– Но я же вам говорила, что не устала. Брат Марк, наверное, просто вы влили в меня слишком много силы перед той лекцией.
– Допустим. Но как ты объяснишь сферу?
Кати смутилась.
– Я… мне страшно неловко. Но тогда, на похоронах Светлого Лебедя, я просто стащила с его ложа один из оставшихся колосков. Мне так хотелось прикоснуться к чуду.
Марк поднял брови и скрестил руки на груди.
– Ну и вот, – Катрина виновато ковырнула пальцем обивку кресла, – когда мы приехали сюда, я подумала, что будет неправильно держать такую реликвию где-нибудь в сундуке. И положила ее в плошку, к сфере.
– Хм… – Марк забарабанил пальцами себя по плечам. – Знаешь, по мне, так как-то многовато совпадений. Ты что, боишься признать, что в тебе реально может таиться большой потенциал?
– Нет, что вы. Мне бы очень хотелось этого. Но я… наверное, я просто боюсь разочароваться. Вот и сегодня я обрадовалась, с какой легкостью мне удалось первое задание. Пока эта мерзкая Джина не обсмеяла меня и не указала на ошибку. Наверное, и заколдовать ее у меня получилось из-за злости и на себя тоже. Ну и еще из-за того, как она вас оттолкнула. Брат Марк, почему же вы стерпели такое?
Она спросила, а потом испугалась, что своей бесцеремонностью сейчас точно разозлит наставника. Но тот только вздохнул и уселся в кресло напротив.
– Заметила? – уточнил он с горечью. – Понимаешь, тут все очень сложно…
– Простите, я не хотела лезть не в свое дело, – Кати кашлянула. – Если вам неприятно, не нужно мне ничего рассказывать.
– "Тебе", – поморщился Марк. – Ну сколько раз говорить, а? Ты моя ученица, в какой-то мере часть меня. Это как в единении – между нами не должно быть никаких недомолвок. Не хочу потерять твое доверие.
– А ты и не потеряешь, – Кати с нежностью взглянула на него. – Ни за что.
Слегка ошарашенный, Марк пристально посмотрел ей в глаза, а потом тепло улыбнулся.
– И тем не менее. Видишь ли, Кати, Джина – это ученица, которую геронт считает самой перспективной и на которую возлагает большие надежды. А поскольку Рилан еще и приходится мне отцом, я никак не могу пойти против его воли и открыто вступить в конфликт с этой девушкой. Хотя, признаюсь, я ее терпеть не могу.
Кати тихо ойкнула и прижала пальцы к губам. И как только она не замечала, насколько похожи Марк и геронт? Да взять хотя бы этот их фамильный нос с горбинкой. Наверное, так произошло потому, что мягкость и жизнерадостность ее наставника никак не сочетались с сухостью и властностью отца Рилана.
– Удивлена? – поднял брови Марк.
– Я не знала.
– Многие не знают. Во всяком случае мы стараемся не распространяться о нашем родстве. Тем более, что это именно Рилан посодействовал тому, что меня перевели из столицы на Миллендау. Одно время я думал, что это было сделано ради моей карьеры, но теперь склоняюсь к мысли, что отцу просто нужна своя команда.
– Команда? Для чего?
Кати озадаченно поморгала. Ей всегда казалось, что маги Пламени представляют собой единый организм. Стаю.
– Стаю, да.
Похоже, Кати невольно озвучила собственные мысли, и Марк криво усмехнулся.
– Это довольно сложно объяснить тому, кто видит Орден со стороны. Но если когда мы и были истинными птицами, те времена давно прошли. И сейчас мы больше люди. В нас уже нет былой сплоченности. Зато есть амбиции, предпочтения и разное видение того, какую политику должен вести Орден. Но не будем касаться столь обширных и, я бы сказал, скользких тем. Просто помни, что на магию у Рилана свои воззрения. Собственно говоря, потому и была создана здешняя школа. Геронт считает, что каждый одаренный ребенок заслуживает шанса стать крачкой.
– Да, я уже слышала об этом. – Кати вспомнила рассказы Кайла. – И поэтому здесь все так строго, да? Мне сказали, что ученику нельзя покинуть поместье без разрешения наставника.
