Единственное, что вызывает вопрос: чего ради Ромео тогда приехал обратно в Верону и отравился над телом Джульетты? Андриш Станиславич задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. Возможно, что его замучили угрызения совести. Конечно, в жизни такое случается чрезвычайно редко, но тем не менее, сбрасывать сие предположение со счетов всё-таки не стоит. Возможно, узнав о смерти своей, кхм-кхм, супруги, Ромео испугался мести её родственников и предпочёл уйти из жизни добровольно, не дожидаясь, пока пылающие ненавистью Капулетти разорвут его на ленты. И третий вариант, пожалуй, самый вероятный: родственники несчастной девушки нашли её погубителя и убили, обставив всё как самоубийство, а то и не заморачиваясь сокрытием улик. Один, тот, кто отомстил, отправился на виселицу или каторгу с глубоким чувством удовлетворения от выполненного долга, а остальные создали красивую легенды, прикрыв ей, словно ширмой, всю грязь и пошлость.
Князь Лисовский покосился на Якова Платоновича, коий чаще смотрел на супругу свою нежели на сцену, и усмехнулся. Как оно там было в Вероне, теперь судить сложно, а вот мужчины рода Штольман точно нашли бы обидчика своей сестры и мелким прахом развели бы его по ветру. Впрочем, Елизавета Платоновна не Джульетта, она и себя в обиду не даст, и за брата любого горой встанет. Андриш взял ручку жены, погладил ласково, прижал к губам. Ну и пусть из других лож смотрят, пусть обсуждают, а порой и осуждают, он своей жене знаки внимания оказывает, не чужой! Хотя в так называемом высшем обществе адюльтер, пусть даже скандальный, прощается подчас гораздо охотнее, чем доверие и нежность меж супругами.
Наконец, пришло время антракта, дамы изъявили желание прогуляться и покинули ложу, мужчины, разумеется, их сопровождали.
- Дивная пиеса, - Лизхен промокнула кружевным платочком выступившие на глазах слёзы, - в который раз пересматриваю и не могу сдержать слёз!
- Да, недальновидность родственников воистину слёз достойна, - задумчиво кивнул Яков Платонович, изучая купленную ещё днём газету.
Елизавета Платоновна стремительно, точно гадюка, развернулась к брату, прошипела:
- Что?!
Штольман оторвался от чтения короткой заметки, принахмурился, глядя не столько на сестру, сколько свозь неё, чем разгневал Лизхен ещё больше. Княгиня Лисовская прекрасно знала, таким стеклянным взгляд у Якова становился лишь тогда, когда он занимался обдумыванием нового расследования. Анна Викторовна тоже заметила, что муж уделил заметке в газете большое внимание и наклонилась к нему, прижалась плотнее, вчитываясь в мелкие типографские строки. Сообщение было сухим и кратким: «Сегодня утром в своём доме скончался пан Костешский, Франц Адамович. Редакция газеты выражает глубочайшие соболезнования родственникам и компаньону покойного в связи с тяжкой утратой».
- А кто он, этот пан Костешский? Ты знал его? – Анна пытливо посмотрела на Якова, предчувствуя новое расследование.
Штольман помолчал, аккуратно свернул и убрал газету и лишь после этого ответил, тщательно подбирая слова:
- Франц Адамович известный в городе антиквар. Возраст у него, конечно, весьма солидный, но здоровье было крепкое…
- Я был уверен, что пан Костешский ещё до глубокой старости своего внука доживёт, а то и переживёт его, - хмыкнул Андриш Станиславич. – Странно, что старик скончался столь скоропостижно, я же видел его позавчера, и он был крепок и полон сил!
Князь Лисовский задумчиво сбил с рукава смокинга невидимую пушинку, добавил раздумчиво, как на сцене говорят, в сторону:
- Правда, ходили слухи, что у Франца Адамовича хранятся легендарные Карты Судьбы, дарующие богатство своему владельцу.
- Или несущие мучительную смерть, - Яков задумчиво приподнял бровь. – Конечно, никаких Карт судьбы не существует, но алчность человеческая не знает границ и глуха к голосу разума.
