— Nonno! Uffa! Дедушка, нет! Нет! Твою же мать! — Федерико выхватил у Юрия Петровича из рук что-то похожее на сигарету и швырнул в противоположный угол комнаты. Мелкий предмет несколько раз перевернулся в воздухе и приземлился точно в миску с винегретом. Ироничная фраза дедуси, что вред курения в его возрасте сильно преувеличен, утонула в грохоте разорвавшейся петарды. Два килограмма отборных, мелконарезанных овощей разлетелись, равномерно усыпав всю мебель и пол в радиусе двух метров от стола.
Не успела семья выйти из ступора, как из украшенной винегретом части комнаты раздался подозрительный звук. Фрррррш... — донеслось откуда-то из-под потолка, словно по верху буфета медленно покатилась каменная лавина. Фррршшрррршшррршш... Лавина ускорилась, и из-за резной филенки наверху буфета показался шар. Похожий на пушечное ядро времен Очакова, он доехал до края, несколько секунд покачался, словно раздумывая, прыгать с высоты двух метров или не стоит. И со свистом полетел вниз. «Хрусь!», — сказала доска. В месте падения образовался пролом.
Две недели назад
Ника достала из шкафа толстый свитер и флисовые пижамные штаны. На третьем этаже, где комнаты прислуги переделали в крохотные апартаменты для молодоженов, было тепло. А вот в остальных помещениях особняка с октября по март можно было просто околеть. Джанлуиджи минуту назад сообщил, что пришел юрист и Ника собиралась к нему спуститься. Чёрт, ну куда же задевались любимые угги?!
Новости Стефано, семейный адвокат, принес грустные. Ситуация с коронавирусом стала менее напряженной, но ни о каком вызове для родителей Ники речи быть не может. Чтобы мама и папа прелестной синьоры Коллальто смогли приехать, нужна веская причина, вроде заболевших родственников. Ника чувствуется себя хорошо? А Федерико? От таких вопросов Ника суеверно поплевала через правое плечо, сказала любимую бабушкину фразу: «Ваши речи вам на плечи» и поинтересовалась, могут ли они встретиться на территории третьей страны? Стефано пожал плечами и сказал, что это наверное, возможно, после чего поблагодарил за кофе, собрал бумаги и откланялся. Настроение у Ники окончательно испортилось.
Вечером в скайпе пришлось сказать маме, что они не увидятся ещё неизвестно сколько времени.
— Детка, проблема в том, что нужен больной родственник?
— Да. Мамуль, ты знаешь, я суеверна. Так что никаких липовых справок, что с тобой или папой что-то случилось!
— Не собиралась подобным заниматься. Ты суеверна, а я считаю, что нарушать закон очень опрометчиво. Но кажется, у нас есть шанс. Держи пальцы крестиком, я скоро! — и она помахала дочери рукой.
Мама не перезвонила ни через полчаса, ни через час. Видимо, шанс оказался совершенно призрачным.
— Любовь моя, ты где? — эхо разносило встревоженный голос Федерико по всему замку. Он уже успел вернуться с работы, подняться наверх, переодеться и «потерять» супругу. «Я в зимнем саду», — Ника сбросила сообщение в вотсап.
Он нашел жену у большого окна. Ника с ногами забралась в плетеное кресло, закуталась в плед и вовсю грустила.
— Что тебя огорчило, звездочка? — Рико сгреб жену вместе с пледом и водрузил себе на колени.
— Мои родители не приедут. Вызов просто так не оформишь, нужна очень грустная и серьезная причина для приезда, — вздохнула синьора Коллальто. В этот момент пиликнул вызов в скайпе.
— О, как хорошо, что вы тут оба! — обрадовалась мама Ники, Ольга Викторовна. — У меня для вас отличные новости! Мы не можем приехать в Италию, но вы можете прилететь к нам. Ника, мы не говорили, но твой прадедушка по папиной линии жив, бодр и в таком возрасте имеет несколько хронических заболеваний. Юрий Петрович уже пообщался со своим врачом и завтра оформит бумаги. Правда, есть одно «но». Он настаивает, что праздники мы будем отмечать у него.
