— Если вы не заметили, то я вам скажу, что курсисткам они тоже нравятся, — со смехом ответила Ирина.
Вдалеке хлопнула дверь и стали слышны звонкие голоса. Ирина принесла большую супницу с борщом, Ариадна Петровна — хлеб, тонко порезанное сало, сметану и чесночок.
— Все помыли руки? — строго спросила бабушка и после положительного ответа компания уселась за стол.
— Ира, а когда вы переезжаете? — спросила светленькая студентка.
— В конце этой недели. Я так рада, что у нас получилось купить своё жилье, но уже по вам скучаю, — глаза у Ирины повлажнели от близких слёз. — Я так боялась коммуналки, а оказалось, что это были лучшие годы нашей жизни.
— Уверена, лучшие годы впереди. Ну-ну, не переживай так, — Ариадна Петровна похлопала соседку по руке. — Будете приходить в гости и на Пасху обязательно соберемся все вместе.
— Будем красить и катать яйца, — обрадовалась Соня.
— И печь куличи. Ты же помнишь рецепт?
— Помню!
— В этом году будешь готовить их самостоятельно, я буду только немножко подсказывать, — бабуля погладила девочку по голове.
После обеда студентки унесли всю посуду, навели порядок в комнате. Через несколько минут в кухне загремела музыка и полилась вода.
В этой пятикомнатной коммунальной квартире были необычные порядки. Во-первых, жильцы здесь редко задерживались больше, чем на пять лет — за этот срок квартиросъемщики обзаводились собственным жильем, даже если к тому не было никаких предпосылок.
Во-вторых, обедали все вместе, исключение составляли работающие мужчины и уехавшие на каникулы студенты. Продукты для обедов покупали в складчину, сумму взноса на неделю определяла Ариадна Петровна, старшая по квартире, а готовила обычно семейная соседка или кто-то из студенток. Уборка целиком и полностью ложилась на студенток. Они наводили порядок во всей квартире, исключая жилые комнаты, но к удивлению, за долгие годы была только одна недовольная девушка, которая съехала сразу после предъявленных претензий. Её подруге пришлось искать себе другую компаньонку и, по слухам, это положительно сказалось на судьбе обеих. Капризная соседка пожалела спустя пару месяцев, но дорога в квартиру, увы, была ей заказана.
В-третьих, одна комната была общей гостиной, где располагались обширная библиотека, камин, старинный обеденный стол, несколько кресел, диван и домашний кинотеатр, купленный одним из благодарных квартиросъемщиков. Из гостиной был выход на широкий, с кованой решеткой, балкон, в летнее время уставленный цветами в вазонах.
В-четвертых, планировка в квартире была исторической и за годы существования дома единственное, что изменилось — это в двух сдаваемых комнатах сделали «второй этаж» под спальные места, благо высота потолков позволяла.
Единственной постоянной жиличкой была Ариадна Петровна Димсталь. Она прожила в квартире всю жизнь и занимала две комнаты. В одной располагалась она сама и маленькая рыжая дворняжка. Дверь во вторую комнату была постоянно закрыта и никто из жильцов ни разу не выглянул из окон эркера. Запрет заходить в помещение объяснялся дряхлым кобелем породы дратхаар по кличке Шюрценягер. На удивленные вопросы, не жалко ли отдать собаке столько места, старушка махала рукой и говорила, что дратхаару достался маленький уголок между двумя шкафами со старым хламом, который выкинуть жалко, потому что это память о молодости.
После обеда Ариадна Петровна обычно отдыхала с хорошей книгой. Выбрав в библиотеке томик Достоевского, она отправилась на кухню заваривать свежий чай. На серебряный поднос были водружены фарфоровый чайничек с позолоченным ситечком, вазочка с конфетами и пряниками, любимая чайная пара. Женщина полюбовалась на сервировку и только собралась уйти к себе, как в дверь позвонили. Открыла Ирина, комната которой была ближе всех к прихожей.
— Я к гражданке Базилевской, можно войти? — на пороге стоял невысокий круглый мужчина, с красным лицом гипертоника. Подъем по лестнице заставил толстяка дышать так, словно он бежал стометровку.
