Видимо, семейное счастие Якова Платоновича, то, как суровый следователь расцвёл рядом с женой, сделало своё дело, Антон Андреевич откашлялся и твёрдо произнёс:
- Вы отправитесь ко мне.
- В управление? – ахнула Василиса, испуганно всплёскивая руками. - Да за что же, я же ничего не совершала?!
И так мила оказалась Васенька в этот миг, что Коробейников не утерпел, поцеловал её в щёку, прижал к себе пылко, зашептал страстно:
- Не в управление, а домой ко мне. Я Вас с матушкой познакомлю, никому в обиду не дам, от любой напасти заслоню. Едем?
- Едем, - зачарованно кивнула Василиса. – А как же чай?
- Да бог с ним, с чаем, дома попьём, а то тут ещё отравят, не дай бог, - отмахнулся Антон Андреевич и тут же посуровел. – Я Вам про отравления ничего не говорил, ясно?
- Ясно, - послушно кивнула Василиса, гадая, когда успела задремать, и за какие благости ей такой сон чудный привиделся.
Антон Андреевич решительно повлёк барышню за собой, распахнул дверь в столовую и звенящим от напряжения голосом произнёс:
- Тимофей Тимофеевич, я забираю Василису.
Старик с шумом втянул чай из блюдечка, вытер бороду, кивнул:
- Добро. Только в обмен на Андрея. Если он завтра утром в дом не явится, я завалю всё полицейское управление жалобами, что у меня из дома девицу исхитили.
Василиса охнула, рванулась прочь, но тут гордо восседавшая по правую руку от Волкова Меланья вскрикнула, за сердце схватилась и на пол поползла. Зажатая в конвульсивно стиснувшейся ладони скатерть потянулась следом, на пол полетели ложки, выплеснулся из чашек чай, покачнулась вазочка с вареньем. Сидящая по другую руку старика Прасковья вскочила было на ноги, сделала пару заплетающихся шагов и наземь осела, словно куча талого снега.
- Доктора! – истошно закричал голубоглазый Степан, с грохотом опрокидывая стул едва ли не на пожиравшую его взглядом брюнетку.
- Доктора, доктора, - подхватили крик все вокруг, пока Тимофей Тимофеевич не шваркнул со всей силы тростью по столу, разнеся на мелкие осколки попавшую под тяжёлую руку чашку, и не проревел:
- А ну, тихо! Емельян, мухой лети за доктором, Василиса, уведи баб, от них один шум и суета, никакого толку, а Вы Антон Андреевич, приступайте к своим прямым служебным обязанностям. Если Вам какая помощь понадобится, только скажите, я враз всё организую.
Коробейников склонился над упавшими дамами:
- Якова Платоновича с Анной Викторовной позвать стоит.
Волков коротко кивнул:
- Добро. Так, кто тут есть из посообразительней? Аркадий, давай к Мироновым, зови господина Штольмана с супругой к нам, да живо!
- Дя-дядюшка, - Степан облизнул пересохшие губы, нервно косясь на бездыханную Меланью с дочерью, - н-не знаю, как Яков Платонович, а Анна Викторовна точно прийти не сможет.
- Это ещё почему? – грозно нахмурился не привыкший к отказам старик и сурово нахмурил седые кустистые брови.
Степан опять судорожно облизнулся, рыскнул глазами по сторонам, жалея, что вообще рискнул рот открыт и понимая, что отмолчаться уже не получится, господин Волков пока всё до конца не узнает, не успокоится, старый тиран и самодур:
- Так знамо дело, мне… знакомая рассказывала, у Разумовских-то совсем неспокойно, дух бушует, житья не даёт, громит всё, дверями хлопает да стонет. Лиза и посоветовала к Мироновой обратиться, она признанная духовидица, Лиза сама к ней за помощью обращалась, когда Женечку, подругу её, убили.
- Лиза? Женечка? Ты, друг милый, опять в публичный дом шастал? – загрохотал Тимофей Тимофеевич, снова обрушивая трость на многострадальный стол. – Мало нам всем сраму было, когда ты три года назад дурную болезнь прихватил, опять опозорить хочешь?!
- Не вели казнить, - завопил Степан, падая перед родственником на колени и прикрывая голову руками.
