Я молча слушала, постепенно возвращаясь в жизнь после перенесённого укола ужаса. Образ с пустой, выпотрошенной коробкой был очень хорош. Впрочем, перворанговые умеют убийственно подбирать иллюстрации к своим словам. Следствие наивысшей степени интеграции в инфосферу, ведь там общение именно так и строится – через чувства и образы, единым полем.
Так что от доброго в кавычках предложения Шанвирмиснови я отказалась, и та не очень-то расстроилась, видно, особой какой-то надежды на мою внезапную глупость она не питала.
Теперь мне предстояла удалённая работа с Номон-центром, и я, подумав, решилась на серию дополнительных психодинамических тестов, чтобы продвинуться в ранге. Без протоколов взаимодейтсвия более высокого уровня, чем те, что у меня были согласно последнему ранжированию, делать было просто нечего. А время у меня было. До дня вхождения в локальное инфополе конференции «Исследование способов и методов паранормального воздействия на лечение прогерий разного генеза» оставалось двадцать восемь дней.
Всё-таки, имея дело с инфосферой, амбиции свои надо держать на разумном уровне. Ведь с каждой новой ступенью тебе кажется, что покорённая вершина была не такой уж большой и не такой уж сложной. Что звёзды у тебя на ладони и море по колено. Что ты можешь – всё. Тогда как на самом деле…
Но об этом позже.
Линда начала пропадать по вечерам, возвращалась поздно, с горящими глазами. Диагноз ясен: влюбилась! Я ей завидовала, нехорошо, конечно, но – завидовала отчаянно: она говорила о своём мужчине, – не называя, впрочем, имени, – с такими глазами, с такой улыбкой... Я бы с радостью повторила бы всё то же самое об Артёме Севине… если бы вернулась в прошлое и всё снова стало, как было. Если бы да кабы.
– Не сердишься, Эниой? – спросила она как-то, опять собираясь на свидание.
Оделась по местной моде: длинная коричневая юбка в косую тонкую красную с зелёным клетку, белая блузка с воротом под горло и длинными же рукавами, приталенный коричневый жакет. Удивительно гармонично вышло: тамме-отам с их клетчатой кожей надо очень ответственно подходить к одежде. Чтобы цвета подчёркивали природную красоту, а не уродовали её.
– Глупости, – отмахнулась я, осторожно заглядывая в кроватку к Нохораи.
Девочка мирно спала, сосала большой палец – опять, безобразие! Но я не стала спасать палец: проснётся, разнервничается, прощай, спокойная ночь, а я хотела ещё почитать материалы по схемам паранормальных коррекций при переломах. Чем-то они меня зацепили, знала бы ещё, чем. Но чувствовала: невредно будет изучить.
– Линда, – продолжила я, – это же здорово, что ты идёшь на свидание. Он хороший?
– Очень, – выдохнула она, улыбаясь так, что я поневоле улыбнулась в ответ.
– Отлично. Познакомишь?
– Чтобы ты его у меня отбила? – серьёзный вопрос но с несерьёзной смешинкой в глазах, которую я заметила слишком поздно…
– Никого я отбивать не буду, – заявила я. – Не нужные они мне все, забирай себе.
– Ох, Эниой, тебе тоже не помешает ходить на свидания! Ты ещё совсем молода, чтобы хоронить себя заживо. Семнадцать лет! Мне двадцать пять с хвостом, не сто двадцать пять, заметь!, и то жалею, какая же дура была в семнадцать, столько всего упустила!
– Линда, сейчас поругаемся, – предупредила я. – Отстань от меня со своими свиданиями! Сама ходи, а от меня отстань. Честно, Линда: отстань.
Не поругались мы в тот вечер только чудом. Кажется, Линда решила всерьёз заняться моей личной жизнью. Беда, если так. Не отвяжется же!
На самом деле, она поступала правильно, пытаясь применить ко мне древнюю методику, согласно которой клин вышибают клином. Если отношения с мужчиной закончились печально, на этом нельзя зацикливаться, рыдать, плакать и биться головой о стену, заодно ненавидя при этой весь мужской пол всех рас Галактики скопом. Надо отвлекаться, надо искать новые знакомства. Умом я понимала, что Линда права. Но чувства бунтовали.
Я не могла понять Севина!
А мне очень хотелось именно понять. Понять, чтобы успокоиться. Почему?! Даже не «за что», а – именно «почему».
И… не у него же спрашивать было!
Во всяком случае, не сейчас.
Нохораи проснулась часа через два. Ну, и – что взаперти сидеть? Хороший же вечер, прозрачный, спокойный, без непогоды. Я взяла девочку и пошла с нею в парк.
Высокие деревья, ни с чем не сравнимый запах хвои, слабый ветерок, уютные лиловые фонарики вдоль дорожек, – всё дышало покоем и миром. Нохораи с удовольствием лазила по канату, – и сколько же счастья у одного ребёнка! Она вырастет красивой и сильной, никто и не догадается, с какими именно проблемами она родилась из-за глупости приверженцев движения «Назад к природе»! Ах, если бы лечение начали вовремя! Может быть, Ликесса была бы жива.
То есть, хочу сказать, не попала она бы туда, куда попала. Осталась бы на Таммееше. Если бы да кабы.
… Она появилась в конце дорожки внезапно, и я не обратила внимания: в парке, несмотря на поздний вечер, гуляли и другие люди. Парочки, молодые родители с малышами, дети постарше. Ещё одна женщина? Почему бы нет.
Но она подошла ко мне, и я поняла, что попала, только тогда, когда со мной поздоровались:
– Доброго вечера, доктор Ламберт.
Я узнала её. Ударом бешеного ветра в лицо – Алла Шихралиа, губернатор Олегопетровской области. Одна, в парке?! Хотя охрана, скорее всего, пряталась в коконах камуфляж-поля. Оно не задержит выстрела и, тем более, ножа, но человека сольёт с окружающим пространством со сказочной лёгкостью.
– Не надо бояться, – привычно повелительным тоном приказала губернатор. – Не съем!
– Что вам нужно? – нервно спросила я, стараясь держаться между нею и Нохораи.
Второй раз схватить мою девочку не позволю никому! Ха, вот она, охрана губернаторская! Паранормальное восприятие уловило их, на грани, но всех практически – двое сзади, по одному с каждого бока, и за спиной у меня – двое. Их сердца словно бы легли мне на ладони, я остановлю их – легко, если захочу.
Собственная мощь напугала меня. Давно ли я начала мыслить как убийца? Но если кто-то из них опять схватит… попробует схватить! – мою Нохораи… Убью!
– Вы потеряли в моей машине вот это, – губернатор Шихралиа протянула мне цепочку с кулоном, в который встроен был флэш-куб.
Флэш-куб с записью отчёта генетической экспертизы. Который отдал мне Лилайон прежде, чем оставить одну на Олегопетровск-Орбитальной. И который, честно признаюсь, я просто боялась просматривать. С чего бы – ведь там были сведения о моей семье, моих родителях. Но я помнила, слишком хорошо помнила, что говорили мне родственники капитана Ламберт, не успевшей меня удочерить перед боевой операцией, в ходе которой она погибла. «Лучше бы тебе умереть поскорее, девочка. Ты ведь не выживешь всё равно…»
Я выжила, – тогда. И не собиралась умирать – сейчас. Но второй раз переживать ровно всё то же самое я была не готова.
– Спасибо, – сказала я, но не протянула руки, чтобы забрать цепочку.
Лучше бы губернатор выкинула её в мусор! Или забрала бы себе. Но она неправильно поняла мои колебания. Усмехнулась, положила вещицу на ближайшую лавочку. И вдруг сказала:
– Вы собираетесь участвовать в межинфосферной конференции между Альянсом и Федерацией, не так ли, доктор Ламберт?
– Да, – ответила я.
Без толку отпираться, она совершенно точно была в курсе, хоть и не владела телепатической паранормой. Чиновник такого уровня просто не может не знать о мероприятиях подобного масштаба.
– Не делайте этого.
– Что?
Память отозвалась эхом голоса Лилайона, сказавшего мне точно те же слова, хоть и по другому поводу.
– Не делайте этого, – чётко, раздельно повторила Шихралиа. – Откажитесь от участия в конференции.
– Что вы такое говорите! – возмутилась я. – Я готовилась! Для меня это шанс продвинуться в ранге, наконец!
– Именно вам и именно сейчас участвовать в ней не надо, – усмехнулась она. – Послушайте меня, и у вас будет потом ещё много таких конференций.
– А не послушаю? – взъерепенилась я.
– Сама дура будете, – веско заявила она, развернулась и пошла прочь, и её охрана потекла за нею, чётко держа пространство в зоне внимания: двое впереди, двое сзади, по одному справа и слева.
Я почесала в затылке. Ситуация явно выходила за пределы обычного. Что, цепочку с информацией нельзя было прислать курьером? Зачем этой Шихралиа понадобилось тащиться ко мне лично, да ещё и пешком, ведь в парке машинам, кроме полицейских и скорых, появляться запрещено.
Или это опять уши Кетама Лилайона вывалились наружу?! В душу плеснуло огнём. Оставит эта оллирейнская скотина меня в покое или не оставит? Сколько уже можно?!
Пришёл ментальный отклик от полковника Шанвирмиснови. На самом деле – подавляющий императив такой силы, что я села, где стояла, даже не почувствовав, куда именно. (На самом деле, прямо в клумбу, за которую потом ещё и штраф платила, но не суть).
Это у нетелепатов есть права, которые инфосфера щепетильно соблюдает. А если ты на низшей ступени иерархии, то себе уже толком не принадлежишь: любой из высших может вывернуть тебе извилины наружу, – ради всеобщего блага, разумеется. Мне было обидно, плохо и больно, а ещё я не умела пока что должным распараллеливать сознание, чтобы одновременно контролировать себя в реальности и вести хотя бы один ментальный разговор. Это должно было придти с практикой, с каждым психодинамическим тестом, повышающим ступень внутри ранга, но пока до подобных высот мне было очень далеко.
А Шанвирмиснови интересовала губернатор Шихралиа. В один миг пронеслось перед моим внутренним взором всё, что я о госпоже губернаторе запомнила. То есть, неверно рассказываю…
Я прожила в один миг все минуты, проведённые рядом с Шихралиа. Спрессованная в короткий ментальный ролик маленькая жизнь. Со всеми сопутствующими эмоциями: гневом, болью, яростью.
«Привыкайте, доктор Ламберт», – скупо пожелала мне полковник, сворачивая ментальную связь. – «Вы ведь хотите продвинуться в ранге? А впоследствии выйти на высшие уровни?»
Глупый вопрос. Хотела.
«Правильные настроения. Дерзайте, я в вас верю»
Ушла. И тёплое солнце инфосферы омыло меня, успокоило, взяло на ладони. Я была не одна. Мне сочувствовали, сопереживали, со мною стояли рядом. Я открыла глаза, – вечерний свет больно хлестнул по глазам. Нохораи шагнула на следующую дощечку цепного мостика. В реальном времени прошло не больше секунды…
Ничего, кроме зависти, к высшим телепатическим рангам во мне не возникло в этот миг. Как они так живут, а?! Как могут? И я смогу. Если постараюсь, если буду прилежно учиться. Я тоже смогу!
Я вылезла из клумбы, отряхнулась. М-да, сказать, что оно само – не получится. Терминал тренькнул вновь принятым сообщением – штраф, что же ещё-то. Ладно…
Мы с Нохораи вернулись совсем уже поздно, когда поплыла над парком тёмная радуарская ночь с редкими звёздами. Девочка утомилась и запросилась на ручки, я взяла.
– Ох, и коровушка же ты стала, – сообщила я, зарываясь носом в золотые кудряшки, терпко пахнущие детским шампунем на местных травах.
Полынь, медовушка, роухас, трив, терранская аптечная ромашка. На планете удивительным образом уживались как вывезенные с материнских планет обеих рас, так и собственные, местные, растения.
Нохорая обняла меня за шею, ткнулась носом в ключицу и заснула мгновенно, как будто выключили рубильником. Только бы не проснулась, когда принесу домой и в кроватку уложу… Хотя в последнее время она если засыпала, то намертво – из пушки над ухом стреляй, не разбудишь нипочём. Уточняю: из того, древнего, орудия под названием «маеневкой», что использовала порох и поражала врагов каменными ядрами. На Таммеше такие у каждой уважающей себя малой башни старого города стояли. Подлинные или реплики, без специальной экспертизы не разберёшь. А в туристическом секторе была зона, где такие ещё и стреляли!
Без дураков. По-настоящему. Каменным ядром.
Это было ещё до медицинского колледжа, в первое моё лето у мамы Толлы. Она собрала нас тогда на обзорную экскурсию по городу в рамках урока краеведения. Семь детей, из них самая старшая я. Я не хотела ехать, упиралась, но мама Толла меня переубедила: тебе понравится. И ведь оказалась права!
Понравилось.
Помню, как мне остро захотелось перехватить ядро в полёте с помощью своей паранормы и от души посмеяться над обалделыми лицами туристов и обслуживающего динамическую зону персонала. А ну-ка, ядро в воздухе зависло, и – ни туда, ни сюда. Но я вовремя заметила полицейского, и тот каким-то образом понял, что у меня на уме, потому что издалека показал мне кулак. Весь интерес отбил, зараза!
Подрастёт Нохораи, я ей расскажу, посмеёмся вместе. И даже покажу маленькое представление. Может быть, мы вместе съездим к тем пушкам, и я даже вправду перехвачу ядро… предварительно спросив разрешения у пушкарей, конечно же.
Заманчивая придумка, но паранормальное гиперзнание шепнуло мне: не будет этого никогда. «Заткнись, сволочь!» – свирепо велела ему. – «Не твоего ума дело!»
Я не хотела смотреть в будущее, не хотела верить ощущениям будущего. Так ведь и повеситься недолго, если знаешь всё наперёд. Смысл жить, если каждый твой шаг на сто лет вперёд тебе уже известен?! Не хочу.
А у нашего дома Линда целовалась с мужчиной. Он её проводил, как положено галантному рыцарю. Да вот расстаться всё никак не мог. Обнимал, шептал что-то на ухо, – я даже догадывалась, что, – и они целовались, целовались…
Даже не зависть. Накрывшие меня чувства оказались настолько сложны, что я не сразу разложила их на спектр, выделяя самое главное. Главным была не зависть, нет, хотя и её хватало.
Тоска.
Линда заслуживала счастья, всё так. И множество женщин заслуживало того же самого.
Вот только у меня уже ничего такого не будет никогда. Я не смогу. Ни поцеловаться, ни просто посмотреть на симпатичного парня с женским интересом. Не смогу. Ни за что.
Я тихонько отступила назад, прошла по улице до ближайшей лавочки, там села, устроила Нохораи на коленях. Благодаря паранорме, я не чувствовала тяжести спящей девочки. Но другую тяжесть, на сердце, никакая паранорма не смогла бы снять. Тёплое солнце инфосферы омыло меня горячей волной: мы здесь, мы с тобой, мы – рядом.
В цветах, на газоне, монотонно тянули заунывную песню ночные насекомые: «сивииик, сиив, вииик».
Линда подошла ко мне неслышно, даже странно. Я должна была почувствовать, и не почувствовала. Наверное, я задремала…
Потому что вздрогнула от Линдиного встревоженного голоса:
– Эниой, тебе плохо?!
– Нет, – сразу ответила я. – Ш-ш, разбудишь…
– Нет, смотри, ничего страшного…
Она помогла мне укутать спящее сознание девочки так, чтобы ничто из внешнего мира не могло потревожить, нарушить сон.
Мы отнесли Нохораи в дом, уложили в кроватку – она не шевельнулась. Спала безмятежно, так, как никогда раньше. Вот что значит здоровое тело! Без болей, спазмов, кист в мозгу… Можно собой гордиться. Жаль, доктор Таркнесс не увидит. Он бы радовался за нас обеих.
Надо было подумать, и хорошо подумать, как адаптировать лечение Нохораи для других сходных случаев. Общего у детских прогерий почти ничего, даже в серии пострадавших от одной и той же болезни, в данном случае, зеркальной
Так что от доброго в кавычках предложения Шанвирмиснови я отказалась, и та не очень-то расстроилась, видно, особой какой-то надежды на мою внезапную глупость она не питала.
Теперь мне предстояла удалённая работа с Номон-центром, и я, подумав, решилась на серию дополнительных психодинамических тестов, чтобы продвинуться в ранге. Без протоколов взаимодейтсвия более высокого уровня, чем те, что у меня были согласно последнему ранжированию, делать было просто нечего. А время у меня было. До дня вхождения в локальное инфополе конференции «Исследование способов и методов паранормального воздействия на лечение прогерий разного генеза» оставалось двадцать восемь дней.
Всё-таки, имея дело с инфосферой, амбиции свои надо держать на разумном уровне. Ведь с каждой новой ступенью тебе кажется, что покорённая вершина была не такой уж большой и не такой уж сложной. Что звёзды у тебя на ладони и море по колено. Что ты можешь – всё. Тогда как на самом деле…
Но об этом позже.
Линда начала пропадать по вечерам, возвращалась поздно, с горящими глазами. Диагноз ясен: влюбилась! Я ей завидовала, нехорошо, конечно, но – завидовала отчаянно: она говорила о своём мужчине, – не называя, впрочем, имени, – с такими глазами, с такой улыбкой... Я бы с радостью повторила бы всё то же самое об Артёме Севине… если бы вернулась в прошлое и всё снова стало, как было. Если бы да кабы.
– Не сердишься, Эниой? – спросила она как-то, опять собираясь на свидание.
Оделась по местной моде: длинная коричневая юбка в косую тонкую красную с зелёным клетку, белая блузка с воротом под горло и длинными же рукавами, приталенный коричневый жакет. Удивительно гармонично вышло: тамме-отам с их клетчатой кожей надо очень ответственно подходить к одежде. Чтобы цвета подчёркивали природную красоту, а не уродовали её.
– Глупости, – отмахнулась я, осторожно заглядывая в кроватку к Нохораи.
Девочка мирно спала, сосала большой палец – опять, безобразие! Но я не стала спасать палец: проснётся, разнервничается, прощай, спокойная ночь, а я хотела ещё почитать материалы по схемам паранормальных коррекций при переломах. Чем-то они меня зацепили, знала бы ещё, чем. Но чувствовала: невредно будет изучить.
– Линда, – продолжила я, – это же здорово, что ты идёшь на свидание. Он хороший?
– Очень, – выдохнула она, улыбаясь так, что я поневоле улыбнулась в ответ.
– Отлично. Познакомишь?
– Чтобы ты его у меня отбила? – серьёзный вопрос но с несерьёзной смешинкой в глазах, которую я заметила слишком поздно…
– Никого я отбивать не буду, – заявила я. – Не нужные они мне все, забирай себе.
– Ох, Эниой, тебе тоже не помешает ходить на свидания! Ты ещё совсем молода, чтобы хоронить себя заживо. Семнадцать лет! Мне двадцать пять с хвостом, не сто двадцать пять, заметь!, и то жалею, какая же дура была в семнадцать, столько всего упустила!
– Линда, сейчас поругаемся, – предупредила я. – Отстань от меня со своими свиданиями! Сама ходи, а от меня отстань. Честно, Линда: отстань.
Не поругались мы в тот вечер только чудом. Кажется, Линда решила всерьёз заняться моей личной жизнью. Беда, если так. Не отвяжется же!
На самом деле, она поступала правильно, пытаясь применить ко мне древнюю методику, согласно которой клин вышибают клином. Если отношения с мужчиной закончились печально, на этом нельзя зацикливаться, рыдать, плакать и биться головой о стену, заодно ненавидя при этой весь мужской пол всех рас Галактики скопом. Надо отвлекаться, надо искать новые знакомства. Умом я понимала, что Линда права. Но чувства бунтовали.
Я не могла понять Севина!
А мне очень хотелось именно понять. Понять, чтобы успокоиться. Почему?! Даже не «за что», а – именно «почему».
И… не у него же спрашивать было!
Во всяком случае, не сейчас.
Нохораи проснулась часа через два. Ну, и – что взаперти сидеть? Хороший же вечер, прозрачный, спокойный, без непогоды. Я взяла девочку и пошла с нею в парк.
Высокие деревья, ни с чем не сравнимый запах хвои, слабый ветерок, уютные лиловые фонарики вдоль дорожек, – всё дышало покоем и миром. Нохораи с удовольствием лазила по канату, – и сколько же счастья у одного ребёнка! Она вырастет красивой и сильной, никто и не догадается, с какими именно проблемами она родилась из-за глупости приверженцев движения «Назад к природе»! Ах, если бы лечение начали вовремя! Может быть, Ликесса была бы жива.
То есть, хочу сказать, не попала она бы туда, куда попала. Осталась бы на Таммееше. Если бы да кабы.
… Она появилась в конце дорожки внезапно, и я не обратила внимания: в парке, несмотря на поздний вечер, гуляли и другие люди. Парочки, молодые родители с малышами, дети постарше. Ещё одна женщина? Почему бы нет.
Но она подошла ко мне, и я поняла, что попала, только тогда, когда со мной поздоровались:
– Доброго вечера, доктор Ламберт.
Я узнала её. Ударом бешеного ветра в лицо – Алла Шихралиа, губернатор Олегопетровской области. Одна, в парке?! Хотя охрана, скорее всего, пряталась в коконах камуфляж-поля. Оно не задержит выстрела и, тем более, ножа, но человека сольёт с окружающим пространством со сказочной лёгкостью.
– Не надо бояться, – привычно повелительным тоном приказала губернатор. – Не съем!
– Что вам нужно? – нервно спросила я, стараясь держаться между нею и Нохораи.
Второй раз схватить мою девочку не позволю никому! Ха, вот она, охрана губернаторская! Паранормальное восприятие уловило их, на грани, но всех практически – двое сзади, по одному с каждого бока, и за спиной у меня – двое. Их сердца словно бы легли мне на ладони, я остановлю их – легко, если захочу.
Собственная мощь напугала меня. Давно ли я начала мыслить как убийца? Но если кто-то из них опять схватит… попробует схватить! – мою Нохораи… Убью!
– Вы потеряли в моей машине вот это, – губернатор Шихралиа протянула мне цепочку с кулоном, в который встроен был флэш-куб.
Флэш-куб с записью отчёта генетической экспертизы. Который отдал мне Лилайон прежде, чем оставить одну на Олегопетровск-Орбитальной. И который, честно признаюсь, я просто боялась просматривать. С чего бы – ведь там были сведения о моей семье, моих родителях. Но я помнила, слишком хорошо помнила, что говорили мне родственники капитана Ламберт, не успевшей меня удочерить перед боевой операцией, в ходе которой она погибла. «Лучше бы тебе умереть поскорее, девочка. Ты ведь не выживешь всё равно…»
Я выжила, – тогда. И не собиралась умирать – сейчас. Но второй раз переживать ровно всё то же самое я была не готова.
– Спасибо, – сказала я, но не протянула руки, чтобы забрать цепочку.
Лучше бы губернатор выкинула её в мусор! Или забрала бы себе. Но она неправильно поняла мои колебания. Усмехнулась, положила вещицу на ближайшую лавочку. И вдруг сказала:
– Вы собираетесь участвовать в межинфосферной конференции между Альянсом и Федерацией, не так ли, доктор Ламберт?
– Да, – ответила я.
Без толку отпираться, она совершенно точно была в курсе, хоть и не владела телепатической паранормой. Чиновник такого уровня просто не может не знать о мероприятиях подобного масштаба.
– Не делайте этого.
– Что?
Память отозвалась эхом голоса Лилайона, сказавшего мне точно те же слова, хоть и по другому поводу.
– Не делайте этого, – чётко, раздельно повторила Шихралиа. – Откажитесь от участия в конференции.
– Что вы такое говорите! – возмутилась я. – Я готовилась! Для меня это шанс продвинуться в ранге, наконец!
– Именно вам и именно сейчас участвовать в ней не надо, – усмехнулась она. – Послушайте меня, и у вас будет потом ещё много таких конференций.
– А не послушаю? – взъерепенилась я.
– Сама дура будете, – веско заявила она, развернулась и пошла прочь, и её охрана потекла за нею, чётко держа пространство в зоне внимания: двое впереди, двое сзади, по одному справа и слева.
Я почесала в затылке. Ситуация явно выходила за пределы обычного. Что, цепочку с информацией нельзя было прислать курьером? Зачем этой Шихралиа понадобилось тащиться ко мне лично, да ещё и пешком, ведь в парке машинам, кроме полицейских и скорых, появляться запрещено.
Или это опять уши Кетама Лилайона вывалились наружу?! В душу плеснуло огнём. Оставит эта оллирейнская скотина меня в покое или не оставит? Сколько уже можно?!
Пришёл ментальный отклик от полковника Шанвирмиснови. На самом деле – подавляющий императив такой силы, что я села, где стояла, даже не почувствовав, куда именно. (На самом деле, прямо в клумбу, за которую потом ещё и штраф платила, но не суть).
Это у нетелепатов есть права, которые инфосфера щепетильно соблюдает. А если ты на низшей ступени иерархии, то себе уже толком не принадлежишь: любой из высших может вывернуть тебе извилины наружу, – ради всеобщего блага, разумеется. Мне было обидно, плохо и больно, а ещё я не умела пока что должным распараллеливать сознание, чтобы одновременно контролировать себя в реальности и вести хотя бы один ментальный разговор. Это должно было придти с практикой, с каждым психодинамическим тестом, повышающим ступень внутри ранга, но пока до подобных высот мне было очень далеко.
А Шанвирмиснови интересовала губернатор Шихралиа. В один миг пронеслось перед моим внутренним взором всё, что я о госпоже губернаторе запомнила. То есть, неверно рассказываю…
Я прожила в один миг все минуты, проведённые рядом с Шихралиа. Спрессованная в короткий ментальный ролик маленькая жизнь. Со всеми сопутствующими эмоциями: гневом, болью, яростью.
«Привыкайте, доктор Ламберт», – скупо пожелала мне полковник, сворачивая ментальную связь. – «Вы ведь хотите продвинуться в ранге? А впоследствии выйти на высшие уровни?»
Глупый вопрос. Хотела.
«Правильные настроения. Дерзайте, я в вас верю»
Ушла. И тёплое солнце инфосферы омыло меня, успокоило, взяло на ладони. Я была не одна. Мне сочувствовали, сопереживали, со мною стояли рядом. Я открыла глаза, – вечерний свет больно хлестнул по глазам. Нохораи шагнула на следующую дощечку цепного мостика. В реальном времени прошло не больше секунды…
Ничего, кроме зависти, к высшим телепатическим рангам во мне не возникло в этот миг. Как они так живут, а?! Как могут? И я смогу. Если постараюсь, если буду прилежно учиться. Я тоже смогу!
Я вылезла из клумбы, отряхнулась. М-да, сказать, что оно само – не получится. Терминал тренькнул вновь принятым сообщением – штраф, что же ещё-то. Ладно…
Мы с Нохораи вернулись совсем уже поздно, когда поплыла над парком тёмная радуарская ночь с редкими звёздами. Девочка утомилась и запросилась на ручки, я взяла.
– Ох, и коровушка же ты стала, – сообщила я, зарываясь носом в золотые кудряшки, терпко пахнущие детским шампунем на местных травах.
Полынь, медовушка, роухас, трив, терранская аптечная ромашка. На планете удивительным образом уживались как вывезенные с материнских планет обеих рас, так и собственные, местные, растения.
Нохорая обняла меня за шею, ткнулась носом в ключицу и заснула мгновенно, как будто выключили рубильником. Только бы не проснулась, когда принесу домой и в кроватку уложу… Хотя в последнее время она если засыпала, то намертво – из пушки над ухом стреляй, не разбудишь нипочём. Уточняю: из того, древнего, орудия под названием «маеневкой», что использовала порох и поражала врагов каменными ядрами. На Таммеше такие у каждой уважающей себя малой башни старого города стояли. Подлинные или реплики, без специальной экспертизы не разберёшь. А в туристическом секторе была зона, где такие ещё и стреляли!
Без дураков. По-настоящему. Каменным ядром.
Это было ещё до медицинского колледжа, в первое моё лето у мамы Толлы. Она собрала нас тогда на обзорную экскурсию по городу в рамках урока краеведения. Семь детей, из них самая старшая я. Я не хотела ехать, упиралась, но мама Толла меня переубедила: тебе понравится. И ведь оказалась права!
Понравилось.
Помню, как мне остро захотелось перехватить ядро в полёте с помощью своей паранормы и от души посмеяться над обалделыми лицами туристов и обслуживающего динамическую зону персонала. А ну-ка, ядро в воздухе зависло, и – ни туда, ни сюда. Но я вовремя заметила полицейского, и тот каким-то образом понял, что у меня на уме, потому что издалека показал мне кулак. Весь интерес отбил, зараза!
Подрастёт Нохораи, я ей расскажу, посмеёмся вместе. И даже покажу маленькое представление. Может быть, мы вместе съездим к тем пушкам, и я даже вправду перехвачу ядро… предварительно спросив разрешения у пушкарей, конечно же.
Заманчивая придумка, но паранормальное гиперзнание шепнуло мне: не будет этого никогда. «Заткнись, сволочь!» – свирепо велела ему. – «Не твоего ума дело!»
Я не хотела смотреть в будущее, не хотела верить ощущениям будущего. Так ведь и повеситься недолго, если знаешь всё наперёд. Смысл жить, если каждый твой шаг на сто лет вперёд тебе уже известен?! Не хочу.
А у нашего дома Линда целовалась с мужчиной. Он её проводил, как положено галантному рыцарю. Да вот расстаться всё никак не мог. Обнимал, шептал что-то на ухо, – я даже догадывалась, что, – и они целовались, целовались…
Даже не зависть. Накрывшие меня чувства оказались настолько сложны, что я не сразу разложила их на спектр, выделяя самое главное. Главным была не зависть, нет, хотя и её хватало.
Тоска.
Линда заслуживала счастья, всё так. И множество женщин заслуживало того же самого.
Вот только у меня уже ничего такого не будет никогда. Я не смогу. Ни поцеловаться, ни просто посмотреть на симпатичного парня с женским интересом. Не смогу. Ни за что.
Я тихонько отступила назад, прошла по улице до ближайшей лавочки, там села, устроила Нохораи на коленях. Благодаря паранорме, я не чувствовала тяжести спящей девочки. Но другую тяжесть, на сердце, никакая паранорма не смогла бы снять. Тёплое солнце инфосферы омыло меня горячей волной: мы здесь, мы с тобой, мы – рядом.
В цветах, на газоне, монотонно тянули заунывную песню ночные насекомые: «сивииик, сиив, вииик».
Линда подошла ко мне неслышно, даже странно. Я должна была почувствовать, и не почувствовала. Наверное, я задремала…
Потому что вздрогнула от Линдиного встревоженного голоса:
– Эниой, тебе плохо?!
– Нет, – сразу ответила я. – Ш-ш, разбудишь…
– Нет, смотри, ничего страшного…
Она помогла мне укутать спящее сознание девочки так, чтобы ничто из внешнего мира не могло потревожить, нарушить сон.
Мы отнесли Нохораи в дом, уложили в кроватку – она не шевельнулась. Спала безмятежно, так, как никогда раньше. Вот что значит здоровое тело! Без болей, спазмов, кист в мозгу… Можно собой гордиться. Жаль, доктор Таркнесс не увидит. Он бы радовался за нас обеих.
Надо было подумать, и хорошо подумать, как адаптировать лечение Нохораи для других сходных случаев. Общего у детских прогерий почти ничего, даже в серии пострадавших от одной и той же болезни, в данном случае, зеркальной
