Но они заложили здесь кофейную плантацию, их потомки преумножили, и вот. Мы с тобой пьём аркадийский красный бордо не по цене двух межзвёздных лайнеров. Он не сертифицирован в Земной Федерации, но ничем не уступает оригиналу, поверь мне. В чём-то даже превосходит.
Я знала, где мама могла пить такой кофе. Там же, где и я. На Латаке! Воспоминания так себе, честно скажу. А кофе и вправду хороший.
С нижней веранды отлично просматривалась небольшая площадь с архаичным фонтаном: круглый бассейн с широкими листьями какого-то водного растения (если присмотреться, можно увидеть крупные синие бутоны) и мраморная девушка в центре, с кувшином в руках. Возле фонтана я увидела капитана Дымова и двух жучков, судя по алой броне, безопасников.
О чём они говорили, понятно, отсюда не услышишь. Броня у врамельвов того же класса, что и у нас, и у Оллирейна с Радуарой - молекулярная. Но не зеркальная, а алая, прежде всего потому, что жучки не воспринимают красный цвет. Они отлично видят в ультрафиолете, но красный для них - это невидимый. Сейчас скрытность брони обеспечивается иначе, чем просто её окраска. Алая, зелёная, чёрная, бурая в белую крапинку, синяя в золотую полоску, - не имеет значения, когда включен стелс-режим. Поэтому предпочтение того или иного цвета - всего лишь дело вкуса и традиций…
У Дымова брони не было.
– Он тебе нравится, Роза? – вдруг спросила мама.
– Ну-у… - сказать ей, что он меня уже целовал, и что я не так чтобы возражала?
Его губы. Его руки на плечах. Его горячие ладони, и огненный цветок, знак доверия и предложения союза. Даже с закрытыми глазами я видела серые глаза Дымова, даже на расстоянии - ощущала слабый запах озона, неизбежно сопровождающий активную работу паранормы пирокинеза.
Он будто почуял мой взгляд, обернулся, нашёл взглядом нашу веранду, улыбнулся, и всё во мне оборвалось сразу же. Но уже через мгновение Дымов вновь продолжил разговор с жучками. Безопасность - его работа, наша с мамой безопасность - приоритет.
Но Дымов - агент оперативной службы Альфа-Геспина. Той самой службы, что оболгала нас обеих, выставив предателями Человечества!
– Есть сомнения? – правильно поняла мама моё молчание.
– Ты ведь знаешь, кто он, мама, – тихо выговорила я. – Он говорит, что возвращать нас в Федерацию не собирается, но что если ему придёт другой приказ? Или он сам… ведёт Игру? Я…
– Боишься предательства…
– Да, мама. Боюсь!
– Но он тебе нравится.
– Мам, ты уже воткнула нож в рану, – вздохнула я. – Зачем его проворачивать?
– Прости мне скальпель хирурга, Роза, – тихо сказала мама, – но без него сейчас не обойтись. Знаешь… предаст он тебя или нет, заранее понять невозможно. В любом случае, это будет когда-то там. Послезавтра. А ты здесь. Он тоже здесь. И вы оба живёте сейчас, а не послезавтра. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю оставшуюся жизнь.
Я внимательно посмотрела на неё. Эхо печали в мамином взгляде меня встревожило. Кажется, она говорила не с пустого места. Не из статей по психологии отношений матери и взрослой дочери.
– Расскажи, – тихо попросила я.
– Рассказывать не о чем, – вздохнула она, потом всё же начала: – Кеваль Мевланош. Инженер-гидротехник из Озёрного Края. У него сестра родила больного ребёнка, с генетической патологией, и обратилась к нам. Я составляла ей и её супругу генетические карты, а так же давала рекомендации по лечению малыша. Грустнее, чем у Шихрайона ак-лидана, кстати. Впрочем, шанс подтянуть к нижней границе нормы всё же был, особенно если обратиться в Номон-центр к паранормалам. Семья не из бедных, возможность отвезти туда ребёнка у них была, кроме того, случай подпадал под экспериментальное лечение. В этом случае уже не опекуны больного платят Номону, а сам Номон заключает контракт. Лечение плюс выплаты, причём немалые. Ну, и вот. Помимо реабилитации первенца, они хотели обезопасить будущих детей от таких же проблем, планировали ещё троих. Долгое вступление, да? – мама нервно потёрла одну ладонь о другую.
