Дымов обвёл нас всех сухим колючим взглядом. Я остро, до дрожи, вдруг поняла, что он не просто говорит правду. Он отчаянно пытается решить систему уравнений «сдохни сейчас» и «сдохни попозже» с минимальными потерями. Причём не только в нашу с мамой и Зейесом пользу, но и во имя будущего союза с той частью врамеульской расы, которая откажется от естественного паразитического размножения благодаря разработкам ковринских биоинженеров.
Спасать следовало не только три жизни, спасать надо весь научный комплекс Коврино. И времени мало, уверена, мало. Мы не успеем убедить учёных уехать отсюда вовремя. Они заартачатся наверняка! А пока будут спорить и возмущаться, заодно вопрошая у Дымова, кто он такой и с чего это Федерация здесь раскомандовалась, как у себя дома, тут-то жукомордые во главе с папочкой Зейеса и заявятся.
Швах.
А я-то думала, что у одной меня с отцом проблемы.
Зейес Морозов сидел перед окном-экраном смотровой площадки коленками назад, как гигантский прыгун. Крылья он слегка развёл, они находились по бокам. Чтобы не помешали прыжку, вероятно… Хотя куда тут прыгать, впереди экран!
Исходящая от Морозова боль казалась настолько плотной и полной, что её можно было почти нащупать пальцами. Я подошла, села рядом прямо на пол. Космическая станция – не планетарная поверхность, здесь любая пыль получает смертный приговор ещё на стадии замысла о своём проявлении.
Будь Зейес человеком, я бы обняла его. Но я не знала, как он воспримет. Слишком мало у меня сведений о психологии врамельвов. Они – насекомые, они схожи с гентбарцами и скртчим, но и только. Конкретно этого воспитала трансформированная женщина-человек, его мать, но… Что в его голове перещёлкнется в момент сильнейшего эмоционального переживания? Я не скажу, и никто не скажет. Ксенологов, способных понять жучков из Врамеула, не так уж и много в Федерации.
Не сработают паттерны поведения, выработанные для гентбарцев и скртчим! Это неискушённому обывателю они всё едино насекомые. А по факту – разные биологические виды. По уму, уйти бы мне, раз уж я на ксенопсихолога, спеца по Врамеулу, не училась. Но как-то нехорошо совсем друга оставлять наедине с бедой. Не по-человечески!
– Он убил её, – нервно заговорил Морозов, не оборачиваясь.
Он знал, что рядом с ним именно я. По шагам понял или как-то ещё, неважно. Никому другому Зейес не стал бы ничего рассказывать, уверена.
– Он намерено и с полным знанием того, что творит, убил её, – повторил Морозов, и в голосе его мне почудилось эхо безумия.
– Вашу маму? – тихо уточнила я.
– Я пережил два метаморфоза к тому моменту, я уже всё понимал. Он женился на прирождённой, а та снова родила ему селарей, но сама выжила. Прирождённые переживают роды намного легче, чем трансформированные. И вот она-то напела ему, что раз моя мама родила одного полноценного, то, может быть, сумеет родить снова. Когда рождается полноценный ребёнок, трансформированная женщина может пережить роды. Может даже родить ещё. Потому что ребёнок такой обычно один или их двое… с селарями не сравнить, те всегда рождаются десятками… И он поднял её в полёт. Я просил, я бежал следом, я же знал, зачем это всё и почему, я умолял…
Зейес задохнулся, какое-то время молчал, потом продолжил:
– Меня заперли. По его приказу. Знаете, сколько длится беременность? Два стандартных года. Два стандартных года моя мама вынашивала… и медленно умирала, потому что чуда не случилось, чудес нет во Вселенной, только случайности. Два года, и она и я знали, что нас ждёт. Она рассказывала мне, что была навигатором на частном исследовательском корабле-охотнике. Она учила меня… учила… всему, что помнила, что знала сама. Она соотнесла координаты, Роза, понимаете? Она вычислила, где относительно Федерации и Радуарского Альянса мы находимся! И сумела перевести эти данные в координатную сеть Врамеула, а я их запомнил. Потом она родила семь десятков селарей и умерла, а я дождался третьего метаморфоза и при первой же возможности сбежал. Ошибся в расчётах, меня выкинуло в зоне контроля Лиги Неприсоединившихся Миров…
– В Федерации вас бы ракетой приголубили, – тихо сказала я. – Не говоря уже об Альянсе…
– Я не знал, не думал. Я просто хотел уйти от отца. Убить его я не смог, так что мне было всё равно. Всё равно, что со мной сделают сородичи мамы. Но я оказался в Коврино. И увидел, что можно. Можно жить иначе! А теперь он, – Зейес не называл отца по имени, только он, подчёркивая интонацией, и сколько же боли, горечи и злобы звучало в его птичьем насекомьем голосе! – Теперь он идёт сюда, чтобы разрушить всё вокруг просто потому, что хочет и может. Я его ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!
