Я зашла внутрь. Девушка, которая меня провожала, закрыла дверь, оставив нас.
Следующие слова, сказанные все тем же приятным голосом, были как ведро холодной воды, вылитое внезапно мне на голову.
-Что же вы, девушка, голову всем морочите?! То вас изнасиловали, то не насиловали. Вы сразу не разобрались?
Какие-то нелепости по поводу того, что мне следует рассказать правду о том, что произошло, тут же покинули мою голову. Этот следователь такой же проплаченный мудак, как и та стерва, что предлагала мне не забыть плащик.
-Я-то разобралась. Только не думаю, что вы сможете с этим разобраться, поэтому хочу написать заявление с просьбой не проводить никакую проверку.
Теперь на меня смотрели с интересом.
-А вы о моих возможностях не судите. Тем более, что за ложный донос вас саму нужно будет привлекать к ответственности.
Неужели все закончится именно так? Я сглотнула. Адвокат про это ничего не говорила. Сомнения заметались во мне с удвоенной силой. Пересилил страх за собственную жизнь.
-Как вам будет угодно. Я обвинила Хаитова напрасно. Все, что было между нами, было добровольно. Дайте мне бумагу, я напишу соответствующее заявление.
В глазах следователя было отчетливо видно презрение. И во мне в этот момент что-то сломалось с громким треском, потому что я поняла, что не смогу жить дальше. Просто не смогу. Никогда не смогу позволить ни одному мужчине прикоснуться к себе и испытать при этом радость. Я всегда буду чувствовать себя грязной. Да такой, что не отмоешься.
На меня именно в этом кабинете навалилось безразличие. Какая разница, что этот человек думает обо мне? Что за дело мне до других? Пусть даже меня будут судить за то, в чем я не виновата.
Я взяла ручку и лист бумаги, села на указанное мне место и, написав под диктовку Ахремцева шапку заявления, далее изложила текст сама. Написала то, что мне говорили. Хаитов, адвокат. Что половой акт был добровольным, что заявление об изнасиловании было мной подано, чтобы получить денег. Что я оговорила Дамира. Кажется, пока писала у меня даже пальцы руки, в которой я держала ручку, кровоточили. Так это было больно.
А потом... Потом вдруг стало все равно. Оглушающе.
-Вы должны дать объяснения, - промолвил мужчина, когда я протянула ему исписанный листок.
-Нет, - я замотала головой, представив, что мне придется провести здесь еще какое-то время, и, вспомнив советы Стрельниковой, добавила заученно, будто попугай, - На основании статьи 51 Конституции от двчи объяснений отказываюсь.
Вдруг выражение лица Ахремцева изменилось. Я сначала не поняла причину. Но тут же до меня дошло, у меня задрался рукав и стало видно запястье.
-Добровольно, значит?! - протянул Ахремцев.
На секунду мне показалось, что все сейчас изменится, что он вызовет спецназ или кого там принято вызывать, что отдаст приказ и Хаитова арестуют. И мой персональный ад закончится. Но секунды бежали. Одна за другой. И ничего не происходило.
Изначально я была права. Справедливости не существует. Потом следователь заполнил еще один лист с объяснением, в котором были мои анкетные данные и всего лишь одна фраза, озвученная мною ранее. И моя подпись.
Меня охватила полнейшая апатия. Со стороны я выглядела абсолютно спокойной. Только не слышала, что мне говорит Ахремцев, что мне говорит девушка, которая теперь уже выводила меня из здания.
Меня встретил шум улицы. Но и он был мне безразличен. Я ничего не хотела. Абсолютно ничего.
Некоторое время я постояла возле входа, из которого только что вышла. Меня пару раз толкнули и тогда я пошла в сквер. Там была лавка, на которую я села и закрыла глаза.
То, что начался дождь, я поняла, потому что по лицу стекала струйками вода. Опустошенность и усталость привели к тому, что я легла на лавку, поджав ноги и подложив сложенные руки под голову.
**********
Мерседес представительского класса выделялся даже среди машин, припаркованных возле этого здания.
