И оттрахать труп. Кончу я все равно. Не ори!Его глаза темные от злости и похоти. И я никак не могу себя защитить. Поэтому я согласно киваю головой. Я вытерплю. А потом папа найдет его и убьет. Их всех найдет и убьет. И Власова тоже.Я закусываю губу до крови, чтобы не кричать. А он одной рукой продолжает упираться в кровать, второй хватает меня за бедро, притягивая меня ближе, фиксируя, чтобы не отодвигалась. И продолжает двигаться.Это же невозможно выдержать. Почему мне так больно? Животное не сдерживается, он двигается все быстрее и мощнее. Внутри у меня становится влажно. Я чувствую металлический запах. И понимаю, что это - запах крови. Моей крови.Но так переносить его движения легче. Хоть на чуточку.Это должно рано или поздно закончится. Но пока я слышу только его учащенное дыхание и мерзкие влажные шлепки тел друг о друга. Губу я прокусила. И во рту тоже чувствую кровь.Только бы дотерпеть. Выжить. Ноги начинает сводить судорогой.-Хватит. Ради всего святого. Хва-а-тит! - начинаю тихонько скулить я.Он меня не слышит. Только двигаться начинает чаще и быстрее.-Пожа-а-луйста-а!Вдруг он громко вскрикивает, совершает несколько быстрых движений.И останавливается, прижимаясь лбом к моему лбу.Выдыхает облегченно:-Класс!!!Потом его сухие губы накрывают мои, язык он толкает мне в рот, одну руку протискивает мне под поясницу, второй стискивает мне грудь. Его язык лижет мой рот, руки мнут грудь, а сам он по-прежнему лежит на мне.Когда отстраняется, спрашивает:-Что - больно, лапуль?Потом начинает руками вытирать мне щеки даже с какой-то нежностью.-А ты как хотела? Как в книжках? А в жизни вот так вот. Ничего, привыкнешь.Я не хочу привыкать. Как женщины этим занимаются? Это же невыносимо. Мерзко! Противно! Больно!Он слезает с меня. Его бедра и опавший член испачканы кровью. У меня к горлу подкатывает тошнота.Он оглядывает меня и говорит:-Что кровищи-то столько?! - потом смотрит прямо мне в глаза и добавляет - Я тебя сейчас отвяжу. Но если ты хоть дернешься, я позову парочку своих людей, и пока я буду жарить тебя в задницу, второй будет делать то же самое в *изду, а третий - в рот. И если ты не в курсе, то это вполне технически выполнимо. Так что? Будешь послушной?Он ждет ответа.Я выдавливаю хриплое:-Да.Он продолжает, развязывая мне руки:-Меня Демид зовут. А тебя - Лера?Дикость после такого - знакомиться.Но отвечаю, боясь, что выполнит угрозу.-Да.-Пошли в душ. Помыться надо. И постель пусть сменят.Я переворачиваюсь на бок, сползаю на пол и поднимаюсь. Но меня мгновенно скручивает болевой спазм в области живота.-Ой-ой-ой!Насильник оказывается рядом в считанные секунды и не дает мне упасть, хватая за руку и заставляя выпрямиться. Но я не могу стоять, меня снова сгинает от боли. По внутренней стороне бедер текут тонкие струйки крови.-Да что с тобой? - он подхватывает меня на руки.А у меня снова слезы льются из глаз.
Лера
-Идем в ванную. Тебя надо помыть.
Он отнес меня туда на руках.
-Я сама, - попыталась я от него отделаться.
Мне жизненно необходимо было остаться одной. И голый он меня нервировал.
-Нет.
Демид опустил меня в ванну, включил в воду, взял в руки гель для душа.
Я оторопела:
-Ты чт-то-о делать собираешься?
-Я же сказал. Мыть тебя. А то такое впечатление, что я тебя резал, а не трахал.
Его грубость, беспардонность унижали меня еще больше. Но я до ужаса боялась, что он позовет остальных. Я не переживу этого. И возражать ему не смела.