— Отлично! — просиял Федерико. — Видишь, проблема решена.
— Ждем вызов и покупаем билеты, — эту фразу граф адресовал тёще.
— Мам, а почему я ничего не слышала ни про какого прадеда? — Ника с подозрением посмотрела на мать. Та немного смутилась, но сказала правду:
— Папа поссорился со своим дедом ещё до твоего рождения. И хоть Ваня был категорически против, я пару раз общалась со стариком по телефону, ведь из родни у него остались только мы. Никусь, после твоих новостей я позвонила Юрию Петровичу и обрисовала ситуацию. Дети, не переживайте, у него огромный дом под Тулой, там можно разместить взвод солдат. Папа не очень доволен, но согласился, — добавила Ольга Викторовна, предупреждая вопросы. — Все, побегу греть ужин, надо задобрить папулю.
— Хорошего вечера, —и мама вышла из скайпа.
Неделю назад
Вызов пришел молниеносно и через восемь дней они уже летели чартерным рейсом в Москву. В аэропорту их встречали тесть, теща и два новеньких пуховика. Ника с удовольствием сменила свою норковую шубку от итальянского дизайнера на теплое светлое пальто, а Федерико заявил, что он сварится живьем в этом русском ватнике, больше похожем на одеяло. Уговаривать итальянца никто не стал, только Ника скептически хмыкнула.
— Сразу к деду не поедем. Я должен хотя бы перекусить, — голос отца был раздраженным. Как не старался Иван Владимирович сделать вид, что все нормально, скрывать переживания из-за поездки у него получалось плохо. Ольга Викторовна погладила мужа по рукаву куртки и примиряюще сказала:
— Конечно, все проголодались и хотят есть. Никусь, поедем в твой любимый Макдональдс? — потом посмотрела на зятя, прилипшего к окну и передумала. — Хотя, пожалуй, нет. Поехали на Красную площадь. Там сейчас красота, а еду купим в каком-нибудь павильоне. На Рождественских ярмарках неплохо готовят.
— Я хочу на ВДНХ, — продолжал буянить отец.
— Я и туда, и туда хочу, — вздохнула Ника.
Иван Владимирович немного посопел и решил:
— Сначала ВДНХ. Потом Красная. Надо же показать нашему гостю столицу.
На ВДНХ они поели горячих блинов с икрой, ливером и яблоками, выпили по стаканчику глинтвейна. Федерико из солидарности с тестем тоже пил безалкогольный. Покатались на коньках и нафотографировались под всеми ёлками, какие были на территории парка.
На Красную площадь Рико пошел в... пуховике. Русский мороз легко пробрался под пижонскую дубленку и тонкий свитер итальянского графа. Так что греясь очередным стаканом глинтвейна он, слегка смущаясь, попросил достать из багажника «русский ватник». С удивлением пощупал теплую и легкую куртку, а потом нашел этикетку с надписью «Сделано в Финляндии».
Гирлянды, ещё один каток и ГУМ не произвели на Федерико особого впечатления, а вот собор Василия Блаженного и стены Кремля вызвали поток восхищенных восклицаний:
— Bravo!Santo cielo! Mamma mia!
Из Москвы выехали ближе к вечеру. Короткая дорога в деревню прадеда лежала чуть в стороне от Тулы , так что самовары и пряники новому родственнику решили показать на обратном пути. Ника ехала с мужем на заднем сиденье. Положив голову ему на плечо, она смотрела на любимый профиль. Федерико был непривычно молчалив.
— Устал?
— Нет, моя звездочка. Просто думаю, хорошо, что я тебя встретил. Ты даже представить не можешь, как мне повезло.
— Мне тоже, — Ника теснее прижалась к мужу. Он обнял её и крепко прижал к себе.
— Надеюсь, что именно так. Но надо признаться, что мне — больше.
— Как тебе холодная Россия?
— Ну, не такая уж она и холодная. Блины были горячими, чуть руки не обжег. Мой сосед... я тебе про него говорил, помнишь? Он очень тосковал по Москве и бесконечно её вспоминал. Было странно побывать в городе детства другого человека. Красная площадь такая, как он описывал.
