Давно стемнело, началась и закончилась гроза, оставив после себя порывы холодного ветра, запах осени и крик чаек, а Талли продолжала сидеть в гроте, опершись спиной о влажную каменную стену.
Ей нужно было подумать, подумать и решить, как сказать Азриэлю, что последний месяц ей стало неимоверно тяжело сдерживать силу и пора переходить на следующий уровень. Пятый круг владения силой открывал очень серьезные возможности и владение формулами carmine иного порядка.
Но познать и использовать приходящие с пятым кругом возможности может только цельная рехет, познавшая женскую и мужскую силу. Инициация. Ей нужна инициация. И вот здесь, перед Талли встал ребром вопрос, очень непростой вопрос… Как сказать учителю, что она и её сила выбрали его для первого опыта в древнем танце любви?
Рехет без пиетета относились к целомудрию и всему, что нагромоздили религиозные служители разных верований и патриархальное общество в отношении проявлений женской сексуальности за века существования человечества на Тиэрре-Земле и в других мирах. Но как подойти с этим вопросом к Палачу, при том, что он щедро делился знаниями его вида и принадлежащих ему тысяч миров в любых аспектах, кроме интересующего на данный момент Талли?
«Не хватает опыта, придется выпустить на свободу немного женской хитрости и пару заранее сочиненных формул carmine», — подумала Талли. Прикусила нижнюю губу. Улыбнулась. Закрыла глаза и послала зов Палачу, добавив совсем слабенькую каплю силы, carmine-посыл, ложившийся поверх зова невесомым ароматом: «Ты лучший, ты самый сильный, самый мудрый, ты нужен мне!»
Зов застал Повелителя в шахрир - атэ, где он хотел расслабиться и хоть немного отвлечься и унять боль, с которой он жил постоянно. Но незадолго до момента исполнения обязанностей Палача Вселенной Ар боль разгоралась, растекалась адской лавой, прорываясь наружу гневом и желанием убивать.
В такие моменты в залах, переходах, гостевых покоях, банных комплексах и садах великолепного дворца Повелителя становилось тихо и покойно. Подданные Повелителя старались не тревожить господина во избежание кровопролития, увечий и не запланированных разрушений.
Палач закрыл глаза, усилием своей закаленной в пекле воли загнал боль поглубже и распечатал зов. Разобраться в мыслеформах его рехет — задача не из простых, слишком много оттенков и полутонов, разлетающихся бликами-мотыльками, но Повелитель научился, привык выстраивать цепочку приоритетных для него показателей. Вот и сейчас он видел главное: угрозы для жизни и дживы нет. Расстроена. Причина скрыта в водовороте эмоций. Сила вихрит на пределе, но пока не критично. Было что-то еще, важное, но не поддающееся восприятию и расшифровке. Местоположение не изменилось: Тиэрра, побережье Лигурийского моря. Зов был несрочным, мог подождать несколько терр.
Он поднялся с ложа, накинул тяжелый расшитый халат без рукавов в пол и вышел в большой, богато украшенный фресками и изразцами круглый зал с фонтаном, изображавшим резвящихся в воде нагих красавиц.
Что-то было не так, что-то не уловимо изменилось. Тянуло на Землю, к лягушонку.
Повелитель в задумчивости лицезрел мраморных красавиц в фонтане и абсолютно четко понимал, что не одна, даже самая вкусная наложница, не сможет сейчас отвлечь его от зова Талли. Хотелось убедиться, посмотреть, проверить, притянуть на грудь и услышать спокойное дыхание своей девочки. В таком настроении-состоянии, как последние несколько террат, Палач обычно не приходил к Талли…
«Я только взгляну…»
Талли вышла из потока, открыла глаза и радостно улыбнулась — зов получен и распечатан. Осталось только ждать.
Пора было уходить с пляжа.