С какой-то отстраненностью я наблюдала, как он намыливает руки и водит ими по моему телу. Видно было, что ему нравится. Особенно трогать грудь. Но когда он попытался запустить руку мне между ног, я с силой сжала их.
-Дай я там помою.
Голос у него вновь охрип. На него я старалась вообще не смотреть.
-Не надо, - меня затрясло, едва я представила, как он полезет туда снова.
-Ничего я тебе не сделаю. Просто вымою, - цокнув языком, сказал Демид.
Я сидел в прежней позе, вцепившись руками в края ванной.
-Лера, ты должна быть послушной. Ну, не бойся!
Какой смысл упираться? Он все равно сделает так, как нужно ему.
Его рука скользит по моим половым губам, раздвигаю их, вымывая кровь. Самое большое мое желание сейчас - это отшвырнуть его руки от себя. А еще лучше выдрать ему их и спросить: "Ну, что больно?"
Я его ненавижу. Я и не подозревала, что способна так ненавидеть. И если я выживу, то хочу увидеть, как он сдохнет.
-Открой глаза! - приказывает мужчина.
Я подчиняюсь, и взгляд останавливается на его возбужденном пенисе. Нет, только ни опять!
-Не трогай меня! Я ... Мне очень больно. И крови было много. Вдруг ты мне что-то повредил?
Большой палец его руки касается моих губ.
-Туда не буду. Но есть и другие способы доставить мужчине удовольствие. Я не собираюсь мучиться от стояка, когда у меня под боком ты.
Он вытаскивает меня из воды, ставит на ноги, наспех вытирает и тянет в комнату. Что он еще задумал?
Демид усаживается на край кровати, широко расставив ноги. Я не знаю, куда деть глаза от стыда.
А он как ни в чем ни бывало, говорит;
-Иди сюда. Вставай на колени.
-Не надо. Пожалуйста!
Услышав просящие интонации в моем голосе, его глаза темнеют от злости.
-Ну, - прикрикивает он.
Я остаюсь на месте.
Тогда он спрашивает:
-Мне позвать еще кого-то, чтобы тебе помогли? Иди ко мне и становись на колени.
По нему видно, он не шутит.
Я плетусь к нему. Кровь после купания перестала идти, но живот по-прежнему болит.
Он, едва дождавшись, когда я подойду рывком ставит меня на колени между своих разведенных ног.
-Рот открой!
-Меня вырвет.
-Уберешь.
Он хватает меня за волосы на затылке и подтягивает к своему паху. Я не буду открывать рот. Лучше бы он меня убил, чем так издеваться. Я вскидываю на него глаза. Заметив в них вызов, мужчина недобро усмехается. И со всей силы надавливает мне пальцами на щеки. Я не ожидаю от него такого. Он давит сильнее и заставляет меня разжать челюсти.
А потом впихивает мне член в рот и командует:
-Округли губы!
Он держит меня за волосы так, что, кажется, сейчас сдерет там кожу с головы.
-Я ведь могу и по-плохому, - цедит со злостью.
Я округляю губы. На глазах выступают слезы.
А он резко опускает мне голову вниз, насаживая ртом на член. Член скользит по небу и преодолевает горло. Я давлюсь рвотными спазмами. Не хватает воздуха.
А эта мразь стонет от удовольствия. Я упираюсь руками ему с бедра, пытаюсь оттолкнуть. Но он шлепками сбивает мои руки, выводит член из глотки и приказывает:
-Соси как леденец! Чупа-чупс когда-нибудь ела? Вот также обсасывай член. Так чтобы мне понравилось. Нежно. Ласкай его языком.
В его глазах нешуточная угроза. Что он может со мной сделать, если я не буду слушаться, мне лучше не знать. И я неумело сосу толстый слегка бордовый член, чувствуя к себе такую брезгливость. А затем еложу по нему языком, пока Демид снова не вгоняет его мне в глотку. И снова все повторяется: рвотные позывы, слезы и сопли, нехватка воздуха, стоны мужского наслаждения. Только теперь он имитирует половой акт: вталкивает член мне в глотку, затем выводит его в ротовую полость. И так убыстряя движения. У меня саднит горло, болит голова и челюсть. Я чувствую себя грязью.
