- Осмелюсь возразить, ваше высочество, - снова подала голос барышня Диблюмен, - но на балу будет и без того суматоха, а от волнения у нас, простых девиц, и вовсе не будет аппетита. Лучше соревнование кондитеров перенести на время после бала. Например, когда уже будет оглашение о предстоящей свадьбе. Чтобы ничто не отвлекало его величество от главной задачи, - последние слова она почти промурлыкала, вызвав одобрительный смех придворных.
Что-то было не так в этом вмешательстве. Но почему?..
Я взглянула на девицу Диблюмен, но та смотрела на короля. Зато ее матушка, стоявшая сразу за креслом дочери, глядела на меня. И взгляд был – куда там рождественским морозам!
- А мне нравится, - поддержала принцесса. – Действительно, на балу ты должен будешь выбирать невесту, а не сладости. Так, Иоганнес? Милая Клерхен дала нам прекрасный совет!
- Да, прекрасный, - король кисло улыбнулся, словно «милая Клерхен» подсунула ему клюкву вместо земляники. – Хорошо, так и сделаем. Попрошу, чтобы господа кондитеры, - тут он посмотрел на меня, и синие глаза вспыхнули сапфирами, - и барышня, разумеется, были готовы к вечеру Богоявления, чтобы мы с моей невестой смогли выбрать, кто порадует гостей своим искусством на свадьбе.
Мы поклонились, показывая, что поняли задание. Я была разочарована. Готова поклясться, что мои миндальные пирожные пришлись королю и принцессе больше по вкусу, чем заварные. Если бы не Клерхен…
Мастер Лампрехт потянул меня обратно в толпу придворных, и я пошла за ним послушно, как дрессированная собачка на поводке. Волнение охватившее меня во время дегустации, уступило место усталости и раздражению. Если бы не эта Клерхен!..
- Вы сегодня – мастерица давать советы, барышня Диблюмен, - услышала я голос короля и встрепенулась. – Может, дадите мне еще один совет? – король взял еще одну сладкую «лодочку», откусив сразу половину. – Как мне выбрать невесту? По каким критериям оценивать? По красоте или по уму? А может, самое главное – скромность? Как вы считаете, на что положиться? Что оставить, а что взять?
Эти слова вызвали новый переполох среди невест, а еще больше – среди придворных.
- Сразу было ясно, кто победит в королевском отборе, - прошептала важная дама, стоявшая позади нас с мастером Лампрехтом, потому что сейчас мы оказались в первом ряду, и никто не осмелился прогнать нас. – Всё это – напоказ, а невеста уже известна. Кстати, ее высочеству тоже нравится барышня Диблюмен, ее высочество никогда этого и не скрывала.
- Таких бойких барышень еще поискать, - ответила ей другая дама, соглашаясь.
«При дворе сплетничают ничуть не меньше, чем в городе», - подумала я, презрительно поджимая губы.
Даже здесь король проявил лицемерие. Был он таким в пятнадцать лет, остался таким и сейчас.
А барышня Клерхен уже отвечала королю – и правда очень бойко.
- Разве я осмелюсь давать вам советы в таком деликатном деле, сир, - произнесла она скромно, но глазки блестели хитро-хитро, - тем более, что я – одна из соискательниц. Я на равных правах с этими красавицами, - она склонила голову в сторону невест.
«Будто бы, - подумала я. – Ты тут вне конкуренции, вишневая зефирка».
- Но вам не нужны ничьи советы, - продолжала Клерхен. – Всем известно, что в выборе невесты вам поможет ценнейший артефакт, который подарила вашему предку фея Драже – кольцо Прекрасной Ленеке. Ведь это кольцо может оказаться лишь на пальчике той, которая будет истинно любима королем.
Артефакт!.. Кольцо!.. Все это напоминало болтовню наших сплетниц. Я не удержалась и фыркнула. Как назло, милая Клерхен закончила свою речь, и мой смешок прозвучал в абсолютной тишине оглушительно громко.
Взгляды всех – и придворных, и невест, и короля с принцессой, обратились ко мне. Я готова была провалиться, но каменный пол не пускал.