Выйдя из грота, она с удивлением поняла, что уже глубокая ночь. В доме точно паника. Охрана уже доложила о ее пропаже отцу или брату. Все забегали. Прочесывают окрестности. Отсматривают видео с камер наблюдения. Талли выругалась на себя и пошла в сторону лестницы, послав матери короткий carmine-посыл: «Жива, здорова, возвращаюсь на виллу», и мыслеформа мотоцикла, удалявшегося от пляжа. Через несколько секунд получила carmine-посыл с коротким лаконичным ответом: «Завтра утром буду на вилле, с территории дома не выходи.»
«Вот чёрт! Как же ты не вовремя, мама! Как же не вовремя…» — поморщилась Талли. Она чувствовала, что грядет переход на другой, не запланированный путь, но каким он будет?
Безлунная ночь. Непогода. Холодный ночной ветер легко пробирается под тонкую кожаную куртку.
Талли на автомате двигалась вверх по лестнице, ведущей с пляжа, и считала ступени извивающейся узкой лестницы. Восемьдесят один… восемьдесят два… восемьдесят три… ветер затих, восемьдесят четыре… восемьдесят пять… тяжелая, звенящая тишина накрыла окрестности, восемьдесят шесть… Она остановилась, устало улыбнулась, присела на восемьдесят шестую ступеньку. Положила голову на колени и приготовилась ждать.
Ожидание Палача всегда навевало на Талли дрему и умиротворение. Всё вокруг затихало — природа, животные и растения чувствовали приход Палача. Вот и сейчас она, уставшая от борьбы с собой и обстоятельствами, подкинутыми ей Судьбой, задремала прямо на лестнице, привалившись к поручню, и очнулась, только когда почувствовала Азриэля.
Он медленно поднимался по лестнице, ведущей с пляжа и аккуратно прислушивался к её эмоциям.
Талли окончательно проснулась и огляделась.
Непогода утихла. Выглянула луна. Тело, уставшее от неудобной позы, требовало движения, но она продолжала сидеть на восемьдесят шестой ступеньке и смотреть на мужчину, который под ее взглядом остановился, глубоко вздохнул и еще медленнее продолжил свой подъем по лестнице в ее сторону.
Именно сегодня, сейчас, этой ночью, заперев все свои ненужные метания в самый дальний уголок души, Талли рассматривала Палача не как ученица, сестра, дочь, художник, в конце концов, а как женщина, готовая подарить выбранному душой и силой мужчине любовь, нежность, наслаждение, заботу и тепло.
Он был идеален! Талли чуть не потерялась в своих желаниях и чувствах! Истинный воин! Оглушительная, пылающая сила и терпкая мужская энергия! Смертельная опасность и бесконечная древняя мудрость, смотрящая чуть раскосыми, мудрыми карими глазами. Суровое, мужественное лицо. Прямой, по-мужски крупный нос. Чувственные губы, к которым любила притрагиваться лукавая улыбка. Длинные почти белые волосы, будто присыпанные пеплом прошедших тысячелетий, великих битв и погребальных костров. Больше чем двухметровый рост и сильное тело воина, массивное, но грациозное. Мягко стелящаяся походка. Плавные движения.
Талли медленно и глубоко втянула носом воздух и чуть не застонала от накатившего желания.
«Соберись, глупая, у тебя нет возможности и времени предаваться эстетическому оргазму, ты похоже и так озадачила своего Палача», — с трудом угомонила свои желания и чувства Талли.
Азриэль медленно поднимался по лестнице к своей рехет, давая ей возможность окончательно проснуться и взять под контроль разбушевавшуюся силу. Талли, не отрываясь, смотрела на него, медленно прогуливаясь по его фигуре взглядом.
На сороковой ступеньке его накрыло ароматное облако ее желания, и Палач еле подавил в себе позорное желание сбежать в самый дальний уголок своей Вселенной, дабы не сломать все, что он скрупулезно выстраивал в отношениях со своей ученицей. Он рвано вздохнул и медленно продолжил подниматься по лестнице.
На сорок шестой ступеньке Палача накрыло ледяным холодом её обиды, а следом пришла волна сожаления и нежности.
«Вот сейчас ничего не понял…» — напрягся мужчина.
Как только Палачу казалось, что он выстроил линию поведения, образовательный процесс, научился расшифровывать ее настроения и угадывать желания, Талли преподносила ему очередной сюрприз, своими абсолютно неконтролируемыми и нелогичными, по мнению Палача, желаниями и поступками!
Это приносило Палачу удовольствие и разжигало его исследовательский интерес. Но сегодня ей нужна была его помощь и, если его девочку посмел обидеть кто-то из альтернативно одаренных, населяющих этот мир, он нарушит все договоренности и табу и с удовольствием, граничащим с оргазмом, зачистит эту планету от излишков населения, на радость измученной архэ — мира!
Он не справился, и кровавый туман поплыл перед глазами! Желание искупаться в крови побежденных и воющих от страха смертных победило!
Очнулся он как всегда рывком, не стал открывать еще не до конца видящие в нужном спектре глаза и почувствовал под спиной мокрый песок и Талли, распластавшуюся на нём звездой. Целебная, успокаивающая энергия рехет остановила процесс трансформации и успокоила рвущееся на волю чудовище!
«Рот в рот, твою мать, девочка! Что ты творишь!» — осознал происходящее Палач, но не смог заставить себя оторваться от податливых, вкусных губ и живительной энергии Талли. Инстинкты опередили холодный разум, и он подмял Талли под себя не разрывая поцелуй.
Палач потерялся в своей девочке.
Неимоверным усилием он оторвался от взявших его в плен женских губ и молниеносно просканировал территорию и свое состояние: Тиэрра, Лигурия, море, грот Талли, одежда истлела от повышения температуры тела и трансформации. Под ним практически обнаженное тело Талли, ран и ожогов нет, защита от себя самого работала. Их окружает изумрудный круг из ее силы. Он посмотрел ей в глаза.
— Азриэль! Со мной все хорошо! Пожалуйста, не разрывай связь, пожалуйста! — прошептала Талли.
— Я дам тебе все, что ты захочешь, девочка, но только после того, как ты мне коротко раскроешь причину, столь резкого изменения статуса наших отношений.
— Инициация. Пятый круг, нужна мужская энергия — дхара, не могу больше удерживать. Помоги мне, — погладила его по щеке Талли.
— Боюсь я совсем не тот, кто тебе нужен…— аккуратно подложил ей под голову руку Палач.
— Азриеэль! Моя сила выбрала тебя! Я выбрала тебя! Ты мне нужен, Палач! — впилась в его плечи ногтями Талли.
— Лягушонок, маленькая моя, я изломаю не только твое тело, но и твою душу! — зарылся лицом в её волосы Палач.
— Ну так придумай что-нибудь! Ты же древний и мудрый, черт бы тебя побрал! — прошептала Талли и застонала. Сила искала выход, чтобы соединиться с дхарой и, переродившись, стать спокойной, сильной, полноводной рекой.
Палач думал недолго, он же древний и мудрый, ррррах его дери! Позволить соединиться дживе Талли и своей суть-силе он не мог, его рехет ещё очень хрупка и не выдержит полного единения… В его четкий план обучения и приручения инициация Талли не входила… Он уже выбрал подходящего по всем параметрам кандидата, которого в последствии, ждала очень короткая, но насыщенная событиями жизнь… Но лягушонок преподнес очередной сюрприз… Разум Палача, просчитав несколько сотен вариантов за доли секунды, выдал устроившее его во всех отношениях решение.
— Азриэль! Прошу тебя! — шептала Талли.
— Девочка, дай мне почувствовать! — зарычал Палач, срывая с нее остатки одежды.
Тело Талли горело! От потоков бушующей энергии, от прикосновений Палача, боль смешалась с наслаждением…
— Я не понимаю, Азриэль! Не понимаю!
— Рррах! Талли! Дай мне якорь! Ты выбрала очень неподходящее время! Если я не удержу контроль и щиты, ты умрёшь!
