Я подумала, что начальник нашей экспедиции, доктор Кармальский, информацией со мной не делился. Он ни с кем не делился вообще-то. Спецслужба же! Вернусь – душу из него выну. Пусть отвечает! У нас в Галактике есть живые нивикийцы, а наши поисковые корабли до сих пор до них не добрались. Одни Врата вон отработали, и только.
С обзорной площадки несколькими узкими улицами мы поднялись ещё выше. Прошли по пути изрядное количество лестниц. Но я поняла, куда мы попали: обратно в горы! Город – та часть, что не заслоняли скалы, – остался далеко внизу.
Дамийк посвистел – красивый переливчатый звук, подражание какой-то птице? В ответ послышался топоток – копытами по каменистой тропе. Из-за валуна вышла к нам девочка-подросток, с рюкзачком на спине. Если бы она была одного со мной биологического вида, я бы сказала, что ей лет двенадцать. Может, тринадцать. Не совсем уж мелочь, но и взрослой не назовёшь.
– Камнеломка, Темнодар и Уголок из Аркатама, – представил дамийк нас девочке. – Солнце. Дочь Тихоречки.
Вот и познакомились.
– Что происходит? – не выдержала я.
Потому что голова отказывалась анализировать. Сначала нас приняли в тюрьму, затем заставили улицы мести, потом увели из рабочего пространства и знакомят с очаровательным копытным ребёнком. Где логика?
– Предательство, – тихо объяснил Темнодар.
Он молчал всю дорогу, а сейчас заговорил, и я обернулась к нему. Успела заметить сложное выражение на его лице до того, как мой нивикийский побратим превратил свою физиономию в непроницаемую каменную маску.
– Темнодар знает или догадался? – спросила я напрямик.
Нивикиец медленно скрестил руки на груди, и мне показалось, будто даже стал выше ростом.
– Камнеломка, – сказал Темнодар, – слишком юна и потому не умеет убивать. Дерётся хорошо, но убивать не умеет. А дамийк Тихоречка слишком долго потворствовал родной крови, предположительно, из-за опрометчиво данного когда-то давно обещания. Звёзды сошлись: Камнеломка не добила, Тихоречка решил поучить недостойного младшего, чьё поведение вышло из берегов, а в городе появились Белоголовые. Предательство стало неизбежным.
По кислой физиономии дамийка я поняла, что Темнодар говорит если не в точности истину, то очень близко к ней. Но он внимательно слушал, не перебивал. И я обратила внимание на то, что его дочь слушала тоже. А ей точно тринадцать? Может, она просто маленького роста, тогда как на самом деле вполне себе взрослая…
Что-то не так. Что-то всё равно было крепко не так, всё моё паранормальное чутьё кричало во весь голос о беде.
Плохо относиться к учёбе кое-как. Я со всем ужасом осознала сейчас, какую глупость совершила, воспринимая целительский минимум, что называется, «на отвяжись». Сейчас в пустой моей голове завывал ветер, гоняя по извилинам воспоминания о страстях по какому-то мальчику и мести сопернице, чьи имена я забыла напрочь.
«Любовь приходит и уходит, а знания и балл квалификационного экзамена остаются…»
Вот сейчас бы переместиться через Врата во времени! Как Равиойка ко мне в гости ходила. И внушить той пятнадцатилетней дурище, что целительский минимум ей необходим как воздух.
Но ничего не случилось. Врата не открылись. Знания в голове не возникли.
– Дамийк Тихоречка ранен, – озвучила я вслух свои ощущения от ауры офицера. – Так?
– Отец! – тут же встревожилась Солнце.
Шагнула к нему, но дамийк перехватил её руку. Быстрым движением воина, привыкшего сражаться на пределе сил… Вот только для моей паранормы, не знающей границ в зримом мире, в этом жесте оказалось слишком много боли.
Ранен. Серьёзно. Так, что я лично ничего не сумею сделать. У меня нет целительской лицензии! Неограниченной, такой, какая позволяет работать сходу даже с не известными врачу расами. Да что лицензия, отметка в персонкоде, главного у меня нет – знаний. Умений и знаний, позволяющих пользоваться паранормой в исцеляющем режиме вообще и без вреда для самой меня в частности.
