Фея невольно смутилась под этим пристальным взглядом и зачем-то заправила за ухо светлый завиток.
– Говорят, что умею… – ответ прозвучал не слишком уверенно, но, в конце концов, она была совсем еще юной феей и только собиралась получить диплом, позволяющий феям практиковать волшебство без опасения схлопотать штраф или наказание похуже.
– Говорят? – Ночь скривила губы. Судя по ее лицу, она уже жалела, что явилась в маленький домик, надежно спрятанный в глубине роскошного сада. – В таком случае, я не по адресу.
Она легко поднялась – высокая, стройная и зловещая в своем глухом черном платье и струящемся плаще из ночного тумана, в котором запуталось несколько падучих звезд – и повернулась к двери.
– Постой, – заволновалась Фея. – Не уходи. У меня уже чайник вскипел. Я умею, честное слово, только у меня не всегда получается. Но это не потому, что я ошибаюсь, – она потерла отчего-то вспыхнувшую щеку. – Просто… ты не представляешь, как сложно понять, чего на самом деле хотят те, кто загадывает желание. Всякий раз приходится додумывать самой, и тут, конечно, бывают промашки.
Она вздохнула и с надеждой взглянула на незваную гостью: может, та передумает уходить? Фее как раз требовалось какое-нибудь солидное желание для дипломной работы: нельзя же, в самом деле, нести на суд Высокой Волшебной Комиссии все те милые глупости, которые она, шутя, исполняла для друзей. Что-то (люди назвали бы это «интуицией») подсказывало ей, что Ночь явилась не с просьбой перекрасить ее смоляные кудри в модный золотистый цвет.
– Значит, секрет в том, чтобы правильно сформулировать желание, не так ли? – помедлив, Ночь все же присела на краешек стула. – Но в этом-то и загвоздка! Если бы я знала, чего хочу…
«Ну вот, – мрачно подумала Фея, разливая ароматный чай в венчики дурмана. – Опять классический случай «хочу то, не знаю что». Мне просто изумительно везет на желания!» Но исполнение желаний было ее призванием, и она ободряюще улыбнулась гостье.
– Ну, раз ты решила ко мне придти, значит, чего-то хочешь. Осталось только выяснить, что бы это могло быть.
Ночь медленно размешивала капельку меда в чае, то ли собираясь с мыслями, то ли набираясь храбрости. Наконец, она подняла глаза и выдохнула:
– Меня никто не любит!
Оценив произведенный на Фею эффект, Ночь заговорила уже спокойнее:
– Меня все боятся. Все, все. Цветы закрывают свои лепестки, птицы, звери и насекомые прячутся, люди задергивают шторы на окнах и забираются под одеяла, проводив солнце молитвой о его возвращении. Сон, который я посылаю, они называют потерянным временем, маленькой смертью, куском, вырванным из жизни… Никто мне не рад, кроме, – она презрительно поморщилась, – сов, воров и убийц. А мне… мне так хочется, чтобы моего прихода ждали с такой же радостью, с какой ждут рассвет. Чтобы меня любили так же, как день.
В последних словах сумеречной гостьи было столько тоски, что у Феи невольно сжалось сердце. Как ужасно, должно быть, жить в мире, где тебя никто не любит. Фею любили все, и она купалась в этой любви, наслаждаясь каждой минутой. Но ведь в словах Ночи была бесспорная правда: время, проведенное во сне, проходило для Феи без следа. Вечером она опускала голову на подушку, а утром открывала глаза и понимала, что из ее жизни просто выпало несколько часов. Да, они приносили отдых усталому телу, но такой безрадостный отдых.
– Знаешь, не хочу тебя огорчать, но ведь люди правы, сон и вправду похож на маленькую смерть. В нем никогда ничего не происходит… – Фея запнулась, ловя за хвостик промелькнувшую мысль. – А если бы происходило… ну, что-нибудь интересное, необычное, волшебное?
