Стражи ей словно транспортом межмировым пользуются. В пределах одного мира они могут телепортироваться свободно, а в другие миры Калейдоскопа с помощью Блуждающей перемещаются. Ну, и мы с ними. А потом величие нашей расы росло, и способности тоже. Теперь вот мы свободно можем по любым мирам прыгать. Не только в Калейдоскопе.
- А стражи кто такие?
- Великие маги в мирах Калейдоскопа.
- Ага, значит, великие маги только в Калейдоскопе путешествуют, а нарханы везде?
- А тож!
- И совсем не от них к вашим лапкам магия поналипла!
- А сама-то! – возмутился таким поклепом нархан. – Собственной магией, что ли, пользуешься? Быстренько чужое тело к рукам прибрала вместе с магией и языком!
- Она сама попросила!
- Вот и Стражи попросили. Великие могучие нарханы, не могли бы вы взять чутка нашей бесполезной силушки и править мирами.
- А, - рассмеялась Верочка, - если в этом ключе, тогда все понятно.
- Все-то ей понятно…
- А что непонятно, высиним со временем.
- Интересно, как?
- А разве великие могучие нарханы не помогут чутка одной бедной девушке?
- Вечно работать маленьких заставляют! – вздохнул Фррр и растекся бесформенной сосиской на плече девушки, вытянув лапки. – Только не надо про сосиски, - печально протянул он. – Вот их-то я и не нашел.
Действительно, не нашел.
Высыпав из мешка добычу на прикрытый синей салфеточкой столик, Верочка подивилась щедрости местного народа. И ловкости мелких нарханов. Вот та сарделька со следами зубов явно была оторвана (или вырвана) от сердца. А запах пива говорил, что как минимум пиво тут есть. По крайней мере, в том кабаке, куда нархан успел сбегать.
Итак, три сардельки, кусок хлеба, сыр, соленый огурец, две картофелины, четыре конфеты (интересно, кто это котов конфетами кормит?) и головка чеснока (надеялись отпугнуть эту нечисть?).
- Нарханы - ничего не боятся! – заявил Фырррк, свернувшийся клубком у головы Ириски и мурчащий погромче иного чайника.
- Ага, мы так и поняли, - кивнула Верочка, откладывая в сторону конфеты и запихивая остальное обратно в мешок.
Пригодится. Не вечно же они будут в Красной Рыбке жить и бесплатно питаться.
Кстати, ужин, который накрыли внизу, стоило уставшей девушке туда ввалиться с узелком, мешком и нарханом, был очень вкусный. Хоть и простой, каша, приправленная запахом мяса, и кусок лепешки.
Дети (все трое) уже спали, и Ворона занялась сортировкой добычи при тусклом свете стоящей на подоконнике свечи. Свечу и пушистого предателя принесла в комнату хозяйка, горестно вздыхающая и жалеющая всех их вместе взятых. И почему-то котика особенно.
Со стариком договорились, что они задержатся еще и на следующий день, или на парочку, как пойдет. Оплату Верочка внесет утром, когда деньги у «сыночка» заберет. Ну, или после экскурсии и лекции о вреде бездумного обращения с артифруктами. Ворона понадеялась, что Берта еще не выпустила поджигателей из своих цепких ручек – нужно ведь кому-то все там отмывать. Нет, Верочка и сама могла бы. Но куда лучше, когда можно организовать других.
Кстати, вот и первая польза от нархана нарисовалась. Старик собирался цену им повысить, но Фррр подслушал, что и теперешняя цена деда вполне устраивает, но плох тот хозяин, который не хочет содрать с постояльцев побольше. В общем, сторговались на пару монет, еще монетку Верочка накинула за вкусное питание и услуги няни. Возиться с ее детьми дочек хозяина никто не просил. А за доброту душевную можно и вознаградить. Да, немного. Но это пока.
Вот потом, как Верочка разбогатеет. Обереги там от огня. Или вот холодильники. Как она выяснила, когда пыталась пристроить на хранение свои запасы сарделек, еду тут хранили по старинке (ну, для самой Верочки по старинке) – холодный подвал или погреб. Кто побогаче, ледяного мага вызывал, чтобы стены зачаровать. Ненадолго право хватало. И дорого.
А если сделать, чтобы и без частного вызова мага, и недорого…
Но об этом она подумает потом.
А сейчас…
Как там хозяйка рассказывала, иногда в богатой лавке подрабатывающая - маг вдоль стены рукой проводит и там морозные узоры расцветают. И продукты надолго свежими остаются.
Верочка погладила шершавый бок мешка с их запасами, и по грубой холщовой ткани потянулась поблескивающая голубым изморозь. Горловина мешка сама-собой распахнулась, и одна из сарделек стремительно удрала от магического мороза, спрятавшись под мягким боком нархана.
- Все-то ей замораживать, - проворчал тот, откусывая огромный кусок. – Интересно, что бы ты тут со своей магией делала, если бы я тебя не страховал?
- Страховал? Это как?
- Думаешь, магия – это просто? Подумал, и все? Не, ну для нарханов, конечно, просто, а людишкам учиться надо. А мне приходить твою магию придерживать и направлять.
- Выучусь, - улыбнулась Верочка. – Спасибо, что страхуешь.
- И вообще, - продолжал ворчать нархан, - развела тут мчс.
- Что?
- Море чумазых спиногрызов! – возмутился кот, пытаясь одной лапой вытащить свой хвост из цепких детских пальчиков, а второй удержать сардельку.
- Фррр! Еще раз услышу шуточки про МЧС, пожалеешь! – холодом в голосе Вороны можно было б и всю таверну во льды закатать, те то что одного нархана.
Да и магия поддержала, укусив наглеца за только что спасенный хвост.
- Ай! Да понял я, понял! Отстань! – подскочил тот.
- Фырк, - открыла сонные глазенки Ириска, - ты разговариваешь?
- Разговариваю- разговариваю, - взмахнул сарделькой нархан. – Спи!
- Ага, - девчушка ласкового чмокнула его с нос и вновь засопела.
- Ну слава богу, - улыбнулась Верочка, затянула морозильный мешок и, повесив его на один из гвоздей, рухнула на свободную кровать, уснув еще в полете.
Теоден Райфорд уже третью неделю колесил по стране, проклиная все на свете: служебные кареты, с рессор которых то и дело слетало заклинание, отчего пассажира нещадно трясло; раздолбанные дороги и пыль, поднимаемую копытами лошадей; таверны, встречающиеся по пути и через одну пытающиеся отравить посетителей; драгоценного сыночка, после смерти матери окончательно отбившегося от рук и месяц назад удравшего из дома; короля, который сначала мурыжил его почти неделю, а потом выдумал дурацкую проверку дурацкой спасательной службы, выдуманной этим же королем восемнадцать лет назад.
Хотя короля проклинать нельзя. О короле, как о покойнике, либо хорошо, либо ничего.
А чтоб его! Еще лучше!
Так и до виселицы можно додуматься.
Теперь целый месяц в столице нельзя показываться, а то и дольше, если снова чушь про короля в голову полезет. Любая ментальная проверка, и все: «Прощайте, дорогой князь, мы будем о вас сожалеть».
Хотя сожалеть вряд ли будут. Даже Орландо.
Лан с ним уже год не разговаривает. Почти.
Почти год. И почти не разговаривает.
Здравствуй, папа. До свидания, папа. Выдай мне деньги, папа. Эксперимент опять зашел в тупик.
Чертовски содержательные беседы.
А если бы не деньги, вообще бы не подходил.
А все мать. Избаловала поганца.
«Наш сын – гений. Ты должен это понимать».
Он и понимал. Целых семь лет понимал, с тех пор, как сдуру подарил сыну на пятилетие детский набор артефактора. Да и сын каждый день прибегал к ним с матерью, чтобы похвастаться своими открытиями. А Иоланта, сама перспективный артефактор, хотя женщинам и не пристало этаким заниматься, говорила, что мальчик далеко пойдет. Такое даже ей в голову не приходило.
Это да, не приходило. Ланта была девушкой… женщиной умной, ответственной и осторожной. К сожалению, Орландо перенял от нее только ум. А его идеи переворачивали с ног на голову не только артефакторную науку, но и дом Райфордов, который приходилось периодически ремонтировать. Да и до финальной точки парень пока ни одно изобретение не довел, быстро остывая к затее и загораясь новой. И если в детстве при поддержке матушки и невинных идеях, это выглядело мило. То с возрастом идеи становились масштабнее, а результаты оставались таким же отдаленными.
В двенадцать лет, после смерти матери, Орландо замкнулся в себе. Почти перестал общаться с отцом и, как подозревал Тео, винил его в гибели Иоланты.
С тех пор прошло пять лет. Лана, кроме экспериментов, мало что интересовало. И если поначалу он еще худо-бедно с отцом разговаривал, то последний год…
Да, возможно, не стоило так резко говорить о целесообразности его очередной затеи. Да и о предпоследней тоже.
Но, право слово, если морозильный шкаф еще можно было бы назвать полезной идеей (хотя зачем? если можно пригласить мага и заморозить подвал с продуктами), то восстановитель стабильности чар, ВосСтаЧар в сокращении, при всей своей глобальности - идея бесперспективная.
Лет двести назад в одночасье пропал стабилизирующий фактор из всех заклинаний, равно, как и из учебников. И с тех пор любое заклятие рассыпается максимум через неделю, у сильных магов почти месяц продержаться может, но все равно рано или поздно потребуется обновление любых чар. Над этой проблемой многие годы безуспешно бились лучшие маги не только Гилдарии, но и других стран. Ведущие архимаги и ученые, не чета глупому мальчишке!
И какой итог? Приходится платить огромные деньги за продление заклинаний, как например в этой чертовой карете, на которой явно сэкономили интенданты спасательной службы.
А может, и не хотят маги искать решение, неплохо так на этом зарабатывая.
Вот как королевский маг, к примеру. Эр Фариот был персоной настолько же влиятельной, насколько и противной. И встречаться с ним лишний раз, даже для обновления заряда в своих артефактах, Тео не очень-то хотел. Да и без ментальных проверок короля он как-то обойдется.
Ишь, не нравится, что плохо о нем думают. Так властвуй лучше, и думать плохо не будут!
А вообще, раз уж Теоден сейчас себе на пару ссылок навыдумывал, можно и душу отвести. Главное, не меньше месяца после этого избегать короля и Фариота. Других менталистов в Гилдарии вроде бы не было. Хотя «менталистов» - это громко сказано.
Все изменилось восемнадцать лет назад. Те дни удивительно четко (хоть и местами фрагментарно) врезались в память, будто вчера все было. И были, кстати, одним из ментальных запретов – Себастиан терпеть не мог их вспоминать, и бесился, если вспоминал Тео. Нет, никто нарочно ничего не стирал в памяти Теодена – ни тогда, ни сейчас. Никаких пробелов он не заметил, даже тайный дневник завел для подстраховки. Вернее, поначалу, когда после катастрофы пытался восстановить память, для записи разных обрывочных эпизодов и поиска взаимосвязей. А после излечения уже для подстраховки после проверок.
И вообще, спрашивается, не хочешь помнить, какого черта в чужие воспоминания лезть?
Нет, со временем Тео научился правильно готовиться к проверкам. Главное, оттянуть время проверки, если о чем-то не том думал. И за пару-тройку дней перегрузить память разной яркой отвлекающей ерундой. Или занудный философский трактат прочитать, чтобы от его просмотра зубы сводило и дальше лезть не хотелось. Единственная сложность в этом случае, самому заинтересоваться при чтении. Эти мудрецы – удивительные зануды.
Второй способ поскандалить с кем-нибудь, чтобы злость все прочее застилала. Тут любимый сынуля в последние годы очень помогает. Скандалить с ним не особо выходит: сложно спорить с тем, кто молчит. Находить общий язык, впрочем, тоже. А вот гнев и раздражение его поведением долго держатся. В самый раз для проверки.