-Сука! - стонет мужчина сквозь зубы и выводит член вновь мне в рот.
Тот мне кажется, стал еще больше в размерах.
-А теперь соси и глотай, - распоряжается Демид.
Мне в небо бьет вязкая жидкость, солоноватая на вкус. Я собираюсь ее выплюнуть, языком пытаюсь вытолкнуть член изо рта. Тогда он погружает пенис глубже, и я давлюсь его спермой.
Спустя несколько мгновений он отпускает меня и говорит:
-Что, и так не понравилось? Ты прям принцесса. А мне вот понравилось.
Он ладонью слегка шлепает меня по щеке, выражая то ли пренебрежение, то ли одобрение.
Я валюсь на пол возле кровати. Я уже не плачу. Я не человек, а кусок мяса, с которым он может вытворять, что захочет.
Он направляется к графину с водой, слышу звук наливаемой жидкости, жадные глотки.
В это время раздается стук в дверь.
Я не реагирую на него. Пусть меня кто-нибудь убьет уже. Я все равно после такого не смогу быть нормальной.
-Барс, открывай. Там Сивый звонит. Нам всем пи**ец из-за тебя.
Демид идет к двери как есть голышом. Распахивает ее и рычит:
-Чё надо?
На пороге тот громила, что отвозил меня к папе.
-Поехали, говорю! Совсем ума лишился? Там Сивый рвет и мечет.
Демид не впечатляется ни перепуганным голосом громилы, ни упоминанием Сивого.
-Чего истеришь? Щас лапулю одену и поедем.
-Барс! Девчонку велели оставить здесь.
-С чего вдруг? Я её с собой заберу. И с Сивым разберусь.
Я не успеваю испугаться из-за услышанного.
Громила бьет Демида в челюсть, тот отлетает к стене, а потом снова бьет его кулаком по голове. Тот съезжает по стенке вниз.
Но я не чувствую даже радости. Ничего не чувствую. Продолжаю лежать на полу. Голая.
Мужчина наклоняется надо мной и спрашивает:
-Живая?
Я молчу. Он накрывает меня сверху одеялом. В номер заходят еще двое мужчин.
Громила командует:
-Тащите его в тачку.
-Прям так?
-Бля! Барс - сука! Чтоб тебя!
Он приносит из ванной халат. Они кое-как натягивают вещь на Демида и утаскивают его из номера.
На выходе один из мужчин спрашивает у громилы:
-А девчонка?
-Сивый велел не трогать. Её щас отец заберет.
Он в спешке собирает вещи по номеру. И уходит.
А я остаюсь лежать на холодном полу, похороненная под обломками своих розовых замков. И не чувствую ничего. Даже радости от того, что сюда едет папа.
Демид
Ноги, обутые в берцы, мельтешат перед лицом. Хотя один глаз заплыл, вторым хорошо вижу, как одна из них со всего маху впечатывается мне в бочину. Захлебываюсь судорожным кашлем, переворачиваюсь на спину. Еще чуть, и мне придется удалять селезенку. Хотя, скорее всего живым из этого подвала я не выйду. В моем мире репутация - это такая же важная часть игры, как и в бизнесе. Даже важнее. А я испортил не свою. Уважаемого человека. Я Сивого понимаю. Если бы какой-нибудь сопляк выкинул то же, что и я, я бы велел его закопать живьем. Так что к нему у меня претензий нет. Сам дурак. Вот сдалась мне эта дырка? Срубил бабла, вернулся в Москву и е*и, кого хочешь. Потом вспоминаю, как классно было внутри тугого девичьего тела и, б*я, таких до нее не встречал. Может быть, я бы и сдержался, если бы не пара колес, после которых море мне стало по колено. Но не факт.