– Глупости, – возмутилась Ночь. – Сон дается нам для отдыха, в это время ничего происходить не может. Сама подумай…
– Я думаю, – Фея поднесла к губам чашку и нахмурилась – ее знаменитый чай уже успел остыть. Не безнадежно, но удовольствие уже не то. – Оно ведь не обязательно должно происходить по-настоящему. Пусть это будут… иллюзии. Ты умеешь рассказывать сказки? Представь, люди спят, а ты им рассказываешь… или нет, показываешь. Увиденное всегда запоминается лучше услышанного. А по утрам все будут просыпаться и пересказывать друг другу то, что видели во сне.
– Но если я буду рассказывать сказки сразу всем, это будут одни и те же сказки. Что толку их пересказывать другим? Да и не знаю я столько сказок, чтобы хватило хотя бы на месяц. Все расскажу, и что потом?
– Ну… тогда пусть спящие сами рассказывают себе сказки. Каждый свою собственную. Тебе нужно будет всего лишь разбудить их воображение, и оно само наполнит их сон волшебными картинками и приключениями. Мы ведь все такие мечтатели… Надо только придумать нужное заклинание и закрепить его за каким-нибудь предметом. Вот, к примеру, за ней, – Фея ткнула пальчиком в большую черную розу, приколотую к корсажу строгого платья.
– Нет, только не роза, – Ночь поспешно прикрыла цветок ладонью, и ее бледные щеки заметно порозовели. – Это… это подарок. И на нем уже есть заклинание.
Фея вскинула брови, но удержалась от нескромного вопроса, вертевшегося на язычке. Что ж, нельзя, так нельзя. В конце концов, кто сказал, что волшебным не может быть… да хотя бы плащ!
– А чем подбит твой плащ? – невинно поинтересовалась она, пробуя на ощупь шелковистую дымку.
– Ничем. Мне не бывает холодно, ты же знаешь, – успокоившись, что розе ничего не грозит, Ночь отвернула полу плаща, демонстрируя полное отсутствие подкладки.
– Вот и отлично! – жизнерадостно отозвалась Фея и щелкнула пальцами. Прозрачная ткань стала густеть, менять цвет с дымчато-синего на множество разных оттенков: в считанные секунды изнанка плаща покрылась фантастическими узорами и неведомыми существами. Ночь ошеломленно наблюдала за трансформацией, явно лишившись дара речи от такого надругательства над строгой и функциональной вещью.
– Здорово, правда! – Фея с довольным видом поставила чашку на стол и потянулась за чайником, чтобы налить себе свежую порцию. – Тебе останется только взмахнуть плащом, пролетая над землей, и все наши мысли проснутся и станут разноцветными картинами, такими живыми, что трудно будет отличить их от яви. Теперь никто не упрекнет тебя в том, что ты каждую ночь отнимаешь у нас кусочек жизни.
– Спасибо! – Ночь так обрадовалась, что совершенно несерьезно чмокнула Фею в румяную щеку. – Побегу домой практиковаться. Красиво взмахивать плащом – это, между прочим, непростое искусство.
Два дня спустя на пороге маленького домика вновь возник высокий темный силуэт. Сказать, что сумеречная гостья была мрачнее ночи, значит, ничего не сказать.
– Я так и знала, что не надо было с тобой связываться, – с убитым видом заявила она Фее. – Все еще хуже, чем прежде. Весь мир разом перестал спать: все боятся ночных кошмаров! И что мне теперь делать? Меня теперь ненавидят повсюду, да еще и плащ безнадежно испорчен.
Фея хлюпнула носом, и Ночь только теперь заметила ее бледные щеки и темные круги под глазами.
– Тоже не спишь?
Фея виновато кивнула:
– Не могу, такие ужасы снятся, что страшно глаза закрывать. Должно быть, идея с воплощением мыслей была не совсем удачной. Или я где-то напутала с заклинанием. Похоже, оно включает лишь те мысли, которые тревожат нас больше всего, и вместо грез будит страхи. Честное слово, я не хотела! Но кто же знал, что подсознание такое… подсознание. Надо было внимательнее читать всяких Фрейдов, а я…
– А ведь мне всего лишь хотелось, чтобы меня полюбили! – Ночь покачала головой. – Ну хоть плащ мне отчисть от этой гадости. Не хочу носить на себе твоих жутких монстриков.
– Не могу, – развела руками Фея. – Исполненные желания необратимы, к несчастью. Можно лишь наложить другое заклинание сверху. Ой.. подожди!