В машине тихо играла магнитола, Иван Владимирович шепотом подпевал старому шлягеру и дорога стелилась под колесами ровной белой лентой. Темный лес сменялся заснеженными полями, потом снова, словно из ниоткуда, возникали темные, голые деревья. В какой-то момент всем стало казаться, что кроме Москвы и далекой Генуи на планете нет и не было никаких населенных пунктов. Федерико уже почти впал в меланхолию, как на очередном повороте засветилась цепочка фонарей и показался первый забор.
Деревня, где после выхода на пенсию поселился Юрий Петрович, была большой. Его дом стоял на самом краю, в двух шагах от леса, так что ехать пришлось через все Верхние Жмыхи. Они немного поплутали по извилистым улочкам. В окна выглядывали любопытные сельчане, а дворовые собаки своим лаем передавали эстафету, предупреждая всех, что едут чужие.
Дом деда из некрашеного дерева, старый, но всё ещё прочный, добротный, с белыми кружевными наличниками, был виден издалека. Из-за высокого забора высилась мансарда и можно было разглядеть узорчатые окна веранды. Снег перед воротами недавно расчистили, видимо, в ожидании гостей. Иван Владимирович посигналил и над крыльцом зажегся свет. Ворота открыл крепкий высокий старик и машина вкатилась во двор. Встречу родственников нельзя было назвать теплой, неловкая пауза грозила затянуться, но тут Федерико взял ситуацию в свои руки.
— Буона сера! Вечер добрый. Давайте знакомиться, граф Коллальто, родные зовут меня Рико — и он протянул Юрию Петровичу ладонь. Тот ответил рукопожатием и тут все ожили и засуетились. В дом понесли сумки с продуктами, гирлянды и подарки.
— Оля, вы с Иваном на втором этаже, Нику с графом отправим в мансарду, они молодые, по лестнице десять раз пробегут, не заметят. Я буду в своей комнате, на первом этаже, направо от кухни. Ванна с туалетом — налево. Праздновать будем в зале, я все подготовил.
Ника распахнула двери в «залу» и обомлела — в центре стояла настоящая ёлка под потолок. Зеленая красавица уже отогрелась и запах хвои медленно плыл по комнате.
— У нас не будет столько игрушек. Но можно сделать, как в детстве. Склеить бумажные гирлянды и развесить конфеты, — Ника повернулась к маме, её глаза светились от восторга.
— Игрушки есть, на чердаке. Ваня покажет где, он у нас тот ещё пострел. Везде поспел, где надо, и где... — и дед многозначительно замолчал.
Отец сдержался, но было видно, что фраза ему не понравилась. Ольга Викторовна притворилась, что не услышала намека и занялась готовкой. Ужинать решили в зале, там стоял огромный старинный стол и такой же буфет красного дерева. Пока старшее поколение обсуждало меню для новогоднего стола, молодежь отправили за ёлочными украшениями.
С чердака Ника спустилась через полчаса. Там, под крышей, была уйма интереснейших вещей — детские игрушки, принадлежавшие отцу Ивана Владимировича, подшивки старых газет, телевизор середины прошлого века и швейная машинка, как из музея. Три коробки елочных игрушек были подписаны химическим карандашом и стояли в древнем шифоньере. Пожалуй, они были постарше мебели, в которой хранились, минимум на четверть века.
Украшать ёлку неожиданно стали все вместе. Даже прадед с внуком подключились к процессу. Юрий Петрович повеселел, но не забывал отпускать в адрес «Ванюши» колкие замечания. Правда, причину давней ссоры никто так и не понял, а спрашивать побоялись, чтобы не нарушить хрупкое перемирие.
Когда была развешена последняя мишура, зажгли гирлянду. Ника выключила свет и комната погрузилась в новогоднюю сказку. Мужчины открыли коньяк, дамам предложили мартини. Дед достал машинку для самокруток и свернул себе две папиросы. Устроился рядом с камином, в котором тихонько потрескивало огромное полено, закурил и дымок стал утекать в каминную трубу.