Не знаю, сколько времени меня бьют. И парней, которые используют меня как боксерскую грушу, тоже не знаю. Это и к лучшему. Потом, если бы выжил, я бы такого никому из знакомых не спустил. Да и этих я тоже найду. И грохну. Шрэк еще сука, меня сдал. Привез прямо в руки к Сивому. Хотя я бы и сам пришел. Против него мне переть еще рано. Но наступит и такое время, когда я смогу.
Если наступит.
Переворачиваюсь снова на бок и закрываюсь, потому что в этом положении я менее уязвим.
И думаю, когда меня в крайний, раз так лупили. Пожалуй, это было в детдоме. Еще до того, как я научился рвать глотки зубами, чтобы выжить.
Ожидаю следующего удара. Боль можно вытерпеть. Она проходит, как и всё остальное.
Вдруг раздается знакомый голос:
-Хватит пока.
Сивый! Пришел-таки сам. Значит, что-то надо. Значит, сейчас не убьют.
-Что ж ты, Демидушка, меня, старика, позоришь? Или ты не знаешь, как с насильниками принято поступать? Думаешь, из-за твоих заслуг не прикажу тебя опустить?
Тут главное не пасовать.
-Да ты, чё? Дядь Тём! Какой насильничал?! У нас с ней все добровольно было. Я как ее увидел, так сразу влюбился. Веришь?
И я улыбаюсь разбитыми в кровь губами. Жуткое зрелище, потому что лицо у меня все тоже залито кровью. Ах, Лера, Лера, как дорого ты мне досталась. Но ничего. Я ее обязательно себе заберу. Только Сивого немного утихомирю.
В эту же секунду моего лба касается холодное дуло пистолета.
-Пи**ишь ты, как дышишь, Барс. Что мне должно помешать вышибить тебе мозги?
И он передергивает затвор. Ему остается только нажать на спусковой крючок.
Лера
Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь в номер снова открывается.
-Лера! - слышу голос папы.
-Папочка! - зову его.
Медленно приподнимаюсь с пола и сталкиваюсь взглядом с отцом. На его лице - ужас. Я придерживаю на себе одеяло. Мне очень стыдно. Постель не успели перестелить и на ней отчетливо видны кровавые пятна.
-Папочка! - всхлипываю я, - Нужно вызвать полицию.
Он пришел. И теперь все будет хорошо. Я справлюсь. Не сразу замечаю, как выражение его лица меняется.
-Какую полицию? Чтобы все кому не лень говорили, что моя дочь - шлюха? Что они тут с тобой делали?
-Папочка! Я же не виновата! - сильнее прижимаю к себе одеяло.
Что он такое говорит? Он же мой отец! Чудовище, которое со мной это все сотворило, нужно найти и посадить.
-Так как с тобой обращаются только с проститутками! - орет отец.
А у меня все внутри замирает от его слов.
Он продолжает орать:
-Значит, ты сама дала повод! Я - то думал, что вырастил порядочную девушку, а ты... Эх!
Его презрительный взгляд режет меня без ножа. Я, глупая, думала, что больнее уже не будет.
-Собирайся! - резко бросает он мне.
Он прекрасно видит, в каком я состоянии, но даже не делает попытки мне помочь. Я кутаюсь в одеяло, подбираю спортивки и разорванную майку. С вещами иду в ванную, меня слегка шатает. Там я одеваю брюки, которые мне дал Демид, и завязываю кое-как на себе футболку. Потом выхожу, подбираю с пола шубу и сапоги. Едва не падаю от того, что кружится голова. Сажусь на кровать и обуваюсь. Сапоги на тонкой шпильке, как я в них пойду, не знаю.
Папа все это время стоит у входа в номер. У меня не возникает даже мысли спорить с ним и настаивать, чтобы он вызвал полицию. Ведь в номере полно доказательств. Я думаю, что он делает так, как лучше для меня. Я не знаю, как смогла бы рассказывать чужим людям о том, что со мной делал этот скот.
Меня штормит, и только тогда папа поддерживает меня под локоть. Но у меня такое чувство, что он в любой момент отдернет руку, да еще и брезгливо вытрет ее салфеткой. Я больше не его принцесса. Я чья-то подстилка.
-Надень капюшон и надвинь его на лицо. Не хочу, чтобы ты на камерах светилась. И так теперь позора не оберешься.
Он доводит меня до машины и заталкивает на заднее сиденье. Он приехал один.
Мы доезжаем до дома в тягостном молчании. А все должно было быть не так. Почему он не хочет за меня вступиться? У него же есть знакомые, деньги. Он может, если захочет. Не хочет?
Он заводит меня в дом. Мы идем в кабинет. Мама видит меня и бросается ко мне с воплем:
-Лерочка!
Но он останавливает ее коротким движением руки:
-Погоди ты, курица.
Она тихо семенит за нами.
В кабинете я без сил опускаюсь в кресло. Мне бы лечь, отдохнуть. Да и к врачу, наверное, надо.
Но первое, что папа спрашивает:
-Как ты попала к Власову?
Я и не подумала о том, чтобы солгать, как-то обелить себя.
Тихо шепчу:
-Я сама к нему пришла.
Допрос продолжается. Без всякого сочувствия.
-В чем ты была одета?
-В нижнем белье и шубе, - ответ звучит еще тише.
-Ах, ты, б***ь! - вскрикивает он и замахивается, чтобы ударить.
Но у него на руке виснет мать:
-Не надо, Илюша! Она и так едва живая.
Но он стряхивает ее с руки, делает шаг ко мне и хватает меня за подбородок, поворачивает мое лицо к себе то одной стороной, то другой и спрашивает зло:
Глава 3.
Лера
-Идем в ванную. Тебя надо помыть.
Он отнес меня туда на руках.
-Я сама, - попыталась я от него отделаться.
Мне жизненно необходимо было остаться одной. И голый он меня нервировал.
-Нет.
Демид опустил меня в ванну, включил в воду, взял в руки гель для душа.
Я оторопела:
-Ты чт-то-о делать собираешься?
-Я же сказал. Мыть тебя. А то такое впечатление, что я тебя резал, а не трахал.
Его грубость, беспардонность унижали меня еще больше. Но я до ужаса боялась, что он позовет остальных. Я не переживу этого. И возражать ему не смела.
С какой-то отстраненностью я наблюдала, как он намыливает руки и водит ими по моему телу. Видно было, что ему нравится. Особенно трогать грудь. Но когда он попытался запустить руку мне между ног, я с силой сжала их.
-Дай я там помою.
Голос у него вновь охрип. На него я старалась вообще не смотреть.
-Не надо, - меня затрясло, едва я представила, как он полезет туда снова.
-Ничего я тебе не сделаю. Просто вымою, - цокнув языком, сказал Демид.
Я сидел в прежней позе, вцепившись руками в края ванной.
-Лера, ты должна быть послушной. Ну, не бойся!
Какой смысл упираться? Он все равно сделает так, как нужно ему.
Его рука скользит по моим половым губам, раздвигаю их, вымывая кровь. Самое большое мое желание сейчас - это отшвырнуть его руки от себя. А еще лучше выдрать ему их и спросить: "Ну, что больно?"
Я его ненавижу. Я и не подозревала, что способна так ненавидеть. И если я выживу, то хочу увидеть, как он сдохнет.
-Открой глаза! - приказывает мужчина.
Я подчиняюсь, и взгляд останавливается на его возбужденном пенисе. Нет, только ни опять!
-Не трогай меня! Я ... Мне очень больно. И крови было много. Вдруг ты мне что-то повредил?
Большой палец его руки касается моих губ.
-Туда не буду. Но есть и другие способы доставить мужчине удовольствие. Я не собираюсь мучиться от стояка, когда у меня под боком ты.
Он вытаскивает меня из воды, ставит на ноги, наспех вытирает и тянет в комнату. Что он еще задумал?
Демид усаживается на край кровати, широко расставив ноги. Я не знаю, куда деть глаза от стыда.
А он как ни в чем ни бывало, говорит;
-Иди сюда. Вставай на колени.
-Не надо. Пожалуйста!
Услышав просящие интонации в моем голосе, его глаза темнеют от злости.
-Ну, - прикрикивает он.
Я остаюсь на месте.
Тогда он спрашивает:
-Мне позвать еще кого-то, чтобы тебе помогли? Иди ко мне и становись на колени.
По нему видно, он не шутит.
Я плетусь к нему. Кровь после купания перестала идти, но живот по-прежнему болит.
Он, едва дождавшись, когда я подойду рывком ставит меня на колени между своих разведенных ног.
-Рот открой!
-Меня вырвет.
-Уберешь.
Он хватает меня за волосы на затылке и подтягивает к своему паху. Я не буду открывать рот. Лучше бы он меня убил, чем так издеваться. Я вскидываю на него глаза. Заметив в них вызов, мужчина недобро усмехается. И со всей силы надавливает мне пальцами на щеки. Я не ожидаю от него такого. Он давит сильнее и заставляет меня разжать челюсти.
А потом впихивает мне член в рот и командует:
-Округли губы!
Он держит меня за волосы так, что, кажется, сейчас сдерет там кожу с головы.
-Я ведь могу и по-плохому, - цедит со злостью.
Я округляю губы. На глазах выступают слезы.
А он резко опускает мне голову вниз, насаживая ртом на член. Член скользит по небу и преодолевает горло. Я давлюсь рвотными спазмами. Не хватает воздуха.
А эта мразь стонет от удовольствия. Я упираюсь руками ему с бедра, пытаюсь оттолкнуть. Но он шлепками сбивает мои руки, выводит член из глотки и приказывает:
-Соси как леденец! Чупа-чупс когда-нибудь ела? Вот также обсасывай член. Так чтобы мне понравилось. Нежно. Ласкай его языком.
В его глазах нешуточная угроза. Что он может со мной сделать, если я не буду слушаться, мне лучше не знать. И я неумело сосу толстый слегка бордовый член, чувствуя к себе такую брезгливость. А затем еложу по нему языком, пока Демид снова не вгоняет его мне в глотку. И снова все повторяется: рвотные позывы, слезы и сопли, нехватка воздуха, стоны мужского наслаждения. Только теперь он имитирует половой акт: вталкивает член мне в глотку, затем выводит его в ротовую полость. И так убыстряя движения. У меня саднит горло, болит голова и челюсть. Я чувствую себя грязью.
-Сука! - стонет мужчина сквозь зубы и выводит член вновь мне в рот.
Тот мне кажется, стал еще больше в размерах.
-А теперь соси и глотай, - распоряжается Демид.
Мне в небо бьет вязкая жидкость, солоноватая на вкус. Я собираюсь ее выплюнуть, языком пытаюсь вытолкнуть член изо рта. Тогда он погружает пенис глубже, и я давлюсь его спермой.
Спустя несколько мгновений он отпускает меня и говорит:
-Что, и так не понравилось? Ты прям принцесса. А мне вот понравилось.
Он ладонью слегка шлепает меня по щеке, выражая то ли пренебрежение, то ли одобрение.
Я валюсь на пол возле кровати. Я уже не плачу. Я не человек, а кусок мяса, с которым он может вытворять, что захочет.
Он направляется к графину с водой, слышу звук наливаемой жидкости, жадные глотки.
В это время раздается стук в дверь.
Я не реагирую на него. Пусть меня кто-нибудь убьет уже. Я все равно после такого не смогу быть нормальной.
-Барс, открывай. Там Сивый звонит. Нам всем пи**ец из-за тебя.
Демид идет к двери как есть голышом. Распахивает ее и рычит:
-Чё надо?
На пороге тот громила, что отвозил меня к папе.
-Поехали, говорю! Совсем ума лишился? Там Сивый рвет и мечет.
Демид не впечатляется ни перепуганным голосом громилы, ни упоминанием Сивого.
-Чего истеришь? Щас лапулю одену и поедем.
-Барс! Девчонку велели оставить здесь.
-С чего вдруг? Я её с собой заберу. И с Сивым разберусь.
Я не успеваю испугаться из-за услышанного.
Громила бьет Демида в челюсть, тот отлетает к стене, а потом снова бьет его кулаком по голове. Тот съезжает по стенке вниз.
Но я не чувствую даже радости. Ничего не чувствую. Продолжаю лежать на полу. Голая.
Мужчина наклоняется надо мной и спрашивает:
-Живая?
Я молчу. Он накрывает меня сверху одеялом. В номер заходят еще двое мужчин.
Громила командует:
-Тащите его в тачку.
-Прям так?
-Бля! Барс - сука! Чтоб тебя!
Он приносит из ванной халат. Они кое-как натягивают вещь на Демида и утаскивают его из номера.
На выходе один из мужчин спрашивает у громилы:
-А девчонка?
-Сивый велел не трогать. Её щас отец заберет.
Он в спешке собирает вещи по номеру. И уходит.
А я остаюсь лежать на холодном полу, похороненная под обломками своих розовых замков. И не чувствую ничего. Даже радости от того, что сюда едет папа.
Демид
Ноги, обутые в берцы, мельтешат перед лицом. Хотя один глаз заплыл, вторым хорошо вижу, как одна из них со всего маху впечатывается мне в бочину. Захлебываюсь судорожным кашлем, переворачиваюсь на спину. Еще чуть, и мне придется удалять селезенку. Хотя, скорее всего живым из этого подвала я не выйду. В моем мире репутация - это такая же важная часть игры, как и в бизнесе. Даже важнее. А я испортил не свою. Уважаемого человека. Я Сивого понимаю. Если бы какой-нибудь сопляк выкинул то же, что и я, я бы велел его закопать живьем. Так что к нему у меня претензий нет. Сам дурак. Вот сдалась мне эта дырка? Срубил бабла, вернулся в Москву и е*и, кого хочешь. Потом вспоминаю, как классно было внутри тугого девичьего тела и, б*я, таких до нее не встречал. Может быть, я бы и сдержался, если бы не пара колес, после которых море мне стало по колено. Но не факт.
Не знаю, сколько времени меня бьют. И парней, которые используют меня как боксерскую грушу, тоже не знаю. Это и к лучшему. Потом, если бы выжил, я бы такого никому из знакомых не спустил. Да и этих я тоже найду. И грохну. Шрэк еще сука, меня сдал. Привез прямо в руки к Сивому. Хотя я бы и сам пришел. Против него мне переть еще рано. Но наступит и такое время, когда я смогу.
Если наступит.
Переворачиваюсь снова на бок и закрываюсь, потому что в этом положении я менее уязвим.
И думаю, когда меня в крайний, раз так лупили. Пожалуй, это было в детдоме. Еще до того, как я научился рвать глотки зубами, чтобы выжить.
Ожидаю следующего удара. Боль можно вытерпеть. Она проходит, как и всё остальное.
Вдруг раздается знакомый голос:
-Хватит пока.
Сивый! Пришел-таки сам. Значит, что-то надо. Значит, сейчас не убьют.
-Что ж ты, Демидушка, меня, старика, позоришь? Или ты не знаешь, как с насильниками принято поступать? Думаешь, из-за твоих заслуг не прикажу тебя опустить?
Тут главное не пасовать.
-Да ты, чё? Дядь Тём! Какой насильничал?! У нас с ней все добровольно было. Я как ее увидел, так сразу влюбился. Веришь?
И я улыбаюсь разбитыми в кровь губами. Жуткое зрелище, потому что лицо у меня все тоже залито кровью. Ах, Лера, Лера, как дорого ты мне досталась. Но ничего. Я ее обязательно себе заберу. Только Сивого немного утихомирю.
В эту же секунду моего лба касается холодное дуло пистолета.
