– Конечно, сможете, – заверила я. – Смотрите, вот тут есть маленькая зажигалочка, как раз для натуральнорождённых и всех остальных, кому «горячей» паранормы не досталось. Ешьте! И только скажите мне, что это невкусно.
Безумно вкусно, судя по его обалделой физиономии. Умял порцию в два счёта, и ещё пальцы облизал. Как я его понимаю! Ваниль и тающий во рту огонь пополам с холодом – незабываемые вкусовые ощущения! Кстати, сразу видно, что рука у Ириза совсем нечеловеческая: два пальца противопоставлены двум другим, а всего их четыре. Такой клешнёй хорошо хвататься, лазая по какому-нибудь дикому первобытному лесу с этими, лианами. Может, его предки как раз с деревьев и слезли когда-то, как знать!
Я вспомнила Катуорнери, и поёжилась. Родня у него там, сам так сказал. Раз он того же корня, то на деревьях они живут до сих пор. Мне катуорнерские деревья не нравились, и я им, похоже, тоже. А мама спокойно себе там работает до сих пор. Впрочем, у неё третий ранг, а с телепатией в кармане договориться можно с кем угодно.
– Это вкусно, – признал Ириз. – А можно ещё?
Как ребёнок, и глаза с такой же надеждой. Разве я могла ему отказать? Вот. Духу не хватило. Сделала я ему ещё одно, уже шоколадное, для разнообразия. Потом фруктовый лёд, тоже «с огоньком». И снова ванильный пломбир. А пока он ел свою четвёртую порцию, я крепко задумалась.
Грузить Ириза своими проблемами я не хотела. Просить его заплатить – показалось мне слишком мелочно. Он у нас в гостях, я сама согласилась показать ему Селеналэнд, и я же буду требовать от него платы за мороженое… Фубе, вот что. Однозначно.
Но кормить его мороженым и дальше – становилось накладно. Не поймите меня неправильно! Я бы с радостью выгрузила ему весь контейнер этой точки, а потом повела бы к другой. Если бы у меня был на это ресурс.
Щедрость, она хороша лишь тогда, когда ты ни в чём не нуждаешься. А когда тебе ещё две недели на Луне жить…
– Пойдёмте, поднимемся на внешнюю галерею, – предложила я. – Там интересно!
Внешние галереи – обязательный пункт в городах замкнутого цикла, хоть на спутниках каких-нибудь, хоть на космических станциях. Рекреационная зона, зона экстремальных развлечений, детские комплексы… Использовать это пространство можно по-всякому; народу нравится.
В современных строениях стены и потолок таких галерей занимают всё-таки экраны, транслирующие стрим с поверхности. Дёшево, удобно, сердито.
Но Селеналэнд – древний город, а старые его секции строились бог знает когда. Конечно же, особенностью его внешних галерей были настоящие прозрачные панели! А кое-где – арочные переходы строго из силовых полей, без каких-либо материальных подпорок.
Силовое поле – энергетическая свинья. Оно жрёт столько, что мама не горюй. Но в городах и на станциях замкнутого цикла отвод тепла – серьёзная проблема. Короче говоря, энергии – ложкой жуй. Можно тратить без такой лютой оглядки, как на той же Старой Терре.
Я отобрала у Ириза упаковку и оглянулась в поисках ближайшей урны. Здешние мусорки, в отличие от установленных в богатых туристических зонах, были обычными, они накапливали в себе всё, в них попавшее, а потом обслуживающий робот объезжал вверенные ему баки и забирал на переработку.
– Вон она, – углядела я цель. – Пойдёмте!
Идти пришлось довольно долго, пересекли две дорожки, увидели ещё пятерых ежей и одну белочку. Белка запустила в нас шишкой и быстро смылась, а ежам было всё равно. Хочешь, обходи, не хочешь – получи колючками… Полная свобода выбора!
– Вы могли бы сжечь, – сказал Ириз.
– И получить штраф за избыточное выделение тепла? – спросила я. – Нет.
– О как строго! – удивился он.