– А ты что, собиралась? – поднял брови Марк.
– Нет, конечно, – Кати почувствовала, как и без того раскрасневшимся щекам стало жарче. Она вспомнила, как в первый день хотела вернуться в Хоррхол и смутилась от собственного вранья. – Вернее, сомневалась поначалу, но быстро привыкла. А про то, что не выпускают, я позже узнала. Думала, не послать ли письмо Бену.
– Не стоит, – наставник покачал головой. – Письма заключенным проверяются тюремными дознавателями, да и с кем ты собралась его передавать? Торговцы в острог точно не пойдут. А что касается ограничений… видишь ли, далеко не все маги разделяют воззрения геронта. Отец Рилан предпочитает не трубить о своей школе на каждом углу, а на то, что дети, выезжая в город, не станут болтать надежды мало.
Кати нахмурилась. Воспоминания, как наставнику стало плохо в доме ее тетки нахлынули волной, растревожили. Она поднялась и сделала шаг к окну. Придержала воздушную занавеску тонкого кружева и подставила разгоряченное лицо прохладному ветерку.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался Марк.
– Мне стало не по себе. Вспомнила, как тебя отравили, и одна только мысль о том, что крачки могут опуститься до подобного, меня пугает.
– Не думаю, что тут замешаны крачки, – наставник тихо фыркнул. – Если учитывать, что перед визитом к твоей тетушке я прикасался к еде только в поместье. Ранним утром, перед выездом в Хоррхол, а потом было много дел, и я просто не успел отобедать.
– Значит, – осторожно предположила Кати, – у тебя есть недоброжелатели в школе?
– Я бы не сказал, что меня здесь очень любят, – пожал плечами Марк. – Выскочка, папенькин сынок. Много чего доводилось слышать в свой адрес. Впрочем, я хороший маг, и все это знают, так что стараются всё же держать свою зависть в узде. И, думаю, только один человек обладает достаточной беспринципностью и глупостью, что может опуститься до подобной ревнивой детской выходки.
– Джина? – Кати хлопнула глазами.
– Думаю, да.
– Хотела тебя убить? И ты ничего не предпринял? Ты сказал геронту?
Марк устало потер лоб.
– Нет. Во-первых, я все же думаю, что она не собиралась всерьез устранять меня. Скорее, просто подгадить. Во-вторых, это довольно серьезное обвинение, а у меня нет доказательств.
– Но Рилан же твой отец! – горячо воскликнула Катрина. – Он наверняка захотел бы разобраться, и смог это сделать.
– Для моего отца семейные ценности никогда не стояли на первом месте, – в голосе Марка послышалась горечь. – Они с моей матерью так и не связали себя узами брака: две свободные вольные птицы, не желающие принимать на себя ответственность за другого. Рилан и вспомнил-то про меня только когда у меня проснулись магические способности. Помог с обучением, но я никогда не чувствовал, что интересую его в качестве сына. Знаешь, приезд на Миллендау, несмотря на продвижение в карьере, оказался для меня большим разочарованием.
Он потянулся к бутылке и снова наполнил кружку:
– Будешь?
Кати помотала головой.
Марк выпил вино залпом, точно лекарство, и продолжил:
– А Джина… она всегда была для него чем-то большим. Он к ней присмотрелся еще в приюте и, возможно, эта девочка смогла затронуть в нем что-то такое, чего не удалось затронуть мне. Теперь она повзрослела, вместе с телом возросла и ее магия, и она все еще продолжает развиваться. Так что Рилан с Джины пылинки сдувает. Ты знаешь, что он грозился выгнать из школы сестру Роберту за то, что та распорядилась выпороть эту малолетнюю дрянь?
Он сгорбился в кресле, свел пальцы в замок и задумчиво уставился себе в колени, обтянутые бежевой симарой. А потом с ухмылкой пробормотал:
– Так что, я при всем желании не смогу осудить твой сегодняшний поступок, Кати, потому что слишком хорошо тебя понимаю. Хотя и понимаю также, что не прав, ведь наставник должен вести себя совсем иначе.