– Белоголовые владеют силой, не подвластной разуму человеческому, – сказал Тихоречка. – Раньше Белоголовые не были так сильны. Теперь умеют посылать огонь через расстояние, могут появляться ниоткуда и уходить в никуда, чтобы появиться вновь – уже за спиной. Враг близко. Ближе, чем Камнеломка и братья думают. Самое время Тени, падающей на универсум, активировать Врата в Аркатам…
Дамийк догадался, за что нас преследуют Белоголовые! Вот только пока ещё не понял, кто из нас двоих собственно Тень.
– Аркатама не существует, – медленно повторила я его же собственные слова, сказанные не так давно. – Но есть Земная Федерация. Сильнее и выше Аркатама. Если удастся стабилизировать проход… Если удастся вернуться домой… Помощь придёт!
Я подумала о докторе Кармальском. О возможностях медцентра археологической экспедиции. Об инфосфере, которая организует в лучшем виде эвакуацию и помощь. Переводить с нивикийского сможет и мама, и другие лингвисты. Да та же Равиойка, застрявшая в сердцевине Врат! Она просто вывалится на ту сторону, а уж там ей помогут!
А я…
Я останусь здесь.
Мне нужно найти Томпаля!
Вот только как провернуть всё так, чтобы моя очередь на проход сквозь Врата оказалась последней? И чтобы Темнодар не догадался! Он умный, он уже смотрит на меня нехорошо.
– У Стерегущего нет энергии, – сказал он непреклонно, решив в одночасье довериться дамийку.
Я невольно посмотрела на свою ладонь. Силуэт ящероголового пса проступил на мгновение огненным контуром, и моё паранормальное восприятие резко, будто от сильного удара, расширилось. Тёмные зёрна чего-то нехорошего окружали нас со всех сторон. И они приближались. Правда, я понять не могла пока, что это такое и чего от него ждать, а, самое главное, как противодействовать…
Паранормальное восприятие – штука сложная. Структурировать его учат на целительских минимумах, но я… относилась к урокам небрежно. И теперь пожинала плоды собственной глупости.
Если я вернусь… Если всё закончится, и я вернусь домой, я буду, буду, буду учиться! Не спустя рукава как раньше, а по-настоящему! Но вся проблема, конечно же, заключалась в коротеньком «если». Не когда, а если.
– Чтобы активировать Врата, – продолжал Темнодар, – нужен третий. Ходок, выводящий на путь. Тень может частично восполнить отсутствие третьего ключа, но – лишь по известным вехам. По тем тропам междумирья, где уже осуществлялся проход хотя бы один раз. Земаф Камнеломки, – я не сразу поняла, что это он так исказил название Земной Федерации, – недоступен ровно так же, как и Аркатам. Здесь нет никого, знающего дорогу туда.
– Камнеломка знает! – жарко возразила я.
– Не знает, и знать не может, – отрезал Темнодар сурово. – Стерегущий– чистая энергия, не способная принять на себя информационную координатную сеть. А Камнеломка к тому же необученная…
Он запнулся, и пауза неожиданно получилась глубокой и весомой.
– Необученная дура, – завершила я фразу за него.
Темнодар пожал плечами, как бы говоря: «ты сказала сама». За дуру стало безумно обидно, но и толику горькой правды в такой неприглядной характеристике пришлось признать. Необученная, факт.
Уголок внезапно встал на острый, длинный, конец, – вышло угрожающе.
С Уголком у меня не было, да и не могло быть, полноценной телепатии, но я уловила его настроение, как, впрочем, ловила его всегда. В воздухе повисло напряжение, почти грозовое.
А затем пространство начало рваться, выпуская в мир врагов. Я узнала характерный рисунок энергетического выброса.
– Твою мать! – закричала я, мешая все три доступных мне языка, нивикийский, эсперанто и старотерранский русский. – У них гиперструны!
Струна гиперпрокола стоит на вооружении спецслужб, просто так приобрести её гражданскому лицу невозможно. Только нелегальный оборот и оплата втридорога!
Ещё одно доказательство, что провалились мы сквозь блуждающие Врата не в прошлое. Откуда у местных струны? Не тот уровень развития. Вообще, другой принцип хождения по мирам – через Врата. Одним словом, налицо контакты с нашей, привычной мне, Галактикой! В которой есть Земная Федерация! Мы можем вернуться не только через испорченные Врата!
Дальше всё происходило быстрее, чем я смогла бы пересказать. Уголок, спасибо ему, сдвинул большую часть внепространственных проколов в сторону, и вышедшие из них бойцы упали вниз. Но и тех, кто избежал страшной пропасти, нам хватило с головой!
Но у них хотя бы не было при себе плазмоганов. Иначе никакого боя не случилось бы вообще. Мы полегли бы на месте сразу.
Потому что нас не собирались брать в плен. Нас просто и без затей убивали. Что изменилось? Почему Белоголовые решили убить?
Я заметила командира… Он держался поодаль, скрестив на груди руки, и его фигура мерцала слабым зеркальным отсветом, а в паранормальном восприятии горела безумным пламенем.
Саодваройк! Оллирейнская молекулярная броня. Да нет же, он не мог быть моим Томпалем, Томпаль не стал бы меня убивать никогда в жизни! Это тот, другой.
Понимание снизошло лавиной. Тот, кого мой Томпаль лишил имени. Кем он был в иерархии Белоголовых, как дослужился до звания, позволявшего распоряжаться бойцами по своему усмотрению, не имело значения. Поначалу он не знал, кто прошёл через Врата, потому что… много кто через них проходил, вот что. Как Темнодар, как он сам. А потом ему доложили, что появилась я.
Небо в дырочку, да этот тип в нашей экспедиции взялся, скорее всего, именно из этого вот пространства! Федерация не знает, где оно находится и какие у него координаты, а враги – знают прекрасно. Галактика велика.
А-а-а, только мне бы не забыть потом всё, чем озарило мою голову только что! Если выживу.
Лучший способ защиты – нападение, так, Ан? Мне показалось, будто мой брат кивнул мне откуда-то издалека… Присутствие на миг проявилось настолько зримо и полно, что я почти услышала голос Ана:
– Смелее, девочка. Ты можешь. Я в тебя верю.
Я увернулась от удара, отбила другой, ушла в подкат, мне не разрубили хребет лишь каким-то чудом, яростно свистнувший клинок обжёг смертью, прошедшей буквально на волосок. Но я успела проскользнуть мимо ног нападающих – снова чудом, не иначе, – и со всей паранормальной мощи ударила вражьего командира в колено, потом добавила туда же шестом.
Молекулярная броня хороша всем, у неё очень высокая устойчивость и степень защиты, но паранорма пирокинеза, усиленная инициацией нивикийскими Вратами в качестве Стерегущего оказалась сильнее. Броня с пронзительным визгом распалась на пятна, пятна пролились вниз серебристым дождём, истаивая ещё в полёте. Земли не достигла ни одна капля.
О, как я оказалась права! Это лицо я не забуду уже никогда. Выжил, гад! Врата не убили его. А жаль.
– Безымянный! – выдохнула я, уходя от удара кулаком.
Как ему пригорело! Я испытала жгучее злорадство при виде перекошенной вражьей рожи. Клянусь, это было прекрасно, и будь у меня возможность повторить, непременно воспользовалась бы!
– Думай, что говоришь, мерзавка! – бросил он мне в лицо.
В его руках появился такой же шест, как и у меня, и мы схлестнулись. Меня душило яростью и злостью: из-за него! Из-за него мы провалились сюда, из-за него Равиой торчала в сердцевине Врат, раненая, умирающая, из-за него невесть куда подевался Томпаль.
Так он и здесь мне жить мешал, сволочь этакая!
– Тебя лишили имени! – крикнула я, подныривая под его удар. – Сама слышала, Безымянный!
– Не смей, девчонка, – злобно шипел он, стараясь достать меня. – Не смей поганить отрицанием моё Имя!
Какое счастье ругаться на эсперанто! Хоть я и знаю нивикийский с самого детства, благодаря маме, а всё же мыслить языком, где полностью отсутствуют понятия «я» и «ты», довольно трудно.
– Да нет у тебя имени, – насмехалась я, парируя удары. – Нет его!
У меня уже мыслей не осталось, настолько сложно и страшно всё пошло. Спасали вбитые братом Аном рефлексы, но я хорошо понимала, что долго не протяну.
Ещё удар, ещё, и меня отбросило назад, я еле успела себя подхватить, но всё равно оказалась на одном колене. А эта сволочь не спешила добивать! Я смотрела на него снизу вверх и с отчаянием понимала, какой он злющий, страшный, громадный. Гора. Оль-лейран вообще в среднем выше людей на добрую голову, а этот даже среди своих выделялся ростом и дурными мускулами.
– И кто же лишил меня имени? – спросил он насмешливо.
Я видела, что он положил руку на пояс. Что-то там у него такое было, он собирался применить его против меня. Обострённым паранормальным восприятием я уловила искажения, характерные для аккумулятора плазменного оружия. Не плазмоган, но огнепатрон? Ничего приятного на самом деле.
Я создала щит, как учил меня брат, в невидимом глазу спектре. Будь Безымянный паранормалом, именно в этот момент он бы и напал. И я пропала бы сразу же. Но он не воспринял ничего.
– Тоумплетхари Юмпаткиф Шокквалем, – назвала я полное имя Томпаля. – Он из Старшей Ветви и право имеет.
– Не слышал такого имени среди нашей Ветви, – отрезал он.
– Не слышал, ага. А он есть! Я сама видела, как ты бесился! Неужели забыл? Или Врата память отшибли?
Я ждала подлянки от врага, и всё равно едва не поплатилась за потерю бдительности. Плазменный патрон, как я и предполагала. И заряд полетел мне в лицо. Щит не сдержал его и лопнул, и я, понимая, что мне конец, вскинула руки в бессмысленном – всё равно не задержит! – блоке, ладонями к опасности. Инстинктивное движение, даже не тренировками Ана вбитое, а раньше, в юности, когда инструкторы учили нас пользоваться паранормой как защитой от всего, что летит в лицо.
Но я забыла про Стерегущего в моей руке, а Безымянный и вовсе о нём не знал!
Огненный силуэт ящероголовой собаки ослепительно полыхнул даже сквозь тыльную сторону ладони, оставив на сетчатке тёмный след. Фигурка пса засияла полностью, так же, как и тогда, в роковой первый проход.
Я не успела сообразить, что это означает, как на нас и сквозь нас упали Врата.
Лил дождь. Он шёл нескончаемым плотным потоком. Хляби небесные прорвало капитально: дождь даже не думал заканчиваться. Хорошо, что я лежала ничком, иначе мне залило бы лицо, нос и рот, и я захлебнулась бы с гарантией. Под рукой шевелилось что-то живое и жалобно плакало. Как маленький ребёнок, потерявшийся в глухом лесу.
Я попыталась отжаться от земли, сразу не вышло. Зато увидела, что лежу носом вниз ни на какой не земле.
Мостовая. Аккуратно подогнанные друг к другу камни. Знаменитая полигональная кладка нивикийцев. Улица, но другая, дома вокруг – в сильной степени запустения… Рядом лежал шест, свернувшийся в кругляш, я накрыла его ладонью. А под другой рукой у меня оказалась дочь дамийка Тихоречки.
Она схватила меня и потянула в сторону, всхлипывая:
– Скорей, скорей!
Вскоре мы оказались в одном из домов. Перелезли прямо через пробитый в стене проём, и по хорошо сохранившейся лестнице поднялись выше, на второй этаж. Уже оттуда я увидела, почему девочка плакала и так торопилась.
По улице пошёл водяной вал, сметая всё на своём пути. Мне вспомнились слова Темнодара: «сильные ливни – побочный эффект работы Врат». Девочка беззвучно плакала. А я вдруг заметила у неё на плече знакомый кристаллический отблеск. Уголок остался с нами. Хотя бы кто-то.
Ни Темнодара, ни дамийка, ни Равиой, ни врагов – никого. Только я и девочка. И кристалл с Геддарсу.
С обзорной площадки несколькими узкими улицами мы поднялись ещё выше. Прошли по пути изрядное количество лестниц. Но я поняла, куда мы попали: обратно в горы! Город – та часть, что не заслоняли скалы, – остался далеко внизу.
Дамийк посвистел – красивый переливчатый звук, подражание какой-то птице? В ответ послышался топоток – копытами по каменистой тропе. Из-за валуна вышла к нам девочка-подросток, с рюкзачком на спине. Если бы она была одного со мной биологического вида, я бы сказала, что ей лет двенадцать. Может, тринадцать. Не совсем уж мелочь, но и взрослой не назовёшь.
– Камнеломка, Темнодар и Уголок из Аркатама, – представил дамийк нас девочке. – Солнце. Дочь Тихоречки.
Вот и познакомились.
– Что происходит? – не выдержала я.
Потому что голова отказывалась анализировать. Сначала нас приняли в тюрьму, затем заставили улицы мести, потом увели из рабочего пространства и знакомят с очаровательным копытным ребёнком. Где логика?
– Предательство, – тихо объяснил Темнодар.
Он молчал всю дорогу, а сейчас заговорил, и я обернулась к нему. Успела заметить сложное выражение на его лице до того, как мой нивикийский побратим превратил свою физиономию в непроницаемую каменную маску.
– Темнодар знает или догадался? – спросила я напрямик.
Нивикиец медленно скрестил руки на груди, и мне показалось, будто даже стал выше ростом.
– Камнеломка, – сказал Темнодар, – слишком юна и потому не умеет убивать. Дерётся хорошо, но убивать не умеет. А дамийк Тихоречка слишком долго потворствовал родной крови, предположительно, из-за опрометчиво данного когда-то давно обещания. Звёзды сошлись: Камнеломка не добила, Тихоречка решил поучить недостойного младшего, чьё поведение вышло из берегов, а в городе появились Белоголовые. Предательство стало неизбежным.
По кислой физиономии дамийка я поняла, что Темнодар говорит если не в точности истину, то очень близко к ней. Но он внимательно слушал, не перебивал. И я обратила внимание на то, что его дочь слушала тоже. А ей точно тринадцать? Может, она просто маленького роста, тогда как на самом деле вполне себе взрослая…
Что-то не так. Что-то всё равно было крепко не так, всё моё паранормальное чутьё кричало во весь голос о беде.
Плохо относиться к учёбе кое-как. Я со всем ужасом осознала сейчас, какую глупость совершила, воспринимая целительский минимум, что называется, «на отвяжись». Сейчас в пустой моей голове завывал ветер, гоняя по извилинам воспоминания о страстях по какому-то мальчику и мести сопернице, чьи имена я забыла напрочь.
«Любовь приходит и уходит, а знания и балл квалификационного экзамена остаются…»
Вот сейчас бы переместиться через Врата во времени! Как Равиойка ко мне в гости ходила. И внушить той пятнадцатилетней дурище, что целительский минимум ей необходим как воздух.
Но ничего не случилось. Врата не открылись. Знания в голове не возникли.
– Дамийк Тихоречка ранен, – озвучила я вслух свои ощущения от ауры офицера. – Так?
– Отец! – тут же встревожилась Солнце.
Шагнула к нему, но дамийк перехватил её руку. Быстрым движением воина, привыкшего сражаться на пределе сил… Вот только для моей паранормы, не знающей границ в зримом мире, в этом жесте оказалось слишком много боли.
Ранен. Серьёзно. Так, что я лично ничего не сумею сделать. У меня нет целительской лицензии! Неограниченной, такой, какая позволяет работать сходу даже с не известными врачу расами. Да что лицензия, отметка в персонкоде, главного у меня нет – знаний. Умений и знаний, позволяющих пользоваться паранормой в исцеляющем режиме вообще и без вреда для самой меня в частности.
– Белоголовые владеют силой, не подвластной разуму человеческому, – сказал Тихоречка. – Раньше Белоголовые не были так сильны. Теперь умеют посылать огонь через расстояние, могут появляться ниоткуда и уходить в никуда, чтобы появиться вновь – уже за спиной. Враг близко. Ближе, чем Камнеломка и братья думают. Самое время Тени, падающей на универсум, активировать Врата в Аркатам…
Дамийк догадался, за что нас преследуют Белоголовые! Вот только пока ещё не понял, кто из нас двоих собственно Тень.
– Аркатама не существует, – медленно повторила я его же собственные слова, сказанные не так давно. – Но есть Земная Федерация. Сильнее и выше Аркатама. Если удастся стабилизировать проход… Если удастся вернуться домой… Помощь придёт!
Я подумала о докторе Кармальском. О возможностях медцентра археологической экспедиции. Об инфосфере, которая организует в лучшем виде эвакуацию и помощь. Переводить с нивикийского сможет и мама, и другие лингвисты. Да та же Равиойка, застрявшая в сердцевине Врат! Она просто вывалится на ту сторону, а уж там ей помогут!
А я…
Я останусь здесь.
Мне нужно найти Томпаля!
Вот только как провернуть всё так, чтобы моя очередь на проход сквозь Врата оказалась последней? И чтобы Темнодар не догадался! Он умный, он уже смотрит на меня нехорошо.
– У Стерегущего нет энергии, – сказал он непреклонно, решив в одночасье довериться дамийку.
Я невольно посмотрела на свою ладонь. Силуэт ящероголового пса проступил на мгновение огненным контуром, и моё паранормальное восприятие резко, будто от сильного удара, расширилось. Тёмные зёрна чего-то нехорошего окружали нас со всех сторон. И они приближались. Правда, я понять не могла пока, что это такое и чего от него ждать, а, самое главное, как противодействовать…
Паранормальное восприятие – штука сложная. Структурировать его учат на целительских минимумах, но я… относилась к урокам небрежно. И теперь пожинала плоды собственной глупости.
Если я вернусь… Если всё закончится, и я вернусь домой, я буду, буду, буду учиться! Не спустя рукава как раньше, а по-настоящему! Но вся проблема, конечно же, заключалась в коротеньком «если». Не когда, а если.
– Чтобы активировать Врата, – продолжал Темнодар, – нужен третий. Ходок, выводящий на путь. Тень может частично восполнить отсутствие третьего ключа, но – лишь по известным вехам. По тем тропам междумирья, где уже осуществлялся проход хотя бы один раз. Земаф Камнеломки, – я не сразу поняла, что это он так исказил название Земной Федерации, – недоступен ровно так же, как и Аркатам. Здесь нет никого, знающего дорогу туда.
– Камнеломка знает! – жарко возразила я.
– Не знает, и знать не может, – отрезал Темнодар сурово. – Стерегущий– чистая энергия, не способная принять на себя информационную координатную сеть. А Камнеломка к тому же необученная…
Он запнулся, и пауза неожиданно получилась глубокой и весомой.
– Необученная дура, – завершила я фразу за него.
Темнодар пожал плечами, как бы говоря: «ты сказала сама». За дуру стало безумно обидно, но и толику горькой правды в такой неприглядной характеристике пришлось признать. Необученная, факт.
Уголок внезапно встал на острый, длинный, конец, – вышло угрожающе.
С Уголком у меня не было, да и не могло быть, полноценной телепатии, но я уловила его настроение, как, впрочем, ловила его всегда. В воздухе повисло напряжение, почти грозовое.
А затем пространство начало рваться, выпуская в мир врагов. Я узнала характерный рисунок энергетического выброса.
– Твою мать! – закричала я, мешая все три доступных мне языка, нивикийский, эсперанто и старотерранский русский. – У них гиперструны!
Струна гиперпрокола стоит на вооружении спецслужб, просто так приобрести её гражданскому лицу невозможно. Только нелегальный оборот и оплата втридорога!
Ещё одно доказательство, что провалились мы сквозь блуждающие Врата не в прошлое. Откуда у местных струны? Не тот уровень развития. Вообще, другой принцип хождения по мирам – через Врата. Одним словом, налицо контакты с нашей, привычной мне, Галактикой! В которой есть Земная Федерация! Мы можем вернуться не только через испорченные Врата!
Дальше всё происходило быстрее, чем я смогла бы пересказать. Уголок, спасибо ему, сдвинул большую часть внепространственных проколов в сторону, и вышедшие из них бойцы упали вниз. Но и тех, кто избежал страшной пропасти, нам хватило с головой!
Но у них хотя бы не было при себе плазмоганов. Иначе никакого боя не случилось бы вообще. Мы полегли бы на месте сразу.
Потому что нас не собирались брать в плен. Нас просто и без затей убивали. Что изменилось? Почему Белоголовые решили убить?
Я заметила командира… Он держался поодаль, скрестив на груди руки, и его фигура мерцала слабым зеркальным отсветом, а в паранормальном восприятии горела безумным пламенем.
Саодваройк! Оллирейнская молекулярная броня. Да нет же, он не мог быть моим Томпалем, Томпаль не стал бы меня убивать никогда в жизни! Это тот, другой.
Понимание снизошло лавиной. Тот, кого мой Томпаль лишил имени. Кем он был в иерархии Белоголовых, как дослужился до звания, позволявшего распоряжаться бойцами по своему усмотрению, не имело значения. Поначалу он не знал, кто прошёл через Врата, потому что… много кто через них проходил, вот что. Как Темнодар, как он сам. А потом ему доложили, что появилась я.
Небо в дырочку, да этот тип в нашей экспедиции взялся, скорее всего, именно из этого вот пространства! Федерация не знает, где оно находится и какие у него координаты, а враги – знают прекрасно. Галактика велика.
А-а-а, только мне бы не забыть потом всё, чем озарило мою голову только что! Если выживу.
Лучший способ защиты – нападение, так, Ан? Мне показалось, будто мой брат кивнул мне откуда-то издалека… Присутствие на миг проявилось настолько зримо и полно, что я почти услышала голос Ана:
– Смелее, девочка. Ты можешь. Я в тебя верю.
Я увернулась от удара, отбила другой, ушла в подкат, мне не разрубили хребет лишь каким-то чудом, яростно свистнувший клинок обжёг смертью, прошедшей буквально на волосок. Но я успела проскользнуть мимо ног нападающих – снова чудом, не иначе, – и со всей паранормальной мощи ударила вражьего командира в колено, потом добавила туда же шестом.
Молекулярная броня хороша всем, у неё очень высокая устойчивость и степень защиты, но паранорма пирокинеза, усиленная инициацией нивикийскими Вратами в качестве Стерегущего оказалась сильнее. Броня с пронзительным визгом распалась на пятна, пятна пролились вниз серебристым дождём, истаивая ещё в полёте. Земли не достигла ни одна капля.
О, как я оказалась права! Это лицо я не забуду уже никогда. Выжил, гад! Врата не убили его. А жаль.
– Безымянный! – выдохнула я, уходя от удара кулаком.
Как ему пригорело! Я испытала жгучее злорадство при виде перекошенной вражьей рожи. Клянусь, это было прекрасно, и будь у меня возможность повторить, непременно воспользовалась бы!
– Думай, что говоришь, мерзавка! – бросил он мне в лицо.
В его руках появился такой же шест, как и у меня, и мы схлестнулись. Меня душило яростью и злостью: из-за него! Из-за него мы провалились сюда, из-за него Равиой торчала в сердцевине Врат, раненая, умирающая, из-за него невесть куда подевался Томпаль.
Так он и здесь мне жить мешал, сволочь этакая!
– Тебя лишили имени! – крикнула я, подныривая под его удар. – Сама слышала, Безымянный!
– Не смей, девчонка, – злобно шипел он, стараясь достать меня. – Не смей поганить отрицанием моё Имя!
Какое счастье ругаться на эсперанто! Хоть я и знаю нивикийский с самого детства, благодаря маме, а всё же мыслить языком, где полностью отсутствуют понятия «я» и «ты», довольно трудно.
– Да нет у тебя имени, – насмехалась я, парируя удары. – Нет его!
У меня уже мыслей не осталось, настолько сложно и страшно всё пошло. Спасали вбитые братом Аном рефлексы, но я хорошо понимала, что долго не протяну.
Ещё удар, ещё, и меня отбросило назад, я еле успела себя подхватить, но всё равно оказалась на одном колене. А эта сволочь не спешила добивать! Я смотрела на него снизу вверх и с отчаянием понимала, какой он злющий, страшный, громадный. Гора. Оль-лейран вообще в среднем выше людей на добрую голову, а этот даже среди своих выделялся ростом и дурными мускулами.
– И кто же лишил меня имени? – спросил он насмешливо.
Я видела, что он положил руку на пояс. Что-то там у него такое было, он собирался применить его против меня. Обострённым паранормальным восприятием я уловила искажения, характерные для аккумулятора плазменного оружия. Не плазмоган, но огнепатрон? Ничего приятного на самом деле.
Я создала щит, как учил меня брат, в невидимом глазу спектре. Будь Безымянный паранормалом, именно в этот момент он бы и напал. И я пропала бы сразу же. Но он не воспринял ничего.
– Тоумплетхари Юмпаткиф Шокквалем, – назвала я полное имя Томпаля. – Он из Старшей Ветви и право имеет.
– Не слышал такого имени среди нашей Ветви, – отрезал он.
– Не слышал, ага. А он есть! Я сама видела, как ты бесился! Неужели забыл? Или Врата память отшибли?
Я ждала подлянки от врага, и всё равно едва не поплатилась за потерю бдительности. Плазменный патрон, как я и предполагала. И заряд полетел мне в лицо. Щит не сдержал его и лопнул, и я, понимая, что мне конец, вскинула руки в бессмысленном – всё равно не задержит! – блоке, ладонями к опасности. Инстинктивное движение, даже не тренировками Ана вбитое, а раньше, в юности, когда инструкторы учили нас пользоваться паранормой как защитой от всего, что летит в лицо.
Но я забыла про Стерегущего в моей руке, а Безымянный и вовсе о нём не знал!
Огненный силуэт ящероголовой собаки ослепительно полыхнул даже сквозь тыльную сторону ладони, оставив на сетчатке тёмный след. Фигурка пса засияла полностью, так же, как и тогда, в роковой первый проход.
Я не успела сообразить, что это означает, как на нас и сквозь нас упали Врата.
***
Лил дождь. Он шёл нескончаемым плотным потоком. Хляби небесные прорвало капитально: дождь даже не думал заканчиваться. Хорошо, что я лежала ничком, иначе мне залило бы лицо, нос и рот, и я захлебнулась бы с гарантией. Под рукой шевелилось что-то живое и жалобно плакало. Как маленький ребёнок, потерявшийся в глухом лесу.
Я попыталась отжаться от земли, сразу не вышло. Зато увидела, что лежу носом вниз ни на какой не земле.
Мостовая. Аккуратно подогнанные друг к другу камни. Знаменитая полигональная кладка нивикийцев. Улица, но другая, дома вокруг – в сильной степени запустения… Рядом лежал шест, свернувшийся в кругляш, я накрыла его ладонью. А под другой рукой у меня оказалась дочь дамийка Тихоречки.
Она схватила меня и потянула в сторону, всхлипывая:
– Скорей, скорей!
Вскоре мы оказались в одном из домов. Перелезли прямо через пробитый в стене проём, и по хорошо сохранившейся лестнице поднялись выше, на второй этаж. Уже оттуда я увидела, почему девочка плакала и так торопилась.
По улице пошёл водяной вал, сметая всё на своём пути. Мне вспомнились слова Темнодара: «сильные ливни – побочный эффект работы Врат». Девочка беззвучно плакала. А я вдруг заметила у неё на плече знакомый кристаллический отблеск. Уголок остался с нами. Хотя бы кто-то.
Ни Темнодара, ни дамийка, ни Равиой, ни врагов – никого. Только я и девочка. И кристалл с Геддарсу.