С каждым «ненавижу» Морозов опускал кулак на пол. Человек отбил бы себе уже кисть до синяков, но у жучков руки устроены иначе. Откуда у Зейеса этот жест, от человеческой матери?
Я коснулась пальцами его плеча. Осторожно, аккуратно, будучи готовой отдёрнуть руку в любой момент. Мало ли, вдруг ему неприятны человеческие прикосновения…
Зейес порывисто накрыл мою кисть своей ладонью. Гладкое сухое ощущение, будто шёлк или горячий песок.
– Я понимаю, – тихо сказала я. – Мой отец тоже дрянь.
– Глава транспортной Корпорации, Калеб Морозов-старший, – отозвался Зейес. – Я нашёл его в информе. У него такой же взгляд убийцы, как у…
Он запнулся, и не стал продолжать. Я убрала руку.
– Ну… – сказала я. – Знаете, мы постараемся надрать Дрависпе задницу. Дымов что-нибудь придумает. «Альтаир» найдём.
– Я его убью, убью, – Зейес сжал кулак. – В этот раз непременно убью! За маму. За всё вообще!
Я усомнилась в его возможностях. То есть, морально убить своего породителя он вполне готов, но физически… Что-то мне подсказывало, что скромный диспетчер не особо-то умеет управляться с плазмоганом. Значит, придётся помогать.
Передо мной приоткрылась на половинку двери чужая жизнь, обусловленная невозможностью продлить свой род иначе, чем через горе, слёзы и смерть. Я пыталась представить себя на месте матери Зейеса, и не могла. Сначала – трансформ, потом – беременность, чудом выжила в родах, сумела полюбить дитя другого биологического вида, чуждого Человечеству. Не думаю, что отец не пытался воспитывать единственного сына в нужном ему направлении. Давления и манипуляций наверняка было с головой. Вот только рациональная безжалостность врамеульского общества, нацеленная на выживание вида, спасовала перед любовью к матери.
Есть нечто, над чем не властен любой мирской закон, каким бы правильным и непреложным он ни был.
И это базовая для всех живых существ Галактики, включая неразумных, установка на безусловную любовь ребёнка к матери.
Отцу Зейеса и вправду не следовало больше трогать мать своего сына. Выжила после родов – уже хорошо. Пусть живёт дальше. Может быть, не было бы тогда между отцом и сыном такой безжалостной чёрной дыры. Может, диалог бы начался с Федерацией, может, нашли бы раньше решение с репродуктивными центрами!
Но Вальчуг Дрависпа, как и мой отец, никогда не задумывался над тем, что кому-то от его поступков может стать нестерпимо – смертельно! – больно. И, как и мой отец, он теперь удивляется тому, что его ребёнок не желает его знать. Ведь они оба серьёзны, как полевой армейский сортир посреди планетарного болота! Дети у них, видите ли, не такие. Плохие. Отцовскую волю исполнять не хотят.
– Нам надо найти «Альтаир», – озвучила я невесёлые свои мысли. – Понятия не имею, где он может быть. Если на другом конце Галактики, мы точно пропали.
– Не думаю, – сказала из-за спины мама.
Она подошла к нам, села напротив.
– Новости, – горько усмехнулась я. – У тебя есть какие-то зацепки, способные облегчить поиск?