Анна огляделась по сторонам, убедилась, что их не подслушивают и прошептала чуть слышно:
- Думаешь, его убили?
Штольман пожал плечами:
- Чего зря гадать? Нужно собрать больше фактов.
- Яков, - простонала Лизхен, мученически воздевая очи к потолку, а когда Андриш пожал плечами и сказал, что сбор фактов можно начать прямо сейчас, отбросила личину невинной мученицы и зашипела разъярённой тигрицей:
- Андрей!
Мужчин, однако, сии гневные призывы не впечатлили, немедленному началу дознания помешал лишь звонок, возвещающий конец антракта.
- Слава тебе Господи, антракт закончился, - Елизавета Платоновна резко взмахнула веером, не столько спасаясь от духоты, сколько выплёскивая накопившееся напряжение, - а там, глядишь, отвлекутся и забудут. Хотя, забудут они, как же, Яков же словно пёс охотничий, раз напав на след будет идти по нему до тех пор, пока дичь не схватить или же от усталости не рухнет замертво.
Лизхен сердито фыркнула, захлопнула веер и попыталась погрузиться в действо на сцене, но мысли постоянно перескакивали на сидящего рядом брата. Яков внимательно смотрел пиесу, но княгиня Лисовская голову была готова отдать на отсечение, что мысли его витали далеко. Хотя нет, пределов Варшавы они, размышления эти, вне всякого сомнения, не покидали, но и к трагедии великого Шекспира отношения не имели!
Яков действительно обдумывал прочитанную заметку и вспоминал пана Костешского. Тогда, четыре года назад, когда они впервые встретились, Франц Адамович был рослым широкоплечим мужчиной, осень уже тронула виски и бороду сединой, наложила лёгкую паутину морщин на лицо, но пан всё равно был полон сил и энергии. А как он костерил мошенника, дерзнувшего подделать алмазы в гарнитуре графине Ростоцкой! А потом, когда ловкач был пойман, господин Костешский так тряхнул этого мошенника, причём одной левой, что у бедолаги зубы клацнули и голова на шее бубенцом мотнулась. И вот теперь в газете написали о смерти Франца Адамовича. Несчастный случай? Вполне возможно, только что же это за недуг, сразивший в один день и сразу наповал? Больше похоже на злой человеческий умысел. Нужно разобраться в этом деле в память о человеке, искреннем любителе старины и гонителе неправды. Пан Костешский достоин покоя после смерти, а значит, если его убили, преступник должен понести заслуженное наказание. Только вот с Аннушкой нехорошо выходит, ей совершенно точно нужно отдохнуть, а она в стороне от дознания не останется, непременно помогать станет. Конечно, её разговор с духом Франца Адамовича был бы весьма кстати, но это опять может оказаться небезопасно. Разумеется, почтенного пана с купцом Бобровым и не сравнить, но мало ли, что во время этого спиритического сеанса случиться может! Да и от убийцы, если смерть всё-таки была насильственной, Анну стоит держать как можно дальше, а лучший способ – это вообще не впутывать супругу в расследование.
Яков вздохнул, посмотрел на жену, которая была вся там, на сцене, где несчастного Ромео изгоняли из Вероны, а Джульетта оплакивала смерть брата и своё такое краткое семейное счастие. По щеке Анны Викторовны скользнула слезинка, барышня поспешно стёрла её, словно стыдясь собственной слабости. От столь естественного, полного внутренней силы и чистоты жеста, Штольмана затопила нежность, сдавившая горло и разогнавшая слова. Осталась только робкая, всё ещё не смеющая поверить в свершившееся, радость и благодарность небесам за то, что они подарили ему встречу с такой изумительной девушкой. И если бы выпал шанс начать жизнь заново, Яков повторил бы всё: и роман с Ниной, и проигрыш, и дуэль, ведь всё это привело его к Анне. Его самому главному чуду, его ангелу хранителю, спустившемуся с небес на грешную землю и озарившему всё вокруг своим теплом.
