— Тихо, тихо, все хорошо, дыши глубоко и медленно, якорем будет мой голос, бери над собой контроль и говори со мной, говори Таллиса, — тихим, ровным голосом пыталась успокоить дочь Ольга.
— Мамочка, я не вижу, что случилось. Рэм, Саша, отец, рехет, кто? Что случилось?! — шептала Талли.
— Доченька, посмотри на меня, послушай, солнышко, все хорошо, все живы и здоровы, мы никого не потеряли, — пыталась достучаться до дочери Ольга.
— Мама, почему же так страшно? — шептала Талли. — Ты меня обманываешь? Что - то с Ремом? С Сашей?
— Талли, посмотри на меня, посмотри! Молодец, девочка, теперь обернись, — тихо сказала Ольга.
Талли обернулась. Прислонившись к пальме и сложив руки на груди стоял Александр и с интересом следил за разыгравшейся сценой.
«Как всегда, красив, холоден и… живой. Живой!» — облегченно улыбнувшись, Талли одним прыжком кинулась на грудь брата, и, обвив его руками и ногами, уткнулась в шею, затихла и постепенно начала успокаиваться.
Александр мог ожидать все, что угодно от рыжей занозы: слабительного в лошадиных дозах перед важной встречей. Ядовитый плевок в виски. Очередной пули из его же Five-seveN. Очередь из штурмовой винтовки. «Каратель» под ребро, — но не крокодильи слезы и объятья, по силе больше похожие на удушение, а также ее эмоции, которые неведомым образом пробрались под его ледяной панцирь: удивление, облегчение, радость.
«Очень сильная и — черт! — голая под халатом! Бл%ть! Вся в слезах и радости от моего внепланового воскрешения! Что здесь происходит? Это рыжее семейство ни на минуту нельзя оставить без присмотра!» — поглаживая Талли по спине, думал Александр.
Он поднял глаза на мать: от холодности ее величества не осталось и следа. Всегда аккуратная прическа рассыпалась. Усталая поза. Плечи опущены.
— Ольга Алексеевна, мама, — тихо позвал Александр.
— Сынок, побудь с Талли, мне нужно срочно отъехать по делам. Пообещай мне ее не обижать, ты ей сейчас нужен, ты сильный, ты справишься, — посмотрела на него Ольга.
— Я ничего не понял, мам, а я этого не люблю, ты знаешь, — вопросительно поднял брови Александр.
— Мы обязательно поговорим, но позже, а сейчас позаботься о ней, тебе полезно вспомнить, что такое любовь и забота, — устало улыбнулась Ольга.
Александр не нашелся с ответом, да и не посчитал нужным отказывать матери — не так часто эта женщина с титановым стержнем и пронизывающим душу взглядом о чем-то просила. Он проводил Ольгу взглядом, развернулся, крепче обнял уснувшую на его руках занозу и пошел в сторону апартаментов Талли.
Нашёл спальню, аккуратно сгрузил её на кровать и завис в состоянии эстетического созерцания. Чертов шелковый халатик распахнулся и представил на суд искушенного зрителя мирную картину спящей обнаженной нереиды.
«Нереиды, Тихомиров, серьезно? Вот откуда вдруг такие глубокие познания в греческой мифологии? Подбери челюсть, теперь слюни. Молодец! Одеялком прикрой, отлично! Ушел из спальни… Да куда ты пошел? Это гардеробная, ага, не туда, вот сюда, правильно, кресло, еще кресло, низкий столик, дерево в горшке, диван — гостиная, тебе сюда. Сходи к бару, налей себе вискаря, сядь и успокойся. Здесь нет вискаря, только соки-воды, что за хрень? Ну да, это же девчачья гостиная, откуда тут вискарь?.. Так, вот гранатовый сок, прекрасно, то что нужно — кисло, противно, освежает. Налил, сел, успокоился, расслабился…»
Минут десять пытался войти в состояние медитации, не помогло…
«А заноза-то выросла! Ослепила, бл%ть, своей чистотой и светом! Чистотой и светом? Серьезно? Когда ты последний раз так думал о женщине, лет в десять? Да лучше бы ты ослеп, Тихомиров! Так, Саша, это твоя какая-никакая, но сестра! Сестра, Саша! Ну и когда это тебя останавливали такие мелочи? Твою же мать! Это твоя сестра, СЕСТРА! Да какая она тебе сестра, с четвертинки на половинку… Ни одной общей капли крови… Ты конченый, Тихомиров! Тебе баб мало? Да из твоих баб можно армию сколотить наемную и сбивать всех конкурентов и врагов на подлете, как кегли. Угомонись! Надо приставить личного телохранителя, желательно евнуха, угу! Нет, всё! Я за вискарем и мне надо позвонить, точно! У меня много дел, очень много дел! План Тихомиров! Тебе нужен план! Итак: вискарь, кофе, ноутбук, телефон, гостиная», — найдя выход, твердым шагом, перешедшим в легкую рысь рядом со спальней занозы, начал приводить свой план в исполнение Александр.
