– И что же мне делать теперь? – спросила Ирина с отчаянием. – Как домой вернуться?
– Лечитесь пока, отдыхайте... Банда Артудекта ничего не сможет вам сделать. Вы – под защитой закона.
"Знаем мы эти законы", – подумала Ирина. Но высказаться вслух не успела: сползла по стенке на пол, теряя сознание.
И снова очнулась в постели... Все это походило на какой-то затянувшийся кошмарный бред и начало уже здорово раздражать. Вдобавок вновь вернулась близорукость. Корректора зрения на лице не было. Кто ж его снял и куда подевал? Ирина беспомощно огляделась.
Смутный размытый силуэт сказал равнодушным красивым голосом:
– Справа в изголовье – коробочка с корректором зрения. Возьмите.
Ирина нащупала влажную прозрачную ленту и послушно прилепила на глаза.
В палате находилась давешняя лысая женщина. Она сидела, поджав ноги, на парящем не то блюдце, не то подушке... эта штуковина плавала в воздухе безо всякой видимой опоры. Антигравитация, всплыло вдруг в памяти заумное слово.
– Мое имя Клаеммеларасвейшнь Летирасаланамаш Ифибигалоред Эпи, – назвалась лысая все тем же, лишенным интонаций голосом. – Для удобства можете использовать краткую форму – Клаемь. Упреждаю вопрос: мой голос синтезирован спецприбором, вживленным в горло. Я была рождена с полным отсутствием голосовых связок. Генетический дефект. Это не помешает общению?
– Н-нет, – промямлила Ирина.
Синтезатор речи, это надо же!
– Согласно закону вам, как пострадавшей от рук преступников на территории Анэйвалы, – монотонно проговорила Клаемь, – предоставляется временное гражданство Дармреа, социальный пакет и карта бесплатных медицинских услуг сроком на четыре стандартных года. Вот документы... подтвердите личность.
– Как? – растерянно спросила Ирина, разглядывая одинаковые пластиковые треугольнички нежно-жёлтого цвета.
– Приложите палец к круглому датчику.
– А можно вначале...того, прочитать? – поинтересовалась Ирина. – Должна же я знать, за что подписываюсь!
– Можно, – не стала возражать лысая. – Сожмите пальцами уголок, любой... вот так. Читайте. Я подожду.
Ирина растерянно смотрела в тонкий голографический экранчик, зависший над треугольником документа. Текст шел на листе, очень похожем на лист обычного Wordа на Иринином ноутбуке, вот только управляющие значки-пиктограммки располагались во всех трех плоскостях... И вместо мышки тыкать в полосу прокрутки приходилось пальцем.
Из документов Ирина узнала, что в социальный пакет входит проживание в муниципальной квартире, минимальная потребительская корзина – продукты и предметы первой необходимости – бесплатный проезд в пределах планеты в муниципальном транспорте; действителен пакет на время действия гражданства. Карта медицинских услуг содержала длинный перечень этих самых услуг, предоставляемых бесплатно, а так же список медицинских центров, принимающих такие карты.
Треугольник гражданина оказался наиболее информативным.
Из него Ирина узнала, что находится на планете с красивым названием Анэйва, что солнечная система, где помимо Анэйвы есть еще шесть освоенных планет, называется Анэйвала. Что находится Анэйвала под протекторатом клана Дорхайонов расы Оль-Лейран. Что помимо Дорхайонов голос в а-свериоме, сиречь правительстве, Анэйвалы имеют еще три расы: мирету, сийтапельв и рианки; называются их общины соответственно Михрассур, Тайпелавы и Дармреа. Что все инопланетники, по тем или иным причинам попавшие в переделку на территории Анэйвалы, незамедлительно оказываются под опекой закона.
– Вам повезло, – ответила Клаемь на Иринин вопрошающий взгляд. – Очередь Дармреа заканчивается через несколько дней. У Дорхайонов слишком много условностей, вам в их клане пришлось бы туго. Вообще будьте с ними осторожнее.
– Почему?
– Они слишком серьезны, – чисто по-человечески пожала плечами лысая. – Патологически, я бы сказала. С ними лучше не шутить. С ними лучше вообще лишний раз не связываться, а уж если вы умудрились вызвать их негативное внимание, лучше не делать резких движений и на все вопросы отвечать исключительно по существу.
Голос женщины оставался монотонным и безликим, но лицо, несмотря на самоконтроль, отразило явную неприязнь. Похоже, у Клаемь имелись вполне конкретные причины не любить Оль-Лейран.
– А они здесь главные, да? – спросила Ирина.
– На самом деле, Дорхайоны редко вмешиваются во внутренние дела общин, – проговорила Клаемь. – Но они – сила, с которой следует считаться. Все межрасовые склоки, вопросы по распределению ресурсов Анэйвалы, галактическая торговля – их прерогатива. И если кто-то попытается прыгнуть выше головы, его остановят самым безжалостным образом.
Много позже Ирина узнает, что преступник, поправший свод законов, обязательный для любого гражданина Анэйвалы, рискует не только собственной шкурой, но и благополучием родных и близких. В лучшем случае семью негодяя ждали полная конфискация имущества и позорное изгнание за пределы Анэйвалы, в худшем – публичная показательная казнь через повешение...
Но тогда, ставя на документах свой отпечаток пальца и тем самым подписываясь под каждой запятой их содержимого, Ирина лишь радовалась, что ее не бросают на произвол судьбы.
Она понятия не имела, что ее ждет в этом сытом благополучном мире. Ей было тоскливо, одиноко и страшно, в голову лезло бог знает что, одно другого страшнее. Но Ирина старательно гнала от себя нехорошие мысли.
Если не думать о плохом, то, может быть, плохое не случится?
Сооружение называлось "терапевтический саркофаг" и на саркофаг действительно было очень похоже. Вообще говоря, больше всего оно походило на хрустальный гроб из сказки про Спящую принцессу. Высокие, толстые, прозрачные стенки, массивная крышка... Правда, сделано оно было из какого-то странно блестящего материала, нашпигованного сложнейшими микросхемами. Во всяком случае, темные непрозрачные вкрапления в толще стенок выглядели именно как микросхемы.
В саркофаг следовало укладываться, предварительно раздевшись. Догола.
Ирина смущенно оглянулась на ассистентов Бэлен лиданум. Те и не подумали отворачиваться. На их невозмутимых нечеловеческих лицах читался исключительно профессиональный интерес.
– Прошу вас, Ирина, – нетерпеливо проговорила Бэлен лиданум.
– Пусть они отвернутся! – решилась Ирина. – И когда выбираться оттуда буду – пусть тоже не смотрят!
– Они все равно вас там увидят, – Бэлен лиданум кивнула на саркофаг. – Просмотрят на консоли вместе со мной все ваши органы. Так какая вам, спрашивается, разница?
Ирина мучительно покраснела, подыскивая нужные слова. Когда лежишь в стеклянном гробу под сенсорами медсканера – это одно. А вот когда раздеваешься догола – добровольно! – в присутствии незнакомых мужиков...
– Отвернитесь, – со вздохом попросила ассистентов Бэлен лиданум.
Ирина торопливо разделась, нырнула под крышку и вытянулась на теплом ложе, тут же изогнувшемся под форму ее тела.
Еще одно чудо техники... Анализатор и реанимационный блок в одном флаконе. Ирина знала, что первые трое суток после ранения провела в таком же саркофаге, в искусственно вызванной коме. В обычной больнице, на своей Земле, она навряд ли бы выжила.
Вся процедура обследования заняла не больше пяти минут.
– Ну, что ж, – сказала Бэлен лиданум, отвлекаясь от консоли. – Ваше состояние вполне стабильно, Ирен. Я перевожу вас на амбулаторное лечение. Давайте карточку...
Окрестили. Ирен, с ударением на “и”.
– Спасибо, – тихо сказала Ирина, забирая медкарту. – Я могу идти?
– Да.
Бэлен лиданум вновь повернулась к консоли.
Ирина тихо вышла в коридор, постояла у дверей. Амбулаторное лечение. Из госпиталя выпишут, ясное дело. Уже выписали, вообще-то. Палаты интенсивной терапии нужны для больных, находящихся в тяжелом состоянии. А у Ирины состояние стабильное. Ну, и куда идти? Ни жилья, ни родственников, ни друзей...
Всё, что ей говорили в первый же день знакомства, она благополучно забыла. Но и то сказать, при той каше, что творилась в голове от самого факта попадания на чужую планету, немудрено было снова забыть собственное имя.
Ирина спустилась вниз и вышла в парк.
Деревья с чёрными стволами и серебристой листвой, белая трава с фиолетовыми, почти черными цветами, серый гравий дорожек – негатив c фотоплёнки и только. Ирина не раз ловила себя на том, что невольно начинала придумывать настоящие цвета – зелёный для травы и листьев, оттенки алого – для цветов. Вот только кто бы стал проявлять окружающий пейзаж?
В воздухе стыл хвойный холод. По странному капризу природы серебристые деревья пахли хвоей и натуральной сосновой смолой. А может, хвойный аромат распространяли цветы...
"Это всё сон. Это всё – просто сон. Я сейчас проснусь. Вот прямо сейчас..."
Прошла секунда, вторая, прошёл час. Сон не кончался. Заныло тупой болью плечо, где красовался уродливый багровый рубец. Он рассосётся сам со временем, и на его месте останется лишь тоненькая белая черточка. Но до этого пока было ещё далеко.
Ирина присела на низенькую лавочку. Короткая прогулка вымотала ее до предела. В парке стояла безветренная и безлюдная тишина. В дальнем конце дорожки появилась женщина в алой одежде. Резкое пятно яркого цвета причинило неожиданную зрительную боль.
– Лилома! – выдохнула Ирина, когда женщина поравнялась с лавочкой.
– А, это вы! – ответила она, останавливаясь. – Вижу, вам стало легче, Арен?
И эта туда же! Но Ирина только кивнула, остро сожалея, что не прикусила язык вовремя. Была охота связываться с этакой язвой! Хотя Лилова Рах-Сомкэ здесь – шишка важная. Администратор того самого аэропорта, где проклятый киллер пытался прикончить местного главного.
– Ну и как вам у нас? Нравится?
– Не знаю, – промямлила Ирина. – Я домой хочу вернуться...
– А не получится, – заявила Лилома. – Вам же неизвестен ВТС-код вашей отсталой Земли! Знаете, сколько закрытых планет в Галактике? Полно, и никто не станет искать среди них вашу.
– ВТС-код моей Земли известен Артудекту. Надо его поймать и тогда...
Чернокожая упёрла руки в бока и звонко расхохоталась.
– Артудекта поймать, ха-ха-ха! Да его который год уже ловят! Проще чёрную дыру по ладони размазать, ха-ха-ха! Дохлое дело, девушка!
– Мафия форэва? – обозлилась Ирина. – Цивилизация, тоже мне! Бандиту хвост прищемить не можете.
– Выкиньте из головы, – посерьёзнела Лилома. – У вас и без того положение не из завидных. Отправьте в мусоросжигатель ненужные сопли и займитесь делом. Самое время позаботиться сейчас о своем будущем. Четыре года пройдут быстрее, чем вы думаете. Оглянуться не успеете, как вам потребуется подтверждать гражданство. А если вы не сумеете адаптироваться в обществе, статус гражданина вы потеряете. И у вас начнутся проблемы. Решить их самостоятельно вы не сможете, и у вас появятся новые проблемы, хуже прежних. И их количество будет только расти. В итоге вы захлебнётесь в них, как в колодце неисправной канализации, и я не шучу.
У нее что-то запищало на запястье. Лилома быстро поднесла руку к уху, а потом бросила:
– Я спешу. С вашего позволения...
Она быстро пошла прочь, а Ирина долго смотрела вслед, придумывая реплики, одну язвительнее другой. В конце концов ей надоело, и она стала просто смотреть на неземной парк. Из головы выветрились все мысли, уступив место усталой пустоте.
Лавочка вдруг ощутимо вздрогнула...
"Землетрясение?" – ошалело подумала Ирина, лихорадочно цепляясь пальцами за края сиденья.
В следующий же миг ударная волна страшной силы смела её в кусты, накрыла ужасным звуком, ударила кошмарным кадром падающих деревьев. Ирина вжалась в землю, закрывая голову ладонями. Как её не пришибло в первые же секунды, она не поняла.
"Террористы!" – метались в очумевшем от ужаса мозгу бессвязные мысли. – "Сволочи!"
Почему террористы, а не, скажем, какая-то техногенная катастрофа, она не знала сама. Про террористов просто шевельнулось что-то в пустой памяти. На уровне эмоций: с запредельным ужасом. Как будто когда-то, давно, уже побывала в похожем переплёте…
Она не сразу нашла в себе мужество приподнять голову.
Тишина.
Тишина наступила поразительнейшая. Глубокая и полная, всеобъемлющая. Даже бешено колотившееся в испуге сердце не могло нарушить ее. Внезапно надломленный ствол серебристого дерева качнулся и начал падать, беззвучно и неторопливо, как в замедленной киносъёмке. Ирина заворожено следила за ним, оцепенев от нового ужаса. Ствол грянул в землю в полуметре от неё, взметнув в воздух пыль и оборванные листья.
Тишина не шелохнулась.
"Контузия", – на автомате сообразила Ирина. – "Я оглохла. Дела-а…"
Он попыталась встать, не вышло. Стояла на четвереньках какое-то время, встряхивая головой. Как будто от этого слух вернётся…
Так… встать…
Она всё же кое-как утвердилась на ногах. Не слишком хорошая идея. Шатало из стороны в сторону, голову задёргивало пеленой. Но Ирина упрямо побрела кое-как, петляя из стороны в сторону. Надо было выбраться из зоны поражения. Она не смотрела под ноги, и потому жестоко споткнулась, полетела носом вперёд, здорово ободрала ладони, ударилась локтём, проехалась щекой по гравийной дорожке, совсем не мягкой. Села.
Долго смотрела на бревно, о которое споткнулась. Казалось бы, ничего особенного. Но Ирина всё смотрела и смотрела. Пока не вломилось в разум осознание чудовищного факта: это не бревно. Это Лилома Рах-Сомкэ, администратор, теперь уже явно бывший, аэропорта, в котором Ирина очнулась впервые.
Скрученное, обожжённое нечто больше всего походило на диковинную корягу, чем на человеческое тело. А вот лицо почти не пострадало. Тёмные, припорошенные пеплом, глаза смотрели с укоризной: так нечестно. Ну, нечестно же!
Ирина вцепилась в щёки пальцами, не замечая, что царапает сама себя до крови. И закричала.
Она очнулась в уже знакомой больничной палате. Долго лежала неподвижно, тело оставалось невесомым и непослушным, как во сне. Неудивительно, что сон начал возвращаться, медленно наплывая лиловыми волнами. Волны размывали память, причудливо тасуя всё, произошедшее с момента осознания себя в аэропорту. Жизнь, оставшаяся в прошлом, не проявляла себя никак. Ни чувством, ни случайно сохранившимся обрывком воспоминания, – ничем. Про этого проклятого Флаггерса тоже ничего не было, кроме имени и точного знания о его профессии киллера. К нему, кстати, у властей Анэйвалы много было претензий. Поймают – повесят. Без вариантов.
Ирина почти уснула, но сон вдруг закончился. Он закончился мгновенно и страшно. В палату вошёл кто-то ещё. Вошёл не через дверь: фигура проявилась – волосы тут же подняло дыбом! – прямо из стены. Проявилась, как на фотографии «полароида», обрела объём, шагнула вперёд. Ирина смотрела, чувствуя, как заходится в бешеном ритме сердце.
Незваный гость оказался женщиной. Невысокой, стройной, в сером. Ещё один шаг. Ещё.
«Да ведь это же я!» – потрясённо подумала Ирина.
Точная копия. Невероятно точная, вплоть до тёмной родинки у крылышка носа и коричневатых пигментных пятнышек на радужке левого глаза. Ирина поймала взгляд незваной гостьи и содрогнулась: взгляд был отстранённым, равнодушным, пустым. Как у куклы. А в руке с тихим щелчком раскрылось стальное лезвие.
– Нет… – прошептала Ирина, понимая, что ей – конец. – Нет! Нет!
– Лечитесь пока, отдыхайте... Банда Артудекта ничего не сможет вам сделать. Вы – под защитой закона.
"Знаем мы эти законы", – подумала Ирина. Но высказаться вслух не успела: сползла по стенке на пол, теряя сознание.
И снова очнулась в постели... Все это походило на какой-то затянувшийся кошмарный бред и начало уже здорово раздражать. Вдобавок вновь вернулась близорукость. Корректора зрения на лице не было. Кто ж его снял и куда подевал? Ирина беспомощно огляделась.
Смутный размытый силуэт сказал равнодушным красивым голосом:
– Справа в изголовье – коробочка с корректором зрения. Возьмите.
Ирина нащупала влажную прозрачную ленту и послушно прилепила на глаза.
В палате находилась давешняя лысая женщина. Она сидела, поджав ноги, на парящем не то блюдце, не то подушке... эта штуковина плавала в воздухе безо всякой видимой опоры. Антигравитация, всплыло вдруг в памяти заумное слово.
– Мое имя Клаеммеларасвейшнь Летирасаланамаш Ифибигалоред Эпи, – назвалась лысая все тем же, лишенным интонаций голосом. – Для удобства можете использовать краткую форму – Клаемь. Упреждаю вопрос: мой голос синтезирован спецприбором, вживленным в горло. Я была рождена с полным отсутствием голосовых связок. Генетический дефект. Это не помешает общению?
– Н-нет, – промямлила Ирина.
Синтезатор речи, это надо же!
– Согласно закону вам, как пострадавшей от рук преступников на территории Анэйвалы, – монотонно проговорила Клаемь, – предоставляется временное гражданство Дармреа, социальный пакет и карта бесплатных медицинских услуг сроком на четыре стандартных года. Вот документы... подтвердите личность.
– Как? – растерянно спросила Ирина, разглядывая одинаковые пластиковые треугольнички нежно-жёлтого цвета.
– Приложите палец к круглому датчику.
– А можно вначале...того, прочитать? – поинтересовалась Ирина. – Должна же я знать, за что подписываюсь!
– Можно, – не стала возражать лысая. – Сожмите пальцами уголок, любой... вот так. Читайте. Я подожду.
Ирина растерянно смотрела в тонкий голографический экранчик, зависший над треугольником документа. Текст шел на листе, очень похожем на лист обычного Wordа на Иринином ноутбуке, вот только управляющие значки-пиктограммки располагались во всех трех плоскостях... И вместо мышки тыкать в полосу прокрутки приходилось пальцем.
Из документов Ирина узнала, что в социальный пакет входит проживание в муниципальной квартире, минимальная потребительская корзина – продукты и предметы первой необходимости – бесплатный проезд в пределах планеты в муниципальном транспорте; действителен пакет на время действия гражданства. Карта медицинских услуг содержала длинный перечень этих самых услуг, предоставляемых бесплатно, а так же список медицинских центров, принимающих такие карты.
Треугольник гражданина оказался наиболее информативным.
Из него Ирина узнала, что находится на планете с красивым названием Анэйва, что солнечная система, где помимо Анэйвы есть еще шесть освоенных планет, называется Анэйвала. Что находится Анэйвала под протекторатом клана Дорхайонов расы Оль-Лейран. Что помимо Дорхайонов голос в а-свериоме, сиречь правительстве, Анэйвалы имеют еще три расы: мирету, сийтапельв и рианки; называются их общины соответственно Михрассур, Тайпелавы и Дармреа. Что все инопланетники, по тем или иным причинам попавшие в переделку на территории Анэйвалы, незамедлительно оказываются под опекой закона.
– Вам повезло, – ответила Клаемь на Иринин вопрошающий взгляд. – Очередь Дармреа заканчивается через несколько дней. У Дорхайонов слишком много условностей, вам в их клане пришлось бы туго. Вообще будьте с ними осторожнее.
– Почему?
– Они слишком серьезны, – чисто по-человечески пожала плечами лысая. – Патологически, я бы сказала. С ними лучше не шутить. С ними лучше вообще лишний раз не связываться, а уж если вы умудрились вызвать их негативное внимание, лучше не делать резких движений и на все вопросы отвечать исключительно по существу.
Голос женщины оставался монотонным и безликим, но лицо, несмотря на самоконтроль, отразило явную неприязнь. Похоже, у Клаемь имелись вполне конкретные причины не любить Оль-Лейран.
– А они здесь главные, да? – спросила Ирина.
– На самом деле, Дорхайоны редко вмешиваются во внутренние дела общин, – проговорила Клаемь. – Но они – сила, с которой следует считаться. Все межрасовые склоки, вопросы по распределению ресурсов Анэйвалы, галактическая торговля – их прерогатива. И если кто-то попытается прыгнуть выше головы, его остановят самым безжалостным образом.
Много позже Ирина узнает, что преступник, поправший свод законов, обязательный для любого гражданина Анэйвалы, рискует не только собственной шкурой, но и благополучием родных и близких. В лучшем случае семью негодяя ждали полная конфискация имущества и позорное изгнание за пределы Анэйвалы, в худшем – публичная показательная казнь через повешение...
Но тогда, ставя на документах свой отпечаток пальца и тем самым подписываясь под каждой запятой их содержимого, Ирина лишь радовалась, что ее не бросают на произвол судьбы.
Она понятия не имела, что ее ждет в этом сытом благополучном мире. Ей было тоскливо, одиноко и страшно, в голову лезло бог знает что, одно другого страшнее. Но Ирина старательно гнала от себя нехорошие мысли.
Если не думать о плохом, то, может быть, плохое не случится?
Сооружение называлось "терапевтический саркофаг" и на саркофаг действительно было очень похоже. Вообще говоря, больше всего оно походило на хрустальный гроб из сказки про Спящую принцессу. Высокие, толстые, прозрачные стенки, массивная крышка... Правда, сделано оно было из какого-то странно блестящего материала, нашпигованного сложнейшими микросхемами. Во всяком случае, темные непрозрачные вкрапления в толще стенок выглядели именно как микросхемы.
В саркофаг следовало укладываться, предварительно раздевшись. Догола.
Ирина смущенно оглянулась на ассистентов Бэлен лиданум. Те и не подумали отворачиваться. На их невозмутимых нечеловеческих лицах читался исключительно профессиональный интерес.
– Прошу вас, Ирина, – нетерпеливо проговорила Бэлен лиданум.
– Пусть они отвернутся! – решилась Ирина. – И когда выбираться оттуда буду – пусть тоже не смотрят!
– Они все равно вас там увидят, – Бэлен лиданум кивнула на саркофаг. – Просмотрят на консоли вместе со мной все ваши органы. Так какая вам, спрашивается, разница?
Ирина мучительно покраснела, подыскивая нужные слова. Когда лежишь в стеклянном гробу под сенсорами медсканера – это одно. А вот когда раздеваешься догола – добровольно! – в присутствии незнакомых мужиков...
– Отвернитесь, – со вздохом попросила ассистентов Бэлен лиданум.
Ирина торопливо разделась, нырнула под крышку и вытянулась на теплом ложе, тут же изогнувшемся под форму ее тела.
Еще одно чудо техники... Анализатор и реанимационный блок в одном флаконе. Ирина знала, что первые трое суток после ранения провела в таком же саркофаге, в искусственно вызванной коме. В обычной больнице, на своей Земле, она навряд ли бы выжила.
Вся процедура обследования заняла не больше пяти минут.
– Ну, что ж, – сказала Бэлен лиданум, отвлекаясь от консоли. – Ваше состояние вполне стабильно, Ирен. Я перевожу вас на амбулаторное лечение. Давайте карточку...
Окрестили. Ирен, с ударением на “и”.
– Спасибо, – тихо сказала Ирина, забирая медкарту. – Я могу идти?
– Да.
Бэлен лиданум вновь повернулась к консоли.
Ирина тихо вышла в коридор, постояла у дверей. Амбулаторное лечение. Из госпиталя выпишут, ясное дело. Уже выписали, вообще-то. Палаты интенсивной терапии нужны для больных, находящихся в тяжелом состоянии. А у Ирины состояние стабильное. Ну, и куда идти? Ни жилья, ни родственников, ни друзей...
Всё, что ей говорили в первый же день знакомства, она благополучно забыла. Но и то сказать, при той каше, что творилась в голове от самого факта попадания на чужую планету, немудрено было снова забыть собственное имя.
Ирина спустилась вниз и вышла в парк.
Деревья с чёрными стволами и серебристой листвой, белая трава с фиолетовыми, почти черными цветами, серый гравий дорожек – негатив c фотоплёнки и только. Ирина не раз ловила себя на том, что невольно начинала придумывать настоящие цвета – зелёный для травы и листьев, оттенки алого – для цветов. Вот только кто бы стал проявлять окружающий пейзаж?
В воздухе стыл хвойный холод. По странному капризу природы серебристые деревья пахли хвоей и натуральной сосновой смолой. А может, хвойный аромат распространяли цветы...
"Это всё сон. Это всё – просто сон. Я сейчас проснусь. Вот прямо сейчас..."
Прошла секунда, вторая, прошёл час. Сон не кончался. Заныло тупой болью плечо, где красовался уродливый багровый рубец. Он рассосётся сам со временем, и на его месте останется лишь тоненькая белая черточка. Но до этого пока было ещё далеко.
Ирина присела на низенькую лавочку. Короткая прогулка вымотала ее до предела. В парке стояла безветренная и безлюдная тишина. В дальнем конце дорожки появилась женщина в алой одежде. Резкое пятно яркого цвета причинило неожиданную зрительную боль.
– Лилома! – выдохнула Ирина, когда женщина поравнялась с лавочкой.
– А, это вы! – ответила она, останавливаясь. – Вижу, вам стало легче, Арен?
И эта туда же! Но Ирина только кивнула, остро сожалея, что не прикусила язык вовремя. Была охота связываться с этакой язвой! Хотя Лилова Рах-Сомкэ здесь – шишка важная. Администратор того самого аэропорта, где проклятый киллер пытался прикончить местного главного.
– Ну и как вам у нас? Нравится?
– Не знаю, – промямлила Ирина. – Я домой хочу вернуться...
– А не получится, – заявила Лилома. – Вам же неизвестен ВТС-код вашей отсталой Земли! Знаете, сколько закрытых планет в Галактике? Полно, и никто не станет искать среди них вашу.
– ВТС-код моей Земли известен Артудекту. Надо его поймать и тогда...
Чернокожая упёрла руки в бока и звонко расхохоталась.
– Артудекта поймать, ха-ха-ха! Да его который год уже ловят! Проще чёрную дыру по ладони размазать, ха-ха-ха! Дохлое дело, девушка!
– Мафия форэва? – обозлилась Ирина. – Цивилизация, тоже мне! Бандиту хвост прищемить не можете.
– Выкиньте из головы, – посерьёзнела Лилома. – У вас и без того положение не из завидных. Отправьте в мусоросжигатель ненужные сопли и займитесь делом. Самое время позаботиться сейчас о своем будущем. Четыре года пройдут быстрее, чем вы думаете. Оглянуться не успеете, как вам потребуется подтверждать гражданство. А если вы не сумеете адаптироваться в обществе, статус гражданина вы потеряете. И у вас начнутся проблемы. Решить их самостоятельно вы не сможете, и у вас появятся новые проблемы, хуже прежних. И их количество будет только расти. В итоге вы захлебнётесь в них, как в колодце неисправной канализации, и я не шучу.
У нее что-то запищало на запястье. Лилома быстро поднесла руку к уху, а потом бросила:
– Я спешу. С вашего позволения...
Она быстро пошла прочь, а Ирина долго смотрела вслед, придумывая реплики, одну язвительнее другой. В конце концов ей надоело, и она стала просто смотреть на неземной парк. Из головы выветрились все мысли, уступив место усталой пустоте.
Лавочка вдруг ощутимо вздрогнула...
"Землетрясение?" – ошалело подумала Ирина, лихорадочно цепляясь пальцами за края сиденья.
В следующий же миг ударная волна страшной силы смела её в кусты, накрыла ужасным звуком, ударила кошмарным кадром падающих деревьев. Ирина вжалась в землю, закрывая голову ладонями. Как её не пришибло в первые же секунды, она не поняла.