— Завтра 30-е декабря. Днём делайте, что хотите, а вечером баня, — сказал Юрий Петрович. — Веники есть, мыло тоже. А шампуней и прочего баловства в сельской лавке на любой вкус. — Баня это то, чем уже несколько веков пугают иностранцев? — поинтересовался Федерико. — Она самая. Но ты не боись, в снег тебя никто нырять не заставит. Да и парить до обморока тоже не будет, — пообещал дед.
— Ну, раз на вечер планы есть, предлагаю с утра сходить на зимнюю рыбалку, озеро буквально в трех шагах от забора, — Иван Владимирович тоже решил поучаствовать в разговоре. — Федерико, дам тебе свою лучшую удочку. Раньше тут отлично щуки ловились и окуни, лещи попадались. Уверен, с ней ты без улова не останешься.
За разговором дед оттаял, но ровно до того момента, пока Ника не спросила про изящную шкатулку, стоявшую за стеклом в буфете. Трогать её она не решилась, а заметила вещицу, когда вместе с мамой накрывала на стол. Юрий Петрович моментально набычился, но рассказал, что шкатулка принадлежала его жене.
— Она тоже вроде вашего графа, из дворян была. Уж не знаю, что там хранила, мне не показывала. Драгоценностей там нет, её родители от революции из Петербурга босиком бежали, с детьми подмышкой. Успели прихватить что-то вроде памятных вещиц, как эту шкатулку. Я-то из простых, родители в оружейных мастерских трудились, а Варенька голубых кровей была. Уже когда на пенсию оба вышли, стала говорить, что в шкатулке спрятано утешение, если она первой уйдёт. Только вот не могу я утешится, — и дед зло зыркнул на Ивана Владимировича. — Нет ключика от этой шкатулки.
— Можно же в мастерскую отнести, там любой замок откроют, — Ника удивилась, что прадед не додумался до такого простого решения.
— Носил. Шкатулка с секретом. Начнешь ломать замок и все, что внутри, будет испорчено. Молодой пацан хотел её раскурочить, хорошо старый мастер остановил, — Юрий Петрович помолчал и добавил, — так и помру, без утешения.
Иван Владимирович внезапно подскочил на стуле, словно что-то вспомнил или понял.
— Так ты думаешь, что я этот ключ взял?!
— А кому ещё его бабушка давала? Только любимому внучеку, в Буратину играть. Иван Владимирович запунцовел, но не сдался.
— Но это не значит, что я его украл!
Юрий Петрович ничего не ответил. Он вытащил шкатулку из буфета и, шаркая тапочками, пошел к себе в комнату.
За два дня до Нового года
Ника проснулась в мансарде одна. Накануне ей было не уснуть, она пыталась придумать, как открыть шкатулку. И даже разбудила мужа, который, перепробовав несколько способов отвлечь любимую от провальной идеи, достал телефон и нашел статью итальянского реставратора с подробным рассказом, что бывает, когда антикварные вещи попадают в руки дилетантов. Да, неожиданным бонусом мансарды оказался хороший интернет.
— Ника, ты сумасшедшая. Чем я занимаюсь в постели с прекрасной полуголой девушкой? Я читаю научные статьи про шкатулки с секретом. В четыре часа утра. Иди сюда, я раскрою тебе одну итальянскую тайну. Не про шкатулки, а про другие древности. В Италии очень много старинных скрипучих кроватей, даже старше этой, на которой мы сейчас лежим...
После показанного на полу «секрета» Ника наконец-то угомонилась и заснула. Разбудил её запах кофе, просочившийся в спальню. На часах был полдень и зверски хотелось есть. Ника спустилась на первый этаж и застала всю семью на кухне.В центре стола лежал улов — два здоровенных леща и средних размеров окунь. Рядом с кислыми лицами стояли рыбаки. Ольга Викторовна, с трудом сдерживая смех, сбежала пить кофе в «залу», сказав, что хочет почитать газету.