Она выбежала из домика и вскоре вернулась с ворохом трав и цветов в ладонях.
– Вот! Мы совсем забыли про мечты. Нужно просто чуточку изменить заклинание так, чтобы плащ будил не мысли, а мечты – и тогда сны уже не будут пугать, совсем наоборот.
Фея взмахнула руками, рассыпая лепестки, и туманный плащ зашевелился, меняясь с каждым ее словом и покрываясь с изнанки цветами, птицами, бабочками, маленькими человечками в пестрых одеждах, воздушными замками и парусами кораблей.
Неделю спустя Фея вновь угощала подругу душистым чаем.
– Ты не поверишь, – ворковала довольная Ночь, – люди по вечерам желают друг другу «спокойной ночи», «доброй ночи» и даже «приятных снов». Нарадоваться не могу! Меня ждут, представляешь! А как улыбаются во сне дети! А как…
Она захлебнулась восторгами и поспешила запить их чаем.
– Вот видишь, как все хорошо получилось. А ты не верила! – в глазах Феи мелькнула лукавая искорка. Дипломная работа выходила просто на славу. – Знаешь, мне и самой иногда не хочется просыпаться. Так бы и смотрела твои сказки все дни и ночи напролет.
– Да разве они мои? Ты ведь сама сказала, что все сказки люди будут рассказывать себе сами. Мое дело – лишь вовремя взмахнуть плащом, – парировала Ночь, и новоиспеченные подруги рассмеялись, страшно довольные друг другом.
– Интересно, а что снится ему? – Ночь смотрела в окно, туда, где в тени дерева дремал большой полосатый зверь. – Наверняка, что-нибудь приятное.
Тигр шевельнул лапой, словно пытался кого-то поймать. Или обнять.
– Наверняка, – улыбнулась мечтательно Фея.
Сказка шестая.
В которой король возвращается в джунгли
По вечерам, когда над морем поднималась желтая луна, Фея откладывала книгу и выходила на крыльцо. Раскалившиеся за день ступеньки лениво отдавали тепло, в темноте оглушительно распевали цикады и посвистывали невидимые ночные птицы.
– Расскажи мне про джунгли, – просила она разлегшегося у ног Тигра и, широко раскрыв глаза, слушала истории про неведомый мир, полный невиданных животных и птиц. Ее полосатый друг оказался прекрасным рассказчиком, и «сказки про джунгли» нередко затягивались до утренней зари.
Но однажды…
– Я хочу домой, – внезапно воскликнул Тигр, прервав на середине рассказ о слонах, и уткнулся мордой в полосатые лапы.
– Но разве мой лес хуже? – Фея ласково провела ладонью по плюшевому затылку, стараясь не обращать внимания на неприятный холодок в груди. Странно, но она совсем не чувствовала удивления: Тигр так красочно и с такой любовью описывал ей свой мир, что она и сама с удовольствием побывала бы в неведомых джунглях. Нетрудно было догадаться, что рано или поздно ее друг затоскует по далекому дому.
– Не хуже, – нехотя согласился Тигр. – Но я здесь чужой. Там, дома, я был Королем Джунглей, а кто я здесь? Гость, да к тому же, не больно желанный. Помнишь новогодний бал у Льва? Всем сначала так понравились мои полоски, пока… – он тихонько заворчал, и Фея почувствовала, как дыбится шерсть на его затылке, – пока Львица не сказала, что солидному джентльмену негоже появляться на вечернем приеме в полосатом костюме для утренних визитов. И они все тут же кинулись рассказывать Льву, какой у него безупречный вкус и безукоризненный желтый смокинг. Представляешь?
– Прости, – Фея потупилась. – Это моя вина. Ты… они получились такими красивыми, что я совсем не подумала о хорошем тоне. Наверное, надо было сделать пятнышки.
– Да ладно, пустое, – милостиво отозвался Тигр и довольно зажмурился, потому что пальчики Феи добрались до чувствительной ямочки за ухом. – Про пятнышки тоже сказали бы гадость. Львицы это умеют.
