Не на себе же его срывать!
Позже, в своей комнате, я бережно раскрыла книгу, которую напечатали десять тысяч лет тому назад. Она сохранилась благодаря тому, что всё это время пролежала в закрытой библиотеке, плюс особая технология создания и обработки бумаги, которую до сих пор никто ни понять, ни повторить не мог… Нивикийцы давным-давно ушли из Вселенной за горизонт времён, оставив после себя не только книги, но и загадки, и тайны. Я обязательно разгадаю их все!
Столбики косого, – «сказового»! – шрифта пробросили мостик между нашим временем и древним прошлым…
«Шёл юноша Звенящая Речка горной долиною день, и вдоль реки шёл день другой, и по Медовой дороге, пустой по случаю весенней распутицы, шёл два дня и три ночи, и так вышел скоро к портовому городу имени Звезды Океана, а в городе том никто храбреца и не ждал…»
Я читала почти всю ночь. Во-первых, интересно. Во-вторых, трудно. Что значит неадаптированный текст! Сидишь и вкуриваешь каждый суффикс, а их в нивикийском до чёрта, всё же на них и строится. Времена действия так уж точно. Как всегда, на самом интересном месте начало рубить в сон. Так и отключилась в какой-то момент.
Снилось мне небо с чужими звёздами. Неземное солнце - лик Светозарного, нивикийского бога-подателя тепла, света и жизни. Огненное море - вправду, огненное, пламя плясало по волнам и пожирало любого, кто совался в него без дозволения Детей Огня.
…Сияющие купола и башни города, раскинувшегося на холмах…
Город - столица - во сне я знала это совершенно точно - притягивал и отталкивал одновременно. Откуда-то я знала, что он безжалостен к чужакам и неудачникам. Но самым главным была повелительная ясность чёткого знания.
Я буду там!
На древней мостовой, выложенной искусственными камнями из особого, разноцветного, суперпрочного стекла. Я встану перед воротами Города… и они передо мною распахнутся… а за ними… за ними будет длинная белокаменная улица, ведущая к…
Очнулась я резко, внезапно – лицом в драгоценных страницах, естественно. Помяла, конечно же.
Аккуратно расправила, осторожно закрыла книгу, – хвостик закладки торчал у самого начала, а впереди было… повеситься. Почти весь кирпич. Мелодичная трель будильника напомнила о том, что утро, хоть и раннее, но спланированное. Надо ползти в гараж, готовить болид и – в город. Три часа туда, три обратно – забрать остальное.
Приснившийся город уже размывался, уходил из памяти. Я - тогда! - не придала ему особого значения. Нивикийские авторы - мастера описания, читаешь и прямо видишь то, о чём пишут. На редкость образные и точные тексты… Начиталась, вот и приснилось.
Уууууу! Кто придумал сон! Треть жизни тратишь на пустое лежание в постели, обидно! Ыыыы! Кто придумал недосып?! Почему в сутках двадцать четыре часа, а не семьдесят два? Уууууууу!
– Далеко собралась?
Снежин. И что он возле нашего дома потерял-то, в такую рань.
– В город, – вежливо ответила я, подумала и добавила осторожно: – Доброго утра, Март Алексеевич.
– Утро добрым не бывает, – хмыкнул он, внимательно рассматривая меня своими маленькими серыми глазками.
Мне сразу захотелось куда-нибудь сбежать, там забиться в щель и сидеть тихо. Если наш участковый проявляет к тебе повышенный интерес, это может означать только одно: неприятности. Я судорожно припомнила последние сорок дней своей неправедной жизни и не нашла там ничего нового, за что стоило бы сейчас трепать. А за старое я давно уже получила сполна. И отработала. Даже заплатила, отдав на штрафы почти весь свой кэш!
– Так ты на этой таратайке собралась в город? – кивнул Снежин на мой гоночный болид.