"Террористы!" – метались в очумевшем от ужаса мозгу бессвязные мысли. – "Сволочи!"
Почему террористы, а не, скажем, какая-то техногенная катастрофа, она не знала сама. Про террористов просто шевельнулось что-то в пустой памяти. На уровне эмоций: с запредельным ужасом. Как будто когда-то, давно, уже побывала в похожем переплёте…
Она не сразу нашла в себе мужество приподнять голову.
Тишина.
Тишина наступила поразительнейшая. Глубокая и полная, всеобъемлющая. Даже бешено колотившееся в испуге сердце не могло нарушить ее. Внезапно надломленный ствол серебристого дерева качнулся и начал падать, беззвучно и неторопливо, как в замедленной киносъёмке. Ирина заворожено следила за ним, оцепенев от нового ужаса. Ствол грянул в землю в полуметре от неё, взметнув в воздух пыль и оборванные листья.
Тишина не шелохнулась.
"Контузия", – на автомате сообразила Ирина. – "Я оглохла. Дела-а…"
Он попыталась встать, не вышло. Стояла на четвереньках какое-то время, встряхивая головой. Как будто от этого слух вернётся…
Так… встать…
Она всё же кое-как утвердилась на ногах. Не слишком хорошая идея. Шатало из стороны в сторону, голову задёргивало пеленой. Но Ирина упрямо побрела кое-как, петляя из стороны в сторону. Надо было выбраться из зоны поражения. Она не смотрела под ноги, и потому жестоко споткнулась, полетела носом вперёд, здорово ободрала ладони, ударилась локтём, проехалась щекой по гравийной дорожке, совсем не мягкой. Села.
Долго смотрела на бревно, о которое споткнулась. Казалось бы, ничего особенного. Но Ирина всё смотрела и смотрела. Пока не вломилось в разум осознание чудовищного факта: это не бревно. Это Лилома Рах-Сомкэ, администратор, теперь уже явно бывший, аэропорта, в котором Ирина очнулась впервые.
Скрученное, обожжённое нечто больше всего походило на диковинную корягу, чем на человеческое тело. А вот лицо почти не пострадало. Тёмные, припорошенные пеплом, глаза смотрели с укоризной: так нечестно. Ну, нечестно же!
Ирина вцепилась в щёки пальцами, не замечая, что царапает сама себя до крови. И закричала.
Она очнулась в уже знакомой больничной палате. Долго лежала неподвижно, тело оставалось невесомым и непослушным, как во сне. Неудивительно, что сон начал возвращаться, медленно наплывая лиловыми волнами. Волны размывали память, причудливо тасуя всё, произошедшее с момента осознания себя в аэропорту. Жизнь, оставшаяся в прошлом, не проявляла себя никак. Ни чувством, ни случайно сохранившимся обрывком воспоминания, – ничем. Про этого проклятого Флаггерса тоже ничего не было, кроме имени и точного знания о его профессии киллера. К нему, кстати, у властей Анэйвалы много было претензий. Поймают – повесят. Без вариантов.
Ирина почти уснула, но сон вдруг закончился. Он закончился мгновенно и страшно. В палату вошёл кто-то ещё. Вошёл не через дверь: фигура проявилась – волосы тут же подняло дыбом! – прямо из стены. Проявилась, как на фотографии «полароида», обрела объём, шагнула вперёд. Ирина смотрела, чувствуя, как заходится в бешеном ритме сердце.
Незваный гость оказался женщиной. Невысокой, стройной, в сером. Ещё один шаг. Ещё.
«Да ведь это же я!» – потрясённо подумала Ирина.
Точная копия. Невероятно точная, вплоть до тёмной родинки у крылышка носа и коричневатых пигментных пятнышек на радужке левого глаза. Ирина поймала взгляд незваной гостьи и содрогнулась: взгляд был отстранённым, равнодушным, пустым. Как у куклы. А в руке с тихим щелчком раскрылось стальное лезвие.
– Нет… – прошептала Ирина, понимая, что ей – конец. – Нет! Нет!