Ариадна Петровна выглянула из-за плеча Ирины.
— А по какому вопросу вы пришли к Екатерине Фёдоровне? — поинтересовалась старушка.
— По личному, — ляпнул визитер и покраснел ещё больше.
Ариадна Петровна приспустила очки на нос, пристально посмотрела на мужчину. Зрелище ей не понравилось, но она сказала:
— Вам в другую квартиру, рядом. На стене табличка, там написаны фамилии, они идут по порядку. Первая Димсталь, вторая Базилевская.
Мужчина извинился, уставился на медную табличку с фамилиями. Потом дернул рукой, словно хотел перекреститься, покосился на женщин, которые смотрели на него с интересом, втянул голову в плечи и позвонил соседям.
Дверь распахнулась и на пороге оказалась высокая стройная леди. Одета она была в черный шёлковый комбинезон-палаццо. Широкие штанины делали ноги дамы бесконечными, а несколько расстегнутых пуговок зрительно удлиняли шею. Седые волосы были уложены в изящный, слегка небрежный пучок, на губах блестела бежево-розовая помада. Глаза из-за графитовых стрелок и накрашенных ресниц казались распахнутыми, как у олененка Бэмби. Семидесятилетнего олененка.
— Здрасти, Екатерина Фёдоровна, — буркнул толстяк.
Дама величественно ему кивнула и он, втянув живот, просочился в квартиру. На молчаливый упрек Ариадны Петровны «Бэмби» только вздернула профессионально отрисованную бровь, а потом захлопнула дверь.
Ирина с сочувствием посмотрела на соседку.
— Ничего страшного, Катенька взрослая женщина. Может, это новый шофер или сантехник, — пробормотала старушка и, забрав поднос, ушла к себе.
Чай она собиралась пить в дальней комнате. Судя по всему, у неё имелся как минимум час свободного времени. Бабуля поставила поднос на стол, закрыла дверь на замок, потом сделала пасс над ручкой и щёлкнула пальцами. Подошла ко второй двери, повторила замысловатые движения ладонью, но в обратном направлении и отперла дверь. В щель моментально высунулся мокрый черный нос.
— Марш обратно в комнату!
— Ой, можно подумать, я действительно могу выйти, — ответили из-за двери.
— Не можешь. Но я совершенно не хочу отмывать потом комнату от твоего старого ливера и ошметков шерсти. Иди за стол, только сначала помой лапы, — Ариадна Петровна подхватила поднос и лёгкой походкой пошла во вторую комнату.
Надо сказать, что как только старушка оказалась одна, она сильно изменилась. Распрямила спину, развернула плечи и стала как будто чуточку выше. До балетной осанки соседки Ариадне Петровне было далеко, но вместо немощной пенсионерки в соседнюю комнату вошла уверенная в себе женщина, крепкая физически и полная сил. Внешность осталась прежней, морщины не исчезли, но глаза стали ярче.
Во второй комнате действительно были два огромных шкафа, битком набитых книгами. Справа от двери имелась деревянная лесенка, которая вела на антресоли с кроватью. Под антресолями размещался санузел.
У противоположной от шкафов стены размещался старинный камин, украшенный изразцами бирюзового цвета. На каминной полке стоял графин с виски и шкатулка с сигарами. В самом камине на подставке лежали три выкуренных трубки.
— Ты не будешь возражать, если я закурю? — дратхаар сидел в кресле между двух шкафов, положив левую нижнюю лапу на правую. На подлокотнике лежала раскрытая книга.
— Не буду. Что читаешь?
— Перечитываю. Стругацких.
— Я приготовила чай.
— Но мне хочется кофе, — собачий нос сморщился и показались пожелтевшие клыки.
— Дорогой кузен, — в голосе мадам Димсталь прорезалась стальная нотка. — Если вас не устраивают условия проживания, вы в любой момент можете переехать в магическую тюрьму для отбывания пожизненного срока. Вызвать перевозку?
После нескольких секунд сопения пес отрицательно покачал головой.
— Извини. Мне было одиноко, к тому же кончились набитые трубки, а гаванские сигары я не люблю.