- Вы услышали что-то смешное, барышня из «Пряничного домика»? – спросил король.
Надо же. Даже запомнил, как называется моя лавка.
- Нет, ваше величество, - быстро ответила я, делая маленький книксен. – Простите, ваше величество.
- Но вы засмеялись, - не отставал он.
Мне стало жарко под его взглядом. Ну что он смотрит так пристально? Смотрел бы на свою зефирку…
- Не смущай девушку, - вступилась за меня принцесса.
- А я и не смущаю, - сказал король высокомерно. – Даже странно, что она смутилась. Обычно она такая самоуверенная, а тут словно дар речи потеряла.
- Нет, ваше величество, - сказала я. – Просто я – не невеста, и не имею права отвечать.
- Приказываю ответить, - король подался вперед, оперевшись ладонью на колено. – Что вас так рассмешило?
- Даже не знаю, могу ли я говорить честно, - мне внезапно стало по-настоящему смешно.
Смешно не только из-за того, что король при всем дворе взялся выяснять у лавочницы, с чего это ей весело, но еще и от того, что мастер Лампрехт побледнел и принялся щипать меня за руку повыше локтя. Наверное, ему казалось, что я веду себя невероятно дерзко.
- Какое препятствие может быть для вашей честности? – спросил король обманчиво-мягко.
- Ваш гнев, сир, - ответила я бесстрашно. – Вдруг я скажу что-то, что будет вам не по душе? Вдруг вы решите меня наказать? Например, вымазать в смоле и обвалять в перьях.
Король нахмурился, но принцесса положила руку ему на плечо.
- Думаю, никто не станет никого обмазывать смолой, - сказала ее высочество. – Перед новым годом надо радоваться и дарить радость другим. Верно, Иоганнес?
- Да, - выдавил король, натянуто улыбнувшись.
- Вот и славно! – принцесса захлопала в ладоши. – А теперь вы, барышня Цауберин, можете ответить моему брату.
Принцесса смотрела на меня таким открытым, невинным взглядом, что заподозрить ее в коварстве было просто невозможно. Король был мрачнее тучи, а мастер Лампрехт дергал меня за рукав, призывая одуматься.
Одуматься?
Но разве я делаю что-то плохое.
- С вашего позволения, ваше высочество, ваше величество, - сказала я очень любезно, - мне показалось странным, что дело такой важности поручат обыкновенному мертвому кольцу, каким бы расчудесным оно не являлось. Его величество спросил, что ему надо взять, а что оставить для правильного выбора, и я вдруг вспомнила, что в деревне, где я когда-то жила, любили говорить: выбирая жену, возьми уши и оставь дома глаза.
Ответом мне был звонкий смех – невесты смеялись, как будто по полу раскатилась сотня серебряных бубенчиков. Но если я думала, что их посмешил мой остроумный ответ, то очень ошибалась.
- Она сама черная, поэтому считает, что глаза не нужны! - раздался звонкий голосок из-за стола.
Мне показалось, что это говорила Эрмелин Блумсвиль, которая встречала короля, нарядившись в красное платье. Конечно, она не могла похвалиться таким бело-розовым личиком и золотистыми локонами, как «милая Клерхен», но назвать ее смуглянкой было бы невозможно даже в темноте.
Принцесса улыбалась уголками губ, но взгляд ее был устремлен почему-то не на невест и не на меня, а на брата. Король уставился на блюдо с пирожными и мрачнел, мрачнел.
- Что же вы смеетесь, девушки! – воскликнула барышня Диблюмен, и серебряные бубенчики один за другим перестали звенеть. Последним замолчал бубенчик Эрмелин. Клерхен строго обвела девушек взглядом и сказала: - Вы ведете себя крайне невежливо, - и она даже погрозила всем пальцем. – Разве можно смеяться чужими чувствами?
- Над чувствами? – переспросил кто-то из невест.