- Вон!!! – оглушительно завопил господин Волков, брызгая слюной и выкатывая покрасневшие от ярости глаза. – Все вон, дьяволы, бесовские отродья, гнездо аспидов поганых! Один у меня достойный наследник, и тот… - старик осёкся, схватил со стола чашку с уже остывшим чаем и одним махом осушил её. Выдавать того единственного, кого он считал своим наследником, Тимофей Тимофеевич не собирался. Тем более теперь, когда дело дошло уже до неприкрытого душегубства.
Дело № 3. Достойный наследник. Цена слепого порыва страсти
Пока Антон Андреевич в доме господина Волкова искал душегуба, погубившего Катерину, да медленно, но верно запутывался в тенётах любви, в доме Мироновых тоже было неспокойно. Из дома Кирилла Владимировича, в коий совсем недавно из маленького глухого городка приехали дальние родственники князя Разумовского, прибежал бледный словно дорогой муслин слуга и заикаясь еле-еле смог вымолвить, что ему нужна Анна Викторовна. Встревоженная Прасковья бросилась к Марии Тимофеевне, коя сидела в столовой и вкушала чай, бдительно наблюдая, дабы Пётр Иванович не сильно налегал на вишнёвую наливочку.
- Барыня, - служанка непривычно поспешно вбежала в столовую, даже дверью бухнула, чего ранее за ней не водилось, - тамотки от Разумовских слуга пришёл. Анну Викторовну спрашивают, срочно!
Мария Тимофеевна досадливо поджала губы, чашку на блюдечко со стуком поставила, выдав тем самым раздражение:
- Не успела Аннушка приехать, как к ней уже просители побежали. Наверное, опять будут просить провести эти несносные спиритические сеансы, а она ведь уже не девчонка, а замужняя дама, для коей такие развлечения просто недопустимы!
- Маша, - Виктор Иванович привлёк к себе жену, поцеловал в висок, - право слово, ещё ничего не произошло, а ты уже беспокоишься.
- Когда что-то случится, беспокоиться поздно будет, - резко возразила Мария Тимофеевна и махнула Прасковье рукой. – Чего стоишь, зови, не держать же слугу почтенных людей на пороге, это же неприлично!
Служанка кивнула и вышла из столовой, шурша юбками. Пётр Иванович, воспользовавшись тем, что неусыпное око родственницы отвлеклось, налил себе наливочки, но не успел поднести рюмку к губам, как в столовую вернулась Прасковья, а следом за ней, комкая в руках шапку, вошёл рослый чуть кособокий парень с крупными веснушками на простодушном лице сельского пастушка, коему ливрея лакея шла не более, чем корове черкесское седло.
- Здрастье вам, - парень поклонился, коснувшись рукою пола и чуть не выронив при этом шапку.
Мария Тимофеевна поджала губы, волосы у виска взбила, что всегда свидетельствовало о душевном беспокойстве, ответила с прохладцей:
- И тебе не хворать, любезнейший. С чем пожаловал?
Слуга потянулся было вытереть нос рукавом, застыдился, замялся, таки выронил шапку и ответил сконфуженно, опустив глаза и только что ногой по полу не шаркая:
- Дык, енто… дело у меня важное и спешное к Анне Викторовне.
- Это какое такое дело? – чуть повысила голос Мария Тимофеевна и на Петра Ивановича так глянула, что он живо поставил рюмку с наливочкой и за чашку с чаем схватился.
Слуга из дома Разумовских простодушно пожал плечами:
- Да не знай, барыня, какое. Токмо господа сказывали: хучь что делай, хучь в ногах ползай, а всенепременно Анну Викторовну але другого какого духовидца приведи. А нас ведь тамотки, - парень перешёл на таинственный шёпот, - неспокойно шибко. Дух князя покойного, спаси и сохрани Пресвятая Богородица, - слуга широко осенил себя крёстным знамением, - залютовал, прям покоя никому не даёт.
- А с чего это вдруг Кирилл Владимирович, да ещё и после смерти лютовать стал? – Мария Тимофеевна недоверчиво покачала головой. – За ним такого не водилось, князь Разумовский весьма приятный сосед был.
