Пока они торговались о цене (впрочем, госпожа Дафна соглашалась с отцом во всем, так что торговли не получилось), я замерила и записала на клочке пергамента размеры эльфийки Лионели.
- Посмотрите, пожалуйста, на меня, госпожа, - попросила я ее. – Но прежде подойдите к окну, я хочу увидеть настоящий цвет ваших глаз.
Она послушно приблизилась к окну, повернув лицо к свету, и подняла ресницы.
Что я увидела в ее глазах? Скрытую печаль, смущение, тоску – то, что так несвойственно эльфам. И была еще прозрачность осенних серых небес, и бархатистая темнота зрачка, из-за которого радужка казалась почти бесцветной. Я смотрела в глаза эльфийки и вдруг, на самом дне, словно движение весенней воды в густом лесу, плеснула зелень – даже не зелень, а лишь отголосок ее, но мне было достаточно.
- Благодарю! – я торопливо сделала пометку на пергаменте и поклонилась Лионели и ее матери.
Все еще находясь в графском замке, я уже мысленно перенеслась в нашу мастерскую и видела, как сплетаются золотые нити, как янтарные бусины перемежают плетенье, а розетка, собранная из красноватого янтаря и алого граната украсилась еще несколькими камешками с самого края – тоже янтарем, но совсем другого, зеленоватого оттенка.
- Вижу, вашему сыну уже не терпится показать свое мастерство, - сказала госпожа Дафна мягко. – Благодарю, что откликнулись, и жду вашей работы через два дня.
За эти два дня я ни разу не притронулась к «Охотнику на привале». Создание янтарной сетки для дочери камеристки захватило меня полностью. Папаша помалкивал, не мешая, и даже ходил по мастерской на цыпочках, лишь изредка прося, чтобы я поела. Я наскоро жевала хлеб, запивала его молоком и опять садилась за работу.
К назначенному сроку сетка для волос и розетка были готовы. Я положила их на белую ткань, на которой мы с отцом всегда осматривали украшения перед тем, как передать их клиенту, и отступила на полшага.
Отец долго и дотошно рассматривая все до мельчайших деталей – золотые петельки, полировку бусин, крепление металла застежки к золотому диску, на котором в сложном узоре расположились полупрозрачные камни – красноватые, алые, зеленые.
- Что думаешь о своей работе, Эрм? – только и спросил он.
Я взяла его за руку и пожала.
- Ты стала куда искусней меня, - сказал отец, продолжая смотреть на сетку. – Ты смотришь вглубь, видишь сущность человека и камней, я так не могу.
- Это ты меня научил, - я прижалась к нему, чувствуя и ликование, и горечь.
Потому что хотя я и была довольна работой, сейчас мне казалось, что я могла бы сделать гораздо, гораздо лучше!
- Все, хватит нежничать, - заворчал папаша, отталкивая меня. – Переодевайся, умой лицо – ты чумазая, и неси заказ госпоже Дафне.
- А ты?
- Эту работу должна передать ты, - сказал папаша.
- Спасибо! – я бросилась ему на шею.
- Ну-ка! Ну-ка! Мужчины не обнимаются! – начал ругаться он, но я чувствовала, что он растроган. – Не забудь забрать оставшуюся часть платы.
- Все сделаю в лучшем виде! – заверила я.
До замка я бежала, не останавливаясь, и хотя ждать разрешения пройти в замок мне пришлось совсем недолго, думала, что умру от нетерпения.
Раскрыв шкатулку перед заказчицей, я смотрела ей в лицо, пытаясь угадать – какие мысли ее посетили, довольна ли она. Камеристка графини молчала довольно долго, а потом произнесла:
- Вы уложились в срок и выполнили, что обещали. Вот плата и сверх того. Мы договаривались на двадцать золотых, но я добавляю еще пять. За то, что вы разглядели вот это, - она коснулась кончиком пальца зеленого янтаря и положила рядом со шкатулкой бархатный мешочек, в котором звякнули монеты, а потом отсчитала из поясного кошелька еще пять золотых.
Но я не протянула руку, чтобы их взять.
- Судя по всему, есть какая-то просьба? – догадалась госпожа Дафна.
- Есть, - сказала я. – Не надо пяти золотых. Разрешите посмотреть, как украшение будет выглядеть на вашей дочери?
Я боялась, что эльфийка ответит отказом, но госпожа Дафна кивнула, задумчиво глядя на меня.
- Понимаю… Конечно, вы имеете право посмотреть. Возьмите и пять золотых сверху. За посмотр ведь денег не берут, - она улыбнулась лукаво.
Мне было разрешено даже больше – посмотреть на эльфийский праздник. Задолго до начала госпожа Дафна привела меня на крохотный балкончик, скрытый портьерами.
- Здесь раньше играли музыканты, но теперь миледи хочет, чтобы музыка была рядом, - пояснила она. – Вас здесь никто не увидит, если будете сидеть тихо. По окончании бала я за вами приду. Приятного вечера.
Оставшись одна, я осторожно выглянула из-за портьер – одним глазком, едва дыша от волнения.
Вот так зал!
Огромный, светлый! В окнах – разноцветные стекла, на полу – мозаика, блестящая, как солнце. Стены выложены мореным дубом, а канделябры – бронзовые, с желтыми свечами. Безупречное чувство вкуса! Грандиозная красота!
Я была так взволнована, что ноги не держали. Усевшись прямо на пол, я прижалась пылающим лицом к балюстрадам и приготовилась ждать.
Сначала пришли слуги – красивые, как боги. Они принесли кушанья, зажгли свечи. Появились музыканты и принялись настраивать инструменты. Несколько приглашенных менестрелей – их можно было узнать по зеленым камзолам с длинными рукавами, бережно доставали из футляров своих дорогих подруг – лютни.
Потом появилась вдовствующая графиня – в черном траурном платье, но с кокетливой прической на золотистых волосах. Слуги забегали перед ней, а она строго распекала их за нерасторопность и неумение.
Потом стали появляться гости.
Каждого я встречала с замиранием сердца, ожидая появления Лионели. На некоторых дамах были наши украшения – одно папашино и три моих. А-а-а! Я чуть не завопила от восторга. Вот она – слава!
Гости все прибывали и прибывали, вскоре в зале стало тесно, а я всерьез испугалась, что пропущу Лионель. Но вот появилась и она (я чуть не слетела с балкончика, стараясь разглядеть и полностью позабыв об осторожности). Эльфийка и в самом деле преобразилась. Ту Лионель, которую я увидела своим мысленным взором, увидели сейчас все.
Волосы ее блестели, как золотая река, а лицо казалось необыкновенно нежным, но вовсе не бледным. Зеленые камни придали зеленоватый отблеск прозрачным глазам, красные и желтые камни подарили коже сияние.
Но больше всего меня порадовала улыбка новой Лионели – счастливая, горделиво-стыдливая. «Смотрите, - говорила она теперь, - смотрите и любуйтесь. Пусть я не буду блистать, но я сияю».
Появление ее произвело впечатление на многих гостей. Я видела, что к девушке подходили дамы и не стесняясь разглядывали сетку, трогали камни, заставляя эльфийку поворачивать голову. Когда заиграла музыка, Лионель была приглашена на танец одной из первых. Я сидела на балконе, глядя на все это сверху, и чувствовала себя настоящим демиургом, творцом судеб. В тот момент я была такой счастливой, словно сама кружилась в танце на мозаичном полу, улыбаясь кавалеру.
Но после третьего танца победно прозвучали фанфары и появились дочери графини – леди Белладонна и леди Розалинда.
Нет, бедняжке Лионели не стоило даже думать, чтобы сравниться с ними.
Сейчас я видела их совсем близко, и впитывала их красоту, как губка воду.
Какие совершенные черты, какая бесподобная грация! Как милосердна и в то же время жестока природа, способная создавать такое совершенство!
Я умирала от восхищения и даже не чувствовала зависти, потому что невозможно завидовать, скажем, луне или солнцу. А красота сестер была именно такой – красотой стихии, но никак не красотой живых существ.
Пусть будет благословенна госпожа Дафна, предоставившая мне возможность посмотреть на все это.
Фанфары пропели снова, и гости поспешно разошлись, оставляя середину зала свободной. Наверное, приехали те самые важные гости, о которых говорила госпожа камеристка.
Распорядитель, державший в руке посох с бубенчиками, вышел на середину зала, трижды встряхнул посох, и провозгласил, растягивая слова:
- Его высочество принц Дагобер!
Эльфы склонились в поклоне, а его высочество вошел в зал, выступая в сопровождении слуг в златотканых камзолах.
Я узнала слуг раньше, чем самого принца, потому что теперь на нем не было заплатанных штанов и поношенного плаща. Камзол его был сшит из золотистой парчи, а плащ был коротким, из алого шелка, горящего, как пламя.
Но ярче, чем парча и вышивка на одеждах слуг, золотились волосы принца. Теперь капюшон не скрывал их, и можно было любоваться этим великолепием беспрепятственно. И даже имя ему подходило, как парчовый наряд. Дагобер – сияющий, как день.
Принц. Наследник. Почти король.
Прежние король и королева безвременно почили лет пятнадцать назад, и после этого регентом при принце стал его дядя – герцог Асгобер. Именно при нем и стали притеснять гномов и людей, и даже для орков сделали резервации, выслав их всех до единого из городов. Несмотря на жестокие законы, герцог баловал и души не чаял в племяннике. Каждый указ от имени герцога начинался с пожеланий долгих лет наследнику и молитвам к небесам, чтобы дали сил до коронации принца сохранить и преумножить богатства короны. Но судя по всему, наследник не спешил принимать корону. Ему было уже около двадцати пяти, а он до сих пор не обзавелся семьей. Да и зачем ему жена, если он с таким интересом заглядывается на каждую юбку в провинциальном городе?
Я убеждала себя, что принц Дагобер не заслуживает внимания – пустой, легкомысленный, напыщенный тип, вот он кто. Но помимо воли следила за ним взглядом. Потому что на него невозможно было не смотреть – он приковал к своей персоне внимание всех.
Вдовствующая графиня перво-наперво представила принцу своих дочерей.
Наивный торговец предлагал встретить зарю на площади, чтобы полюбоваться на Алую и Белую розу. К чему? Вот они – склонились перед принцем в поклоне, смотрят на него с улыбкой, и он может оценить их красоту вблизи, не толкаясь локтями.
Он ведь хотел увидеть первую красавицу города? Получите сразу двух, господин эльфийский принц!
Принц Дагобер подал руки юным леди и повел их к столу.
Эти трое казались мне самыми совершенными существами на свете. И смотреть на них было то же самое, что петь на заре.
Первый танец принц танцевал с леди Белладонной, а второй – с леди Розалиндой, не пожелав обидеть никого и не выказывая явного предпочтения никому. Его красивое лицо было бесстрастным, и насколько я могла слышать со своего балкончика, говорил он лишь вежливые банальности.
Так и есть – крепкая скорлупка, а внутри труха.
Я фыркнула, хотя никто не мог меня услышать.
Когда принц отправился в сопровождении слуг на балкон – полюбоваться фейерверком и освежиться, под мой балкончик пришли дочери графини с подругами. Под балкончиком стояли серебряные кадки с восточными растениями – странные деревья с разлапистыми листьями. Эльфийки расположились под их сенью и начали безжалостно сплетничать – совсем как гномы или люди на городских праздниках! Раскрыв рот, я слушала, как высшие существа язвили по поводу того, что Катриль потолстела, а у Эсмель совсем никудышное платье – этот цвет ей не идет, как и не идет Мирре, Сюлене и…
Алая и Белая роза сидели здесь же и улыбались загадочно, слушая сплетниц. Но вот леди Белладонна поманила пальчиком эльфийку Лионель, и та подошла, присев на скамеечку, любезно подставленную ей слугами.
- Вы так великолепно выглядите сегодня, дорогая, - восхитилась Белладонна, - я весь вечер не могу на вас налюбоваться.
- Кто сотворил с вами это чудо, милочка Лионель? – промурлыкала Розалинда.
- Сетку сделал старый гном, - бесхитростно призналась Лионель, невольно поправляя прическу. – Правда, хорошо получилось?
- Очень хорошо, - согласилась Белладонна. – Он превзошел все ожидания, этот старый гном.
Я почти прыгала на своем балкончике. Да! Да! Теперь можно ждать самых высокопоставленных клиентов! Сам принц приобрел украшения у нас, а теперь еще и дочери графини заинтересуются! Папаша будет очень рад!
Папаша… тут я вспомнила, что уже поздний вечер, а отец так и не дождался меня с деньгами из графского замка. Помучившись пару минут, я решила, что отец не ударится в панику, он ведь знает, что я не дам себя в обиду. А значит, можно дождаться конца эльфийского праздника. Я еще не готова была покинуть это изысканное великолепие, и не наелась еще лакомого кушанья красоты.
Эльфы танцевали и пели до полуночи, и после очередного танца с леди Розалиндой, принц Дагобер увлек ее под сень разлапистых деревьев. Не иначе решил посплетничать. Я чуть не хихикнула, но вовремя сдержалась – не приведи небеса, на голову прекрасному принцу упадет драгоценный камень! Хорошо, если маленький, а если мне удастся хохотнуть на сапфир, размером с кулак?
От этого стало еще смешнее, и я зажала рот ладонями.
Музыка играла, но голос принца, во всю любезничавшего с Розалиндой, был мне хорошо слышен. Ох, чего только он ей не плел, этот сияющий Дагобер! Говорил, что не встречал никого прекраснее, что вдохновился ее красотой и просит принять подарок в знак восхищения – мяу, мяу мяу, как кот весной. Мне уже порядком надоело его слушать, и даже не понятно, что больше раздражало – мяуканье принца Дагобера или мурлыканье леди Розалинды.
В какой-то момент я поняла, что не могу этого вынести. Не буду дожидаться госпожу Дафну. Тем более, не понятно, насколько затянутся эльфийские пляски. Может, эльфы решили веселиться до утра? Тогда мне не с ними, ночью я предпочитаю спать.
Мне казалось, что я хорошо запомнила дорогу по замку, но оказавшись в зимнем саду поняла, что заблудилась. Госпожа Дафна точно не проводила меня мимо этого места.
Я брела между рядами статуй, освещенными сейчас лишь луной, и вздыхала от тоски по недосягаемой красоте.
Фонтан рассыпал жемчужные каскады и звенел тонко-тонко. Я остановилась на самом краю, любуясь лунным светом, который играл на воде. Я простояла так достаточно долго, потому что лунный луч обошел меня и переместился к противоположной стене. Надо было уходить, но я никак не могла расстаться с изящной красотой.
Чьи-то голоса прервали эльфийский сон.
Заметавшись, как пойманная в клетку мышь, я в конце концов юркнула под листья какого- то дерева, сжавшись комочком возле кадки и надеясь, что никто не застанет меня здесь. Нет, я не хотела, чтобы у госпожи Дафны были из-за меня неприятности.
- …увидел вас – и готов был умереть от восхищения, - услышала я знакомый голос и скривилась.
Вот ведь! Ушла с балкона, чтобы не слышать этого кота, а он настиг меня, как будто выслеживал. Принц Дагобер притащился с леди Розалиндой, чтобы уже здесь нашептывать ей любезности, вдали от шумного бала.
- Я так польщена, ваше высочество, - ответил нежный женский голос.
О как! А это вовсе не Розалинда!
Леди Белладонна собственной персоной.
- Вы – самая красивая, - продолжал проникновенно принц Дагобер. – Никогда не встречал никого прекраснее… Только увидев вас, я понял, что такое – настоящая красота.
Увидел он, как же!
Я кипела от злости, понимая, что красавчик решил приударить за обеими сестрами сразу, а те и рады верить каждому слову. Когда же речь пошла о «маленьком подарочке в знак восхищения», то у меня только что пламя из ушей не пыхнуло. Лишь бы эльфы не слишком долго любезничали, потому что у меня уже немилосердно затекли ноги.
- Посмотрите, пожалуйста, на меня, госпожа, - попросила я ее. – Но прежде подойдите к окну, я хочу увидеть настоящий цвет ваших глаз.
Она послушно приблизилась к окну, повернув лицо к свету, и подняла ресницы.
Что я увидела в ее глазах? Скрытую печаль, смущение, тоску – то, что так несвойственно эльфам. И была еще прозрачность осенних серых небес, и бархатистая темнота зрачка, из-за которого радужка казалась почти бесцветной. Я смотрела в глаза эльфийки и вдруг, на самом дне, словно движение весенней воды в густом лесу, плеснула зелень – даже не зелень, а лишь отголосок ее, но мне было достаточно.
- Благодарю! – я торопливо сделала пометку на пергаменте и поклонилась Лионели и ее матери.
Все еще находясь в графском замке, я уже мысленно перенеслась в нашу мастерскую и видела, как сплетаются золотые нити, как янтарные бусины перемежают плетенье, а розетка, собранная из красноватого янтаря и алого граната украсилась еще несколькими камешками с самого края – тоже янтарем, но совсем другого, зеленоватого оттенка.
- Вижу, вашему сыну уже не терпится показать свое мастерство, - сказала госпожа Дафна мягко. – Благодарю, что откликнулись, и жду вашей работы через два дня.
Глава 4
За эти два дня я ни разу не притронулась к «Охотнику на привале». Создание янтарной сетки для дочери камеристки захватило меня полностью. Папаша помалкивал, не мешая, и даже ходил по мастерской на цыпочках, лишь изредка прося, чтобы я поела. Я наскоро жевала хлеб, запивала его молоком и опять садилась за работу.
К назначенному сроку сетка для волос и розетка были готовы. Я положила их на белую ткань, на которой мы с отцом всегда осматривали украшения перед тем, как передать их клиенту, и отступила на полшага.
Отец долго и дотошно рассматривая все до мельчайших деталей – золотые петельки, полировку бусин, крепление металла застежки к золотому диску, на котором в сложном узоре расположились полупрозрачные камни – красноватые, алые, зеленые.
- Что думаешь о своей работе, Эрм? – только и спросил он.
Я взяла его за руку и пожала.
- Ты стала куда искусней меня, - сказал отец, продолжая смотреть на сетку. – Ты смотришь вглубь, видишь сущность человека и камней, я так не могу.
- Это ты меня научил, - я прижалась к нему, чувствуя и ликование, и горечь.
Потому что хотя я и была довольна работой, сейчас мне казалось, что я могла бы сделать гораздо, гораздо лучше!
- Все, хватит нежничать, - заворчал папаша, отталкивая меня. – Переодевайся, умой лицо – ты чумазая, и неси заказ госпоже Дафне.
- А ты?
- Эту работу должна передать ты, - сказал папаша.
- Спасибо! – я бросилась ему на шею.
- Ну-ка! Ну-ка! Мужчины не обнимаются! – начал ругаться он, но я чувствовала, что он растроган. – Не забудь забрать оставшуюся часть платы.
- Все сделаю в лучшем виде! – заверила я.
До замка я бежала, не останавливаясь, и хотя ждать разрешения пройти в замок мне пришлось совсем недолго, думала, что умру от нетерпения.
Раскрыв шкатулку перед заказчицей, я смотрела ей в лицо, пытаясь угадать – какие мысли ее посетили, довольна ли она. Камеристка графини молчала довольно долго, а потом произнесла:
- Вы уложились в срок и выполнили, что обещали. Вот плата и сверх того. Мы договаривались на двадцать золотых, но я добавляю еще пять. За то, что вы разглядели вот это, - она коснулась кончиком пальца зеленого янтаря и положила рядом со шкатулкой бархатный мешочек, в котором звякнули монеты, а потом отсчитала из поясного кошелька еще пять золотых.
Но я не протянула руку, чтобы их взять.
- Судя по всему, есть какая-то просьба? – догадалась госпожа Дафна.
- Есть, - сказала я. – Не надо пяти золотых. Разрешите посмотреть, как украшение будет выглядеть на вашей дочери?
Я боялась, что эльфийка ответит отказом, но госпожа Дафна кивнула, задумчиво глядя на меня.
- Понимаю… Конечно, вы имеете право посмотреть. Возьмите и пять золотых сверху. За посмотр ведь денег не берут, - она улыбнулась лукаво.
Мне было разрешено даже больше – посмотреть на эльфийский праздник. Задолго до начала госпожа Дафна привела меня на крохотный балкончик, скрытый портьерами.
- Здесь раньше играли музыканты, но теперь миледи хочет, чтобы музыка была рядом, - пояснила она. – Вас здесь никто не увидит, если будете сидеть тихо. По окончании бала я за вами приду. Приятного вечера.
Оставшись одна, я осторожно выглянула из-за портьер – одним глазком, едва дыша от волнения.
Вот так зал!
Огромный, светлый! В окнах – разноцветные стекла, на полу – мозаика, блестящая, как солнце. Стены выложены мореным дубом, а канделябры – бронзовые, с желтыми свечами. Безупречное чувство вкуса! Грандиозная красота!
Я была так взволнована, что ноги не держали. Усевшись прямо на пол, я прижалась пылающим лицом к балюстрадам и приготовилась ждать.
Сначала пришли слуги – красивые, как боги. Они принесли кушанья, зажгли свечи. Появились музыканты и принялись настраивать инструменты. Несколько приглашенных менестрелей – их можно было узнать по зеленым камзолам с длинными рукавами, бережно доставали из футляров своих дорогих подруг – лютни.
Потом появилась вдовствующая графиня – в черном траурном платье, но с кокетливой прической на золотистых волосах. Слуги забегали перед ней, а она строго распекала их за нерасторопность и неумение.
Потом стали появляться гости.
Каждого я встречала с замиранием сердца, ожидая появления Лионели. На некоторых дамах были наши украшения – одно папашино и три моих. А-а-а! Я чуть не завопила от восторга. Вот она – слава!
Гости все прибывали и прибывали, вскоре в зале стало тесно, а я всерьез испугалась, что пропущу Лионель. Но вот появилась и она (я чуть не слетела с балкончика, стараясь разглядеть и полностью позабыв об осторожности). Эльфийка и в самом деле преобразилась. Ту Лионель, которую я увидела своим мысленным взором, увидели сейчас все.
Волосы ее блестели, как золотая река, а лицо казалось необыкновенно нежным, но вовсе не бледным. Зеленые камни придали зеленоватый отблеск прозрачным глазам, красные и желтые камни подарили коже сияние.
Но больше всего меня порадовала улыбка новой Лионели – счастливая, горделиво-стыдливая. «Смотрите, - говорила она теперь, - смотрите и любуйтесь. Пусть я не буду блистать, но я сияю».
Появление ее произвело впечатление на многих гостей. Я видела, что к девушке подходили дамы и не стесняясь разглядывали сетку, трогали камни, заставляя эльфийку поворачивать голову. Когда заиграла музыка, Лионель была приглашена на танец одной из первых. Я сидела на балконе, глядя на все это сверху, и чувствовала себя настоящим демиургом, творцом судеб. В тот момент я была такой счастливой, словно сама кружилась в танце на мозаичном полу, улыбаясь кавалеру.
Но после третьего танца победно прозвучали фанфары и появились дочери графини – леди Белладонна и леди Розалинда.
Нет, бедняжке Лионели не стоило даже думать, чтобы сравниться с ними.
Сейчас я видела их совсем близко, и впитывала их красоту, как губка воду.
Какие совершенные черты, какая бесподобная грация! Как милосердна и в то же время жестока природа, способная создавать такое совершенство!
Я умирала от восхищения и даже не чувствовала зависти, потому что невозможно завидовать, скажем, луне или солнцу. А красота сестер была именно такой – красотой стихии, но никак не красотой живых существ.
Пусть будет благословенна госпожа Дафна, предоставившая мне возможность посмотреть на все это.
Фанфары пропели снова, и гости поспешно разошлись, оставляя середину зала свободной. Наверное, приехали те самые важные гости, о которых говорила госпожа камеристка.
Распорядитель, державший в руке посох с бубенчиками, вышел на середину зала, трижды встряхнул посох, и провозгласил, растягивая слова:
- Его высочество принц Дагобер!
Эльфы склонились в поклоне, а его высочество вошел в зал, выступая в сопровождении слуг в златотканых камзолах.
Я узнала слуг раньше, чем самого принца, потому что теперь на нем не было заплатанных штанов и поношенного плаща. Камзол его был сшит из золотистой парчи, а плащ был коротким, из алого шелка, горящего, как пламя.
Но ярче, чем парча и вышивка на одеждах слуг, золотились волосы принца. Теперь капюшон не скрывал их, и можно было любоваться этим великолепием беспрепятственно. И даже имя ему подходило, как парчовый наряд. Дагобер – сияющий, как день.
Принц. Наследник. Почти король.
Прежние король и королева безвременно почили лет пятнадцать назад, и после этого регентом при принце стал его дядя – герцог Асгобер. Именно при нем и стали притеснять гномов и людей, и даже для орков сделали резервации, выслав их всех до единого из городов. Несмотря на жестокие законы, герцог баловал и души не чаял в племяннике. Каждый указ от имени герцога начинался с пожеланий долгих лет наследнику и молитвам к небесам, чтобы дали сил до коронации принца сохранить и преумножить богатства короны. Но судя по всему, наследник не спешил принимать корону. Ему было уже около двадцати пяти, а он до сих пор не обзавелся семьей. Да и зачем ему жена, если он с таким интересом заглядывается на каждую юбку в провинциальном городе?
Я убеждала себя, что принц Дагобер не заслуживает внимания – пустой, легкомысленный, напыщенный тип, вот он кто. Но помимо воли следила за ним взглядом. Потому что на него невозможно было не смотреть – он приковал к своей персоне внимание всех.
Вдовствующая графиня перво-наперво представила принцу своих дочерей.
Наивный торговец предлагал встретить зарю на площади, чтобы полюбоваться на Алую и Белую розу. К чему? Вот они – склонились перед принцем в поклоне, смотрят на него с улыбкой, и он может оценить их красоту вблизи, не толкаясь локтями.
Он ведь хотел увидеть первую красавицу города? Получите сразу двух, господин эльфийский принц!
Принц Дагобер подал руки юным леди и повел их к столу.
Эти трое казались мне самыми совершенными существами на свете. И смотреть на них было то же самое, что петь на заре.
Первый танец принц танцевал с леди Белладонной, а второй – с леди Розалиндой, не пожелав обидеть никого и не выказывая явного предпочтения никому. Его красивое лицо было бесстрастным, и насколько я могла слышать со своего балкончика, говорил он лишь вежливые банальности.
Так и есть – крепкая скорлупка, а внутри труха.
Я фыркнула, хотя никто не мог меня услышать.
Когда принц отправился в сопровождении слуг на балкон – полюбоваться фейерверком и освежиться, под мой балкончик пришли дочери графини с подругами. Под балкончиком стояли серебряные кадки с восточными растениями – странные деревья с разлапистыми листьями. Эльфийки расположились под их сенью и начали безжалостно сплетничать – совсем как гномы или люди на городских праздниках! Раскрыв рот, я слушала, как высшие существа язвили по поводу того, что Катриль потолстела, а у Эсмель совсем никудышное платье – этот цвет ей не идет, как и не идет Мирре, Сюлене и…
Алая и Белая роза сидели здесь же и улыбались загадочно, слушая сплетниц. Но вот леди Белладонна поманила пальчиком эльфийку Лионель, и та подошла, присев на скамеечку, любезно подставленную ей слугами.
- Вы так великолепно выглядите сегодня, дорогая, - восхитилась Белладонна, - я весь вечер не могу на вас налюбоваться.
- Кто сотворил с вами это чудо, милочка Лионель? – промурлыкала Розалинда.
- Сетку сделал старый гном, - бесхитростно призналась Лионель, невольно поправляя прическу. – Правда, хорошо получилось?
- Очень хорошо, - согласилась Белладонна. – Он превзошел все ожидания, этот старый гном.
Я почти прыгала на своем балкончике. Да! Да! Теперь можно ждать самых высокопоставленных клиентов! Сам принц приобрел украшения у нас, а теперь еще и дочери графини заинтересуются! Папаша будет очень рад!
Папаша… тут я вспомнила, что уже поздний вечер, а отец так и не дождался меня с деньгами из графского замка. Помучившись пару минут, я решила, что отец не ударится в панику, он ведь знает, что я не дам себя в обиду. А значит, можно дождаться конца эльфийского праздника. Я еще не готова была покинуть это изысканное великолепие, и не наелась еще лакомого кушанья красоты.
Эльфы танцевали и пели до полуночи, и после очередного танца с леди Розалиндой, принц Дагобер увлек ее под сень разлапистых деревьев. Не иначе решил посплетничать. Я чуть не хихикнула, но вовремя сдержалась – не приведи небеса, на голову прекрасному принцу упадет драгоценный камень! Хорошо, если маленький, а если мне удастся хохотнуть на сапфир, размером с кулак?
От этого стало еще смешнее, и я зажала рот ладонями.
Музыка играла, но голос принца, во всю любезничавшего с Розалиндой, был мне хорошо слышен. Ох, чего только он ей не плел, этот сияющий Дагобер! Говорил, что не встречал никого прекраснее, что вдохновился ее красотой и просит принять подарок в знак восхищения – мяу, мяу мяу, как кот весной. Мне уже порядком надоело его слушать, и даже не понятно, что больше раздражало – мяуканье принца Дагобера или мурлыканье леди Розалинды.
В какой-то момент я поняла, что не могу этого вынести. Не буду дожидаться госпожу Дафну. Тем более, не понятно, насколько затянутся эльфийские пляски. Может, эльфы решили веселиться до утра? Тогда мне не с ними, ночью я предпочитаю спать.
Мне казалось, что я хорошо запомнила дорогу по замку, но оказавшись в зимнем саду поняла, что заблудилась. Госпожа Дафна точно не проводила меня мимо этого места.
Я брела между рядами статуй, освещенными сейчас лишь луной, и вздыхала от тоски по недосягаемой красоте.
Фонтан рассыпал жемчужные каскады и звенел тонко-тонко. Я остановилась на самом краю, любуясь лунным светом, который играл на воде. Я простояла так достаточно долго, потому что лунный луч обошел меня и переместился к противоположной стене. Надо было уходить, но я никак не могла расстаться с изящной красотой.
Чьи-то голоса прервали эльфийский сон.
Заметавшись, как пойманная в клетку мышь, я в конце концов юркнула под листья какого- то дерева, сжавшись комочком возле кадки и надеясь, что никто не застанет меня здесь. Нет, я не хотела, чтобы у госпожи Дафны были из-за меня неприятности.
- …увидел вас – и готов был умереть от восхищения, - услышала я знакомый голос и скривилась.
Вот ведь! Ушла с балкона, чтобы не слышать этого кота, а он настиг меня, как будто выслеживал. Принц Дагобер притащился с леди Розалиндой, чтобы уже здесь нашептывать ей любезности, вдали от шумного бала.
- Я так польщена, ваше высочество, - ответил нежный женский голос.
О как! А это вовсе не Розалинда!
Леди Белладонна собственной персоной.
- Вы – самая красивая, - продолжал проникновенно принц Дагобер. – Никогда не встречал никого прекраснее… Только увидев вас, я понял, что такое – настоящая красота.
Увидел он, как же!
Я кипела от злости, понимая, что красавчик решил приударить за обеими сестрами сразу, а те и рады верить каждому слову. Когда же речь пошла о «маленьком подарочке в знак восхищения», то у меня только что пламя из ушей не пыхнуло. Лишь бы эльфы не слишком долго любезничали, потому что у меня уже немилосердно затекли ноги.
