ГЛАВА 1. ДЕЛО О ПРОПАВШЕМ ЛЮБОВНИКЕ
«Вот же… рыба снулая! – думал директор женской школы Св.Хильдегарды. – Уставилась через свои стеклышки – что за украшение для молодой дамы, право слово! – и хоть бы раз за все время глаза опустила или отвела! Как змея кролика зачаровывает!»
Хотя господин Тьер и колебался, к какому классу-виду-отряду - водных или пресмыкающихся - отнести сидевшую напротив преподавательницу изящной словесности госпожу Рэйчел Б. Джонс, ее пристальный холодный взгляд тем не менее выбивал его из колеи. Заставлял излагать свое законное требование многословно и путано, в виде осторожной просьбы. Даже после того, как он смолк, классная дама продолжала смотреть в упор, как бы ожидая продолжения или раздумывая над его словами. Потом наконец опустила взгляд и убрала несуществующую пушинку с рукава строгого коричневого платья.
Произнесла самым своим преподавательским голосом:
- Верно ли я поняла, господин директор, что вы мне сейчас… порекомендовали поставить высший балл Софи Марлоу, той, которая весь учебный год показывала себя как самая недисциплинированная и ленивая ученица школы?
Плохо дело, понял господин директор в свою очередь.
- Э-э-э, в общем и целом да… то есть, нет, но…
- Тем самым я должна показать остальным девочкам, что главное в нашей школе, школе Святой Хильдегарды, покровительницы благочестивых ученых, не послушание и прилежание, а то, к кому в данном семестре благоволит господин директор?
- Ни в коем случае! – воскликнул Тьер, промокая лоб уже не свежим платком. – То есть я совершенно не благоволю… не выделяю… Всемогущий бог, госпожа Джонс! (Тут у преподавательницы дернулись уголки губ – к Создателю и к ней самой директор воззвал с совершенно одинаковой интонацией), да вы же знаете, кто такой Марлоу!
- Как же не знать главу попечительского совета нашей школы… Но хотелось бы, чтобы господин попечитель интересовался не только материальными проблемами учебного заведения, но и духовными и познавательными достижениями своей племянницы! А не заставлял руководство школы творить недостойные вещи. Так что если возникнут вопросы в отношении учебного табеля Софи Марлоу, смело присылайте его ко мне!
И поднявшись, величественно направилась к выходу.
- Прислать! К вам! Господина Марлоу! – в отчаянье выкрикнул директор Тьер в ее безукоризненно прямую спину. – И как вы себе это представляете?!
Дама преподавательница обернулась на пороге.
- Коли для господина попечителя это будет неудобно, я могу нанести ему визит сама. С вашего позволения, господин директор… - И, не дожидаясь оного, молодая женщина исчезла за дверью.
И ведь нанесет, не замедлит, в панике подумал Тьер. Учительнице Джонс следовало бы везде использовать свое второе имя, Барбара, которое куда больше соответствует ее характеру ! А ведь бедный лаэрд Марлоу и знать не знает о собственной «недостойной просьбе»! Это директор сам озаботился, чтобы главный попечитель остался доволен успехами своей племянницы…
***
Рэйчел закрыла дверь директорского кабинета с надлежащим почтением, то есть абсолютно бесшумно, хотя безумно подмывало хлопнуть ею изо всех сил. Семейка Марлоу (Софи очно, ее почтенный дядюшка Эдвард заочно) за этот год выпили из нее немало крови. Да практически всю, словно восставшие из гроба изголодавшиеся вампиры! Лишь последние крохи самообладания помогли на днях сдержаться, не излупить юную нахалку линейкой по рукам и не отправить на сутки в карцер. Увы, школа Св.Хильдегарды – современное прогрессивное учебное учреждение, где подобные методы воспитания не приветствуются. По большей части.
И очень дорогое. Вот это главное, правда? Чем дороже и престижнее обучение в школе, тем больше заработок ее преподавателей. Главное – вовремя об этом вспомнить при очередной выходке очередной избалованной доченьки голубых кровей!
Рейчел шла по длинному темному коридору (в отсутствие попечителей и высоких гостей-родителей директор нещадно экономит на газовом освещении) мимо благословенно пустых классов, зала для гимнастических упражнений, столовой, наслаждаясь тишиной, в которых тонуло здание. На каникулах в школе оставались лишь пара слуг да сироты, которых некому забрать на каникулы и коих не пригласили погостить у себя их сиятельные или просто состоятельные подруги. Девиц осталось числом трое, отметила для себя учительница, проходя мимо малой столовой, в которой обычно накрывают для директора и старших преподавателей.
С неприличной скоростью сбежав по ступеням высокого крыльца, учительница Джонс кивнула открывшему перед ней калитку привратнику. Выйдя на улицу, тут же сдернула очки: те были нужны лишь для того, чтобы скрадывать неподобающе молодые, а не моложавые черты лица классной дамы. И неприлично яркие зеленые глаза.
Привратник проводил взглядом стройную фигуру и по-отечески сокрушенно покачал головой. Слов нет, учительница Джонс – дама приятная во всех отношениях, любезна и с господами и с прислугой, но слишком уж серьезна и сурова для своего возраста! Правильно говорят – женщину образование только портит!
Серьезная госпожа Джонс меж тем степенно удалялась по улице, хотя ноги ее прямо-таки зудели от желания побежать или хотя бы изобразить несколько танцевальных па из неистовой ингварской джиги. Нельзя! Помни об учительском авторитете! «Ка-ни-ку-лы!» – стучало сердце. «Ка-ни-ку-лы!» – выстукивали наискромнейшие каблуки туфель. КАНИКУЛЫ! Как ни радовались вожделенному отдыху ученицы школы Святой Хильдегарды, эта радость не сравнится с искренним, до слез, облегчением их преподавателей!
Но даже скрывшись из вида привратника и строгих окон школы госпожа Джонс не кинулась очертя голову навстречу пьянящему ветру свободы. Неизменной тросточкой, в которой, по общему мнению, молодая учительница совершенно не нуждалась, но которая, по тому же мнению, служила подражанием аристократической моде, девушка совершила круговой пасс, сосредоточенно вглядываясь во вделанный в навершие отполированный горный хрусталь. В камне отразился свет газовых фонарей, провал темного неба, зеркало луж, оставшихся после недавнего дождя…
И – ничего из того, что она могла и опасалась увидеть.
Вот и славно!
И госпожа Рэйчел Б. Джонс отправилась прочь уже неприлично быстрой и легкой (если приглядеться – даже подпрыгивающей, как у энергичного малолетнего озорника) походкой.
Так каникулы же!
***
( Барбара – иностранка, варварка. Рэйчел – ягненок.)
***
Прода от 03.08.25
- Откуда, говорите, нам телефонировали?
Когда помощник повторил адресант, суперинтендант полиции Лаун-дона застонал, если даже не взвыл от досады и предчувствия близких неприятностей: самая известная в столице школа благородных девиц… мало того что благородных – так еще и богатых донельзя! И вдруг такой… конфуз!
- Кто-то из детективов там уже работает?
Второй ответ поверг суперинтенданта еще в большую фрустрацию: Алан Келли слишком уж знаменит своим несносным характером и несдержанным языком, разве можно допускать его к столь деликатной, даже трепетной ситуации! Хотя… рыжий ингварец одновременно известен еще и тем, что никакая, даже самая незначительная деталь с места преступления не ускользнет от его внимания, пусть сегодня речь идет лишь о… несчастном случае. Что ж, пусть пока, детектива можно в любой момент сменить на более учтивого инспектора, умеющего правильно общаться с высшим светом.
Алан Келли не выспался, не до конца протрезвел, а потому был до крайности раздражен тем, что его разбудили всего-навсего из-за того, что одна излишне экзальтированная девица решила свести счеты с жизнью среди ночи. Достаточно было коронера, который засвидетельствовал бы смерть от удушения посредством повешения! Хотя, да, это же школа Св.Хильдегарды, и ее директор слишком напуган грозящими последствиями, а потому затребовал обязательного присутствия инспектора…
Келли отсутствующе глядел на сидящего напротив и беспрестанно утирающегося платком господина Тьера, в ожидании известного медицинского вердикта («самоубийство вследствие временного помрачения рассудка») мечтая лишь об оставленной постели и недопитой бутылке. Директор же под неотступным мрачным взглядом голубых глаз детектива уже начал подумывать, что именно его подозревают в убийстве Бетси Рэйн… и что девчонке в голову взбрело, право слово! И даже начал подыскивать аргументы в собственную защиту. В своих фантазиях он уже блистательно выступал перед судьей, обличая полицию в лености и нерадивости, кои привели к обвинению честного человека, когда наконец-то прибыла депеша от полицейского медика. Хозяин кабинета вытянул шею, наблюдая за неторопливо разворачивающим письмо детективом.
Рыжий инспектор окинул записку быстрым взглядом. Вчитался внимательней и, вздернув брови, непонятно посмотрел на господина Тьера поверх бумаги. Прокомментировал громким и тоже невразумительным:
- Кхм! – И вновь опустил глаза на письмо.
- Что там? – привстал со своего кресла директор. Не то чтобы он ожидал чего-то сверхординарного, понятно же, что юная дурочка покончила с собой… ну, допустим, в приступе меланхолии, так ужасно подведя этим своим поступком школу Святой Хильдегарды и директора Тьера лично…
Аккуратно свернув заключение, ингварец сунул его в карман сюртука. Произнес тягучим насмешливым голосом:
- Поздравляю, господин директор! У нас… то есть, конечно, у вас, уже не один труп, а целых два.
В помутившейся голове Тьера мелькнула ужасная мысль: неужели, пока они ждали заключения посмертного медика, кто-то из школьниц еще?!. Он открыл рот и сухо каркнул:
- КАК?!
- Умершая благовоспитанная девица ожидала ребенка.
***
Вызов в школу пришел как раз тогда, когда накинувшая теплый шлафрок Рэйчел аккуратными глотками отпивала ароматный и жутко дорогой чай (должна же она иметь свои маленькие слабости!) и, глядя на стекающие по стеклу капли дождя, предвкушала впереди длинный, размеренно-ленивый день со свежим романом под одним боком и свежими вкусностями из соседней пекарни под другим.
- К чему такая срочность? – спросила она запыхавшегося посыльного.
Ума недалекого, но работящий и добросовестный паренек Флоренс выпалил, глядя на молодую учительницу с обожанием:
- Да там такое!.. Господин директор запретил мне лишку болтать… но жуть, что творится! И все собрались! И господа учителя, и главный попечитель… Только госпожи Джонс и не хватает, так и сказали! Вас, то есть!
Та-ак, поняла вышеупомянутая госпожа, лаэрд Марлоу все-таки остался недоволен годовыми оценками своей юной родственницы! Ну что ж, готовимся к бою!
Так как в любое сражение следует идти хорошо вооруженным, Рэйчел уделила сегодня много внимания собственной внешности – чтобы у зловредного попечителя не было ни малейшего шанса проникнуть за броню ее респектабельности, элегантности и хороших манер. Напоследок насадив на прямой нос очки в серебряной оправе, блеснула сквозь стекла победительным взглядом на свое безупречное отражение в зеркале: мы еще посмотрим, кто кого!
***
«Ну и фифа!» - первым делом подумал Алан Келли, когда в кабинет директора вошло новое действующее лицо. Ну как вошло – вплыло, шурша слегка влажными от утреннего дождя юбками и выстукивая каблуками свойственный каждой особе женского пола свой собственный ритм. В данном случае – не кокетливый, но крайне самоуверенный.
- Доброе утро, господа! – твердо уведомила их пришедшая… девица? Дама? Первому впечатлению способствовал молодой облик, но противоречили уверенные манеры и взыскательный взгляд глаз цвета из-за стекол очков трудноопределимого.
Келли изобразил попытку вежливого вставания, но еле оторвав зад от удобного кресла, тут же рухнул обратно: мало того, что выспаться не дали, так еще и маринуют часами, пока всякие преподавательницы (это же классная дама Р.Б. Джонс, которую они так долго ждали?) надежно затянут свои корсеты и идеально напудрят задранные носы!
- И вам здравствуйте, - проворчал детектив.
Учительница взглянула на него с оценивающим недоумением и перевела глаза на поднявшегося при появлении классной дамы «соседа по несчастью».
- Я бы не назвал это утро добрым… - произнес тот.
Против ожидания господина Тьера в директорском кабинете не оказалось: предоставил светскому льву Марлоу полную свободу терзать упрямую педагогическую овечку? Но и овечки могут защищать до конца самое дорогое, что у них есть! В данном случае – собственные убеждения.
Директорское кресло занимал угрюмый рыжий субъект в плохо скроенном сюртуке. Даже от двери чувствовался исходящий от него запах низкопробного алкоголя и табака и наблюдались характерные мешки под сонно прищуренными глазами. Да и манеры явно оставляли желать лучшего: даже не потрудился подняться, когда в помещение вошла дама! Удивительно, что у директора столь привилегированной школы могут быть подобные посетители… Кто-то из опекунов девочек-сирот? Оставив на время вопрос его присутствия, Рэйчел перевела взгляд на второго человека в кабинете. Уж это точно сам лаэрд Марлоу, стоит только взглянуть на светлые волнистые, с золотистым оттенком волосы – точь-в-точь, как у племянницы!
Но в замешательство Рэйчел привело вовсе не присутствие главы попечительского совета (кто предупрежден – вооружен!), а его возмутительная молодость. Э.Б. Марлоу всегда представлялся ей господином средних, а то и преклонных лет с въедливым характером и непререкаемо властной манерой разговора, а тут на нее взирал молодой человек не намного старше, приветствовавший ее самым учтивым образом!
Рэйчел не поняла, что таращится на него буквально с открытым ртом, пока, устав ждать от нее дальнейших слов и действий, попечитель не произнес прохладным звучным голосом:
- Госпожа Джонс?
Вышеупомянутая госпожа моргнула и пришла в себя, отозвавшись в самой лучшей учительской манере:
- Господин Марлоу, я полагаю? Я ожидала вашего появления. Прошу садиться.
- Благодарю, - машинально ответил несколько растерявшийся лаэрд и опустился напротив стула с прямой жесткой спинкой и с такой же спиной учительницы изящной словесности. От директорского стола донеслось насмешливое «гм!», собеседники покосились, но рыжий нахал ни представляться, ни участвовать в разговоре не спешил, лишь принял позу заинтересованного зрителя, повернувшись к ним всем корпусом и подперев щетинистый подбородок внушительным кулаком.
- Э-э-э, что значит, вы меня ожидали, госпожа Джонс? – пожелал узнать его лаэрдство.
- Вы ведь здесь по поводу успеваемости вашей племянницы Софи Марлоу? Вернее неуспеваемости, - подчеркнула Рэйчел.
- Я сегодня, собственно… - но Марлоу вынужден был умолкнуть, потому что его собеседница продолжила самым непререкаемым тоном:
- К моему прискорбию, вынуждена сообщить, что школа не смогла справиться с избалован… со сложной натурой Софи, вашей племянницы, - вновь с нажимом произнесла классная дама, его лаэрдство пробормотал: «я еще помню, кто она такая, спасибо». – Мы не сумели привить ей правил дисциплины, чувство ответственности и прилежания, откуда и проистекает ее оценки, проставленные в табеле. Однако, - Рэйчел повелительным жестом прервала вновь попытавшегося заговорить собеседника, тот покорно умолк, - однако в этом есть доля и вашей вины, господин Марлоу, и, боюсь, бо?льшая ее часть!
- Я тоже боюсь, - эхом отозвался распекаемый родственник нерадивой ученицы, однако было неясно, что (или кого) именно он имеет в виду.