— Маааам! Жареная рыба будет на обед? — Ника высунулась за дверь, но родительница знаками показала, что сейчас она не может говорить и давясь смехом закрылась в комнате.
— Что случилось? — следующий вопрос девушка адресовала мужу, но отвечать стал отец.
— Я забыл, какой здесь любопытный народ.
Не успела семья выйти из ступора, как из украшенной винегретом части комнаты раздался подозрительный звук. Фрррррш... — донеслось откуда-то из-под потолка, словно по верху буфета медленно покатилась каменная лавина. Фррршшрррршшррршш... Лавина ускорилась, и из-за резной филенки наверху буфета показался шар. Похожий на пушечное ядро времен Очакова, он доехал до края, несколько секунд покачался, словно раздумывая, прыгать с высоты двух метров или не стоит. И со свистом полетел вниз. «Хрусь!», — сказала доска. В месте падения образовался пролом.
Две недели назад
Ника достала из шкафа толстый свитер и флисовые пижамные штаны. На третьем этаже, где комнаты прислуги переделали в крохотные апартаменты для молодоженов, было тепло. А вот в остальных помещениях особняка с октября по март можно было просто околеть. Джанлуиджи минуту назад сообщил, что пришел юрист и Ника собиралась к нему спуститься. Чёрт, ну куда же задевались любимые угги?!
Новости Стефано, семейный адвокат, принес грустные. Ситуация с коронавирусом стала менее напряженной, но ни о каком вызове для родителей Ники речи быть не может. Чтобы мама и папа прелестной синьоры Коллальто смогли приехать, нужна веская причина, вроде заболевших родственников. Ника чувствуется себя хорошо? А Федерико? От таких вопросов Ника суеверно поплевала через правое плечо, сказала любимую бабушкину фразу: «Ваши речи вам на плечи» и поинтересовалась, могут ли они встретиться на территории третьей страны? Стефано пожал плечами и сказал, что это наверное, возможно, после чего поблагодарил за кофе, собрал бумаги и откланялся. Настроение у Ники окончательно испортилось.
Вечером в скайпе пришлось сказать маме, что они не увидятся ещё неизвестно сколько времени.
— Детка, проблема в том, что нужен больной родственник?
— Да. Мамуль, ты знаешь, я суеверна. Так что никаких липовых справок, что с тобой или папой что-то случилось!
— Не собиралась подобным заниматься. Ты суеверна, а я считаю, что нарушать закон очень опрометчиво. Но кажется, у нас есть шанс. Держи пальцы крестиком, я скоро! — и она помахала дочери рукой.
Мама не перезвонила ни через полчаса, ни через час. Видимо, шанс оказался совершенно призрачным.
— Любовь моя, ты где? — эхо разносило встревоженный голос Федерико по всему замку. Он уже успел вернуться с работы, подняться наверх, переодеться и «потерять» супругу. «Я в зимнем саду», — Ника сбросила сообщение в вотсап.
Он нашел жену у большого окна. Ника с ногами забралась в плетеное кресло, закуталась в плед и вовсю грустила.
— Что тебя огорчило, звездочка? — Рико сгреб жену вместе с пледом и водрузил себе на колени.
— Мои родители не приедут. Вызов просто так не оформишь, нужна очень грустная и серьезная причина для приезда, — вздохнула синьора Коллальто. В этот момент пиликнул вызов в скайпе.
— О, как хорошо, что вы тут оба! — обрадовалась мама Ники, Ольга Викторовна. — У меня для вас отличные новости! Мы не можем приехать в Италию, но вы можете прилететь к нам. Ника, мы не говорили, но твой прадедушка по папиной линии жив, бодр и в таком возрасте имеет несколько хронических заболеваний. Юрий Петрович уже пообщался со своим врачом и завтра оформит бумаги. Правда, есть одно «но». Он настаивает, что праздники мы будем отмечать у него.
— Отлично! — просиял Федерико. — Видишь, проблема решена.
— Ждем вызов и покупаем билеты, — эту фразу граф адресовал тёще.