Слуга опять низко поклонился:
- Не ведаю, барыня, каков был Кирилл Владимирович, токмо мне Анчутка кухарка сказывала, что это папенька его, Владимир Кириллович колобродит. Видать, не доволен старый князь, что дальняя родня в дом въехала, законного достойного наследника требует.
- Да где же его возьмёшь, законного, да ещё и достойного, - усмехнулся Виктор Иванович, допивая чай и отставляя чашку, - с этим и у живых беда, вон, господин Волков никак определится не может.
- Ваша правда, барин, - с готовностью подхватил слуга Разумовских, - молошница сказывала, там уже до душегубства дело дошло. Байстрюк Тимофея Тимофеевича путь к наследству расчищает, енто все знают.
Мария Тимофеевна обменялась взглядом с мужен, строго посмотрела на Петра Ивановича, коий бури семейной ждать не стал, поспешил заблаговременно спастись. Губы салфеткой вытер, из-за стола поднялся, слугу доверительно по плечу хлопнул и сказал:
- Ну что ж, коли вам спешно духовидец требуется, я готов помочь.
Парень недоверчиво сощурился:
- А не лукавите, барин? Мне Анна Викторовна требуется.
Пётр Иванович руками развёл:
- Анны Викторовны пока нет, поэтому я твоих хозяев охотно выслушаю и чем могу, всенепременно помогу.
Слуга опять низко поклонился, комкая шапку:
- Благодарствую, барин, век за Вас буду бога молить. Явите милость, следуйте за мной.
То, что в доме князя Разумовского неспокойно, Пётр Иванович Миронов понял прямо с порога, даром, что медиумом был весьма слабым. Шторы на окнах вздувались парусами, свет сам собой то включался, то гас, двери хлопали и скрипели непрестанно. Едва слуга с Мироновым вошли в дом, как им на встречу выбежала полноватая дама, кою заплаканные глаза и лёгкий беспорядок в одежде и причёске ничуть не портили, а наоборот, добавляли щемящей сердце беззащитности.
- Ну, наконец-то, - всплеснула руками дама и тут же осеклась, сурово глянув на Петра Ивановича. – Прошу прощения, сударь, кто Вы?
В доме что-то с треском и грохотом рухнула, хозяйка охнула, прижала руку ко лбу, но продолжала требовательно смотреть на посетителя. Пётр Иванович поспешно снял шляпу, поклонился почтительно:
- Позвольте представиться: Миронов, Пётр Иванович.
- Миронов? – приподняла брови дама. – Вы Анне Викторовне не родственником ли будете?
- Совершенно верно, я её дядюшка.
Печально зазвенело зеркало, по его ровной поверхности пролегла кривая, подобная молнии, трещина.
- Рогозина я, Варвара Петровна, - дама печально улыбнулась, взмахнула рукой, - хозяйка вот этого безобразия. А Анна Викторовна что же, не придёт? Конечно, я её никоим образом не осуждаю, в такой-то ад кто по доброй воле сунется.
- Анна Викторовна будет всенепременно, но пока в отступе, - Пётр Иванович взял холодную руку хозяйки, чуть сжал пальцы, - если позволите, я попробую вступить в контакт с духом.
Варвара Петровна слабо улыбнулась:
- Да ради бога. Уж что мы только не делали, даже священника вызывали, а только хуже становится. Он уже ночами душить начал. Вот честное слово, было бы куда, съехала бы не задумываясь!
Женщина поспешно отвернулась, пряча слёзы. Словно в ответ на её слабость затрещали половицы, словно кто-то незримый разразился глумливым хохотом.
«Да уж, призрак тут лютует почище, чем Ферзь. И чего ему надо?» - Пётр Иванович поёжился, ощущая на спине непрестанный тяжёлый взгляд, хуже могильной плиты к земле гнетущий.
Варвара Петровна осушила слёзы, поспешно спрятала платок и всплеснула руками:
- Ой, да что же это я Вас на пороге-то держу? Вы проходите, располагайтесь, где Вам угодно будет.
Миронов задумчиво побарабанил пальцами:
- Если позволите, я в кабинет пройду.
- Да ради бога, - хозяйка честно попыталась улыбнуться, но дрожащие губы отказывались раздвигаться в благодушной улыбке, складываясь в кривую дрожащую усмешку.