«Да Вы романтик, сударь, - усмехнулся Штольман, покачав головой и машинально потянувшись к потайному карману, где лежала колода карт. – Только лучше всё же не мечтаниям предаваться, а обдумать, как Анну во время очередного расследования обезопасить».
Яков Платонович достал карты, привычно стал перемешивать их, бездумно глядя на сцену.
Князь Лисовский наклонился к Штольману, шепнул негромко:
- Партеечку?
Яков усмехнулся, чуть приметно кивнув в сторону сцены:
- А как же трагедия?
Андриш Станиславич приглушённо застонал:
- Осьмнадцатый раз смотрю сию пьесу. Вот это настоящая трагедия, а там как, недоразумение, не более. Увёз бы он свою Джульетту с собой и всё было бы вполне благополучно.
Яков Платонович похлопал колодой по ладони:
- Не всегда есть возможность взять любимую с собой. Иногда безопаснее оставить её дома под присмотром доверенных лиц.
- Вот именно, - князь многозначительно поднял палец вверх, - под присмотром доверенных лиц. Причём, смею заметить, влиятельных, дабы они, в случае необходимости, могли и власть применить.
- Да, сказать герцогу о своей жене Ромео точно мог, - Штольман задумчиво вытащил из колоды две карты, повертел в руках и протянул князю, - но не стал. И Джульетта родителям тоже не сказала, что замужем.
Андриш Станиславич задумчиво посмотрел на карты, покачал головой:
- Как любил говорить мой отец: «так карты легли». Кстати, будь я гадалкой, то сказал бы, что ты вытянул предвестие смерти. Восьмёрка треф и трефовый король…
Штольман посмотрел на карты, убрал их в колоду и пожал плечами:
- Я не верю в гадания.
- И правильно, - Андриш улыбнулся, тщательно прогоняя гнетущее предчувствие беды. Ведь все эти гадания и прорицания – сущая глупость, верно же? И в смерти пана Костешского нет ничего предосудительного, обычный удар или грудная жаба.
Только вот когда Яков Платонович убирал карты в карман, колода рассыпалась, и восьмёрка треф опять легла рядом с трефовым королём…
Спектакль завершился криками: «Браво», рукоплесканиями и потоками слёз растроганных дам.
- Сколько бы раз ни смотрела, а всё равно в конце пиесы плачу, - горестно прохлюпала Лизхен, утирая слёзы кружевным платочком.
- Может тогда не будем больше смотреть её? – с плохо скрытой надеждой спросил Андриш, обнимая жену.
- Не хотим тебя расстраивать, - поддержал Яков князя.
Елизавета Платоновна смахнула остатки слёз, убрала платочек и насмешливо улыбнулась:
- Притворщики. А то я не видела, как Вы пасьянс раскладывали. Подумать только, и это на трагедии великого Шекспира! Ничего для Вас святого нет!
- Святое для нас есть, - Андриш взял руку жены, поцеловал ладонь, - но осьмнадцатый раз сия пиеса восторга не вызывает.
- Яков, а ты «Ромео и Джульетту тоже осьмнадцатый раз смотрел? – с вызовом спросила Елизавета Платоновна, глядя на брата.
Штольман пожал плечами:
- Мне трагедий с убийствами и на службе хватает.
- Анна, как ты могла влюбиться в столь циничного человека?! – трагично, явно копируя актрис из спектакля, вопросила Лизхен, театрально прижимая одну руку ко лбу, а другую к сердцу.
- Яков не циничный, - Анна Викторовна с готовностью бросилась отстаивать честь мужа, - он самый лучший!
Анна смутилась, осеклась, покраснев и потупившись. Ещё не успевшие разойтись после спектакля зрители с интересом стали подтягиваться на новое, не заявленное в афише, зрелище.
- Полагаю, беседу лучше продолжить дома, без свидетелей, - Андриш Станиславич подхватил жену под руку и чинно повёл к дверям на ходу раскланиваясь со знакомыми.