— Иван, ты капризничаешь, как плохо воспитанная баронесса, — ответила Ариадна Петровна. — Будешь так себя вести — оставлю без конфет.
Пёс вздохнул и замолчал. Женщина достала из шкафа вторую чашку. В эркере стоял обеденный стол, на нём она расставила сладости и чайные приборы. Пёс кряхтеньем перебрался на стул.
— Где это видано, чтобы у мага приключился радикулит?!
— Ты не маг, ты собака. Хоть и курящая, и говорящая.
— Я уже миллион раз пожалел, что согласился на такой приговор.
— Я уже миллион раз это слышала. Можешь обжаловать, но ты знаешь, что даже спустя век твоё пожизненное заменят высшей мерой.
— Я этого не заслужил.
— Заслужил, — в голосе Ариадны Петровны снова отчетливо зазвучала сталь. — Я очень любила нашего деда и только по его просьбе согласилась превратить тебя в собаку, а потом столько лет нянчиться с противным старым псом.
Потом, вспомнив что-то, она погладила жесткую шерсть на загривке и добавила:
— Я знаю, Ванюш, в тебе много хорошего. И я помню, что ты для меня сделал. Но всё, что в моих силах — это купить тебе пряников.
— И конфет, — дратхаар застучал хвостом и облизнулся.
— И конфет. Давай разверну фантик.
— Нет, я хочу сам, так вкуснее, — розовый язык ловко вытащил шоколадное лакомство. Ариадна Петровна сделала вид, что не слышит чавканья.
В соседней квартире разговор тоже отчасти шёл у стола. Но не огромного обеденного, а у тонконогого чайного. Уголок для дижестивов был оборудован между старинным дубовым буфетом и камином. Уже отдышавшийся толстяк сидел на краешке кушетки и старался не шевелиться без лишней необходимости — всe окружающее казалось ему чересчур хрупким.
Седовласая леди стояла напротив, сложив руки на спинке стула. Мужчина был уверен, что дама не села за стол потому, что считает его неподходящей компанией.
— Ваше поручение я выполнил, "жучок" в сумке. Насколько мне известно, сумка у неё одна.
— Выпьете, господин Алексеев? — длинноногая красотка (язык не поворачивался по-другому назвать эту эффектную даму, несмотря на её возраст) развернулась к визитеру спиной и открыла дверцы в верхней части буфета. — Коньяк, мадера, шампанское?
Толстяк зачарованно уставился на бутылки дорогого алкоголя, выстроившиеся в три ряда.
— Кококоньяк... — от предложенного выбора Алексеев растерялся до заикания. Потом что-то вспомнил и добавил скороговоркой:
— А можно той волшебной добавки, пожалуйста?
— Можно. Но лучше бы вы, Владлен Вячеславович, сходили к терапевту, — Екатерина Фёдоровна капнула в крохотную рюмочку на высокой ножке чего-то тягучего и тёмно-зелёного. Добавила воды, над рюмочкой заклубился пар. Толстяк не стал ждать пока дымок рассеется, залпом проглотил "коктейль" и через несколько секунд его лицо приобрело нормальный цвет. Леди плеснула в бокал Харди на два пальца, поставила коньяк перед мужчиной. На фарфоровое блюдо выложила орехи, восточные сладости и предложила:
— Угощайтесь.
Себе Екатерина Фёдоровна налила розового шампанского. Пригубила, заела клубникой.
— У неё может быть одна сумка, но маячок всего лишь подстраховка. Вам придётся продолжить слежку. Глаз не спускать с госпожи редакторши. Напомню, наблюдение за ней вы ведёте в очках. При малейших неполадках оптики сообщаете мне. Даже если они стали быстрее пачкаться или погнулась дужка — вы мне звоните в ту же секунду. О том, с кем Елизавета встречается, чем занимается, делаете записи и отчитываетесь мне каждые шесть часов. Понятно? — тон у Екатерины Фёдоровны был стальным.
— Понятно, — Алексеев приуныл.
— Это вам за грехи ваши тяжкие наказание, — судя по всему, реакция толстяка леди развлекала.
Алексеев сделал ещё глоток, посмаковал элитный напиток и решился.