Пётр Иванович ещё раз поклонился и последовал за Варварой Петровной в кабинет, где холод царил просто невероятный, даже облаками пар изо рта вылетал. Словно только и дожидаясь визита, со скрипом развернулось и придвинулось к Миронову массивное кресло, в коем так любил сидеть покойный Кирилл Владимирович, сама собой распахнулась коробка с сигарами, уже покрывшаяся пылью и паутиной на каминной полке, раздвинулись гардины на окне, впуская свет в это царство холода и тьмы, с потолка коего свешивались кружева паутины.
- П-присаживайтесь, - Варвара Петровна приглашающе указала на кресло, - Вы уж простите за беспорядок, только меня-то ведь сюда не пускает дух. Я только с Вами войти с могла, да-с.
Порыв ледяного ветра толкнул даму в спину, весьма недвусмысленно выгоняя из кабинета.
- Идите, не беспокойтесь ни о чём, - Миронов честно попытался придать голосу уверенности, коей отнюдь не испытывал. – Всё будет хорошо.
Варвара Петровна, подгоняя ветром, в прямом смысле слова вылетела из кабинета, дверь за ней с грохотом захлопнулась, и воцарилась тишина, холодная, оценивающая. Пётр Иванович поднялся с кресла, откашлялся и, стараясь ничем не выдать волнение, произнёс:
- Моё почтение. Я Миронов Пётр Иванович, дядя Анны Викторовны.
- Зна…ю-у-у… - ветром разнеслось по кабинету.
Миронов сглотнул, подавляя в душе желание немедленно сбежать и забыть об этом кошмаре, слишком реальном даже для него, многое повидавшем в жизни.
- Анна не смогла прийти… - Пётр Иванович закашлялся от сковавшего грудь холода, - если я могу чем-то…
- Сы-ы-ы-ын, - провыл ветер.
Миронов даже глазами захлопал от изумления, переспросил вежливо, дабы не гневить духа:
- Что, простите?
- Мне ну-у-у-жен сы-ы-ы-ын…
Больше ничего спросить или сказать Пётр Иванович не успел. Мощный порыв ветра подхватил его и едва ли не вышвырнул из кабинета, протащил по коридору и выдворил из особняка, выразительно захлопнув дверь перед самым носом.
- До чего же невоспитанные пошли призраки, - выругался Миронов, тщательно отряхиваясь от пыли и паутины. – А ещё князь, в столице жил, в высшем обществе вращался!
Пётр Иванович махнул рукой и широким шагом направился прочь от негостеприимного поместья в сторону родного, ставшего ещё более уютным, чем прежде, дома.
- Пётр Иванович, подождите, - запыхавшаяся и растрепавшаяся Варвара Петровна догнала Миронова, схватила его за руку, глядя в лицо умоляющим взглядом бездомной собаки или загнанного оленя, - скажите, совсем ничего нельзя сделать, да?
Пётр Иванович огорчённо развёл руками:
- Он сказал, ему нужен сын.
Дама охнула, прижала руку к губам, огляделась по сторонам и перешла на чуть слышный шёпот:
- Видимо, правду люди говорят: у любого слепого порыва страсти своя цена имеется, кою рано или поздно платить придётся.
- Простите, сударыня, я Вас не понимаю, - Пётр Иванович всё никак не мог согреться, а потому отнюдь не горел желанием разгадывать загадки.
Варвара Петровна перекрестилась и пояснила, продолжая испуганно озираться, словно боялась, что призрак выскочит на неё из ближайших кустов или из-за дерева:
- Сыночка он своего вспомнил, внебрачного.
Миронов удивлённо приподнял брови, затем нахмурился, припоминая отголоски давней истории, гулявшей по Затонску лет так …дцать назад. Люди тогда шептались, что Владимир Кириллович Разумовский от супруги своей хворой роман на стороне завёл, да так удачно, что полюбовница его сыночка от сей связи грешной прижила, коего в приют определила, а сама, душа грешная заблудшая, руки на себя наложила.
- Значит, Владимир Кириллович хочет, чтобы нашли его сына? – Пётр Иванович головой покачал. – Даже предположить не возьмусь, как сие сделать. Нам же ничего толком неизвестно, одни слухи да предположения.
Варвара Петровна сникла, точно берёзка подрубленная, платочек из кармашка потянула, к глазам прижала:
- Вы отправитесь ко мне.
- В управление? – ахнула Василиса, испуганно всплёскивая руками. - Да за что же, я же ничего не совершала?!
И так мила оказалась Васенька в этот миг, что Коробейников не утерпел, поцеловал её в щёку, прижал к себе пылко, зашептал страстно:
- Не в управление, а домой ко мне. Я Вас с матушкой познакомлю, никому в обиду не дам, от любой напасти заслоню. Едем?
- Едем, - зачарованно кивнула Василиса. – А как же чай?
- Да бог с ним, с чаем, дома попьём, а то тут ещё отравят, не дай бог, - отмахнулся Антон Андреевич и тут же посуровел. – Я Вам про отравления ничего не говорил, ясно?
- Ясно, - послушно кивнула Василиса, гадая, когда успела задремать, и за какие благости ей такой сон чудный привиделся.
Антон Андреевич решительно повлёк барышню за собой, распахнул дверь в столовую и звенящим от напряжения голосом произнёс:
- Тимофей Тимофеевич, я забираю Василису.
Старик с шумом втянул чай из блюдечка, вытер бороду, кивнул:
- Добро. Только в обмен на Андрея. Если он завтра утром в дом не явится, я завалю всё полицейское управление жалобами, что у меня из дома девицу исхитили.
Василиса охнула, рванулась прочь, но тут гордо восседавшая по правую руку от Волкова Меланья вскрикнула, за сердце схватилась и на пол поползла. Зажатая в конвульсивно стиснувшейся ладони скатерть потянулась следом, на пол полетели ложки, выплеснулся из чашек чай, покачнулась вазочка с вареньем. Сидящая по другую руку старика Прасковья вскочила было на ноги, сделала пару заплетающихся шагов и наземь осела, словно куча талого снега.
- Доктора! – истошно закричал голубоглазый Степан, с грохотом опрокидывая стул едва ли не на пожиравшую его взглядом брюнетку.
- Доктора, доктора, - подхватили крик все вокруг, пока Тимофей Тимофеевич не шваркнул со всей силы тростью по столу, разнеся на мелкие осколки попавшую под тяжёлую руку чашку, и не проревел:
- А ну, тихо! Емельян, мухой лети за доктором, Василиса, уведи баб, от них один шум и суета, никакого толку, а Вы Антон Андреевич, приступайте к своим прямым служебным обязанностям. Если Вам какая помощь понадобится, только скажите, я враз всё организую.
Коробейников склонился над упавшими дамами:
- Якова Платоновича с Анной Викторовной позвать стоит.
Волков коротко кивнул:
- Добро. Так, кто тут есть из посообразительней? Аркадий, давай к Мироновым, зови господина Штольмана с супругой к нам, да живо!
- Дя-дядюшка, - Степан облизнул пересохшие губы, нервно косясь на бездыханную Меланью с дочерью, - н-не знаю, как Яков Платонович, а Анна Викторовна точно прийти не сможет.
- Это ещё почему? – грозно нахмурился не привыкший к отказам старик и сурово нахмурил седые кустистые брови.
Степан опять судорожно облизнулся, рыскнул глазами по сторонам, жалея, что вообще рискнул рот открыт и понимая, что отмолчаться уже не получится, господин Волков пока всё до конца не узнает, не успокоится, старый тиран и самодур:
- Так знамо дело, мне… знакомая рассказывала, у Разумовских-то совсем неспокойно, дух бушует, житья не даёт, громит всё, дверями хлопает да стонет. Лиза и посоветовала к Мироновой обратиться, она признанная духовидица, Лиза сама к ней за помощью обращалась, когда Женечку, подругу её, убили.
- Лиза? Женечка? Ты, друг милый, опять в публичный дом шастал? – загрохотал Тимофей Тимофеевич, снова обрушивая трость на многострадальный стол. – Мало нам всем сраму было, когда ты три года назад дурную болезнь прихватил, опять опозорить хочешь?!
- Не вели казнить, - завопил Степан, падая перед родственником на колени и прикрывая голову руками.