– А я думала, что вы со Львом подружились. То есть, я надеялась…
Тигр пожал плечами:
– Ну подружились. Только разве ж это дружба, когда я больше не Король Джунглей, а он весь из себя Царь Зверей? Друзья должны быть равны. И потом, эта его Львица… Та еще штучка. Лапу в пасть не клади, отхватит мигом. Со стороны посмотришь, так это она на самом деле тут царица, а Лев при ней так, для солидности.
Львица. Холодок в груди достиг той отметки ниже нуля, при которой не замечать его было уже глупо. Она время от времени задумывалась об этом, но упорно гнала нежеланные мысли и так ни разу и не заглянула в главу «О пользе ребер», хотя собиралась сделать это еще в самом начале. А ее милый друг тем временем был так одинок. «Но ведь у тебя есть я!» – чуть было не воскликнула Фея. И… промолчала. Это ведь не совсем то. Точнее, совсем не то.
В ту ночь луна светила на пустое крыльцо.
А на другой день в Волшебный лес пришла осень. Небо хмурилось, Тигр хмурился и скучал вместе с ним, а Фея старалась не вспоминать слово «джунгли». Но они вспоминались как– то сами собой, и Тигр делался все мрачнее и неразговорчивее.
– Тебе скучно со мной? – как-то раз, не выдержав, спросила Фея.
– Я хочу домой, – Тигр вскочил и обежал полянку вокруг домика, сбивая головки хризантем сердито хлещущим хвостом.
– Прости, – прошептала Фея. – Я что-нибудь придумаю. Обязательно.
Теперь по вечерам рассказывала истории она – про Лес, про Школу фей, в которой училась, про богов и героев, живших в этих горах до нее. А потом уходила в домик и до утра сидела над Большой Колдовской Книгой, повторяя заклинания и бегая на кухню за успешно перемещенным туда чайником и чашкой. А когда Фее удалось отправить ручного мышонка на другой конец сада без всякого вреда, она проплакала весь день и всю ночь.
На следующее утро она распахнула окно и, дождавшись, когда над подоконником появится полосатая лапа с очередным подарком, сообщила:
– Я знаю, как отправить тебя в джунгли. Если ты еще хочешь.
– Конечно, хочу! – Тигр подскочил на месте, сделал радостный круг по двору и рухнул на траву, довольно болтая лапами. – Джунгли! Мои джунгли! Я буду королем! А когда?
– Хоть сейчас, – попробовала улыбнуться Фея. В конце концов, разве исполнение желаний не было ее работой? И потом, ей ведь хотелось, чтобы ее друг был счастлив.
– Здорррово! Я готов – Тигр уселся посреди двора и выжидательно взглянул на подругу.
– Отлично, тогда закрывай глаза и постарайся представить себе то место, куда хочешь попасть, – она оперлась локтями на подоконник и приготовилась читать заклинание. Он прав, к чему оттягивать неизбежное? И потом, долгие прощания – это всегда так ужасно и так мучительно.
Тигр послушно зажмурился, но через мгновение открыл глаза и озадаченно взглянул на Фею.
– Но если я буду представлять про себя, как же ты узнаешь, куда нам попасть? Ты что, мысли читать умеешь? – последние слова прозвучали как-то неуверенно, и если бы не густой мех, Фея могла бы поклясться, что ее друг покраснел.
– Не нам, мой милый. Тебе. Я не могу покинуть этот Лес, ведь я – его Фея.
– То есть, как? – он вскочил и привычно забегал по поляне, сердясь и хлеща хвостом несчастные цветы. – То есть, как это – не можешь? А я? Ты бросаешь меня?
– Нет, мой милый, – Фея грустно покачала головой. – Это ты хочешь вернуться домой. А я уже дома. Я рождена этим лесом, я – его дух. В твоем мире, где нет ни эльфов, ни фей, ни гномов, живут другие, чужие мне боги, апсары и ракшасы. Ты ведь сам рассказывал мне столько раз. Даже если я попытаюсь пойти за тобой, там, в твоих джунглях я просто растаю, как снежинка на солнце. Это не мой мир.
– Значит, ты бросаешь меня. А я? Разве этот мир не чужой мне? А ведь я прожил здесь столько времени! – Тигр снова уселся перед окном и упрямо насупился, желтые глаза горели сердитым огнем.