— А вы можете перестать... оказывать на меня влияние?
— Про какое именно воздействие вы говорите? Если надеетесь, что вам будет позволено не выполнить мои поручения, обмануть меня или раскрыть тайны, то ваши чаяния напрасны.
— Нет-нет, я про другое, — мужчина внезапно запунцовел. — Не надо меня... привораживать.
Екатерина Фёдоровна опешила, а потом захохотала. Смеялась она от души, до выступивших слeз.
— Вас? Привораживать?
— Я понимаю, что вы не рассматриваете меня, как пару. Но это некрасиво — внушать мужчине безответную страсть. Я, между прочим, женат. У меня двое детей и кредит за дачу.
— Да-да, и три любовницы в анамнезе. Вы бабник, прожженый ловелас, я просто вас жалела, стараясь не тревожить ваши инстинкты, — госпожа Базилевская посмотрела на толстяка с презрением. — Хотите, чтобы не ворожила? Пожалуйста.
Внезапно с комнаты словно сдернули пыльную накидку. Воздух стал как шампанское в бокале леди, он заискрился, вскипел и разлился запахом послегрозового озона. На месте седой дамы оказалась женщина средних лет, с каштаново-рыжими волосами, сильным гибким телом и чуть смуглой, ровной кожей. Глаза у неё были кошачьи, зеленые и манящие. Женщина повела плечом так призывно, так сексуально, что Алексеев потерял голову, память и здравый смысл. Он смотрел на сползающий черный шелк и ничего не желал, кроме как прикоснуться точеному женскому плечу.
Екатерина Фёдоровна реакции не удивилась. Отпила шампанского и выбрала клубничку побольше. Она не собиралась никого соблазнять, ей не нужен был очередной поклонник, просто без небольшого щита красота, очарование и сексуальность госпожи Базилевской были смертельным оружием. Доев клубнику и допив шампанское леди вернула щит на место. Толстяк отмер.
— Ещё коньяку? — участливо спросила седовласая леди.
Владлен Вячеславович молча кивнул.
— Не надо на меня так смотреть, я не картина, — она наполнила стакан наполовину, посмотрела на своего собеседника и достала из нижней части буфета флакон оранжевого стекла. Пипеткой набрала чуть-чуть мерцающей жидкости и капнула в коньяк. — Пейте. А то вас жена из дома с таким лицом выгонит. Да и приходить в себя вы будете неделю минимум.
Мужчина покорно взял стакан и сделал глоток. Выдохнул с облегчением, повеселел.
— Ещё дурацкие просьбы есть?
— Нет-нет, я всё понял.
— Отлично, идите работайте. Я жду подробнейших отчетов.
Выйдя из квартиры, Владлен оглянулся на табличку. Фамилии Димсталь и Базилевская вытянулись в одну строчку, а номера квартир были написаны под ними. Толстяк вздохнул и стал спускаться по лестнице.
Стоило ему выбраться на улицу, как на площадку вышла Ариадна Петровна. Нажать на кнопку старинного звонка она не успела, дверь распахнулась и Екатерина Федоровна сделала приглашающий жест.
В прихожей подруги не задержались, они прошли в гостиную.
— Будешь шампанское? Я только что открыла бутылку.
— Розовое сухое?
— Разумеется.
— Ну, хоть в чем-то ты постоянна.
Дамы устроились на кушетке, где недавно сидел Алексеев. Выглядели обе совсем иначе, чем их привыкли видеть соседи. Екатерина Фёдоровна снова стала рыжеволосой и сексуальной женщиной-вамп, Ариадна Петровна превратилась в русоволосую строгую красавицу с идеально правильными чертами лица, ярко-синими глазами и белоснежной кожей.
— Рина, вот охота тебе ходить как пенсионерка из рабочего района? — рыжая достала хрустальные бокалы.
— Разумеется, охота.
— Ещё скажи, что этот облик соответствует твоим внутренним ощущениям.
— Отчасти, — ответила Ариадна. — Что это был за тип? Ты так и не успокоилась, продолжаешь следить за девочкой?
Екатерина промолчала. Но выражение её лица лучше любых слов ответило на вопрос.
