- Что ты говоришь, Ален? – вздохнула Милисент и укоризненно покачала головой. – Я мечтала найти лекарство, чтобы излечить тебя, но никогда не стала бы советовать что-то тебе во вред.
- То, что ты хорошо лжешь, я уже понял, - усмехнулся граф.
- Ведите себя прилично! – осадила его королева. – Пусть выйдет леди Гюнебрет, я хочу допросить и её.
Мне позволено было сесть, и пока Гюнебрет рассказывала собранию, как Реджинальд Оуэн ее похитил, Милисент наклонилась, поправляя расстегнувшуюся пряжку на башмаке, и сказала мне еле слышно:
- Какая же вы упрямая, леди Бланш. На что вы надеетесь? Ален – мой, поэтому не пытайтесь удержать то, что никогда вам не принадлежало.
- А как же Реджи? – выпалила я. – Мне показалось, вы питали к нему более чем нежные чувства!
Красивое лицо Милисент на секунду исказилось, превратившись в уродливую маску.
- Я бы утопила тебя еще раз, соплячка. За то, что он сказал тебе тогда, в беседке в саду, - сказала она, а потом улыбнулась так печально, как мог бы улыбаться ангел, которого несправедливо обвинили.
- О чем это вы там говорите? – немедленно спросила королева. – Я запретила вам общаться.
- Простите, ваше величество, - Милисент в отчаянье заломила руки, губы ее задрожали. – Я не решаюсь повторить вам те ужасы, что услышала сейчас от леди Бланш! Она грозит мне смертью, говорит, что закончит то, что не довел до конца её любовник – сэр Оуэн.
Королева схватилась за сердце, дамы из ее свиты испуганно заахали, а я вскочила, горя праведным гневом от такой чудовищной лжи:
- Это всё неправда!
- Сядьте, леди Бланш! – приказала королева. – Вас я уже выслушала. Теперь хочу, чтобы все послушали мою крестницу.
Я медленно опустилась на лавку, стараясь успокоиться.
Сейчас гнев сыграет против меня, и чем больше я буду возмущаться и кричать, тем более убедительной будет печаль и кротость Милисент.
Мне стоило огромных трудов выдержать ее рассказ – лживый от первого, до последнего слова. Если послушать ее, то выходило, что я со своим любовником – Реджи, замыслила получить все богатства Конморов. С этой целью воспользовалась тем, что граф искал жену на год, и затем попыталась убить его, а когда бесстрашная леди Милисент застала меня за уничтожением бракоразводного документа, пригрозила ей смертью, а потом и вовсе попыталась лишить её жизни.
- Небеса хранили меня, - закончила свой рассказ Милисент, - я зацепилась юбками за дерево и только поэтому не разбилась. Меня нашли егеря и сообщили о моей печальной участи вашему величеству, - она поклонилась королеве, и ее глаза, преисполненные признательности, наполнились слезами. - Мой отец всегда был преданным вассалом короны, неужели я могу быть настолько неблагодарной дочерью, чтобы осмелиться лгать вашим величествам?
- Все это ложь на лжи… - начал граф, но королева приказала ему замолчать и вперила взгляд в меня.
- Теперь отвечайте вы, - потребовала она. – Какие отношения связывали вас с сэром Оуэном?
- Мы всего лишь жили по соседству в детстве, - торопливо принялась объяснять я. – Я не видела его много лет, пока не встретила на балу у милорда де Конмора, и нас связывали… связывали только приятельские чувства, до тех пор, пока он не открыл свою ядовитую сущность!
- Она говорит неправду, - кротко промолвила Милисент. – Как раз в тот день, когда меня пытались убить, я застала леди Бланш и сэра Оуэна в спальне, они предавались прелюбодейству. Потешаясь над милордом графом, который как раз был в отъезде. Они называли его рогоносцем, у которого рога такие ветвистые, что для них и сам замок Конмор покажется тесным, как лачуга дровосека.
- Подло врёшь, змея! – крикнул Ален, бросаясь вперед, но королевские гвардейцы удержали его.
- Нет, милый, я говорю правду, - сказала Милисент, глядя на него с жалостью. - И еще они говорили, что отправят милорду отравленные конфеты, которые леди Бланш обещала изготовить самолично. Она сказала, что у милорда будет самая вкусная смерть на всем белом свете.
Слыша это, я потеряла дар речи от такого бесстыдства и закрыла пылающее лицо ладонями.
- Посмотрите! Ей стыдно! – крикнула Милисент звенящим голосом.
По залу прошел приглушенный ропот, а я испуганно опустила руки и замотала головой:
- Нет! Нет! Все не так! Сэр Оуэн просил меня стать его женой, просил дважды, но я отказала! Поверьте мне, ваше величество, я не смогла бы поступить так грешно и подло!
- Пустите! – граф оттолкнул гвардейцев и повернулся к королеве. – Ваше величество, - сказал он страстно. – Я готов поклясться чем угодно, готов пройти любое испытание, чтобы доказать, что моя жена – самая чистая и добродетельная женщина на свете. Кроме меня её не касался ни один мужчина, и выслушивать подобное от развратницы – вашей крестницы, для неё мучительно. Я никогда не женюсь на леди Милисент, даже если мне будут грозить казнью, а если заставите расстаться с Бланш… это будет хуже смерти.
- Уйдете в монастырь? – холодно осведомилась королева.
- Если это заставит вас поверить нам – Бланш и мне, то готов принять постриг немедленно, - произнес Ален в звенящей тишине.
- Не слишком ли далеко ты зашла, Ригунта? – спросил король мрачно. – Мужчина сказал, кого он выбирает - законную жену, добродетельную женщину. Чего ещё ты хочешь добиться?
- Значит, добродетельную? – переспросила королева, что-то обдумывая.
- Почти святую, - сказал Ален.
- Вы в этом уверены?
- Я верю ей больше чем самому себе, - ответил он просто.
Слезы подкатили к горлу, когда я это услышала. Наверное, никогда я не любила мужа так сильно, как сейчас.
- Хорошо… - протянула королева. – Вы почти убедили меня. Раз желание графа – этого камня преткновения для двух женщин – быть мужем самой добродетельной, я предлагаю испытание…
- Что угодно, ваше величество, - Ален преклонил колено перед креслом королевы. – Требуйте – и я исполню.
- …испытание не для вас, Конмор. Для ваших леди.
Граф вскинул голову, не понимая.
- Что вы так уставились на меня? – королева скупо улыбнулась. – Они пройдут испытание, мы выясним, кто из них – самая добродетельная, и вы получите жену. Согласны?
Ален медлил, и королева тут же высмеяла его колебания:
- Или вы сомневаетесь в добродетели леди Бланш? Которой верите больше чем себе?
- Вы неправильно поняли моё замешательство, - возразил Ален спокойно. – Я не могу согласиться на это, не зная, что предстоит пройти Бланш. Я не хочу ею рисковать.
- Ей ничего не грозит, де Конмор, - подперев подбородок, королева смотрела на него прямо и насмешливо. – Она останется жива, здорова и невредима. Даю вам в этом слово. Или вы настолько не доверяете своей королеве? Разве я хоть раз вела себя глупо и необдуманно, чтобы вы могли меня в этом упрекнуть?
- Нет, ваше величество, - ответил Ален. – Вы всегда были мудры и справедливы.
- Так будет и в этот раз. Вы согласны?
Ален медленно оглянулся, посмотрев на меня. Лицо его смягчилось, он еле заметно улыбнулся мне и кивнул, давая понять, чтобы я не боялась.
- Я согласен, - сказал он громко. – Я уверен, что моя жена Бланш де Конмор - добродетельнейшая из женщин.
Сердце моё оборвалось куда-то в пятки, и я даже не могла дышать. Добродетельная? Я?! Та, которая из-за денег согласилась вступить в брак, который на самом деле не был браком? Которая желала чужого мужчину так, что готова была отдаться ему при первой же возможности? Которая обманывала мужа, обещая принять на себя проклятие, которого не существовало? Лоб мой покрылся испариной, и я отерла его рукавом, позабыв о платке. Наверное, я крикнула бы, что не желаю этого испытания, но взгляд Алена остановил меня. Его взгляд удерживал, успокаивал, безмолвно убеждал, что все будет хорошо. Может, и вправду – будет?
- Я тоже согласна, - подтвердила Милисент. - О моем позоре известно уже всем, но я готова поклясться, что ни один мужчина, кроме милорда Конмора не держал меня в объятиях.
- Леди Бланш тоже согласна? – поинтересовалась королева.
Мне пришлось приложить усилие, чтобы кивнуть.
Король заерзал в кресле и спросил:
- Вы что задумали, моя дорогая? Это будет уместно при таком скоплении народа?
- Думаю, вам предстоит забавное зрелище, - ответила королева загадочно и поманила одну из своих фрейлин.
Прошептав что-то ей на ухо, королева улыбнулась с таким торжеством, как мог бы улыбаться Господь Бог, свершив последний суд на этой грешной земле.
От страха ноги совсем не держали меня, и я села на лавку. Что касается Милисент, она, наоборот, выпрямилась – златокудрая, похожая на фею, ничем не выказывающая боязни.
- Солома прелая, порой,
Казаться может розой… 1
Надтреснутый голос, прозвучавший под сводами Конмора, поразил меня точно так же, как если бы эту песенку пропела моя покойная бабушка, вдруг объявившись перед королевской четой.
Вильямина!
Нищенка, гадалка, сумасшедшая – именно такой ее все считали, но сейчас даже королева благосклонно приняла её появление. Вильямина несла длинный ларец из черного дерева и с поклоном преподнесла его королеве. Она поставила ларец на колени, положила ладони на крышку и сказала:
- Когда я собиралась сюда, то знала, что установить истину будет непросто. Поэтому мне пришлось обратиться… к мудрой женщине. И она подсказала мне выход. Вот в этом ларце находится верное средство. Оно долгое время хранилось в королевской сокровищнице, от всех втайне, но пора показать его миру.
Она сделала эффектную паузу, наслаждаясь общим изумлением.
- Не томи, что там? – не вытерпел король.
- Это кое-что драгоценное, удивительное, божественное, - королева медленно подняла крышку, и все мы подались вперед, ожидая увидеть нечто волшебное – средство из страны фей, или ангельский эликсир правды, или ещё что-то столь же чудесное.
Но её величество достала… простую полотняную рубашку.
Фрейлина убрала ларец с колен королевы, и та развернула тонкую ткань – рубашка была некрашеной, белой, слежавшейся от долгого хранения, с заломами на сгибах. Глядя, с каким благоговением королева разворачивала её, я готова была поверить, что это не простая рубашка, но выглядела она совсем не по волшебному.
- Каждая из вас наденет эту рубашку на голое тело, - сказала ее величество нам с Милисент. – И мы сразу увидим, кто из вас добродетельней.
- Как прикажете, крёстная, - сказала Милисент, кланяясь, а я невольно обхватила себя за плечи.
Неужели мне придется обнажаться перед всеми?! Нет, нет, невозможно!
- Моя жена не станет раздеваться, - сказал Ален угрюмо.
- Но другого выхода нет, - королева сделала знак своим фрейлинам: - встаньте вокруг, чтобы поберечь стыдливость наших леди. Кто готов первым?
- Я готова, крёстная, - Милисент опять поклонилась, а у меня язык присох к нёбу.
Фрейлины пестрым ручейком перетекли из-за кресла королевы к нам и встали вокруг леди Милисент, полностью скрыв ее от сторонних глаз. Королева передала главной фрейлине рубашку, и чудесное одеяние было отнесено Милисент осторожно и со всем почтением.
Раздевалась Милисент достаточно долго, и вот по рукам фрейлин поплыла белая рубашка.
- Готово? Теперь разойдитесь, - приказала королева.
Благородные дамы расступились, и Милисент предстала перед собранием в одной лишь тонкой рубашке, льющейся от плеч до самого пола. Милисент улыбалась, поворачиваясь из стороны в сторону, показывая, что чудесная рубашка не приносит ей вреда.
- И в чем тут секрет, дорогая Ригунта? – спросил король.
Королева положила руку ему на плечо, призывая к терпению.
Все смотрели на леди Милисент, и только я посмотрела на Алена, а он на меня. И опять его взгляд ободрил и согрел меня. Всё будет хорошо, потому что небеса не могут быть так жестоки…
Истошный визг старшей фрейлины заставил меня отшатнуться, а следом за ним раздался общий возглас удивления, а потом воцарилась тишина, которую нарушали лишь сдавленные смешки.
- Совушки-воробушки! Вы и вправду поразили всех, моя королева! – рассмеялся король и три раза хлопнул в ладоши. – Леди Милисент! Похоже, рубашечка-то не считает вас слишком добродетельной!
Я посмотрела на Милисент, и рот мой раскрылся сам собой – златокудрая фея стояла красная, и тщетно пыталась натянуть на оголившиеся груди рубашку, которая вдруг растянулась в вороте до пояса и никак не желала возвращаться обратно.
После нескольких безуспешных попыток, Милисент догадалась отвернуться, перебросив на грудь золотистые кудри, но в ту же секунду в зале раздался мужской хохот – рубашка разошлась по спинке, словно разрезанная бритвой, явив собранию спину и ягодицы благородной леди, клявшейся в своей добродетели.
- Дорогуша, вам лучше прикрыться и уйти, - сказал король, фыркая в кулак. – Зрелище, конечно, приятное для глаз, - тут он покосился на королеву, поймал её гневный взгляд и приподнял брови с самым невиннейшим образом: - но мы должны позаботиться о целомудрии своих подданных. Правда, Ригунта?
- Вы правы, ваше величество, - сказала она сквозь зубы. – Снимайте рубашку осторожнее, леди Милисент. Волшебная вещь не виновата, что вы предпочли ложь правде.
Едва натянув платье, Милисент растолкала фрейлин и помчалась к выходу. Ее провожали веселым улюлюканьем, а мужчины не стесняясь отпускали вслед посрамленной красавице сальные словечки. Особенно веселилась Вильямина – она принялась даже приплясывать возле королевского кресла, и никто не упрекнул её за подобное неуважение.
- Теперь ваша очередь, леди Бланш, - промолвила королева.
Я поднялась с лавки, как будто была столетней старухой. В голове не было ни одной мысли, и меня трясло, как в лихорадке. Фрейлины окружили меня, и теперь даже взгляд Алена не был поддержкой. Провозившись со шнуровкой, я кое-как стащила с себя платье, а потом нижнюю рубашку и белье вместе с чулками. Боже, как стыдно! Хотя никто кроме старшей фрейлины не видел моей наготы, меня так и бросало в жар.
- Поднимите руки, - спокойно сказала старшая фрейлина. – Я надену на вас рубашку.
Я подчинилась, испытывая уже панический ужас, и прохладная ткань скользнула по мне, скрывая от плеч до пола, совсем, как леди Милисент до этого.
- Покажите нам её, - раздался голос королевы, и фрейлины послушно расступились.
Я едва не юркнула за их юбки и заметалась из стороны в сторону, но Ален позвал: «Бланш!», - и я остановилась, тяжело дыша.
Последовала долгая тишина, показавшаяся мне бесконечно долгой.
- Рубашка не исчезает… - разочарованно сказал кто-то из свиты короля.
Только тогда я осмелилась посмотреть на себя.
Волшебное одеяние ничуть не изменилось и скрывало меня от чужих взглядов. Не веря такому чуду, я коснулась её ладонями, вознося благодарственные молитвы, и вдруг подол пожух, словно сухие листья, брошенные в костер. Сначала обнажились мои ступни, потом щиколотки… а рубашка становилась всё короче и короче…
- На свете бывают волшебные рубашки, но не бывает добродетельных женщин! – сострил королевский шут, и господа лорды захохотали.
Бежать! Немедленно бежать, пока никто не увидел моего позора!
В глазах поплыли темные пятна, и я рванула к двери, совсем как Милисент, но кто-то цепко схватил меня за локти. Я забилась в крепких руках, теряя остатки разума, но голос Алена разорвал черную пелену:
- Бланш! Кто целовал тебя до свадьбы?
Его слова слышались мне, как со дна морского, и Ален повторил ещё раз:
- То, что ты хорошо лжешь, я уже понял, - усмехнулся граф.
- Ведите себя прилично! – осадила его королева. – Пусть выйдет леди Гюнебрет, я хочу допросить и её.
Мне позволено было сесть, и пока Гюнебрет рассказывала собранию, как Реджинальд Оуэн ее похитил, Милисент наклонилась, поправляя расстегнувшуюся пряжку на башмаке, и сказала мне еле слышно:
- Какая же вы упрямая, леди Бланш. На что вы надеетесь? Ален – мой, поэтому не пытайтесь удержать то, что никогда вам не принадлежало.
- А как же Реджи? – выпалила я. – Мне показалось, вы питали к нему более чем нежные чувства!
Красивое лицо Милисент на секунду исказилось, превратившись в уродливую маску.
- Я бы утопила тебя еще раз, соплячка. За то, что он сказал тебе тогда, в беседке в саду, - сказала она, а потом улыбнулась так печально, как мог бы улыбаться ангел, которого несправедливо обвинили.
- О чем это вы там говорите? – немедленно спросила королева. – Я запретила вам общаться.
- Простите, ваше величество, - Милисент в отчаянье заломила руки, губы ее задрожали. – Я не решаюсь повторить вам те ужасы, что услышала сейчас от леди Бланш! Она грозит мне смертью, говорит, что закончит то, что не довел до конца её любовник – сэр Оуэн.
Королева схватилась за сердце, дамы из ее свиты испуганно заахали, а я вскочила, горя праведным гневом от такой чудовищной лжи:
- Это всё неправда!
- Сядьте, леди Бланш! – приказала королева. – Вас я уже выслушала. Теперь хочу, чтобы все послушали мою крестницу.
Я медленно опустилась на лавку, стараясь успокоиться.
Сейчас гнев сыграет против меня, и чем больше я буду возмущаться и кричать, тем более убедительной будет печаль и кротость Милисент.
Мне стоило огромных трудов выдержать ее рассказ – лживый от первого, до последнего слова. Если послушать ее, то выходило, что я со своим любовником – Реджи, замыслила получить все богатства Конморов. С этой целью воспользовалась тем, что граф искал жену на год, и затем попыталась убить его, а когда бесстрашная леди Милисент застала меня за уничтожением бракоразводного документа, пригрозила ей смертью, а потом и вовсе попыталась лишить её жизни.
- Небеса хранили меня, - закончила свой рассказ Милисент, - я зацепилась юбками за дерево и только поэтому не разбилась. Меня нашли егеря и сообщили о моей печальной участи вашему величеству, - она поклонилась королеве, и ее глаза, преисполненные признательности, наполнились слезами. - Мой отец всегда был преданным вассалом короны, неужели я могу быть настолько неблагодарной дочерью, чтобы осмелиться лгать вашим величествам?
- Все это ложь на лжи… - начал граф, но королева приказала ему замолчать и вперила взгляд в меня.
- Теперь отвечайте вы, - потребовала она. – Какие отношения связывали вас с сэром Оуэном?
- Мы всего лишь жили по соседству в детстве, - торопливо принялась объяснять я. – Я не видела его много лет, пока не встретила на балу у милорда де Конмора, и нас связывали… связывали только приятельские чувства, до тех пор, пока он не открыл свою ядовитую сущность!
- Она говорит неправду, - кротко промолвила Милисент. – Как раз в тот день, когда меня пытались убить, я застала леди Бланш и сэра Оуэна в спальне, они предавались прелюбодейству. Потешаясь над милордом графом, который как раз был в отъезде. Они называли его рогоносцем, у которого рога такие ветвистые, что для них и сам замок Конмор покажется тесным, как лачуга дровосека.
- Подло врёшь, змея! – крикнул Ален, бросаясь вперед, но королевские гвардейцы удержали его.
- Нет, милый, я говорю правду, - сказала Милисент, глядя на него с жалостью. - И еще они говорили, что отправят милорду отравленные конфеты, которые леди Бланш обещала изготовить самолично. Она сказала, что у милорда будет самая вкусная смерть на всем белом свете.
Слыша это, я потеряла дар речи от такого бесстыдства и закрыла пылающее лицо ладонями.
- Посмотрите! Ей стыдно! – крикнула Милисент звенящим голосом.
По залу прошел приглушенный ропот, а я испуганно опустила руки и замотала головой:
- Нет! Нет! Все не так! Сэр Оуэн просил меня стать его женой, просил дважды, но я отказала! Поверьте мне, ваше величество, я не смогла бы поступить так грешно и подло!
- Пустите! – граф оттолкнул гвардейцев и повернулся к королеве. – Ваше величество, - сказал он страстно. – Я готов поклясться чем угодно, готов пройти любое испытание, чтобы доказать, что моя жена – самая чистая и добродетельная женщина на свете. Кроме меня её не касался ни один мужчина, и выслушивать подобное от развратницы – вашей крестницы, для неё мучительно. Я никогда не женюсь на леди Милисент, даже если мне будут грозить казнью, а если заставите расстаться с Бланш… это будет хуже смерти.
- Уйдете в монастырь? – холодно осведомилась королева.
- Если это заставит вас поверить нам – Бланш и мне, то готов принять постриг немедленно, - произнес Ален в звенящей тишине.
- Не слишком ли далеко ты зашла, Ригунта? – спросил король мрачно. – Мужчина сказал, кого он выбирает - законную жену, добродетельную женщину. Чего ещё ты хочешь добиться?
- Значит, добродетельную? – переспросила королева, что-то обдумывая.
- Почти святую, - сказал Ален.
- Вы в этом уверены?
- Я верю ей больше чем самому себе, - ответил он просто.
Слезы подкатили к горлу, когда я это услышала. Наверное, никогда я не любила мужа так сильно, как сейчас.
- Хорошо… - протянула королева. – Вы почти убедили меня. Раз желание графа – этого камня преткновения для двух женщин – быть мужем самой добродетельной, я предлагаю испытание…
- Что угодно, ваше величество, - Ален преклонил колено перед креслом королевы. – Требуйте – и я исполню.
- …испытание не для вас, Конмор. Для ваших леди.
Граф вскинул голову, не понимая.
- Что вы так уставились на меня? – королева скупо улыбнулась. – Они пройдут испытание, мы выясним, кто из них – самая добродетельная, и вы получите жену. Согласны?
Прода от 11.03.2022, 09:00
Глава 33
Ален медлил, и королева тут же высмеяла его колебания:
- Или вы сомневаетесь в добродетели леди Бланш? Которой верите больше чем себе?
- Вы неправильно поняли моё замешательство, - возразил Ален спокойно. – Я не могу согласиться на это, не зная, что предстоит пройти Бланш. Я не хочу ею рисковать.
- Ей ничего не грозит, де Конмор, - подперев подбородок, королева смотрела на него прямо и насмешливо. – Она останется жива, здорова и невредима. Даю вам в этом слово. Или вы настолько не доверяете своей королеве? Разве я хоть раз вела себя глупо и необдуманно, чтобы вы могли меня в этом упрекнуть?
- Нет, ваше величество, - ответил Ален. – Вы всегда были мудры и справедливы.
- Так будет и в этот раз. Вы согласны?
Ален медленно оглянулся, посмотрев на меня. Лицо его смягчилось, он еле заметно улыбнулся мне и кивнул, давая понять, чтобы я не боялась.
- Я согласен, - сказал он громко. – Я уверен, что моя жена Бланш де Конмор - добродетельнейшая из женщин.
Сердце моё оборвалось куда-то в пятки, и я даже не могла дышать. Добродетельная? Я?! Та, которая из-за денег согласилась вступить в брак, который на самом деле не был браком? Которая желала чужого мужчину так, что готова была отдаться ему при первой же возможности? Которая обманывала мужа, обещая принять на себя проклятие, которого не существовало? Лоб мой покрылся испариной, и я отерла его рукавом, позабыв о платке. Наверное, я крикнула бы, что не желаю этого испытания, но взгляд Алена остановил меня. Его взгляд удерживал, успокаивал, безмолвно убеждал, что все будет хорошо. Может, и вправду – будет?
- Я тоже согласна, - подтвердила Милисент. - О моем позоре известно уже всем, но я готова поклясться, что ни один мужчина, кроме милорда Конмора не держал меня в объятиях.
- Леди Бланш тоже согласна? – поинтересовалась королева.
Мне пришлось приложить усилие, чтобы кивнуть.
Король заерзал в кресле и спросил:
- Вы что задумали, моя дорогая? Это будет уместно при таком скоплении народа?
- Думаю, вам предстоит забавное зрелище, - ответила королева загадочно и поманила одну из своих фрейлин.
Прошептав что-то ей на ухо, королева улыбнулась с таким торжеством, как мог бы улыбаться Господь Бог, свершив последний суд на этой грешной земле.
От страха ноги совсем не держали меня, и я села на лавку. Что касается Милисент, она, наоборот, выпрямилась – златокудрая, похожая на фею, ничем не выказывающая боязни.
- Солома прелая, порой,
Казаться может розой… 1
Надтреснутый голос, прозвучавший под сводами Конмора, поразил меня точно так же, как если бы эту песенку пропела моя покойная бабушка, вдруг объявившись перед королевской четой.
Вильямина!
Нищенка, гадалка, сумасшедшая – именно такой ее все считали, но сейчас даже королева благосклонно приняла её появление. Вильямина несла длинный ларец из черного дерева и с поклоном преподнесла его королеве. Она поставила ларец на колени, положила ладони на крышку и сказала:
- Когда я собиралась сюда, то знала, что установить истину будет непросто. Поэтому мне пришлось обратиться… к мудрой женщине. И она подсказала мне выход. Вот в этом ларце находится верное средство. Оно долгое время хранилось в королевской сокровищнице, от всех втайне, но пора показать его миру.
Она сделала эффектную паузу, наслаждаясь общим изумлением.
- Не томи, что там? – не вытерпел король.
- Это кое-что драгоценное, удивительное, божественное, - королева медленно подняла крышку, и все мы подались вперед, ожидая увидеть нечто волшебное – средство из страны фей, или ангельский эликсир правды, или ещё что-то столь же чудесное.
Но её величество достала… простую полотняную рубашку.
Фрейлина убрала ларец с колен королевы, и та развернула тонкую ткань – рубашка была некрашеной, белой, слежавшейся от долгого хранения, с заломами на сгибах. Глядя, с каким благоговением королева разворачивала её, я готова была поверить, что это не простая рубашка, но выглядела она совсем не по волшебному.
- Каждая из вас наденет эту рубашку на голое тело, - сказала ее величество нам с Милисент. – И мы сразу увидим, кто из вас добродетельней.
- Как прикажете, крёстная, - сказала Милисент, кланяясь, а я невольно обхватила себя за плечи.
Неужели мне придется обнажаться перед всеми?! Нет, нет, невозможно!
- Моя жена не станет раздеваться, - сказал Ален угрюмо.
- Но другого выхода нет, - королева сделала знак своим фрейлинам: - встаньте вокруг, чтобы поберечь стыдливость наших леди. Кто готов первым?
- Я готова, крёстная, - Милисент опять поклонилась, а у меня язык присох к нёбу.
Фрейлины пестрым ручейком перетекли из-за кресла королевы к нам и встали вокруг леди Милисент, полностью скрыв ее от сторонних глаз. Королева передала главной фрейлине рубашку, и чудесное одеяние было отнесено Милисент осторожно и со всем почтением.
Раздевалась Милисент достаточно долго, и вот по рукам фрейлин поплыла белая рубашка.
- Готово? Теперь разойдитесь, - приказала королева.
Благородные дамы расступились, и Милисент предстала перед собранием в одной лишь тонкой рубашке, льющейся от плеч до самого пола. Милисент улыбалась, поворачиваясь из стороны в сторону, показывая, что чудесная рубашка не приносит ей вреда.
- И в чем тут секрет, дорогая Ригунта? – спросил король.
Королева положила руку ему на плечо, призывая к терпению.
Все смотрели на леди Милисент, и только я посмотрела на Алена, а он на меня. И опять его взгляд ободрил и согрел меня. Всё будет хорошо, потому что небеса не могут быть так жестоки…
Истошный визг старшей фрейлины заставил меня отшатнуться, а следом за ним раздался общий возглас удивления, а потом воцарилась тишина, которую нарушали лишь сдавленные смешки.
- Совушки-воробушки! Вы и вправду поразили всех, моя королева! – рассмеялся король и три раза хлопнул в ладоши. – Леди Милисент! Похоже, рубашечка-то не считает вас слишком добродетельной!
Я посмотрела на Милисент, и рот мой раскрылся сам собой – златокудрая фея стояла красная, и тщетно пыталась натянуть на оголившиеся груди рубашку, которая вдруг растянулась в вороте до пояса и никак не желала возвращаться обратно.
После нескольких безуспешных попыток, Милисент догадалась отвернуться, перебросив на грудь золотистые кудри, но в ту же секунду в зале раздался мужской хохот – рубашка разошлась по спинке, словно разрезанная бритвой, явив собранию спину и ягодицы благородной леди, клявшейся в своей добродетели.
- Дорогуша, вам лучше прикрыться и уйти, - сказал король, фыркая в кулак. – Зрелище, конечно, приятное для глаз, - тут он покосился на королеву, поймал её гневный взгляд и приподнял брови с самым невиннейшим образом: - но мы должны позаботиться о целомудрии своих подданных. Правда, Ригунта?
- Вы правы, ваше величество, - сказала она сквозь зубы. – Снимайте рубашку осторожнее, леди Милисент. Волшебная вещь не виновата, что вы предпочли ложь правде.
Едва натянув платье, Милисент растолкала фрейлин и помчалась к выходу. Ее провожали веселым улюлюканьем, а мужчины не стесняясь отпускали вслед посрамленной красавице сальные словечки. Особенно веселилась Вильямина – она принялась даже приплясывать возле королевского кресла, и никто не упрекнул её за подобное неуважение.
- Теперь ваша очередь, леди Бланш, - промолвила королева.
Я поднялась с лавки, как будто была столетней старухой. В голове не было ни одной мысли, и меня трясло, как в лихорадке. Фрейлины окружили меня, и теперь даже взгляд Алена не был поддержкой. Провозившись со шнуровкой, я кое-как стащила с себя платье, а потом нижнюю рубашку и белье вместе с чулками. Боже, как стыдно! Хотя никто кроме старшей фрейлины не видел моей наготы, меня так и бросало в жар.
- Поднимите руки, - спокойно сказала старшая фрейлина. – Я надену на вас рубашку.
Я подчинилась, испытывая уже панический ужас, и прохладная ткань скользнула по мне, скрывая от плеч до пола, совсем, как леди Милисент до этого.
- Покажите нам её, - раздался голос королевы, и фрейлины послушно расступились.
Я едва не юркнула за их юбки и заметалась из стороны в сторону, но Ален позвал: «Бланш!», - и я остановилась, тяжело дыша.
Последовала долгая тишина, показавшаяся мне бесконечно долгой.
- Рубашка не исчезает… - разочарованно сказал кто-то из свиты короля.
Только тогда я осмелилась посмотреть на себя.
Волшебное одеяние ничуть не изменилось и скрывало меня от чужих взглядов. Не веря такому чуду, я коснулась её ладонями, вознося благодарственные молитвы, и вдруг подол пожух, словно сухие листья, брошенные в костер. Сначала обнажились мои ступни, потом щиколотки… а рубашка становилась всё короче и короче…
- На свете бывают волшебные рубашки, но не бывает добродетельных женщин! – сострил королевский шут, и господа лорды захохотали.
Бежать! Немедленно бежать, пока никто не увидел моего позора!
В глазах поплыли темные пятна, и я рванула к двери, совсем как Милисент, но кто-то цепко схватил меня за локти. Я забилась в крепких руках, теряя остатки разума, но голос Алена разорвал черную пелену:
- Бланш! Кто целовал тебя до свадьбы?
Его слова слышались мне, как со дна морского, и Ален повторил ещё раз:
