- Не кричи, - одернула я Ольрун, наступая первой. – Это плащ Донована. Хорошо, что ему не спалось, и он не бегал по саду голым, как могла бы бегать я, по вашей милости. Если папа узнает, что вы так жестоко надо мной подшутили, подставив под угрозу честь семьи Санлис…
- Это не шутка, Кирия! – переполошилась Стелла. – Мы не нарочно! Не говори папе!
- Еще и шпильку бросила в воду, - сказала я умышленно грозно, - вот так ты дорожишь отцовскими подарками…
Минут пять я наслаждалась тем, что сестры упрашивали меня хранить тайну нашей ночной прогулки. Позволив себя поуговаривать, я милостиво согласилась забыть обо всем. При условии, что они забудут о бедном сэром Вильяме и разговоре под липами.
Тут же было заключено обоюдовыгодное соглашение, и я налила в умывальный таз воды, чтобы отмыться от тины. Пока я купалась, Стелла улеглась в постель, прижимая к груди заветную шпильку. Ольрун тоже хотела лечь, но ее заинтересовал плащ, который я положила возле своей кровати. Я не успела остановить любопытную сестру, и она уставилась на небольшой – размером с ладонь – лоскут золотой парчи, нашитый на плаще.
- С каких это пор Донован обзавелся гербом? – спросила Ольрун удивленно. – И что это за герб? На нем змеи! Чей это герб? Кирия, ты сказала, что плащ дал Донован…
- Не было у него плаща, - ответила я резко. – Сходил и принес чей-то. Украл, наверное, у твоего будущего жениха. Хочешь пожаловаться отцу?
- Чего ты такая злая? – протянула она, бросая плащ. – Мне не надо в мужья того, у кого змея не гербе. Это нехороший знак, колдовской.
- Вот и держись от него подальше, - посоветовала я ей.
Сестры легли спать, а я еще долго расчесывала волосы, понимая, что на завтрашнем турнире не будет девицы бледнее меня. Ольрун и Стелла уже сладко посапывали, когда я подняла плащ, тоже разглядывая герб на золотой парче. Нет, это была не змеи, Ольрун ошиблась. Это было сухое дерево с изогнутыми ветвями. Я не знала такого герба.
Когда утром я сбегала к ручью Феи, чтобы забрать свои туфли, то не нашла их на берегу.
- Ты бледная, как призрак, - выговаривала мне леди Готшем, когда мы ехали в открытой коляске на ристалище. – Сядешь в стороне от нас, не желаю, чтобы твой унылый вид отпугнул женихов моих дочерей.
- Вам не стоит так беспокоиться, - ответила я сквозь зубы. Мачеха не знала еще, что после вчерашнего плавания у меня все ляжки были порезаны осокой. Не слишком приятные ощущения, когда под юбкой все горит и чешется, поэтому и вид унылый. – Не волнуйтесь, женихи посмотрят на меня, посмотрят на ваших дочерей, и найдут их божественными красавицами.
- Не дерзи! – прикрикнула она на меня.
Я пожала плечами и отвернулась, глядя на разноцветные шатры, покрывавшие поле от края до края. Ольрун и Стелла тоже смотрели на них – где-то там сейчас разминались перед турниром их будущие мужья. По крайней мере, один нам был известен – молодой красавец на гнедом коне. Между прочим, рядом с шатрами были привязаны боевые кони – все, как на подбор, гнедые, с черными гривами и хвостами.
Отец догнал нас верхом, он сидел в седле подбоченясь, лихо держа поводья одной рукой, и пребывал в прекрасном расположении духа.
- Отличный день! – похвалил он погоду. – Как раз для такого события! Верно, Гого?
- Вы правы, милорд, - ответила леди Готшем, хмуря брови.
- Что опять не так? – тут же понял ее недовольство отец.
- Почему вы решили, что что-то не так? – завела она обычную песню. – Все прекрасно, милорд! Все удивительно прекрасно!
Отец принялся уговаривать ее открыть ему душу, и мачеха открыла – нажаловалась, что я слишком бледная, и слишком унылая, и в результате мне было велено сесть среди фрейлин. Я не протестовала, потому что сидеть среди фрейлин – это значит сидеть не за спинами мачехи и сестер, а в первом ряду. Сидеть в первом ряду – значит, увидеть всё. А мне перепадало не так много развлечений, чтобы я из гордости отказалась сидеть с женами и дочерьми вассалов отца.
Ради праздника Ольрун и Стелла были наряжены с несказанной пышностью. Стелла потихоньку стонала, что не может наклонить голову – такими тяжелыми были ее серьги и диадема. В отличие от сестры, я могла вертеть головой, как вздумается – мои серьги были простыми золотыми колечками, а диадемы не полагалось вовсе. Зато я надела свое самое лучшее платье – темно-красного цвета, его сшили мне на совершеннолетие, и я берегла его, как хрустальное, потому что следующее платье мне, скорее всего, сшили бы только на похороны.
Усевшись между фрейлин, я поставила локти на деревянный щит, окружающий ристалище, и думать забыла о сестрах. Пусть красуются, высматривая женихов, а я намерена увидеть храбрых рыцарей в бою, и если Вильяму повезет – то выйду замуж и без золотой диадемы.
Турнир начинался общим выездом участников, и дамы беззастенчиво обсуждали рыцарей, и обсуждали не всегда – у кого глаза голубее. Я поджимала губы, чтобы не засмеяться, когда фрейлины совсем уж увлекались. Но их трудно было осуждать – рыцари в большинстве своем и правда были молодыми красавцами. Конечно – если приехали жениться на дочерях короля. Ведь старым и лысым вряд ли улыбнется дочь короля.
- А этого я раньше не видела, - сказала леди Мюрай, сидевшая рядом со мной. – Боже мой! Держите меня, иначе я сейчас оторву свои рукава и брошу ему еще до начала поединков!
- Вон тот, у которого штандарт – золото и черный? – подхватила леди Рюген. – Какой красавчик! Ах, я бы не только рукава ему бросила, но и все платье. Да и сама бы бросилась к нему… без платья!..
Фрейлины рассмеялись, а я не успела посмеяться вместе с ними, потому что в ту минуту увидела, о ком шла речь.
Рыцари ехали без шлемов, и я без труда узнала одного из них - и чуть нахмуренные брови, и хищно вырезанные ноздри, и немного выдающуюся вперед крепкую нижнюю челюсть. Но даже если бы я забыла черты лица того, кто накануне застал меня купающейся голышом, ошибки быть не могло – больше среди рыцарей не было ни одного усатого и бородатого.
Я тут же убрала локти со щита и постаралась укрыться за фрейлинами, которые размахивали руками, как ветряные мельницы крыльями, чтобы привлечь внимание рыцарей.
- Фу, он бородатый… - произнесла с отвращением молоденькая леди Лин. – Похож на варвара из диких земель!
- Что бы ты понимала, - поддразнила ее леди Мюрай. – Именно такие дикари особенно привлекательны в алькове.
- Чем? Своей дикостью? – фыркнула леди Лин.
- Куртуазности оставим для салонов, - сказала леди Рюген басом, и фрейлины опять покатились со смеху.
Словно назло, рыцарь с черно-золотым штандартом ехал во внешней шеренге, и, объезжая поле, оказался совсем рядом с королевской ложей. На всякий случай, я закрыла лицо руками, подглядывая между раздвинутыми пальцами. Как и все участники турнира, рыцарь не сводил глаз с моих сестер, и это было неудивительно – таких красоток, как мои сестры было поискать и не найти. Белокурые, румяные, как заря, и белые, как снег. Даже бессонная ночь не стерла румянца с их сдобных мордашек. Сестры и сами по себе были хороши, а в фамильных украшениях Санлисов и вовсе казались прекраснее фей.
- Какой у него герб? – перебила мои мысли леди Рюген. – Я не разглядела.
- По-моему, змеи, вставшие на хвост, - сказал кто-то из дам с недоумением. – Кто хорошо помнит геральдику?
- Там не змеи, - я отняла руки от лица и почувствовала себя спокойнее, потому что участники турнира удалились с поля. – Там сухое дерево. Черное, на золотом фоне.
Эту новость принялись обсуждать с огромным пылом, но никто не мог вспомнить подобного герба.
- Подождем, когда его объявят, - сказала леди Рюген. – Простите меня, подруги, но я намерена познакомиться с ним поближе.
- Какая прыткая! – засмеялась леди Слим.
- Остальные в очередь. Он ваш, если мне не повезет, - ответила леди Рюген со смешком и поставила локти на щит, совсем как я некоторое время назад. – А на вас он произвел впечатление, леди Кирия? – спросила она учтиво, но и я, и все остальные понимали, что учтивостью тут не пахнет.
- Произведет, если выбьет сэра Лукаса из седла, - ответила я ей в тон.
Сэр Лукас был победителем прошлых состязаний, и золотой венец королевы турнира вручил Ольрун. Ожидалось, что он и сегодня повторит свой подвиг, и моя сестра получит в женихи «красивого рыцаря на гнедом коне».
- Вы решили осчастливить нас вашим присутствием? – продолжала расспрашивать леди Рюген. – Или просто отсюда лучший вид, чем из-за спин принцесс?
- Ваша правда, - согласилась я, - вид отсюда лучше. Только слишком шумно, потому что вы стрекочете, как сорока. Сейчас герольд объявит участников, а вы не расслышите имени рыцаря, так поразившего ваше воображение. И пойдете на него в атаку, называя его «сэр-не-расслышала-вашего имени». Заведомый проигрыш, как мне кажется.
За моей спиной послышались смешки, но я даже не оглянулась.
- Ваша правда, - сказала леди Рюген с усмешкой. – Лучше буду сидеть тихо, чтобы не упустить своей удачи.
На этом разговор между нами закончился, и фрейлины предпочли не замечать меня, перешептываясь между собой.
Турнир начался с парных поединков по жеребьевке. Победители соревновались между собой, уже получая право выбирать соперников.
Сэр Лукас выступал первым, и его приветствовали цветами и восторженными криками, бросая букеты под копыта коня. Разумеется, в рыцаря летели и перчатки, и платки, и рукава, но он гордо нес на шлеме рукав синего шелка с золотом – цвета принцессы Ольрун. Я невольно позавидовала сестре – это кружит голову, когда первый рыцарь признает тебя своей дамой. Вильям вряд ли выиграет, если только повезет в жеребьевке и попадется не слишком сильный соперник на не слишком резвом коне. Странно, что Вильяма в числе участников я не заметила, и в душе подосадовала на леди Рюген, которая расщебеталась насчет бородатого рыцаря – отвлекла меня болтовней.
Сэр Лукас победил без особых трудов, и его слуги увели с поля коня побежденного рыцаря. Самого побежденного утащили, держа под руки – бедняга не совсем пришел в себя после могучего удара. Получив свои аплодисменты и восторги, сэр Лукас отправился отдыхать и дожидаться второго тура поединков, а мы продолжили любоваться увлекательным зрелищем.
Рыцари выезжали попарно, съезжались с длинными копьями, а потом, если оба оставались в седле, спешивались и рубились мечами. Я любила пешие поединки больше конных – так можно было оценить не только силу, но и ловкость участников. Бились на тупых мечах, чтобы избежать смертоубийства и излишнего членовредительства, но от этого сражения не стали менее занимательными.
Когда очередной победитель покидал ристалище, его осыпали цветами, платками и конфетами драже. С каждой минутой толпа становилась все более разгоряченной, и крики над полем напоминали уже громовые раскаты. Я заткнула правое ухо, потому что леди Рюген вопила, как резаная, подбадривая участников, а когда на поле выехал бородатый рыцарь, она и вовсе завизжала, едва меня не оглушив.
- Сэр Рэндел Эдейл против сэра Марвина Слоу! – объявил герольд, протрубив в серебряную трубу.
- Эдейл? – переспросила леди Рюген. – Он сказал – Эдейл? Это графство? Или маркизат?
- Или глухая деревенька в болотах Уорчестера, - подсказала я, посмеиваясь. – Вы ждали принца, дорогая леди, но что-то подсказывает мне, что появился простой рыцарь, у которого и земельного надела-то нет.
Леди Рюген была разочарована, но не смутилась.
- Пусть так, - сказала она, распуская вязки на плече, чтобы снять рукав. – Мне же не замуж за него выходить.
- О да, - снова подхватила я. – Лорд Рюген будет удивлен, если вернувшись из похода обнаружит, что его супруга обзавелась двумя супругами.
- Какая же вы язва, принцесса, - заметила леди Рюген. – Вы-то готовы бежать хоть за безземельным, хоть за его вассалом, лишь бы замуж.
- Как видите, мои рукава на месте, - я напоказ подергала себя сначала за один рукав, а потом за другой. – А свое сердце я берегу больше, чем рукава.
- Потому что на него никто не покушается, - не осталась в долгу леди Рюген.
Я благоразумно промолчала, сделав вид, что увлечена начавшимся поединком.
- Непросто ему будет против сэра Слоу, - заметила леди Лин. – На что спорим, что дикарь вылетит из седла, как камешек из пращи?
Фрейлины тут же устроили спор, положив в залог серебряные бубенчики со своих кошельков, а участники разъехались по обе стороны поля, ожидая, когда герольд даст знак к началу поединка.
Герольд взмахнул полосатым флагом, и кони понеслись!..
Я следила с замиранием сердца и удивлялась сама себе – никогда раньше я не волновалась так во время рыцарского поединка. Даже когда сражаться выпадало Вильяму.
Кстати, а где Вильям?..
Я вспомнила о нем и сразу забыла, потому что копья ударили в щиты и разлетелись в щепки.
Толпа восторженно и одновременно разочарованно ахнула – потому что оба рыцаря усидели в седлах и, кажется, даже не покачнулись.
Поединщики разъехались, отбрасывая сломанные древки, и оруженосцы поспешили поднести им новые копья.
- Второй заезд! – объявил герольд.
- Вы потеряли бубенчик, - промурлыкала леди Рюген помрачневшей леди Лин.
- Еще не потеряла, - парировала та. – Это была случайность, что он усидел.
- Я и забыла, что сэр Слоу – ваш дядюшка! – засмеялась леди Слим тонко, как будто у нее самой в горле звенел серебряный бубенчик.
Сцепив руки на коленях, я слушала болтовню фрейлин. Сэр Эдейл поправил шлем, прежде чем принять копье у оруженосца. На шлеме не было ни ленты, ни перчатки, ни рукава. Рыцарь без прекрасной дамы? Тогда у леди Рюген и в самом деле есть шанс заслужить его благосклонность. Мне стало досадно от этой мысли, и я предпочла тут же хмыкнуть, доказывая высшим силам (а прежде всего – себе самой), что мне это совершено безразлично.
Новый взмах пестрого флага, и кони опять полетели, как вихрь.
Копья ударили о щиты, разлетаясь в щепы, а вместе с ними сэр Слоу ласточкой вылетел из седла под вопли зрителей.
Леди Лин покривилась, и леди Слим, посмеиваясь, сгребла ее серебряный бубенец.
- Победа сэра Рэндела Эдейла! – крикнул герольд трижды, чтобы услышали даже в последних рядах.
Рыцарь-победитель снял шлем, пока оруженосец подхватил под уздцы коня побежденного сэра Слоу, и леди Рюген протянула, поглаживая себя кончиками пальцев по шее и не спуская с победителя глаз:
- А ведь он даже не запыхался… Какой мужчина…
- Не он же скакал по ристалищу, - заметила я, - это делал его конь. А вот у него-то все бока лоснятся.
- Признайтесь уже, что завидуете, - шепнула мне леди Рюген.
Говорить подобное вслух она, все же, опасалась, но от этого ее слова не стали менее обидными.
- Чему же я завидую, леди?
- Тому, что он станет моим, а вам не достанется, - она улыбнулась так сладко, будто мы с ней говорили о засахаренных орешках.
- Он еще и вам не достался, - сказала я, посмотрев на нее и похлопав ресницами.
- Хотите поспорить, что я его получу? – леди Рюген повысила голос, чтобы услышали остальные фрейлины. – На бубенец?.. О! Но у вас же нет на сумочке бубенца!
- Конечно, нет, - невозмутимо подтвердила я. – Я же не лошадь. Бубенцы и сбруя мне ни к чему.
Леди Рюген только прищелкнула языком, и мы продолжили смотреть на рыцарей, сходившихся в поединках.
В первом туре победили шестеро, и я с разочарованием обнаружила, что Вильяма не было среди участников. Что-то случилось? В последнюю минуту захромал конь?
- Это не шутка, Кирия! – переполошилась Стелла. – Мы не нарочно! Не говори папе!
- Еще и шпильку бросила в воду, - сказала я умышленно грозно, - вот так ты дорожишь отцовскими подарками…
Минут пять я наслаждалась тем, что сестры упрашивали меня хранить тайну нашей ночной прогулки. Позволив себя поуговаривать, я милостиво согласилась забыть обо всем. При условии, что они забудут о бедном сэром Вильяме и разговоре под липами.
Тут же было заключено обоюдовыгодное соглашение, и я налила в умывальный таз воды, чтобы отмыться от тины. Пока я купалась, Стелла улеглась в постель, прижимая к груди заветную шпильку. Ольрун тоже хотела лечь, но ее заинтересовал плащ, который я положила возле своей кровати. Я не успела остановить любопытную сестру, и она уставилась на небольшой – размером с ладонь – лоскут золотой парчи, нашитый на плаще.
- С каких это пор Донован обзавелся гербом? – спросила Ольрун удивленно. – И что это за герб? На нем змеи! Чей это герб? Кирия, ты сказала, что плащ дал Донован…
- Не было у него плаща, - ответила я резко. – Сходил и принес чей-то. Украл, наверное, у твоего будущего жениха. Хочешь пожаловаться отцу?
- Чего ты такая злая? – протянула она, бросая плащ. – Мне не надо в мужья того, у кого змея не гербе. Это нехороший знак, колдовской.
- Вот и держись от него подальше, - посоветовала я ей.
Сестры легли спать, а я еще долго расчесывала волосы, понимая, что на завтрашнем турнире не будет девицы бледнее меня. Ольрун и Стелла уже сладко посапывали, когда я подняла плащ, тоже разглядывая герб на золотой парче. Нет, это была не змеи, Ольрун ошиблась. Это было сухое дерево с изогнутыми ветвями. Я не знала такого герба.
Когда утром я сбегала к ручью Феи, чтобы забрать свои туфли, то не нашла их на берегу.
Глава 2. Победитель и пряжка
- Ты бледная, как призрак, - выговаривала мне леди Готшем, когда мы ехали в открытой коляске на ристалище. – Сядешь в стороне от нас, не желаю, чтобы твой унылый вид отпугнул женихов моих дочерей.
- Вам не стоит так беспокоиться, - ответила я сквозь зубы. Мачеха не знала еще, что после вчерашнего плавания у меня все ляжки были порезаны осокой. Не слишком приятные ощущения, когда под юбкой все горит и чешется, поэтому и вид унылый. – Не волнуйтесь, женихи посмотрят на меня, посмотрят на ваших дочерей, и найдут их божественными красавицами.
- Не дерзи! – прикрикнула она на меня.
Я пожала плечами и отвернулась, глядя на разноцветные шатры, покрывавшие поле от края до края. Ольрун и Стелла тоже смотрели на них – где-то там сейчас разминались перед турниром их будущие мужья. По крайней мере, один нам был известен – молодой красавец на гнедом коне. Между прочим, рядом с шатрами были привязаны боевые кони – все, как на подбор, гнедые, с черными гривами и хвостами.
Отец догнал нас верхом, он сидел в седле подбоченясь, лихо держа поводья одной рукой, и пребывал в прекрасном расположении духа.
- Отличный день! – похвалил он погоду. – Как раз для такого события! Верно, Гого?
- Вы правы, милорд, - ответила леди Готшем, хмуря брови.
- Что опять не так? – тут же понял ее недовольство отец.
- Почему вы решили, что что-то не так? – завела она обычную песню. – Все прекрасно, милорд! Все удивительно прекрасно!
Отец принялся уговаривать ее открыть ему душу, и мачеха открыла – нажаловалась, что я слишком бледная, и слишком унылая, и в результате мне было велено сесть среди фрейлин. Я не протестовала, потому что сидеть среди фрейлин – это значит сидеть не за спинами мачехи и сестер, а в первом ряду. Сидеть в первом ряду – значит, увидеть всё. А мне перепадало не так много развлечений, чтобы я из гордости отказалась сидеть с женами и дочерьми вассалов отца.
Ради праздника Ольрун и Стелла были наряжены с несказанной пышностью. Стелла потихоньку стонала, что не может наклонить голову – такими тяжелыми были ее серьги и диадема. В отличие от сестры, я могла вертеть головой, как вздумается – мои серьги были простыми золотыми колечками, а диадемы не полагалось вовсе. Зато я надела свое самое лучшее платье – темно-красного цвета, его сшили мне на совершеннолетие, и я берегла его, как хрустальное, потому что следующее платье мне, скорее всего, сшили бы только на похороны.
Усевшись между фрейлин, я поставила локти на деревянный щит, окружающий ристалище, и думать забыла о сестрах. Пусть красуются, высматривая женихов, а я намерена увидеть храбрых рыцарей в бою, и если Вильяму повезет – то выйду замуж и без золотой диадемы.
Турнир начинался общим выездом участников, и дамы беззастенчиво обсуждали рыцарей, и обсуждали не всегда – у кого глаза голубее. Я поджимала губы, чтобы не засмеяться, когда фрейлины совсем уж увлекались. Но их трудно было осуждать – рыцари в большинстве своем и правда были молодыми красавцами. Конечно – если приехали жениться на дочерях короля. Ведь старым и лысым вряд ли улыбнется дочь короля.
- А этого я раньше не видела, - сказала леди Мюрай, сидевшая рядом со мной. – Боже мой! Держите меня, иначе я сейчас оторву свои рукава и брошу ему еще до начала поединков!
- Вон тот, у которого штандарт – золото и черный? – подхватила леди Рюген. – Какой красавчик! Ах, я бы не только рукава ему бросила, но и все платье. Да и сама бы бросилась к нему… без платья!..
Фрейлины рассмеялись, а я не успела посмеяться вместе с ними, потому что в ту минуту увидела, о ком шла речь.
Рыцари ехали без шлемов, и я без труда узнала одного из них - и чуть нахмуренные брови, и хищно вырезанные ноздри, и немного выдающуюся вперед крепкую нижнюю челюсть. Но даже если бы я забыла черты лица того, кто накануне застал меня купающейся голышом, ошибки быть не могло – больше среди рыцарей не было ни одного усатого и бородатого.
Я тут же убрала локти со щита и постаралась укрыться за фрейлинами, которые размахивали руками, как ветряные мельницы крыльями, чтобы привлечь внимание рыцарей.
- Фу, он бородатый… - произнесла с отвращением молоденькая леди Лин. – Похож на варвара из диких земель!
- Что бы ты понимала, - поддразнила ее леди Мюрай. – Именно такие дикари особенно привлекательны в алькове.
- Чем? Своей дикостью? – фыркнула леди Лин.
- Куртуазности оставим для салонов, - сказала леди Рюген басом, и фрейлины опять покатились со смеху.
Словно назло, рыцарь с черно-золотым штандартом ехал во внешней шеренге, и, объезжая поле, оказался совсем рядом с королевской ложей. На всякий случай, я закрыла лицо руками, подглядывая между раздвинутыми пальцами. Как и все участники турнира, рыцарь не сводил глаз с моих сестер, и это было неудивительно – таких красоток, как мои сестры было поискать и не найти. Белокурые, румяные, как заря, и белые, как снег. Даже бессонная ночь не стерла румянца с их сдобных мордашек. Сестры и сами по себе были хороши, а в фамильных украшениях Санлисов и вовсе казались прекраснее фей.
- Какой у него герб? – перебила мои мысли леди Рюген. – Я не разглядела.
- По-моему, змеи, вставшие на хвост, - сказал кто-то из дам с недоумением. – Кто хорошо помнит геральдику?
- Там не змеи, - я отняла руки от лица и почувствовала себя спокойнее, потому что участники турнира удалились с поля. – Там сухое дерево. Черное, на золотом фоне.
Эту новость принялись обсуждать с огромным пылом, но никто не мог вспомнить подобного герба.
- Подождем, когда его объявят, - сказала леди Рюген. – Простите меня, подруги, но я намерена познакомиться с ним поближе.
- Какая прыткая! – засмеялась леди Слим.
- Остальные в очередь. Он ваш, если мне не повезет, - ответила леди Рюген со смешком и поставила локти на щит, совсем как я некоторое время назад. – А на вас он произвел впечатление, леди Кирия? – спросила она учтиво, но и я, и все остальные понимали, что учтивостью тут не пахнет.
- Произведет, если выбьет сэра Лукаса из седла, - ответила я ей в тон.
Сэр Лукас был победителем прошлых состязаний, и золотой венец королевы турнира вручил Ольрун. Ожидалось, что он и сегодня повторит свой подвиг, и моя сестра получит в женихи «красивого рыцаря на гнедом коне».
- Вы решили осчастливить нас вашим присутствием? – продолжала расспрашивать леди Рюген. – Или просто отсюда лучший вид, чем из-за спин принцесс?
- Ваша правда, - согласилась я, - вид отсюда лучше. Только слишком шумно, потому что вы стрекочете, как сорока. Сейчас герольд объявит участников, а вы не расслышите имени рыцаря, так поразившего ваше воображение. И пойдете на него в атаку, называя его «сэр-не-расслышала-вашего имени». Заведомый проигрыш, как мне кажется.
За моей спиной послышались смешки, но я даже не оглянулась.
- Ваша правда, - сказала леди Рюген с усмешкой. – Лучше буду сидеть тихо, чтобы не упустить своей удачи.
На этом разговор между нами закончился, и фрейлины предпочли не замечать меня, перешептываясь между собой.
Турнир начался с парных поединков по жеребьевке. Победители соревновались между собой, уже получая право выбирать соперников.
Сэр Лукас выступал первым, и его приветствовали цветами и восторженными криками, бросая букеты под копыта коня. Разумеется, в рыцаря летели и перчатки, и платки, и рукава, но он гордо нес на шлеме рукав синего шелка с золотом – цвета принцессы Ольрун. Я невольно позавидовала сестре – это кружит голову, когда первый рыцарь признает тебя своей дамой. Вильям вряд ли выиграет, если только повезет в жеребьевке и попадется не слишком сильный соперник на не слишком резвом коне. Странно, что Вильяма в числе участников я не заметила, и в душе подосадовала на леди Рюген, которая расщебеталась насчет бородатого рыцаря – отвлекла меня болтовней.
Сэр Лукас победил без особых трудов, и его слуги увели с поля коня побежденного рыцаря. Самого побежденного утащили, держа под руки – бедняга не совсем пришел в себя после могучего удара. Получив свои аплодисменты и восторги, сэр Лукас отправился отдыхать и дожидаться второго тура поединков, а мы продолжили любоваться увлекательным зрелищем.
Рыцари выезжали попарно, съезжались с длинными копьями, а потом, если оба оставались в седле, спешивались и рубились мечами. Я любила пешие поединки больше конных – так можно было оценить не только силу, но и ловкость участников. Бились на тупых мечах, чтобы избежать смертоубийства и излишнего членовредительства, но от этого сражения не стали менее занимательными.
Когда очередной победитель покидал ристалище, его осыпали цветами, платками и конфетами драже. С каждой минутой толпа становилась все более разгоряченной, и крики над полем напоминали уже громовые раскаты. Я заткнула правое ухо, потому что леди Рюген вопила, как резаная, подбадривая участников, а когда на поле выехал бородатый рыцарь, она и вовсе завизжала, едва меня не оглушив.
- Сэр Рэндел Эдейл против сэра Марвина Слоу! – объявил герольд, протрубив в серебряную трубу.
- Эдейл? – переспросила леди Рюген. – Он сказал – Эдейл? Это графство? Или маркизат?
- Или глухая деревенька в болотах Уорчестера, - подсказала я, посмеиваясь. – Вы ждали принца, дорогая леди, но что-то подсказывает мне, что появился простой рыцарь, у которого и земельного надела-то нет.
Леди Рюген была разочарована, но не смутилась.
- Пусть так, - сказала она, распуская вязки на плече, чтобы снять рукав. – Мне же не замуж за него выходить.
- О да, - снова подхватила я. – Лорд Рюген будет удивлен, если вернувшись из похода обнаружит, что его супруга обзавелась двумя супругами.
- Какая же вы язва, принцесса, - заметила леди Рюген. – Вы-то готовы бежать хоть за безземельным, хоть за его вассалом, лишь бы замуж.
- Как видите, мои рукава на месте, - я напоказ подергала себя сначала за один рукав, а потом за другой. – А свое сердце я берегу больше, чем рукава.
- Потому что на него никто не покушается, - не осталась в долгу леди Рюген.
Я благоразумно промолчала, сделав вид, что увлечена начавшимся поединком.
- Непросто ему будет против сэра Слоу, - заметила леди Лин. – На что спорим, что дикарь вылетит из седла, как камешек из пращи?
Фрейлины тут же устроили спор, положив в залог серебряные бубенчики со своих кошельков, а участники разъехались по обе стороны поля, ожидая, когда герольд даст знак к началу поединка.
Герольд взмахнул полосатым флагом, и кони понеслись!..
Я следила с замиранием сердца и удивлялась сама себе – никогда раньше я не волновалась так во время рыцарского поединка. Даже когда сражаться выпадало Вильяму.
Кстати, а где Вильям?..
Я вспомнила о нем и сразу забыла, потому что копья ударили в щиты и разлетелись в щепки.
Толпа восторженно и одновременно разочарованно ахнула – потому что оба рыцаря усидели в седлах и, кажется, даже не покачнулись.
Поединщики разъехались, отбрасывая сломанные древки, и оруженосцы поспешили поднести им новые копья.
- Второй заезд! – объявил герольд.
- Вы потеряли бубенчик, - промурлыкала леди Рюген помрачневшей леди Лин.
- Еще не потеряла, - парировала та. – Это была случайность, что он усидел.
- Я и забыла, что сэр Слоу – ваш дядюшка! – засмеялась леди Слим тонко, как будто у нее самой в горле звенел серебряный бубенчик.
Сцепив руки на коленях, я слушала болтовню фрейлин. Сэр Эдейл поправил шлем, прежде чем принять копье у оруженосца. На шлеме не было ни ленты, ни перчатки, ни рукава. Рыцарь без прекрасной дамы? Тогда у леди Рюген и в самом деле есть шанс заслужить его благосклонность. Мне стало досадно от этой мысли, и я предпочла тут же хмыкнуть, доказывая высшим силам (а прежде всего – себе самой), что мне это совершено безразлично.
Новый взмах пестрого флага, и кони опять полетели, как вихрь.
Копья ударили о щиты, разлетаясь в щепы, а вместе с ними сэр Слоу ласточкой вылетел из седла под вопли зрителей.
Леди Лин покривилась, и леди Слим, посмеиваясь, сгребла ее серебряный бубенец.
- Победа сэра Рэндела Эдейла! – крикнул герольд трижды, чтобы услышали даже в последних рядах.
Рыцарь-победитель снял шлем, пока оруженосец подхватил под уздцы коня побежденного сэра Слоу, и леди Рюген протянула, поглаживая себя кончиками пальцев по шее и не спуская с победителя глаз:
- А ведь он даже не запыхался… Какой мужчина…
- Не он же скакал по ристалищу, - заметила я, - это делал его конь. А вот у него-то все бока лоснятся.
- Признайтесь уже, что завидуете, - шепнула мне леди Рюген.
Говорить подобное вслух она, все же, опасалась, но от этого ее слова не стали менее обидными.
- Чему же я завидую, леди?
- Тому, что он станет моим, а вам не достанется, - она улыбнулась так сладко, будто мы с ней говорили о засахаренных орешках.
- Он еще и вам не достался, - сказала я, посмотрев на нее и похлопав ресницами.
- Хотите поспорить, что я его получу? – леди Рюген повысила голос, чтобы услышали остальные фрейлины. – На бубенец?.. О! Но у вас же нет на сумочке бубенца!
- Конечно, нет, - невозмутимо подтвердила я. – Я же не лошадь. Бубенцы и сбруя мне ни к чему.
Леди Рюген только прищелкнула языком, и мы продолжили смотреть на рыцарей, сходившихся в поединках.
В первом туре победили шестеро, и я с разочарованием обнаружила, что Вильяма не было среди участников. Что-то случилось? В последнюю минуту захромал конь?