- Вон!!! – оглушительно завопил господин Волков, брызгая слюной и выкатывая покрасневшие от ярости глаза. – Все вон, дьяволы, бесовские отродья, гнездо аспидов поганых! Один у меня достойный наследник, и тот… - старик осёкся, схватил со стола чашку с уже остывшим чаем и одним махом осушил её. Выдавать того единственного, кого он считал своим наследником, Тимофей Тимофеевич не собирался. Тем более теперь, когда дело дошло уже до неприкрытого душегубства.
Прода от 01.04.2021, 12:54
Дело № 3. Достойный наследник. Цена слепого порыва страсти
Пока Антон Андреевич в доме господина Волкова искал душегуба, погубившего Катерину, да медленно, но верно запутывался в тенётах любви, в доме Мироновых тоже было неспокойно. Из дома Кирилла Владимировича, в коий совсем недавно из маленького глухого городка приехали дальние родственники князя Разумовского, прибежал бледный словно дорогой муслин слуга и заикаясь еле-еле смог вымолвить, что ему нужна Анна Викторовна. Встревоженная Прасковья бросилась к Марии Тимофеевне, коя сидела в столовой и вкушала чай, бдительно наблюдая, дабы Пётр Иванович не сильно налегал на вишнёвую наливочку.
- Барыня, - служанка непривычно поспешно вбежала в столовую, даже дверью бухнула, чего ранее за ней не водилось, - тамотки от Разумовских слуга пришёл. Анну Викторовну спрашивают, срочно!
Мария Тимофеевна досадливо поджала губы, чашку на блюдечко со стуком поставила, выдав тем самым раздражение:
- Не успела Аннушка приехать, как к ней уже просители побежали. Наверное, опять будут просить провести эти несносные спиритические сеансы, а она ведь уже не девчонка, а замужняя дама, для коей такие развлечения просто недопустимы!
- Маша, - Виктор Иванович привлёк к себе жену, поцеловал в висок, - право слово, ещё ничего не произошло, а ты уже беспокоишься.
- Когда что-то случится, беспокоиться поздно будет, - резко возразила Мария Тимофеевна и махнула Прасковье рукой. – Чего стоишь, зови, не держать же слугу почтенных людей на пороге, это же неприлично!
Служанка кивнула и вышла из столовой, шурша юбками. Пётр Иванович, воспользовавшись тем, что неусыпное око родственницы отвлеклось, налил себе наливочки, но не успел поднести рюмку к губам, как в столовую вернулась Прасковья, а следом за ней, комкая в руках шапку, вошёл рослый чуть кособокий парень с крупными веснушками на простодушном лице сельского пастушка, коему ливрея лакея шла не более, чем корове черкесское седло.
- Здрастье вам, - парень поклонился, коснувшись рукою пола и чуть не выронив при этом шапку.
Мария Тимофеевна поджала губы, волосы у виска взбила, что всегда свидетельствовало о душевном беспокойстве, ответила с прохладцей:
- И тебе не хворать, любезнейший. С чем пожаловал?
Слуга потянулся было вытереть нос рукавом, застыдился, замялся, таки выронил шапку и ответил сконфуженно, опустив глаза и только что ногой по полу не шаркая:
- Дык, енто… дело у меня важное и спешное к Анне Викторовне.
- Это какое такое дело? – чуть повысила голос Мария Тимофеевна и на Петра Ивановича так глянула, что он живо поставил рюмку с наливочкой и за чашку с чаем схватился.
Слуга из дома Разумовских простодушно пожал плечами:
- Да не знай, барыня, какое. Токмо господа сказывали: хучь что делай, хучь в ногах ползай, а всенепременно Анну Викторовну але другого какого духовидца приведи. А нас ведь тамотки, - парень перешёл на таинственный шёпот, - неспокойно шибко. Дух князя покойного, спаси и сохрани Пресвятая Богородица, - слуга широко осенил себя крёстным знамением, - залютовал, прям покоя никому не даёт.
- А с чего это вдруг Кирилл Владимирович, да ещё и после смерти лютовать стал? – Мария Тимофеевна недоверчиво покачала головой. – За ним такого не водилось, князь Разумовский весьма приятный сосед был.
Слуга опять низко поклонился:
- Не ведаю, барыня, каков был Кирилл Владимирович, токмо мне Анчутка кухарка сказывала, что это папенька его, Владимир Кириллович колобродит. Видать, не доволен старый князь, что дальняя родня в дом въехала, законного достойного наследника требует.