-Пи**ишь ты, как дышишь, Барс. Что мне должно помешать вышибить тебе мозги?
И он передергивает затвор. Ему остается только нажать на спусковой крючок.
Лера
Не знаю, сколько прошло времени, но вот дверь в номер снова открывается.
-Лера! - слышу голос папы.
-Папочка! - зову его.
Медленно приподнимаюсь с пола и сталкиваюсь взглядом с отцом. На его лице - ужас. Я придерживаю на себе одеяло. Мне очень стыдно. Постель не успели перестелить и на ней отчетливо видны кровавые пятна.
-Папочка! - всхлипываю я, - Нужно вызвать полицию.
Он пришел. И теперь все будет хорошо. Я справлюсь. Не сразу замечаю, как выражение его лица меняется.
-Какую полицию? Чтобы все кому не лень говорили, что моя дочь - шлюха? Что они тут с тобой делали?
-Папочка! Я же не виновата! - сильнее прижимаю к себе одеяло.
Что он такое говорит? Он же мой отец! Чудовище, которое со мной это все сотворило, нужно найти и посадить.
-Так как с тобой обращаются только с проститутками! - орет отец.
А у меня все внутри замирает от его слов.
Он продолжает орать:
-Значит, ты сама дала повод! Я - то думал, что вырастил порядочную девушку, а ты... Эх!
Его презрительный взгляд режет меня без ножа. Я, глупая, думала, что больнее уже не будет.
-Собирайся! - резко бросает он мне.
Он прекрасно видит, в каком я состоянии, но даже не делает попытки мне помочь. Я кутаюсь в одеяло, подбираю спортивки и разорванную майку. С вещами иду в ванную, меня слегка шатает. Там я одеваю брюки, которые мне дал Демид, и завязываю кое-как на себе футболку. Потом выхожу, подбираю с пола шубу и сапоги. Едва не падаю от того, что кружится голова. Сажусь на кровать и обуваюсь. Сапоги на тонкой шпильке, как я в них пойду, не знаю.
Папа все это время стоит у входа в номер. У меня не возникает даже мысли спорить с ним и настаивать, чтобы он вызвал полицию. Ведь в номере полно доказательств. Я думаю, что он делает так, как лучше для меня. Я не знаю, как смогла бы рассказывать чужим людям о том, что со мной делал этот скот.
Меня штормит, и только тогда папа поддерживает меня под локоть. Но у меня такое чувство, что он в любой момент отдернет руку, да еще и брезгливо вытрет ее салфеткой. Я больше не его принцесса. Я чья-то подстилка.
-Надень капюшон и надвинь его на лицо. Не хочу, чтобы ты на камерах светилась. И так теперь позора не оберешься.
Он доводит меня до машины и заталкивает на заднее сиденье. Он приехал один.
Мы доезжаем до дома в тягостном молчании. А все должно было быть не так. Почему он не хочет за меня вступиться? У него же есть знакомые, деньги. Он может, если захочет. Не хочет?
Он заводит меня в дом. Мы идем в кабинет. Мама видит меня и бросается ко мне с воплем:
-Лерочка!
Но он останавливает ее коротким движением руки:
-Погоди ты, курица.
Она тихо семенит за нами.
В кабинете я без сил опускаюсь в кресло. Мне бы лечь, отдохнуть. Да и к врачу, наверное, надо.
Но первое, что папа спрашивает:
-Как ты попала к Власову?
Я и не подумала о том, чтобы солгать, как-то обелить себя.
Тихо шепчу:
-Я сама к нему пришла.
Допрос продолжается. Без всякого сочувствия.
-В чем ты была одета?
-В нижнем белье и шубе, - ответ звучит еще тише.
-Ах, ты, б***ь! - вскрикивает он и замахивается, чтобы ударить.
Но у него на руке виснет мать:
-Не надо, Илюша! Она и так едва живая.
Но он стряхивает ее с руки, делает шаг ко мне и хватает меня за подбородок, поворачивает мое лицо к себе то одной стороной, то другой и спрашивает зло:
