Неужели никогда? Неужели он не узнает? Неужели она не вспомнит?
Рассказать?.. Но как? Из этой ловушки нет выхода. Я искал, долго искал. Пока силы были. И потом. До боли, до изнеможения, до потери самого себя…
Я почти исчез, почти растворился, стал просто воспоминанием о самом себе.
Воспоминанием?.. Памятью. Я должен стать памятью. Его. Ее. Всей нашей расы.
Не надеясь на помощь или хотя бы ответ…
- Грай! – гулко стучит по камню крупная капля.
- Люблю тебя! – раскатисто барабанит по полу плеснувший ручеек.
- Помню! – теплыми губами касается щеки легкий ветерок.
Помню. Я тоже помню. Я все помню.
И она вспомнит. И Грай узнает. И другие дети.
Как для воды не существует преград, так и моя память, будто вода, выберется на свободу из этой клетки. Как вечен и тверд камень, так и наша память устоит в веках.
Вы только испейте воды, почувствуйте мощь камня, и вы все вспомните. Отдайте стихии всего себя, и тогда вы поймете, что такое счастье.
Не знаю, было ли это ошибкой или изощренным издевательством, но я оказался единственным, кто в то утро ничего не забыл.
Ша-рион, упиваясь победой, даже милостиво позволил мне поваляться в моей же собственной кровати. В бреду и горячке, как он сказал. Целых три дня, как сообщил настольный календарь. Если, конечно, он не врет, как все вокруг.
О нет! Не врут! Разумеется, не врут. Ведь они свято уверены, что все это - чистейшая правда. А у меня просто помутнение рассудка из-за болезни.
Ша-Рион даже не пытался пресекать мои попытки поговорить с аркатами. Именно с аркатами! Не важно, что они перевернули все с ног на голову. Я знаю правду. И аркаты – это аркаты! Как и вчера, как и миллион лет назад, когда была создана наша раса. И кто бы что ни говорил, я буду называть вещи своими именами.
Да, именно! Своими именами! И никак иначе!
А имя… мое имя…
Не могу вспомнить…
А все проклятая капель!
Будто по голове стучит. Думать мешает. Вспомнить…
Имя…
Нет, не могу.
Это страшно. Кто бы знал, как это страшно – не помнить.
Они знают. Все знают. Но не помнят. Смешно.
Ша-рион тоже смеется. Он единственный, кто меня навещает. И смеется.
Зачем навещает?
Почему смеется?
Лучший друг… Злейший враг…
Зачем запихал меня в этот ледяной каменный гроб, где исчезают даже звуки собственного голоса?
Почему просто не убил? Не изменил мои воспоминания, как и всем прочим?
А ведь он не только аркатам перекорежил память, но и своих собратьев не пожалел.
Хотя, может, и пожалел. Тиары ведь теперь уверены, что они хозяева жизни. Хозяева Долины. Хозяева аркатов.
Хозяева… И рабы…
Раб. Я всего лишь раб. И каменная клетка самое то для раба.
Который даже не может вспомнить свое имя.
Как смешно…
Очень смешно. И холодно.
Есть не хочется. Уже давно не хочется. Голод давно стал частью меня.
А когда-то был мной. Но я справился. Забыл. Просто забыл. Отогнал подальше и забыл.
Оказывается, и потеря памяти иногда помогает.
И вода. Дает силы. Крохи, но все-таки…
А камень молчит. Даже когда с разбитых в кровь пальцев падают тягучие капли.
Да уж, глупая была идея. Недостойная Со-основателя. Не думал, что когда-нибудь опущусь до того, что буду в отчаянии бить стены.
И был бы результат… Хоть какой-то. Не считать же за таковой разбитые кулаки и шишку на лбу?..
Хотя нет, польза все же есть. Туман рассеялся. Туман в мыслях. Туман в чувствах.
Со-основатель. Почти равный Создателю. Правитель Долины. В сырой каменной клетке.
Ах, нет же. Раб. Обычный раб Грай Баратти. Ах нет, я опять ошибся. Грай-ир, конечно же. Сейчас нельзя опускать эту приставку, ранее выражающую всего лишь уважительное обращение к собеседнику. Теперь же нет ничего оскорбительней приставки «ир», и раб не смеет опускать ее, произнося свое имя. Ах да, Со-основатель Ша-Рион милостью своей позволил за особые заслуги перед новой властью отменять унизительную приставку.
Благодетель наш. Спаситель. Создатель Долины и Зеркального коридора.
Злейший друг… Лучший враг…
И ничего, что Долина была создана пятьсот тысяч лет назад, а ее «создателю» всего четыре тысячи.
А что? Все правильно. В мире без памяти возможно все.
Все, что пожелает Ша-Рион.
Лучший друг… Можно сказать, брат.
Мы росли вместе. Аркат и тиар. Сын Со-основателя и сын первого главы Службы открытых территорий.
Что же я не учел?
Может быть, то, что для арката четыре тысячи – это юность, а для тиара – почти половина жизни? Или то, что мой отец прошел Зеркальным коридором, хотя ему не исполнилось еще и ста тысяч лет?
Почему это не удивило меня тогда, шестьдесят лет назад…
Да многие аркаты уходили Зеркальным коридором, растворяясь в магическом поле Долины, когда их возраст достигал второй сотни. Говорили, что жизнь им стала в тягость.
Но не отец. Он был полон сил и желания жить. И не собирался уступать мне трон еще лет сто. Лет или тысяч?.. Не помню. Улыбающееся лицо отца помню, а слова нет.
Наверное, и это воспоминание уже хранит водопад…
Не самая лучшая моя идея. Но уж какая есть. Другой не дано.
Когда вода принесла ответ Биаты, а воздух ее дыхание и первый вздох моего сына, ко мне вернулась надежда.
Нет, не выбраться. Ша-рион не позволит мне это сделать. Ему хватило недели потешить свое самолюбие, наблюдая, как я метаюсь от одного арката к другому, и все, буквально все, принимают меня за безумца.
Неделя свободы. Относительной свободы, конечно. И следом клетка. На дни, месяцы. Может быть, уже годы…
Отсюда нет выхода. Я знаю, что закончу свою жизнь в этом каменном мешке.
Но меня пугает не это. Память… Потерянная память.
Они должны узнать. Биата. Грай. Мой народ.
Не поэтому ли Ша-рион упрятал меня сюда? Боялся, что я разрушу его новый мир?
А я разрушу! И не важно, что придется отдать все свои силы.
И всю память. По капле. По воспоминанию. В отчаянной попытке, что вода, единственная, кто еще откликается на мой зов, сумеет найти выход из этой ловушки и, соединившись с хрустальными струями Зеркального водопада, подарит правду всем, кто окунется в его воды.
К сожалению, отдавая силу и память, я теряю ее навсегда - лазейка в защите настолько мизерна, что другого выхода просто нет.
Но это не страшно. Ведь Биата останется со мной до конца. Ее улыбка будет самым последним моим воспоминанием.
Барбариска
Слезы катились сами собой. Крупные, горькие, соленые.
Я уже давно бросила все попытки их удержать, уткнулась в плечо мужа, вцепившись побелевшими пальцами в его рукав, и лишь вздрагивала, когда одно воспоминание сменялось другим. Драгоценный неуклюже пытался меня успокоить – сочувственно пыхтел на ухо и, будто ребенка, гладил по голове. Нежно и осторожно. Но это, несмотря на стойкую уверенность в надежности его объятий, только расстраивало.
Он же был там совсем один. Грай Баратти. Бывший Со-основатель. Аркат, так и не ставший тиаром. Умирающий от голода пленник, отдавший жизнь, чтобы его потомки вспомнили правду.
И пусть только часть из показанного нам Лирэем - это истинные воспоминания Со-основателя, а остальное его собственные догадки и предположения, картинка все равно получилась жуткая. А полное эмоциональное погружение, которое и не снилось нашему телевидению, делало тебя практически участником тех событий.
Все вышло так, как Грай Баратти и спланировал. Отдавая ручью, мелькающему в трещинах стены, свою память, воспоминание за воспоминанием, он терял силы, а с ними и жизнь, но сумел пробиться. Улыбка Биаты, поймав его последний вздох, скользнула в воду, и любой, кто окунулся бы в водопад, увидел бы правду. Она должна была пробить барьер чужой лжи и разбудить собственную память аркатов, но, к сожалению, прошло слишком много времени – почти два с половиной миллиона лет – и новая жизнь, и новая история впитывалась в кровь теперь уже тиаров с молоком матери. Но и они бы поняли-почувствовали, что это правда. Для того пленник и вкладывал в заклинание всю свою силу, закрепляя собственной жизнью.
Но вот тут-то и вмешался Ша-рион. Именно он, согласно новой истории, и был тем, кто построил дорожку-кольцо вокруг водопада. Тиар слишком поздно узнал, что задумал его бывший друг, и помешать уже не смог. Да и разве можно остановить воду? Уничтожить опасное заклинание ему не хватило сил, но вот запечатать его камнем-крышкой удалось, как и подчистить почти всю информацию об этом.
Сковырнуть эту крышку у нас не вышло, да и приподнять получилось только чудом. Хотя и нельзя так говорить, но помогла болезнь, поразившая аркатов, подарив нам чудного ребенка, имя которого я до сих пор не знаю.
Интересно, а каким он был подростком? Стал бы нам помогать или тут же сдал своему братцу? И как мне его теперь называть – аркатом или тиаром?
Наверное, пока мы не вернули память всем, стоит использовать обычные для современной Долины термины, чтобы вконец не запутаться. Нам ведь еще из подполья выбираться и общаться с Шестнадцатым и его охотниками. И не хотелось бы неосторожным словом нарушить хрупкое равновесие. Тем более нам, как выжившим на Охоте, гарантируется неприкосновенность. Аж на целый месяц.
Ладно, это история будущая. Тут бы с прошлой разобраться, когда аркаты были еще аркатами - первой расой, появившейся в Калейдоскопе. Позже Создатели заселили свои миры куда более плотно. И это, видимо, обидело их первенцев, заставив спрятаться в Зеркальной долине. Или тому способствовали тиары, созданные магией аркатов лет за триста до самой Долины. Может, уже тогда они лелеяли свои злодейские планы, изолировав своих «друзей» от остального мира. Ведь для чего-то же была организована контролирующая все внешние связи Служба открытых территорий, где работали исключительно тиары. Да и многие ключевые посты во власти сосредоточились в их руках. За свои десять тысяч лет тиары не успевали устать от жизни, были куда активнее и энергичнее. Аркатов больше интересовали науки и искусство, создание артефактов или просто созерцание мира. Да и Долина, в создание которой тиары и капли магии не вложили, жила за счет силы их старших товарищей.
И только теперь стало предельно ясно, почему Лисс называл Эдигорана создателем и аркатом. Кстати, на прямой вопрос, почему сразу все не рассказал, наглый артефакт заявил, что, во-первых, не спрашивали, а во-вторых, за столько лет при не совсем целостной структуре он мог что-то и перепутать. Струсил, короче. Или его разлюбезные создатели не предусмотрели личностное развитие своего творения – иначе с чего бы Гиарлиссу ассоциировать себя с мальчишкой?
Кстати, а не совершили ли они такую же ошибку с тиарами? Жизнь и магию дали, а развитием моральных качеств не обеспечили. Но так ли это нам, к сожалению, уже не узнать. Зато стало предельно ясно, как были изменены стабилизаторы и для чего самоназванные аркаты нацепили на своих рабов кольца.
Грай Баратти зря переживал – стабилизаторы, которые он изобрел, были весьма полезной штукой, и не его вина, что их стали использовать во вред. Изначально ленты были предназначены для маленьких детей, еще не умеющих контролировать свою силу. Блокирующие силу кольца, которые использовались до этого, нархански не нравились детям – владея такой силой, не очень-то приятно чувствовать пустоту внутри себя. И если честно, я их понимаю – чертов сиболь, который нацепил на меня Ксантай, вызывал весьма неприятное ощущение гулкой пустоты. Но мне-то было проще – я с этим родилась, просто вернулась к привычному состоянию, и все. А может, и правильно – от моей неконтролируемой магии вред один. А вот деткам тяжело было.
Лента же – кстати, тогда они могли изменять цвет – не блокировала магию полностью, а помогала ее удерживать и распределять. Нейтрализовывала, если нужно, негативные всплески. Усиливала правильно простроенные заклинания. В отличие от Лисса стабилизатор не был в полной мере живым артефактом и не обладал собственным разумом, скорее, он являлся чем-то вроде симбионта, наделенного магией и зачатками чувств. Как только юный маг получал ленту, проходило запечатление, и не с кем другим данная лента больше работать не могла. Разве что с Айверином. Уж не знаю, как, но наш Хитрец и со сломанным артефактом умудрился договориться. Лирэй предположил, что из-за разрыва в найденном Айверином кусочке сбились настройки и информация о прежнем хозяине. Остальная лента очень даже быстро признала своего Грая. Но вот почему обрывок ленты, переходивший из рук в руки, выбрал себе Шей'тара, так и останется для нас загадкой. И не просто выбрал – привязался и даже помогал по мере сил. Магии, которую артефакт бы мог стабилизировать, в Хитреце не было, приходилось использовать свою собственную. Ничем иным странные вещие сны нашего друга аркаты объяснить не могли.
Неудивительно, что Шей'тар вцепился в эту ленту, как в мать родную – там ведь не только информационная, еще и эмоциональная привязка происходит. Не зря ж ленты раньше отражали в цвете состояние хозяина. Интересно, какого цвета лента у Хитреца? Алая, в цвет его труселей с сердечками? И сумеет ли его артефакт достроиться, раз вторая его половина благодаря вернувшейся памяти и способностям Эдигорана-Грая полностью восстановилась и, сияя чистой лазурью, нежно поглаживала хозяина по щеке. Думаю, точно достроится, если Хитрец об этой возможности узнает и заполучит в свои цепкие лапки Эдигорана. А в том, что у парня это получится, я не сомневаюсь. Вспомнить хотя бы всю ту чушь, что он в Янкаре изобретал. Все те гениальные проекты, я хотела сказать. Наследственность – она штука сильная.
Везет мне, однако – куда ни плюнь, то в великого мага попадешь, то в чьего-нибудь знаменитого родственничка.
- Плеваться меньше надо!
- То в придурошную лошадь, притворяющуюся котом! – отрезала я.
А нечего в моих мыслях без спроса лазить. Развелось тут любителей…
- Это еще что за оскорбления?! – возмутилась бывшая лошадь, распушив кошачий хвост. – Какие еще любители? Профессионалы мы! Профессионалы!
С сим глубокомысленным заявлением, профессионал перепрыгнул на плечи Грая и принялся выяснять, не запатентовал ли его давний предок изобретенные им ленточки, и не пора ли нам стребовать свой родственный процент с незаконного использования чужой интеллектуальной собственности. Ошарашенный как могущественным родственником из прошлого, так и наглым лохматым самозванцем из настоящего, Грай Баратти, единственный законный наследник Зеркальной Долины, лишь тяжко вздыхал, рассеянно комкая в ладони весьма недовольную этим ленту, не в силах оценить «всю возникающую перспективу».
Ему, кстати, досталось больше остальных – те узнали только о грандиозной афере Ша-риона, а Эд еще и детство свое вспомнил, родителей, зеркальный коридор, последний шаг в пропасть и кольцо, снятое жуликоватым охотником.
Впрочем, о кольце Грай переживал меньше всего. Это кольцо не просто рабская метка, а еще и главная преграда для их силы. И ладно бы просто преграда. Уверена, будь у новоявленных тиаров выбор, они предпочли бы этому кольцу ошейник. Тот был всего лишь внешним атрибутом их рабского статуса, а кольцо еще и жизнь тянуло, не говоря уже о силе. Если Долина жила за счет объединенной силы обеих рас (и тех магов, что, проходя Зеркальным коридором, растворялись в нем, превращаясь в чистую магическую энергию), то защита от внешнего проникновения держалась исключительно на этой ворованной силе.
Рассказать?.. Но как? Из этой ловушки нет выхода. Я искал, долго искал. Пока силы были. И потом. До боли, до изнеможения, до потери самого себя…
Я почти исчез, почти растворился, стал просто воспоминанием о самом себе.
Воспоминанием?.. Памятью. Я должен стать памятью. Его. Ее. Всей нашей расы.
Не надеясь на помощь или хотя бы ответ…
- Грай! – гулко стучит по камню крупная капля.
- Люблю тебя! – раскатисто барабанит по полу плеснувший ручеек.
- Помню! – теплыми губами касается щеки легкий ветерок.
Помню. Я тоже помню. Я все помню.
И она вспомнит. И Грай узнает. И другие дети.
Как для воды не существует преград, так и моя память, будто вода, выберется на свободу из этой клетки. Как вечен и тверд камень, так и наша память устоит в веках.
Вы только испейте воды, почувствуйте мощь камня, и вы все вспомните. Отдайте стихии всего себя, и тогда вы поймете, что такое счастье.
Не знаю, было ли это ошибкой или изощренным издевательством, но я оказался единственным, кто в то утро ничего не забыл.
Ша-рион, упиваясь победой, даже милостиво позволил мне поваляться в моей же собственной кровати. В бреду и горячке, как он сказал. Целых три дня, как сообщил настольный календарь. Если, конечно, он не врет, как все вокруг.
О нет! Не врут! Разумеется, не врут. Ведь они свято уверены, что все это - чистейшая правда. А у меня просто помутнение рассудка из-за болезни.
Ша-Рион даже не пытался пресекать мои попытки поговорить с аркатами. Именно с аркатами! Не важно, что они перевернули все с ног на голову. Я знаю правду. И аркаты – это аркаты! Как и вчера, как и миллион лет назад, когда была создана наша раса. И кто бы что ни говорил, я буду называть вещи своими именами.
Да, именно! Своими именами! И никак иначе!
А имя… мое имя…
Не могу вспомнить…
А все проклятая капель!
Будто по голове стучит. Думать мешает. Вспомнить…
Имя…
Нет, не могу.
Это страшно. Кто бы знал, как это страшно – не помнить.
Они знают. Все знают. Но не помнят. Смешно.
Ша-рион тоже смеется. Он единственный, кто меня навещает. И смеется.
Зачем навещает?
Почему смеется?
Лучший друг… Злейший враг…
Зачем запихал меня в этот ледяной каменный гроб, где исчезают даже звуки собственного голоса?
Почему просто не убил? Не изменил мои воспоминания, как и всем прочим?
А ведь он не только аркатам перекорежил память, но и своих собратьев не пожалел.
Хотя, может, и пожалел. Тиары ведь теперь уверены, что они хозяева жизни. Хозяева Долины. Хозяева аркатов.
Хозяева… И рабы…
Раб. Я всего лишь раб. И каменная клетка самое то для раба.
Который даже не может вспомнить свое имя.
Как смешно…
Очень смешно. И холодно.
Есть не хочется. Уже давно не хочется. Голод давно стал частью меня.
А когда-то был мной. Но я справился. Забыл. Просто забыл. Отогнал подальше и забыл.
Оказывается, и потеря памяти иногда помогает.
И вода. Дает силы. Крохи, но все-таки…
А камень молчит. Даже когда с разбитых в кровь пальцев падают тягучие капли.
Да уж, глупая была идея. Недостойная Со-основателя. Не думал, что когда-нибудь опущусь до того, что буду в отчаянии бить стены.
И был бы результат… Хоть какой-то. Не считать же за таковой разбитые кулаки и шишку на лбу?..
Хотя нет, польза все же есть. Туман рассеялся. Туман в мыслях. Туман в чувствах.
Со-основатель. Почти равный Создателю. Правитель Долины. В сырой каменной клетке.
Ах, нет же. Раб. Обычный раб Грай Баратти. Ах нет, я опять ошибся. Грай-ир, конечно же. Сейчас нельзя опускать эту приставку, ранее выражающую всего лишь уважительное обращение к собеседнику. Теперь же нет ничего оскорбительней приставки «ир», и раб не смеет опускать ее, произнося свое имя. Ах да, Со-основатель Ша-Рион милостью своей позволил за особые заслуги перед новой властью отменять унизительную приставку.
Благодетель наш. Спаситель. Создатель Долины и Зеркального коридора.
Злейший друг… Лучший враг…
И ничего, что Долина была создана пятьсот тысяч лет назад, а ее «создателю» всего четыре тысячи.
А что? Все правильно. В мире без памяти возможно все.
Все, что пожелает Ша-Рион.
Лучший друг… Можно сказать, брат.
Мы росли вместе. Аркат и тиар. Сын Со-основателя и сын первого главы Службы открытых территорий.
Что же я не учел?
Может быть, то, что для арката четыре тысячи – это юность, а для тиара – почти половина жизни? Или то, что мой отец прошел Зеркальным коридором, хотя ему не исполнилось еще и ста тысяч лет?
Почему это не удивило меня тогда, шестьдесят лет назад…
Да многие аркаты уходили Зеркальным коридором, растворяясь в магическом поле Долины, когда их возраст достигал второй сотни. Говорили, что жизнь им стала в тягость.
Но не отец. Он был полон сил и желания жить. И не собирался уступать мне трон еще лет сто. Лет или тысяч?.. Не помню. Улыбающееся лицо отца помню, а слова нет.
Наверное, и это воспоминание уже хранит водопад…
Не самая лучшая моя идея. Но уж какая есть. Другой не дано.
Когда вода принесла ответ Биаты, а воздух ее дыхание и первый вздох моего сына, ко мне вернулась надежда.
Нет, не выбраться. Ша-рион не позволит мне это сделать. Ему хватило недели потешить свое самолюбие, наблюдая, как я метаюсь от одного арката к другому, и все, буквально все, принимают меня за безумца.
Неделя свободы. Относительной свободы, конечно. И следом клетка. На дни, месяцы. Может быть, уже годы…
Отсюда нет выхода. Я знаю, что закончу свою жизнь в этом каменном мешке.
Но меня пугает не это. Память… Потерянная память.
Они должны узнать. Биата. Грай. Мой народ.
Не поэтому ли Ша-рион упрятал меня сюда? Боялся, что я разрушу его новый мир?
А я разрушу! И не важно, что придется отдать все свои силы.
И всю память. По капле. По воспоминанию. В отчаянной попытке, что вода, единственная, кто еще откликается на мой зов, сумеет найти выход из этой ловушки и, соединившись с хрустальными струями Зеркального водопада, подарит правду всем, кто окунется в его воды.
К сожалению, отдавая силу и память, я теряю ее навсегда - лазейка в защите настолько мизерна, что другого выхода просто нет.
Но это не страшно. Ведь Биата останется со мной до конца. Ее улыбка будет самым последним моим воспоминанием.
ГЛАВА 8. Ночь алых ножей, или новая встреча с Красной Шапочкой
Барбариска
Слезы катились сами собой. Крупные, горькие, соленые.
Я уже давно бросила все попытки их удержать, уткнулась в плечо мужа, вцепившись побелевшими пальцами в его рукав, и лишь вздрагивала, когда одно воспоминание сменялось другим. Драгоценный неуклюже пытался меня успокоить – сочувственно пыхтел на ухо и, будто ребенка, гладил по голове. Нежно и осторожно. Но это, несмотря на стойкую уверенность в надежности его объятий, только расстраивало.
Он же был там совсем один. Грай Баратти. Бывший Со-основатель. Аркат, так и не ставший тиаром. Умирающий от голода пленник, отдавший жизнь, чтобы его потомки вспомнили правду.
И пусть только часть из показанного нам Лирэем - это истинные воспоминания Со-основателя, а остальное его собственные догадки и предположения, картинка все равно получилась жуткая. А полное эмоциональное погружение, которое и не снилось нашему телевидению, делало тебя практически участником тех событий.
Все вышло так, как Грай Баратти и спланировал. Отдавая ручью, мелькающему в трещинах стены, свою память, воспоминание за воспоминанием, он терял силы, а с ними и жизнь, но сумел пробиться. Улыбка Биаты, поймав его последний вздох, скользнула в воду, и любой, кто окунулся бы в водопад, увидел бы правду. Она должна была пробить барьер чужой лжи и разбудить собственную память аркатов, но, к сожалению, прошло слишком много времени – почти два с половиной миллиона лет – и новая жизнь, и новая история впитывалась в кровь теперь уже тиаров с молоком матери. Но и они бы поняли-почувствовали, что это правда. Для того пленник и вкладывал в заклинание всю свою силу, закрепляя собственной жизнью.
Но вот тут-то и вмешался Ша-рион. Именно он, согласно новой истории, и был тем, кто построил дорожку-кольцо вокруг водопада. Тиар слишком поздно узнал, что задумал его бывший друг, и помешать уже не смог. Да и разве можно остановить воду? Уничтожить опасное заклинание ему не хватило сил, но вот запечатать его камнем-крышкой удалось, как и подчистить почти всю информацию об этом.
Сковырнуть эту крышку у нас не вышло, да и приподнять получилось только чудом. Хотя и нельзя так говорить, но помогла болезнь, поразившая аркатов, подарив нам чудного ребенка, имя которого я до сих пор не знаю.
Интересно, а каким он был подростком? Стал бы нам помогать или тут же сдал своему братцу? И как мне его теперь называть – аркатом или тиаром?
Наверное, пока мы не вернули память всем, стоит использовать обычные для современной Долины термины, чтобы вконец не запутаться. Нам ведь еще из подполья выбираться и общаться с Шестнадцатым и его охотниками. И не хотелось бы неосторожным словом нарушить хрупкое равновесие. Тем более нам, как выжившим на Охоте, гарантируется неприкосновенность. Аж на целый месяц.
Ладно, это история будущая. Тут бы с прошлой разобраться, когда аркаты были еще аркатами - первой расой, появившейся в Калейдоскопе. Позже Создатели заселили свои миры куда более плотно. И это, видимо, обидело их первенцев, заставив спрятаться в Зеркальной долине. Или тому способствовали тиары, созданные магией аркатов лет за триста до самой Долины. Может, уже тогда они лелеяли свои злодейские планы, изолировав своих «друзей» от остального мира. Ведь для чего-то же была организована контролирующая все внешние связи Служба открытых территорий, где работали исключительно тиары. Да и многие ключевые посты во власти сосредоточились в их руках. За свои десять тысяч лет тиары не успевали устать от жизни, были куда активнее и энергичнее. Аркатов больше интересовали науки и искусство, создание артефактов или просто созерцание мира. Да и Долина, в создание которой тиары и капли магии не вложили, жила за счет силы их старших товарищей.
И только теперь стало предельно ясно, почему Лисс называл Эдигорана создателем и аркатом. Кстати, на прямой вопрос, почему сразу все не рассказал, наглый артефакт заявил, что, во-первых, не спрашивали, а во-вторых, за столько лет при не совсем целостной структуре он мог что-то и перепутать. Струсил, короче. Или его разлюбезные создатели не предусмотрели личностное развитие своего творения – иначе с чего бы Гиарлиссу ассоциировать себя с мальчишкой?
Кстати, а не совершили ли они такую же ошибку с тиарами? Жизнь и магию дали, а развитием моральных качеств не обеспечили. Но так ли это нам, к сожалению, уже не узнать. Зато стало предельно ясно, как были изменены стабилизаторы и для чего самоназванные аркаты нацепили на своих рабов кольца.
Грай Баратти зря переживал – стабилизаторы, которые он изобрел, были весьма полезной штукой, и не его вина, что их стали использовать во вред. Изначально ленты были предназначены для маленьких детей, еще не умеющих контролировать свою силу. Блокирующие силу кольца, которые использовались до этого, нархански не нравились детям – владея такой силой, не очень-то приятно чувствовать пустоту внутри себя. И если честно, я их понимаю – чертов сиболь, который нацепил на меня Ксантай, вызывал весьма неприятное ощущение гулкой пустоты. Но мне-то было проще – я с этим родилась, просто вернулась к привычному состоянию, и все. А может, и правильно – от моей неконтролируемой магии вред один. А вот деткам тяжело было.
Лента же – кстати, тогда они могли изменять цвет – не блокировала магию полностью, а помогала ее удерживать и распределять. Нейтрализовывала, если нужно, негативные всплески. Усиливала правильно простроенные заклинания. В отличие от Лисса стабилизатор не был в полной мере живым артефактом и не обладал собственным разумом, скорее, он являлся чем-то вроде симбионта, наделенного магией и зачатками чувств. Как только юный маг получал ленту, проходило запечатление, и не с кем другим данная лента больше работать не могла. Разве что с Айверином. Уж не знаю, как, но наш Хитрец и со сломанным артефактом умудрился договориться. Лирэй предположил, что из-за разрыва в найденном Айверином кусочке сбились настройки и информация о прежнем хозяине. Остальная лента очень даже быстро признала своего Грая. Но вот почему обрывок ленты, переходивший из рук в руки, выбрал себе Шей'тара, так и останется для нас загадкой. И не просто выбрал – привязался и даже помогал по мере сил. Магии, которую артефакт бы мог стабилизировать, в Хитреце не было, приходилось использовать свою собственную. Ничем иным странные вещие сны нашего друга аркаты объяснить не могли.
Неудивительно, что Шей'тар вцепился в эту ленту, как в мать родную – там ведь не только информационная, еще и эмоциональная привязка происходит. Не зря ж ленты раньше отражали в цвете состояние хозяина. Интересно, какого цвета лента у Хитреца? Алая, в цвет его труселей с сердечками? И сумеет ли его артефакт достроиться, раз вторая его половина благодаря вернувшейся памяти и способностям Эдигорана-Грая полностью восстановилась и, сияя чистой лазурью, нежно поглаживала хозяина по щеке. Думаю, точно достроится, если Хитрец об этой возможности узнает и заполучит в свои цепкие лапки Эдигорана. А в том, что у парня это получится, я не сомневаюсь. Вспомнить хотя бы всю ту чушь, что он в Янкаре изобретал. Все те гениальные проекты, я хотела сказать. Наследственность – она штука сильная.
Везет мне, однако – куда ни плюнь, то в великого мага попадешь, то в чьего-нибудь знаменитого родственничка.
- Плеваться меньше надо!
- То в придурошную лошадь, притворяющуюся котом! – отрезала я.
А нечего в моих мыслях без спроса лазить. Развелось тут любителей…
- Это еще что за оскорбления?! – возмутилась бывшая лошадь, распушив кошачий хвост. – Какие еще любители? Профессионалы мы! Профессионалы!
С сим глубокомысленным заявлением, профессионал перепрыгнул на плечи Грая и принялся выяснять, не запатентовал ли его давний предок изобретенные им ленточки, и не пора ли нам стребовать свой родственный процент с незаконного использования чужой интеллектуальной собственности. Ошарашенный как могущественным родственником из прошлого, так и наглым лохматым самозванцем из настоящего, Грай Баратти, единственный законный наследник Зеркальной Долины, лишь тяжко вздыхал, рассеянно комкая в ладони весьма недовольную этим ленту, не в силах оценить «всю возникающую перспективу».
Ему, кстати, досталось больше остальных – те узнали только о грандиозной афере Ша-риона, а Эд еще и детство свое вспомнил, родителей, зеркальный коридор, последний шаг в пропасть и кольцо, снятое жуликоватым охотником.
Впрочем, о кольце Грай переживал меньше всего. Это кольцо не просто рабская метка, а еще и главная преграда для их силы. И ладно бы просто преграда. Уверена, будь у новоявленных тиаров выбор, они предпочли бы этому кольцу ошейник. Тот был всего лишь внешним атрибутом их рабского статуса, а кольцо еще и жизнь тянуло, не говоря уже о силе. Если Долина жила за счет объединенной силы обеих рас (и тех магов, что, проходя Зеркальным коридором, растворялись в нем, превращаясь в чистую магическую энергию), то защита от внешнего проникновения держалась исключительно на этой ворованной силе.