Она взяла его лицо в ладони и заглянула в чёрные провалы глаз. Контроль Палача трещал по швам.
Талли сконцентрировалась на своих чувствах, что есть силы обняла мужчину и с выдохом отдала ему все свои чувства: любовь, нежность, доверие, желание, надежду! Собрать якорь Талли не хватило сил и в Палача ударил ураган чистой силы и её чувств.
Палач вздрогнул. Замер. Медленно выпустил волосы Талли, намотанные на кулак и аккуратно прикоснулся к ее губам поцелуем.
Рвущаяся на свободу суть-сила была ослеплена и ошарашена внезапным ураганом от Талли. Кипящее чёрным гневом чудовище недоумённо замерло, впитало в себя изумрудный подарок и внезапно успокоилось.
Он покрывал ее тело поцелуями, любовался ей, впитывал её желание, запоминал каждый изгиб, каждый стон и сладкий шепот. Наслаждался ее изучающими прикосновениями к своему разгоряченному телу. Отдавал так нужную ей сейчас дхару. Провожал её умелыми ласками до прячущихся в облаках звёзд, но не давал освобождения. Лукаво улыбался и начинал игру с начала. И к концу отведенного им самим времени он отпустил её.
Сила его девочки вырвалась, переплелась с дхарой и попала в расставленный Палачом капкан.
Он лёг на бок и прижал Талли к себе. Её ножки ещё подрагивали от отголосков оргазма. Она доверчиво прильнула к нему всем телом. Уткнулась носом в грудь и уснула.
Мужчина крепче обнял спящую девушку и прошептал в рыжую макушку: — Прости, лягушонок… Ещё рано…
Глава 4
Италия. Лигурия. Северное побережье Лигурийского моря
Вилла «Аngolo tranquillo»
Талли
Талли проснулась от пристального взгляда. Медленно открыла глаза и наткнулась на изучающий взор Верховной рехет. Нахлынули воспоминания: «Так, брат, выстрел, ссылка в Италию, пляж, ночная поездка до дома, горячий душ, постель, сон. Ничего вроде больше не успела натворить, почему у неё такой тяжелый, сканирующий взгляд?».
— Доброе утро, мама, — тихо сказала Талли.
— Доброго дня, Таллиса, уже полдень, приводи себя в порядок, через двадцать минут жду тебя в зимнем саду, — поднялась из кресла Ольга.
«Таллиса — это плохо. Что еще могло случиться, что опять не так? О Создатель! Да какая разница!» — махнула рукой Талли, шлепая босыми ногами в ванную.
Она встала под душ и подставила лицо под упругие струи воды. Талли вдруг стало плохо. Что – то в душе тянуло и ныло. Потеря! Мы кого – то потеряли! Боль… Такая боль могла накрыть рехет с головой, с невозможностью дышать только от потери связи с кем – то очень близким, родным, с тем, кого она впустила в свою душу.
Она кое-как выползла из душа, не глядя, накинула шелковый короткий халатик и рванула в зимний сад, иногда останавливаясь и прогоняя черноту перед глазами сarmine-формулой экстренного восстановления. На очередном повороте споткнулась о кем-то брошенную дорожную сумку, чьи – то сильные руки не дали ей упасть, придержав за талию, и она понеслась дальше.
Талли влетела в зимний сад и найдя глазами задумавшуюся Верховную рехет, стоящую у окна, судорожно вздохнула и прошептала:
— Мама…
Ольга последние двадцать минут чувствовала волнение дочери, но та была закрыта, как всегда последнее время, поэтому ей было трудно определить весь спектр её чувств, и Ольга отнесла это состояние к чувству вины и раскаяния, которые, как она думала, должны проснуться в дочери, после осознания содеянного. Но, увидев дочь, Ольга испугалась и забыла в один момент всю педагогическую чушь.
Она кинулась к дочери и, обняв за талию, повела к ближайшему диванчику, которые были раскиданы по зимнему саду для отдыха и медитации.
