После такого открытия было не до воды. И хотя милорд помог ей сесть, поддерживая под спину, девушка умудрилась пролить половину себе на платье, а сделав глоток подавилась и закашлялась, нечаянно выплеснув остальное на Кривобокого Рика. Леди Кандида и леди Мевро бросились исправлять оплошность Дьюллы, отобрав у нее бокал и оттирая платочками камзол милорда, но Кривобокий Рик велел им отойти.
- Я же не сахарная голова, - усмехнулся он, - не растаю от пары капель.
- Так неловко получилось, - начала леди Кандида, но он не стал ее слушать.
- Я не успел представиться, Дьюлла, - сказал он. – Вы же позволите так вас называть? Я ваш кузен, меня зовут Рик… Вальдерик. Мы не были знакомы до этого, но теперь, надеюсь, сможем узнать друг друга получше и поладим, как старший брат с маленькой сестренкой.
Кузен? Старший брат?..
Брови Дьюллы поползли вверх, и Кривобокий Рик поспешил объясниться:
- До недавнего времени я и не знал, что у меня есть сестра. А как узнал – сразу примчался. Ваша мать – леди Ловис, была родной сестрой моего отца – милорда Джерарда Босвела. Когда вы родились, мне было девять лет. Ведь вам теперь семнадцать?
Помедлив, она кивнула, а леди Кандида поспешила вставить:
- Покойный милорд говорил, что ее день рождения как раз в пятнадцатый день июля, в середину лета угодила – так он сказал. Стало быть, сейчас ей семнадцать лет и десять месяцев.
- Я умею считать, благодарю, - ответил Кривобокий Рик, показывая, что не желает вмешательства в разговор. – Вы помните свою мать? Леди Ловис? Она умерла, когда вам было три года.
Нет, Дьюлла не помнила настоящей матери, помнила только кормилицу – матушку Зайчиху, а она ничего не говорила о том, что девушка принадлежит к роду Босвелов. Метнувшись взглядом туда-сюда, Дьюлла только плотнее сжала губы. К чему эти задушевные беседы? Её похитили, привезли сюда насильно, не потрудившись даже объяснить – что к чему, а теперь сообщают, что она – кузина милорда Босвела? Владельца одного из самых обширных графств Бретани? Чудны дела небес!
- А я помню тетушку Ловис, - сказал он. – Она была очень красива, как и вы.
Намек на красоту заставил Дьюллу покраснеть. Она чувствовала, что заливается предательским румянцем до ушей. Наверняка, это о том, что она купалась голой. Так опозориться!
- Надеюсь, мы поладим. Отдыхайте до ужина. Я разберусь с гостями, а вечером мы сможем спокойно поговорить, - он легко коснулся руки девушки кончиками пальцев, поднялся с кровати и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Дьюлла откинулась на подушки, не слушая, как кудахчут наставницы. Надо думать, после того, как милорд Босвел назвал её своей кузиной, никто не посмеет стегать её прутом по ногам или ставить на время молитвы коленями на мраморную крошку.
- Поговорить за ужином! – фыркнула леди Кандида не слишком, впрочем, громко. – Как же! Получится у него разговорить немую!
Леди Мевро что-то предостерегающе зашептала.
- Не хотите ли чего, леди Дьюлла? – спросила леди Кандида уже совсем другим голосом.
Девушка промолчала, но наставница и не ждала ответа. Лежать в постели совсем не хотелось, но сегодняшние события требовали времени на обдумывание. Может, это какая-то хитрость? Босвелы – известное семейство в Бретани. Очень известное. Принадлежать к ним – огромная честь.
Но… почему только сейчас они вспомнили о своей родственнице? От кого прятали, чтобы затем похитить? Или… её сначала похитили, а потом прятали?
И что тогда? Её брат – Кривобокий Рик! Вот уж поворот судьбы! Дьюлла вспомнила прикосновение его руки к своей руке, и грусть, затаившуюся в глубине глаз. Можно ли подделать такое? Или он был искренним? И может ли сын так отличаться от отца?..
К ужину все гости уехали, как и обещал Кривобокий Рик. Дьюлла слышала, что многие были недовольны, рассчитывая на поминальный пир в честь почившего милорда Босвела и погибшего лорда Вальдетюра, но новый хозяин распорядился ограничиться заупокойной службой в церкви и велел раздать милостыню нищим и малоимущим по всей округе.
- Был бы жив господин Вальдетюр, он почтил бы папеньку, как следует, - сплетничала леди Кандида, наряжая девушку к ужину. – А этот… ни себе, ни соседям.
- Вы же его с младенчества знали, любезная Кандида? – льстиво спросила леди Мевро, хотя Дьюлла по голосу почувствовала, что ее совсем не занимал Кривобокий Рик.
Девушке же было до смерти интересно, и она навострила уши.
- С пеленок, - фыркнула Кандида.
Она снова запихнула воспитанницу в корсет, но на сей раз остереглась затягивать слишком сильно, и за это Дьюлла была ей почти благодарна – теперь хоть и с трудом, но можно было дышать.
- Родился маленький, писклявый, тощий – как мышонок, - рассказывала наставница, одну за другой засовывая пятнадцать шпилек в прическу Дьюллы, чтобы удержать копну кудрей, упрятанную в золотую сетку. – Покойный милорд посмотрел на него – и скривился, даже на руки не взял. Но он прав – там и смотреть было не на что. Пока рос – все время болел. Все время! Бледный, из носа течет, рот всегда открыт… Леди Дьюлла! Вы-то тоже рот закройте. Неприлично благородной девушке сидеть с открытым ртом. Ух, какой у вас глупый вид!
Дьюлла немедленно закрыла рот, но слушать не перестала.
- И волосы торчат, как петушиный гребень! Не ребенок – а тролль! Сколько уж леди Босвел плакала, глядя на него – не высказать. А к десяти годам он заболел совсем сильно, и позвоночник у него скривился. Свился спиралью, как вот локоны у леди Дьюллы. С тех пор так и остался кособоким.
- Но и кособокий он выиграл войну против Салезии, - заметила леди Мевро.
- Выиграл, - пожала плечами леди Кандида, придирчиво рассматривая воспитанницу в зеркале. – Пусть он и слаб здоровьем, но дух у него тверд, как у всех Босвелов. Если что задумал – всего добивается, и неважно, какими путями. А он всегда хотел быть воином. Вот и стал.
В комнату заглянула Мисси, доложив, что ужин на столе, а милорд за столом.
- Все, пойдемте, леди. Не будем заставлять милорда ждать, - наставница быстренько опрыскала воздух вокруг воспитанницы благовониями из стеклянного флакона – благородная женщина не должна благоухать слишком сильно. Побыть немного в душистом облаке – и довольно. Сильно душится тот, кто плохо пахнет.
Дьюлла пошла за наставницей, как на виселицу. В замке у Босвелов она находилась уже три месяца, но за все это время так и не притронулась к еде за общим столом. На то были причины, но раскрывать их она никому не собиралась, хотя заранее плакала кровавыми слезами, представляя те вкусности, что сейчас подадут, и которых ей не попробовать ни кусочка.
Кривобокий Рик уже ждал в малой гостиной, где накрывали только для членов семьи и близких гостей. На памяти Дьюллы тут ни разу не столовались, и вот теперь постелили праздничную белую скатерть, принесли серебряные канделябры, а фаянсовую посуду заменили на фарфор и хрусталь. Приборы стояли не на противоположных концах стола, как полагалось, а рядом.
Сам милорд сидел в кресле у окна, приподняв штору, и смотрел на закатное солнце, которое наполовину скрылось за лесом. При появлении Дьюллы он поднялся и пошел навстречу, немного подволакивая левую ногу.
Его тело было странно непропорциональным – ноги казались слишком длинными по сравнению с туловищем. Оттого, что одно плечо было выше, создавалось впечатление, что милорд Рик идет дурашливо подбоченясь, как лицедей на ярмарке. Правая рука у него была длиннее левой - совсем чуть-чуть, это не бросалось в глаза, но можно было заметить, если присмотреться. Он походил на паука – особенно в черных одеждах, длинноногий, с непослушными волосами, торчащими над макушкой.
Подав девушке руку, чтобы проводить к столу, Кривобокий Рик объяснил:
- Я хотел поговорить с вами, кузина. Предпочитаю делать это спокойно, а не кричать через весь стол. Поэтому попросил поставить наши кресла рядом. Вы ведь не станете возражать?
Не станет?! Да она готова была завопить об этом в голос – что не хочет сидеть рядом с ним, тем более за таким нарядным столом, где ложек и вилок больше, чем перемен блюд! Но Дьюлла только плотнее стиснула губы и приняла протянутую руку.
Она не ожидала, что он захочет услужливо пододвинуть кресло, и поэтому не рассчитала движения и плюхнулась на мягкие подушки, как переевший поросенок, за что была вознаграждена гневным взглядом леди Кандиды.
Кривобокий Рик перехватил этот взгляд и едва сдержал усмешку, а Дьюлла покраснела, как вареный рак.
- Попробуйте суп, - предложил он, когда слуга в безукоризненном камзоле, удерживая на сгибе руки белоснежную салфетку, зачерпнул длинной серебряной ложкой прозрачный и ароматный бульон, в котором плавали зеленые листья шпината, чуть обжаренные в масле, и прекрасные пухлые клецки из дичи, пшеничной муки и зелени. – Вам понравится, мне сказали, вы очень любите клецки.
Три месяца Дьюлла стойко переносила эти, поистине, нечеловеческие мучения, но сегодня ее броня дала брешь. Он даже озаботился расспросить о ее любимых блюдах. Девушка почувствовала, как слезы закипают на глазах, и наклонила голову, боясь, что они прольются при всех.
Со стороны это выглядело, как очередное упрямство, о чем леди Кандида не преминула сообщить милорду:
- Она не будет есть, милорд. Она такая своенравная, она никогда не ест за общим столом. Только ворует из кухни… Прошу меня простить.
- Вот как, - Кривобокий Рик ни чем не выказал удивления и не стал расспрашивать о причине, по которой девушка отказывалась от еды.
Подали мясо ягненка с фенхелем и мятой, потом сладкий ягодный пирог, щедро политый густыми сливками, а Дьюлла так и сидела, опустив голову, пытаясь сдержать слезы и нещадно сминая под столом салфетку с монограммами.
Сам хозяин тоже не отличался аппетитом, пробуя лишь ложку-две ото всех блюд. Весь ужин Дьюлла чувствовала на себе его взгляд, но упорно не поднимала головы.
- Что ж, - сказал Кривобокий Рик, откусив краешек хрустящего пирога и отодвинув тарелку, - похоже, мы поели. Теперь предлагаю прогуляться, пока роса не выпала. Мне не повредит, а вот Дьюлла может простудиться.
- Осмелюсь доложить, милорд, - тут же не спустила леди Кандида, - что иногда ваша сестра убегала в лес после ночной росы… И хоть бы чихнула после этого.
У Дьюллы даже уши запылали, хотя раньше нравоучения наставницы вызывали только смех. Но сегодня она осознала всю непристойность своего поведения. Вот так сестра благородного лорда! Бегает в лес по ночам, купается среди дня голой!.. Можно много чего добавить к этому списку. Стоит только леди Кандиде напрячь память… Ей было стыдно, что этот некрасивый, но такой учтивый господин подумает о ней плохо.
- Босвелы всегда славились отличным здоровьем, так что это не удивительно, - сказал Кривобокий Рик. – Тогда решено – прогулка пойдет нам только на пользу. Вы согласны, Дьюлла?
Она отрицательно помотала головой. Сейчас ей казалось, что она умрет, если будет и дальше слышать этот глубокий голос, которой так и вливается в душу, парализуя волю, а тем более умрет, если Кривобокий Рик возьмет ее за руку.
Но он не сделал ни единого движения в ее сторону, а леди Кандида попеняла за невежливость:
- Милорд пригласил вас, леди Дьюлла. Отказываться нельзя.
Но она только решительнее замотала головой. Скорей бы закончилось это мучение и ей позволили уйти!
- Я уважаю ваши желания, Дьюлла, - сказал Кривобокий Рик. – Если вам неугодна прогулка, настаивать не стану.
Дьюлла ткнула себя пальцем в грудь, а потом указала на дверь, спрашивая таким образом позволено ли удалиться.
- Конечно, вы свободны, - разрешил новый милорд.
Девушка сорвалась с места так стремительно, что толкнула креслом слугу, который стоял позади. Но выслушивать недовольства леди Кандиды она не стала и стрелой вылетела вон из гостиной.
- Сумасшедшая, настоящая помешанная, - сердито сказала леди Кандида ей вдогонку.
Дьюлла на одном дыхании пробежала коридор, ворвалась в свою комнату, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Внутренней задвижки в ее спальне не было, потому что леди Кандида не уставала повторять, что благонравной девушке скрывать от своей наставницы нечего.
Первым делом она рванула ворот узкого платья, чтобы вдохнуть полной грудью. Никогда, никогда она не привыкнет к этим ужасным тряпкам, которые мешают дышать, мешают двигаться!
Взгляд ее упал на зарешеченное окно, и тоска с новой силой сжала сердце. Она всего лишь птица в клетке, пленница в этом замке, а никакая не кузина графа Босвела. Сбежать бы! Дьюлла подошла к окну и прижалась к решетке лбом, глядя, как исчезают в небе последние отблески вечерней зари.
Но куда ей бежать? Что она знает об этом мире? Разве сможет добраться до лачуги тетушки Зайчихи? Да и ждут ли ее там?..
Не дожидаясь, пока придет леди Кандида с вечным брюзжанием по поводу тупости и упрямства некоторых, Дьюлла разделась и нырнула в постель, укрывшись с головой.
- Просыпайтесь, леди Дьюлла! Да просыпайтесь же!
Обычно наставница будила Дьюллу, тряся за плечо, но сегодня ограничилась воплями над ухом. Девушка вскочила, протирая глаза и не понимая спросонья, что происходит.
- Милорд прислал вам подарок! – сказала леди Кандида. – Немедленно поднимайтесь.
По мнению Дьюллы, подарок мог бы и подождать, нечего устраивать из-за этого переполох, но любопытство одержало верх. Интересно, что дарят настоящие лорды? В ее прошлой жизни подарки были незамысловаты – иногда ей дарили вафли, купленные на ярмарке, а один раз с матушкой Зайчихой расплатились шелковой лентой – алой, ужасно красивой. Матушка Зайчиха подарила ленту Дьюлле, и та каждый вечер прятала ее в берестяную коробку, чтобы не запачкалась, а днем носила ленту так гордо, словно она была златотканой.
Отодвинув полог, Дьюлла спустила ноги на пол и, благополучно позабыв про туфли, босиком пробежала к порогу, где служанка держала в руках крохотную корзинку из ивовых прутьев. Корзинка была закрыта, а на длинной ручке была завязана пышным бантом алая шелковая лента. Сама лента была восхитительным подарком, а тут еще и корзиночка… В нее можно положить щетку для волос, например. Нет, щетка слишком большая для такой крохотной вещицы.
- Милорд сказал, что у него такие же зеленые глаза, как у вас, - сказала служанка, протягивая корзинку с почтительным поклоном.
У него зеленые глаза? Дьюлла нахмурилась. Ей помнилось, что у Кривобокого Рика глаза были темные, но тут раздался тихий и жалобный писк, и Дьюлла чуть не уронила корзинку.
Приподняв крышку, она увидела внутри котенка, у которого только что открылись глаза. Серое чудо с белой грудкой запищало и полезло вон, и Дьюлла, помогла ему – подставила руку. Котенок устроился в ее ладони, испуганно дрожа коротким пушистым хвостиком.
На столе уже приготовили завтрак, не особенно надеясь, что он будет съеден, но в этот раз юная леди схватила молочник, чего не делала с самого первого дня приезда в замок. Только молоко полилось не в чашку, а в блюдце, из которого было безжалостно выброшено печенье. Вопреки возмущению леди Кандиды, котенок был усажен прямо на столешницу и ткнут носом в молоко.
Облизав усы, подарок милорда увлеченно принялся за угощение, а Дьюлла смотрела на него, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок. Глаза у котенка и правда были зелеными.
- Я же не сахарная голова, - усмехнулся он, - не растаю от пары капель.
- Так неловко получилось, - начала леди Кандида, но он не стал ее слушать.
- Я не успел представиться, Дьюлла, - сказал он. – Вы же позволите так вас называть? Я ваш кузен, меня зовут Рик… Вальдерик. Мы не были знакомы до этого, но теперь, надеюсь, сможем узнать друг друга получше и поладим, как старший брат с маленькой сестренкой.
Кузен? Старший брат?..
Брови Дьюллы поползли вверх, и Кривобокий Рик поспешил объясниться:
- До недавнего времени я и не знал, что у меня есть сестра. А как узнал – сразу примчался. Ваша мать – леди Ловис, была родной сестрой моего отца – милорда Джерарда Босвела. Когда вы родились, мне было девять лет. Ведь вам теперь семнадцать?
Помедлив, она кивнула, а леди Кандида поспешила вставить:
- Покойный милорд говорил, что ее день рождения как раз в пятнадцатый день июля, в середину лета угодила – так он сказал. Стало быть, сейчас ей семнадцать лет и десять месяцев.
- Я умею считать, благодарю, - ответил Кривобокий Рик, показывая, что не желает вмешательства в разговор. – Вы помните свою мать? Леди Ловис? Она умерла, когда вам было три года.
Нет, Дьюлла не помнила настоящей матери, помнила только кормилицу – матушку Зайчиху, а она ничего не говорила о том, что девушка принадлежит к роду Босвелов. Метнувшись взглядом туда-сюда, Дьюлла только плотнее сжала губы. К чему эти задушевные беседы? Её похитили, привезли сюда насильно, не потрудившись даже объяснить – что к чему, а теперь сообщают, что она – кузина милорда Босвела? Владельца одного из самых обширных графств Бретани? Чудны дела небес!
- А я помню тетушку Ловис, - сказал он. – Она была очень красива, как и вы.
Намек на красоту заставил Дьюллу покраснеть. Она чувствовала, что заливается предательским румянцем до ушей. Наверняка, это о том, что она купалась голой. Так опозориться!
- Надеюсь, мы поладим. Отдыхайте до ужина. Я разберусь с гостями, а вечером мы сможем спокойно поговорить, - он легко коснулся руки девушки кончиками пальцев, поднялся с кровати и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Дьюлла откинулась на подушки, не слушая, как кудахчут наставницы. Надо думать, после того, как милорд Босвел назвал её своей кузиной, никто не посмеет стегать её прутом по ногам или ставить на время молитвы коленями на мраморную крошку.
- Поговорить за ужином! – фыркнула леди Кандида не слишком, впрочем, громко. – Как же! Получится у него разговорить немую!
Леди Мевро что-то предостерегающе зашептала.
- Не хотите ли чего, леди Дьюлла? – спросила леди Кандида уже совсем другим голосом.
Девушка промолчала, но наставница и не ждала ответа. Лежать в постели совсем не хотелось, но сегодняшние события требовали времени на обдумывание. Может, это какая-то хитрость? Босвелы – известное семейство в Бретани. Очень известное. Принадлежать к ним – огромная честь.
Но… почему только сейчас они вспомнили о своей родственнице? От кого прятали, чтобы затем похитить? Или… её сначала похитили, а потом прятали?
И что тогда? Её брат – Кривобокий Рик! Вот уж поворот судьбы! Дьюлла вспомнила прикосновение его руки к своей руке, и грусть, затаившуюся в глубине глаз. Можно ли подделать такое? Или он был искренним? И может ли сын так отличаться от отца?..
Глава 3. Семейный ужин
К ужину все гости уехали, как и обещал Кривобокий Рик. Дьюлла слышала, что многие были недовольны, рассчитывая на поминальный пир в честь почившего милорда Босвела и погибшего лорда Вальдетюра, но новый хозяин распорядился ограничиться заупокойной службой в церкви и велел раздать милостыню нищим и малоимущим по всей округе.
- Был бы жив господин Вальдетюр, он почтил бы папеньку, как следует, - сплетничала леди Кандида, наряжая девушку к ужину. – А этот… ни себе, ни соседям.
- Вы же его с младенчества знали, любезная Кандида? – льстиво спросила леди Мевро, хотя Дьюлла по голосу почувствовала, что ее совсем не занимал Кривобокий Рик.
Девушке же было до смерти интересно, и она навострила уши.
- С пеленок, - фыркнула Кандида.
Она снова запихнула воспитанницу в корсет, но на сей раз остереглась затягивать слишком сильно, и за это Дьюлла была ей почти благодарна – теперь хоть и с трудом, но можно было дышать.
- Родился маленький, писклявый, тощий – как мышонок, - рассказывала наставница, одну за другой засовывая пятнадцать шпилек в прическу Дьюллы, чтобы удержать копну кудрей, упрятанную в золотую сетку. – Покойный милорд посмотрел на него – и скривился, даже на руки не взял. Но он прав – там и смотреть было не на что. Пока рос – все время болел. Все время! Бледный, из носа течет, рот всегда открыт… Леди Дьюлла! Вы-то тоже рот закройте. Неприлично благородной девушке сидеть с открытым ртом. Ух, какой у вас глупый вид!
Дьюлла немедленно закрыла рот, но слушать не перестала.
- И волосы торчат, как петушиный гребень! Не ребенок – а тролль! Сколько уж леди Босвел плакала, глядя на него – не высказать. А к десяти годам он заболел совсем сильно, и позвоночник у него скривился. Свился спиралью, как вот локоны у леди Дьюллы. С тех пор так и остался кособоким.
- Но и кособокий он выиграл войну против Салезии, - заметила леди Мевро.
- Выиграл, - пожала плечами леди Кандида, придирчиво рассматривая воспитанницу в зеркале. – Пусть он и слаб здоровьем, но дух у него тверд, как у всех Босвелов. Если что задумал – всего добивается, и неважно, какими путями. А он всегда хотел быть воином. Вот и стал.
В комнату заглянула Мисси, доложив, что ужин на столе, а милорд за столом.
- Все, пойдемте, леди. Не будем заставлять милорда ждать, - наставница быстренько опрыскала воздух вокруг воспитанницы благовониями из стеклянного флакона – благородная женщина не должна благоухать слишком сильно. Побыть немного в душистом облаке – и довольно. Сильно душится тот, кто плохо пахнет.
Дьюлла пошла за наставницей, как на виселицу. В замке у Босвелов она находилась уже три месяца, но за все это время так и не притронулась к еде за общим столом. На то были причины, но раскрывать их она никому не собиралась, хотя заранее плакала кровавыми слезами, представляя те вкусности, что сейчас подадут, и которых ей не попробовать ни кусочка.
Кривобокий Рик уже ждал в малой гостиной, где накрывали только для членов семьи и близких гостей. На памяти Дьюллы тут ни разу не столовались, и вот теперь постелили праздничную белую скатерть, принесли серебряные канделябры, а фаянсовую посуду заменили на фарфор и хрусталь. Приборы стояли не на противоположных концах стола, как полагалось, а рядом.
Сам милорд сидел в кресле у окна, приподняв штору, и смотрел на закатное солнце, которое наполовину скрылось за лесом. При появлении Дьюллы он поднялся и пошел навстречу, немного подволакивая левую ногу.
Его тело было странно непропорциональным – ноги казались слишком длинными по сравнению с туловищем. Оттого, что одно плечо было выше, создавалось впечатление, что милорд Рик идет дурашливо подбоченясь, как лицедей на ярмарке. Правая рука у него была длиннее левой - совсем чуть-чуть, это не бросалось в глаза, но можно было заметить, если присмотреться. Он походил на паука – особенно в черных одеждах, длинноногий, с непослушными волосами, торчащими над макушкой.
Подав девушке руку, чтобы проводить к столу, Кривобокий Рик объяснил:
- Я хотел поговорить с вами, кузина. Предпочитаю делать это спокойно, а не кричать через весь стол. Поэтому попросил поставить наши кресла рядом. Вы ведь не станете возражать?
Не станет?! Да она готова была завопить об этом в голос – что не хочет сидеть рядом с ним, тем более за таким нарядным столом, где ложек и вилок больше, чем перемен блюд! Но Дьюлла только плотнее стиснула губы и приняла протянутую руку.
Она не ожидала, что он захочет услужливо пододвинуть кресло, и поэтому не рассчитала движения и плюхнулась на мягкие подушки, как переевший поросенок, за что была вознаграждена гневным взглядом леди Кандиды.
Кривобокий Рик перехватил этот взгляд и едва сдержал усмешку, а Дьюлла покраснела, как вареный рак.
- Попробуйте суп, - предложил он, когда слуга в безукоризненном камзоле, удерживая на сгибе руки белоснежную салфетку, зачерпнул длинной серебряной ложкой прозрачный и ароматный бульон, в котором плавали зеленые листья шпината, чуть обжаренные в масле, и прекрасные пухлые клецки из дичи, пшеничной муки и зелени. – Вам понравится, мне сказали, вы очень любите клецки.
Три месяца Дьюлла стойко переносила эти, поистине, нечеловеческие мучения, но сегодня ее броня дала брешь. Он даже озаботился расспросить о ее любимых блюдах. Девушка почувствовала, как слезы закипают на глазах, и наклонила голову, боясь, что они прольются при всех.
Со стороны это выглядело, как очередное упрямство, о чем леди Кандида не преминула сообщить милорду:
- Она не будет есть, милорд. Она такая своенравная, она никогда не ест за общим столом. Только ворует из кухни… Прошу меня простить.
- Вот как, - Кривобокий Рик ни чем не выказал удивления и не стал расспрашивать о причине, по которой девушка отказывалась от еды.
Подали мясо ягненка с фенхелем и мятой, потом сладкий ягодный пирог, щедро политый густыми сливками, а Дьюлла так и сидела, опустив голову, пытаясь сдержать слезы и нещадно сминая под столом салфетку с монограммами.
Сам хозяин тоже не отличался аппетитом, пробуя лишь ложку-две ото всех блюд. Весь ужин Дьюлла чувствовала на себе его взгляд, но упорно не поднимала головы.
- Что ж, - сказал Кривобокий Рик, откусив краешек хрустящего пирога и отодвинув тарелку, - похоже, мы поели. Теперь предлагаю прогуляться, пока роса не выпала. Мне не повредит, а вот Дьюлла может простудиться.
- Осмелюсь доложить, милорд, - тут же не спустила леди Кандида, - что иногда ваша сестра убегала в лес после ночной росы… И хоть бы чихнула после этого.
У Дьюллы даже уши запылали, хотя раньше нравоучения наставницы вызывали только смех. Но сегодня она осознала всю непристойность своего поведения. Вот так сестра благородного лорда! Бегает в лес по ночам, купается среди дня голой!.. Можно много чего добавить к этому списку. Стоит только леди Кандиде напрячь память… Ей было стыдно, что этот некрасивый, но такой учтивый господин подумает о ней плохо.
- Босвелы всегда славились отличным здоровьем, так что это не удивительно, - сказал Кривобокий Рик. – Тогда решено – прогулка пойдет нам только на пользу. Вы согласны, Дьюлла?
Она отрицательно помотала головой. Сейчас ей казалось, что она умрет, если будет и дальше слышать этот глубокий голос, которой так и вливается в душу, парализуя волю, а тем более умрет, если Кривобокий Рик возьмет ее за руку.
Но он не сделал ни единого движения в ее сторону, а леди Кандида попеняла за невежливость:
- Милорд пригласил вас, леди Дьюлла. Отказываться нельзя.
Но она только решительнее замотала головой. Скорей бы закончилось это мучение и ей позволили уйти!
- Я уважаю ваши желания, Дьюлла, - сказал Кривобокий Рик. – Если вам неугодна прогулка, настаивать не стану.
Дьюлла ткнула себя пальцем в грудь, а потом указала на дверь, спрашивая таким образом позволено ли удалиться.
- Конечно, вы свободны, - разрешил новый милорд.
Девушка сорвалась с места так стремительно, что толкнула креслом слугу, который стоял позади. Но выслушивать недовольства леди Кандиды она не стала и стрелой вылетела вон из гостиной.
- Сумасшедшая, настоящая помешанная, - сердито сказала леди Кандида ей вдогонку.
Дьюлла на одном дыхании пробежала коридор, ворвалась в свою комнату, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Внутренней задвижки в ее спальне не было, потому что леди Кандида не уставала повторять, что благонравной девушке скрывать от своей наставницы нечего.
Первым делом она рванула ворот узкого платья, чтобы вдохнуть полной грудью. Никогда, никогда она не привыкнет к этим ужасным тряпкам, которые мешают дышать, мешают двигаться!
Взгляд ее упал на зарешеченное окно, и тоска с новой силой сжала сердце. Она всего лишь птица в клетке, пленница в этом замке, а никакая не кузина графа Босвела. Сбежать бы! Дьюлла подошла к окну и прижалась к решетке лбом, глядя, как исчезают в небе последние отблески вечерней зари.
Но куда ей бежать? Что она знает об этом мире? Разве сможет добраться до лачуги тетушки Зайчихи? Да и ждут ли ее там?..
Не дожидаясь, пока придет леди Кандида с вечным брюзжанием по поводу тупости и упрямства некоторых, Дьюлла разделась и нырнула в постель, укрывшись с головой.
Глава 4. Милорд присылает подарок
- Просыпайтесь, леди Дьюлла! Да просыпайтесь же!
Обычно наставница будила Дьюллу, тряся за плечо, но сегодня ограничилась воплями над ухом. Девушка вскочила, протирая глаза и не понимая спросонья, что происходит.
- Милорд прислал вам подарок! – сказала леди Кандида. – Немедленно поднимайтесь.
По мнению Дьюллы, подарок мог бы и подождать, нечего устраивать из-за этого переполох, но любопытство одержало верх. Интересно, что дарят настоящие лорды? В ее прошлой жизни подарки были незамысловаты – иногда ей дарили вафли, купленные на ярмарке, а один раз с матушкой Зайчихой расплатились шелковой лентой – алой, ужасно красивой. Матушка Зайчиха подарила ленту Дьюлле, и та каждый вечер прятала ее в берестяную коробку, чтобы не запачкалась, а днем носила ленту так гордо, словно она была златотканой.
Отодвинув полог, Дьюлла спустила ноги на пол и, благополучно позабыв про туфли, босиком пробежала к порогу, где служанка держала в руках крохотную корзинку из ивовых прутьев. Корзинка была закрыта, а на длинной ручке была завязана пышным бантом алая шелковая лента. Сама лента была восхитительным подарком, а тут еще и корзиночка… В нее можно положить щетку для волос, например. Нет, щетка слишком большая для такой крохотной вещицы.
- Милорд сказал, что у него такие же зеленые глаза, как у вас, - сказала служанка, протягивая корзинку с почтительным поклоном.
У него зеленые глаза? Дьюлла нахмурилась. Ей помнилось, что у Кривобокого Рика глаза были темные, но тут раздался тихий и жалобный писк, и Дьюлла чуть не уронила корзинку.
Приподняв крышку, она увидела внутри котенка, у которого только что открылись глаза. Серое чудо с белой грудкой запищало и полезло вон, и Дьюлла, помогла ему – подставила руку. Котенок устроился в ее ладони, испуганно дрожа коротким пушистым хвостиком.
На столе уже приготовили завтрак, не особенно надеясь, что он будет съеден, но в этот раз юная леди схватила молочник, чего не делала с самого первого дня приезда в замок. Только молоко полилось не в чашку, а в блюдце, из которого было безжалостно выброшено печенье. Вопреки возмущению леди Кандиды, котенок был усажен прямо на столешницу и ткнут носом в молоко.
Облизав усы, подарок милорда увлеченно принялся за угощение, а Дьюлла смотрела на него, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок. Глаза у котенка и правда были зелеными.