– А как должен вести себя наставник?
– Не знаю. Быть мудрым? Быть выше собственных обид и амбиций? И уж наверняка не показывать свою слабость перед нежной девочкой.
Он дернул щекой и прикрыл глаза.
Катрина, все это время простоявшая с замирающим от сочувствия и нежности сердцем, сглотнула. В этот момент Марк остро напомнил ей Бена. Брат, когда на него сваливались неприятности, бывало, тоже пытался найти утешение в вине.
И тогда она поступила так же, как поступала с Бенедиктом. Подошла сзади к креслу Марка и положила руки ему на плечи. Наставник дернулся, порываясь отстраниться, но Кати мягко его удержала:
– А теперь и я помогу тебе. Снова закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Это успокаивает, обещаю.
И она принялась осторожно разминать ему плечи и шею, чувствуя, как под ее руками понемногу расслабляются напряженные мышцы.
– Так легче, правда?
Пальцы Катрины привычно и ловко перемещались с плеч Марка на его шею, затылок и обратно.
– О, да, – расслабленно протянул он. – Да ты, похоже, кладезь тайных способностей, птичка. Какие в тебе еще таятся таланты, интересно?
– Ну, – Кати хихикнула, – я умею штопать, заваривать чай и, кажется, лечить отравленных магов. Пожалуй, когда-нибудь я стану великим целителем, куда лучше тебя.
Наставник тихо фыркнул.
– А если серьезно, имея в семье шебутного старшего братца довольно быстро привыкаешь к роли хранительницы очага.
– Вы были очень близки, да?
Кати вздрогнула и замерла:
– Почему это "были"? Мы и сейчас близки. Ты… – она сглотнула, – почему ты сказал именно так?
– Извини, – Марк покаянно вздохнул, – действительно глупость сморозил. Кати, не волнуйся, мы обязательно вытащим Бенедикта. Просто я сейчас немного не в том состоянии, чтобы выражаться вменяемо…
– Не пугай меня так больше, – выдохнула она.
– Не буду. Знаешь, если твой брат внезапно окажется столь же талантлив, как ты, я стану обучать и его тоже. Решу завтра пару неотложных дел с геронтом и потом вплотную займусь Бенедиктом. Обещаю.
Кати покачала головой и вернулась к прерванному занятию.
– Спасибо. Только я не думаю, что Бена привлекает магия. По-моему, она его даже немного пугает. Во всяком случае, на единение он всегда отправлялся с явной неохотой, а тумалланских крачек сторонился. Мой брат – простой человек, его куда больше привлекает осязаемая работа. Дома они с отцом держали лесопилку. Но ты же все равно поможешь, правда?
Марк молча наклонил голову под ее руками, а Кати, распереживавшись от того, что, возможно, сказав так о Бене, лишает наставника каких-то ожиданий на учительском поприще, поспешно добавила:
– Но это ничего. Я верю, что у тебя все обязательно будет хорошо, и ты докажешь и своему отцу, и другим магам, что не зря занимаешь свое место в Ордене.
И она, точно ребенка, ласково погладила его по макушке.
Марк дернулся, отстранился и порывисто встал из кресла. Развернулся к Кати. Поднял руки, касаясь ее висков, словно опять собирался приступить к единению.
А потом его пальцы скользнули ей в волосы и, приподняв лицо Кати, наставник пристально поглядел ей в глаза:
– Послушай, зачем ты это делаешь? Неужели не понимаешь, что своей жалостью просто унижаешь меня?
– Что ты, – она вцепилась в спинку кресла и напряженно улыбнулась краешком губ. Слова после выпитого вина подбирались легко, а близость Марка странным образом сейчас не смущала, а только придавала смелости:
– При чем здесь моя жалость? Неужели ты до сих пор так и не понял, что я просто люблю тебя?