Талли медленно выплывала из тяжелого сна под звонки телефонов и порыкивающий бас Александра.
«Что он здесь делает?» — удивленно подумала Талли, медленно встала и поплелась в душ.
В душе память догнала ее, она вспомнила все, что произошло сегодня днем и попыталась активировать формулу самодиагностики. Попытка оказалась так себе. Формулы не работали. Тело ломило, как после длительного спариннга с сильным противником, потому что сейчас все сто восемь жизненно важных точек на теле ощущались только ноющей болью. Гудящая, как ведьмин котел, голова и слабый отклик силы не давали даже минимального понимания происходящего с ней безобразия. Талли попыталась заглянуть в средоточие дживы, но не смогла, все было подернуто серым туманом.
Она приняла душ. Переоделась в легкий костюм шоколадного цвета, состоящий из замшевых обтягивающих брючек и свободного свитера-оверсайз и вышла босиком в гостиную, где расположился, как у себя в кабинете, Александр.
Талли оглядела гостиную и взъерошенного братца, молча собрала чашки, бокалы, скомканные «снежки» из бумаги, разбросанные по полу, и понесла свою добычу на кухню, попутно прихватив плед и свой скетчбук, где она записывала новые соединения сarmine-формул, пришедших на ум.
Сбросив весь балласт на кухне, она налила себе зеленый чай и прошла в общую, отделанную в средиземноморском стиле гостиную на первом этаже. Села, подтянув под себя ноги, в одно из кремовых бархатных кресел, расставленных вокруг островного круглого камина, отделанного изразцами, и задумалась, глядя на огонь.
Александр закончил давать указания, оглядел прибранную гостиную, удивленно моргнул и спустился на первый этаж в поисках Талли.
Заноза сидела около камина в гостиной, завернувшись в плед, и задумчиво смотрела на огонь, рядом лежал ее скетчбук в кожаном переплете, открытый на пустой странице. В чашке остывал чай, про который она благополучно забыла.
Александр остановился в одной из арок, ведущей в гостиную, и залюбовался девушкой. Точеный профиль, длинная нежная шея, кокетливо открытое плечико. Влажные длинные волосы, быстро подсыхая рядом с огнем, закручивались в тугие солнечные спиральки. Тонкие изящные пальцы рисовали на подлокотнике кресла узоры. Темные пушистые ресницы вздрагивали, когда дрова в камине начинали войну с огнем и треск разбегался волной по всей гостиной, теряясь в арках.
«Что же ты видишь в огне, Талли? Что за узоры рисуют твои пальчики, и почему раньше я был слепым идиотом и не видел твоей красоты и осязаемого ласкового тепла? Не видел твоих глаз? Занозой ты стала, защищаясь от меня и моих «друзей», от отца, который не прочь подыскать тебе нужную для него партию и кроме как долгосрочную инвестицию тебя не воспринимающий, а все твои победы и новые увлечения только добавляют тебе стоимость… От всей грязи, которая, как ни закрывай глаза, лезла со всех щелей, как плесень, покрывающая стены в промозглом доме… Да, у тебя было все… и не было ничего, но ты не стала злобной стервой, помешенной на себе и деньгах. Не стала бесправной овцой, боящейся поднять глаза… Ты всегда боролась, маленькая заноза, воин… Черт, что же так паршиво то?» — тяжело вздохнул Александр.
Он оторвался от своих странных, пугающих мыслей и тихо пошел к огню и Талли.
— Талли, заноза, поедем в город, погуляем, поужинаем, — решился отвлечь ее от созерцания огня Александр и присел в кресло рядом.
«Огонь тоже меня не слышит! Кругом серый туман, везде, куда бы я ни пыталась войти, только серый туман, страшно… Но я обязательно выберусь из этого лабиринта!» — медленно оторвала взгляд от огня Талли. — Ты что-то спросил?
— Я предложил поехать в город, развлечься, поужинать, — улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой Александр.
— Александр Викторович, здесь нет пафосных клубов с длинноногими сосками, как вы и ваши «друзья» изволите выражаться. Все яхты, катера и лодки не имеют достаточных размеров для армии всех ваших друзей и поклонниц, а рестораны не работают круглосуточно и не откроются ночью по вашему требованию. Так что ваше предложение попало в молоко, затвор заклинило, стрелок спекся… Я надеюсь, мы поняли друг друга? — Талли встала, аккуратно обошла Александра и ушла к себе на второй этаж.
«А что ты хотел, Александр Викторович? Ты много лет методично, подчас жестоко издевался над маленькой девочкой, ребенком, а сегодня вдруг прозрел и, как всегда, по привычке решил все исправить фирменной улыбкой и рестораном? Уста младенца глаголют истину: выстрел в молоко, затвор заклинило, стрелок спекся… Вот прямо очень доступно объяснила.
А ведь заноза, когда подросла, начала отвечать не по-детски, я бы даже сказал, с изюминкой, мои парни даже начали побаиваться… Последние несколько лет была реальная война не на жизнь, а на смерь, родители просто не в курсе некоторых, особо хоррорных событий. Только с последним выстрелом Талли прокололась: толпа свидетелей, отец, мать. Но, признаю, это я виноват, совсем с катушек слетел, заноза была в своем праве, могла и яйца отстрелить…
Дьявол, а она сегодня вообще ела? Да, Александр Викторович, с заботой у вас плохо… Подняться спросить? Заноза — это сложно, баннер себе надо заказать, угу… Играть на грани фола, лавировать в потоках из крови, дерьма и денег — не сложно, а вот рыжие женщины в доме — это сложно, вот кто бы мог подумать… Но почему же она сегодня так себя повела, что произошло… и где Ольга Алексеевна? Надо позвонить, уточнить, поздно уже… Это забота?» — размышлял Александр, пригревшись у камина в ожидании озарения.
— Игорь, чем занята Ольга Алексеевна? — спросил Александр, набрав старшему в охране Ольги.
— Гуляет по пляжу, Александр Викторович, одна, — отчитался тот.
— Ты на время смотрел? Какие прогулки по пляжу? Через час чтобы были дома! Передай, что я жду! — он отбил звонок и кинул телефон на соседнее кресло.
«С ума все посходили…»
Он проснулся от причудливо переплетающихся запахов: жаренного мяса с пряными травами и любимых шоколадных кексов. Посмотрел на время, растер затекшую шею, выдернул себя из кресла и выдвинулся на разведку в сторону кухни.
На кухне, переодевшись в простые джинсы и белую приталенную футболку, хозяйничала Ольга Алексеевна. Мясо поджаривалось, скворчало и умопомрачительно пахло. В духовке, как выстроившиеся на параде солдаты, пеклись его любимые шоколадные кексы. Александр перебрал в уме все воспоминания, связанные с матерью, и не смог вспомнить Ольгу на кухне и в джинсах, как ни старался. Ему сейчас очень захотелось поработать папарацци и отправить фото такой Ольги отцу, но он сдержался, хотя она очень гармонично смотрелась на фоне деревянной фисташковой кухни, столешницы из белого камня и винтажной духовки с его любимыми кексами.
— Мама, Ольга Алексеевна, — позвал Александр.
— Да, сынок, садись, все практически готово, — улыбнулась и поставила перед ним бокал с аперитивом Ольга.
— Мам, четыре часа утра, у нас какой-то праздник? — ласково, как у ребенка, спросил Александр, усаживаясь за кухонный островок напротив готовящей Ольги.
— Праздник, сынок. Вы целый день провели с Талли, не поссорились, не покусали друг друга, дом цел, вот только, смотрю, ничего не ели, решила приготовить, — ласково посмотрела на сына Ольга.
— Да как-то не сложилось, я работал целый день, Талли отдыхала, а потом мы посидели у камина, поговорили, и она ушла к себе, а я, честно говоря, забыл ее покормить, — виновато посмотрел на мать Александр.
— А вот и она! — улыбнулась Ольга.
В дверях кухни нарисовалась угрюмая, взъерошенная Талли в пижаме с розовыми слонами, явно тесной в груди, и в теплых оранжевых носках. Ольга по-доброму рассмеялась, а Александр спрятался за бокалом, маскируя рвущийся наружу смех под кашель.
— Я рада, что вам весело, полуночники. Уснуть невозможно, твоими кексами пахнет на весь дом! — хмуро посмотрела на брата Талли.
— Почему моими? —шутя возмутился Александр.
— А чьими? Только ты их потребляешь в промышленных масштабах!
— Я? А кто съел мой шоколадный торт?
— Я съела твой торт, пока искала в себе совесть и раскаяние! Это не считается!
— Нашла?
— Что?
— Советь?
— Нет, не нашла, но торт был очень вкусный, — ехидно улыбнулась Талли и показал ему язык.
Их пикировку прервал звонкий смех Ольги. Спорщики повернулись к матери с одинаково насупленными выражениями на лицах.
— Все, все, больше не буду, но вы сейчас очень смешные! — пытаясь успокоиться, обмахивалась силиконовой варежкой-прихваткой Ольга.
— Позавтракаешь с нами? — с улыбкой спросил у занозы Александр.
— С удовольствием, — присела на соседний стул Талли.
Ольга проверила кексы в духовке, выключила плиту и повернулась к детям. На нее предано смотрели голодными глазами…
«Это моя вина, — с горечью подумала Ольга. — Это я не увидела наложенную на мою семью пелену подчинения, это меня, как марионетку, столько лет дергали за ниточки! Сколько любви, силы, знаний, я могла дать Таллисе и Рэму, аккуратно и мягко помогать Александру, а я отравляла своим детям жизнь нелепыми требованиями, непониманием и равнодушием! Видит Создатель и весь пантеон светлых и темных Богов во всех мирах этой Вселенной, я люблю моих детей! Они самое важное, что есть в моей жизни! Я все исправлю… И уж точно не отдам мою девочку тебе, темная тварь, кем бы ты ни был!»
Ольга обошла островок, обняла своих детей и послала немного любви и нежности. Саша выдохнул и окаменел, а Талли прижалась и крепко обняла. Она поцеловала две любимые макушки и отошла накрывать на стол.
Только вчера, сидя в промозглом гроте, Талли мечтала о таких тихих, уютных, наполненных любовью и улыбками вечерах с родными, и вот она пробует вкуснейшее мясо, приготовленное мамой, рядом Александр наворачивает за обе щеки, успевая нахваливать повара, и улыбающаяся Верховная рехет с теплым, ласковым взглядом, перекладывает ароматные горячие шоколадные кексы на большое зеленое блюдо.
«Произошло что-то очень важное и правильное, как будто спала пелена, и все вдруг вдохнули свежий воздух, наполненный ароматом моря и шоколада! Стоп, стоп, стоп, пелена… серый туман, пелена, память… серый туман, пелена, память… пелена, серый туман, память», — глубоко задумалась Талли.
— Талли! Таллиса! Ты с нами? Кофе? Чай? Сок? Дижестив? Ну не знаю… воды? — нудным голосом старого дворецкого бубнил Александр.
— Александр Викторович! Вы как всегда очень настойчивы в достижении цели, —, поморщилась Талли, упустив хвостик неоформившейся до конца мысли.
— Наталья Викторовна! Я просто пытаюсь заботиться о вас!
Александр поставил перед ней стакан апельсинового сока. Наклонился, поцеловал в висок и подмигнул.
— Благодарю вас, Александр, вы очень любезны, — мягко улыбнулась Талли, слизнула каплю сока с краешка губы и посмотрела ему в глаза.