Вдалеке хлопнула дверь и стали слышны звонкие голоса. Ирина принесла большую супницу с борщом, Ариадна Петровна — хлеб, тонко порезанное сало, сметану и чесночок.
— Все помыли руки? — строго спросила бабушка и после положительного ответа компания уселась за стол.
— Ира, а когда вы переезжаете? — спросила светленькая студентка.
— В конце этой недели. Я так рада, что у нас получилось купить своё жилье, но уже по вам скучаю, — глаза у Ирины повлажнели от близких слёз. — Я так боялась коммуналки, а оказалось, что это были лучшие годы нашей жизни.
— Уверена, лучшие годы впереди. Ну-ну, не переживай так, — Ариадна Петровна похлопала соседку по руке. — Будете приходить в гости и на Пасху обязательно соберемся все вместе.
— Будем красить и катать яйца, — обрадовалась Соня.
— И печь куличи. Ты же помнишь рецепт?
— Помню!
— В этом году будешь готовить их самостоятельно, я буду только немножко подсказывать, — бабуля погладила девочку по голове.
После обеда студентки унесли всю посуду, навели порядок в комнате. Через несколько минут в кухне загремела музыка и полилась вода.
В этой пятикомнатной коммунальной квартире были необычные порядки. Во-первых, жильцы здесь редко задерживались больше, чем на пять лет — за этот срок квартиросъемщики обзаводились собственным жильем, даже если к тому не было никаких предпосылок.
Во-вторых, обедали все вместе, исключение составляли работающие мужчины и уехавшие на каникулы студенты. Продукты для обедов покупали в складчину, сумму взноса на неделю определяла Ариадна Петровна, старшая по квартире, а готовила обычно семейная соседка или кто-то из студенток. Уборка целиком и полностью ложилась на студенток. Они наводили порядок во всей квартире, исключая жилые комнаты, но к удивлению, за долгие годы была только одна недовольная девушка, которая съехала сразу после предъявленных претензий. Её подруге пришлось искать себе другую компаньонку и, по слухам, это положительно сказалось на судьбе обеих. Капризная соседка пожалела спустя пару месяцев, но дорога в квартиру, увы, была ей заказана.
В-третьих, одна комната была общей гостиной, где располагались обширная библиотека, камин, старинный обеденный стол, несколько кресел, диван и домашний кинотеатр, купленный одним из благодарных квартиросъемщиков. Из гостиной был выход на широкий, с кованой решеткой, балкон, в летнее время уставленный цветами в вазонах.
В-четвертых, планировка в квартире была исторической и за годы существования дома единственное, что изменилось — это в двух сдаваемых комнатах сделали «второй этаж» под спальные места, благо высота потолков позволяла.
Единственной постоянной жиличкой была Ариадна Петровна Димсталь. Она прожила в квартире всю жизнь и занимала две комнаты. В одной располагалась она сама и маленькая рыжая дворняжка. Дверь во вторую комнату была постоянно закрыта и никто из жильцов ни разу не выглянул из окон эркера. Запрет заходить в помещение объяснялся дряхлым кобелем породы дратхаар по кличке Шюрценягер. На удивленные вопросы, не жалко ли отдать собаке столько места, старушка махала рукой и говорила, что дратхаару достался маленький уголок между двумя шкафами со старым хламом, который выкинуть жалко, потому что это память о молодости.
Прода от 23.03.23
После обеда Ариадна Петровна обычно отдыхала с хорошей книгой. Выбрав в библиотеке томик Достоевского, она отправилась на кухню заваривать свежий чай. На серебряный поднос были водружены фарфоровый чайничек с позолоченным ситечком, вазочка с конфетами и пряниками, любимая чайная пара. Женщина полюбовалась на сервировку и только собралась уйти к себе, как в дверь позвонили. Открыла Ирина, комната которой была ближе всех к прихожей.
— Я к гражданке Базилевской, можно войти? — на пороге стоял невысокий круглый мужчина, с красным лицом гипертоника. Подъем по лестнице заставил толстяка дышать так, словно он бежал стометровку.
Ариадна Петровна выглянула из-за плеча Ирины.