Мужчина, сидевший в нем, давно скинул пиджак и оказался в белой рубашке. Закатал по привычке рукава, хотя столько раз обещал себе этого не делать. Вообще необходимости находиться здесь и сейчас у него не было. Его ждали совсем в другом месте. Однако, что заставляло его оставаться на месте и наблюдать, он озвучить был не готов. Никому. И прежде всего самому себе.
Сначала он ждал, когда она выйдет, убеждая себя, что хочет быть уверенным, что все прошло, как надо. После звонка в этом не осталось никаких сомнений.
Потом он ждал, когда вышедшая девушка отойдет от входа и пойдет на автобусную остановку. Ее толкнули и она пошла. Только в сквер. Где села на лавку и не двигалась. К ней даже подошли сердобольные прохожие. Но она им не отвечала, продолжая сидеть на месте. И они уходили, торопясь попасть домой перед грядущим дождем.
Она продолжала сидеть и тогда, когда начался дождь. Шли минуты, но вместо того, чтобы подняться и торопиться домой, девушка легла на лавку.
-Да вставай же! - рыкнул мужчина.
Но ничего не изменилось. Водитель на своем месте был слишком хорошо выдрессирован, чтобы отреагировать на замечание своего хозяина.
Прождав безрезультатно еще несколько минут, мужчина не выдержал. Матерясь сквозь зубы, он вышел из машины под проливной дождь и пошел к долбанной лавке. Можно было, конечно, приказать кому-нибудь, но мысль, что до нее будут дотрагиваться какие-то посторонние мужики, претила. Позвал девушку по имени, но она не реагировала. Подавил в себе желание ее хорошенько встряхнуть, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Проверил пульс на шее. Он был. А потом подхватил девушку на руки и понес в машину.
Прода от 22.06.2022, 13:06
Глава 12
Дамир
Ночью после вернувшегося кошмара мне так и не удалось заснуть. Зачем я встретил ее? Я почти забыл. Или убедил себя в этом. Так и сидел в кабинете, дожидаясь рассвета.
Не хотел видеть снова повторяющиеся картины того, как насилуют мою собственную мать. А меня заставляют смотреть. Чувство тошноты подкатывает к горлу. И я не знаю, чем оно вызвано, воспоминаниями о прошлом или тем, что совершил сам. Я думал, что после того, что видел, не способен на такую чудовищную жестокость. Оказалось, я себя переоценивал. Я не лучше. Ничем.
Возможно, если бы я подготовился, то, того, что случилось той ночью, не произошло. Возможно. Но скорее всего я все равно бы поступил так, как поступил. Слишком сильным было искушение отомстить, втоптать в грязь того, кто остался на земле после того мудака, что сломал мне психику.
Если бы я не встретил ее случайно, не стал бы искать. Но злой рок привел ее в мой город. Более того, столкнул нас, как два поезда. После чего последовала катастрофа.
Меня часто вызывали в школу, Артур пользуется своим положением. Это неправильно. Я много раз говорил ему. Но он меня не слышит. Так и в этот раз. Я бы решил вопрос с директором, извинился перед учительницей. Если бы это была не она. У нее даже фамилия была та, которую я ненавидел столько лет. И ненавижу до сих пор.
Но больше всего меня поразили глаза. Его глаза. На миловидном лице. Девушка была красивой. И вряд ли знала, каким дерьмом был ее папаша. Но это ничего не меняло. Не могло изменить.
Когда я при ее приближении уловил ее запах, стало еще хуже. У меня встал. На нее. На дочь человека, которого я мечтал убить своими собственными руками. Но небо отняло у меня эту возможность. Он покончил с собой, не желая попасть мне в руки. И убил свою жену.
Глядя на Стефанию, я видел его, желал его страданий. И нет, это никак меня не оправдывает. Я не должен был ее трогать.
Но тронул. Как только по ней пробили информацию, я заставил ее страдать. Так же, как страдала моя мать.