— Мам, а почему я ничего не слышала ни про какого прадеда? — Ника с подозрением посмотрела на мать. Та немного смутилась, но сказала правду:
— Папа поссорился со своим дедом ещё до твоего рождения. И хоть Ваня был категорически против, я пару раз общалась со стариком по телефону, ведь из родни у него остались только мы. Никусь, после твоих новостей я позвонила Юрию Петровичу и обрисовала ситуацию. Дети, не переживайте, у него огромный дом под Тулой, там можно разместить взвод солдат. Папа не очень доволен, но согласился, — добавила Ольга Викторовна, предупреждая вопросы. — Все, побегу греть ужин, надо задобрить папулю.
— Хорошего вечера, —и мама вышла из скайпа.
Неделю назад
Вызов пришел молниеносно и через восемь дней они уже летели чартерным рейсом в Москву. В аэропорту их встречали тесть, теща и два новеньких пуховика. Ника с удовольствием сменила свою норковую шубку от итальянского дизайнера на теплое светлое пальто, а Федерико заявил, что он сварится живьем в этом русском ватнике, больше похожем на одеяло. Уговаривать итальянца никто не стал, только Ника скептически хмыкнула.
— Сразу к деду не поедем. Я должен хотя бы перекусить, — голос отца был раздраженным. Как не старался Иван Владимирович сделать вид, что все нормально, скрывать переживания из-за поездки у него получалось плохо. Ольга Викторовна погладила мужа по рукаву куртки и примиряюще сказала:
— Конечно, все проголодались и хотят есть. Никусь, поедем в твой любимый Макдональдс? — потом посмотрела на зятя, прилипшего к окну и передумала. — Хотя, пожалуй, нет. Поехали на Красную площадь. Там сейчас красота, а еду купим в каком-нибудь павильоне. На Рождественских ярмарках неплохо готовят.
— Я хочу на ВДНХ, — продолжал буянить отец.
— Я и туда, и туда хочу, — вздохнула Ника.
Иван Владимирович немного посопел и решил:
— Сначала ВДНХ. Потом Красная. Надо же показать нашему гостю столицу.
На ВДНХ они поели горячих блинов с икрой, ливером и яблоками, выпили по стаканчику глинтвейна. Федерико из солидарности с тестем тоже пил безалкогольный. Покатались на коньках и нафотографировались под всеми ёлками, какие были на территории парка.
На Красную площадь Рико пошел в... пуховике. Русский мороз легко пробрался под пижонскую дубленку и тонкий свитер итальянского графа. Так что греясь очередным стаканом глинтвейна он, слегка смущаясь, попросил достать из багажника «русский ватник». С удивлением пощупал теплую и легкую куртку, а потом нашел этикетку с надписью «Сделано в Финляндии».
Гирлянды, ещё один каток и ГУМ не произвели на Федерико особого впечатления, а вот собор Василия Блаженного и стены Кремля вызвали поток восхищенных восклицаний:
— Bravo!Santo cielo! Mamma mia!
Из Москвы выехали ближе к вечеру. Короткая дорога в деревню прадеда лежала чуть в стороне от Тулы , так что самовары и пряники новому родственнику решили показать на обратном пути. Ника ехала с мужем на заднем сиденье. Положив голову ему на плечо, она смотрела на любимый профиль. Федерико был непривычно молчалив.
— Устал?
— Нет, моя звездочка. Просто думаю, хорошо, что я тебя встретил. Ты даже представить не можешь, как мне повезло.
— Мне тоже, — Ника теснее прижалась к мужу. Он обнял её и крепко прижал к себе.
— Надеюсь, что именно так. Но надо признаться, что мне — больше.
— Как тебе холодная Россия?
— Ну, не такая уж она и холодная. Блины были горячими, чуть руки не обжег. Мой сосед... я тебе про него говорил, помнишь? Он очень тосковал по Москве и бесконечно её вспоминал. Было странно побывать в городе детства другого человека. Красная площадь такая, как он описывал.