Ну, да. Большинству на тот штраф было бы без разницы, он, в общем-то, смешной. Но не мне. Мне и сотая доля энерго – деньги. Опять же, зачем это объяснять Иризу? Выйдет, будто ною. Или, чего ещё хуже, скулю. Лёгкое враньё показалось мне куда лучшим выходом, и я рассказала парочку жутких историй, этаких лунных баек на тему пирокинетика с девизом «вся сила – в жаре» на лбу и ленивой полиции.
Ириз принял за чистую монету, и мне стало совестно. И я поспешила добавить:
– Но это, конечно, происходило не со мной и не с моими знакомыми. О, нам сюда, вот в этот лифт…
Лифт вынес нас наверх, в обзорную галерею. Она оказалась не такой широкой, как я думала. И рамы, в которые крепились стёкла, придавали ей невообразимо архаичный вид. Кто видел археологические передачи доктора Кармальского, посвящённые Селеналэнду, тот поймёт, в каком невероятно ценном месте сейчас находится.
Прозрачные стены на границе с агрессивной средой сейчас никто не делает. Дорого, затратно, класс безопасности совсем не тот. Повсеместно используются экраны и голографические проекторы, создающие полную иллюзию. Ну, вы видели в информе все эти фоточки, где девица в купальнике дизайна три верёвочки, а за нею всякие мрачные пейзажи, да вот хотя бы и лунные, с половинкой Старой Терры за плечом. И это место может быть каким угодно и где угодно, хоть даже и в собственной спальне, в режиме «полное погружение».
А здесь всё было иначе.
Рекреационная зона «Жёлтые ёжики» располагалась далеко от оживлённых улиц, а может, час пик уже прошёл или ещё не наступил. Народу здесь было на удивление мало. Можно сказать, почти не было вовсе. И мы пошли вдоль стекла, любуясь куполами города, чёрным небом и половинкой Старой Терры, косо плывущей в сторону далёкого горизонта.
– Да, отсюда лучше видно, чем из парка, – сообщил Ириз, останавливаясь у одной из опор видового каркаса.
На опоре мигали синим полосы контроля силового поля. Стекло стеклом, пусть даже и высокотехнологичное и особо прочное, а добавочный контроль по всем современным требованиям не помешает никогда.
Я вызвала на экран своего терминала карту, повесила экран на уровне глаз, но так, чтобы не мешал любоваться лунным пейзажем.
– Да, мы находимся на высоте, – сказала я. – Вот, посмотрите. Видите? Выше нас только правительственные и административные сектора этого района, а они находятся в другой стороне, у нас за спиной.
– На той стороне нет экранов…
Да, сплошная ровная поверхность. Тоже наследие эпохи графического минимализма. Наши предки умели не разбрасываться энергией по пустякам…
– Здесь вообще нет экранов, – объяснила я.
– Это настоящий прозрачный материал? – удивился Ириз, и даже невольно сделал шаг назад
– Не бойтесь, не лопнет, – посмеялась я. – Веками стоит! Можно в информе посмотреть, правда.
Информ выдал нам историю создания галереи, последний апгрейд, параметры безопасности – по ним выходило, что даже силовое поле слабее гигантской прозрачной панели.
– Удивительно, – сказал он. – А ведь панель должна сильно нагреваться в солнечные часы! И остывать в тени.
Мы со вкусом обсудили технологическую сторону вопроса. Я люблю такие штучки, наизусть могу перечислить все их достоинства, недостатки и историю создания. А Ириз, похоже, любил слушать. Не обязательно меня, в смысле, а вообще слушать, узнавать что-нибудь новое. Как он сказал о себе? «Я любопытный». Именно так.
А ещё ему совершенно некуда было пялиться, и я решила, что всё-таки как-нибудь пороюсь в коробах, постаравшись свести ущерб для жилья к минимуму. Инженер я или кто?! Придётся купить небольшой антиграв… эх, траты, траты, снова траты…
Но Лунная Полина просто обязана пройтись по галереям Селеналэнда с Иризом под ручку!
Ириз вдруг коснулся рукой моей косички, которую я так и не расплела, некогда было. Подаренная им фитюлька из тёмного дерева так и болталась на шнурочке. Я от неожиданности отдёрнулась, и руку он тут же убрал.
– Мне нравится то, что вы продолжаете носить мой подарок, Поуленн, – сказал Ириз, улыбаясь. – Вы ведь его не снимете?
– Нет, – ответила я. – Вы же от чистого сердца подарили. А мы, пирокинетики, всегда бережём такие вещи.
Что было абсолютной правдой. Моя паранорма ведь не сводится только лишь к управлению огнём. Появляются и другие… проблемы, скажем так. По мере овладения своим даром начинаешь чувствовать… всякое. Искренность подарка, например. Доверие вещей… не могу выразить точнее! В человеческом языке до сих пор нет нужных слов, способных описать тончайшие проявления паранорм психокинетического спектра, к которым относится и пирокинез. В общем, никто из нас не отнесётся с пренебрежением к подарку, поднесённому с живым искренним чувством.
– Он тёплый, – сказала я, и, не зная, как ещё объяснить, добавила: – от ваших рук тёплый, Ириз. С ним не хочется расставаться.
Я тронула подвеску пальцами, чтобы убедиться ещё раз в правильности своих ощущений. Ириз накрыл мою руку горячей ладонью.
– Благодарю, – очень серьёзно сказал он.
Его нечеловеческие синие глаза оказались совсем близко. Я смотрела в них заворожённо, как кролик на удава. Я никогда не видела вживую ни кроликов, ни удавов, но выражение бытовало у нас в доме, и примерное его значение понятно было всем без разбору. Лучше о ситуации не выскажешься, право слово. У меня даже мурашки по хребту прошлись, ледяные колкие иголочки размером с добрую горошину, и сердце в рёбра бухнуло.
Что с тобой такое, Полька, а? Ты рухнула с дуба?!
Во всех любовных развлекалках герои именно в такие моменты отчаянно целуются. Головы им срывает напрочь, а потом начинается всякая дичь, которую они до самого финала разгребают. Нет уж, я – умнее! Хотя бы потому, что мою роль никто, кроме меня самой, не пишет.
Ну, так я тогда думала.
И вообще, для первого свидания поцелуи – это чересчур!
А у нас свидание?
Я аж зависла от этой неожиданной мысли. И опять ощутила пламя на собственных ушах.
– Почему у вас загорелись уши, Поуленн? – тут же задал вопрос Ириз.
– Э… это случайность! Не обращайте внимания, – я поспешно прижала уши ладонями, пытаясь взять проклятую паранорму под контроль.
– Насколько я понимаю в истории проблем создания паранормы пирокинеза, – задумчиво выговорил Ириз, – мне сейчас следует сказать что-то, близкое к: «спасибо за то, что горят только ваши уши, а не я сам». Я вызываю у вас дестабилизирующие мысли? Почему?
Вот теперь, кажется, у меня вспыхнули и щёки тоже.
– Никаких таких мыслей вы во мне не вызываете, – попыталась было я объясниться, и опять не угодила:
– Совсем никаких? Жаль.
При этом он принял настолько уморительный расстроенный вид, что я не выдержала, прыснула в кулак.
– А кофе вы любите?
Траты, траты… Снова. Но тему следовало срочно сменить, и ничего другого в голову не пришло.
Он хитро улыбнулся в стиле «я-то знаю, и знаю так же то, что ты тоже знаешь», и мне вдруг отчётливо захотелось его стукнуть чем-нибудь… кирпич бы прекрасно сошёл! А лучше всего, блок из газобетона. Тот, который два на десять. Но ни кирпича, ни блока поблизости не оказалось, а этот тип похлопал глазками и мило заявил:
– Не откажусь.
Я вызвала в воздух рядом с нами голографический экран с картой, нашла ближайшую кофейную точку, где совершенно точно будет не сублимированная для лучшего хранения бурда (жаба, сидеть!) и сказала:
– Пойдёмте!
Прозрачным мостиком, сотканным исключительно из силовых полей, мы перешли в другой сектор. Ириз всё под ноги косился: там очень близко можно было разглядеть лунный грунт. На самом деле, несколько метров до поверхности, но силовое поле работало как линза. Каждую пылинку видно.
– Если хотите на память камешек взять, то лучше на окраины слетать, туда, где стройки идут. Записаться на экскурсию, здесь такие проводятся регулярно. Если вас не смущают школьники и студенты строительных колледжей, конечно. Вот там вам лунный набор дадут бесплатно, он входит в стоимость экскурсии. А в туристических кварталах сдерут столько энерго, что уши отвалятся.
– Почему?
– Что – почему? – не поняла я.
– Почему должны отвалиться уши?
– От жадности! И злости на то, что вас развели на покупку бесплатного.
– Хм. А я полагал, что от злости уши только лишь горят...
Я выдохнула. Посмотрела в эти невинные синенькие глазки и спросила напрямик:
– Вы это специально делаете, да? Злите меня?
– Приношу извинения, – Ириз поднял ладони вверх жестом «сдаюсь». – Я не хотел задеть вас, Поуленн. Вы мне любопытны. Я никогда раньше не встречал таких людей, как вы.
– Таких – это каких?
– Не знаю, – честно признался он. – Вы ставите меня в тупик. Я раньше общался только с подготовленными специалистами… как это… с ксенологами. А вы о моём народе, похоже, почти ничего не знаете, удивительно. Я полагал, все люди знают о нас.
– Я никогда не увлекалась ксенологией, – ответила я.
– И галактическая история, похоже, в сферу ваших интересов тоже не входит…
– Там скучно, – призналась я. – Даты косяком, каждую ещё попробуй запомни. Другое дело – космические станции…
– Ах, да, я забыл, вы же из беспамятных рас, люди.
Не понравилось мне это словечко «беспамятные». Я потребовала объяснений.
– Каждый ребёнок у вас начинает жизнь с чистого листа, – объяснил Ириз. – Его надо долго учить… и если учить не тому, чему надо бы, вырастает личность, не помнящая уроков истории. И саму историю не очень-то знающая. Для вас, Человечества, это нормально.
– А у вас не так? – спросила я.
– У нас не так, – кивнул он совершенно по-человечески. – В какой Ветви родишься… Младшие, они почти как люди, по устройству памяти. Надо учить и оберегать, пока не войдут в возраст деяний. Очень похоже. А Старшие – помнят всё. Весь род, до времени первых.
– Я б с ума сошла, если бы помнила всё, – искренне воскликнула я. – Нет уж, спасибо. Мне хватает моих космических станций!
– Потому что и у вас те, кто помнит, живут сами и учат своих детей иначе. У нас и Человечества много сходства, если отбросить предрассудки и смотреть непредвзято. Но мы, наверное, уже пришли?
Да, переходная галерея закончилась. Здесь уже был другой сектор, оформленный в синих тонах, и рукотворная речка бежала с уровня на уровень, то ныряя под выгнутые деревянные мостики, то выгибаясь укутанным в силовое поле мостиком сама. В воде резвились тритоны и разноцветные рыбки. Тритоны занимали важную нишу в биосфере города, а рыбок развели просто для красоты. Такие они были воздушные, маленькие, красные с синей полосой вдоль хребта…
Кофейная точка мало чем отличалась от той, где мы брали мороженое. Автоматическая панель, пространство для отдыха – можно было поднять из пола кресло и столик, включить приват, если уж совсем не захочется смотреть на идущих мимо прохожих…
Здесь было куда больше народу, чем в «Жёлтых Ёжиках». Но всё же с запруженными туристами центральными кварталами не сравнить. Мы устроились у самого края , рядом с огромным, от потолка до пола, окном. Да, снова не экран. Настоящее окно, в первозданном смысле этого слова.
Очень старая часть лунного города, что вы хотите!
Отсюда уже открывался вид на купола нижнего уровня. Они сияли новогодним разноцветьем – ещё одна фишка Селеналэнда, – и уходили за горизонт. Как будто гигантское море застыло под навечно чёрным, с колкими искрами звёзд, небом. На Луне нет атмосферы. Никогда здешнее небо не станет солнечно-голубым или пасмурно-серым. Нет атмосферы – нет знаменитых старотерранских буранов – нет весны, нет и лета. За бортом – холод безвоздушного пространства. Вне крупных городов практически никто не живёт – отдельные родовые поселения, как на Старой Терре, тут невозможны в принципе.
Безумно вкусно, судя по его обалделой физиономии. Умял порцию в два счёта, и ещё пальцы облизал. Как я его понимаю! Ваниль и тающий во рту огонь пополам с холодом – незабываемые вкусовые ощущения! Кстати, сразу видно, что рука у Ириза совсем нечеловеческая: два пальца противопоставлены двум другим, а всего их четыре. Такой клешнёй хорошо хвататься, лазая по какому-нибудь дикому первобытному лесу с этими, лианами. Может, его предки как раз с деревьев и слезли когда-то, как знать!
Я вспомнила Катуорнери, и поёжилась. Родня у него там, сам так сказал. Раз он того же корня, то на деревьях они живут до сих пор. Мне катуорнерские деревья не нравились, и я им, похоже, тоже. А мама спокойно себе там работает до сих пор. Впрочем, у неё третий ранг, а с телепатией в кармане договориться можно с кем угодно.
– Это вкусно, – признал Ириз. – А можно ещё?
Как ребёнок, и глаза с такой же надеждой. Разве я могла ему отказать? Вот. Духу не хватило. Сделала я ему ещё одно, уже шоколадное, для разнообразия. Потом фруктовый лёд, тоже «с огоньком». И снова ванильный пломбир. А пока он ел свою четвёртую порцию, я крепко задумалась.
Грузить Ириза своими проблемами я не хотела. Просить его заплатить – показалось мне слишком мелочно. Он у нас в гостях, я сама согласилась показать ему Селеналэнд, и я же буду требовать от него платы за мороженое… Фубе, вот что. Однозначно.
Но кормить его мороженым и дальше – становилось накладно. Не поймите меня неправильно! Я бы с радостью выгрузила ему весь контейнер этой точки, а потом повела бы к другой. Если бы у меня был на это ресурс.
Щедрость, она хороша лишь тогда, когда ты ни в чём не нуждаешься. А когда тебе ещё две недели на Луне жить…
– Пойдёмте, поднимемся на внешнюю галерею, – предложила я. – Там интересно!
Внешние галереи – обязательный пункт в городах замкнутого цикла, хоть на спутниках каких-нибудь, хоть на космических станциях. Рекреационная зона, зона экстремальных развлечений, детские комплексы… Использовать это пространство можно по-всякому; народу нравится.
В современных строениях стены и потолок таких галерей занимают всё-таки экраны, транслирующие стрим с поверхности. Дёшево, удобно, сердито.
Но Селеналэнд – древний город, а старые его секции строились бог знает когда. Конечно же, особенностью его внешних галерей были настоящие прозрачные панели! А кое-где – арочные переходы строго из силовых полей, без каких-либо материальных подпорок.
Силовое поле – энергетическая свинья. Оно жрёт столько, что мама не горюй. Но в городах и на станциях замкнутого цикла отвод тепла – серьёзная проблема. Короче говоря, энергии – ложкой жуй. Можно тратить без такой лютой оглядки, как на той же Старой Терре.
Я отобрала у Ириза упаковку и оглянулась в поисках ближайшей урны. Здешние мусорки, в отличие от установленных в богатых туристических зонах, были обычными, они накапливали в себе всё, в них попавшее, а потом обслуживающий робот объезжал вверенные ему баки и забирал на переработку.
– Вон она, – углядела я цель. – Пойдёмте!
Идти пришлось довольно долго, пересекли две дорожки, увидели ещё пятерых ежей и одну белочку. Белка запустила в нас шишкой и быстро смылась, а ежам было всё равно. Хочешь, обходи, не хочешь – получи колючками… Полная свобода выбора!
– Вы могли бы сжечь, – сказал Ириз.
– И получить штраф за избыточное выделение тепла? – спросила я. – Нет.
– О как строго! – удивился он.
Ну, да. Большинству на тот штраф было бы без разницы, он, в общем-то, смешной. Но не мне. Мне и сотая доля энерго – деньги. Опять же, зачем это объяснять Иризу? Выйдет, будто ною. Или, чего ещё хуже, скулю. Лёгкое враньё показалось мне куда лучшим выходом, и я рассказала парочку жутких историй, этаких лунных баек на тему пирокинетика с девизом «вся сила – в жаре» на лбу и ленивой полиции.
Ириз принял за чистую монету, и мне стало совестно. И я поспешила добавить:
– Но это, конечно, происходило не со мной и не с моими знакомыми. О, нам сюда, вот в этот лифт…
Лифт вынес нас наверх, в обзорную галерею. Она оказалась не такой широкой, как я думала. И рамы, в которые крепились стёкла, придавали ей невообразимо архаичный вид. Кто видел археологические передачи доктора Кармальского, посвящённые Селеналэнду, тот поймёт, в каком невероятно ценном месте сейчас находится.
Прозрачные стены на границе с агрессивной средой сейчас никто не делает. Дорого, затратно, класс безопасности совсем не тот. Повсеместно используются экраны и голографические проекторы, создающие полную иллюзию. Ну, вы видели в информе все эти фоточки, где девица в купальнике дизайна три верёвочки, а за нею всякие мрачные пейзажи, да вот хотя бы и лунные, с половинкой Старой Терры за плечом. И это место может быть каким угодно и где угодно, хоть даже и в собственной спальне, в режиме «полное погружение».
А здесь всё было иначе.
Рекреационная зона «Жёлтые ёжики» располагалась далеко от оживлённых улиц, а может, час пик уже прошёл или ещё не наступил. Народу здесь было на удивление мало. Можно сказать, почти не было вовсе. И мы пошли вдоль стекла, любуясь куполами города, чёрным небом и половинкой Старой Терры, косо плывущей в сторону далёкого горизонта.
– Да, отсюда лучше видно, чем из парка, – сообщил Ириз, останавливаясь у одной из опор видового каркаса.
На опоре мигали синим полосы контроля силового поля. Стекло стеклом, пусть даже и высокотехнологичное и особо прочное, а добавочный контроль по всем современным требованиям не помешает никогда.
Я вызвала на экран своего терминала карту, повесила экран на уровне глаз, но так, чтобы не мешал любоваться лунным пейзажем.
– Да, мы находимся на высоте, – сказала я. – Вот, посмотрите. Видите? Выше нас только правительственные и административные сектора этого района, а они находятся в другой стороне, у нас за спиной.
– На той стороне нет экранов…
Да, сплошная ровная поверхность. Тоже наследие эпохи графического минимализма. Наши предки умели не разбрасываться энергией по пустякам…
– Здесь вообще нет экранов, – объяснила я.
– Это настоящий прозрачный материал? – удивился Ириз, и даже невольно сделал шаг назад
– Не бойтесь, не лопнет, – посмеялась я. – Веками стоит! Можно в информе посмотреть, правда.
Информ выдал нам историю создания галереи, последний апгрейд, параметры безопасности – по ним выходило, что даже силовое поле слабее гигантской прозрачной панели.
– Удивительно, – сказал он. – А ведь панель должна сильно нагреваться в солнечные часы! И остывать в тени.
Мы со вкусом обсудили технологическую сторону вопроса. Я люблю такие штучки, наизусть могу перечислить все их достоинства, недостатки и историю создания. А Ириз, похоже, любил слушать. Не обязательно меня, в смысле, а вообще слушать, узнавать что-нибудь новое. Как он сказал о себе? «Я любопытный». Именно так.
А ещё ему совершенно некуда было пялиться, и я решила, что всё-таки как-нибудь пороюсь в коробах, постаравшись свести ущерб для жилья к минимуму. Инженер я или кто?! Придётся купить небольшой антиграв… эх, траты, траты, снова траты…
Но Лунная Полина просто обязана пройтись по галереям Селеналэнда с Иризом под ручку!
Ириз вдруг коснулся рукой моей косички, которую я так и не расплела, некогда было. Подаренная им фитюлька из тёмного дерева так и болталась на шнурочке. Я от неожиданности отдёрнулась, и руку он тут же убрал.
– Мне нравится то, что вы продолжаете носить мой подарок, Поуленн, – сказал Ириз, улыбаясь. – Вы ведь его не снимете?
– Нет, – ответила я. – Вы же от чистого сердца подарили. А мы, пирокинетики, всегда бережём такие вещи.
Что было абсолютной правдой. Моя паранорма ведь не сводится только лишь к управлению огнём. Появляются и другие… проблемы, скажем так. По мере овладения своим даром начинаешь чувствовать… всякое. Искренность подарка, например. Доверие вещей… не могу выразить точнее! В человеческом языке до сих пор нет нужных слов, способных описать тончайшие проявления паранорм психокинетического спектра, к которым относится и пирокинез. В общем, никто из нас не отнесётся с пренебрежением к подарку, поднесённому с живым искренним чувством.
– Он тёплый, – сказала я, и, не зная, как ещё объяснить, добавила: – от ваших рук тёплый, Ириз. С ним не хочется расставаться.
Я тронула подвеску пальцами, чтобы убедиться ещё раз в правильности своих ощущений. Ириз накрыл мою руку горячей ладонью.
– Благодарю, – очень серьёзно сказал он.
Его нечеловеческие синие глаза оказались совсем близко. Я смотрела в них заворожённо, как кролик на удава. Я никогда не видела вживую ни кроликов, ни удавов, но выражение бытовало у нас в доме, и примерное его значение понятно было всем без разбору. Лучше о ситуации не выскажешься, право слово. У меня даже мурашки по хребту прошлись, ледяные колкие иголочки размером с добрую горошину, и сердце в рёбра бухнуло.
Что с тобой такое, Полька, а? Ты рухнула с дуба?!
Во всех любовных развлекалках герои именно в такие моменты отчаянно целуются. Головы им срывает напрочь, а потом начинается всякая дичь, которую они до самого финала разгребают. Нет уж, я – умнее! Хотя бы потому, что мою роль никто, кроме меня самой, не пишет.
Ну, так я тогда думала.
И вообще, для первого свидания поцелуи – это чересчур!
А у нас свидание?
Я аж зависла от этой неожиданной мысли. И опять ощутила пламя на собственных ушах.
– Почему у вас загорелись уши, Поуленн? – тут же задал вопрос Ириз.
– Э… это случайность! Не обращайте внимания, – я поспешно прижала уши ладонями, пытаясь взять проклятую паранорму под контроль.
– Насколько я понимаю в истории проблем создания паранормы пирокинеза, – задумчиво выговорил Ириз, – мне сейчас следует сказать что-то, близкое к: «спасибо за то, что горят только ваши уши, а не я сам». Я вызываю у вас дестабилизирующие мысли? Почему?
Вот теперь, кажется, у меня вспыхнули и щёки тоже.
– Никаких таких мыслей вы во мне не вызываете, – попыталась было я объясниться, и опять не угодила:
– Совсем никаких? Жаль.
При этом он принял настолько уморительный расстроенный вид, что я не выдержала, прыснула в кулак.
– А кофе вы любите?
Траты, траты… Снова. Но тему следовало срочно сменить, и ничего другого в голову не пришло.
Он хитро улыбнулся в стиле «я-то знаю, и знаю так же то, что ты тоже знаешь», и мне вдруг отчётливо захотелось его стукнуть чем-нибудь… кирпич бы прекрасно сошёл! А лучше всего, блок из газобетона. Тот, который два на десять. Но ни кирпича, ни блока поблизости не оказалось, а этот тип похлопал глазками и мило заявил:
– Не откажусь.
Я вызвала в воздух рядом с нами голографический экран с картой, нашла ближайшую кофейную точку, где совершенно точно будет не сублимированная для лучшего хранения бурда (жаба, сидеть!) и сказала:
– Пойдёмте!
Прозрачным мостиком, сотканным исключительно из силовых полей, мы перешли в другой сектор. Ириз всё под ноги косился: там очень близко можно было разглядеть лунный грунт. На самом деле, несколько метров до поверхности, но силовое поле работало как линза. Каждую пылинку видно.
– Если хотите на память камешек взять, то лучше на окраины слетать, туда, где стройки идут. Записаться на экскурсию, здесь такие проводятся регулярно. Если вас не смущают школьники и студенты строительных колледжей, конечно. Вот там вам лунный набор дадут бесплатно, он входит в стоимость экскурсии. А в туристических кварталах сдерут столько энерго, что уши отвалятся.
– Почему?
– Что – почему? – не поняла я.
– Почему должны отвалиться уши?
– От жадности! И злости на то, что вас развели на покупку бесплатного.
– Хм. А я полагал, что от злости уши только лишь горят...
Я выдохнула. Посмотрела в эти невинные синенькие глазки и спросила напрямик:
– Вы это специально делаете, да? Злите меня?
– Приношу извинения, – Ириз поднял ладони вверх жестом «сдаюсь». – Я не хотел задеть вас, Поуленн. Вы мне любопытны. Я никогда раньше не встречал таких людей, как вы.
– Таких – это каких?
– Не знаю, – честно признался он. – Вы ставите меня в тупик. Я раньше общался только с подготовленными специалистами… как это… с ксенологами. А вы о моём народе, похоже, почти ничего не знаете, удивительно. Я полагал, все люди знают о нас.
– Я никогда не увлекалась ксенологией, – ответила я.
– И галактическая история, похоже, в сферу ваших интересов тоже не входит…
– Там скучно, – призналась я. – Даты косяком, каждую ещё попробуй запомни. Другое дело – космические станции…
– Ах, да, я забыл, вы же из беспамятных рас, люди.
Не понравилось мне это словечко «беспамятные». Я потребовала объяснений.
– Каждый ребёнок у вас начинает жизнь с чистого листа, – объяснил Ириз. – Его надо долго учить… и если учить не тому, чему надо бы, вырастает личность, не помнящая уроков истории. И саму историю не очень-то знающая. Для вас, Человечества, это нормально.
– А у вас не так? – спросила я.
– У нас не так, – кивнул он совершенно по-человечески. – В какой Ветви родишься… Младшие, они почти как люди, по устройству памяти. Надо учить и оберегать, пока не войдут в возраст деяний. Очень похоже. А Старшие – помнят всё. Весь род, до времени первых.
– Я б с ума сошла, если бы помнила всё, – искренне воскликнула я. – Нет уж, спасибо. Мне хватает моих космических станций!
– Потому что и у вас те, кто помнит, живут сами и учат своих детей иначе. У нас и Человечества много сходства, если отбросить предрассудки и смотреть непредвзято. Но мы, наверное, уже пришли?
Да, переходная галерея закончилась. Здесь уже был другой сектор, оформленный в синих тонах, и рукотворная речка бежала с уровня на уровень, то ныряя под выгнутые деревянные мостики, то выгибаясь укутанным в силовое поле мостиком сама. В воде резвились тритоны и разноцветные рыбки. Тритоны занимали важную нишу в биосфере города, а рыбок развели просто для красоты. Такие они были воздушные, маленькие, красные с синей полосой вдоль хребта…
Кофейная точка мало чем отличалась от той, где мы брали мороженое. Автоматическая панель, пространство для отдыха – можно было поднять из пола кресло и столик, включить приват, если уж совсем не захочется смотреть на идущих мимо прохожих…
Здесь было куда больше народу, чем в «Жёлтых Ёжиках». Но всё же с запруженными туристами центральными кварталами не сравнить. Мы устроились у самого края , рядом с огромным, от потолка до пола, окном. Да, снова не экран. Настоящее окно, в первозданном смысле этого слова.
Очень старая часть лунного города, что вы хотите!
Отсюда уже открывался вид на купола нижнего уровня. Они сияли новогодним разноцветьем – ещё одна фишка Селеналэнда, – и уходили за горизонт. Как будто гигантское море застыло под навечно чёрным, с колкими искрами звёзд, небом. На Луне нет атмосферы. Никогда здешнее небо не станет солнечно-голубым или пасмурно-серым. Нет атмосферы – нет знаменитых старотерранских буранов – нет весны, нет и лета. За бортом – холод безвоздушного пространства. Вне крупных городов практически никто не живёт – отдельные родовые поселения, как на Старой Терре, тут невозможны в принципе.