– Март Алексеевич! – возмутилась я. – Это не таратайка! Это – «Салихов-707», чтобы вы знали! Я записалась в университетскую команду по аэросладжу, и…
Я осеклась. А то Снежин сам не знает, что такое «Салихов-707», лучший в своей категории лёгкий гоночный болид класса «поверхность-атмосфера»! Наш капитан умеет убийственно внимать. Ему достаточно услышать что-либо, чтобы оно прозвучало глупо. Поэтому я и замолчала. Когда молчишь, то ещё можешь сохранить какое-то подобие лица. Но стоит только при Снежине раскрыть рот…
– Три часа междугородней трассы, – сказал он наконец, не сводя с меня пристального взгляда. – На гоночной машине. При этом ты всю ночь не спала. Даже предположить боюсь, чем занималась… Десятый уровень виртуального аэросладжа?
– Одиннадцатый, – мрачно ответила я. – Только не в этот раз. Я читала…
– Читала, – хмыкнул он, и посмотрел на меня так, что я мгновенно почувствовала себя дурой.
Читающей дурой, уточняю. Что, сами понимаете, обиднее в разы.
– Ну, да, я читала книгу, – обозлилась я. – На нивикийском, у мамы в библиотеке взяла. Где в законе написано, что нельзя читать книгу на нивикийском?
– Закон для здравомыслящих людей написан, – сказал Снежин, усмехаясь. – А для нездравомыслящих есть я. Надо перегнать машину в город? Заказывай доставку.
– Щас, – огрызнулась я, – уже…
– Денег нет? – проницательно сощурился Снежин.
Я промолчала. Конечно, нет! И он сам прекрасно про это знает. Кто, в конце концов, мне конские штрафы выписывал, а? Специально скормил в нейросеть «Арбитраж» свои личные уточнения, которые усилили финансовую кару. Мог бы совершенно спокойно туда ничего не писать, между прочим!
– У матери не просишь? – продолжал участковый допрос.
Прямо застенки кровавых спецслужб на выезде. И сбежать невозможно и отвечать нестерпимо.
– Стыдно, – догадался он, одобрительно кивая. – Хорошо!
– Март Алексеевич! – возмутилась я. – Что тут хорошего?!
– Хорошо, что совесть у тебя не до конца атрофировалась, Ламберт-Балина, – язвительно пояснил Снежин. – Есть ещё шанс вырасти в человека. Заказывай доставку. Я оплачу.
– Ну, вот уж фиг, – с чувством выразилась я. – Ещё не хватало долги отдавать вам!
– Молчи и не чирикай. Отдашь когда сможешь.
– А с чего этот аттракцион невиданной щедрости, Март Алексеевич? – спросила я с подозрением. – Что-то вы не похожи на Деда Мороза в детском саду на утреннике, да и сейчас не праздник.
– Может, мне неохота выезжать на ДТП со смертельным исходом, – ласково предположил он. – Опознавать то, что осталось от трупяка водителя, заснувшего на полной скорости. Везти сюда, организовывать похороны ошмётков, смотреть при этом в глаза безутешной матери. Может, у меня совсем другие планы на сегодняшний день!
Я молча смотрела на него. Уел. И возразить нечего. «Дурак» не считается. Да и не скажешь такое полицейскому при исполнении. Зря, что ли, на нём синий служебный мундир прямо с утра. Впрочем, без формы Снежина никто не видел. Всем известно, что наш участковый в ней родился. С готовым свистком в сжатом красном кулачке!
– Иди, собирай остальное своё барахло, – дал Снежин мне добрый совет. – Мозги только с собой прихватить не забудь. Без мозгов в городе тебе делать нечего, поверь мне.
Он повернулся и пошёл прочь, чётко, по-военному, печатая шаг. Но я успела поймать его быстрый взгляд на наш дом, а когда обернулась, проследить, что он там увидел. Мне показалось, будто в окне маминого кабинета произошло какое-то движение…
Свет не горел. Не могла же мама торчать там в темноте, там же книги! Не только репринты, но и подлинники. В темноте задеть стеллаж и свалить с него что-нибудь на пол проще простого. Мама на такое ни за что не пойдёт.