- Да где же его возьмёшь, законного, да ещё и достойного, - усмехнулся Виктор Иванович, допивая чай и отставляя чашку, - с этим и у живых беда, вон, господин Волков никак определится не может.
- Ваша правда, барин, - с готовностью подхватил слуга Разумовских, - молошница сказывала, там уже до душегубства дело дошло. Байстрюк Тимофея Тимофеевича путь к наследству расчищает, енто все знают.
Мария Тимофеевна обменялась взглядом с мужен, строго посмотрела на Петра Ивановича, коий бури семейной ждать не стал, поспешил заблаговременно спастись. Губы салфеткой вытер, из-за стола поднялся, слугу доверительно по плечу хлопнул и сказал:
- Ну что ж, коли вам спешно духовидец требуется, я готов помочь.
Парень недоверчиво сощурился:
- А не лукавите, барин? Мне Анна Викторовна требуется.
Пётр Иванович руками развёл:
- Анны Викторовны пока нет, поэтому я твоих хозяев охотно выслушаю и чем могу, всенепременно помогу.
Слуга опять низко поклонился, комкая шапку:
- Благодарствую, барин, век за Вас буду бога молить. Явите милость, следуйте за мной.
То, что в доме князя Разумовского неспокойно, Пётр Иванович Миронов понял прямо с порога, даром, что медиумом был весьма слабым. Шторы на окнах вздувались парусами, свет сам собой то включался, то гас, двери хлопали и скрипели непрестанно. Едва слуга с Мироновым вошли в дом, как им на встречу выбежала полноватая дама, кою заплаканные глаза и лёгкий беспорядок в одежде и причёске ничуть не портили, а наоборот, добавляли щемящей сердце беззащитности.
- Ну, наконец-то, - всплеснула руками дама и тут же осеклась, сурово глянув на Петра Ивановича. – Прошу прощения, сударь, кто Вы?
В доме что-то с треском и грохотом рухнула, хозяйка охнула, прижала руку ко лбу, но продолжала требовательно смотреть на посетителя. Пётр Иванович поспешно снял шляпу, поклонился почтительно:
- Позвольте представиться: Миронов, Пётр Иванович.
- Миронов? – приподняла брови дама. – Вы Анне Викторовне не родственником ли будете?
- Совершенно верно, я её дядюшка.
Печально зазвенело зеркало, по его ровной поверхности пролегла кривая, подобная молнии, трещина.
- Рогозина я, Варвара Петровна, - дама печально улыбнулась, взмахнула рукой, - хозяйка вот этого безобразия. А Анна Викторовна что же, не придёт? Конечно, я её никоим образом не осуждаю, в такой-то ад кто по доброй воле сунется.
- Анна Викторовна будет всенепременно, но пока в отступе, - Пётр Иванович взял холодную руку хозяйки, чуть сжал пальцы, - если позволите, я попробую вступить в контакт с духом.
Варвара Петровна слабо улыбнулась:
- Да ради бога. Уж что мы только не делали, даже священника вызывали, а только хуже становится. Он уже ночами душить начал. Вот честное слово, было бы куда, съехала бы не задумываясь!
Женщина поспешно отвернулась, пряча слёзы. Словно в ответ на её слабость затрещали половицы, словно кто-то незримый разразился глумливым хохотом.
«Да уж, призрак тут лютует почище, чем Ферзь. И чего ему надо?» - Пётр Иванович поёжился, ощущая на спине непрестанный тяжёлый взгляд, хуже могильной плиты к земле гнетущий.
Варвара Петровна осушила слёзы, поспешно спрятала платок и всплеснула руками:
- Ой, да что же это я Вас на пороге-то держу? Вы проходите, располагайтесь, где Вам угодно будет.
Миронов задумчиво побарабанил пальцами:
- Если позволите, я в кабинет пройду.
- Да ради бога, - хозяйка честно попыталась улыбнуться, но дрожащие губы отказывались раздвигаться в благодушной улыбке, складываясь в кривую дрожащую усмешку.