- Князь, Вы заметили, Костешских сегодня в театре не было? – Зося Францисковна, весёлая вдовушка, ничуть не озабоченная тем, что её репутация опасно балансирует на грани приличий, призывно затрепетала ресницами. – Оно и понятно, Франц Адамович скончался!
- Все мы смертны, - Лизхен поджала губы, всем своим видом намекая, что смертность некоторых навязчивых особ – вопрос времени, но вдовушку укротить было непросто.
Зося всплеснула руками, округлила глаза и заговорщически прошептала, прижав руки к груди:
- Ходят слухи, что пана Костешского нашли в скабрезной позе!
- И что же это за поза такая? – заинтересовался Яков Платонович.
Вдовушка повернулась к Штольману, окинула его быстрым взглядом, уделив особое внимание обручальному кольцу на пальце и тому, как Яков неосознанно поглаживал пальчики Анны, покоящиеся на его локте, поняла, что охота в сих угодьях успеха не принесёт и равнодушно пожала плечами:
- Не знаю. Слухи ходят, что скабрезная, а какая именно, никто толком ничего не говорит. Да я и не спрашивала, не пристало приличной вдове такими вещами интересоваться.
Яков сжал губы, чтобы не высказать своё честное, но вне всякого сомнения, неприятное мнение по поводу Зоси Францисковны. Не ради самой вдовы, а из-за Анны, коя, душа добрая, даже девицу из дома терпимости защищала и оправдывала. Как она тогда сказала? «Осуждая Женю, мы никогда не найдём её убийцу». И ведь права оказалась, а он, глупец, далеко не сразу научился доверять Аннушке. Да и сейчас, чего греха таить, существование призраков с трудом принимает. Ну тяжело ему, человеку, привыкшему опираться исключительно на факты, поверить в то, что не поддаётся разумному объяснению!
- Прошу нас простить, Зося Францисковна, - Андриш вежливо поклонился, - нам пора идти.
Пухлые губы вдовушки огорчённо дрогнули, в чёрных глазах блеснула слезинка, но сии уловки на Андриша Станиславича не подействовали. Князь коротко поклонился и решительно повернулся к даме спиной.
- Всего самого наилучшего, Зося Францисковна, - сладким голосом пропела Лизхен и направилась за мужем, победно вскинув голову и расправив плечи.
Дорога домой прошла в молчании. Елизавета Платоновна вспоминала спектакль, невольно обдумывая, как можно было бы помочь несчастным влюблённым, Андриш, Яков и Анна снова и снова вспоминали небрежно брошенные вдовой слова о скабрезной позе покойного пана Костешского. Конечно, пани Зося и солгать могла для привлечения внимания, сия особа никакими методами для привлечения внимания к своей особе не брезговала, но что-то упорно нашёптывало, что в этот раз Зося Францисковна не лукавила.
Дворецкий, распахнувший дверь, сразу же сообщил князю о том, что в гостиной его, точнее Якова Платоновича дожидается посетитель.
- Кто таков? – Штольман передал слуге шляпу и трость, помог Анне снять пальто, задержав руки на плечах жены.
- Пан Василевский, Тадеуш Карлович, - ответил дворецкий с поклоном, - компаньон покойного пана Костешского. Пришёл через полчаса после Вашего отъезда в театр, взволнованный, толком ничего сказать не мог, лишь твердил непрестанно, что ему нужно было с Вами, Яков Платонович, поговорить. Да ещё супругу Вашу Анну Викторовну, спрашивал.
- Ну что ж, полагаю, нам стоит побеседовать с паном Василевским, - Яков положил ручку жены себе на локоть, - не зря же он нас столько ждал.
- Яков, у Вас же свадебное путешествие, Вам отдыхать нужно - трагически прошептала Лизхен.
- Мы и отдыхаем, - Анна улыбнулась подруге. – Не волнуйся, мы просто побеседуем с паном Василевским и более ничего.
Тадеуш Карлович, невысокий рыхлый, словно подтаявший по весне сугроб, мужчина пятидесяти лет непрестанно кружил по комнате, заламывая руки и нечленораздельно восклицая.
- Вы успокойтесь, пан Василевский, - Яков привычно присел на край стола, задумчиво крутя в руках колоду, - и расскажите, что привело Вас к нам. Полагаю, дело серьёзное, раз Вы ждали нашего возвращения так долго.
- Серьёзное?! – хмыкнул Тадеуш Карлович. – Сударь, вы даже не представляете, насколько серьёзное! Это вопрос жизни и смерти!
Князь Лисовский покосился на Якова Платоновича, коий чаще смотрел на супругу свою нежели на сцену, и усмехнулся. Как оно там было в Вероне, теперь судить сложно, а вот мужчины рода Штольман точно нашли бы обидчика своей сестры и мелким прахом развели бы его по ветру. Впрочем, Елизавета Платоновна не Джульетта, она и себя в обиду не даст, и за брата любого горой встанет. Андриш взял ручку жены, погладил ласково, прижал к губам. Ну и пусть из других лож смотрят, пусть обсуждают, а порой и осуждают, он своей жене знаки внимания оказывает, не чужой! Хотя в так называемом высшем обществе адюльтер, пусть даже скандальный, прощается подчас гораздо охотнее, чем доверие и нежность меж супругами.
Наконец, пришло время антракта, дамы изъявили желание прогуляться и покинули ложу, мужчины, разумеется, их сопровождали.
- Дивная пиеса, - Лизхен промокнула кружевным платочком выступившие на глазах слёзы, - в который раз пересматриваю и не могу сдержать слёз!
- Да, недальновидность родственников воистину слёз достойна, - задумчиво кивнул Яков Платонович, изучая купленную ещё днём газету.
Елизавета Платоновна стремительно, точно гадюка, развернулась к брату, прошипела:
- Что?!
Штольман оторвался от чтения короткой заметки, принахмурился, глядя не столько на сестру, сколько свозь неё, чем разгневал Лизхен ещё больше. Княгиня Лисовская прекрасно знала, таким стеклянным взгляд у Якова становился лишь тогда, когда он занимался обдумыванием нового расследования. Анна Викторовна тоже заметила, что муж уделил заметке в газете большое внимание и наклонилась к нему, прижалась плотнее, вчитываясь в мелкие типографские строки. Сообщение было сухим и кратким: «Сегодня утром в своём доме скончался пан Костешский, Франц Адамович. Редакция газеты выражает глубочайшие соболезнования родственникам и компаньону покойного в связи с тяжкой утратой».
- А кто он, этот пан Костешский? Ты знал его? – Анна пытливо посмотрела на Якова, предчувствуя новое расследование.
Штольман помолчал, аккуратно свернул и убрал газету и лишь после этого ответил, тщательно подбирая слова:
- Франц Адамович известный в городе антиквар. Возраст у него, конечно, весьма солидный, но здоровье было крепкое…
- Я был уверен, что пан Костешский ещё до глубокой старости своего внука доживёт, а то и переживёт его, - хмыкнул Андриш Станиславич. – Странно, что старик скончался столь скоропостижно, я же видел его позавчера, и он был крепок и полон сил!
Князь Лисовский задумчиво сбил с рукава смокинга невидимую пушинку, добавил раздумчиво, как на сцене говорят, в сторону:
- Правда, ходили слухи, что у Франца Адамовича хранятся легендарные Карты Судьбы, дарующие богатство своему владельцу.
- Или несущие мучительную смерть, - Яков задумчиво приподнял бровь. – Конечно, никаких Карт судьбы не существует, но алчность человеческая не знает границ и глуха к голосу разума.
Анна огляделась по сторонам, убедилась, что их не подслушивают и прошептала чуть слышно:
- Думаешь, его убили?
Штольман пожал плечами:
- Чего зря гадать? Нужно собрать больше фактов.
- Яков, - простонала Лизхен, мученически воздевая очи к потолку, а когда Андриш пожал плечами и сказал, что сбор фактов можно начать прямо сейчас, отбросила личину невинной мученицы и зашипела разъярённой тигрицей:
- Андрей!
Мужчин, однако, сии гневные призывы не впечатлили, немедленному началу дознания помешал лишь звонок, возвещающий конец антракта.
- Слава тебе Господи, антракт закончился, - Елизавета Платоновна резко взмахнула веером, не столько спасаясь от духоты, сколько выплёскивая накопившееся напряжение, - а там, глядишь, отвлекутся и забудут. Хотя, забудут они, как же, Яков же словно пёс охотничий, раз напав на след будет идти по нему до тех пор, пока дичь не схватить или же от усталости не рухнет замертво.
Лизхен сердито фыркнула, захлопнула веер и попыталась погрузиться в действо на сцене, но мысли постоянно перескакивали на сидящего рядом брата. Яков внимательно смотрел пиесу, но княгиня Лисовская голову была готова отдать на отсечение, что мысли его витали далеко. Хотя нет, пределов Варшавы они, размышления эти, вне всякого сомнения, не покидали, но и к трагедии великого Шекспира отношения не имели!
Яков действительно обдумывал прочитанную заметку и вспоминал пана Костешского. Тогда, четыре года назад, когда они впервые встретились, Франц Адамович был рослым широкоплечим мужчиной, осень уже тронула виски и бороду сединой, наложила лёгкую паутину морщин на лицо, но пан всё равно был полон сил и энергии. А как он костерил мошенника, дерзнувшего подделать алмазы в гарнитуре графине Ростоцкой! А потом, когда ловкач был пойман, господин Костешский так тряхнул этого мошенника, причём одной левой, что у бедолаги зубы клацнули и голова на шее бубенцом мотнулась. И вот теперь в газете написали о смерти Франца Адамовича. Несчастный случай? Вполне возможно, только что же это за недуг, сразивший в один день и сразу наповал? Больше похоже на злой человеческий умысел. Нужно разобраться в этом деле в память о человеке, искреннем любителе старины и гонителе неправды. Пан Костешский достоин покоя после смерти, а значит, если его убили, преступник должен понести заслуженное наказание. Только вот с Аннушкой нехорошо выходит, ей совершенно точно нужно отдохнуть, а она в стороне от дознания не останется, непременно помогать станет. Конечно, её разговор с духом Франца Адамовича был бы весьма кстати, но это опять может оказаться небезопасно. Разумеется, почтенного пана с купцом Бобровым и не сравнить, но мало ли, что во время этого спиритического сеанса случиться может! Да и от убийцы, если смерть всё-таки была насильственной, Анну стоит держать как можно дальше, а лучший способ – это вообще не впутывать супругу в расследование.
Яков вздохнул, посмотрел на жену, которая была вся там, на сцене, где несчастного Ромео изгоняли из Вероны, а Джульетта оплакивала смерть брата и своё такое краткое семейное счастие. По щеке Анны Викторовны скользнула слезинка, барышня поспешно стёрла её, словно стыдясь собственной слабости. От столь естественного, полного внутренней силы и чистоты жеста, Штольмана затопила нежность, сдавившая горло и разогнавшая слова. Осталась только робкая, всё ещё не смеющая поверить в свершившееся, радость и благодарность небесам за то, что они подарили ему встречу с такой изумительной девушкой. И если бы выпал шанс начать жизнь заново, Яков повторил бы всё: и роман с Ниной, и проигрыш, и дуэль, ведь всё это привело его к Анне. Его самому главному чуду, его ангелу хранителю, спустившемуся с небес на грешную землю и озарившему всё вокруг своим теплом.
«Да Вы романтик, сударь, - усмехнулся Штольман, покачав головой и машинально потянувшись к потайному карману, где лежала колода карт. – Только лучше всё же не мечтаниям предаваться, а обдумать, как Анну во время очередного расследования обезопасить».
Яков Платонович достал карты, привычно стал перемешивать их, бездумно глядя на сцену.
Князь Лисовский наклонился к Штольману, шепнул негромко:
- Партеечку?
Яков усмехнулся, чуть приметно кивнув в сторону сцены:
- А как же трагедия?
Андриш Станиславич приглушённо застонал:
- Осьмнадцатый раз смотрю сию пьесу. Вот это настоящая трагедия, а там как, недоразумение, не более. Увёз бы он свою Джульетту с собой и всё было бы вполне благополучно.
Яков Платонович похлопал колодой по ладони:
- Не всегда есть возможность взять любимую с собой. Иногда безопаснее оставить её дома под присмотром доверенных лиц.
- Вот именно, - князь многозначительно поднял палец вверх, - под присмотром доверенных лиц. Причём, смею заметить, влиятельных, дабы они, в случае необходимости, могли и власть применить.
- Да, сказать герцогу о своей жене Ромео точно мог, - Штольман задумчиво вытащил из колоды две карты, повертел в руках и протянул князю, - но не стал. И Джульетта родителям тоже не сказала, что замужем.
Андриш Станиславич задумчиво посмотрел на карты, покачал головой:
- Как любил говорить мой отец: «так карты легли». Кстати, будь я гадалкой, то сказал бы, что ты вытянул предвестие смерти. Восьмёрка треф и трефовый король…
Штольман посмотрел на карты, убрал их в колоду и пожал плечами:
- Я не верю в гадания.
- И правильно, - Андриш улыбнулся, тщательно прогоняя гнетущее предчувствие беды. Ведь все эти гадания и прорицания – сущая глупость, верно же? И в смерти пана Костешского нет ничего предосудительного, обычный удар или грудная жаба.
Только вот когда Яков Платонович убирал карты в карман, колода рассыпалась, и восьмёрка треф опять легла рядом с трефовым королём…
***
Спектакль завершился криками: «Браво», рукоплесканиями и потоками слёз растроганных дам.
- Сколько бы раз ни смотрела, а всё равно в конце пиесы плачу, - горестно прохлюпала Лизхен, утирая слёзы кружевным платочком.
- Может тогда не будем больше смотреть её? – с плохо скрытой надеждой спросил Андриш, обнимая жену.
- Не хотим тебя расстраивать, - поддержал Яков князя.
Елизавета Платоновна смахнула остатки слёз, убрала платочек и насмешливо улыбнулась:
- Притворщики. А то я не видела, как Вы пасьянс раскладывали. Подумать только, и это на трагедии великого Шекспира! Ничего для Вас святого нет!
- Святое для нас есть, - Андриш взял руку жены, поцеловал ладонь, - но осьмнадцатый раз сия пиеса восторга не вызывает.
- Яков, а ты «Ромео и Джульетту тоже осьмнадцатый раз смотрел? – с вызовом спросила Елизавета Платоновна, глядя на брата.
Штольман пожал плечами:
- Мне трагедий с убийствами и на службе хватает.
- Анна, как ты могла влюбиться в столь циничного человека?! – трагично, явно копируя актрис из спектакля, вопросила Лизхен, театрально прижимая одну руку ко лбу, а другую к сердцу.
- Яков не циничный, - Анна Викторовна с готовностью бросилась отстаивать честь мужа, - он самый лучший!
Анна смутилась, осеклась, покраснев и потупившись. Ещё не успевшие разойтись после спектакля зрители с интересом стали подтягиваться на новое, не заявленное в афише, зрелище.
- Полагаю, беседу лучше продолжить дома, без свидетелей, - Андриш Станиславич подхватил жену под руку и чинно повёл к дверям на ходу раскланиваясь со знакомыми.
- Князь, Вы заметили, Костешских сегодня в театре не было? – Зося Францисковна, весёлая вдовушка, ничуть не озабоченная тем, что её репутация опасно балансирует на грани приличий, призывно затрепетала ресницами. – Оно и понятно, Франц Адамович скончался!
- Все мы смертны, - Лизхен поджала губы, всем своим видом намекая, что смертность некоторых навязчивых особ – вопрос времени, но вдовушку укротить было непросто.