– Говорят, что умею… – ответ прозвучал не слишком уверенно, но, в конце концов, она была совсем еще юной феей и только собиралась получить диплом, позволяющий феям практиковать волшебство без опасения схлопотать штраф или наказание похуже.
– Говорят? – Ночь скривила губы. Судя по ее лицу, она уже жалела, что явилась в маленький домик, надежно спрятанный в глубине роскошного сада. – В таком случае, я не по адресу.
Она легко поднялась – высокая, стройная и зловещая в своем глухом черном платье и струящемся плаще из ночного тумана, в котором запуталось несколько падучих звезд – и повернулась к двери.
– Постой, – заволновалась Фея. – Не уходи. У меня уже чайник вскипел. Я умею, честное слово, только у меня не всегда получается. Но это не потому, что я ошибаюсь, – она потерла отчего-то вспыхнувшую щеку. – Просто… ты не представляешь, как сложно понять, чего на самом деле хотят те, кто загадывает желание. Всякий раз приходится додумывать самой, и тут, конечно, бывают промашки.
Она вздохнула и с надеждой взглянула на незваную гостью: может, та передумает уходить? Фее как раз требовалось какое-нибудь солидное желание для дипломной работы: нельзя же, в самом деле, нести на суд Высокой Волшебной Комиссии все те милые глупости, которые она, шутя, исполняла для друзей. Что-то (люди назвали бы это «интуицией») подсказывало ей, что Ночь явилась не с просьбой перекрасить ее смоляные кудри в модный золотистый цвет.
– Значит, секрет в том, чтобы правильно сформулировать желание, не так ли? – помедлив, Ночь все же присела на краешек стула. – Но в этом-то и загвоздка! Если бы я знала, чего хочу…
«Ну вот, – мрачно подумала Фея, разливая ароматный чай в венчики дурмана. – Опять классический случай «хочу то, не знаю что». Мне просто изумительно везет на желания!» Но исполнение желаний было ее призванием, и она ободряюще улыбнулась гостье.
– Ну, раз ты решила ко мне придти, значит, чего-то хочешь. Осталось только выяснить, что бы это могло быть.
Ночь медленно размешивала капельку меда в чае, то ли собираясь с мыслями, то ли набираясь храбрости. Наконец, она подняла глаза и выдохнула:
– Меня никто не любит!
Оценив произведенный на Фею эффект, Ночь заговорила уже спокойнее:
– Меня все боятся. Все, все. Цветы закрывают свои лепестки, птицы, звери и насекомые прячутся, люди задергивают шторы на окнах и забираются под одеяла, проводив солнце молитвой о его возвращении. Сон, который я посылаю, они называют потерянным временем, маленькой смертью, куском, вырванным из жизни… Никто мне не рад, кроме, – она презрительно поморщилась, – сов, воров и убийц. А мне… мне так хочется, чтобы моего прихода ждали с такой же радостью, с какой ждут рассвет. Чтобы меня любили так же, как день.
В последних словах сумеречной гостьи было столько тоски, что у Феи невольно сжалось сердце. Как ужасно, должно быть, жить в мире, где тебя никто не любит. Фею любили все, и она купалась в этой любви, наслаждаясь каждой минутой. Но ведь в словах Ночи была бесспорная правда: время, проведенное во сне, проходило для Феи без следа. Вечером она опускала голову на подушку, а утром открывала глаза и понимала, что из ее жизни просто выпало несколько часов. Да, они приносили отдых усталому телу, но такой безрадостный отдых.
– Знаешь, не хочу тебя огорчать, но ведь люди правы, сон и вправду похож на маленькую смерть. В нем никогда ничего не происходит… – Фея запнулась, ловя за хвостик промелькнувшую мысль. – А если бы происходило… ну, что-нибудь интересное, необычное, волшебное?
– Глупости, – возмутилась Ночь. – Сон дается нам для отдыха, в это время ничего происходить не может. Сама подумай…
– Я думаю, – Фея поднесла к губам чашку и нахмурилась – ее знаменитый чай уже успел остыть. Не безнадежно, но удовольствие уже не то. – Оно ведь не обязательно должно происходить по-настоящему. Пусть это будут… иллюзии. Ты умеешь рассказывать сказки? Представь, люди спят, а ты им рассказываешь… или нет, показываешь. Увиденное всегда запоминается лучше услышанного. А по утрам все будут просыпаться и пересказывать друг другу то, что видели во сне.
– Но если я буду рассказывать сказки сразу всем, это будут одни и те же сказки. Что толку их пересказывать другим? Да и не знаю я столько сказок, чтобы хватило хотя бы на месяц. Все расскажу, и что потом?
– Ну… тогда пусть спящие сами рассказывают себе сказки. Каждый свою собственную. Тебе нужно будет всего лишь разбудить их воображение, и оно само наполнит их сон волшебными картинками и приключениями. Мы ведь все такие мечтатели… Надо только придумать нужное заклинание и закрепить его за каким-нибудь предметом. Вот, к примеру, за ней, – Фея ткнула пальчиком в большую черную розу, приколотую к корсажу строгого платья.
– Нет, только не роза, – Ночь поспешно прикрыла цветок ладонью, и ее бледные щеки заметно порозовели. – Это… это подарок. И на нем уже есть заклинание.
Фея вскинула брови, но удержалась от нескромного вопроса, вертевшегося на язычке. Что ж, нельзя, так нельзя. В конце концов, кто сказал, что волшебным не может быть… да хотя бы плащ!
– А чем подбит твой плащ? – невинно поинтересовалась она, пробуя на ощупь шелковистую дымку.
– Ничем. Мне не бывает холодно, ты же знаешь, – успокоившись, что розе ничего не грозит, Ночь отвернула полу плаща, демонстрируя полное отсутствие подкладки.
– Вот и отлично! – жизнерадостно отозвалась Фея и щелкнула пальцами. Прозрачная ткань стала густеть, менять цвет с дымчато-синего на множество разных оттенков: в считанные секунды изнанка плаща покрылась фантастическими узорами и неведомыми существами. Ночь ошеломленно наблюдала за трансформацией, явно лишившись дара речи от такого надругательства над строгой и функциональной вещью.
– Здорово, правда! – Фея с довольным видом поставила чашку на стол и потянулась за чайником, чтобы налить себе свежую порцию. – Тебе останется только взмахнуть плащом, пролетая над землей, и все наши мысли проснутся и станут разноцветными картинами, такими живыми, что трудно будет отличить их от яви. Теперь никто не упрекнет тебя в том, что ты каждую ночь отнимаешь у нас кусочек жизни.
– Спасибо! – Ночь так обрадовалась, что совершенно несерьезно чмокнула Фею в румяную щеку. – Побегу домой практиковаться. Красиво взмахивать плащом – это, между прочим, непростое искусство.
***
Два дня спустя на пороге маленького домика вновь возник высокий темный силуэт. Сказать, что сумеречная гостья была мрачнее ночи, значит, ничего не сказать.
– Я так и знала, что не надо было с тобой связываться, – с убитым видом заявила она Фее. – Все еще хуже, чем прежде. Весь мир разом перестал спать: все боятся ночных кошмаров! И что мне теперь делать? Меня теперь ненавидят повсюду, да еще и плащ безнадежно испорчен.
Фея хлюпнула носом, и Ночь только теперь заметила ее бледные щеки и темные круги под глазами.
– Тоже не спишь?
Фея виновато кивнула:
– Не могу, такие ужасы снятся, что страшно глаза закрывать. Должно быть, идея с воплощением мыслей была не совсем удачной. Или я где-то напутала с заклинанием. Похоже, оно включает лишь те мысли, которые тревожат нас больше всего, и вместо грез будит страхи. Честное слово, я не хотела! Но кто же знал, что подсознание такое… подсознание. Надо было внимательнее читать всяких Фрейдов, а я…
– А ведь мне всего лишь хотелось, чтобы меня полюбили! – Ночь покачала головой. – Ну хоть плащ мне отчисть от этой гадости. Не хочу носить на себе твоих жутких монстриков.
– Не могу, – развела руками Фея. – Исполненные желания необратимы, к несчастью. Можно лишь наложить другое заклинание сверху. Ой.. подожди!
Она выбежала из домика и вскоре вернулась с ворохом трав и цветов в ладонях.
– Вот! Мы совсем забыли про мечты. Нужно просто чуточку изменить заклинание так, чтобы плащ будил не мысли, а мечты – и тогда сны уже не будут пугать, совсем наоборот.
Фея взмахнула руками, рассыпая лепестки, и туманный плащ зашевелился, меняясь с каждым ее словом и покрываясь с изнанки цветами, птицами, бабочками, маленькими человечками в пестрых одеждах, воздушными замками и парусами кораблей.
***
Неделю спустя Фея вновь угощала подругу душистым чаем.
– Ты не поверишь, – ворковала довольная Ночь, – люди по вечерам желают друг другу «спокойной ночи», «доброй ночи» и даже «приятных снов». Нарадоваться не могу! Меня ждут, представляешь! А как улыбаются во сне дети! А как…
Она захлебнулась восторгами и поспешила запить их чаем.
– Вот видишь, как все хорошо получилось. А ты не верила! – в глазах Феи мелькнула лукавая искорка. Дипломная работа выходила просто на славу. – Знаешь, мне и самой иногда не хочется просыпаться. Так бы и смотрела твои сказки все дни и ночи напролет.
– Да разве они мои? Ты ведь сама сказала, что все сказки люди будут рассказывать себе сами. Мое дело – лишь вовремя взмахнуть плащом, – парировала Ночь, и новоиспеченные подруги рассмеялись, страшно довольные друг другом.
– Интересно, а что снится ему? – Ночь смотрела в окно, туда, где в тени дерева дремал большой полосатый зверь. – Наверняка, что-нибудь приятное.
Тигр шевельнул лапой, словно пытался кого-то поймать. Или обнять.
– Наверняка, – улыбнулась мечтательно Фея.
Прода от 27.08.2022, 00:17
Сказка шестая.
В которой король возвращается в джунгли
По вечерам, когда над морем поднималась желтая луна, Фея откладывала книгу и выходила на крыльцо. Раскалившиеся за день ступеньки лениво отдавали тепло, в темноте оглушительно распевали цикады и посвистывали невидимые ночные птицы.
– Расскажи мне про джунгли, – просила она разлегшегося у ног Тигра и, широко раскрыв глаза, слушала истории про неведомый мир, полный невиданных животных и птиц. Ее полосатый друг оказался прекрасным рассказчиком, и «сказки про джунгли» нередко затягивались до утренней зари.
Но однажды…
– Я хочу домой, – внезапно воскликнул Тигр, прервав на середине рассказ о слонах, и уткнулся мордой в полосатые лапы.
– Но разве мой лес хуже? – Фея ласково провела ладонью по плюшевому затылку, стараясь не обращать внимания на неприятный холодок в груди. Странно, но она совсем не чувствовала удивления: Тигр так красочно и с такой любовью описывал ей свой мир, что она и сама с удовольствием побывала бы в неведомых джунглях. Нетрудно было догадаться, что рано или поздно ее друг затоскует по далекому дому.
– Не хуже, – нехотя согласился Тигр. – Но я здесь чужой. Там, дома, я был Королем Джунглей, а кто я здесь? Гость, да к тому же, не больно желанный. Помнишь новогодний бал у Льва? Всем сначала так понравились мои полоски, пока… – он тихонько заворчал, и Фея почувствовала, как дыбится шерсть на его затылке, – пока Львица не сказала, что солидному джентльмену негоже появляться на вечернем приеме в полосатом костюме для утренних визитов. И они все тут же кинулись рассказывать Льву, какой у него безупречный вкус и безукоризненный желтый смокинг. Представляешь?
– Прости, – Фея потупилась. – Это моя вина. Ты… они получились такими красивыми, что я совсем не подумала о хорошем тоне. Наверное, надо было сделать пятнышки.
– Да ладно, пустое, – милостиво отозвался Тигр и довольно зажмурился, потому что пальчики Феи добрались до чувствительной ямочки за ухом. – Про пятнышки тоже сказали бы гадость. Львицы это умеют.