Из взгляда Марка ушло напряжение, и он тоже коротко улыбнулся:
– Понял. Еще когда мы только приступили к тренировкам единения. Я чувствую, что ты ко мне тянешься, и, честно говоря, эти мысли греют и меня тоже. Но, Кати, для молодой девушки отношения с мужчиной – серьезный шаг. И мне бы вовсе не хотелось давить на тебя, а уж, тем более, пользоваться твоим доверием и неопытностью. Ведь я вряд ли способен составить тебе выгодную партию. Я сейчас слишком сильно связан условностями и обязательствами и понятия не имею, что будет дальше.
– И что же мне теперь делать? – шепотом спросила она, тихо наслаждаясь ощущением поглаживающих ее затылок пальцев.
Он снова улыбнулся, но теперь в его глазах Кати разглядела искру веселья и отстраненно порадовалась, что все же смогла вывести Марка из состояния подавленности.
– Переждать? – предложил он. – Романтические порывы юных красавиц имеют свойство таять так же стремительно, как и появляться.
Кати с горечью подумала, что до встречи с Марком ни один мужчина не вызывал у нее никаких таких романтических порывов и тихо вздохнула:
– У тебя ведь, наверное, уже есть невеста, да?
– Нет. Когда я говорил, что сейчас не могу себе позволить серьезных отношений, имел в виду не только тебя.
– И все же, я совсем не нравлюсь тебе, правда?
– Глупая. – Марк наклонился и мягко прикоснулся губами к кончику ее носа. – Ты милая, нежная и всегда готовая прийти на помощь. Как такое может не понравиться? Когда я смотрю на тебя, у меня на сердце теплеет. Но, Кати, я совсем не хочу стать причиной твоих разочарований.
"Самым большим моим разочарованием будет, если ты меня сейчас оттолкнешь" – родилась мысль, и Кати тоже потянулась к вискам Марка. Наплевать, что решил для нее Бенедикт, и каких таких женихов приглядел. В любом случае, после его ареста и теткиного отречения все матримониальные планы братца улетели в трубу. Да и вообще, совершенно неизвестно, что дальше будет с ними обоими, а Марк – вот он. Реальный. Настоящий. Живой и теплый. И любимый.
Она закрыла глаза и уже привычно позвала. Чайка тотчас опустилась с неба в ее протянутые ладони, а потом Кати почувствовала на губах все еще сладковатый от вина вкус губ наставника.
Она глубоко вздохнула: в этом поцелуе была целая палитра новых, незнакомых ощущений, в которые Кати тотчас с головой погрузилась. Радость, нежность, жар и отчаянное желание стать как можно ближе.
Она совсем потерялась во времени, а спустя много тысяч лет Марк, похоже, оторвался от единения. Во всяком случае, Катрина явно чувствовала его руки, то ласково гуляющие по спине, то почти невесомо касающиеся ее груди. Но сама Кати ладоней от его висков не отнимала, и все еще видела и птицу, и море, и синее небо, и льющийся с него полуденный свет.
А потом она как будто сама обернулась крачкой, взлетая рядом с наставником в зенит, прямо к солнцу. Глаза слепили разноцветные солнечные зайчики, голова кружилась и плыла – как тогда, когда она страдала морской болезнью по пути в Хоррхол. Но только если в путешествии головокружение сопровождалось мерзкими тошнотворными ощущениями, то сейчас Кати было хорошо, как никогда.
В какой-то момент она поняла, что находится в незнакомой комнате, на широкой постели с откинутым покрывалом. И Марк, раскрасневшийся, обнаженный по пояс, с рассыпавшимися по лицу волосами, склоняется над ней. И его руки поспешно стягивают с нее ученическое платье.
Прерывисто дыша, она закрыла глаза и снова затерялась в небе. А вынырнув из полета во второй раз, осознала, что лежит перед наставником полностью обнаженная, раскрытая и отчаянно желающая, чтобы он прижался к ней своим разгоряченным телом. Кати тихо хныкнула и бедрами подалась ему навстречу.
Марка упрашивать не пришлось – он одним мягким толчком вошел в нее. А после, услышав болезненный вскрик, замер, нежно целуя Катрину в висок и гладя по животу. Потом рука его скользнула ниже, и Кати почувствовала мягкое тепло.
Боль быстро уходила, подчиняясь целительной магии, а на ее место возвращались утерянные жар и желание, которые разгорались, кажется, даже сильнее прежнего.
– Допустим. Но как ты объяснишь сферу?
Кати смутилась.
– Я… мне страшно неловко. Но тогда, на похоронах Светлого Лебедя, я просто стащила с его ложа один из оставшихся колосков. Мне так хотелось прикоснуться к чуду.
Марк поднял брови и скрестил руки на груди.
– Ну и вот, – Катрина виновато ковырнула пальцем обивку кресла, – когда мы приехали сюда, я подумала, что будет неправильно держать такую реликвию где-нибудь в сундуке. И положила ее в плошку, к сфере.
– Хм… – Марк забарабанил пальцами себя по плечам. – Знаешь, по мне, так как-то многовато совпадений. Ты что, боишься признать, что в тебе реально может таиться большой потенциал?
– Нет, что вы. Мне бы очень хотелось этого. Но я… наверное, я просто боюсь разочароваться. Вот и сегодня я обрадовалась, с какой легкостью мне удалось первое задание. Пока эта мерзкая Джина не обсмеяла меня и не указала на ошибку. Наверное, и заколдовать ее у меня получилось из-за злости и на себя тоже. Ну и еще из-за того, как она вас оттолкнула. Брат Марк, почему же вы стерпели такое?
Она спросила, а потом испугалась, что своей бесцеремонностью сейчас точно разозлит наставника. Но тот только вздохнул и уселся в кресло напротив.
– Заметила? – уточнил он с горечью. – Понимаешь, тут все очень сложно…
– Простите, я не хотела лезть не в свое дело, – Кати кашлянула. – Если вам неприятно, не нужно мне ничего рассказывать.
– "Тебе", – поморщился Марк. – Ну сколько раз говорить, а? Ты моя ученица, в какой-то мере часть меня. Это как в единении – между нами не должно быть никаких недомолвок. Не хочу потерять твое доверие.
– А ты и не потеряешь, – Кати с нежностью взглянула на него. – Ни за что.
Слегка ошарашенный, Марк пристально посмотрел ей в глаза, а потом тепло улыбнулся.
– И тем не менее. Видишь ли, Кати, Джина – это ученица, которую геронт считает самой перспективной и на которую возлагает большие надежды. А поскольку Рилан еще и приходится мне отцом, я никак не могу пойти против его воли и открыто вступить в конфликт с этой девушкой. Хотя, признаюсь, я ее терпеть не могу.
Кати тихо ойкнула и прижала пальцы к губам. И как только она не замечала, насколько похожи Марк и геронт? Да взять хотя бы этот их фамильный нос с горбинкой. Наверное, так произошло потому, что мягкость и жизнерадостность ее наставника никак не сочетались с сухостью и властностью отца Рилана.
– Удивлена? – поднял брови Марк.
– Я не знала.
– Многие не знают. Во всяком случае мы стараемся не распространяться о нашем родстве. Тем более, что это именно Рилан посодействовал тому, что меня перевели из столицы на Миллендау. Одно время я думал, что это было сделано ради моей карьеры, но теперь склоняюсь к мысли, что отцу просто нужна своя команда.
– Команда? Для чего?
Кати озадаченно поморгала. Ей всегда казалось, что маги Пламени представляют собой единый организм. Стаю.
– Стаю, да.
Похоже, Кати невольно озвучила собственные мысли, и Марк криво усмехнулся.
– Это довольно сложно объяснить тому, кто видит Орден со стороны. Но если когда мы и были истинными птицами, те времена давно прошли. И сейчас мы больше люди. В нас уже нет былой сплоченности. Зато есть амбиции, предпочтения и разное видение того, какую политику должен вести Орден. Но не будем касаться столь обширных и, я бы сказал, скользких тем. Просто помни, что на магию у Рилана свои воззрения. Собственно говоря, потому и была создана здешняя школа. Геронт считает, что каждый одаренный ребенок заслуживает шанса стать крачкой.
– Да, я уже слышала об этом. – Кати вспомнила рассказы Кайла. – И поэтому здесь все так строго, да? Мне сказали, что ученику нельзя покинуть поместье без разрешения наставника.
– А ты что, собиралась? – поднял брови Марк.
– Нет, конечно, – Кати почувствовала, как и без того раскрасневшимся щекам стало жарче. Она вспомнила, как в первый день хотела вернуться в Хоррхол и смутилась от собственного вранья. – Вернее, сомневалась поначалу, но быстро привыкла. А про то, что не выпускают, я позже узнала. Думала, не послать ли письмо Бену.
– Не стоит, – наставник покачал головой. – Письма заключенным проверяются тюремными дознавателями, да и с кем ты собралась его передавать? Торговцы в острог точно не пойдут. А что касается ограничений… видишь ли, далеко не все маги разделяют воззрения геронта. Отец Рилан предпочитает не трубить о своей школе на каждом углу, а на то, что дети, выезжая в город, не станут болтать надежды мало.
Кати нахмурилась. Воспоминания, как наставнику стало плохо в доме ее тетки нахлынули волной, растревожили. Она поднялась и сделала шаг к окну. Придержала воздушную занавеску тонкого кружева и подставила разгоряченное лицо прохладному ветерку.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался Марк.
– Мне стало не по себе. Вспомнила, как тебя отравили, и одна только мысль о том, что крачки могут опуститься до подобного, меня пугает.
– Не думаю, что тут замешаны крачки, – наставник тихо фыркнул. – Если учитывать, что перед визитом к твоей тетушке я прикасался к еде только в поместье. Ранним утром, перед выездом в Хоррхол, а потом было много дел, и я просто не успел отобедать.
– Значит, – осторожно предположила Кати, – у тебя есть недоброжелатели в школе?
– Я бы не сказал, что меня здесь очень любят, – пожал плечами Марк. – Выскочка, папенькин сынок. Много чего доводилось слышать в свой адрес. Впрочем, я хороший маг, и все это знают, так что стараются всё же держать свою зависть в узде. И, думаю, только один человек обладает достаточной беспринципностью и глупостью, что может опуститься до подобной ревнивой детской выходки.
– Джина? – Кати хлопнула глазами.
– Думаю, да.
– Хотела тебя убить? И ты ничего не предпринял? Ты сказал геронту?
Марк устало потер лоб.
– Нет. Во-первых, я все же думаю, что она не собиралась всерьез устранять меня. Скорее, просто подгадить. Во-вторых, это довольно серьезное обвинение, а у меня нет доказательств.
– Но Рилан же твой отец! – горячо воскликнула Катрина. – Он наверняка захотел бы разобраться, и смог это сделать.
– Для моего отца семейные ценности никогда не стояли на первом месте, – в голосе Марка послышалась горечь. – Они с моей матерью так и не связали себя узами брака: две свободные вольные птицы, не желающие принимать на себя ответственность за другого. Рилан и вспомнил-то про меня только когда у меня проснулись магические способности. Помог с обучением, но я никогда не чувствовал, что интересую его в качестве сына. Знаешь, приезд на Миллендау, несмотря на продвижение в карьере, оказался для меня большим разочарованием.
Он потянулся к бутылке и снова наполнил кружку:
– Будешь?
Кати помотала головой.
Марк выпил вино залпом, точно лекарство, и продолжил:
– А Джина… она всегда была для него чем-то большим. Он к ней присмотрелся еще в приюте и, возможно, эта девочка смогла затронуть в нем что-то такое, чего не удалось затронуть мне. Теперь она повзрослела, вместе с телом возросла и ее магия, и она все еще продолжает развиваться. Так что Рилан с Джины пылинки сдувает. Ты знаешь, что он грозился выгнать из школы сестру Роберту за то, что та распорядилась выпороть эту малолетнюю дрянь?
Он сгорбился в кресле, свел пальцы в замок и задумчиво уставился себе в колени, обтянутые бежевой симарой. А потом с ухмылкой пробормотал:
– Так что, я при всем желании не смогу осудить твой сегодняшний поступок, Кати, потому что слишком хорошо тебя понимаю. Хотя и понимаю также, что не прав, ведь наставник должен вести себя совсем иначе.
– А как должен вести себя наставник?
– Не знаю. Быть мудрым? Быть выше собственных обид и амбиций? И уж наверняка не показывать свою слабость перед нежной девочкой.
Он дернул щекой и прикрыл глаза.
Катрина, все это время простоявшая с замирающим от сочувствия и нежности сердцем, сглотнула. В этот момент Марк остро напомнил ей Бена. Брат, когда на него сваливались неприятности, бывало, тоже пытался найти утешение в вине.
И тогда она поступила так же, как поступала с Бенедиктом. Подошла сзади к креслу Марка и положила руки ему на плечи. Наставник дернулся, порываясь отстраниться, но Кати мягко его удержала:
– А теперь и я помогу тебе. Снова закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Это успокаивает, обещаю.
И она принялась осторожно разминать ему плечи и шею, чувствуя, как под ее руками понемногу расслабляются напряженные мышцы.
Прода от 30.04.2021, 10:22
Глава 20
– Так легче, правда?
Пальцы Катрины привычно и ловко перемещались с плеч Марка на его шею, затылок и обратно.
– О, да, – расслабленно протянул он. – Да ты, похоже, кладезь тайных способностей, птичка. Какие в тебе еще таятся таланты, интересно?
– Ну, – Кати хихикнула, – я умею штопать, заваривать чай и, кажется, лечить отравленных магов. Пожалуй, когда-нибудь я стану великим целителем, куда лучше тебя.
Наставник тихо фыркнул.
– А если серьезно, имея в семье шебутного старшего братца довольно быстро привыкаешь к роли хранительницы очага.
– Вы были очень близки, да?
Кати вздрогнула и замерла:
– Почему это "были"? Мы и сейчас близки. Ты… – она сглотнула, – почему ты сказал именно так?
– Извини, – Марк покаянно вздохнул, – действительно глупость сморозил. Кати, не волнуйся, мы обязательно вытащим Бенедикта. Просто я сейчас немного не в том состоянии, чтобы выражаться вменяемо…
– Не пугай меня так больше, – выдохнула она.
– Не буду. Знаешь, если твой брат внезапно окажется столь же талантлив, как ты, я стану обучать и его тоже. Решу завтра пару неотложных дел с геронтом и потом вплотную займусь Бенедиктом. Обещаю.
Кати покачала головой и вернулась к прерванному занятию.
– Спасибо. Только я не думаю, что Бена привлекает магия. По-моему, она его даже немного пугает. Во всяком случае, на единение он всегда отправлялся с явной неохотой, а тумалланских крачек сторонился. Мой брат – простой человек, его куда больше привлекает осязаемая работа. Дома они с отцом держали лесопилку. Но ты же все равно поможешь, правда?
Марк молча наклонил голову под ее руками, а Кати, распереживавшись от того, что, возможно, сказав так о Бене, лишает наставника каких-то ожиданий на учительском поприще, поспешно добавила:
– Но это ничего. Я верю, что у тебя все обязательно будет хорошо, и ты докажешь и своему отцу, и другим магам, что не зря занимаешь свое место в Ордене.
И она, точно ребенка, ласково погладила его по макушке.
Марк дернулся, отстранился и порывисто встал из кресла. Развернулся к Кати. Поднял руки, касаясь ее висков, словно опять собирался приступить к единению.
А потом его пальцы скользнули ей в волосы и, приподняв лицо Кати, наставник пристально поглядел ей в глаза:
– Послушай, зачем ты это делаешь? Неужели не понимаешь, что своей жалостью просто унижаешь меня?
– Что ты, – она вцепилась в спинку кресла и напряженно улыбнулась краешком губ. Слова после выпитого вина подбирались легко, а близость Марка странным образом сейчас не смущала, а только придавала смелости:
– При чем здесь моя жалость? Неужели ты до сих пор так и не понял, что я просто люблю тебя?
Из взгляда Марка ушло напряжение, и он тоже коротко улыбнулся:
– Понял. Еще когда мы только приступили к тренировкам единения. Я чувствую, что ты ко мне тянешься, и, честно говоря, эти мысли греют и меня тоже. Но, Кати, для молодой девушки отношения с мужчиной – серьезный шаг. И мне бы вовсе не хотелось давить на тебя, а уж, тем более, пользоваться твоим доверием и неопытностью. Ведь я вряд ли способен составить тебе выгодную партию. Я сейчас слишком сильно связан условностями и обязательствами и понятия не имею, что будет дальше.
– И что же мне теперь делать? – шепотом спросила она, тихо наслаждаясь ощущением поглаживающих ее затылок пальцев.
Он снова улыбнулся, но теперь в его глазах Кати разглядела искру веселья и отстраненно порадовалась, что все же смогла вывести Марка из состояния подавленности.
– Переждать? – предложил он. – Романтические порывы юных красавиц имеют свойство таять так же стремительно, как и появляться.
Кати с горечью подумала, что до встречи с Марком ни один мужчина не вызывал у нее никаких таких романтических порывов и тихо вздохнула:
– У тебя ведь, наверное, уже есть невеста, да?
– Нет. Когда я говорил, что сейчас не могу себе позволить серьезных отношений, имел в виду не только тебя.
– И все же, я совсем не нравлюсь тебе, правда?
– Глупая. – Марк наклонился и мягко прикоснулся губами к кончику ее носа. – Ты милая, нежная и всегда готовая прийти на помощь. Как такое может не понравиться? Когда я смотрю на тебя, у меня на сердце теплеет. Но, Кати, я совсем не хочу стать причиной твоих разочарований.
"Самым большим моим разочарованием будет, если ты меня сейчас оттолкнешь" – родилась мысль, и Кати тоже потянулась к вискам Марка. Наплевать, что решил для нее Бенедикт, и каких таких женихов приглядел. В любом случае, после его ареста и теткиного отречения все матримониальные планы братца улетели в трубу. Да и вообще, совершенно неизвестно, что дальше будет с ними обоими, а Марк – вот он. Реальный. Настоящий. Живой и теплый. И любимый.
Она закрыла глаза и уже привычно позвала. Чайка тотчас опустилась с неба в ее протянутые ладони, а потом Кати почувствовала на губах все еще сладковатый от вина вкус губ наставника.
Она глубоко вздохнула: в этом поцелуе была целая палитра новых, незнакомых ощущений, в которые Кати тотчас с головой погрузилась. Радость, нежность, жар и отчаянное желание стать как можно ближе.
Она совсем потерялась во времени, а спустя много тысяч лет Марк, похоже, оторвался от единения. Во всяком случае, Катрина явно чувствовала его руки, то ласково гуляющие по спине, то почти невесомо касающиеся ее груди. Но сама Кати ладоней от его висков не отнимала, и все еще видела и птицу, и море, и синее небо, и льющийся с него полуденный свет.
А потом она как будто сама обернулась крачкой, взлетая рядом с наставником в зенит, прямо к солнцу. Глаза слепили разноцветные солнечные зайчики, голова кружилась и плыла – как тогда, когда она страдала морской болезнью по пути в Хоррхол. Но только если в путешествии головокружение сопровождалось мерзкими тошнотворными ощущениями, то сейчас Кати было хорошо, как никогда.
В какой-то момент она поняла, что находится в незнакомой комнате, на широкой постели с откинутым покрывалом. И Марк, раскрасневшийся, обнаженный по пояс, с рассыпавшимися по лицу волосами, склоняется над ней. И его руки поспешно стягивают с нее ученическое платье.
Прерывисто дыша, она закрыла глаза и снова затерялась в небе. А вынырнув из полета во второй раз, осознала, что лежит перед наставником полностью обнаженная, раскрытая и отчаянно желающая, чтобы он прижался к ней своим разгоряченным телом. Кати тихо хныкнула и бедрами подалась ему навстречу.
Марка упрашивать не пришлось – он одним мягким толчком вошел в нее. А после, услышав болезненный вскрик, замер, нежно целуя Катрину в висок и гладя по животу. Потом рука его скользнула ниже, и Кати почувствовала мягкое тепло.
Боль быстро уходила, подчиняясь целительной магии, а на ее место возвращались утерянные жар и желание, которые разгорались, кажется, даже сильнее прежнего.