Пётр Иванович ещё раз поклонился и последовал за Варварой Петровной в кабинет, где холод царил просто невероятный, даже облаками пар изо рта вылетал. Словно только и дожидаясь визита, со скрипом развернулось и придвинулось к Миронову массивное кресло, в коем так любил сидеть покойный Кирилл Владимирович, сама собой распахнулась коробка с сигарами, уже покрывшаяся пылью и паутиной на каминной полке, раздвинулись гардины на окне, впуская свет в это царство холода и тьмы, с потолка коего свешивались кружева паутины.
- П-присаживайтесь, - Варвара Петровна приглашающе указала на кресло, - Вы уж простите за беспорядок, только меня-то ведь сюда не пускает дух. Я только с Вами войти с могла, да-с.
Порыв ледяного ветра толкнул даму в спину, весьма недвусмысленно выгоняя из кабинета.
- Идите, не беспокойтесь ни о чём, - Миронов честно попытался придать голосу уверенности, коей отнюдь не испытывал. – Всё будет хорошо.
Варвара Петровна, подгоняя ветром, в прямом смысле слова вылетела из кабинета, дверь за ней с грохотом захлопнулась, и воцарилась тишина, холодная, оценивающая. Пётр Иванович поднялся с кресла, откашлялся и, стараясь ничем не выдать волнение, произнёс:
- Моё почтение. Я Миронов Пётр Иванович, дядя Анны Викторовны.
- Зна…ю-у-у… - ветром разнеслось по кабинету.
Миронов сглотнул, подавляя в душе желание немедленно сбежать и забыть об этом кошмаре, слишком реальном даже для него, многое повидавшем в жизни.
- Анна не смогла прийти… - Пётр Иванович закашлялся от сковавшего грудь холода, - если я могу чем-то…
- Сы-ы-ы-ын, - провыл ветер.
Миронов даже глазами захлопал от изумления, переспросил вежливо, дабы не гневить духа:
- Что, простите?
- Мне ну-у-у-жен сы-ы-ы-ын…
Больше ничего спросить или сказать Пётр Иванович не успел. Мощный порыв ветра подхватил его и едва ли не вышвырнул из кабинета, протащил по коридору и выдворил из особняка, выразительно захлопнув дверь перед самым носом.
- До чего же невоспитанные пошли призраки, - выругался Миронов, тщательно отряхиваясь от пыли и паутины. – А ещё князь, в столице жил, в высшем обществе вращался!
Пётр Иванович махнул рукой и широким шагом направился прочь от негостеприимного поместья в сторону родного, ставшего ещё более уютным, чем прежде, дома.
- Пётр Иванович, подождите, - запыхавшаяся и растрепавшаяся Варвара Петровна догнала Миронова, схватила его за руку, глядя в лицо умоляющим взглядом бездомной собаки или загнанного оленя, - скажите, совсем ничего нельзя сделать, да?
Пётр Иванович огорчённо развёл руками:
- Он сказал, ему нужен сын.
Дама охнула, прижала руку к губам, огляделась по сторонам и перешла на чуть слышный шёпот:
- Видимо, правду люди говорят: у любого слепого порыва страсти своя цена имеется, кою рано или поздно платить придётся.
- Простите, сударыня, я Вас не понимаю, - Пётр Иванович всё никак не мог согреться, а потому отнюдь не горел желанием разгадывать загадки.
Варвара Петровна перекрестилась и пояснила, продолжая испуганно озираться, словно боялась, что призрак выскочит на неё из ближайших кустов или из-за дерева:
- Сыночка он своего вспомнил, внебрачного.
Миронов удивлённо приподнял брови, затем нахмурился, припоминая отголоски давней истории, гулявшей по Затонску лет так …дцать назад. Люди тогда шептались, что Владимир Кириллович Разумовский от супруги своей хворой роман на стороне завёл, да так удачно, что полюбовница его сыночка от сей связи грешной прижила, коего в приют определила, а сама, душа грешная заблудшая, руки на себя наложила.
- Значит, Владимир Кириллович хочет, чтобы нашли его сына? – Пётр Иванович головой покачал. – Даже предположить не возьмусь, как сие сделать. Нам же ничего толком неизвестно, одни слухи да предположения.
Варвара Петровна сникла, точно берёзка подрубленная, платочек из кармашка потянула, к глазам прижала:
