Глава 1
- Ты чего такая скучная? – крикнул Царёв мне в самое ухо. – Пойдём танцевать!
Музыка в ночном клубе «Седьмые небеса» гремела так, что последние слова я угадала, а не услышала, и сразу отрицательно покачала головой.
Танцевать не хотелось. Впервые в жизни не хотелось. Хотя танцпол тут был отпадный, и музыка – самое то. Диджей крутил пластинку и сам скакал, как мячик, ещё больше разогревая публику. Но меня ничего не радовало, и сам Царёв раздражал. Я сидела на высоком круглом стуле возле барной стойки и гипнотизировала бокал с апельсиновым соком, из которого выпила едва четвертинку.
Посетителей в «Седьмых небесах» было навалом. Кроме второкурсников из «Ивы» - Института Волшебства и Архимагии, были и простые посетители – не оборотни, не волшебники, не те, кто следит за первыми и вторыми.
- Василиса, идём! - Царёв смотрел весело и дышал мне в лицо алкоголем.
Я отодвинулась и сразу перехватила взгляд одной из второкурсниц. Она смотрела на меня, как на чокнутую. Конечно – кому в здравом уме придёт в голову игнорить Ванечку Царёва, красавчика и первого ученика, птичьего оборотня в тридесятом поколении, чей папочка председательствовал в попечительском совете «Ивы» и был так богат, что сынуля ни в чем себе не отказывал. Как например – устроить вечеринку по случаю нового учебного года в самом элитном клубе города.
Царёв звал меня сюда давно, но я отказывалась, хотя лето выдалось невероятно скучным.
Моя старшая сестра Елена закончила «Иву», получила диплом с отличием и отправилась куда-то на стажировку. Какое-то важное и престижное место, сказала сестра перед отъездом. Там всё очень серьезно, и ей некогда будет нам звонить.
Зато Царёв названивал чуть ли не каждый день. Звал то прогуляться, то в пиццерию, то в «Небеса», а я отказывалась. До сегодняшнего дня.
Но если всё-таки согласилась прийти, это не значит, что мне резко понравился Царёв, Козлов или кто-то другой из компании «вершков» - так они себя называли, эти мажорчики, баловни судьбы.
Те, кому с родителями или талантами повезло меньше, были «корешками», и над ними всячески издевались, устраивая магические каверзы.
В прошлом году я попала в «корешки» автоматически, потому что поступила в «Иву» с самой низшей отметкой - семь процентов волшебной силы. И тот самый Царёв, который сейчас просительно заглядывал в лицо, тогда пытался наслать на меня колдовских муравьев, загипнотизировать, чтобы плясала под его гусли «Танец маленьких лебедей», и говорил такие гадости, за которые сам же и отхватил по зубам. И это не считая того, что он кинул нашу команду на соревнованиях колдовского мастерства. Вернее, тогда меня кинула вся команда…
- Василиса, ну ты посмотри, что там делается! – Царёв попытался меня обнять, но я отпихнула его, и он сразу присмирел.
- Ты человеческий язык понимаешь? – спросила я, и он наклонился, не расслышав. – Отвали, Царёв!! – заорала я ему в ухо.
Он потоптался возле меня и ушёл, оглядываясь. Наверное, всё надеялся, что я передумаю. Девицы-второкурсницы подхватили его и затащили на танцпол, наградив меня негодующими взглядами.
Вот уж напугали!
Я фыркнула и отпила из высокого стакана апельсиновый сок. Царёв пытался угостить меня текилой, но я наотрез отказалась и пила только сок. Спиртное и курение – враги для танцора, а терять форму я не собиралась. И в «Небеса» пошла только назло ректору Кошу Невмертичу, который советовал мне сидеть тише воды, ниже травы, отдыхать, беречься и стеречься, а сам даже не позаботился позвонить. Ни разу за всё лето.
Вот так! Говорил, что я – его единственная, что я – чудо, уникум, что будет меня ждать, а сам… Трудно было нажать несколько циферок на телефоне? Не хотел звонить, написал бы. Да мог бы и заехать – проверить, как живет его уникум, гордость школы.
Я ведь была гордостью «Ивы», не так ли?
Отпив еще сока, я совсем пригорюнилась.
Ну да, если говорить честно, сначала гордостью не была. Даже не гордостью, а наоборот. Скорее, позором. Но ведь всё изменилось, и мои семь процентов оказались вовсе не отстоем, а суперклассом! Выяснилось, что я – единственная в мире Жар-птица! Такая же особь класса «Эс» - супер, как и Кош Невмертич! Разрушающая заклятия, приносящая удачу…
Но, похоже, что кое-кому это совершенно не интересно. И для ректора я - всего лишь одна из учениц. Пусть его бывшие и убеждены, что мы с ним любовники. Да что там – бывшие. Его даже отстранили от управления «Ивой», когда наши с ним фоточки в стиле «ню» вылетели в интернет и легли на стол попечительского совета. А ведь ничего не было, ректор всего лишь пытался спасти меня от древней итальянской ведьмы…
Я тоскливо вздохнула, вспоминая, какие у него потрясающие ямочки на пояснице… и глаза… и сам он весь – очень даже ничего…
- Кому врёшь, - сказала я вслух, потому что моего голоса всё равно никто бы не услышал – даже я не услышала, - он – лучший. Пусть ты тоже – особь класса «Эс», а тебе до него – как до седьмых небес.
Страшно захотелось устроить какую-нибудь выходку – разбить, наорать, на голове постоять, наконец…
Зачем я пошла в этот клуб? Надеялась, что Кош Невмертич тут же прискачет, подхватит на руки и унесет на крыльях любви – прятать, как самое драгоценное сокровище? Ага. Примчался, пёрышки теряя.
Подперев голову, я мрачно обвела взглядом танцпол, а потом диваны, на которых сидели посетители (впрочем, некоторые посетители уже лежали), и подскочила, как будто меня клюнули прямо в макушку.
За одним из столиков расположились Марина Морелли – ректор «ПриМы», бывшая любовь Коша Невмертича. Только кто знает – бывшая ли…
Я впилась в нее взглядом, закусив губу.
Для чего Морелли пришла сюда? Как раз в тот вечер, когда студенты «Ивы» решили оттянуться по полной. Решила устроить какую-нибудь гадость? Может, сказать об этом Царёву?
В это время Морелли будто почувствовала мой взгляд и повернула голову в мою сторону, живописно встряхнув темными локонами. Наши взгляды встретились, и ректор «ПриМы» улыбнулась мне, как старой знакомой, и приглашающее кивнула, указав на место напротив.
Она пришла сюда за мной…
Я тут же пожалела, что не послушалась Коша Невмертича и отправилась искать приключений. Сидела бы ты дома, Вася…
Высокий молодой человек подошел к Марине Морелли, по-кошачьи гибко склонившись к ней. Он держал два бокала с коктейлями, и один предложил Марине. Та взяла бокал и опять кивнула, глядя на меня. Ее спутник оглянулся, и я сразу узнала его – Константин Баюнов. Тот самый, который напал на меня на новогоднем балу… Баюнов прищурился, улыбаясь. Вроде бы и красавчик, вроде бы и улыбка милая, но мне стало страшно, как в детстве, когда я впервые увидела на картинке в сказке про Алису Чеширского кота – с зубастым оскалом от уха до уха.
Меня бросило в жар, а в горле моментально пересохло. Я сделала из своего бокала три огромных глотка, не сводя глаз с парочки. Они, определенно, что-то задумали.
Вася, ты влипла… Ты влипла определённо…
Я хотела уже сползти со стула и уползти куда-нибудь в толпу, а потом дать дёру и не останавливаться до самого дома бабули, но на барную стойку, загородив меня от Морелли и Баюнова, вдруг облокотился мужчина.
- Почему такая красавица скучает одна? – его голос без труда перекрыл грохот музыки. Голос был низким, звучным, с еле уловимым кавказским акцентом.
За последние полгода я привыкла к повышенному мужскому вниманию, поэтому банальное подкатилово меня не впечатлило. Особенно когда Марина Морелли со своим котом-гипнотизером сидела за столиком напротив.
Я попыталась выглянуть из-за плеча мужчины, чтобы разглядеть, что там делает Марина, но он поставил локти на столешницу, широко улыбаясь и совсем загородив мне обзор. Я посмотрела ему в лицо с раздражением.
Молодой. Симпатичный. Даже очень. Но не смазливый. Смуглый, но черты лица европейские. Больше похож на какого-нибудь итальянца. Одет в белую футболку, открывающую мощные бицепсы, и в джинсы. Волосы взлохмачены и стрижка совсем не модельная. Больше похож на охранника из «Ашана», решившего покутить в первый день зарплаты.
- Почему пьешь сок? – спросил он, и я снова прекрасно расслышала его голос, хотя музыка ревела, не замолкая ни на миг. – Давай угощу вином? Шампанское хочешь? За знакомство…
- Топай, дядя! – отрезала я, пытаясь выглянуть из-за него с другой стороны. – Я еще несовершеннолетняя, тебя посадят, если будешь приставать.
Вытянув шею, мне всё-таки удалось увидеть из-за «охранника» Марину и Баюнова. Они сидели рядышком, сблизив головы, и переговаривались, посматривая на меня.
На меня!..
Я запаниковала окончательно и обернулась, пытаясь отыскать в толпе танцующих Царёва, но его нигде не было видно.
Мажор недоделанный!
То он постоянно крутился рядом, а когда понадобился – его нет!
- Э, зачем обманываешь, красавица? – протянул тем временем «охранник». – Какая ты малолетка? Не малолетка! Не хочешь шампанского, скажи – что хочешь! Всё куплю!
- Дядя, отвали! – зашипела я, вертясь на стуле ужом.
Куда запропастился этот Царёв?!.
- Может, текилы – для такой девочки?
- Слушай, - я посмотрела в глаза «охраннику», чтобы до него дошло, наконец, - сейчас девочки не пьют вино и текилу. Девочки сейчас пьют коктейли. Но я за здоровый образ жизни и предпочитаю сок, - я демонстративно взяла бокал и выдула почти половину. – И вообще, этот клуб принадлежит моему папе, - тут я приврала, но даже глазом не моргнула, - одно моё слово – и тебя выкинут отсюда на пинках.
- Хорошо, хорошо, - он понял и примирительно выставил руки ладонями вперед. – Ты – острая малышка, как перчик острая! Ладно, может, в другой раз.
Ладони у него были широкие, как лопаты, а пальцы – короткие, сильные. Какие-то лапы, а не руки.
Он помахал ими, улыбнулся и отвалил, растворившись в толпе.
Я перевела взгляд на столик, где видела Марину, но там уже никого не было, только стояли два пустых бокала.
Неужели, ушли?..
Оглянувшись, я увидела Царёва – он выплыл со стороны туалета и направился в центр танцпола, пританцовывая, с противной ухмылочкой. И как он может кому-то нравиться? Я выпила еще сока, чтобы успокоиться. Может, Марина пришла в «Небеса» случайно? Вот захотела – и пришла. Не такая уж она старая, чтобы дома сидеть…
А я - не в тюрьме, чтобы носа из дома не высовывать…
Расслабившись, я повернулась к стойке спиной, вольготно облокотившись, и принялась насмешливо рассматривать танцующих.
Коровушки! Пляшущие коровушки! Особенно на каблучищах и платформах.
Да, на мне тоже были каблуки, но я и на каблуках не стала бы вот так сутулиться и размахивать руками, чтобы сохранить равновесие. Ещё на мне были укороченные брючки и кофта лавандового цвета – нарочито скромненькая, с рукавами-фонариками, но с глубоким вырезом, напрочь отбивающими всякую скромность, стоило повести плечами.
- Василиса! – Царёв опять притащился и схватил меня за руку. – Пошли танцевать! Чего сидишь, как старушка?
Старушка!.. Я хмыкнула и сползла с высокого стула. А почему бы и не потанцевать? Покажу, как это делается, а потом – домой. Здесь скучно. И Кош Невмертич точно не придет. Потому что он сидит дома, караулит свои драгоценные яйца… как старушка! Нет, как старикан!..
Я оттолкнула Царёва и пошла прямиком в толпу, чувствуя, как за плечами разворачиваются крылья. Нет, не настоящие. Просто хотелось движения, свободы, хотелось выплеснуть злость в танце.
Ворвавшись в самую середину, я сразу задала тон. Тело слушалось, как заколдованное – каждый мускул запел в предвкушении. А мне самой казалось, что даже косточки стали гибкими – я танцевала и не чувствовала ни малейшего напряжения.
- Васька! Жжёшь! – заорал Царёв и выскочил ко мне в пару, но долго не продержался.
Его оттеснили, и против меня встал незнакомый парень – с новомодной бородкой, как у попика, и в мешковатых штанах. Он двигался неплохо, и я это оценила.
- Расступитесь, курицы! – крикнула я и завертелась волчком.
Народ расступился, давая нам место. Царёв и Козлов скакали в первом ряду и орали, указывая на меня:
- Она с нами! Она из нашего института!
Парень с бородкой решил показать класс и сделал стойку на одной руке.
А, вызов?.. Чудесно! – и я крутанула стрекосат прямо на каблуках.
Это было странно – в любое другое время я не стала бы делать этого в такой опасной обуви и без предварительной разминки, но сейчас только рассмеялась, удачно приземлившись.
Толпа восторженно заревела, а парень с бородкой открыл рот от удивления.
- Что вытаращился? – крикнула я ему. – Так можешь?
Музыка гремела всё громче – была уже оглушительной, каждым тактом пробивая меня до мозгов. Лица виделись расплывчатыми пятнами, но в теле была необыкновенная легкость. Мне стало весело, и я опять засмеялась. Нет, отличное место! Зря я обругала «Небеса»!
Диджей проникся и начал импровизацию по популярным мелодиям. «Канкан» я узнала с первых же нот и даже завизжала – таким забавным мне это показалось. На сцену вылетели девицы в стрингах и юбках с оборками, и принялись задирать ноги выше головы. Царёв оглушительно засвистел, а Козлов завыл волком, и это показалось мне обидным. Я могу так же, да еще и лучше!
Растолкав зрителей, я вскочила на столик, пинком сбросив с него пустые бокалы, и сделала сальто, от души грохнув каблуками.
Царёв сразу же позабыл о девицах на сцене и бросился ко мне. Он что-то орал, но я не услышала. Чувство свободы и полета охватило меня от макушки до кончиков пальцев, я встряхнула головой, позволяя волосам лететь от плеча к плечу.
Люди отшатнулись от столика, роняя стулья и натыкаясь друг на друга. Выхватили сотовые телефоны и начали снимать, тыча в меня пальцами.
Царёв на полпути остановился, рванул назад, потом опять ко мне, потом опять остановился – и всё время что-то орал.
Я помахала ему рукой, расплываясь в улыбке. Он же хотел, чтобы я повеселилась? Вот я и веселюсь.
На сцене девицы перешли к индивидуальным номерам, и одна из них как раз исполняла повороты на одной ноге, задрав другую до уха. Разноцветные оборки – красные, оранжевые, желтые, вились вокруг нее, как язычки пламени, а рот широко разевался. Музыка вдруг взвизгнула и замолчала, и стало слышно, как перекрывая голоса девица, крутившаяся на одной ноге, орала басом:
- Па-а-ажа-а-р!
Где пожар?..
Я перестала танцевать и огляделась. Со столика мне было прекрасно видно, как мечутся и кричат вокруг люди – кто-то бежит к выходу, кто-то упал и пытается подняться… Царёв откуда-то тащит огнетушитель… Танцовщицы на сцене сбились в кучу и визжат, только одна – самая бесстрашная продолжает танцевать… И орёт – как пожарная сирена!.. Аж уши заложило…
Зал поплыл перед глазами, и я чуть не упала со столика. Что-то липло к рукам, и я вытерла ладони об одежду, но не помогло. Я раздраженно помахала рукой, растопырив пальцы, и села на столик, пережидая, когда пройдет головокружение.
Было очень странное чувство – одновременно на меня навалилась усталость и хотелось свернуться клубочком, как кошке, и замурлыкать, но еще больше захотелось подбочениться и совершить какую-нибудь глупость. Только вот сил совсем не было, и даже двигаться стало лениво.
Впрочем, двигаться и необязательно. Можно просто смотреть. Я хихикнула, наблюдая, как Царёв пытается пробиться сквозь толпу, прижимая огнетушитель к груди.