— А по какому вопросу вы пришли к Екатерине Фёдоровне? — поинтересовалась старушка.
— По личному, — ляпнул визитер и покраснел ещё больше.
Ариадна Петровна приспустила очки на нос, пристально посмотрела на мужчину. Зрелище ей не понравилось, но она сказала:
— Вам в другую квартиру, рядом. На стене табличка, там написаны фамилии, они идут по порядку. Первая Димсталь, вторая Базилевская.
Мужчина извинился, уставился на медную табличку с фамилиями. Потом дернул рукой, словно хотел перекреститься, покосился на женщин, которые смотрели на него с интересом, втянул голову в плечи и позвонил соседям.
Дверь распахнулась и на пороге оказалась высокая стройная леди. Одета она была в черный шёлковый комбинезон-палаццо. Широкие штанины делали ноги дамы бесконечными, а несколько расстегнутых пуговок зрительно удлиняли шею. Седые волосы были уложены в изящный, слегка небрежный пучок, на губах блестела бежево-розовая помада. Глаза из-за графитовых стрелок и накрашенных ресниц казались распахнутыми, как у олененка Бэмби. Семидесятилетнего олененка.
— Здрасти, Екатерина Фёдоровна, — буркнул толстяк.
Дама величественно ему кивнула и он, втянув живот, просочился в квартиру. На молчаливый упрек Ариадны Петровны «Бэмби» только вздернула профессионально отрисованную бровь, а потом захлопнула дверь.
Ирина с сочувствием посмотрела на соседку.
— Ничего страшного, Катенька взрослая женщина. Может, это новый шофер или сантехник, — пробормотала старушка и, забрав поднос, ушла к себе.
Чай она собиралась пить в дальней комнате. Судя по всему, у неё имелся как минимум час свободного времени. Бабуля поставила поднос на стол, закрыла дверь на замок, потом сделала пасс над ручкой и щёлкнула пальцами. Подошла ко второй двери, повторила замысловатые движения ладонью, но в обратном направлении и отперла дверь. В щель моментально высунулся мокрый черный нос.
— Марш обратно в комнату!
— Ой, можно подумать, я действительно могу выйти, — ответили из-за двери.
— Не можешь. Но я совершенно не хочу отмывать потом комнату от твоего старого ливера и ошметков шерсти. Иди за стол, только сначала помой лапы, — Ариадна Петровна подхватила поднос и лёгкой походкой пошла во вторую комнату.
Надо сказать, что как только старушка оказалась одна, она сильно изменилась. Распрямила спину, развернула плечи и стала как будто чуточку выше. До балетной осанки соседки Ариадне Петровне было далеко, но вместо немощной пенсионерки в соседнюю комнату вошла уверенная в себе женщина, крепкая физически и полная сил. Внешность осталась прежней, морщины не исчезли, но глаза стали ярче.
Во второй комнате действительно были два огромных шкафа, битком набитых книгами. Справа от двери имелась деревянная лесенка, которая вела на антресоли с кроватью. Под антресолями размещался санузел.
У противоположной от шкафов стены размещался старинный камин, украшенный изразцами бирюзового цвета. На каминной полке стоял графин с виски и шкатулка с сигарами. В самом камине на подставке лежали три выкуренных трубки.
— Ты не будешь возражать, если я закурю? — дратхаар сидел в кресле между двух шкафов, положив левую нижнюю лапу на правую. На подлокотнике лежала раскрытая книга.
— Не буду. Что читаешь?
— Перечитываю. Стругацких.
— Я приготовила чай.
— Но мне хочется кофе, — собачий нос сморщился и показались пожелтевшие клыки.
— Дорогой кузен, — в голосе мадам Димсталь прорезалась стальная нотка. — Если вас не устраивают условия проживания, вы в любой момент можете переехать в магическую тюрьму для отбывания пожизненного срока. Вызвать перевозку?
После нескольких секунд сопения пес отрицательно покачал головой.
— Извини. Мне было одиноко, к тому же кончились набитые трубки, а гаванские сигары я не люблю.