Ладно… ерунда… выкинем из головы. Вот долг, пусть и не такой уж большой, штука намного неприятнее. Надо сразу отдать, со стипендии. Или снова вместо аэросладжа торчать в информе, переводить на заказ с нивикийского рутину всякую, рецепты там или детские прописи. Университет размещал такие небольшие лоты в свободный доступ, платил не сказать, чтобы золотые горы, но зато любой с допуском и подтверждённым сертификатом в языке мог сделать перевод. Не только с нивикийского, – любой другой древний язык тоже годился. Если ты его, разумеется, знаешь.
Я вернулась к себе, собрала последний чемодан. Взгляд мой упал на «Орден милосердия». Ну, да, мама запретила выносить из дома… но эта книга не такая уж и редкая, раз её разрешили к частному коллекционированию. Ну, не буду никому её показывать, подумаешь. А у меня на лбу да на двери моей комнаты не написано, что в шкафу среди учебных планшетов стоит нивикийская книга-подлинник.
Я, недолго думая, схватила книгу, сунула её в короб, и потянула весь багаж вниз. Сообщение от службы доставки уже пришло: такая-то машина с таким-то номером уже в пути, ожидаемое время прибытия – десять минут…
Я всегда считала себя человеком самодостаточным, не зависящим от кого бы то ни было. То есть, хочу сказать, что если кому-то я не понравилась, то это не мои проблемы точно. Он может со мной подраться или просто тихо поплакать в уголку над моими недостатками, на выбор. Но чужие мысли по этому поводу меня никогда не волновали. Если я и рвалась когда-нибудь что-нибудь доказать, то только себе самой. И маме.
Мама – случай особый. Мамино одобрение, оно, знаете ли, вещь штучная. Дорогого стоит. И сейчас мне так важно было выучиться и состояться в профессии, именно состояться! Чтобы вести с мамой научные разговоры, чтобы называли меня, как её, – профессор Ламберт-Балина…
Но до этого, конечно, ещё лет десять пройдёт. Ну, двенадцать…
Так вот.
Иду по коридору, на стенах проекция «горное ущелье», пейзаж с Сильфиды, вид снизу на Башню Солнца, – древнее творение местных скртчим, возведена тысяч десять лет тому назад. Примерно во времена первого Аркатамеевтана и Нивикии, да. Сами скртчим о том славном времени вообще ничего не помнят, ну, там, четыре сказки да три былины, которые всё же, скорее, натянуты на сову, чем действительно хранят память о нивикийцах…
Но Башня впечатляет! Длинный тонкий стержень с поднятыми кверху, загнутыми «рогами», и два раза в год – на равноденствие туда заглядывает солнце, а там система отражающих поверхностей и всё вокруг вспыхивает солнечным огнём! Хотела бы я когда-нибудь побывать там…
А у дверей в аудиторию – нас снова ждал урок по нивикийскому языку, – кучковалась стайка девиц, и все они с восхищённым вниманием слушали Тумбу-Юмбу, чтоб ему провалиться. Он им показывал что-то на пальцах, может, домашнее задание объяснял, а может, вдохновенно пел про что-то, не имеющее никакого отношения к учёбе, как у парней это бывает, когда ими девушки в таком количестве интересуются. И у этих… самок сельскохозяйственных птиц… такие пустенькие-пустенькие глазки, и одна вроде как случайно локотком к локтю притиснулась, а вторая и вовсе лапку свою наманикюренную на плечо положила. И Тумба-Юмба это терпит!
Он внезапно поднял голову и поймал мой взгляд, я не успела отвернуться! Улыбочку его понимающую увидела, и обозлилась ещё больше. Он что, думает, мне интересно, кто там рядом с ним крутится? Да вот ещё. Мне плевать!