Откуда бы? Мама – биоинженер, а не поисковик!
– Вот она, наша зацепка, – она кивнула на Морозова.
– Я? – изумился он.
– Безусловно, – покивала мама. – Вы ведь носите фамилию матери, верно? И имя вам дала она. У вас совсем не врамеульское имя. Оно не вписывается в стандарт принятых там личных мужских имён, звучит иначе.
– Да… – растерянно ответил Зейес.
– Полагаю, изначальная его форма – Зевс.
Морозов встрепенулся весь, в волнении потёр руки – совсем по-мушиному, сухое такое скользкое движение, одна трёхпалая ладонь вдоль второй руки, от пальцев до локтя.
– Да! – воскликнул он. – Мама называла именно так.
– Мам, – сказала я, морщась, – ну что ты каменного заглота за одно место тянешь! Говори. Почему Зевс-то?
– Потому что Рея. Мифы Старой Терры, Роза. Некоторые… увлекаются, скажем так. Рея Морозова была как раз из такой семьи. Она состояла в Обществе Свободного Поиска, как и Кай Морозов. Вдвоём они ходили по неизведанным пространствам… И, насколько могу понять, нарвались на врамельвов где-то рядом с Коврино.
– Твою же чёрную дыру! – выразилась я. – Мама!
– Это очевидно любому, кто даст себе немного труда задуматься, – объяснила мама. – Я – задумалась.
– Но тогда получается, что старший сын Реи Морозовой – мой отец?! – заикаясь, воскликнула я.
Зейес поражённо смотрел на нас. У него вообще не нашлось никаких слов, даже матерных.
– «Альтаир» должен находиться где-то здесь, – продолжила мама. – Где-то совсем рядом. Я думаю, Кай Морозов получил блок-контроль от древнего корабля каким-то случайным образом где-то здесь. Купил или подобрал на какой-нибудь свалке сам.
– Где же он может быть, – задумалась я.
«Нет данных», – отозвался в сознании шепоток блок-контроля.
– Но ты не просто так отправил нас в пространство Врамеула! – поняла я. – Ты пытался вырулить к кораблю.
«Стояла задача оторваться от преследования. Вы согласились на десятую навигационную задачу, капитан».
– Я-то согласилась, но выход из экзометрии случился подозрительно близко к Коврино…
– Вот и разгадка гибели «Альтаира», – печально выговорила мама. – С ним случились врамельвы.
«Вероятность отлична от нуля».
– Это точно произошло? – спросила я. – Сражение с жукомородыми?
«Нет данных. Архив памяти потерян».
Да тьфу! Толку от дедушкиного наследства как с чёрной дыры аграрных планет голубого ряда.
– Никогда не думал, что у мамы могут быть родственники в пространстве Федерации, – тихо выговорил Морозов. – Что у меня есть брат…
– Эй, – я пощёлкала перед его лицом пальцами, – Калеб-старший вам такого «брата» пропишет, что забудете, как вас звали. Он никогда не признает вас! Лично пристрелит – вот это вероятнее всего.
– А вы, Роза? – спросил он, волнуясь.
– Да легко, дядя Зейес, – с чувством ответила я.
Вот так живёшь одна, огрызаешься на все шесть сторон Вселенной одна, никого, кроме мамы, и близко рядом нет, и внезапно вдруг обнаруживаешь родственника, сына собственной бабушки. Крылатый? Жукомордый? Насекомое? Плевать!
– Неважно, где и кем ты родился, – подвела я итог своим мыслям. – Важно только то, кто ты есть.
И протянула Зейесу Морозову руку.
– Нет! – резко заявила я. – Ни за что! ¬Я ни за что не оставлю маму одну!
– Роза, но это уже изрядно смахивает на какую-то паранойю, – возразила мама. – Я не могу сидеть здесь, на внешней станции! Меня ждёт работа. Сложная, очень ответственная работа. Дистанционно её не провести.
– А если нападут врамельвы? – спросила я.
– Чтобы сбежать отсюда, роняя обувь? – понимающе кивнула мама. – Роза, тебе не кажется, что это непорядочно?
– А что порядочно? - возмутилась я. – Подвергнуться врамеульскому метаморфозу и сдохнуть, рожая неразумных селарей какому-нибудь Дрависпе?
– Найти «Альтаир» и отстоять Коврино, – непримиримо заявила мама.
– Как у тебя всё просто! – воскликнула я, вскакивая и начиная ходить туда-сюда, нервы больше не выдерживали. – Найти «Альтаир»! Его Альфа-Геспин искал сотни лет, не нашёл, а ты предлагаешь мне его найти, да ещё вписаться по времени до подхода врамеульской орды!
– Ну, у нас не было блок-контроля, - мягко вставил свои пять энерго Дымов, до того скромно молчавший. – А теперь он есть.
– У него память битая!
– Битая или нет, но он вывел вас в Коврино, Роза. И история Зейеса Морозова – добавочный аргумент в пользу того, что старый транспортник находится где-то здесь.
– Плюс-минус парсек в двести, – фыркнула я. - Дымов, мы искать будем до посинения!
– На этот счёт есть кое-какие соображения, - усмехнулся капитан. - Каждый межзвёздный транспортник оснащён маяком, способным работать автономно бесконечное число времени. Можно попробовать уловить сигнал… Через блок-контроль, разумеется. Иначе мы бы его давно засекли.
Мне вдруг вспомнился зов из экзометрии. Тогда, когда я вошла в пространство Латакара в составе военного сопровождения торговых кораблей Корпорпации. Я ведь даже записала сигнал! Даже если это не «Альтаир» - слишком уж просто было бы! - всё равно, в той экзометрии любых сигналов полным-полно на вкус, цвет и размер, останется только выдернуть нужный.
– Неразрешимая задача всё равно, - сказала я. – Даже если мы уловил сигнал и опознаем его, как сгенерированный «Альтаиром», дальше что? Вы же прекрасно знаете, что такое экзометрия, Дымов! Там нет направлений, нет расстояний, времени тоже нет, ничего нет вообще. Что туда упало без выхода в реальный космос, то там и пропало навеки. Если «Альтаир» поглотила экзометрия, дохлый номер. Даже если мы сами очень удачно провалимся к нему, то обратно нам его оттуда не вывести никогда.
– Но сигнал-пульсаторные передатчики успешно шлют информацию через экзометрию, - ответил мне Дымов. – Опорные маяки на внешних пересадочных станциях планетарных систем тоже. Я не думаю, что «Альтаир» провалился. Нет, он наверняка в реальном космосе. Где-то совсем рядом с Коврино. Мы должны его разыскать, Роза!
– А маму между тем сопрёт Шихрайон ак-лидан. Вы же сами говорили, капитан, что он умный и быстро поймёт, где мы сейчас находимся.
– За Лилией Павловной присмотрит ковринская врамеульская община, - ответил Дымов. – Они прекрасно понимают ценность такого специалиста и не позволят никому пальцем к ней прикоснуться. Простите мне жестокие слова, – Дымов вновь обвёл нас колючим и горьким взглядом, – но пережить врамеульское вторжение проще будет именно на планете. Жукомор… простите, Зейес! – десантники Вальчуга Дрависпы не будут обыскивать каждую щель и каждую пещеру. У них на это не будет времени. Вообще, стиль Врамеула в зонах контроля баз подскока военных кораблей Федерации, Альянса или Оллирейна, – это стремительное нападение, быстрый грабёж и мгновенное бегство обратно в родное пространство.
– Они могут ударить коллапсаром по звезде…
– Это Оллирейн может. Или Альянс. Оставить подлянку напоследок – вполне в их духе, но врамельвы всегда имеют в виду, что можно вернуться и повторить снова. Не беспокойтесь о маме, Роза. Пусть летит на конференцию, пусть начинает работу в выделенной ей лаборатории. Там она будет куда в большей безопасности, чем здесь, поверьте.
Я упрямо поджала губы. Дымов прав, во всём прав. Но мне всё равно его план не нравился!
Я боялась расставаться с мамой. Хотите, режьте меня, хотите, живьём ешьте, но я не могла отделаться от тревожного предчувствия, что очень скоро пожалею о том, что меня продавили на подобное решение!
– Сделаем мы следующим образом, – сказал Дымов.
Спасать следовало не только три жизни, спасать надо весь научный комплекс Коврино. И времени мало, уверена, мало. Мы не успеем убедить учёных уехать отсюда вовремя. Они заартачатся наверняка! А пока будут спорить и возмущаться, заодно вопрошая у Дымова, кто он такой и с чего это Федерация здесь раскомандовалась, как у себя дома, тут-то жукомордые во главе с папочкой Зейеса и заявятся.
Швах.
А я-то думала, что у одной меня с отцом проблемы.
***
Зейес Морозов сидел перед окном-экраном смотровой площадки коленками назад, как гигантский прыгун. Крылья он слегка развёл, они находились по бокам. Чтобы не помешали прыжку, вероятно… Хотя куда тут прыгать, впереди экран!
Исходящая от Морозова боль казалась настолько плотной и полной, что её можно было почти нащупать пальцами. Я подошла, села рядом прямо на пол. Космическая станция – не планетарная поверхность, здесь любая пыль получает смертный приговор ещё на стадии замысла о своём проявлении.
Будь Зейес человеком, я бы обняла его. Но я не знала, как он воспримет. Слишком мало у меня сведений о психологии врамельвов. Они – насекомые, они схожи с гентбарцами и скртчим, но и только. Конкретно этого воспитала трансформированная женщина-человек, его мать, но… Что в его голове перещёлкнется в момент сильнейшего эмоционального переживания? Я не скажу, и никто не скажет. Ксенологов, способных понять жучков из Врамеула, не так уж и много в Федерации.
Не сработают паттерны поведения, выработанные для гентбарцев и скртчим! Это неискушённому обывателю они всё едино насекомые. А по факту – разные биологические виды. По уму, уйти бы мне, раз уж я на ксенопсихолога, спеца по Врамеулу, не училась. Но как-то нехорошо совсем друга оставлять наедине с бедой. Не по-человечески!
– Он убил её, – нервно заговорил Морозов, не оборачиваясь.
Он знал, что рядом с ним именно я. По шагам понял или как-то ещё, неважно. Никому другому Зейес не стал бы ничего рассказывать, уверена.
– Он намерено и с полным знанием того, что творит, убил её, – повторил Морозов, и в голосе его мне почудилось эхо безумия.
– Вашу маму? – тихо уточнила я.
– Я пережил два метаморфоза к тому моменту, я уже всё понимал. Он женился на прирождённой, а та снова родила ему селарей, но сама выжила. Прирождённые переживают роды намного легче, чем трансформированные. И вот она-то напела ему, что раз моя мама родила одного полноценного, то, может быть, сумеет родить снова. Когда рождается полноценный ребёнок, трансформированная женщина может пережить роды. Может даже родить ещё. Потому что ребёнок такой обычно один или их двое… с селарями не сравнить, те всегда рождаются десятками… И он поднял её в полёт. Я просил, я бежал следом, я же знал, зачем это всё и почему, я умолял…
Зейес задохнулся, какое-то время молчал, потом продолжил:
– Меня заперли. По его приказу. Знаете, сколько длится беременность? Два стандартных года. Два стандартных года моя мама вынашивала… и медленно умирала, потому что чуда не случилось, чудес нет во Вселенной, только случайности. Два года, и она и я знали, что нас ждёт. Она рассказывала мне, что была навигатором на частном исследовательском корабле-охотнике. Она учила меня… учила… всему, что помнила, что знала сама. Она соотнесла координаты, Роза, понимаете? Она вычислила, где относительно Федерации и Радуарского Альянса мы находимся! И сумела перевести эти данные в координатную сеть Врамеула, а я их запомнил. Потом она родила семь десятков селарей и умерла, а я дождался третьего метаморфоза и при первой же возможности сбежал. Ошибся в расчётах, меня выкинуло в зоне контроля Лиги Неприсоединившихся Миров…
– В Федерации вас бы ракетой приголубили, – тихо сказала я. – Не говоря уже об Альянсе…
– Я не знал, не думал. Я просто хотел уйти от отца. Убить его я не смог, так что мне было всё равно. Всё равно, что со мной сделают сородичи мамы. Но я оказался в Коврино. И увидел, что можно. Можно жить иначе! А теперь он, – Зейес не называл отца по имени, только он, подчёркивая интонацией, и сколько же боли, горечи и злобы звучало в его птичьем насекомьем голосе! – Теперь он идёт сюда, чтобы разрушить всё вокруг просто потому, что хочет и может. Я его ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!
С каждым «ненавижу» Морозов опускал кулак на пол. Человек отбил бы себе уже кисть до синяков, но у жучков руки устроены иначе. Откуда у Зейеса этот жест, от человеческой матери?
Я коснулась пальцами его плеча. Осторожно, аккуратно, будучи готовой отдёрнуть руку в любой момент. Мало ли, вдруг ему неприятны человеческие прикосновения…
Зейес порывисто накрыл мою кисть своей ладонью. Гладкое сухое ощущение, будто шёлк или горячий песок.
– Я понимаю, – тихо сказала я. – Мой отец тоже дрянь.
– Глава транспортной Корпорации, Калеб Морозов-старший, – отозвался Зейес. – Я нашёл его в информе. У него такой же взгляд убийцы, как у…
Он запнулся, и не стал продолжать. Я убрала руку.
– Ну… – сказала я. – Знаете, мы постараемся надрать Дрависпе задницу. Дымов что-нибудь придумает. «Альтаир» найдём.
– Я его убью, убью, – Зейес сжал кулак. – В этот раз непременно убью! За маму. За всё вообще!
Я усомнилась в его возможностях. То есть, морально убить своего породителя он вполне готов, но физически… Что-то мне подсказывало, что скромный диспетчер не особо-то умеет управляться с плазмоганом. Значит, придётся помогать.
Передо мной приоткрылась на половинку двери чужая жизнь, обусловленная невозможностью продлить свой род иначе, чем через горе, слёзы и смерть. Я пыталась представить себя на месте матери Зейеса, и не могла. Сначала – трансформ, потом – беременность, чудом выжила в родах, сумела полюбить дитя другого биологического вида, чуждого Человечеству. Не думаю, что отец не пытался воспитывать единственного сына в нужном ему направлении. Давления и манипуляций наверняка было с головой. Вот только рациональная безжалостность врамеульского общества, нацеленная на выживание вида, спасовала перед любовью к матери.
Есть нечто, над чем не властен любой мирской закон, каким бы правильным и непреложным он ни был.
И это базовая для всех живых существ Галактики, включая неразумных, установка на безусловную любовь ребёнка к матери.
Отцу Зейеса и вправду не следовало больше трогать мать своего сына. Выжила после родов – уже хорошо. Пусть живёт дальше. Может быть, не было бы тогда между отцом и сыном такой безжалостной чёрной дыры. Может, диалог бы начался с Федерацией, может, нашли бы раньше решение с репродуктивными центрами!
Но Вальчуг Дрависпа, как и мой отец, никогда не задумывался над тем, что кому-то от его поступков может стать нестерпимо – смертельно! – больно. И, как и мой отец, он теперь удивляется тому, что его ребёнок не желает его знать. Ведь они оба серьёзны, как полевой армейский сортир посреди планетарного болота! Дети у них, видите ли, не такие. Плохие. Отцовскую волю исполнять не хотят.
– Нам надо найти «Альтаир», – озвучила я невесёлые свои мысли. – Понятия не имею, где он может быть. Если на другом конце Галактики, мы точно пропали.
– Не думаю, – сказала из-за спины мама.
Она подошла к нам, села напротив.
– Новости, – горько усмехнулась я. – У тебя есть какие-то зацепки, способные облегчить поиск?
Откуда бы? Мама – биоинженер, а не поисковик!
– Вот она, наша зацепка, – она кивнула на Морозова.
– Я? – изумился он.
– Безусловно, – покивала мама. – Вы ведь носите фамилию матери, верно? И имя вам дала она. У вас совсем не врамеульское имя. Оно не вписывается в стандарт принятых там личных мужских имён, звучит иначе.
– Да… – растерянно ответил Зейес.
– Полагаю, изначальная его форма – Зевс.
Морозов встрепенулся весь, в волнении потёр руки – совсем по-мушиному, сухое такое скользкое движение, одна трёхпалая ладонь вдоль второй руки, от пальцев до локтя.
– Да! – воскликнул он. – Мама называла именно так.
– Мам, – сказала я, морщась, – ну что ты каменного заглота за одно место тянешь! Говори. Почему Зевс-то?
– Потому что Рея. Мифы Старой Терры, Роза. Некоторые… увлекаются, скажем так. Рея Морозова была как раз из такой семьи. Она состояла в Обществе Свободного Поиска, как и Кай Морозов. Вдвоём они ходили по неизведанным пространствам… И, насколько могу понять, нарвались на врамельвов где-то рядом с Коврино.
– Твою же чёрную дыру! – выразилась я. – Мама!
– Это очевидно любому, кто даст себе немного труда задуматься, – объяснила мама. – Я – задумалась.
– Но тогда получается, что старший сын Реи Морозовой – мой отец?! – заикаясь, воскликнула я.
Зейес поражённо смотрел на нас. У него вообще не нашлось никаких слов, даже матерных.
– «Альтаир» должен находиться где-то здесь, – продолжила мама. – Где-то совсем рядом. Я думаю, Кай Морозов получил блок-контроль от древнего корабля каким-то случайным образом где-то здесь. Купил или подобрал на какой-нибудь свалке сам.
– Где же он может быть, – задумалась я.
«Нет данных», – отозвался в сознании шепоток блок-контроля.
– Но ты не просто так отправил нас в пространство Врамеула! – поняла я. – Ты пытался вырулить к кораблю.
«Стояла задача оторваться от преследования. Вы согласились на десятую навигационную задачу, капитан».
– Я-то согласилась, но выход из экзометрии случился подозрительно близко к Коврино…
– Вот и разгадка гибели «Альтаира», – печально выговорила мама. – С ним случились врамельвы.
«Вероятность отлична от нуля».
– Это точно произошло? – спросила я. – Сражение с жукомородыми?
«Нет данных. Архив памяти потерян».
Да тьфу! Толку от дедушкиного наследства как с чёрной дыры аграрных планет голубого ряда.
– Никогда не думал, что у мамы могут быть родственники в пространстве Федерации, – тихо выговорил Морозов. – Что у меня есть брат…
– Эй, – я пощёлкала перед его лицом пальцами, – Калеб-старший вам такого «брата» пропишет, что забудете, как вас звали. Он никогда не признает вас! Лично пристрелит – вот это вероятнее всего.
– А вы, Роза? – спросил он, волнуясь.
– Да легко, дядя Зейес, – с чувством ответила я.
Вот так живёшь одна, огрызаешься на все шесть сторон Вселенной одна, никого, кроме мамы, и близко рядом нет, и внезапно вдруг обнаруживаешь родственника, сына собственной бабушки. Крылатый? Жукомордый? Насекомое? Плевать!
– Неважно, где и кем ты родился, – подвела я итог своим мыслям. – Важно только то, кто ты есть.
И протянула Зейесу Морозову руку.
Прода от 03.08.2025, 21:48
***
– Нет! – резко заявила я. – Ни за что! ¬Я ни за что не оставлю маму одну!
– Роза, но это уже изрядно смахивает на какую-то паранойю, – возразила мама. – Я не могу сидеть здесь, на внешней станции! Меня ждёт работа. Сложная, очень ответственная работа. Дистанционно её не провести.
– А если нападут врамельвы? – спросила я.
– Чтобы сбежать отсюда, роняя обувь? – понимающе кивнула мама. – Роза, тебе не кажется, что это непорядочно?
– А что порядочно? - возмутилась я. – Подвергнуться врамеульскому метаморфозу и сдохнуть, рожая неразумных селарей какому-нибудь Дрависпе?
– Найти «Альтаир» и отстоять Коврино, – непримиримо заявила мама.
– Как у тебя всё просто! – воскликнула я, вскакивая и начиная ходить туда-сюда, нервы больше не выдерживали. – Найти «Альтаир»! Его Альфа-Геспин искал сотни лет, не нашёл, а ты предлагаешь мне его найти, да ещё вписаться по времени до подхода врамеульской орды!
– Ну, у нас не было блок-контроля, - мягко вставил свои пять энерго Дымов, до того скромно молчавший. – А теперь он есть.
– У него память битая!
– Битая или нет, но он вывел вас в Коврино, Роза. И история Зейеса Морозова – добавочный аргумент в пользу того, что старый транспортник находится где-то здесь.
– Плюс-минус парсек в двести, – фыркнула я. - Дымов, мы искать будем до посинения!
– На этот счёт есть кое-какие соображения, - усмехнулся капитан. - Каждый межзвёздный транспортник оснащён маяком, способным работать автономно бесконечное число времени. Можно попробовать уловить сигнал… Через блок-контроль, разумеется. Иначе мы бы его давно засекли.
Мне вдруг вспомнился зов из экзометрии. Тогда, когда я вошла в пространство Латакара в составе военного сопровождения торговых кораблей Корпорпации. Я ведь даже записала сигнал! Даже если это не «Альтаир» - слишком уж просто было бы! - всё равно, в той экзометрии любых сигналов полным-полно на вкус, цвет и размер, останется только выдернуть нужный.
– Неразрешимая задача всё равно, - сказала я. – Даже если мы уловил сигнал и опознаем его, как сгенерированный «Альтаиром», дальше что? Вы же прекрасно знаете, что такое экзометрия, Дымов! Там нет направлений, нет расстояний, времени тоже нет, ничего нет вообще. Что туда упало без выхода в реальный космос, то там и пропало навеки. Если «Альтаир» поглотила экзометрия, дохлый номер. Даже если мы сами очень удачно провалимся к нему, то обратно нам его оттуда не вывести никогда.
– Но сигнал-пульсаторные передатчики успешно шлют информацию через экзометрию, - ответил мне Дымов. – Опорные маяки на внешних пересадочных станциях планетарных систем тоже. Я не думаю, что «Альтаир» провалился. Нет, он наверняка в реальном космосе. Где-то совсем рядом с Коврино. Мы должны его разыскать, Роза!
– А маму между тем сопрёт Шихрайон ак-лидан. Вы же сами говорили, капитан, что он умный и быстро поймёт, где мы сейчас находимся.
– За Лилией Павловной присмотрит ковринская врамеульская община, - ответил Дымов. – Они прекрасно понимают ценность такого специалиста и не позволят никому пальцем к ней прикоснуться. Простите мне жестокие слова, – Дымов вновь обвёл нас колючим и горьким взглядом, – но пережить врамеульское вторжение проще будет именно на планете. Жукомор… простите, Зейес! – десантники Вальчуга Дрависпы не будут обыскивать каждую щель и каждую пещеру. У них на это не будет времени. Вообще, стиль Врамеула в зонах контроля баз подскока военных кораблей Федерации, Альянса или Оллирейна, – это стремительное нападение, быстрый грабёж и мгновенное бегство обратно в родное пространство.
– Они могут ударить коллапсаром по звезде…
– Это Оллирейн может. Или Альянс. Оставить подлянку напоследок – вполне в их духе, но врамельвы всегда имеют в виду, что можно вернуться и повторить снова. Не беспокойтесь о маме, Роза. Пусть летит на конференцию, пусть начинает работу в выделенной ей лаборатории. Там она будет куда в большей безопасности, чем здесь, поверьте.
Я упрямо поджала губы. Дымов прав, во всём прав. Но мне всё равно его план не нравился!
Я боялась расставаться с мамой. Хотите, режьте меня, хотите, живьём ешьте, но я не могла отделаться от тревожного предчувствия, что очень скоро пожалею о том, что меня продавили на подобное решение!
Прода от 06.08.2025, 00:30
– Сделаем мы следующим образом, – сказал Дымов.