– Если трудно и тяжело, не рассказывай, – быстро сказала я. – Тебе больно, я же вижу.
– Надо рассказать. Чтобы ты моей ошибки не повторила, Роза.
– Этот Кеваль тебя обидел? – злобно поинтересовалась я.
А удачно он устроился! Мне отсюда до Гармина не дотянуться.
– Нет. Его обидела я.
– Ты не можешь никого обидеть, мама! – воскликнула я. – Что ты такое говоришь!
– Я вначале ничего не понимала, – призналась она. – Потом коллеги… обратили внимание.
– Высмеяли, – поняла я.
Знаю я эти коллективы. Змеиное кубло, практически везде, хоть в службе сопровождения Корпорации, хоть в генетической лаборатории. Дружбы между спецами не бывает, сплошное соперничество.
– Нет, Роза, не высмеивали, – мягко выговорила мама. – Просто обратили внимание. У нас хорошая команда. С Кевалем, Роза, я впервые почувствовала себя живой ниже шеи, – усмехнулась она, а у меня всё внутри сжалось: поганый Калеб-старший, чтоб его!
– А что потом?
– А потом я струсила. Испугалась. Наговорила ему гадостей. Они очень гордые и обидчивые, ты же знаешь. Я решила, что он тогда уйдёт и больше обо мне не вспомнит. А я, ну что я. Я буду знать, что в Озёрном Краю живёт такой вот мужчина. И хватит с меня.
– А он? – о, как же мне хотелось набить сейчас морду хоть кому-нибудь, раз папаши и этого Кеваля поблизости не наблюдается!
– А он вот так тихо-тихо спросил у меня: «Позволишь»? Я от неожиданности кивнула. И тогда он коснулся моей руки ладонью, вот так, очень нежно, бережно. Меня накрыло, я разрыдалась. Сама не знаю, как рассказала ему, икая от слёз, что со мной было. Что есть дочь. Он сказал, что всё преодолимо, кроме смерти. И что мне можно помочь, он готов помочь, даст мне столько времени, сколько мне потребуется, что всё у нас будет хорошо. А я снова струсила. Роза, девочка, мне надо было самой его обнять и поцеловать, и тогда у нас было бы целых шесть ночей до того, как на нас свалились проблемы с наследством Кая Морозова и амбициями Шихрайона ак-лидана! Но я испугалась. Я не знаю, смогли бы мы остаться вместе на год, на всю жизнь или же расстались бы сразу. Может, он вообще был одним из агентов Шихрайона ак-лидана и вот так ко мне подбирался, откуда мне знать! А может, и нет, может, просто инженер просто из Озёрного Края, без всякого двойного, тройного, демоны его знают, какого ещё по счёту, дна. Теперь поздно, Роза, всё поздно. Он там, на Гармине. А я здесь, на Коврино-Прайм. Между нами не было даже поцелуя, из-за моей неуверенности, трусости, страха. Я жалею, Роза. Очень жалею!
Я накрыла руку мамы своей. У неё ощутимо дрожали пальцы, но - никаких слёз, глаза оставались сухими.
– Капитан Дымов тебе нравится? – спросила мама.
– Да, – ответила я.
На такую откровенность нельзя молчать, утаивать, говорить неправду. Честность меняется на честность, боль на боль. И только так.
– Иди и возьми его! – с жаром сказал мама, беря меня за руку.– Если он предаст тебя, это будет послезавтра. Если вас растащит в разные уголки Галактики, если кто-то из вас погибнет, если вмешается что-то ещё, то это будет только завтра. А сейчас - это сейчас. Живи сейчас, Роза! Живи сейчас.
После нервного откровения мамы все мысли насчёт Игоря Дымова смешались в бедной моей голове окончательно.