В машине тихо играла магнитола, Иван Владимирович шепотом подпевал старому шлягеру и дорога стелилась под колесами ровной белой лентой. Темный лес сменялся заснеженными полями, потом снова, словно из ниоткуда, возникали темные, голые деревья. В какой-то момент всем стало казаться, что кроме Москвы и далекой Генуи на планете нет и не было никаких населенных пунктов. Федерико уже почти впал в меланхолию, как на очередном повороте засветилась цепочка фонарей и показался первый забор.
Деревня, где после выхода на пенсию поселился Юрий Петрович, была большой. Его дом стоял на самом краю, в двух шагах от леса, так что ехать пришлось через все Верхние Жмыхи. Они немного поплутали по извилистым улочкам. В окна выглядывали любопытные сельчане, а дворовые собаки своим лаем передавали эстафету, предупреждая всех, что едут чужие.
Дом деда из некрашеного дерева, старый, но всё ещё прочный, добротный, с белыми кружевными наличниками, был виден издалека. Из-за высокого забора высилась мансарда и можно было разглядеть узорчатые окна веранды. Снег перед воротами недавно расчистили, видимо, в ожидании гостей. Иван Владимирович посигналил и над крыльцом зажегся свет. Ворота открыл крепкий высокий старик и машина вкатилась во двор. Встречу родственников нельзя было назвать теплой, неловкая пауза грозила затянуться, но тут Федерико взял ситуацию в свои руки.
— Буона сера! Вечер добрый. Давайте знакомиться, граф Коллальто, родные зовут меня Рико — и он протянул Юрию Петровичу ладонь. Тот ответил рукопожатием и тут все ожили и засуетились. В дом понесли сумки с продуктами, гирлянды и подарки.
— Оля, вы с Иваном на втором этаже, Нику с графом отправим в мансарду, они молодые, по лестнице десять раз пробегут, не заметят. Я буду в своей комнате, на первом этаже, направо от кухни. Ванна с туалетом — налево. Праздновать будем в зале, я все подготовил.
Ника распахнула двери в «залу» и обомлела — в центре стояла настоящая ёлка под потолок. Зеленая красавица уже отогрелась и запах хвои медленно плыл по комнате.
— У нас не будет столько игрушек. Но можно сделать, как в детстве. Склеить бумажные гирлянды и развесить конфеты, — Ника повернулась к маме, её глаза светились от восторга.
— Игрушки есть, на чердаке. Ваня покажет где, он у нас тот ещё пострел. Везде поспел, где надо, и где... — и дед многозначительно замолчал.
Отец сдержался, но было видно, что фраза ему не понравилась. Ольга Викторовна притворилась, что не услышала намека и занялась готовкой. Ужинать решили в зале, там стоял огромный старинный стол и такой же буфет красного дерева. Пока старшее поколение обсуждало меню для новогоднего стола, молодежь отправили за ёлочными украшениями.
С чердака Ника спустилась через полчаса. Там, под крышей, была уйма интереснейших вещей — детские игрушки, принадлежавшие отцу Ивана Владимировича, подшивки старых газет, телевизор середины прошлого века и швейная машинка, как из музея. Три коробки елочных игрушек были подписаны химическим карандашом и стояли в древнем шифоньере. Пожалуй, они были постарше мебели, в которой хранились, минимум на четверть века.
Украшать ёлку неожиданно стали все вместе. Даже прадед с внуком подключились к процессу. Юрий Петрович повеселел, но не забывал отпускать в адрес «Ванюши» колкие замечания. Правда, причину давней ссоры никто так и не понял, а спрашивать побоялись, чтобы не нарушить хрупкое перемирие.
Когда была развешена последняя мишура, зажгли гирлянду. Ника выключила свет и комната погрузилась в новогоднюю сказку. Мужчины открыли коньяк, дамам предложили мартини. Дед достал машинку для самокруток и свернул себе две папиросы. Устроился рядом с камином, в котором тихонько потрескивало огромное полено, закурил и дымок стал утекать в каминную трубу.