- Конечно, - почти ласково ответила Клерхен. – Разве вы не поняли, что барышня из кондитерской лавки влюблена в его величество и мечтает занять место за этим столом. Будьте снисходительны, ведь каждая из нас влюблена и мечтает… о взаимности, - тут она метнула в сторону короля нежный взгляд. – И как же жаль, что невестой короля может стать только благородная девушка. Жаль, но таков закон.
Присмиревшие девицы принялись обмахиваться платочками и покашливать в кулачки, чтобы скрыть замешательство, а я лишь стиснула зубы. Влюблена в его величество! Барышня из лавки! По сравнению с этим изящным оскорблением и прозвище «головешка» казалось не таким уж обидным. Тем более, что получила я его один на один, а не в присутствии королевского дворца и девиц из разных концов страны.
- Я же тебе говорил, - зашептал мастер Лампрехт углом рта.
Но я вскинула голову, собираясь дать отпор белокурой Клерхен и всем остальным спесивым барышням, для которых я была слишком черна и безродна, но которые вовсю уплетали сладости, приготовленные моими руками.
Только отвечать мне не пришлось, потому что заговорил король.
- Такого закона нет, барышня Диблюмен, - сказал он, хмурясь. – Это обычай, не более. Если помните, моя мать возила в столицу воду вместе со своим отцом. Но мой отец примерил ей на палец кольцо Прекрасной Ленеке. Или вы считаете, что моя мать надела корону незаслуженно?
- Что вы, сир, - ответила Клерхен в звенящей тишине. – Конечно же, ваша матушка была достойнейшей из королев. Простите мне мои слова в отношении этой девушки. Я действовала из лучших побуждений и попала впросак. Вы пристыдили меня, и от вашего величества я приму любое наказание.
«Как будто король так и бросится тебя наказывать! – подумала я желчно. – Такую красивую, остроумную, милую, да еще умеющую вовремя признавать ошибки».
Но должна признать, поступок его величества произвел на меня впечатление. Невольно испытываешь чувство благодарности даже к врагу, когда он защищает тебя от несправедливости. А сейчас все произошло именно так. Я почти простила грубияну Гензелю его невоспитанность, но тут принцесса сказала:
- Конечно же, он не станет вас наказывать, милая Клерхен. И ничто не помешает милой барышне Цауберин стать одной из соискательниц. Она может занять место среди невест. Ведь так, Иоганнес?
Кто-то за моей спиной ахнул, а сдобное розовое личико Клерхен дернулось, но она сразу же улыбнулась и покорно склонила голову, как и положено благовоспитанной барышне и верноподданной.
Мастер Лампрехт сдавленно захрипел, оттягивая ворот рубашки. Я посмотрела на хозяина с беспокойством и только тут поняла, что было сказано.
Я – одна из невест?!
Невеста короля?! Вот этого самого Гензеля, который просидел в моем чулане три дня?..
Да вы шутите.
Я уже открыла рот, чтобы сказать, что никакой пылкой любви к его величеству не испытываю (кроме любви законопослушной подданной, конечно), но меня опередил сам король.
- Ты очень добра, Маргрет, и я благодарен тебе за заботу, - он погладил сестру по руке, но никакой благодарности его лицо не отобразило. – Только барышня Цауберин не сможет участвовать в отборе невест.
- Почему же? – принцесса удивилась так искренне, что я засомневалась – не поспешила ли увидеть хитрость там, где ее не было? Может, сестра короля и в самом деле – невинная ромашка?
- Потому что у барышни уже есть жених, - пояснил король. – Она уже нашла любовь всей своей жизни и скоро отправится под венец. С пекарем.
- С мельником, - машинально поправила я его.
- Ах, мельник… - протянула принцесса.
Мастер Лампрехт опять захрипел и, по-моему, приготовился упасть в обморок, но теперь уже я ущипнула его за плечо, приводя в чувство.
- Мельник – прекрасная пара для кондитерши, - заметил король, улыбаясь так, словно ему в ногу вбивали гвоздь. – Она будет печь пряники, а он – снабжать ее мукой. Просто семейная идиллия.
- Вы правы, ваше величество, - сказала я громко, пока мастер Лампрехт, ожив, усиленно щипал меня. – В нашем деле мука важнее кольца, даже если его носила ваша прекрасная прабабушка.
- Следите за речами, барышня Цауберин! – воскликнула Клерхен звонко. – Ваши слова очень похожи на оскорбление государя!
Придворные возмущенно зароптали, но принцесса взмахнула платочком, и в зале стало тихо.
- Никакого оскорбления, - сказала принцесса примирительно. – Барышня изъявила своё желание – и мы не вправе укорять ее. Главное, - тут она прищурила синие глаза, - чтобы потом никто не пожалел об опрометчивом решении.
- Ну что ты, - поддакнул ей король, - разве барышня-кондитер похожа на особу, которая способна пожалеть о своих поступках?
- Тогда нам лучше отпустить ее и наших дорогих мастеров, - принцесса кивнула мастеру Лампрехту и мастеру Римусу, - пусть они займутся изготовлением сладостей, чтобы удивить и поразить нас, а мы продолжим наш завтрак. Все-таки, у меня именины, - она засмеялась, и все наперебой бросились поздравлять ее.
Мы с хозяином убрались из зала поскорее, пока про нас не вспомнили. На самом пороге я оглянулась. Король сидел рядом со смеющейся сестрой с таким видом, будто присутствовал не на именинах, а на самой длинной и нудной церковной службе предрождественского поста.
- Ну и кислая у него физиономия, - промолвил мастер Лампрехт, который тоже оглянулся.
- Только вы ему об этом не скажите, - мрачно посоветовала я.
- Я - самоубийца, что ли?! – возмутился хозяин. – А вот ты!..
- Кстати, перебила я его, - вы защипали меня до синяков. Это стоит пятипроцентной прибавки в мою пользу.
- А сколько стоят мои синяки?! – взъярился он. – И почему это его величество говорит, что ты собралась замуж? За какого это мельника? За Вольхарта, что ли? Ты решила меня по миру пустить?!
- Успокойтесь и не кричите, - сказала я ему, понизив голос. – Король просто немного перепутал. Никакой свадьбы. Это я вам клятвенно обещаю.
- Не верю! – бушевал хозяин. – Откуда он знает?! Наверняка, уже весь город знает, и только я не при делах!
- Ведите себя прилично, - строго приказала я. - На нас уже оглядываются. Вы закатываете мне сцену, как старый любовник-кузнец молоденькой белошвейке.
Это окончательно добило моего хозяина.
- Эй! Попрошу! – заорал он шепотом. – Я совсем не старый! А вот ты – далеко не молоденькая!
- Как это низко – напоминать женщине о ее возрасте, - я скорбно поджала губы. – Несомненно, это еще пять процентов в мою пользу.
- Если бы не твои миндальные пирожные, я бы тебя вышвырнул на улицу в два счета, - заявил мастер Лампрехт, но препираться перестал.
Мы вернулись в лавку и собрали стратегический совет, состоявший из меня, хозяина и рыжего кота. Кот улегся мне на колени и предоставил нам с хозяином обсуждать сладости для финального испытания.
- Что-то белое, что-то нежное, - бормотал мастер, в волненье бегая от одной стены к другой. – Что же, что же? Бланманже? Это примитивно. Римус приготовит что-нибудь сногсшибательное и посмеется над нами… А ты что думаешь? Ты почему молчишь?
- Думаю, что нам надо заняться нашими повседневными обязанностями, - произнесла я, почесывая кота за ушком. – У нас кексы с изюмом на очереди. Приготовим их, а там, глядишь, сообразим что-нибудь «белое, как настоящая любовь», - я не удержалась, чтобы не передразнить Клерхен Диблюмен, а потом протянула, пораженная внезапной мыслью: – Хотелось бы мне знать, зачем они заявились в нашу лавку… Это был не просто визит за сладостями…
- Не выдумывай, - отрезал хозяин. – Кексы – значит, кексы. Бал будет после Рождества, у нас еще уймища времени. Давай замесим тесто.
Пока мы отмеряли муку, изюм и орехи, мастер Лампрехт болтал, не умолкая. Он говорил, как важно придумать что-то потрясающе новое, что-то, что утрет нос Римусу и заставит его расплакаться от поражения. Если нам удастся произвести впечатление, то король хорошо заплатит. Несомненно – очень хорошо заплатит! Ведь наш король – самый щедрый человек в мире!
Что-то было не так в этом вмешательстве. Но почему?..
Я взглянула на девицу Диблюмен, но та смотрела на короля. Зато ее матушка, стоявшая сразу за креслом дочери, глядела на меня. И взгляд был – куда там рождественским морозам!
- А мне нравится, - поддержала принцесса. – Действительно, на балу ты должен будешь выбирать невесту, а не сладости. Так, Иоганнес? Милая Клерхен дала нам прекрасный совет!
- Да, прекрасный, - король кисло улыбнулся, словно «милая Клерхен» подсунула ему клюкву вместо земляники. – Хорошо, так и сделаем. Попрошу, чтобы господа кондитеры, - тут он посмотрел на меня, и синие глаза вспыхнули сапфирами, - и барышня, разумеется, были готовы к вечеру Богоявления, чтобы мы с моей невестой смогли выбрать, кто порадует гостей своим искусством на свадьбе.
Мы поклонились, показывая, что поняли задание. Я была разочарована. Готова поклясться, что мои миндальные пирожные пришлись королю и принцессе больше по вкусу, чем заварные. Если бы не Клерхен…
Мастер Лампрехт потянул меня обратно в толпу придворных, и я пошла за ним послушно, как дрессированная собачка на поводке. Волнение охватившее меня во время дегустации, уступило место усталости и раздражению. Если бы не эта Клерхен!..
- Вы сегодня – мастерица давать советы, барышня Диблюмен, - услышала я голос короля и встрепенулась. – Может, дадите мне еще один совет? – король взял еще одну сладкую «лодочку», откусив сразу половину. – Как мне выбрать невесту? По каким критериям оценивать? По красоте или по уму? А может, самое главное – скромность? Как вы считаете, на что положиться? Что оставить, а что взять?
Эти слова вызвали новый переполох среди невест, а еще больше – среди придворных.
- Сразу было ясно, кто победит в королевском отборе, - прошептала важная дама, стоявшая позади нас с мастером Лампрехтом, потому что сейчас мы оказались в первом ряду, и никто не осмелился прогнать нас. – Всё это – напоказ, а невеста уже известна. Кстати, ее высочеству тоже нравится барышня Диблюмен, ее высочество никогда этого и не скрывала.
- Таких бойких барышень еще поискать, - ответила ей другая дама, соглашаясь.
«При дворе сплетничают ничуть не меньше, чем в городе», - подумала я, презрительно поджимая губы.
Даже здесь король проявил лицемерие. Был он таким в пятнадцать лет, остался таким и сейчас.
А барышня Клерхен уже отвечала королю – и правда очень бойко.
- Разве я осмелюсь давать вам советы в таком деликатном деле, сир, - произнесла она скромно, но глазки блестели хитро-хитро, - тем более, что я – одна из соискательниц. Я на равных правах с этими красавицами, - она склонила голову в сторону невест.
«Будто бы, - подумала я. – Ты тут вне конкуренции, вишневая зефирка».
- Но вам не нужны ничьи советы, - продолжала Клерхен. – Всем известно, что в выборе невесты вам поможет ценнейший артефакт, который подарила вашему предку фея Драже – кольцо Прекрасной Ленеке. Ведь это кольцо может оказаться лишь на пальчике той, которая будет истинно любима королем.
Артефакт!.. Кольцо!.. Все это напоминало болтовню наших сплетниц. Я не удержалась и фыркнула. Как назло, милая Клерхен закончила свою речь, и мой смешок прозвучал в абсолютной тишине оглушительно громко.
Взгляды всех – и придворных, и невест, и короля с принцессой, обратились ко мне. Я готова была провалиться, но каменный пол не пускал.
- Вы услышали что-то смешное, барышня из «Пряничного домика»? – спросил король.
Надо же. Даже запомнил, как называется моя лавка.
- Нет, ваше величество, - быстро ответила я, делая маленький книксен. – Простите, ваше величество.
- Но вы засмеялись, - не отставал он.
Мне стало жарко под его взглядом. Ну что он смотрит так пристально? Смотрел бы на свою зефирку…
- Не смущай девушку, - вступилась за меня принцесса.
- А я и не смущаю, - сказал король высокомерно. – Даже странно, что она смутилась. Обычно она такая самоуверенная, а тут словно дар речи потеряла.
- Нет, ваше величество, - сказала я. – Просто я – не невеста, и не имею права отвечать.
- Приказываю ответить, - король подался вперед, оперевшись ладонью на колено. – Что вас так рассмешило?
Глава 15
- Даже не знаю, могу ли я говорить честно, - мне внезапно стало по-настоящему смешно.
Смешно не только из-за того, что король при всем дворе взялся выяснять у лавочницы, с чего это ей весело, но еще и от того, что мастер Лампрехт побледнел и принялся щипать меня за руку повыше локтя. Наверное, ему казалось, что я веду себя невероятно дерзко.
- Какое препятствие может быть для вашей честности? – спросил король обманчиво-мягко.
- Ваш гнев, сир, - ответила я бесстрашно. – Вдруг я скажу что-то, что будет вам не по душе? Вдруг вы решите меня наказать? Например, вымазать в смоле и обвалять в перьях.
Король нахмурился, но принцесса положила руку ему на плечо.
- Думаю, никто не станет никого обмазывать смолой, - сказала ее высочество. – Перед новым годом надо радоваться и дарить радость другим. Верно, Иоганнес?
- Да, - выдавил король, натянуто улыбнувшись.
- Вот и славно! – принцесса захлопала в ладоши. – А теперь вы, барышня Цауберин, можете ответить моему брату.
Принцесса смотрела на меня таким открытым, невинным взглядом, что заподозрить ее в коварстве было просто невозможно. Король был мрачнее тучи, а мастер Лампрехт дергал меня за рукав, призывая одуматься.
Одуматься?
Но разве я делаю что-то плохое.
- С вашего позволения, ваше высочество, ваше величество, - сказала я очень любезно, - мне показалось странным, что дело такой важности поручат обыкновенному мертвому кольцу, каким бы расчудесным оно не являлось. Его величество спросил, что ему надо взять, а что оставить для правильного выбора, и я вдруг вспомнила, что в деревне, где я когда-то жила, любили говорить: выбирая жену, возьми уши и оставь дома глаза.
Ответом мне был звонкий смех – невесты смеялись, как будто по полу раскатилась сотня серебряных бубенчиков. Но если я думала, что их посмешил мой остроумный ответ, то очень ошибалась.
- Она сама черная, поэтому считает, что глаза не нужны! - раздался звонкий голосок из-за стола.
Мне показалось, что это говорила Эрмелин Блумсвиль, которая встречала короля, нарядившись в красное платье. Конечно, она не могла похвалиться таким бело-розовым личиком и золотистыми локонами, как «милая Клерхен», но назвать ее смуглянкой было бы невозможно даже в темноте.
Принцесса улыбалась уголками губ, но взгляд ее был устремлен почему-то не на невест и не на меня, а на брата. Король уставился на блюдо с пирожными и мрачнел, мрачнел.
- Что же вы смеетесь, девушки! – воскликнула барышня Диблюмен, и серебряные бубенчики один за другим перестали звенеть. Последним замолчал бубенчик Эрмелин. Клерхен строго обвела девушек взглядом и сказала: - Вы ведете себя крайне невежливо, - и она даже погрозила всем пальцем. – Разве можно смеяться чужими чувствами?
- Над чувствами? – переспросил кто-то из невест.
- Конечно, - почти ласково ответила Клерхен. – Разве вы не поняли, что барышня из кондитерской лавки влюблена в его величество и мечтает занять место за этим столом. Будьте снисходительны, ведь каждая из нас влюблена и мечтает… о взаимности, - тут она метнула в сторону короля нежный взгляд. – И как же жаль, что невестой короля может стать только благородная девушка. Жаль, но таков закон.