И боялась я его. И в то же время меня к нему тянуло, будто на гравитационном тяговом луче. Сопротивляться лучу, как всем известно, бессмысленно, только топливо почём зря сожжёшь. Пока не выключится, надежда не появится.
Маму было до слёз, до дрожи и ярости на пережитый ею ужас, жаль. Опять она себя винит.
Как можно жить в таком огне столько лет? Она и не живёт, уходит в работу с головой. Я вот ещё у неё есть. И всё.
Жучки раскрыли крылья и полетели куда-то, а Дымов вновь посмотрел в мою сторону. Я махнула ему рукой: мол, заходи.
И через несколько минут он уже входил на нижнюю веранду, сияя, как начищенная медная пластинка.
Мама давно уже ушла. Поднялась к себе в комнату и уткнулась в экраны, работа прежде всего.
— О чём договорился? — спросила я.
— Дал им ориентировку на нашего заклятого друга Келарема, — пояснил Дымов. — Появится, и его сразу загребут.
— Шихрайоеиак-лидан опасен...
— Местные тоже не розовые бутоны.
Я прыснула, вообразив себе крылатых безопасников в виде роз. Смешно вышло. Но не будем упускать главное!
— Мне нужен корабль, — сказала я. — Атмосфера-пространство, условно-гражданский. Одноместный скаут подойдёт.
— Не доверяешь? — проницательно спросил Дымов.
Он не пытался ко мне прикоснуться, не говоря уже о том, чтобы поцеловать. Но мне хватало его близкого присутствия с головой. Жар, приливающий к щекам, потупленные глазки, томление духа и тела... Слишком уж характерные признаки. Я знала эту болезнь. Она неотвратима, как коллапсирующая звезда.
Мне конец, однозначно.
— Прости, — сказала я, отвечая на вопрос Дымова. — Но разве ты сам мне веришь?
— Роза, — мягко сказал он, — да отчего же мне тебе не верить?
— Внучка негодяя, дочь мерзавца, объявленная в федеральный розыск преступница, — перечислила я. — Опровергни хотя бы одно определение!
— Моя любимая, — усмехнулся он. — И тоже опровергни.
— Дымов! То есть, Игорь. Ну какая любимая? Ты меня впервые вживую увидел несколько дней тому назад. И сразу любимая? Не верю.
— Ты же понимаешь, что я изучал тебя не один год...
— Грубая мужская физиология, — отрезала я.— Ничего кроме.
Что я делаю! Я, как мама, хочу, чтобы Дымов обиделся и меня бросил?! Вот кто меня за язык поганый, бескостный, сейчас тащит, кто?
Дымов подошёл ко мне очень близко. Бежать бы от него с воплями, но я не могла даже пальцем шевельнуть. Не потому, что он что-то там пытался сделать своей паранормой, а потому что вся моя воля ушла в песок.
Когда он так близко, что разум плавится... Что же он со мной делает, а?!
— А как насчёт тонкой женской физиологии? — тихим, вгоняющим в мурашки голосом поинтересовался он. — Что говорит тебе она?
– Она говорит мне, что ты опасный тип, – сообщила я упрямо. – Что ты можешь меня погубить.
Дымов мягко мне улыбнулся:
– Я не хочу на тебя давить, Роза. Тебе нужно время? Я подожду.
– Почему? – спросила я.
– Почему именно ты? – уточнил он. – Я долго изучал твой профиль. Собирал и анализировал все, что предоставила мне Корпорация, что есть в открытом доступе. Я разговаривал с твоим дедом. Слушал твоего отца. Да, и о Лилии Павловне тоже мнение своё не с потолка взял. Твою привязанность к матери собирались использовать самым циничным образом, и я не понимал, как так можно, с собственным ребёнком. Вот на этом и выстроилось первое чувство. А потом я увидел тебя вживую. Ты красивая, Роза. Нет, не говори ничего, пожалуйста! Не надо. Поверь мне. Просто поверь.
И он протянул мне руку ладонью вверх.
По его пальцам не плясало пламя, огненный цветок не поднимался над ладонью. И я понимала, что сейчас пришло мгновение выбора.
Как мне говорила мама? Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть всю осташую жизнь. Как у нее случилось с этим Кевалем.
Безнадёжное же дело! Где Гармин, а где Коврино. И дело не только в расстоянии.
Жить и вправду нужно только сейчас. Потому что "потом" будет уже безнадежно поздно.
Я протянула руку и вложила пал УВ в раскрытую ладонь Дымова. Страшно было - не передать словами! До тёмных мушек перед глазами.
Дымов накрыл мою руку своей. Держал, как держат хрупкую вещь из драгоценного аркадийского стекла, будто боялся раздавить ненароком.
Волна тепла от его прикосновения, от его близости, от того, что он рядом, захлестнула меня с головой.
К трёпаным чёрным дырам всё!
Я качнулось вперёд и сама поцеловала его. Да чтоб не думал, что я трусиха или малолетняя дурочка, впервые в жизни решившийся на поцелуй.
Дымов прижал меня к себе, я не возражала нисколько. Эйфория и радость? Всего лишь слова! Передать охватившее меня с головы до ног чувство никакие слова не смогут. Помочь сможет лишь прямая ментальная связь, от сознания к сознанию, но в голову к себе я не пущу никого. Нечего потому что.
– Кхм, – прервал нас знакомый, по-птичьему высокий голос. – Не хочу вам мешать, но я уже и так слишком долго жду.
– Дядя Зейес! – воскликнула я.
– Да, да, знаю, я не вовремя, – ворчливо выговорил он. – Но, прости, дело не терпит промедления.
– Какое дело? – спросил Дымов.
Он не отпустил мою руку, даже не собирался.
– Вы хотите искать пропавший "Альтаир", – сказал дядя. – У меня есть пилотская лицензия категории "атмосфера-пространство". Квалификацию проходил недавно, всего половину стандартного года назад. Я с вами!
– А мама? – вырвалось у меня от такой новости. – А как же мама?!
Я-то надеялась, что дядя Зейес присмотрит за ней. А он наладился в поиск вместе с нами.
Я знала, где мама могла пить такой кофе. Там же, где и я. На Латаке! Воспоминания так себе, честно скажу. А кофе и вправду хороший.
С нижней веранды отлично просматривалась небольшая площадь с архаичным фонтаном: круглый бассейн с широкими листьями какого-то водного растения (если присмотреться, можно увидеть крупные синие бутоны) и мраморная девушка в центре, с кувшином в руках. Возле фонтана я увидела капитана Дымова и двух жучков, судя по алой броне, безопасников.
О чём они говорили, понятно, отсюда не услышишь. Броня у врамельвов того же класса, что и у нас, и у Оллирейна с Радуарой - молекулярная. Но не зеркальная, а алая, прежде всего потому, что жучки не воспринимают красный цвет. Они отлично видят в ультрафиолете, но красный для них - это невидимый. Сейчас скрытность брони обеспечивается иначе, чем просто её окраска. Алая, зелёная, чёрная, бурая в белую крапинку, синяя в золотую полоску, - не имеет значения, когда включен стелс-режим. Поэтому предпочтение того или иного цвета - всего лишь дело вкуса и традиций…
У Дымова брони не было.
– Он тебе нравится, Роза? – вдруг спросила мама.
– Ну-у… - сказать ей, что он меня уже целовал, и что я не так чтобы возражала?
Его губы. Его руки на плечах. Его горячие ладони, и огненный цветок, знак доверия и предложения союза. Даже с закрытыми глазами я видела серые глаза Дымова, даже на расстоянии - ощущала слабый запах озона, неизбежно сопровождающий активную работу паранормы пирокинеза.
Он будто почуял мой взгляд, обернулся, нашёл взглядом нашу веранду, улыбнулся, и всё во мне оборвалось сразу же. Но уже через мгновение Дымов вновь продолжил разговор с жучками. Безопасность - его работа, наша с мамой безопасность - приоритет.
Но Дымов - агент оперативной службы Альфа-Геспина. Той самой службы, что оболгала нас обеих, выставив предателями Человечества!
– Есть сомнения? – правильно поняла мама моё молчание.
– Ты ведь знаешь, кто он, мама, – тихо выговорила я. – Он говорит, что возвращать нас в Федерацию не собирается, но что если ему придёт другой приказ? Или он сам… ведёт Игру? Я…
– Боишься предательства…
– Да, мама. Боюсь!
– Но он тебе нравится.
– Мам, ты уже воткнула нож в рану, – вздохнула я. – Зачем его проворачивать?
– Прости мне скальпель хирурга, Роза, – тихо сказала мама, – но без него сейчас не обойтись. Знаешь… предаст он тебя или нет, заранее понять невозможно. В любом случае, это будет когда-то там. Послезавтра. А ты здесь. Он тоже здесь. И вы оба живёте сейчас, а не послезавтра. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю оставшуюся жизнь.
Я внимательно посмотрела на неё. Эхо печали в мамином взгляде меня встревожило. Кажется, она говорила не с пустого места. Не из статей по психологии отношений матери и взрослой дочери.
– Расскажи, – тихо попросила я.
– Рассказывать не о чем, – вздохнула она, потом всё же начала: – Кеваль Мевланош. Инженер-гидротехник из Озёрного Края. У него сестра родила больного ребёнка, с генетической патологией, и обратилась к нам. Я составляла ей и её супругу генетические карты, а так же давала рекомендации по лечению малыша. Грустнее, чем у Шихрайона ак-лидана, кстати. Впрочем, шанс подтянуть к нижней границе нормы всё же был, особенно если обратиться в Номон-центр к паранормалам. Семья не из бедных, возможность отвезти туда ребёнка у них была, кроме того, случай подпадал под экспериментальное лечение. В этом случае уже не опекуны больного платят Номону, а сам Номон заключает контракт. Лечение плюс выплаты, причём немалые. Ну, и вот. Помимо реабилитации первенца, они хотели обезопасить будущих детей от таких же проблем, планировали ещё троих. Долгое вступление, да? – мама нервно потёрла одну ладонь о другую.
– Если трудно и тяжело, не рассказывай, – быстро сказала я. – Тебе больно, я же вижу.
– Надо рассказать. Чтобы ты моей ошибки не повторила, Роза.
– Этот Кеваль тебя обидел? – злобно поинтересовалась я.
А удачно он устроился! Мне отсюда до Гармина не дотянуться.
– Нет. Его обидела я.
– Ты не можешь никого обидеть, мама! – воскликнула я. – Что ты такое говоришь!
– Я вначале ничего не понимала, – призналась она. – Потом коллеги… обратили внимание.
– Высмеяли, – поняла я.
Знаю я эти коллективы. Змеиное кубло, практически везде, хоть в службе сопровождения Корпорации, хоть в генетической лаборатории. Дружбы между спецами не бывает, сплошное соперничество.
– Нет, Роза, не высмеивали, – мягко выговорила мама. – Просто обратили внимание. У нас хорошая команда. С Кевалем, Роза, я впервые почувствовала себя живой ниже шеи, – усмехнулась она, а у меня всё внутри сжалось: поганый Калеб-старший, чтоб его!
– А что потом?
– А потом я струсила. Испугалась. Наговорила ему гадостей. Они очень гордые и обидчивые, ты же знаешь. Я решила, что он тогда уйдёт и больше обо мне не вспомнит. А я, ну что я. Я буду знать, что в Озёрном Краю живёт такой вот мужчина. И хватит с меня.
– А он? – о, как же мне хотелось набить сейчас морду хоть кому-нибудь, раз папаши и этого Кеваля поблизости не наблюдается!
– А он вот так тихо-тихо спросил у меня: «Позволишь»? Я от неожиданности кивнула. И тогда он коснулся моей руки ладонью, вот так, очень нежно, бережно. Меня накрыло, я разрыдалась. Сама не знаю, как рассказала ему, икая от слёз, что со мной было. Что есть дочь. Он сказал, что всё преодолимо, кроме смерти. И что мне можно помочь, он готов помочь, даст мне столько времени, сколько мне потребуется, что всё у нас будет хорошо. А я снова струсила. Роза, девочка, мне надо было самой его обнять и поцеловать, и тогда у нас было бы целых шесть ночей до того, как на нас свалились проблемы с наследством Кая Морозова и амбициями Шихрайона ак-лидана! Но я испугалась. Я не знаю, смогли бы мы остаться вместе на год, на всю жизнь или же расстались бы сразу. Может, он вообще был одним из агентов Шихрайона ак-лидана и вот так ко мне подбирался, откуда мне знать! А может, и нет, может, просто инженер просто из Озёрного Края, без всякого двойного, тройного, демоны его знают, какого ещё по счёту, дна. Теперь поздно, Роза, всё поздно. Он там, на Гармине. А я здесь, на Коврино-Прайм. Между нами не было даже поцелуя, из-за моей неуверенности, трусости, страха. Я жалею, Роза. Очень жалею!
Я накрыла руку мамы своей. У неё ощутимо дрожали пальцы, но - никаких слёз, глаза оставались сухими.
– Капитан Дымов тебе нравится? – спросила мама.
– Да, – ответила я.
На такую откровенность нельзя молчать, утаивать, говорить неправду. Честность меняется на честность, боль на боль. И только так.
– Иди и возьми его! – с жаром сказал мама, беря меня за руку.– Если он предаст тебя, это будет послезавтра. Если вас растащит в разные уголки Галактики, если кто-то из вас погибнет, если вмешается что-то ещё, то это будет только завтра. А сейчас - это сейчас. Живи сейчас, Роза! Живи сейчас.
Прода от 20.08.2025, 01:04
***
После нервного откровения мамы все мысли насчёт Игоря Дымова смешались в бедной моей голове окончательно.
И боялась я его. И в то же время меня к нему тянуло, будто на гравитационном тяговом луче. Сопротивляться лучу, как всем известно, бессмысленно, только топливо почём зря сожжёшь. Пока не выключится, надежда не появится.
Маму было до слёз, до дрожи и ярости на пережитый ею ужас, жаль. Опять она себя винит.
Как можно жить в таком огне столько лет? Она и не живёт, уходит в работу с головой. Я вот ещё у неё есть. И всё.
Жучки раскрыли крылья и полетели куда-то, а Дымов вновь посмотрел в мою сторону. Я махнула ему рукой: мол, заходи.
И через несколько минут он уже входил на нижнюю веранду, сияя, как начищенная медная пластинка.
Мама давно уже ушла. Поднялась к себе в комнату и уткнулась в экраны, работа прежде всего.
— О чём договорился? — спросила я.
— Дал им ориентировку на нашего заклятого друга Келарема, — пояснил Дымов. — Появится, и его сразу загребут.
— Шихрайоеиак-лидан опасен...
— Местные тоже не розовые бутоны.
Я прыснула, вообразив себе крылатых безопасников в виде роз. Смешно вышло. Но не будем упускать главное!
— Мне нужен корабль, — сказала я. — Атмосфера-пространство, условно-гражданский. Одноместный скаут подойдёт.
— Не доверяешь? — проницательно спросил Дымов.
Он не пытался ко мне прикоснуться, не говоря уже о том, чтобы поцеловать. Но мне хватало его близкого присутствия с головой. Жар, приливающий к щекам, потупленные глазки, томление духа и тела... Слишком уж характерные признаки. Я знала эту болезнь. Она неотвратима, как коллапсирующая звезда.
Мне конец, однозначно.
— Прости, — сказала я, отвечая на вопрос Дымова. — Но разве ты сам мне веришь?
— Роза, — мягко сказал он, — да отчего же мне тебе не верить?
— Внучка негодяя, дочь мерзавца, объявленная в федеральный розыск преступница, — перечислила я. — Опровергни хотя бы одно определение!
— Моя любимая, — усмехнулся он. — И тоже опровергни.
— Дымов! То есть, Игорь. Ну какая любимая? Ты меня впервые вживую увидел несколько дней тому назад. И сразу любимая? Не верю.
— Ты же понимаешь, что я изучал тебя не один год...
— Грубая мужская физиология, — отрезала я.— Ничего кроме.
Что я делаю! Я, как мама, хочу, чтобы Дымов обиделся и меня бросил?! Вот кто меня за язык поганый, бескостный, сейчас тащит, кто?
Дымов подошёл ко мне очень близко. Бежать бы от него с воплями, но я не могла даже пальцем шевельнуть. Не потому, что он что-то там пытался сделать своей паранормой, а потому что вся моя воля ушла в песок.
Когда он так близко, что разум плавится... Что же он со мной делает, а?!
— А как насчёт тонкой женской физиологии? — тихим, вгоняющим в мурашки голосом поинтересовался он. — Что говорит тебе она?
Прода от 24.08.2025, 01:11
– Она говорит мне, что ты опасный тип, – сообщила я упрямо. – Что ты можешь меня погубить.
Дымов мягко мне улыбнулся:
– Я не хочу на тебя давить, Роза. Тебе нужно время? Я подожду.
– Почему? – спросила я.
– Почему именно ты? – уточнил он. – Я долго изучал твой профиль. Собирал и анализировал все, что предоставила мне Корпорация, что есть в открытом доступе. Я разговаривал с твоим дедом. Слушал твоего отца. Да, и о Лилии Павловне тоже мнение своё не с потолка взял. Твою привязанность к матери собирались использовать самым циничным образом, и я не понимал, как так можно, с собственным ребёнком. Вот на этом и выстроилось первое чувство. А потом я увидел тебя вживую. Ты красивая, Роза. Нет, не говори ничего, пожалуйста! Не надо. Поверь мне. Просто поверь.
И он протянул мне руку ладонью вверх.
По его пальцам не плясало пламя, огненный цветок не поднимался над ладонью. И я понимала, что сейчас пришло мгновение выбора.
Как мне говорила мама? Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть всю осташую жизнь. Как у нее случилось с этим Кевалем.
Безнадёжное же дело! Где Гармин, а где Коврино. И дело не только в расстоянии.
Жить и вправду нужно только сейчас. Потому что "потом" будет уже безнадежно поздно.
Я протянула руку и вложила пал УВ в раскрытую ладонь Дымова. Страшно было - не передать словами! До тёмных мушек перед глазами.
Дымов накрыл мою руку своей. Держал, как держат хрупкую вещь из драгоценного аркадийского стекла, будто боялся раздавить ненароком.
Волна тепла от его прикосновения, от его близости, от того, что он рядом, захлестнула меня с головой.
К трёпаным чёрным дырам всё!
Я качнулось вперёд и сама поцеловала его. Да чтоб не думал, что я трусиха или малолетняя дурочка, впервые в жизни решившийся на поцелуй.
Дымов прижал меня к себе, я не возражала нисколько. Эйфория и радость? Всего лишь слова! Передать охватившее меня с головы до ног чувство никакие слова не смогут. Помочь сможет лишь прямая ментальная связь, от сознания к сознанию, но в голову к себе я не пущу никого. Нечего потому что.
– Кхм, – прервал нас знакомый, по-птичьему высокий голос. – Не хочу вам мешать, но я уже и так слишком долго жду.
– Дядя Зейес! – воскликнула я.
– Да, да, знаю, я не вовремя, – ворчливо выговорил он. – Но, прости, дело не терпит промедления.
– Какое дело? – спросил Дымов.
Он не отпустил мою руку, даже не собирался.
– Вы хотите искать пропавший "Альтаир", – сказал дядя. – У меня есть пилотская лицензия категории "атмосфера-пространство". Квалификацию проходил недавно, всего половину стандартного года назад. Я с вами!
– А мама? – вырвалось у меня от такой новости. – А как же мама?!
Я-то надеялась, что дядя Зейес присмотрит за ней. А он наладился в поиск вместе с нами.
