– Когда? – Ирина судорожно стиснула пальцы.
Вспомнить себя! Вспомнить всё! Может быть, уже прямо сейчас! По спине прошлись ледяные мурашки, сердце замерло, остановившись на миг, и зачастило дальше с удвоенной скоростью. Вспомнить всё! Прямо сейчас…
От полугода до года, примерно, – пожал плечами доктор Тонкэрим. – Я проведу тщательный анализ… возможно, удастся определить срок точнее. Но что я определённо вижу сейчас: трогать этот барьер нежелательно. Лучше всего всего подождать, когда он рассеется сам.
Нежелательно, но возможно? – спросила Клаемь. – Возможно вскрыть и извлечь информацию?
Ирине очень не понравилась формулировка. Вскрывают обычно консервные банки. И извлекают из них же. Судьба самой консервной банки – мусорный бак, обычно! – как правило, никого не волнует.
– Да, – признал Тонкэрим. – Возможно. Насколько это критично, решать вам, госпожа Эпи. Поскольку именно вы одновременно заинтересованное лицо, наделённое должным объёмом власти, и опекун девушки.
– А я? – Ирина начала злиться. – Я на что-то имею право в данном вопросе?
– Я вас предупреждал, – тихо сказал психолог. – Вы сами настояли.
На самом деле, у вас нет ничего, кроме проблем, И-ри-на, – сказала Клаемь, тщательно выговорив имя подопечной, очевидно, её так и тянуло сказать Ирен, но она не сказала, подчёркивая тем самым важность разговора. – Бэлен лиданум! Надеюсь, вы не будете без моего позволения…
– Не буду, – врач поспешно подняла ладонь, не дослушав. – Благодарю, Клаемь.
– О чём вы? – спросила Ирина, переводя взгляд с одного лица на другое. – Объясните!
– Вы мне нравитесь, – сказала Клаемь. – На удивление, достойно держитесь. К тому же, учитывая рисунок органических повреждений, скорее всего, сохранённая под барьером память не добавит сколько-нибудь существенной ясности к тому, что наш спецслужбы уже знают по этому делу. Поэтому не вижу смысла ломать ваш разум ради дополнительной, возможно, не актуальной на данный момент, информации. Но возможность её всё-таки извлечь, если понадобится, меня радует.
Ирина обхватила себя ладонями за плечи. Она мало что поняла в словах Клаемь. Но чувствовала всеми нервами, что прошла сейчас по грани чего-то очень страшного.
– Значит, придётся ждать целый год? – спросила она у Тонкэрима.
– Да, – кивнул он. – Может быть, меньше…
– Спасибо. Я… я свободна?
– Да…
– Тогда я пойду…
– Провожу, – вызвалась Клаемь.
Ирина не обрадовалась такой компании. Кажется, Клаемь опекает далеко не всех попаданок с амнезий, а только одну-единственную. Её опека – это её работа. Часть работы.
– Вы тоже на спецслужбы работаете? – угрюмо спросила Ирина, поддевая носком камешек на дорожке.
Они шли через чёрно-белый парк, и холодный, так и хотелось сказать, северный, ветер бил в лицо. Неприятно. Этак и простыть недолго.
– Нет, – ответила Клаемь. – Я отвечаю за социальную службу Дармреа.
– Вы начальник этой службы, не так ли?
В некотором роде, – признала она. – Но ваш случай уникален, Ирен. Требует особого надзора. Не обижайтесь, ради вашего же блага. Вы хотите выжить?
– Вопрос… Конечно, хочу!
– Я вам не враг, – сказала Клаемь, подумала и добавила честно: – Пока.
– Пока? – уточнила Ирина с горечью.
– Пока вы не нарушаете закон, вы можете рассчитывать на мою руку.
– Спасибо… – тихо поблагодарила Ирина.
А про себя подумала, что к Клаемь лучше вовсе не обращаться лишний раз. Она здесь явно шишка очень большая. А от таких нужно держаться как можно дальше. Целее будешь.
– Пойдёмте, – Клаемь цепко взяла Ирину под локоть, – Проведу в Оранжевый городок…
– Куда?! – не поняла Ирина.
Оранжевый городок. Вы будете там жить в рамках положенного вам по закону социального пакета.
