Она вздохнула, сдаваясь. Начала есть, периодически застывая с полной ложкой в руке.
- Расскажи, - мягко подтолкнула её я.
- Удивительный народ, - выговорила мама. - Прямо даже странно, что они не развивали биоинженерию - им бы в самый раз было…
- Зачем напрягаться, когда можно не напрягаться? - озвучила я бессмертную формулу сохранения энергии. - Недостатка в покорённых народах у них нет. Мы знаем о рианках, но сколько же там всего несчастных, задавленных подчистую, - кто ж ответит. Врамеул большой.
- Социобиология паразита, - покивала мама. - Да. Это многое объясняет.
- Но ковринские вроде как нашли решение, - подсказала я.
- Так себе решение, если честно, - отмахнулась мама. - Хотя их острое желание сохранить жизнь своим подругам достойно уважения. Но это снова биология, Роза.
- Объясни, - я приготовилась слушать.
- Зейес Морозов - очевидно же.
Рука с ложкой снова застыла в воздухе.
- Ты ешь, ешь, - напомнила я.
- Ну да, конечно… да… Морозов - сын трансформированной женщины-человека. И его мать прожила достаточно, чтобы он её запомнил.
- А разве после родов женщина у них не погибает сразу? - усомнилась я. - Их же вообще не берегут. Да они и прирождённых не берегут! При том, что их мало, и от них зависит выживание расы.
- Тут просто особенности этого вида, - сказала мама. - В брачный полёт в теле женщины происходит накопление генного материала. Второй раз она не взлетает уже, но будет рожать несколько раз. Почему беременность истощает? Потому что перерыва практически нет - родила и снова вынашивает. Да, они живородящие. Но вся трагедия этой расы в том, что на сто родов только пять или шесть детей будут полноценными, способными к размножению, особями. И разумными. Остальные - так называемые рабочие пчёлки, селари. Ни органов размножения, ни мозгов. Их дрессируют, как старотерранских собак. Они не способны свободно мыслить! И вот если первым рождается именно разумный ребёнок, как правило, один или двое, то между такими родами и следующими возникает временной лаг. Он разный по длительности. До десяти лет, если повезёт. Поэтому Зейес запомнил свою мать.
- Блин, - с чувством сказала я. - Что-то такое я знала из уроков школьной ксенобиологии, но из головы вылетело. Там, на станции, нас атаковали именно безмозглые? Ну, под началом командира, разумеется. Одного или двух… Вот они их почему никогда не жалеют, расходный материал!
- Да, Роза. Именно так. Смотри, первым родился у своей матери наш знакомец Зейес. Но генетический материал никуда не делся, в теле его матери продолжала отсчёт биологическая бомба. Следующие роды подарили на свет селарей. Их обычно всегда рождается много, сразу. До полусотни. И вот именно такая беременность - смертельна для матери. Её даже прирождённые врамеульские девушки переживают с большим трудом. И никто им не даст гарантий, что после нового брачного полёта у них появятся разумные дети… Биологический гендер малышей определяется чистой случайностью, там очень сложное наследование, как сцепленное с полом, так и по аутосомно-доминатному типу...
- Чтоб их всех, - выразилась я. - Вот так жить… У гентбарцев рабочие «пчёлки» все разумные. Даже охочие до драк солдаты-чабис имеют минимальную соображаловку!
- Ковринские решили исключить из популяции селарей, - продолжила мама, совершенно меня не слушая. - Помимо сохранения жизней женской части своего сообщества. Это невероятная по красоте и исполнению задача, Роза! Если закрепить на генетическом уровне полное отсутствие репродуктивных клеток, дающих жизнь лишённым разума особям…
Мама снова ушла в себя.
А ведь она сможет, подумалось мне. Не полностью решить проблему, конечно же, на это потребуется не одна жизнь и не две, но хотя бы дать толчок, указать направление, куда ковринским генетикам пробивать гипертуннель! А там, может быть, в самом Врамеуле начнёт что-то меняться. Зачем хватать пленниц, если можно совершенно спокойно отстроить репродуктивные центры и получать через них разумных детей.