Зося всплеснула руками, округлила глаза и заговорщически прошептала, прижав руки к груди:
- Ходят слухи, что пана Костешского нашли в скабрезной позе!
- И что же это за поза такая? – заинтересовался Яков Платонович.
Вдовушка повернулась к Штольману, окинула его быстрым взглядом, уделив особое внимание обручальному кольцу на пальце и тому, как Яков неосознанно поглаживал пальчики Анны, покоящиеся на его локте, поняла, что охота в сих угодьях успеха не принесёт и равнодушно пожала плечами:
- Не знаю. Слухи ходят, что скабрезная, а какая именно, никто толком ничего не говорит. Да я и не спрашивала, не пристало приличной вдове такими вещами интересоваться.
Яков сжал губы, чтобы не высказать своё честное, но вне всякого сомнения, неприятное мнение по поводу Зоси Францисковны. Не ради самой вдовы, а из-за Анны, коя, душа добрая, даже девицу из дома терпимости защищала и оправдывала. Как она тогда сказала? «Осуждая Женю, мы никогда не найдём её убийцу». И ведь права оказалась, а он, глупец, далеко не сразу научился доверять Аннушке. Да и сейчас, чего греха таить, существование призраков с трудом принимает. Ну тяжело ему, человеку, привыкшему опираться исключительно на факты, поверить в то, что не поддаётся разумному объяснению!
- Прошу нас простить, Зося Францисковна, - Андриш вежливо поклонился, - нам пора идти.
Пухлые губы вдовушки огорчённо дрогнули, в чёрных глазах блеснула слезинка, но сии уловки на Андриша Станиславича не подействовали. Князь коротко поклонился и решительно повернулся к даме спиной.
- Всего самого наилучшего, Зося Францисковна, - сладким голосом пропела Лизхен и направилась за мужем, победно вскинув голову и расправив плечи.
Дорога домой прошла в молчании. Елизавета Платоновна вспоминала спектакль, невольно обдумывая, как можно было бы помочь несчастным влюблённым, Андриш, Яков и Анна снова и снова вспоминали небрежно брошенные вдовой слова о скабрезной позе покойного пана Костешского. Конечно, пани Зося и солгать могла для привлечения внимания, сия особа никакими методами для привлечения внимания к своей особе не брезговала, но что-то упорно нашёптывало, что в этот раз Зося Францисковна не лукавила.
Дворецкий, распахнувший дверь, сразу же сообщил князю о том, что в гостиной его, точнее Якова Платоновича дожидается посетитель.
- Кто таков? – Штольман передал слуге шляпу и трость, помог Анне снять пальто, задержав руки на плечах жены.
- Пан Василевский, Тадеуш Карлович, - ответил дворецкий с поклоном, - компаньон покойного пана Костешского. Пришёл через полчаса после Вашего отъезда в театр, взволнованный, толком ничего сказать не мог, лишь твердил непрестанно, что ему нужно было с Вами, Яков Платонович, поговорить. Да ещё супругу Вашу Анну Викторовну, спрашивал.
- Ну что ж, полагаю, нам стоит побеседовать с паном Василевским, - Яков положил ручку жены себе на локоть, - не зря же он нас столько ждал.
- Яков, у Вас же свадебное путешествие, Вам отдыхать нужно - трагически прошептала Лизхен.
- Мы и отдыхаем, - Анна улыбнулась подруге. – Не волнуйся, мы просто побеседуем с паном Василевским и более ничего.
Тадеуш Карлович, невысокий рыхлый, словно подтаявший по весне сугроб, мужчина пятидесяти лет непрестанно кружил по комнате, заламывая руки и нечленораздельно восклицая.
- Вы успокойтесь, пан Василевский, - Яков привычно присел на край стола, задумчиво крутя в руках колоду, - и расскажите, что привело Вас к нам. Полагаю, дело серьёзное, раз Вы ждали нашего возвращения так долго.
- Серьёзное?! – хмыкнул Тадеуш Карлович. – Сударь, вы даже не представляете, насколько серьёзное! Это вопрос жизни и смерти!