– А я думала, что вы со Львом подружились. То есть, я надеялась…
Тигр пожал плечами:
– Ну подружились. Только разве ж это дружба, когда я больше не Король Джунглей, а он весь из себя Царь Зверей? Друзья должны быть равны. И потом, эта его Львица… Та еще штучка. Лапу в пасть не клади, отхватит мигом. Со стороны посмотришь, так это она на самом деле тут царица, а Лев при ней так, для солидности.
Львица. Холодок в груди достиг той отметки ниже нуля, при которой не замечать его было уже глупо. Она время от времени задумывалась об этом, но упорно гнала нежеланные мысли и так ни разу и не заглянула в главу «О пользе ребер», хотя собиралась сделать это еще в самом начале. А ее милый друг тем временем был так одинок. «Но ведь у тебя есть я!» – чуть было не воскликнула Фея. И… промолчала. Это ведь не совсем то. Точнее, совсем не то.
В ту ночь луна светила на пустое крыльцо.
А на другой день в Волшебный лес пришла осень. Небо хмурилось, Тигр хмурился и скучал вместе с ним, а Фея старалась не вспоминать слово «джунгли». Но они вспоминались как– то сами собой, и Тигр делался все мрачнее и неразговорчивее.
– Тебе скучно со мной? – как-то раз, не выдержав, спросила Фея.
– Я хочу домой, – Тигр вскочил и обежал полянку вокруг домика, сбивая головки хризантем сердито хлещущим хвостом.
– Прости, – прошептала Фея. – Я что-нибудь придумаю. Обязательно.
Теперь по вечерам рассказывала истории она – про Лес, про Школу фей, в которой училась, про богов и героев, живших в этих горах до нее. А потом уходила в домик и до утра сидела над Большой Колдовской Книгой, повторяя заклинания и бегая на кухню за успешно перемещенным туда чайником и чашкой. А когда Фее удалось отправить ручного мышонка на другой конец сада без всякого вреда, она проплакала весь день и всю ночь.
На следующее утро она распахнула окно и, дождавшись, когда над подоконником появится полосатая лапа с очередным подарком, сообщила:
– Я знаю, как отправить тебя в джунгли. Если ты еще хочешь.
– Конечно, хочу! – Тигр подскочил на месте, сделал радостный круг по двору и рухнул на траву, довольно болтая лапами. – Джунгли! Мои джунгли! Я буду королем! А когда?
– Хоть сейчас, – попробовала улыбнуться Фея. В конце концов, разве исполнение желаний не было ее работой? И потом, ей ведь хотелось, чтобы ее друг был счастлив.
– Здорррово! Я готов – Тигр уселся посреди двора и выжидательно взглянул на подругу.
– Отлично, тогда закрывай глаза и постарайся представить себе то место, куда хочешь попасть, – она оперлась локтями на подоконник и приготовилась читать заклинание. Он прав, к чему оттягивать неизбежное? И потом, долгие прощания – это всегда так ужасно и так мучительно.
Тигр послушно зажмурился, но через мгновение открыл глаза и озадаченно взглянул на Фею.
– Но если я буду представлять про себя, как же ты узнаешь, куда нам попасть? Ты что, мысли читать умеешь? – последние слова прозвучали как-то неуверенно, и если бы не густой мех, Фея могла бы поклясться, что ее друг покраснел.
– Не нам, мой милый. Тебе. Я не могу покинуть этот Лес, ведь я – его Фея.
– То есть, как? – он вскочил и привычно забегал по поляне, сердясь и хлеща хвостом несчастные цветы. – То есть, как это – не можешь? А я? Ты бросаешь меня?
– Нет, мой милый, – Фея грустно покачала головой. – Это ты хочешь вернуться домой. А я уже дома. Я рождена этим лесом, я – его дух. В твоем мире, где нет ни эльфов, ни фей, ни гномов, живут другие, чужие мне боги, апсары и ракшасы. Ты ведь сам рассказывал мне столько раз. Даже если я попытаюсь пойти за тобой, там, в твоих джунглях я просто растаю, как снежинка на солнце. Это не мой мир.
– Значит, ты бросаешь меня. А я? Разве этот мир не чужой мне? А ведь я прожил здесь столько времени! – Тигр снова уселся перед окном и упрямо насупился, желтые глаза горели сердитым огнем.