Да… о чём я… Они ж там будут цепляться за свой образ жизни до последнего! Войны, войны, войны и ещё раз войны, вот что грозит Галактике, если Врамеул выступит против технического прогресса. И если врамельвам удастся уничтожить Коврино…
Я обхватила себя руками за плечи. В Федерации бы рассказать. Чёрные дыры всех разорви, всем бы рассказать. Чтобы Коврино защитили все. Федерация, Радуара, Оллирейн. Ради того, чтобы на границах стало спокойно, чтобы не похищали больше никого и никогда.
Но они же этого не сделают никогда. Ни Федерация, ни Радуара, ни Оллирейн. Они скорее между собой перегрызутся, но полноценного союза не создадут ни за что. Вся восьмисотлетняя история Человечества в космосе тому примером.
Мне стало очень неуютно. Да что там, страшно! До такой степени, что на затылке сами собой зашевелились волосы. Валить надо из пространства Коврино, пока тут не начался кровавый замес. Он ведь совсем рядом. Дело уже не в «если», вопрос уже звучит «когда».
«Ваша интуиция, капитан, вас не подводит, - вошёл в мои мысли размеренный голос «Альтаира». - Миссия под угрозой».
- Я не могу бросить корабль в прыжок через экзометрию сейчас, - сказала я. - Тут кое-кто, не будем тыкать пальцем, кто именно, свёл под ноль ресурс двигателей и топлива бешеным прыжком в пространство врага. Пока ведётся сервисное обслуживание, мы не сдвинемся с места.
«Жаль».
- А уж мне-то как жаль… - пробормотала я. - Ладно. Пока посмотрим. Что?
«Не хватает данных. Но исходя из имеющихся… Найдите способ поторопиться, капитан».
Я вдруг подумала, что… О чём подумала, о том и спросила, сразу же:
- А как же так получилось, что ключ-контроль и сам «Альтаир» оказались в разных местах? «Альтаир» погиб?
«Погиб капитан».
- А сам транспортник?
«Нет данных. Но вероятность его выживания велика».
- Команда?
«Нет данных».
- Знаешь, сколько лет прошло с момента отправления последней экспедиции из «Галактического ковчега»? - спросила я.
«Нет данных».
-Погоди, ты в информе, что ли, не копался? - удивилась я. - Когда я спала, например. Через мой ай-ди!
Неприятно осознавать, что у тебя в голове, точнее, на руке в качестве не видимого ни для кого, кроме тебя же, браслета торчит древняя нейросетка. Где в информе она шарилась из-под моей регистрации?!
Правда, мы убегали, нам было не до подключения к Галанету, но всё же.
«Связь с управляющим разумом межзвёздного транспорта «Альтаир» потеряна. Модуль для самостоятельного подключения к информационным сетям отсутствует. Анализ текущей ситуации осуществляется на основе знаний и осведомлённости капитана».
- Н-да… Ну, слушай. Прошло восемьсот лет. Плюс-минус двадцать-тридцать, тут точно уже не скажу.
«Восемьсот лет не является предельным сроком для мисии».
- Замечательный ответ. Команда корабля могла выжить? Ну, там… в анабиозе…
Чего мне совершенно не хватало для счастья, так это столкнуться с людьми из прошлого, пролежавшими в анабиозе восемьсот лет.
«Система жизнеобеспечения анабиозных капсул не рассчитана на такую продолжительность работы. Если сведения о величине отрезка времени с момента старта по настоящее верны, то команда и пассажиры межзвёздного транспорта «Альтаир» потеряны».
А ведь нам - мне и маме! - придётся что-то делать с анабиозными капсулами... Меня в дрожь кинуло, стоило только представить, сколько же их там! Экипаж, пассажиры… Если только половина не сошла по дороге на какой-нибудь планете. Подобное в миссиях по колонизации допускается. Правда, сошедшим первыми приходится труднее, чем последним. Потому хотя бы, что у них с ними не остаётся корабля, сведённого с орбиты, для использования его в качестве опорной базы.
- Как же ты предлагаешь выполнить миссию? - спросила. - Если все погибли?
«Генетические банки сохранены».
- Без системы жизнеобеспечения? - не поверила я.
«Репродуктивный запас, замороженный до абсолютного нуля, способен сохраняться вечно ».
- Вот найдём мы твою посудину, а там всё мертво. Как её с места сдвинуть? Ты там говорил про прыжок в пять тысяч световых лет. Так за какие энерго? Если их не хватило на сохранение анабиозных капсул в рабочем состоянии!
«Восемьсот лет - срок достаточный для самовосстановления энергетического контура и накопления энергии в избыточном количестве».
- А что случилось? Почему погибла команда «Альтаира»?
«Нет данных».
- Так как же блок-контроль оказался отдельно от корабля? Почему капитан погиб вне корабля, на значительном от него удалении?
«Нет данных».
- Данных нет или ты мне врёшь?
«Вранье, оно же способность намеренно искажать те или иные факты, события, состояния свойственны естественному разуму. У систем управляющих нейросетей, подобных данной, такое свойство отсутствует».
- Тогда почему у тебя нет данных о смерти твоего же капитана?
«Эндогенная память претерпела искажения. Данные потеряны».
- Не нравишься ты мне, дружок, - сообщила я. - Не к добру ты у меня появился!
«Добро - понятие относительное» - выдал вдруг блок-контроль.
- О как! - удивилась я. - Поясни.
«Выполнить миссию «Галактического ковчега» через обеспечение новой точки роста разумы во Вселенной в координатах команды и капитана «Альтаира» - добро. Присоединиться к миссии под давлением или от безысходности в координатах присоединяющегося - зло».
- Эй, я не считаю тебя злом! - воскликнула я. -Я просто не понимаю!
«Непонимание - зло».
- Прекрасно, но где тогда взять добро, то есть понимание?
«Произвести некоторое количество мыслительных процессов и обрести его».
- Как всё просто, - поразилась я. - Количество мыслительных процессов. А сколько их нужно?
«Столько, сколько потребуется».
Тьфу. С кем я разговариваю! Нейросетка, даже очень высокого класса, это всего лишь нейросетка. Она будет разговаривать со мной вечно, если я не найду в себе силы самостоятельно свернуть наш разговор.
Я вернулась на корабль, увидела маму, ушедшую с головой в любимое дело и не стала выдёргивать её из рабочего процесса. По уму, валить бы нам отсюда как можно быстрее… Но я подумала, что ведь не обязательно же прямо сейчас!
В конце концов, мы заслужили передышку.
Дней через десять мама решительно поставила на уши всё научное сообщество локального пространства Коврино. Главным образом потому, что ковринские биоинженеры горели страстным энтузиазмом решить реальную и очень непростую проблему, а врамеульская община готова была платить за научный поиск столько, сколько потребуется.
Один маньяк нашёл команду маньяков, и вместе они рухнули в такие научные дебри, где я отчаянно не понимала уже даже предлоги.
И Калеба Морозова, способного обрубить маме хвост просто потому, что ему так в одном месте засвербело, не наблюдалось ни поблизости, ни в отдалении.
Маму пригласили выступит на конференции. На планете, где соберётся весь научный свет Коврино и сопредельных пространств. Врамельвы, сбежавшие из родной цивилизации, жили не только здесь, как оказалось.
- Одну не отпущу, - заявила я.
- Ах, Роза, девочка моя, неужели ты думаешь, что меня могут убить или снова похитить?
По правде говоря, именно так я и думала. И хотела сохранить корабль в максимальной близости от нас обоих, чтобы с гарантией переместиться в него по струне с мамой подмышкой, и влупить ускорение. Однажды это сработало - на Латаке и Гармине. Я не видела причин, по которым хитрый план не сможет сработать снова, случись вдруг что.
- Если с тобой буду я, тебе ничего не грозит, - ответила я на мамин вопрос. - Я хочу быть рядом. Я хочу знать, что с тобой всё в порядке. Разве я много хочу?
- Ладно, ладно, разве я возражаю, - пошла мама на попятную. - Полетели со мной!
- Полетим на нашем корабле. Организаторы предоставляют транспорт, но мы от него откажемся. Не спорь со мной, мам, пожалуйста! Я ничего не понимаю в хромосомах, ты ничего не смыслишь в безопасности. Давай каждый из нас займётся своим любимым делом, хорошо?
- Очень не хочу бежать снова, - призналась мама виновато. - Здесь отличная команда, они чудесные, Роза, правда! Вместе мы сможем сдвинуть Вселенную!
- О да, - покивала я с задумчивым видом. - Твоё имя впишут в историю.
- Да плевать мне на историю! - искренне разозлилась мама. - Мне не нужна известность. Пусть моё имя забудут, а всего лучше, не запомнят вовсе! Лишь бы удалось повернуть судьбы целого биологического вида, запертого в ловушке своих несовершенных тел, превращающих простое размножение в смертельно опасную игру на выживание.
Как ей рассказать о том, что надо улетать отсюда? Не поверит, не примет, проявит упрямство. Пусть слетает на свою конференцию, решила я. А там посмотрим.
Зейес Морозов помог нам получить ковринские документы. Для них одного имени было недостаточно, требовалась фамилия или общее прозвище, по названию биологического вида или какого-либо пространства/планеты в Галактике. Розой Человеческой называться я отказалась, стала Розой Майской, а мама хитроумно перевела своё отчество и назвалась Лила Либертина.
Я исходила из соображения, что Дымов и Шихрайон начнут искать и сравнивать непохожие имена. По всем законам конспирации их следовало вообще выкинуть в мусоросжигатель полностью. Но во всех шпионских и детективных развлекалках неустанно повторялся рефрен «хочешь спрятаться, встань под фонарём». Лила Либертина на Лилию Павловну Михайлову похожа, и именно поэтому будет отсеяна.
Вот конференция могла натворить куда больше бед, чем наши имена. Но я надеялась сбежать отсюда прежде, чем волна восхищения маминым гением дойдёт до ненужных ушей.
Я вышла в ангар, осмотреть корабль снаружи. Техническое обслуживание завершилось вчера. Нашу птичку заправили и хорошенько почистили ей пёрышки. Я провела полный чек-ап средствами диагностики борт-партнёра и не увидела никаких грозных сообщений о конфликтах в аппаратной части, их все устранили в лучшем виде. Теперь следовало всё осмотреть снаружи прежде, чем визировать акт приёмки проведённых работ.
Я пошла вдоль бока машины, косясь на гротескное отражение самой себя в защитной отражающей плёнке. Смешно вытянутая шея и превратившееся в бочку тело. Готовый плакат для высмеивания каких-нибудь нелюдей вроде оль-лейран. Они - здоровые и крупные сволочи, того же Шихрайона стоит только вспомнить. Зейес Морозов против него - хрупкая мушка.
Любопытно, Морозов драться-то хоть умеет? Наверное, да, раз он, сын трансформированной человеческой женщины, не здесь родился, а сбежал от любящего папочки. Надо же, есть ещё кто-то, у кого с родителем такие же проблемы, как и у меня.
Почему?
Почему наши отцы - мерзавцы, каких свет не видывал? Ладно ещё папаша Зейеса - вырос среди ублюдков, выбора у него особо не было, хотя, замечу в скобках, вообще-то выбор есть всегда, но мой-то! Как будто не было у него перед глазами примеров, как надо достойно растить своё потомство. Как будто дед в приют его отдавал. Да Кай Морозов даже не женился повторно, не пожелал мачехи единственному сыну!
Ладно, допустим, не нужна была Калебу Морозову ещё одна дочь не пойми от кого. Ну и оставил бы с матерью. Зачем? Икс-Гамалея - зачем? Не по-ни-ма-ю!
Иногда мне казалось, - из намёков и полунамёков, подслушанных в поместье Морозовых, - что был какой-то особенный смысл. Но обида брала своё, и я понимала, что никакого смысла не было и в помине. Чисто злоба. Ничего больше.
- Расскажи, - мягко подтолкнула её я.
- Удивительный народ, - выговорила мама. - Прямо даже странно, что они не развивали биоинженерию - им бы в самый раз было…
- Зачем напрягаться, когда можно не напрягаться? - озвучила я бессмертную формулу сохранения энергии. - Недостатка в покорённых народах у них нет. Мы знаем о рианках, но сколько же там всего несчастных, задавленных подчистую, - кто ж ответит. Врамеул большой.
- Социобиология паразита, - покивала мама. - Да. Это многое объясняет.
- Но ковринские вроде как нашли решение, - подсказала я.
- Так себе решение, если честно, - отмахнулась мама. - Хотя их острое желание сохранить жизнь своим подругам достойно уважения. Но это снова биология, Роза.
- Объясни, - я приготовилась слушать.
- Зейес Морозов - очевидно же.
Рука с ложкой снова застыла в воздухе.
- Ты ешь, ешь, - напомнила я.
- Ну да, конечно… да… Морозов - сын трансформированной женщины-человека. И его мать прожила достаточно, чтобы он её запомнил.
- А разве после родов женщина у них не погибает сразу? - усомнилась я. - Их же вообще не берегут. Да они и прирождённых не берегут! При том, что их мало, и от них зависит выживание расы.
- Тут просто особенности этого вида, - сказала мама. - В брачный полёт в теле женщины происходит накопление генного материала. Второй раз она не взлетает уже, но будет рожать несколько раз. Почему беременность истощает? Потому что перерыва практически нет - родила и снова вынашивает. Да, они живородящие. Но вся трагедия этой расы в том, что на сто родов только пять или шесть детей будут полноценными, способными к размножению, особями. И разумными. Остальные - так называемые рабочие пчёлки, селари. Ни органов размножения, ни мозгов. Их дрессируют, как старотерранских собак. Они не способны свободно мыслить! И вот если первым рождается именно разумный ребёнок, как правило, один или двое, то между такими родами и следующими возникает временной лаг. Он разный по длительности. До десяти лет, если повезёт. Поэтому Зейес запомнил свою мать.
- Блин, - с чувством сказала я. - Что-то такое я знала из уроков школьной ксенобиологии, но из головы вылетело. Там, на станции, нас атаковали именно безмозглые? Ну, под началом командира, разумеется. Одного или двух… Вот они их почему никогда не жалеют, расходный материал!
- Да, Роза. Именно так. Смотри, первым родился у своей матери наш знакомец Зейес. Но генетический материал никуда не делся, в теле его матери продолжала отсчёт биологическая бомба. Следующие роды подарили на свет селарей. Их обычно всегда рождается много, сразу. До полусотни. И вот именно такая беременность - смертельна для матери. Её даже прирождённые врамеульские девушки переживают с большим трудом. И никто им не даст гарантий, что после нового брачного полёта у них появятся разумные дети… Биологический гендер малышей определяется чистой случайностью, там очень сложное наследование, как сцепленное с полом, так и по аутосомно-доминатному типу...
- Чтоб их всех, - выразилась я. - Вот так жить… У гентбарцев рабочие «пчёлки» все разумные. Даже охочие до драк солдаты-чабис имеют минимальную соображаловку!
- Ковринские решили исключить из популяции селарей, - продолжила мама, совершенно меня не слушая. - Помимо сохранения жизней женской части своего сообщества. Это невероятная по красоте и исполнению задача, Роза! Если закрепить на генетическом уровне полное отсутствие репродуктивных клеток, дающих жизнь лишённым разума особям…
Мама снова ушла в себя.
А ведь она сможет, подумалось мне. Не полностью решить проблему, конечно же, на это потребуется не одна жизнь и не две, но хотя бы дать толчок, указать направление, куда ковринским генетикам пробивать гипертуннель! А там, может быть, в самом Врамеуле начнёт что-то меняться. Зачем хватать пленниц, если можно совершенно спокойно отстроить репродуктивные центры и получать через них разумных детей.
Да… о чём я… Они ж там будут цепляться за свой образ жизни до последнего! Войны, войны, войны и ещё раз войны, вот что грозит Галактике, если Врамеул выступит против технического прогресса. И если врамельвам удастся уничтожить Коврино…
Я обхватила себя руками за плечи. В Федерации бы рассказать. Чёрные дыры всех разорви, всем бы рассказать. Чтобы Коврино защитили все. Федерация, Радуара, Оллирейн. Ради того, чтобы на границах стало спокойно, чтобы не похищали больше никого и никогда.
Но они же этого не сделают никогда. Ни Федерация, ни Радуара, ни Оллирейн. Они скорее между собой перегрызутся, но полноценного союза не создадут ни за что. Вся восьмисотлетняя история Человечества в космосе тому примером.
Мне стало очень неуютно. Да что там, страшно! До такой степени, что на затылке сами собой зашевелились волосы. Валить надо из пространства Коврино, пока тут не начался кровавый замес. Он ведь совсем рядом. Дело уже не в «если», вопрос уже звучит «когда».
«Ваша интуиция, капитан, вас не подводит, - вошёл в мои мысли размеренный голос «Альтаира». - Миссия под угрозой».
- Я не могу бросить корабль в прыжок через экзометрию сейчас, - сказала я. - Тут кое-кто, не будем тыкать пальцем, кто именно, свёл под ноль ресурс двигателей и топлива бешеным прыжком в пространство врага. Пока ведётся сервисное обслуживание, мы не сдвинемся с места.
«Жаль».
- А уж мне-то как жаль… - пробормотала я. - Ладно. Пока посмотрим. Что?
«Не хватает данных. Но исходя из имеющихся… Найдите способ поторопиться, капитан».
Я вдруг подумала, что… О чём подумала, о том и спросила, сразу же:
- А как же так получилось, что ключ-контроль и сам «Альтаир» оказались в разных местах? «Альтаир» погиб?
«Погиб капитан».
- А сам транспортник?
«Нет данных. Но вероятность его выживания велика».
- Команда?
«Нет данных».
- Знаешь, сколько лет прошло с момента отправления последней экспедиции из «Галактического ковчега»? - спросила я.
«Нет данных».
-Погоди, ты в информе, что ли, не копался? - удивилась я. - Когда я спала, например. Через мой ай-ди!
Неприятно осознавать, что у тебя в голове, точнее, на руке в качестве не видимого ни для кого, кроме тебя же, браслета торчит древняя нейросетка. Где в информе она шарилась из-под моей регистрации?!
Правда, мы убегали, нам было не до подключения к Галанету, но всё же.
«Связь с управляющим разумом межзвёздного транспорта «Альтаир» потеряна. Модуль для самостоятельного подключения к информационным сетям отсутствует. Анализ текущей ситуации осуществляется на основе знаний и осведомлённости капитана».
- Н-да… Ну, слушай. Прошло восемьсот лет. Плюс-минус двадцать-тридцать, тут точно уже не скажу.
«Восемьсот лет не является предельным сроком для мисии».
- Замечательный ответ. Команда корабля могла выжить? Ну, там… в анабиозе…
Чего мне совершенно не хватало для счастья, так это столкнуться с людьми из прошлого, пролежавшими в анабиозе восемьсот лет.
«Система жизнеобеспечения анабиозных капсул не рассчитана на такую продолжительность работы. Если сведения о величине отрезка времени с момента старта по настоящее верны, то команда и пассажиры межзвёздного транспорта «Альтаир» потеряны».
А ведь нам - мне и маме! - придётся что-то делать с анабиозными капсулами... Меня в дрожь кинуло, стоило только представить, сколько же их там! Экипаж, пассажиры… Если только половина не сошла по дороге на какой-нибудь планете. Подобное в миссиях по колонизации допускается. Правда, сошедшим первыми приходится труднее, чем последним. Потому хотя бы, что у них с ними не остаётся корабля, сведённого с орбиты, для использования его в качестве опорной базы.
- Как же ты предлагаешь выполнить миссию? - спросила. - Если все погибли?
«Генетические банки сохранены».
- Без системы жизнеобеспечения? - не поверила я.
«Репродуктивный запас, замороженный до абсолютного нуля, способен сохраняться вечно ».
- Вот найдём мы твою посудину, а там всё мертво. Как её с места сдвинуть? Ты там говорил про прыжок в пять тысяч световых лет. Так за какие энерго? Если их не хватило на сохранение анабиозных капсул в рабочем состоянии!
«Восемьсот лет - срок достаточный для самовосстановления энергетического контура и накопления энергии в избыточном количестве».
- А что случилось? Почему погибла команда «Альтаира»?
«Нет данных».
- Так как же блок-контроль оказался отдельно от корабля? Почему капитан погиб вне корабля, на значительном от него удалении?
«Нет данных».
- Данных нет или ты мне врёшь?
«Вранье, оно же способность намеренно искажать те или иные факты, события, состояния свойственны естественному разуму. У систем управляющих нейросетей, подобных данной, такое свойство отсутствует».
- Тогда почему у тебя нет данных о смерти твоего же капитана?
«Эндогенная память претерпела искажения. Данные потеряны».
- Не нравишься ты мне, дружок, - сообщила я. - Не к добру ты у меня появился!
«Добро - понятие относительное» - выдал вдруг блок-контроль.
- О как! - удивилась я. - Поясни.
«Выполнить миссию «Галактического ковчега» через обеспечение новой точки роста разумы во Вселенной в координатах команды и капитана «Альтаира» - добро. Присоединиться к миссии под давлением или от безысходности в координатах присоединяющегося - зло».
- Эй, я не считаю тебя злом! - воскликнула я. -Я просто не понимаю!
«Непонимание - зло».
- Прекрасно, но где тогда взять добро, то есть понимание?
«Произвести некоторое количество мыслительных процессов и обрести его».
- Как всё просто, - поразилась я. - Количество мыслительных процессов. А сколько их нужно?
«Столько, сколько потребуется».
Тьфу. С кем я разговариваю! Нейросетка, даже очень высокого класса, это всего лишь нейросетка. Она будет разговаривать со мной вечно, если я не найду в себе силы самостоятельно свернуть наш разговор.
Я вернулась на корабль, увидела маму, ушедшую с головой в любимое дело и не стала выдёргивать её из рабочего процесса. По уму, валить бы нам отсюда как можно быстрее… Но я подумала, что ведь не обязательно же прямо сейчас!
В конце концов, мы заслужили передышку.
***
Дней через десять мама решительно поставила на уши всё научное сообщество локального пространства Коврино. Главным образом потому, что ковринские биоинженеры горели страстным энтузиазмом решить реальную и очень непростую проблему, а врамеульская община готова была платить за научный поиск столько, сколько потребуется.
Один маньяк нашёл команду маньяков, и вместе они рухнули в такие научные дебри, где я отчаянно не понимала уже даже предлоги.
И Калеба Морозова, способного обрубить маме хвост просто потому, что ему так в одном месте засвербело, не наблюдалось ни поблизости, ни в отдалении.
Маму пригласили выступит на конференции. На планете, где соберётся весь научный свет Коврино и сопредельных пространств. Врамельвы, сбежавшие из родной цивилизации, жили не только здесь, как оказалось.
- Одну не отпущу, - заявила я.
- Ах, Роза, девочка моя, неужели ты думаешь, что меня могут убить или снова похитить?
По правде говоря, именно так я и думала. И хотела сохранить корабль в максимальной близости от нас обоих, чтобы с гарантией переместиться в него по струне с мамой подмышкой, и влупить ускорение. Однажды это сработало - на Латаке и Гармине. Я не видела причин, по которым хитрый план не сможет сработать снова, случись вдруг что.
- Если с тобой буду я, тебе ничего не грозит, - ответила я на мамин вопрос. - Я хочу быть рядом. Я хочу знать, что с тобой всё в порядке. Разве я много хочу?
- Ладно, ладно, разве я возражаю, - пошла мама на попятную. - Полетели со мной!
- Полетим на нашем корабле. Организаторы предоставляют транспорт, но мы от него откажемся. Не спорь со мной, мам, пожалуйста! Я ничего не понимаю в хромосомах, ты ничего не смыслишь в безопасности. Давай каждый из нас займётся своим любимым делом, хорошо?
- Очень не хочу бежать снова, - призналась мама виновато. - Здесь отличная команда, они чудесные, Роза, правда! Вместе мы сможем сдвинуть Вселенную!
- О да, - покивала я с задумчивым видом. - Твоё имя впишут в историю.
- Да плевать мне на историю! - искренне разозлилась мама. - Мне не нужна известность. Пусть моё имя забудут, а всего лучше, не запомнят вовсе! Лишь бы удалось повернуть судьбы целого биологического вида, запертого в ловушке своих несовершенных тел, превращающих простое размножение в смертельно опасную игру на выживание.
Как ей рассказать о том, что надо улетать отсюда? Не поверит, не примет, проявит упрямство. Пусть слетает на свою конференцию, решила я. А там посмотрим.
Зейес Морозов помог нам получить ковринские документы. Для них одного имени было недостаточно, требовалась фамилия или общее прозвище, по названию биологического вида или какого-либо пространства/планеты в Галактике. Розой Человеческой называться я отказалась, стала Розой Майской, а мама хитроумно перевела своё отчество и назвалась Лила Либертина.
Я исходила из соображения, что Дымов и Шихрайон начнут искать и сравнивать непохожие имена. По всем законам конспирации их следовало вообще выкинуть в мусоросжигатель полностью. Но во всех шпионских и детективных развлекалках неустанно повторялся рефрен «хочешь спрятаться, встань под фонарём». Лила Либертина на Лилию Павловну Михайлову похожа, и именно поэтому будет отсеяна.
Вот конференция могла натворить куда больше бед, чем наши имена. Но я надеялась сбежать отсюда прежде, чем волна восхищения маминым гением дойдёт до ненужных ушей.
Я вышла в ангар, осмотреть корабль снаружи. Техническое обслуживание завершилось вчера. Нашу птичку заправили и хорошенько почистили ей пёрышки. Я провела полный чек-ап средствами диагностики борт-партнёра и не увидела никаких грозных сообщений о конфликтах в аппаратной части, их все устранили в лучшем виде. Теперь следовало всё осмотреть снаружи прежде, чем визировать акт приёмки проведённых работ.
Я пошла вдоль бока машины, косясь на гротескное отражение самой себя в защитной отражающей плёнке. Смешно вытянутая шея и превратившееся в бочку тело. Готовый плакат для высмеивания каких-нибудь нелюдей вроде оль-лейран. Они - здоровые и крупные сволочи, того же Шихрайона стоит только вспомнить. Зейес Морозов против него - хрупкая мушка.
Любопытно, Морозов драться-то хоть умеет? Наверное, да, раз он, сын трансформированной человеческой женщины, не здесь родился, а сбежал от любящего папочки. Надо же, есть ещё кто-то, у кого с родителем такие же проблемы, как и у меня.
Почему?
Почему наши отцы - мерзавцы, каких свет не видывал? Ладно ещё папаша Зейеса - вырос среди ублюдков, выбора у него особо не было, хотя, замечу в скобках, вообще-то выбор есть всегда, но мой-то! Как будто не было у него перед глазами примеров, как надо достойно растить своё потомство. Как будто дед в приют его отдавал. Да Кай Морозов даже не женился повторно, не пожелал мачехи единственному сыну!
Ладно, допустим, не нужна была Калебу Морозову ещё одна дочь не пойми от кого. Ну и оставил бы с матерью. Зачем? Икс-Гамалея - зачем? Не по-ни-ма-ю!
Иногда мне казалось, - из намёков и полунамёков, подслушанных в поместье Морозовых, - что был какой-то особенный смысл. Но обида брала своё, и я понимала, что никакого смысла не было и в помине. Чисто злоба. Ничего больше.