— Завтра 30-е декабря. Днём делайте, что хотите, а вечером баня, — сказал Юрий Петрович. — Веники есть, мыло тоже. А шампуней и прочего баловства в сельской лавке на любой вкус. — Баня это то, чем уже несколько веков пугают иностранцев? — поинтересовался Федерико. — Она самая. Но ты не боись, в снег тебя никто нырять не заставит. Да и парить до обморока тоже не будет, — пообещал дед.
— Ну, раз на вечер планы есть, предлагаю с утра сходить на зимнюю рыбалку, озеро буквально в трех шагах от забора, — Иван Владимирович тоже решил поучаствовать в разговоре. — Федерико, дам тебе свою лучшую удочку. Раньше тут отлично щуки ловились и окуни, лещи попадались. Уверен, с ней ты без улова не останешься.
За разговором дед оттаял, но ровно до того момента, пока Ника не спросила про изящную шкатулку, стоявшую за стеклом в буфете. Трогать её она не решилась, а заметила вещицу, когда вместе с мамой накрывала на стол. Юрий Петрович моментально набычился, но рассказал, что шкатулка принадлежала его жене.
— Она тоже вроде вашего графа, из дворян была. Уж не знаю, что там хранила, мне не показывала. Драгоценностей там нет, её родители от революции из Петербурга босиком бежали, с детьми подмышкой. Успели прихватить что-то вроде памятных вещиц, как эту шкатулку. Я-то из простых, родители в оружейных мастерских трудились, а Варенька голубых кровей была. Уже когда на пенсию оба вышли, стала говорить, что в шкатулке спрятано утешение, если она первой уйдёт. Только вот не могу я утешится, — и дед зло зыркнул на Ивана Владимировича. — Нет ключика от этой шкатулки.
— Можно же в мастерскую отнести, там любой замок откроют, — Ника удивилась, что прадед не додумался до такого простого решения.
— Носил. Шкатулка с секретом. Начнешь ломать замок и все, что внутри, будет испорчено. Молодой пацан хотел её раскурочить, хорошо старый мастер остановил, — Юрий Петрович помолчал и добавил, — так и помру, без утешения.
Иван Владимирович внезапно подскочил на стуле, словно что-то вспомнил или понял.
— Так ты думаешь, что я этот ключ взял?!
— А кому ещё его бабушка давала? Только любимому внучеку, в Буратину играть. Иван Владимирович запунцовел, но не сдался.
— Но это не значит, что я его украл!
Юрий Петрович ничего не ответил. Он вытащил шкатулку из буфета и, шаркая тапочками, пошел к себе в комнату.
За два дня до Нового года
Ника проснулась в мансарде одна. Накануне ей было не уснуть, она пыталась придумать, как открыть шкатулку. И даже разбудила мужа, который, перепробовав несколько способов отвлечь любимую от провальной идеи, достал телефон и нашел статью итальянского реставратора с подробным рассказом, что бывает, когда антикварные вещи попадают в руки дилетантов. Да, неожиданным бонусом мансарды оказался хороший интернет.
— Ника, ты сумасшедшая. Чем я занимаюсь в постели с прекрасной полуголой девушкой? Я читаю научные статьи про шкатулки с секретом. В четыре часа утра. Иди сюда, я раскрою тебе одну итальянскую тайну. Не про шкатулки, а про другие древности. В Италии очень много старинных скрипучих кроватей, даже старше этой, на которой мы сейчас лежим...
После показанного на полу «секрета» Ника наконец-то угомонилась и заснула. Разбудил её запах кофе, просочившийся в спальню. На часах был полдень и зверски хотелось есть. Ника спустилась на первый этаж и застала всю семью на кухне.В центре стола лежал улов — два здоровенных леща и средних размеров окунь. Рядом с кислыми лицами стояли рыбаки. Ольга Викторовна, с трудом сдерживая смех, сбежала пить кофе в «залу», сказав, что хочет почитать газету.
— Маааам! Жареная рыба будет на обед? — Ника высунулась за дверь, но родительница знаками показала, что сейчас она не может говорить и давясь смехом закрылась в комнате.
— Что случилось? — следующий вопрос девушка адресовала мужу, но отвечать стал отец.
— Я забыл, какой здесь любопытный народ.