«Стена ущелья» в районе двери потекла, осыпаясь быстро тающими искрами. Вход открылся, народ потянулся внутрь, занимать свои места. Я вошла самой последней. Двери закрылись: в течение урока выйти из аудитории без разрешения профессора будет нельзя. Равно как и войти в неё. Опоздавшие будут торчать в коридоре до следующей перемены, и если не представят сколько-нибудь убедительных оснований для Универской обучающей нейросети, то получат в личный дневник запись об отсутствии на занятии по неустановленной причине. Коротко говоря, прогул. И бейся лбом о стену, доказывая, что ты – вот, пришёл, пришёл, только в дверь пройти две секунды не хватило…
Профессор Сатув рассказывал нам о системе нивикийских Врат, о том, чем они отличаются от такой же системы Врат Аркатамеевтана. О том, что очень долгое время считалось, что таммеоты и нивикийцы не контактировали дру с другом, и две эти великие цивилизации существовали параллельно, не зависимо друг от друга.
Врата пробивались наугад, вне зависимости от расстояния. Забавно было видеть на галактической карте, как миры, принадлежавшие Аркатамеевтану, соседствуют в пространстве с мирами, принадлежавшими Нивикии, не имея при этом никакого сообщения между собой. На звездолёте с собственным GV-движком – плюнуть и растереть проблема: прыжок на три или четыре световых года займёт полчаса, ну там ещё несколько суток занимают маневры в пространстве на досвете. Но таммеоты и нивикийцы не строили ни космических кораблей, ни космических станций…
На первый взгляд, в картах системы Врат не было никакого порядка. Тамме-оты создавали карты в виде пятилучевой звезды – в центре размещались Врата, открытые в самую первую очередь, на лучах – те, что открывались позднее. К положению этих миров в пространстве Звезда Аркатамеевтана не имела никакого отношения. Физически миры, помещенные в центр, могли находиться друг от друга гораздо дальше, чем стоявшие на концах лучей. Поразительное нелюбопытство к космосу!
Хотя, если вспомнить пылающее таммеотское небо, навигация по звёздам там нереальна в принципе, а значит, нет смысла и в развитии астрономии. А вот Нивикия-прайм находится в бедном на звёзды районе, ночи там тёмные, темнее даже, чем у нас, на Старой Терре. И карты нивикийских Врат отражали реальность достаточно точно. По ним до сих пор можно было с высокой точностью определить положение того или иного объекта в пространстве и связать с современными галактическими лоциями. С поправкой на прошедшие десять тысяч лет, разумеется.
- У художников Нивикии в огромном почёте был так называемый гиперреализм, когда созданная живой рукой картина практически не отличается от фотографии с высоким разрешением. Благодаря их безмерной любви к точности стало возможным провести анализ, например, изображений звёздного неба того или иного мира с тем, чтобы соотнести его с современными снимками. Для тех миров, что уже вписаны в существующую систему координат, разумеется.
- Вы о загадке Фиоленты, профессор? – подал голос мой сосед.
Фиолента. Демоны Вселенной знают, где это. Я полезла в информ, нашла. Буферная зона между Новой Россией и Оллирейном, статус локали – военная база Альфа-Геспина… Ага, она не у нас, в смысле, не в Федерации, но и не у приятелей Тумбы-Юмбы. Уже хорошо!
- Да. На картинах нивикийских художников, безусловно, отражена именно эта планета. Ни с чем не спутаешь: именно там абсолютно все растения и животные имеют неповторимый фиолетовый оттенок разной степени насыщенности. Там же находятся и остатки нескольких Врат, типичных для нивикийской эпохи… Но локаль Фиоленты закрыта военными. А у них запрашивать разрешение на полноправную исследовательскую экспедицию бесполезно. Мне дали понять, что в ближайшую тысячу лет не стоит даже надеяться… Так вот, из немногих, доступных в открытых источниках снимков звёздного неба Фиоленты видно, что нивикийские художники отразили нашу современность.
- Спорно, - тут же указал Тумба-Юмба. – Некоторое сходство имеется, но не настолько, чтобы утверждать наверняка.
Какое-то время мы рассматривали экраны, на которых отразились наиболее любопытные нивикийские картины в сравнении со снимками Фиоленты.
- В ближайшую тысячу лет экспедиции на Фиоленту не будет, - развёл трёхпалыми ладошками профессор Сатув. – Поэтому ожесточённые споры в данной области предлагаю считать бесперспективными и рекомендую вам в них не ввязываться…
***
Позже, в своей комнате, я бережно раскрыла книгу, которую напечатали десять тысяч лет тому назад. Она сохранилась благодаря тому, что всё это время пролежала в закрытой библиотеке, плюс особая технология создания и обработки бумаги, которую до сих пор никто ни понять, ни повторить не мог… Нивикийцы давным-давно ушли из Вселенной за горизонт времён, оставив после себя не только книги, но и загадки, и тайны. Я обязательно разгадаю их все!
Столбики косого, – «сказового»! – шрифта пробросили мостик между нашим временем и древним прошлым…
«Шёл юноша Звенящая Речка горной долиною день, и вдоль реки шёл день другой, и по Медовой дороге, пустой по случаю весенней распутицы, шёл два дня и три ночи, и так вышел скоро к портовому городу имени Звезды Океана, а в городе том никто храбреца и не ждал…»
Я читала почти всю ночь. Во-первых, интересно. Во-вторых, трудно. Что значит неадаптированный текст! Сидишь и вкуриваешь каждый суффикс, а их в нивикийском до чёрта, всё же на них и строится. Времена действия так уж точно. Как всегда, на самом интересном месте начало рубить в сон. Так и отключилась в какой-то момент.
Снилось мне небо с чужими звёздами. Неземное солнце - лик Светозарного, нивикийского бога-подателя тепла, света и жизни. Огненное море - вправду, огненное, пламя плясало по волнам и пожирало любого, кто совался в него без дозволения Детей Огня.
…Сияющие купола и башни города, раскинувшегося на холмах…
Город - столица - во сне я знала это совершенно точно - притягивал и отталкивал одновременно. Откуда-то я знала, что он безжалостен к чужакам и неудачникам. Но самым главным была повелительная ясность чёткого знания.
Я буду там!
На древней мостовой, выложенной искусственными камнями из особого, разноцветного, суперпрочного стекла. Я встану перед воротами Города… и они передо мною распахнутся… а за ними… за ними будет длинная белокаменная улица, ведущая к…
Очнулась я резко, внезапно – лицом в драгоценных страницах, естественно. Помяла, конечно же.
Аккуратно расправила, осторожно закрыла книгу, – хвостик закладки торчал у самого начала, а впереди было… повеситься. Почти весь кирпич. Мелодичная трель будильника напомнила о том, что утро, хоть и раннее, но спланированное. Надо ползти в гараж, готовить болид и – в город. Три часа туда, три обратно – забрать остальное.
Приснившийся город уже размывался, уходил из памяти. Я - тогда! - не придала ему особого значения. Нивикийские авторы - мастера описания, читаешь и прямо видишь то, о чём пишут. На редкость образные и точные тексты… Начиталась, вот и приснилось.
Уууууу! Кто придумал сон! Треть жизни тратишь на пустое лежание в постели, обидно! Ыыыы! Кто придумал недосып?! Почему в сутках двадцать четыре часа, а не семьдесят два? Уууууууу!
– Далеко собралась?
Снежин. И что он возле нашего дома потерял-то, в такую рань.
– В город, – вежливо ответила я, подумала и добавила осторожно: – Доброго утра, Март Алексеевич.
– Утро добрым не бывает, – хмыкнул он, внимательно рассматривая меня своими маленькими серыми глазками.
Мне сразу захотелось куда-нибудь сбежать, там забиться в щель и сидеть тихо. Если наш участковый проявляет к тебе повышенный интерес, это может означать только одно: неприятности. Я судорожно припомнила последние сорок дней своей неправедной жизни и не нашла там ничего нового, за что стоило бы сейчас трепать. А за старое я давно уже получила сполна. И отработала. Даже заплатила, отдав на штрафы почти весь свой кэш!
– Так ты на этой таратайке собралась в город? – кивнул Снежин на мой гоночный болид.
– Март Алексеевич! – возмутилась я. – Это не таратайка! Это – «Салихов-707», чтобы вы знали! Я записалась в университетскую команду по аэросладжу, и…
Я осеклась. А то Снежин сам не знает, что такое «Салихов-707», лучший в своей категории лёгкий гоночный болид класса «поверхность-атмосфера»! Наш капитан умеет убийственно внимать. Ему достаточно услышать что-либо, чтобы оно прозвучало глупо. Поэтому я и замолчала. Когда молчишь, то ещё можешь сохранить какое-то подобие лица. Но стоит только при Снежине раскрыть рот…
– Три часа междугородней трассы, – сказал он наконец, не сводя с меня пристального взгляда. – На гоночной машине. При этом ты всю ночь не спала. Даже предположить боюсь, чем занималась… Десятый уровень виртуального аэросладжа?
– Одиннадцатый, – мрачно ответила я. – Только не в этот раз. Я читала…
– Читала, – хмыкнул он, и посмотрел на меня так, что я мгновенно почувствовала себя дурой.
Читающей дурой, уточняю. Что, сами понимаете, обиднее в разы.
– Ну, да, я читала книгу, – обозлилась я. – На нивикийском, у мамы в библиотеке взяла. Где в законе написано, что нельзя читать книгу на нивикийском?
– Закон для здравомыслящих людей написан, – сказал Снежин, усмехаясь. – А для нездравомыслящих есть я. Надо перегнать машину в город? Заказывай доставку.
– Щас, – огрызнулась я, – уже…
– Денег нет? – проницательно сощурился Снежин.
Я промолчала. Конечно, нет! И он сам прекрасно про это знает. Кто, в конце концов, мне конские штрафы выписывал, а? Специально скормил в нейросеть «Арбитраж» свои личные уточнения, которые усилили финансовую кару. Мог бы совершенно спокойно туда ничего не писать, между прочим!
– У матери не просишь? – продолжал участковый допрос.
Прямо застенки кровавых спецслужб на выезде. И сбежать невозможно и отвечать нестерпимо.
– Стыдно, – догадался он, одобрительно кивая. – Хорошо!
– Март Алексеевич! – возмутилась я. – Что тут хорошего?!
– Хорошо, что совесть у тебя не до конца атрофировалась, Ламберт-Балина, – язвительно пояснил Снежин. – Есть ещё шанс вырасти в человека. Заказывай доставку. Я оплачу.
– Ну, вот уж фиг, – с чувством выразилась я. – Ещё не хватало долги отдавать вам!
– Молчи и не чирикай. Отдашь когда сможешь.
– А с чего этот аттракцион невиданной щедрости, Март Алексеевич? – спросила я с подозрением. – Что-то вы не похожи на Деда Мороза в детском саду на утреннике, да и сейчас не праздник.
– Может, мне неохота выезжать на ДТП со смертельным исходом, – ласково предположил он. – Опознавать то, что осталось от трупяка водителя, заснувшего на полной скорости. Везти сюда, организовывать похороны ошмётков, смотреть при этом в глаза безутешной матери. Может, у меня совсем другие планы на сегодняшний день!
Я молча смотрела на него. Уел. И возразить нечего. «Дурак» не считается. Да и не скажешь такое полицейскому при исполнении. Зря, что ли, на нём синий служебный мундир прямо с утра. Впрочем, без формы Снежина никто не видел. Всем известно, что наш участковый в ней родился. С готовым свистком в сжатом красном кулачке!
– Иди, собирай остальное своё барахло, – дал Снежин мне добрый совет. – Мозги только с собой прихватить не забудь. Без мозгов в городе тебе делать нечего, поверь мне.
Он повернулся и пошёл прочь, чётко, по-военному, печатая шаг. Но я успела поймать его быстрый взгляд на наш дом, а когда обернулась, проследить, что он там увидел. Мне показалось, будто в окне маминого кабинета произошло какое-то движение…
Свет не горел. Не могла же мама торчать там в темноте, там же книги! Не только репринты, но и подлинники. В темноте задеть стеллаж и свалить с него что-нибудь на пол проще простого. Мама на такое ни за что не пойдёт.
Ладно… ерунда… выкинем из головы. Вот долг, пусть и не такой уж большой, штука намного неприятнее. Надо сразу отдать, со стипендии. Или снова вместо аэросладжа торчать в информе, переводить на заказ с нивикийского рутину всякую, рецепты там или детские прописи. Университет размещал такие небольшие лоты в свободный доступ, платил не сказать, чтобы золотые горы, но зато любой с допуском и подтверждённым сертификатом в языке мог сделать перевод. Не только с нивикийского, – любой другой древний язык тоже годился. Если ты его, разумеется, знаешь.
Я вернулась к себе, собрала последний чемодан. Взгляд мой упал на «Орден милосердия». Ну, да, мама запретила выносить из дома… но эта книга не такая уж и редкая, раз её разрешили к частному коллекционированию. Ну, не буду никому её показывать, подумаешь. А у меня на лбу да на двери моей комнаты не написано, что в шкафу среди учебных планшетов стоит нивикийская книга-подлинник.
Я, недолго думая, схватила книгу, сунула её в короб, и потянула весь багаж вниз. Сообщение от службы доставки уже пришло: такая-то машина с таким-то номером уже в пути, ожидаемое время прибытия – десять минут…
ГЛАВА 3
Я всегда считала себя человеком самодостаточным, не зависящим от кого бы то ни было. То есть, хочу сказать, что если кому-то я не понравилась, то это не мои проблемы точно. Он может со мной подраться или просто тихо поплакать в уголку над моими недостатками, на выбор. Но чужие мысли по этому поводу меня никогда не волновали. Если я и рвалась когда-нибудь что-нибудь доказать, то только себе самой. И маме.
Мама – случай особый. Мамино одобрение, оно, знаете ли, вещь штучная. Дорогого стоит. И сейчас мне так важно было выучиться и состояться в профессии, именно состояться! Чтобы вести с мамой научные разговоры, чтобы называли меня, как её, – профессор Ламберт-Балина…
Но до этого, конечно, ещё лет десять пройдёт. Ну, двенадцать…
Так вот.
Иду по коридору, на стенах проекция «горное ущелье», пейзаж с Сильфиды, вид снизу на Башню Солнца, – древнее творение местных скртчим, возведена тысяч десять лет тому назад. Примерно во времена первого Аркатамеевтана и Нивикии, да. Сами скртчим о том славном времени вообще ничего не помнят, ну, там, четыре сказки да три былины, которые всё же, скорее, натянуты на сову, чем действительно хранят память о нивикийцах…
Но Башня впечатляет! Длинный тонкий стержень с поднятыми кверху, загнутыми «рогами», и два раза в год – на равноденствие туда заглядывает солнце, а там система отражающих поверхностей и всё вокруг вспыхивает солнечным огнём! Хотела бы я когда-нибудь побывать там…
А у дверей в аудиторию – нас снова ждал урок по нивикийскому языку, – кучковалась стайка девиц, и все они с восхищённым вниманием слушали Тумбу-Юмбу, чтоб ему провалиться. Он им показывал что-то на пальцах, может, домашнее задание объяснял, а может, вдохновенно пел про что-то, не имеющее никакого отношения к учёбе, как у парней это бывает, когда ими девушки в таком количестве интересуются. И у этих… самок сельскохозяйственных птиц… такие пустенькие-пустенькие глазки, и одна вроде как случайно локотком к локтю притиснулась, а вторая и вовсе лапку свою наманикюренную на плечо положила. И Тумба-Юмба это терпит!
Он внезапно поднял голову и поймал мой взгляд, я не успела отвернуться! Улыбочку его понимающую увидела, и обозлилась ещё больше. Он что, думает, мне интересно, кто там рядом с ним крутится? Да вот ещё. Мне плевать!
«Стена ущелья» в районе двери потекла, осыпаясь быстро тающими искрами. Вход открылся, народ потянулся внутрь, занимать свои места. Я вошла самой последней. Двери закрылись: в течение урока выйти из аудитории без разрешения профессора будет нельзя. Равно как и войти в неё. Опоздавшие будут торчать в коридоре до следующей перемены, и если не представят сколько-нибудь убедительных оснований для Универской обучающей нейросети, то получат в личный дневник запись об отсутствии на занятии по неустановленной причине. Коротко говоря, прогул. И бейся лбом о стену, доказывая, что ты – вот, пришёл, пришёл, только в дверь пройти две секунды не хватило…
Профессор Сатув рассказывал нам о системе нивикийских Врат, о том, чем они отличаются от такой же системы Врат Аркатамеевтана. О том, что очень долгое время считалось, что таммеоты и нивикийцы не контактировали дру с другом, и две эти великие цивилизации существовали параллельно, не зависимо друг от друга.
Врата пробивались наугад, вне зависимости от расстояния. Забавно было видеть на галактической карте, как миры, принадлежавшие Аркатамеевтану, соседствуют в пространстве с мирами, принадлежавшими Нивикии, не имея при этом никакого сообщения между собой. На звездолёте с собственным GV-движком – плюнуть и растереть проблема: прыжок на три или четыре световых года займёт полчаса, ну там ещё несколько суток занимают маневры в пространстве на досвете. Но таммеоты и нивикийцы не строили ни космических кораблей, ни космических станций…
На первый взгляд, в картах системы Врат не было никакого порядка. Тамме-оты создавали карты в виде пятилучевой звезды – в центре размещались Врата, открытые в самую первую очередь, на лучах – те, что открывались позднее. К положению этих миров в пространстве Звезда Аркатамеевтана не имела никакого отношения. Физически миры, помещенные в центр, могли находиться друг от друга гораздо дальше, чем стоявшие на концах лучей. Поразительное нелюбопытство к космосу!
Хотя, если вспомнить пылающее таммеотское небо, навигация по звёздам там нереальна в принципе, а значит, нет смысла и в развитии астрономии. А вот Нивикия-прайм находится в бедном на звёзды районе, ночи там тёмные, темнее даже, чем у нас, на Старой Терре. И карты нивикийских Врат отражали реальность достаточно точно. По ним до сих пор можно было с высокой точностью определить положение того или иного объекта в пространстве и связать с современными галактическими лоциями. С поправкой на прошедшие десять тысяч лет, разумеется.
- У художников Нивикии в огромном почёте был так называемый гиперреализм, когда созданная живой рукой картина практически не отличается от фотографии с высоким разрешением. Благодаря их безмерной любви к точности стало возможным провести анализ, например, изображений звёздного неба того или иного мира с тем, чтобы соотнести его с современными снимками. Для тех миров, что уже вписаны в существующую систему координат, разумеется.
- Вы о загадке Фиоленты, профессор? – подал голос мой сосед.
Фиолента. Демоны Вселенной знают, где это. Я полезла в информ, нашла. Буферная зона между Новой Россией и Оллирейном, статус локали – военная база Альфа-Геспина… Ага, она не у нас, в смысле, не в Федерации, но и не у приятелей Тумбы-Юмбы. Уже хорошо!
- Да. На картинах нивикийских художников, безусловно, отражена именно эта планета. Ни с чем не спутаешь: именно там абсолютно все растения и животные имеют неповторимый фиолетовый оттенок разной степени насыщенности. Там же находятся и остатки нескольких Врат, типичных для нивикийской эпохи… Но локаль Фиоленты закрыта военными. А у них запрашивать разрешение на полноправную исследовательскую экспедицию бесполезно. Мне дали понять, что в ближайшую тысячу лет не стоит даже надеяться… Так вот, из немногих, доступных в открытых источниках снимков звёздного неба Фиоленты видно, что нивикийские художники отразили нашу современность.
- Спорно, - тут же указал Тумба-Юмба. – Некоторое сходство имеется, но не настолько, чтобы утверждать наверняка.
Какое-то время мы рассматривали экраны, на которых отразились наиболее любопытные нивикийские картины в сравнении со снимками Фиоленты.
- В ближайшую тысячу лет экспедиции на Фиоленту не будет, - развёл трёхпалыми ладошками профессор Сатув. – Поэтому ожесточённые споры в данной области предлагаю считать бесперспективными и рекомендую вам в них не ввязываться…