Присмиревшие девицы принялись обмахиваться платочками и покашливать в кулачки, чтобы скрыть замешательство, а я лишь стиснула зубы. Влюблена в его величество! Барышня из лавки! По сравнению с этим изящным оскорблением и прозвище «головешка» казалось не таким уж обидным. Тем более, что получила я его один на один, а не в присутствии королевского дворца и девиц из разных концов страны.
- Я же тебе говорил, - зашептал мастер Лампрехт углом рта.
Но я вскинула голову, собираясь дать отпор белокурой Клерхен и всем остальным спесивым барышням, для которых я была слишком черна и безродна, но которые вовсю уплетали сладости, приготовленные моими руками.
Только отвечать мне не пришлось, потому что заговорил король.
- Такого закона нет, барышня Диблюмен, - сказал он, хмурясь. – Это обычай, не более. Если помните, моя мать возила в столицу воду вместе со своим отцом. Но мой отец примерил ей на палец кольцо Прекрасной Ленеке. Или вы считаете, что моя мать надела корону незаслуженно?
- Что вы, сир, - ответила Клерхен в звенящей тишине. – Конечно же, ваша матушка была достойнейшей из королев. Простите мне мои слова в отношении этой девушки. Я действовала из лучших побуждений и попала впросак. Вы пристыдили меня, и от вашего величества я приму любое наказание.
«Как будто король так и бросится тебя наказывать! – подумала я желчно. – Такую красивую, остроумную, милую, да еще умеющую вовремя признавать ошибки».
Но должна признать, поступок его величества произвел на меня впечатление. Невольно испытываешь чувство благодарности даже к врагу, когда он защищает тебя от несправедливости. А сейчас все произошло именно так. Я почти простила грубияну Гензелю его невоспитанность, но тут принцесса сказала:
- Конечно же, он не станет вас наказывать, милая Клерхен. И ничто не помешает милой барышне Цауберин стать одной из соискательниц. Она может занять место среди невест. Ведь так, Иоганнес?
Кто-то за моей спиной ахнул, а сдобное розовое личико Клерхен дернулось, но она сразу же улыбнулась и покорно склонила голову, как и положено благовоспитанной барышне и верноподданной.
Мастер Лампрехт сдавленно захрипел, оттягивая ворот рубашки. Я посмотрела на хозяина с беспокойством и только тут поняла, что было сказано.
Я – одна из невест?!
Невеста короля?! Вот этого самого Гензеля, который просидел в моем чулане три дня?..
Глава 16
Да вы шутите.
Я уже открыла рот, чтобы сказать, что никакой пылкой любви к его величеству не испытываю (кроме любви законопослушной подданной, конечно), но меня опередил сам король.
- Ты очень добра, Маргрет, и я благодарен тебе за заботу, - он погладил сестру по руке, но никакой благодарности его лицо не отобразило. – Только барышня Цауберин не сможет участвовать в отборе невест.
- Почему же? – принцесса удивилась так искренне, что я засомневалась – не поспешила ли увидеть хитрость там, где ее не было? Может, сестра короля и в самом деле – невинная ромашка?
- Потому что у барышни уже есть жених, - пояснил король. – Она уже нашла любовь всей своей жизни и скоро отправится под венец. С пекарем.
- С мельником, - машинально поправила я его.
- Ах, мельник… - протянула принцесса.
Мастер Лампрехт опять захрипел и, по-моему, приготовился упасть в обморок, но теперь уже я ущипнула его за плечо, приводя в чувство.
- Мельник – прекрасная пара для кондитерши, - заметил король, улыбаясь так, словно ему в ногу вбивали гвоздь. – Она будет печь пряники, а он – снабжать ее мукой. Просто семейная идиллия.
- Вы правы, ваше величество, - сказала я громко, пока мастер Лампрехт, ожив, усиленно щипал меня. – В нашем деле мука важнее кольца, даже если его носила ваша прекрасная прабабушка.
- Следите за речами, барышня Цауберин! – воскликнула Клерхен звонко. – Ваши слова очень похожи на оскорбление государя!