Почему городок звался оранжевым, Ирина поняла, когда увидела аккуратные двухэтажные домики, выкрашенные в яркий апельсиновый цвет. Они стояли на террасах, поднимающихся вверх гигантской спиралью. Террасы соединяли витые деревянные лестницы с резными перилами, а в центре спирали находилась темная полупрозрачная колонна, внутри колонны что-то двигалось. “Лифты”, – поняла Ирина, и не ошиблась. Но Клаемь свернула в сторону от лифтов, к одной из лестниц.
Второй ярус, широкая полукруглая площадка, фонарики-цветы на низких перилах, столик и лавочка дизайном под выросшее стихийно диковинное растение… Белая листва, отгораживающая внутренний дворик от соседей. За дверью – просторная гостиная-холл, кухонный блок, коротким коридорчиком налево – лестница на второй этаж и дверь в санузел. Чистый, “деревянный” запах новой мебели.
– Обживайтесь, – Клаемь передала тонкую тёмную полоску браслета. – Это ваш унус – универсальное устройство, настроенное только на вас. Здесь и ключ, и карта-маршрутница по городу, и коммуникатор, самое главное – ваш личный идентификатор, подтверждающий ваши права. Не советую терять.
Ирина кивнула, загибая браслет унуса на руке. Кончики прибора, едва коснувшись друг друга, мгновенно срослись в единое целое.
– А как его снять? – занервничала девушка.
Очень просто, – Клаемь показала, – нажимаете пальцами в любом месте, вот так, – и браслет тут же из кольца превратился обратно в ленту. – Но, как я уже говорила, терять не советую. Это ваш идентификатор личности. Всегда предъявляйте, когда будут спрашивать.
– А будут?
– Обязательно будут, вы здесь человек новый. Запомните так же ячейку вашего дома: Оранжевый городок, белый ярус, сине-серый. Давайте, поставим точку на карте… вот так, смотрите. Если заблудитесь, карта вас всегда выведет сюда. Но пока бродить на большие расстояния не советую, вам это будет нелегко. Кстати, завтра необходимо будет придти к Бэлен лиданум на приём. Поработайте с картой, создайте маршрут...
С картой работать оказалось не так легко, как можно было подумать. Смущала цветовая кодировка адресов. Прямо все оттенки радуги в различных комбинациях, и их оттенки. Некоторые цвета Ирина не различала. “Запоминайте”, – посоветовала Клаемь. – “Просто запоминайте. Есть ещё грамота для слепых, рекомендую освоить. Вечером на ваш унус придёт обучающий пакет. Это – важно, поскольку спектр вашего зрения лежит в другом диапазоне. Развивайте сенсорику. Пригодится...”
Клаемь терпеливо объясняла, показывала бытовую технику, рассказывала, как пользоваться ею. Ирина не запомнила половины рассказанного. Слишком много непривычной информации в единицу времени, мозг не справлялся с нею.
– Что-то у меня душа не лежит оставлять вас здесь одну, – внезапно призналась Клаемь.
Она встала, прошла к окну. Отодвинула нити с нанизанными на них прозрачными камешками – короткий сухой перестук неприятно напомнил что-то. Что-то, чего Ирина совсем не помнила, но эмоционально знала – оно неприятное.
– Но ведь мне всё равно надо начинать дальше как-то жить, – сказала девушка. – Какая разница, сегодня или завтра?
– Возможно, – неохотно ответила Клаемь. – Хорошо. Но если вдруг что, вызывайте меня. Мой визит у вас на горячем спуске. Смотрите, вот так… Обещайте, что не будете мужественно преодолевать проблемы в одиночку. Обещаете?
Ирина пообещала. Клаемь ушла. И сразу стало как-то зябко и пусто. Как будто родители куда-то ушли и оставили дома одну. Ирина перебрала пальцами нитяные шторы. Понятие “родители” ничего не стронуло в памяти. О главном гаде, Артудекте, эмоции были. О киллере Флаггерсе – ещё какие! О муже и сыне – да. А родители…
Доктор Тонкэрим сказал – дочь какой-то здешней женщины, геном которой используют бандиты, чтобы дёргать нервы местной правящей семье. Весело, если вдуматься. Может, вырастили в пробирке и родителей как таковых не было? Но откуда тогда эти обрывочные вспышки памяти из прошлой жизни? Город Ставрополь. Воздушный змей из детства. Чьи-то сильные руки, поднимающие вверх, в синее небо, к солнцу. Если это не руки отца, тогда чьи? Голова болела думать.