— Иван, ты капризничаешь, как плохо воспитанная баронесса, — ответила Ариадна Петровна. — Будешь так себя вести — оставлю без конфет.
Пёс вздохнул и замолчал. Женщина достала из шкафа вторую чашку. В эркере стоял обеденный стол, на нём она расставила сладости и чайные приборы. Пёс кряхтеньем перебрался на стул.
— Где это видано, чтобы у мага приключился радикулит?!
— Ты не маг, ты собака. Хоть и курящая, и говорящая.
— Я уже миллион раз пожалел, что согласился на такой приговор.
— Я уже миллион раз это слышала. Можешь обжаловать, но ты знаешь, что даже спустя век твоё пожизненное заменят высшей мерой.
— Я этого не заслужил.
— Заслужил, — в голосе Ариадны Петровны снова отчетливо зазвучала сталь. — Я очень любила нашего деда и только по его просьбе согласилась превратить тебя в собаку, а потом столько лет нянчиться с противным старым псом.
Потом, вспомнив что-то, она погладила жесткую шерсть на загривке и добавила:
— Я знаю, Ванюш, в тебе много хорошего. И я помню, что ты для меня сделал. Но всё, что в моих силах — это купить тебе пряников.
— И конфет, — дратхаар застучал хвостом и облизнулся.
— И конфет. Давай разверну фантик.
— Нет, я хочу сам, так вкуснее, — розовый язык ловко вытащил шоколадное лакомство. Ариадна Петровна сделала вид, что не слышит чавканья.
Прода от 25.05.23
В соседней квартире разговор тоже отчасти шёл у стола. Но не огромного обеденного, а у тонконогого чайного. Уголок для дижестивов был оборудован между старинным дубовым буфетом и камином. Уже отдышавшийся толстяк сидел на краешке кушетки и старался не шевелиться без лишней необходимости — всe окружающее казалось ему чересчур хрупким.
Седовласая леди стояла напротив, сложив руки на спинке стула. Мужчина был уверен, что дама не села за стол потому, что считает его неподходящей компанией.
— Ваше поручение я выполнил, "жучок" в сумке. Насколько мне известно, сумка у неё одна.
— Выпьете, господин Алексеев? — длинноногая красотка (язык не поворачивался по-другому назвать эту эффектную даму, несмотря на её возраст) развернулась к визитеру спиной и открыла дверцы в верхней части буфета. — Коньяк, мадера, шампанское?
Толстяк зачарованно уставился на бутылки дорогого алкоголя, выстроившиеся в три ряда.
— Кококоньяк... — от предложенного выбора Алексеев растерялся до заикания. Потом что-то вспомнил и добавил скороговоркой:
— А можно той волшебной добавки, пожалуйста?
— Можно. Но лучше бы вы, Владлен Вячеславович, сходили к терапевту, — Екатерина Фёдоровна капнула в крохотную рюмочку на высокой ножке чего-то тягучего и тёмно-зелёного. Добавила воды, над рюмочкой заклубился пар. Толстяк не стал ждать пока дымок рассеется, залпом проглотил "коктейль" и через несколько секунд его лицо приобрело нормальный цвет. Леди плеснула в бокал Харди на два пальца, поставила коньяк перед мужчиной. На фарфоровое блюдо выложила орехи, восточные сладости и предложила:
— Угощайтесь.
Себе Екатерина Фёдоровна налила розового шампанского. Пригубила, заела клубникой.
— У неё может быть одна сумка, но маячок всего лишь подстраховка. Вам придётся продолжить слежку. Глаз не спускать с госпожи редакторши. Напомню, наблюдение за ней вы ведёте в очках. При малейших неполадках оптики сообщаете мне. Даже если они стали быстрее пачкаться или погнулась дужка — вы мне звоните в ту же секунду. О том, с кем Елизавета встречается, чем занимается, делаете записи и отчитываетесь мне каждые шесть часов. Понятно? — тон у Екатерины Фёдоровны был стальным.
— Понятно, — Алексеев приуныл.
— Это вам за грехи ваши тяжкие наказание, — судя по всему, реакция толстяка леди развлекала.
Алексеев сделал ещё глоток, посмаковал элитный напиток и решился.
— А вы можете перестать... оказывать на меня влияние?
— Про какое именно воздействие вы говорите? Если надеетесь, что вам будет позволено не выполнить мои поручения, обмануть меня или раскрыть тайны, то ваши чаяния напрасны.
— Нет-нет, я про другое, — мужчина внезапно запунцовел. — Не надо меня... привораживать.
Екатерина Фёдоровна опешила, а потом захохотала. Смеялась она от души, до выступивших слeз.
— Вас? Привораживать?
— Я понимаю, что вы не рассматриваете меня, как пару. Но это некрасиво — внушать мужчине безответную страсть. Я, между прочим, женат. У меня двое детей и кредит за дачу.
— Да-да, и три любовницы в анамнезе. Вы бабник, прожженый ловелас, я просто вас жалела, стараясь не тревожить ваши инстинкты, — госпожа Базилевская посмотрела на толстяка с презрением. — Хотите, чтобы не ворожила? Пожалуйста.
Внезапно с комнаты словно сдернули пыльную накидку. Воздух стал как шампанское в бокале леди, он заискрился, вскипел и разлился запахом послегрозового озона. На месте седой дамы оказалась женщина средних лет, с каштаново-рыжими волосами, сильным гибким телом и чуть смуглой, ровной кожей. Глаза у неё были кошачьи, зеленые и манящие. Женщина повела плечом так призывно, так сексуально, что Алексеев потерял голову, память и здравый смысл. Он смотрел на сползающий черный шелк и ничего не желал, кроме как прикоснуться точеному женскому плечу.
Екатерина Фёдоровна реакции не удивилась. Отпила шампанского и выбрала клубничку побольше. Она не собиралась никого соблазнять, ей не нужен был очередной поклонник, просто без небольшого щита красота, очарование и сексуальность госпожи Базилевской были смертельным оружием. Доев клубнику и допив шампанское леди вернула щит на место. Толстяк отмер.
— Ещё коньяку? — участливо спросила седовласая леди.
Владлен Вячеславович молча кивнул.
— Не надо на меня так смотреть, я не картина, — она наполнила стакан наполовину, посмотрела на своего собеседника и достала из нижней части буфета флакон оранжевого стекла. Пипеткой набрала чуть-чуть мерцающей жидкости и капнула в коньяк. — Пейте. А то вас жена из дома с таким лицом выгонит. Да и приходить в себя вы будете неделю минимум.
Мужчина покорно взял стакан и сделал глоток. Выдохнул с облегчением, повеселел.
— Ещё дурацкие просьбы есть?
— Нет-нет, я всё понял.
— Отлично, идите работайте. Я жду подробнейших отчетов.
Выйдя из квартиры, Владлен оглянулся на табличку. Фамилии Димсталь и Базилевская вытянулись в одну строчку, а номера квартир были написаны под ними. Толстяк вздохнул и стал спускаться по лестнице.
Стоило ему выбраться на улицу, как на площадку вышла Ариадна Петровна. Нажать на кнопку старинного звонка она не успела, дверь распахнулась и Екатерина Федоровна сделала приглашающий жест.
В прихожей подруги не задержались, они прошли в гостиную.
— Будешь шампанское? Я только что открыла бутылку.
— Розовое сухое?
— Разумеется.
— Ну, хоть в чем-то ты постоянна.
Дамы устроились на кушетке, где недавно сидел Алексеев. Выглядели обе совсем иначе, чем их привыкли видеть соседи. Екатерина Фёдоровна снова стала рыжеволосой и сексуальной женщиной-вамп, Ариадна Петровна превратилась в русоволосую строгую красавицу с идеально правильными чертами лица, ярко-синими глазами и белоснежной кожей.
— Рина, вот охота тебе ходить как пенсионерка из рабочего района? — рыжая достала хрустальные бокалы.
— Разумеется, охота.
— Ещё скажи, что этот облик соответствует твоим внутренним ощущениям.
— Отчасти, — ответила Ариадна. — Что это был за тип? Ты так и не успокоилась, продолжаешь следить за девочкой?
Екатерина промолчала. Но выражение её лица лучше любых слов ответило на вопрос.