Придворные возмущенно зароптали, но принцесса взмахнула платочком, и в зале стало тихо.
- Никакого оскорбления, - сказала принцесса примирительно. – Барышня изъявила своё желание – и мы не вправе укорять ее. Главное, - тут она прищурила синие глаза, - чтобы потом никто не пожалел об опрометчивом решении.
- Ну что ты, - поддакнул ей король, - разве барышня-кондитер похожа на особу, которая способна пожалеть о своих поступках?
- Тогда нам лучше отпустить ее и наших дорогих мастеров, - принцесса кивнула мастеру Лампрехту и мастеру Римусу, - пусть они займутся изготовлением сладостей, чтобы удивить и поразить нас, а мы продолжим наш завтрак. Все-таки, у меня именины, - она засмеялась, и все наперебой бросились поздравлять ее.
Мы с хозяином убрались из зала поскорее, пока про нас не вспомнили. На самом пороге я оглянулась. Король сидел рядом со смеющейся сестрой с таким видом, будто присутствовал не на именинах, а на самой длинной и нудной церковной службе предрождественского поста.
- Ну и кислая у него физиономия, - промолвил мастер Лампрехт, который тоже оглянулся.
- Только вы ему об этом не скажите, - мрачно посоветовала я.
- Я - самоубийца, что ли?! – возмутился хозяин. – А вот ты!..
- Кстати, перебила я его, - вы защипали меня до синяков. Это стоит пятипроцентной прибавки в мою пользу.
- А сколько стоят мои синяки?! – взъярился он. – И почему это его величество говорит, что ты собралась замуж? За какого это мельника? За Вольхарта, что ли? Ты решила меня по миру пустить?!
- Успокойтесь и не кричите, - сказала я ему, понизив голос. – Король просто немного перепутал. Никакой свадьбы. Это я вам клятвенно обещаю.
- Не верю! – бушевал хозяин. – Откуда он знает?! Наверняка, уже весь город знает, и только я не при делах!
- Ведите себя прилично, - строго приказала я. - На нас уже оглядываются. Вы закатываете мне сцену, как старый любовник-кузнец молоденькой белошвейке.
Это окончательно добило моего хозяина.
- Эй! Попрошу! – заорал он шепотом. – Я совсем не старый! А вот ты – далеко не молоденькая!
- Как это низко – напоминать женщине о ее возрасте, - я скорбно поджала губы. – Несомненно, это еще пять процентов в мою пользу.
- Если бы не твои миндальные пирожные, я бы тебя вышвырнул на улицу в два счета, - заявил мастер Лампрехт, но препираться перестал.
Мы вернулись в лавку и собрали стратегический совет, состоявший из меня, хозяина и рыжего кота. Кот улегся мне на колени и предоставил нам с хозяином обсуждать сладости для финального испытания.
- Что-то белое, что-то нежное, - бормотал мастер, в волненье бегая от одной стены к другой. – Что же, что же? Бланманже? Это примитивно. Римус приготовит что-нибудь сногсшибательное и посмеется над нами… А ты что думаешь? Ты почему молчишь?
- Думаю, что нам надо заняться нашими повседневными обязанностями, - произнесла я, почесывая кота за ушком. – У нас кексы с изюмом на очереди. Приготовим их, а там, глядишь, сообразим что-нибудь «белое, как настоящая любовь», - я не удержалась, чтобы не передразнить Клерхен Диблюмен, а потом протянула, пораженная внезапной мыслью: – Хотелось бы мне знать, зачем они заявились в нашу лавку… Это был не просто визит за сладостями…
- Не выдумывай, - отрезал хозяин. – Кексы – значит, кексы. Бал будет после Рождества, у нас еще уймища времени. Давай замесим тесто.
Пока мы отмеряли муку, изюм и орехи, мастер Лампрехт болтал, не умолкая. Он говорил, как важно придумать что-то потрясающе новое, что-то, что утрет нос Римусу и заставит его расплакаться от поражения. Если нам удастся произвести впечатление, то король хорошо заплатит. Несомненно – очень хорошо заплатит! Ведь наш король – самый щедрый человек в мире!