Здесь меня тоже поджидал сюрприз. Мне понравилось ее трахать. Желание обладать вскипятило кровь так, что становилось страшно. Мне самому. Я возненавидел ее в то же мгновение, как понял, что не удовлетворил ни свою похоть, ни саою жажду мести. Когда я врывался в ее податливое, горячее лоно в последний раз, а она кричала от боли, я хотел ее убить. Хотел, чтобы ее не стало.
В какой-то момент моя рука сомкнулась на ее шее. Все что нужно было сделать, сжать сильнее.
Я не смог. Кончив и испытав наслаждение, такое острое, что я долго не мог прийти в себя, я сбежал оттуда. Уехал, оставив растерзанное женское тело на полу. Хотелось ли мне вернуться? Еще как. Но и опять я разрывался между желанием собрать все ее слезы губами, а потом молить о прощении, и желанием уничтожить, стереть с лица земли.
Я не вернулся. И это было лучшим, что я мог сделать. Но и никого не отправил ей на помощь.
О чем пожалел на следующее утро, выслушивая первую истерику от Артура, которую он себе позволил в моем присутствии. В глазах собственного сына я стал чудовищем. Но оправдываться не стал. Не стал вываливать на него правду. Пусть лучше считает, что меня переклинило. Особенно неприятным было то, что сын явно испытывал к Стефании интерес. Он отвез ее в больницу после случившегося. Однако меня почему-то особенно взбесил тот факт, что он видел ее обнаженной, прикасался к ней. Это вызвало всплеск жгучей, черной ревности. Я запретил Артуру к ней приближаться. Он вроде бы послушался.
Мне позвонили сразу же, как Стефания написала заявление. Можно ли было это уладить, не приближаясь к ней? Разумеется, это не состааило бы особого труда. Вместо этого я отправился в больницу, забрал ее и привез к себе.
Даже бледная и замученная, она вызывала у меня приступы почти неконтролируемой похоти, когда до боли в яйцах ее хотелось распластать на моей собственной кровати и вколачиваться в нее до вспышек экстаза, испытанного мною ранее.
Делать этого было нельзя. Я читал отчеты врачей. Да и к этому моменту я уже более-менее взял себя в руки. Переступать последнюю грань с этой девушкой, я не стану. Пусть хоть этим я буду отличаться от ее отца. Мою мать он не пощадил.
Надо было закрыть вопрос с делом об изнасиловании и сделать так, чтобы Стефания уехала из города. На одной территории со мной ей оставаться нельзя. Это плохо закончится.
Да, я - больной моральный урод. Девочка была права. Но я заставил ее пойти к следователю и заявить, что она меня оговорила. Мне так захотелось. Правда, допускать, чтобы ее привлекли к уголовной ответственности, я не собирался.
Чего я не ожидал, так это того, что она сломается. Я не планировал дожидаться ее возле следственного комитета. Но все равно ждал. Мне не понравилось то, какой она вышла оттуда. До этого она держалась стойко. Я переоценил, похоже, крепость ее нервной системы. Еще больше мне не понравилось то, что она стала делать затем. Я все ждал, когда она поедет домой. Приближаться к ней самому было рискованно. Я мог не сдержаться. Но и допустить, чтобы к ней подошел кто-то другой, я тоже не мог.
Когда она улеглась на лавку под проливным дождем, я не выдержал. Вышел из автомобиля и забрал ее. Вот только забрать ее себе я не мог. Не после всего, что я ей причинил. Простить меня она не сможет. Такое не прощают. Это я знал слишком хорошо.
Но и бросить ее - оказалось выше моих сил.
Прода от 24.06.2022, 11:54
Глава 13
Стеша
Пришла в себя я в больнице. Как я сюда попала, я не помнила. Последнее мое воспоминание о вчерашнем дне - то, как я ложусь на лавку, а с неба на меня идет дождь. Вчерашний день я вообще не хотела помнить, как и несколько дней до него. К сожалению, моя память не готова была сделать мне такой подарок.
На этот раз палата была заполнена. Я долго лежала с закрытыми глазами, но провести так остаток жизни было не возможно.
-Девушка, завтрак принесли! - я понимала, что обращаются ко мне, но реагировать не хотела.
Меня легонько тронули за плечо.
-Надо встать и покушать.
Желания есть не было. Втавать - тоже.
-Давай, давай, - голос не отставал.
Я открыла глаза и увидела женщину лет 40-45. Хотелось сказать что-то грубое, чтобы меня оставили в покое, но язык не повернулся. Она стояла, чуть согнувшись, и держалась за живот. Видимо, после операции, но все же нашла в себе силы подойти ко мне и сказать про завтрак. Отсутствие равнодушия в людях - это большая редкость. Я знала это слишком хорошо.
-Спасибо, - коротко поблагодарила я ее.
-Вставай, солнышко. Жизнь продолжается, - произнесла она.
-Я знаю, - ответила.
И встала. Я не буду валяться растерзанным куском мяса.
Хаитов за все мне заплатит! За все. За каждую мою слезу. За каждое мгновение боли и унижения.
Именно эта мысль и не дала мне скатиться в пропасть отчаяния. Напротив, заставляла меня вставать день за днем, есть скудную больничную еду и выполнять предписания врачей.
После завтрака я попросила телефон у женщины, которая меня подняла с кровати, и позвонила директору, предупредила, что я на больничном. В подробности не вдавалась. Он не спрашивал. Хотя я не тешила себя мыслью, что ему ничего не известно.
Мне нужны были мои вещи. Еще нужно было найти свой сотовый и кошелек. Я позвонила своей знакомой Ларисе, с которой мы вместе работали и неплохо общались. Она не взяла трубку. И не перезвонила. То же самое было и с другими людьми, с которыми я пыталась свзаться. Со мной не хотели контактировать. Что, наверное, не удивительно, учитывая, к какому человеку я попала в немилость.
На выручку мне опять пришла соседка по палате, которую звали Людмила.
Видя мои мытарства, она предложила:
-У меня дочь может к тебе домой съездить и собрать тебе вещи.
-Это как-то неудобно.
-Неудобно Стешенька, спать на потолке. Падает одеяло.
И действительно, вечером дочка Людмилы -Катя привезла ей передачку и мои вещи, которые она нашла, после того как я по телефону ей объяснила, где что искать. Запасной ключ лежал под крылечком. Домик был заперт. Кто его закрывал, я не знаю. Телефон и кошелек она тоже без труда нашла в моей сумке. Никто ничего не тронул.
Я проверила баланс на своей карте и выдохнула. Денег на ней было достаточно, чтобы заплатить за жилье. Возвращаться в дом я не могла, поэтому начала подыскивать себе что-то еще. Хозяйка, что его сдавала, позвонила и спросила, собираюсь ли я оплачивать аренду. Я ей объяснила, что попала в больницу, и она согласилась подождать, когда меня выпишут.
Наверное, мне следовало бы уехать из этого города, где со мной случилось такое, но пока у меня не было денег, переезд был не осушествим.
Я плохо представляла, как жить дальше. Но твердо знала одно - я отомщу. Рано или поздно. Лечащим врачом у меня был Иван Аркадьевич, которому каким-то образом удавалось возвращать меня к жизни, за что я ему была безумно благодарна.
Физическое состояние вроде пошло на поправку. Морально было очень тяжело, но я держалась, мечтая о том, что заставлю Дамира страдать.
Однажды вечером, лежа в палате, я услышала:
-Лютова, к тебе пришли, - в палату заглянула одна из медсестер, - Ждут на лестнице возле отделения.
Я не обрадовалась. Приходить ко мне было некому. Но любопытство пересилило. И я пошла посмотреть.
Открыв тяжелую дверь, я оказалась на лестнице. Где меня ждал сюрприз.
-Артур! - мне не удалось сдержать возглас, в котором сквозило недовольство.
Он был слишком похож на отца. Это вызывало бурю негативных эмоций. Он, конечно, помог мне. И стоило бы быть хотя бы вежливой. Но... Это оказалось очень трудно.