Полгода, сказал психолог. Полгода, может быть, год. И память вернётся. А пока будем просто жить.
Снаружи стоял тёплый сиренево-синий вечер. Пахло цветами, землёй, почему-то сосновой хвоей. Белые треугольные листья слабо ворошил ветерок. Интересно, есть ли здесь зелёные растения? Если да, надо будет их у себя развести… Вообще как-то устроиться, с уютом. Похоже, здешняя жизнь – это надолго, если не навсегда.
Сына бы вернуть! Ирина прикусила костяшки пальцев – больно. Вернуть бы сына и мужа, а всё остальное неважно, неважно… неважно, где жить, важно – с кем.
По центральной спирали-улице можно было подняться наверх, мимо таких же террас с домиками. Ирина решила, что сделает это позже. Сейчас ей захотелось вернуться в парк…
Она спустилась вниз, бездумно ведя ладонью по перилам. Шершавое дерево отвечало приятным теплом. Миг, и внезапно вспыхнули мягким синим светом фонарики вдоль лестницы, центральной улицы, у домов. Вспыхнули, и медленно увеличили яркость, с синего до беловато-розового. Красиво…
Парк начинался сразу, короткой гравийной дорожкой и большой клумбой из оранжевых цветов. За клумбой дорожки разбегались в семи направлениях, Ирина выбрала ту, в конце которой блестело ярки серебром озеро. К воде вышла быстро, и замерла при виде открывшейся взгляду красоты. За озером начинался крутой откос, все деревья и городские постройки уходили вниз, и создавалось впечатление, будто озеро парит во внезапно близком небе. Уходящее солнце подсвечивало длинные перья тонких облаков – малиновым, фиолетовым, сиреневым, пурпурным, алым, снова малиновым. Облака бросали на зеркальную водную поверхность разноцветные сполохи. А у берега поднимались из острых резных листьев крупные ало-зелёные цветы на толстых ножках.
В цветах кто-то возился. Крупный мужик, в тёмном мешковатом комбинезоне, с подкатанными выше колена брючинами. Он ухаживал за растениями: срезал специальными ножницами подсохшие цветоносы, убирал побуревшие и поникшие листья, – словом, заботился. Местный садовник, ясное дело.
Мужчина обернулся на звук шагов, и Ирина невольно отшатнулась назад. Хмурое, исполосованное старыми шрамами лицо, подсвеченные закатом длинные, вьющиеся волосы – тёмно-багровые, как засохшая кровь. Тяжёлый, давящий взгляд. Кто бы он ни был, но садовником явно работал лишь последние лет пять, не больше. Ирина пятилась, пока не споткнулась о какой-то декоративный камешек, попавший под ноги именно сейчас. Не удержала равновесия, больно шлёпнулась на пятую точку, ободрав ладони о проклятый, острый, как осколки стекла, гравий. И слёзы хлынули.
Закусила губу, до боли, до противного солоноватого привкуса собственной крови во рту, – не помогло. Так и сидела, постыдно размазывая по щекам непрошенную сырость.
Шаги. Неспешные тяжёлые шаги, хруст гравия под подошвами. Ирина, всхлипывая, подняла голову. Если всё равно умирать, так хотя бы не пряча глаз!
Садовник вблизи оказался ещё выше и страшнее. Но убивать почему-то не спешил. Смотрел сверху вниз, и по его изуродованному лицу решительно ничего нельзя было понять. Что он сейчас сделает? Ударит? Убьёт?
Он протянул руку.
Медленно, как во сне, Ирина вложила пальцы в его большую ладонь.
Садовник помог ей подняться, но и только. Сразу же ушёл к своим любимым кувшинкам. Не сказал ни слова, кстати. Может быть, немой. Или глухой. Или какие-то у него проблемы ещё. «Это у тебя проблемы!» – сердито сказала себе Ирина. Что правда, то правда. Проблем – с головой!
Она отлепила взгляд от широкой спины своего благодетеля и побрела по тропинке дальше. Рука помнила прикосновение – горячее, пронзившее до самых пяток. Странное, пугающее чувство, будто этого парня уже видела, будто его хорошо знала, а вот сейчас встретила снова. Может быть, и знала! Кто скажет. Ирина аж остановилась. Оглянулась. Нашла среди кустов согнутую фигуру. «Копается в воде», – поняла она, – «осматривает корни». Вот ещё беспокойство! Гадай, знакомы или незнакомы, и случайна ли нынешняя встреча.
Проклятые дыры в памяти! Полгода, может быть год. Так долго! Этак же можно с ума сойти!
Вечер угас окончательно. Зажглись фонари. Небольшие, круглые, в полметра высотой – по краям дорожек. И плоские – высоко над головой. Ветер улёгся, стояла холодноватая неподвижная тишина, приправленная свежим хвойным ароматом. Ирина проверила – хвоей пахли всё-таки именно деревья. Парк словно вымер – ни души, как в середине ночи. А может быть, здесь всегда было так. Непопулярное место.
Теперь Ирина находилась на другой стороне озера, откуда прекрасно просматривался её Оранжевый городок – гигантская спираль, упирающаяся сверкающей вершиной в небо. Поодаль стояла такая же конструкция, но подсвеченная уже жёлтым. Жёлтый городок? Наверное. Дальше – ещё один, Розовый уже. И ещё один. И ещё! Зелёный. Лиловый. Белый. Зеленовато-синий. Строгий Серый. Сколько же их! Целый квартал?!
Поверхность озера ощутимо зеркалила, отражая городские и парковые огни. Гулко шлёпнула хвостом крупная рыба. Ирина почти увидела её – тёмный силуэт, стремительно уходящий куда-то вправо. По воде пошли волны-скобки, размазывая фотографию противоположного берега в яркое многоцветье.
Надо было возвращаться.
Ирина пошла обратно, но перепутала дорожки и свернула на ту, которая увела её совсем в другую сторону, к другому озеру, с островком посередине. Небольшой островок тонул во мраке и на нём спали, стоя на одной тонкой ножке и поджав под себя вторую, какие-то большие длинноклювые птицы, похожие на аистов. Может быть, в дневном свете никакого сходства с аистами они бы не показали. Но издалека, в темноте, их силуэты здорово напоминали аистов, как их ещё рисуют на картинках, например, к детской сказке «Аист и лиса»… А точно аист там был, не другая какая птица? Ирина засомневалась, но вспомнить правильное название сказки не смогла. Да и саму сказку почти не помнила, что-то там ещё про кувшин было и тарелку, а что… Дыра.
Ирина вздохнула. Вот она, макушка родного городка, приветливо светит оранжевым из-за деревьев. Но вернуться к ней – та ещё задача. Будем мучить карту…
Но она не успела. Навстречу шли трое, один впереди, двое чуть позади. Причём первый шёл так, словно всё вокруг – его личная вотчина. Ирина оценила осанку, поворот головы, походку. Костюм из светлой, дорогой на вид ткани. Идущие позади явно были одеты попроще – в чёрное. Охрана? Почётный эскорт? Точно, король, как он есть. Девушка на всякий случай отступила в сторонку, чтобы пропустить. Ну их. Не заметят, и ладно. Или это королевские владения? Холодный пот потёк по спине: влипла. Вот почему народа на дорожках минус ноль! Но, с другой стороны, никакого же запрета не было! Никаких там запрещающих барьеров! И, чёрт возьми, что теперь-то делать, ниц падать, землю лизать, что тут у них принято в таких случаях… чтобы башку с плеч не снесли…
Поздно.
Один из чёрных плавно повёл в рукой, и в лоб Ирине взглянуло чёрное же дуло, показавшееся бездонным. «Сейчас убьют!» – панически подумала она, инстинктивно закрывая лицо ладонями. Чем ладонь поможет от пули или лазерного разряда… или чем они здесь стреляют! …
Земля плавно поехала из-под ног. Всё. Убили. Но почему тогда не больно?
Она очнулась на чём-то твёрдом. Живая! Приоткрыла глаза – над головой качались ветви деревьев, чёрные на фоне яркого, благодаря разноцветной городской подсветке, неба. Ирина осторожно села, спустила ноги с лавочки. Всё-таки, каменная лавочка – не самое приятное место для лежания.
Вспомнить себя! Вспомнить всё! Может быть, уже прямо сейчас! По спине прошлись ледяные мурашки, сердце замерло, остановившись на миг, и зачастило дальше с удвоенной скоростью. Вспомнить всё! Прямо сейчас…
От полугода до года, примерно, – пожал плечами доктор Тонкэрим. – Я проведу тщательный анализ… возможно, удастся определить срок точнее. Но что я определённо вижу сейчас: трогать этот барьер нежелательно. Лучше всего всего подождать, когда он рассеется сам.
Нежелательно, но возможно? – спросила Клаемь. – Возможно вскрыть и извлечь информацию?
Ирине очень не понравилась формулировка. Вскрывают обычно консервные банки. И извлекают из них же. Судьба самой консервной банки – мусорный бак, обычно! – как правило, никого не волнует.
– Да, – признал Тонкэрим. – Возможно. Насколько это критично, решать вам, госпожа Эпи. Поскольку именно вы одновременно заинтересованное лицо, наделённое должным объёмом власти, и опекун девушки.
– А я? – Ирина начала злиться. – Я на что-то имею право в данном вопросе?
– Я вас предупреждал, – тихо сказал психолог. – Вы сами настояли.
На самом деле, у вас нет ничего, кроме проблем, И-ри-на, – сказала Клаемь, тщательно выговорив имя подопечной, очевидно, её так и тянуло сказать Ирен, но она не сказала, подчёркивая тем самым важность разговора. – Бэлен лиданум! Надеюсь, вы не будете без моего позволения…
– Не буду, – врач поспешно подняла ладонь, не дослушав. – Благодарю, Клаемь.
– О чём вы? – спросила Ирина, переводя взгляд с одного лица на другое. – Объясните!
– Вы мне нравитесь, – сказала Клаемь. – На удивление, достойно держитесь. К тому же, учитывая рисунок органических повреждений, скорее всего, сохранённая под барьером память не добавит сколько-нибудь существенной ясности к тому, что наш спецслужбы уже знают по этому делу. Поэтому не вижу смысла ломать ваш разум ради дополнительной, возможно, не актуальной на данный момент, информации. Но возможность её всё-таки извлечь, если понадобится, меня радует.
Ирина обхватила себя ладонями за плечи. Она мало что поняла в словах Клаемь. Но чувствовала всеми нервами, что прошла сейчас по грани чего-то очень страшного.
– Значит, придётся ждать целый год? – спросила она у Тонкэрима.
– Да, – кивнул он. – Может быть, меньше…
– Спасибо. Я… я свободна?
– Да…
– Тогда я пойду…
– Провожу, – вызвалась Клаемь.
Ирина не обрадовалась такой компании. Кажется, Клаемь опекает далеко не всех попаданок с амнезий, а только одну-единственную. Её опека – это её работа. Часть работы.
– Вы тоже на спецслужбы работаете? – угрюмо спросила Ирина, поддевая носком камешек на дорожке.
Они шли через чёрно-белый парк, и холодный, так и хотелось сказать, северный, ветер бил в лицо. Неприятно. Этак и простыть недолго.
– Нет, – ответила Клаемь. – Я отвечаю за социальную службу Дармреа.
– Вы начальник этой службы, не так ли?
В некотором роде, – признала она. – Но ваш случай уникален, Ирен. Требует особого надзора. Не обижайтесь, ради вашего же блага. Вы хотите выжить?
– Вопрос… Конечно, хочу!
– Я вам не враг, – сказала Клаемь, подумала и добавила честно: – Пока.
– Пока? – уточнила Ирина с горечью.
– Пока вы не нарушаете закон, вы можете рассчитывать на мою руку.
– Спасибо… – тихо поблагодарила Ирина.
А про себя подумала, что к Клаемь лучше вовсе не обращаться лишний раз. Она здесь явно шишка очень большая. А от таких нужно держаться как можно дальше. Целее будешь.
– Пойдёмте, – Клаемь цепко взяла Ирину под локоть, – Проведу в Оранжевый городок…
– Куда?! – не поняла Ирина.
Оранжевый городок. Вы будете там жить в рамках положенного вам по закону социального пакета.
Почему городок звался оранжевым, Ирина поняла, когда увидела аккуратные двухэтажные домики, выкрашенные в яркий апельсиновый цвет. Они стояли на террасах, поднимающихся вверх гигантской спиралью. Террасы соединяли витые деревянные лестницы с резными перилами, а в центре спирали находилась темная полупрозрачная колонна, внутри колонны что-то двигалось. “Лифты”, – поняла Ирина, и не ошиблась. Но Клаемь свернула в сторону от лифтов, к одной из лестниц.
Второй ярус, широкая полукруглая площадка, фонарики-цветы на низких перилах, столик и лавочка дизайном под выросшее стихийно диковинное растение… Белая листва, отгораживающая внутренний дворик от соседей. За дверью – просторная гостиная-холл, кухонный блок, коротким коридорчиком налево – лестница на второй этаж и дверь в санузел. Чистый, “деревянный” запах новой мебели.
– Обживайтесь, – Клаемь передала тонкую тёмную полоску браслета. – Это ваш унус – универсальное устройство, настроенное только на вас. Здесь и ключ, и карта-маршрутница по городу, и коммуникатор, самое главное – ваш личный идентификатор, подтверждающий ваши права. Не советую терять.
Ирина кивнула, загибая браслет унуса на руке. Кончики прибора, едва коснувшись друг друга, мгновенно срослись в единое целое.
– А как его снять? – занервничала девушка.
Очень просто, – Клаемь показала, – нажимаете пальцами в любом месте, вот так, – и браслет тут же из кольца превратился обратно в ленту. – Но, как я уже говорила, терять не советую. Это ваш идентификатор личности. Всегда предъявляйте, когда будут спрашивать.
– А будут?
– Обязательно будут, вы здесь человек новый. Запомните так же ячейку вашего дома: Оранжевый городок, белый ярус, сине-серый. Давайте, поставим точку на карте… вот так, смотрите. Если заблудитесь, карта вас всегда выведет сюда. Но пока бродить на большие расстояния не советую, вам это будет нелегко. Кстати, завтра необходимо будет придти к Бэлен лиданум на приём. Поработайте с картой, создайте маршрут...
С картой работать оказалось не так легко, как можно было подумать. Смущала цветовая кодировка адресов. Прямо все оттенки радуги в различных комбинациях, и их оттенки. Некоторые цвета Ирина не различала. “Запоминайте”, – посоветовала Клаемь. – “Просто запоминайте. Есть ещё грамота для слепых, рекомендую освоить. Вечером на ваш унус придёт обучающий пакет. Это – важно, поскольку спектр вашего зрения лежит в другом диапазоне. Развивайте сенсорику. Пригодится...”
Клаемь терпеливо объясняла, показывала бытовую технику, рассказывала, как пользоваться ею. Ирина не запомнила половины рассказанного. Слишком много непривычной информации в единицу времени, мозг не справлялся с нею.
– Что-то у меня душа не лежит оставлять вас здесь одну, – внезапно призналась Клаемь.
Она встала, прошла к окну. Отодвинула нити с нанизанными на них прозрачными камешками – короткий сухой перестук неприятно напомнил что-то. Что-то, чего Ирина совсем не помнила, но эмоционально знала – оно неприятное.
– Но ведь мне всё равно надо начинать дальше как-то жить, – сказала девушка. – Какая разница, сегодня или завтра?
– Возможно, – неохотно ответила Клаемь. – Хорошо. Но если вдруг что, вызывайте меня. Мой визит у вас на горячем спуске. Смотрите, вот так… Обещайте, что не будете мужественно преодолевать проблемы в одиночку. Обещаете?
Ирина пообещала. Клаемь ушла. И сразу стало как-то зябко и пусто. Как будто родители куда-то ушли и оставили дома одну. Ирина перебрала пальцами нитяные шторы. Понятие “родители” ничего не стронуло в памяти. О главном гаде, Артудекте, эмоции были. О киллере Флаггерсе – ещё какие! О муже и сыне – да. А родители…
Доктор Тонкэрим сказал – дочь какой-то здешней женщины, геном которой используют бандиты, чтобы дёргать нервы местной правящей семье. Весело, если вдуматься. Может, вырастили в пробирке и родителей как таковых не было? Но откуда тогда эти обрывочные вспышки памяти из прошлой жизни? Город Ставрополь. Воздушный змей из детства. Чьи-то сильные руки, поднимающие вверх, в синее небо, к солнцу. Если это не руки отца, тогда чьи? Голова болела думать.
Полгода, сказал психолог. Полгода, может быть, год. И память вернётся. А пока будем просто жить.
Снаружи стоял тёплый сиренево-синий вечер. Пахло цветами, землёй, почему-то сосновой хвоей. Белые треугольные листья слабо ворошил ветерок. Интересно, есть ли здесь зелёные растения? Если да, надо будет их у себя развести… Вообще как-то устроиться, с уютом. Похоже, здешняя жизнь – это надолго, если не навсегда.
Сына бы вернуть! Ирина прикусила костяшки пальцев – больно. Вернуть бы сына и мужа, а всё остальное неважно, неважно… неважно, где жить, важно – с кем.
По центральной спирали-улице можно было подняться наверх, мимо таких же террас с домиками. Ирина решила, что сделает это позже. Сейчас ей захотелось вернуться в парк…
Она спустилась вниз, бездумно ведя ладонью по перилам. Шершавое дерево отвечало приятным теплом. Миг, и внезапно вспыхнули мягким синим светом фонарики вдоль лестницы, центральной улицы, у домов. Вспыхнули, и медленно увеличили яркость, с синего до беловато-розового. Красиво…
Парк начинался сразу, короткой гравийной дорожкой и большой клумбой из оранжевых цветов. За клумбой дорожки разбегались в семи направлениях, Ирина выбрала ту, в конце которой блестело ярки серебром озеро. К воде вышла быстро, и замерла при виде открывшейся взгляду красоты. За озером начинался крутой откос, все деревья и городские постройки уходили вниз, и создавалось впечатление, будто озеро парит во внезапно близком небе. Уходящее солнце подсвечивало длинные перья тонких облаков – малиновым, фиолетовым, сиреневым, пурпурным, алым, снова малиновым. Облака бросали на зеркальную водную поверхность разноцветные сполохи. А у берега поднимались из острых резных листьев крупные ало-зелёные цветы на толстых ножках.
В цветах кто-то возился. Крупный мужик, в тёмном мешковатом комбинезоне, с подкатанными выше колена брючинами. Он ухаживал за растениями: срезал специальными ножницами подсохшие цветоносы, убирал побуревшие и поникшие листья, – словом, заботился. Местный садовник, ясное дело.
Мужчина обернулся на звук шагов, и Ирина невольно отшатнулась назад. Хмурое, исполосованное старыми шрамами лицо, подсвеченные закатом длинные, вьющиеся волосы – тёмно-багровые, как засохшая кровь. Тяжёлый, давящий взгляд. Кто бы он ни был, но садовником явно работал лишь последние лет пять, не больше. Ирина пятилась, пока не споткнулась о какой-то декоративный камешек, попавший под ноги именно сейчас. Не удержала равновесия, больно шлёпнулась на пятую точку, ободрав ладони о проклятый, острый, как осколки стекла, гравий. И слёзы хлынули.
Закусила губу, до боли, до противного солоноватого привкуса собственной крови во рту, – не помогло. Так и сидела, постыдно размазывая по щекам непрошенную сырость.
Шаги. Неспешные тяжёлые шаги, хруст гравия под подошвами. Ирина, всхлипывая, подняла голову. Если всё равно умирать, так хотя бы не пряча глаз!
Садовник вблизи оказался ещё выше и страшнее. Но убивать почему-то не спешил. Смотрел сверху вниз, и по его изуродованному лицу решительно ничего нельзя было понять. Что он сейчас сделает? Ударит? Убьёт?
Он протянул руку.
Медленно, как во сне, Ирина вложила пальцы в его большую ладонь.
Садовник помог ей подняться, но и только. Сразу же ушёл к своим любимым кувшинкам. Не сказал ни слова, кстати. Может быть, немой. Или глухой. Или какие-то у него проблемы ещё. «Это у тебя проблемы!» – сердито сказала себе Ирина. Что правда, то правда. Проблем – с головой!
Она отлепила взгляд от широкой спины своего благодетеля и побрела по тропинке дальше. Рука помнила прикосновение – горячее, пронзившее до самых пяток. Странное, пугающее чувство, будто этого парня уже видела, будто его хорошо знала, а вот сейчас встретила снова. Может быть, и знала! Кто скажет. Ирина аж остановилась. Оглянулась. Нашла среди кустов согнутую фигуру. «Копается в воде», – поняла она, – «осматривает корни». Вот ещё беспокойство! Гадай, знакомы или незнакомы, и случайна ли нынешняя встреча.
Проклятые дыры в памяти! Полгода, может быть год. Так долго! Этак же можно с ума сойти!
Вечер угас окончательно. Зажглись фонари. Небольшие, круглые, в полметра высотой – по краям дорожек. И плоские – высоко над головой. Ветер улёгся, стояла холодноватая неподвижная тишина, приправленная свежим хвойным ароматом. Ирина проверила – хвоей пахли всё-таки именно деревья. Парк словно вымер – ни души, как в середине ночи. А может быть, здесь всегда было так. Непопулярное место.
Теперь Ирина находилась на другой стороне озера, откуда прекрасно просматривался её Оранжевый городок – гигантская спираль, упирающаяся сверкающей вершиной в небо. Поодаль стояла такая же конструкция, но подсвеченная уже жёлтым. Жёлтый городок? Наверное. Дальше – ещё один, Розовый уже. И ещё один. И ещё! Зелёный. Лиловый. Белый. Зеленовато-синий. Строгий Серый. Сколько же их! Целый квартал?!
Поверхность озера ощутимо зеркалила, отражая городские и парковые огни. Гулко шлёпнула хвостом крупная рыба. Ирина почти увидела её – тёмный силуэт, стремительно уходящий куда-то вправо. По воде пошли волны-скобки, размазывая фотографию противоположного берега в яркое многоцветье.
Надо было возвращаться.
Ирина пошла обратно, но перепутала дорожки и свернула на ту, которая увела её совсем в другую сторону, к другому озеру, с островком посередине. Небольшой островок тонул во мраке и на нём спали, стоя на одной тонкой ножке и поджав под себя вторую, какие-то большие длинноклювые птицы, похожие на аистов. Может быть, в дневном свете никакого сходства с аистами они бы не показали. Но издалека, в темноте, их силуэты здорово напоминали аистов, как их ещё рисуют на картинках, например, к детской сказке «Аист и лиса»… А точно аист там был, не другая какая птица? Ирина засомневалась, но вспомнить правильное название сказки не смогла. Да и саму сказку почти не помнила, что-то там ещё про кувшин было и тарелку, а что… Дыра.
Ирина вздохнула. Вот она, макушка родного городка, приветливо светит оранжевым из-за деревьев. Но вернуться к ней – та ещё задача. Будем мучить карту…
Но она не успела. Навстречу шли трое, один впереди, двое чуть позади. Причём первый шёл так, словно всё вокруг – его личная вотчина. Ирина оценила осанку, поворот головы, походку. Костюм из светлой, дорогой на вид ткани. Идущие позади явно были одеты попроще – в чёрное. Охрана? Почётный эскорт? Точно, король, как он есть. Девушка на всякий случай отступила в сторонку, чтобы пропустить. Ну их. Не заметят, и ладно. Или это королевские владения? Холодный пот потёк по спине: влипла. Вот почему народа на дорожках минус ноль! Но, с другой стороны, никакого же запрета не было! Никаких там запрещающих барьеров! И, чёрт возьми, что теперь-то делать, ниц падать, землю лизать, что тут у них принято в таких случаях… чтобы башку с плеч не снесли…
Поздно.
Один из чёрных плавно повёл в рукой, и в лоб Ирине взглянуло чёрное же дуло, показавшееся бездонным. «Сейчас убьют!» – панически подумала она, инстинктивно закрывая лицо ладонями. Чем ладонь поможет от пули или лазерного разряда… или чем они здесь стреляют! …
Земля плавно поехала из-под ног. Всё. Убили. Но почему тогда не больно?
Она очнулась на чём-то твёрдом. Живая! Приоткрыла глаза – над головой качались ветви деревьев, чёрные на фоне яркого, благодаря разноцветной городской подсветке, неба. Ирина осторожно села, спустила ноги с лавочки. Всё-таки, каменная лавочка – не самое приятное место для лежания.