Еще вариант – девицы голые и… хм, некоторые вольные шалости. После смерти жены, естественно. При жизни Ланты Тео, наоборот, старался скрыть эту часть их жизни во время проверок. Ни Себастиана, ни тем более старика Фариота это не касалось! Хотя почему-то очень интересовало. Причем, если мага больше привлекали девки, то короля память об Иоланте.
Это всегда казалось Теодену странным. Было время, когда он думал, что Орландо, родившийся через восемь месяцев после той охоты, сын Тиана. Вернее, тогда уже короля Себастиана. Детское прозвище этому человеку уже совершенно не подходило. А их дружеские отношения последнее время немного охладились.
Ну как последнее…
С той самой охоты и охладились.
И если Теоден подозревал свою жену в измене, то понять, что отдалило от него второго принца, ставшего после того дня принцем единственным (а вернее, сразу королем), было неясно.
Они дружили с детских лет. Магии у Себастиана с детства не было. Оттого и бесили его разные грязные намеки. Нет, никто никогда не говорил в лицо второму принцу, что он бастард, поскольку весь его род по мужской линии маги ветра. Но очень демонстративно об этом думали. Хотя бастрадом второй принц совершенно точно не был, иначе королевские регалии его бы не приняли. Бывали случаи, что магия передавалась через поколение. Но жить во дворце маленькому Тиану, внешне как две капли воды похожему на тогдашнего короля Фората, было непросто.
Первый принц Роан был старше брата на целых десять лет и не желал общаться с «разной мелюзгой», хотя и был не прочь иногда покомандовать. Так что помощи и защиты от него ждать не стоило. Отцу тоже не пожалуешься. Вот и получалось, что Теоден – единственный, кто был на стороне Тиана. У них вообще было много общего: оба любили скачки, сражения на мечах, стрельбу из лука. И, как долгое время казалось Теодену, одну девушку.
Узнав на очередной ментальной проверке о ревности бывшего друга и о приписываемом ему ребенке, король Себастиан провел магический ритуал, выявивший, что Орландо на самом деле сын Теодена, а, значит, Иоланта была мужу верна. И объяснил, что сам он видит в ней лишь напарницу в сложном деле артефакторики, которым оба увлекаются.
И если принцу Тиану Тео поверил бы, то королю Себастиану, с чего-то вдруг начавшему проверять друга на ментальном артефакте, не очень-то верилось. Нет, теперь-то ясно, что Лан – действительно сын Теодена. Тут король не соврал. И в любви Ланты Теоден больше не сомневался. Но что-то все же было не так в той истории восемнадцать лет назад…
В тот день, как, впрочем, и последние полгода, двадцатилетний Теоден Райфорд чувствовал себя счастливейшим человеком в Гилдарии. Да что там в Гилдарии, весь Санмар можно было бы озарить светом его влюбленных глаз. И такой же свет лился из глаз его жены Иоланты. И даже свадьба, с которой прошло всего шесть месяцев, мало что изменила в их отношениях. Любовь оставалось такой же яркой, сильной и возвышенной, отчего хотелось писать стихи.
Но вот стихов Тео не писал. Давно.
С тех пор, как в двенадцать лет, его поэзию безжалостно высмеяла одиннадцатилетняя баронесса Нарина, главная красотка их детской компании. Вот перед всеми и высмеяла. Потом даже морду пришлось набить некоторым, что с первого раза не поняли всю уникальность его поэзии. Парням, естественно, не девиц же бить. Хотя очень хотелось. Да стихи были сыроваты, но благородная девушка не станет вести себя подобным образом. Впрочем, это ей и ее припевалам на следующий день доходчиво объяснила старшая сестра Тиана.
Пятнадцатилетняя принцесса Валерия, единственная дочь короля, на том балу пользовалась бешеной популярностью и к ним заглянула не совсем чтобы случайно - Себастиан обещал отвлечь внимание гувернантки, чтобы Лери могла преспокойненько целоваться… хм, вести целомудренные беседы в увитой плющом беседке с принцем из соседнего королевства.
- А стражи кто такие?
- Великие маги в мирах Калейдоскопа.
- Ага, значит, великие маги только в Калейдоскопе путешествуют, а нарханы везде?
- А тож!
- И совсем не от них к вашим лапкам магия поналипла!
- А сама-то! – возмутился таким поклепом нархан. – Собственной магией, что ли, пользуешься? Быстренько чужое тело к рукам прибрала вместе с магией и языком!
- Она сама попросила!
- Вот и Стражи попросили. Великие могучие нарханы, не могли бы вы взять чутка нашей бесполезной силушки и править мирами.
- А, - рассмеялась Верочка, - если в этом ключе, тогда все понятно.
- Все-то ей понятно…
- А что непонятно, высиним со временем.
- Интересно, как?
- А разве великие могучие нарханы не помогут чутка одной бедной девушке?
- Вечно работать маленьких заставляют! – вздохнул Фррр и растекся бесформенной сосиской на плече девушки, вытянув лапки. – Только не надо про сосиски, - печально протянул он. – Вот их-то я и не нашел.
Действительно, не нашел.
Высыпав из мешка добычу на прикрытый синей салфеточкой столик, Верочка подивилась щедрости местного народа. И ловкости мелких нарханов. Вот та сарделька со следами зубов явно была оторвана (или вырвана) от сердца. А запах пива говорил, что как минимум пиво тут есть. По крайней мере, в том кабаке, куда нархан успел сбегать.
Итак, три сардельки, кусок хлеба, сыр, соленый огурец, две картофелины, четыре конфеты (интересно, кто это котов конфетами кормит?) и головка чеснока (надеялись отпугнуть эту нечисть?).
- Нарханы - ничего не боятся! – заявил Фырррк, свернувшийся клубком у головы Ириски и мурчащий погромче иного чайника.
- Ага, мы так и поняли, - кивнула Верочка, откладывая в сторону конфеты и запихивая остальное обратно в мешок.
Пригодится. Не вечно же они будут в Красной Рыбке жить и бесплатно питаться.
Кстати, ужин, который накрыли внизу, стоило уставшей девушке туда ввалиться с узелком, мешком и нарханом, был очень вкусный. Хоть и простой, каша, приправленная запахом мяса, и кусок лепешки.
Дети (все трое) уже спали, и Ворона занялась сортировкой добычи при тусклом свете стоящей на подоконнике свечи. Свечу и пушистого предателя принесла в комнату хозяйка, горестно вздыхающая и жалеющая всех их вместе взятых. И почему-то котика особенно.
Со стариком договорились, что они задержатся еще и на следующий день, или на парочку, как пойдет. Оплату Верочка внесет утром, когда деньги у «сыночка» заберет. Ну, или после экскурсии и лекции о вреде бездумного обращения с артифруктами. Ворона понадеялась, что Берта еще не выпустила поджигателей из своих цепких ручек – нужно ведь кому-то все там отмывать. Нет, Верочка и сама могла бы. Но куда лучше, когда можно организовать других.
Кстати, вот и первая польза от нархана нарисовалась. Старик собирался цену им повысить, но Фррр подслушал, что и теперешняя цена деда вполне устраивает, но плох тот хозяин, который не хочет содрать с постояльцев побольше. В общем, сторговались на пару монет, еще монетку Верочка накинула за вкусное питание и услуги няни. Возиться с ее детьми дочек хозяина никто не просил. А за доброту душевную можно и вознаградить. Да, немного. Но это пока.
Вот потом, как Верочка разбогатеет. Обереги там от огня. Или вот холодильники. Как она выяснила, когда пыталась пристроить на хранение свои запасы сарделек, еду тут хранили по старинке (ну, для самой Верочки по старинке) – холодный подвал или погреб. Кто побогаче, ледяного мага вызывал, чтобы стены зачаровать. Ненадолго право хватало. И дорого.
А если сделать, чтобы и без частного вызова мага, и недорого…
Но об этом она подумает потом.
А сейчас…
Как там хозяйка рассказывала, иногда в богатой лавке подрабатывающая - маг вдоль стены рукой проводит и там морозные узоры расцветают. И продукты надолго свежими остаются.
Верочка погладила шершавый бок мешка с их запасами, и по грубой холщовой ткани потянулась поблескивающая голубым изморозь. Горловина мешка сама-собой распахнулась, и одна из сарделек стремительно удрала от магического мороза, спрятавшись под мягким боком нархана.
- Все-то ей замораживать, - проворчал тот, откусывая огромный кусок. – Интересно, что бы ты тут со своей магией делала, если бы я тебя не страховал?
- Страховал? Это как?
- Думаешь, магия – это просто? Подумал, и все? Не, ну для нарханов, конечно, просто, а людишкам учиться надо. А мне приходить твою магию придерживать и направлять.
- Выучусь, - улыбнулась Верочка. – Спасибо, что страхуешь.
- И вообще, - продолжал ворчать нархан, - развела тут мчс.
- Что?
- Море чумазых спиногрызов! – возмутился кот, пытаясь одной лапой вытащить свой хвост из цепких детских пальчиков, а второй удержать сардельку.
- Фррр! Еще раз услышу шуточки про МЧС, пожалеешь! – холодом в голосе Вороны можно было б и всю таверну во льды закатать, те то что одного нархана.
Да и магия поддержала, укусив наглеца за только что спасенный хвост.
- Ай! Да понял я, понял! Отстань! – подскочил тот.
- Фырк, - открыла сонные глазенки Ириска, - ты разговариваешь?
- Разговариваю- разговариваю, - взмахнул сарделькой нархан. – Спи!
- Ага, - девчушка ласкового чмокнула его с нос и вновь засопела.
- Ну слава богу, - улыбнулась Верочка, затянула морозильный мешок и, повесив его на один из гвоздей, рухнула на свободную кровать, уснув еще в полете.
Глава 4 устава спасательной службы королевства Гилдария: ничто так стимулирует работу сотрудников, как внезапные проверки
Теоден Райфорд уже третью неделю колесил по стране, проклиная все на свете: служебные кареты, с рессор которых то и дело слетало заклинание, отчего пассажира нещадно трясло; раздолбанные дороги и пыль, поднимаемую копытами лошадей; таверны, встречающиеся по пути и через одну пытающиеся отравить посетителей; драгоценного сыночка, после смерти матери окончательно отбившегося от рук и месяц назад удравшего из дома; короля, который сначала мурыжил его почти неделю, а потом выдумал дурацкую проверку дурацкой спасательной службы, выдуманной этим же королем восемнадцать лет назад.
Хотя короля проклинать нельзя. О короле, как о покойнике, либо хорошо, либо ничего.
А чтоб его! Еще лучше!
Так и до виселицы можно додуматься.
Теперь целый месяц в столице нельзя показываться, а то и дольше, если снова чушь про короля в голову полезет. Любая ментальная проверка, и все: «Прощайте, дорогой князь, мы будем о вас сожалеть».
Хотя сожалеть вряд ли будут. Даже Орландо.
Лан с ним уже год не разговаривает. Почти.
Почти год. И почти не разговаривает.
Здравствуй, папа. До свидания, папа. Выдай мне деньги, папа. Эксперимент опять зашел в тупик.
Чертовски содержательные беседы.
А если бы не деньги, вообще бы не подходил.
А все мать. Избаловала поганца.
«Наш сын – гений. Ты должен это понимать».
Он и понимал. Целых семь лет понимал, с тех пор, как сдуру подарил сыну на пятилетие детский набор артефактора. Да и сын каждый день прибегал к ним с матерью, чтобы похвастаться своими открытиями. А Иоланта, сама перспективный артефактор, хотя женщинам и не пристало этаким заниматься, говорила, что мальчик далеко пойдет. Такое даже ей в голову не приходило.
Это да, не приходило. Ланта была девушкой… женщиной умной, ответственной и осторожной. К сожалению, Орландо перенял от нее только ум. А его идеи переворачивали с ног на голову не только артефакторную науку, но и дом Райфордов, который приходилось периодически ремонтировать. Да и до финальной точки парень пока ни одно изобретение не довел, быстро остывая к затее и загораясь новой. И если в детстве при поддержке матушки и невинных идеях, это выглядело мило. То с возрастом идеи становились масштабнее, а результаты оставались таким же отдаленными.
В двенадцать лет, после смерти матери, Орландо замкнулся в себе. Почти перестал общаться с отцом и, как подозревал Тео, винил его в гибели Иоланты.
С тех пор прошло пять лет. Лана, кроме экспериментов, мало что интересовало. И если поначалу он еще худо-бедно с отцом разговаривал, то последний год…
Да, возможно, не стоило так резко говорить о целесообразности его очередной затеи. Да и о предпоследней тоже.
Но, право слово, если морозильный шкаф еще можно было бы назвать полезной идеей (хотя зачем? если можно пригласить мага и заморозить подвал с продуктами), то восстановитель стабильности чар, ВосСтаЧар в сокращении, при всей своей глобальности - идея бесперспективная.
Лет двести назад в одночасье пропал стабилизирующий фактор из всех заклинаний, равно, как и из учебников. И с тех пор любое заклятие рассыпается максимум через неделю, у сильных магов почти месяц продержаться может, но все равно рано или поздно потребуется обновление любых чар. Над этой проблемой многие годы безуспешно бились лучшие маги не только Гилдарии, но и других стран. Ведущие архимаги и ученые, не чета глупому мальчишке!
И какой итог? Приходится платить огромные деньги за продление заклинаний, как например в этой чертовой карете, на которой явно сэкономили интенданты спасательной службы.
А может, и не хотят маги искать решение, неплохо так на этом зарабатывая.
Вот как королевский маг, к примеру. Эр Фариот был персоной настолько же влиятельной, насколько и противной. И встречаться с ним лишний раз, даже для обновления заряда в своих артефактах, Тео не очень-то хотел. Да и без ментальных проверок короля он как-то обойдется.
Ишь, не нравится, что плохо о нем думают. Так властвуй лучше, и думать плохо не будут!
А вообще, раз уж Теоден сейчас себе на пару ссылок навыдумывал, можно и душу отвести. Главное, не меньше месяца после этого избегать короля и Фариота. Других менталистов в Гилдарии вроде бы не было. Хотя «менталистов» - это громко сказано.
Все изменилось восемнадцать лет назад. Те дни удивительно четко (хоть и местами фрагментарно) врезались в память, будто вчера все было. И были, кстати, одним из ментальных запретов – Себастиан терпеть не мог их вспоминать, и бесился, если вспоминал Тео. Нет, никто нарочно ничего не стирал в памяти Теодена – ни тогда, ни сейчас. Никаких пробелов он не заметил, даже тайный дневник завел для подстраховки. Вернее, поначалу, когда после катастрофы пытался восстановить память, для записи разных обрывочных эпизодов и поиска взаимосвязей. А после излечения уже для подстраховки после проверок.
И вообще, спрашивается, не хочешь помнить, какого черта в чужие воспоминания лезть?
Нет, со временем Тео научился правильно готовиться к проверкам. Главное, оттянуть время проверки, если о чем-то не том думал. И за пару-тройку дней перегрузить память разной яркой отвлекающей ерундой. Или занудный философский трактат прочитать, чтобы от его просмотра зубы сводило и дальше лезть не хотелось. Единственная сложность в этом случае, самому заинтересоваться при чтении. Эти мудрецы – удивительные зануды.
Второй способ поскандалить с кем-нибудь, чтобы злость все прочее застилала. Тут любимый сынуля в последние годы очень помогает. Скандалить с ним не особо выходит: сложно спорить с тем, кто молчит. Находить общий язык, впрочем, тоже. А вот гнев и раздражение его поведением долго держатся. В самый раз для проверки.
Еще вариант – девицы голые и… хм, некоторые вольные шалости. После смерти жены, естественно. При жизни Ланты Тео, наоборот, старался скрыть эту часть их жизни во время проверок. Ни Себастиана, ни тем более старика Фариота это не касалось! Хотя почему-то очень интересовало. Причем, если мага больше привлекали девки, то короля память об Иоланте.
Это всегда казалось Теодену странным. Было время, когда он думал, что Орландо, родившийся через восемь месяцев после той охоты, сын Тиана. Вернее, тогда уже короля Себастиана. Детское прозвище этому человеку уже совершенно не подходило. А их дружеские отношения последнее время немного охладились.
Ну как последнее…
С той самой охоты и охладились.
И если Теоден подозревал свою жену в измене, то понять, что отдалило от него второго принца, ставшего после того дня принцем единственным (а вернее, сразу королем), было неясно.
Они дружили с детских лет. Магии у Себастиана с детства не было. Оттого и бесили его разные грязные намеки. Нет, никто никогда не говорил в лицо второму принцу, что он бастард, поскольку весь его род по мужской линии маги ветра. Но очень демонстративно об этом думали. Хотя бастрадом второй принц совершенно точно не был, иначе королевские регалии его бы не приняли. Бывали случаи, что магия передавалась через поколение. Но жить во дворце маленькому Тиану, внешне как две капли воды похожему на тогдашнего короля Фората, было непросто.
Первый принц Роан был старше брата на целых десять лет и не желал общаться с «разной мелюзгой», хотя и был не прочь иногда покомандовать. Так что помощи и защиты от него ждать не стоило. Отцу тоже не пожалуешься. Вот и получалось, что Теоден – единственный, кто был на стороне Тиана. У них вообще было много общего: оба любили скачки, сражения на мечах, стрельбу из лука. И, как долгое время казалось Теодену, одну девушку.
Узнав на очередной ментальной проверке о ревности бывшего друга и о приписываемом ему ребенке, король Себастиан провел магический ритуал, выявивший, что Орландо на самом деле сын Теодена, а, значит, Иоланта была мужу верна. И объяснил, что сам он видит в ней лишь напарницу в сложном деле артефакторики, которым оба увлекаются.
И если принцу Тиану Тео поверил бы, то королю Себастиану, с чего-то вдруг начавшему проверять друга на ментальном артефакте, не очень-то верилось. Нет, теперь-то ясно, что Лан – действительно сын Теодена. Тут король не соврал. И в любви Ланты Теоден больше не сомневался. Но что-то все же было не так в той истории восемнадцать лет назад…
В тот день, как, впрочем, и последние полгода, двадцатилетний Теоден Райфорд чувствовал себя счастливейшим человеком в Гилдарии. Да что там в Гилдарии, весь Санмар можно было бы озарить светом его влюбленных глаз. И такой же свет лился из глаз его жены Иоланты. И даже свадьба, с которой прошло всего шесть месяцев, мало что изменила в их отношениях. Любовь оставалось такой же яркой, сильной и возвышенной, отчего хотелось писать стихи.
Но вот стихов Тео не писал. Давно.
С тех пор, как в двенадцать лет, его поэзию безжалостно высмеяла одиннадцатилетняя баронесса Нарина, главная красотка их детской компании. Вот перед всеми и высмеяла. Потом даже морду пришлось набить некоторым, что с первого раза не поняли всю уникальность его поэзии. Парням, естественно, не девиц же бить. Хотя очень хотелось. Да стихи были сыроваты, но благородная девушка не станет вести себя подобным образом. Впрочем, это ей и ее припевалам на следующий день доходчиво объяснила старшая сестра Тиана.
Пятнадцатилетняя принцесса Валерия, единственная дочь короля, на том балу пользовалась бешеной популярностью и к ним заглянула не совсем чтобы случайно - Себастиан обещал отвлечь внимание гувернантки, чтобы Лери могла преспокойненько целоваться… хм, вести целомудренные беседы в увитой плющом беседке с принцем из соседнего королевства.
