В зале свободных мест не оказалось, и он протолкался к барной стойке. Заказал себе пятидесятиграммовую стопку водки с долькой лимона, растрепанной и небрежно навешенной на край, словно посаженный на кол преступник. И бутерброд с копченой колбасой, стыдливо прикрытый сверху тонюсенькими дольками соленого огурца.
Сегодня Ариша исполняла степ под веселую ирландскую мелодию. Она появилась из-за кулисы в углу небольшой полукруглой сцены и, придерживая руками свою ковбойскую шляпу и пританцовывая, двинулась в зал, останавливаясь у столов, и поддразнивая посетителей, как бы приглашая их потанцевать с ней. Мячиков снова поразился её мелкой технике, и, одновременно почувствовал, как где-то внутри зародился протест против мужской части посетителей ресторана. Ему вдруг захотелось вскочить и разметать по залу столы, стулья и мужиков, нагло улыбающихся Арише, когда она, кокетливо подмигивая, заигрывала с ними.
Пока Мячиков испытывал душевное смятение, Ариша подошла так близко, что ему стало вдруг любопытно, а подойдёт ли она и к нему.
И это случилось. Девушка внезапно развернулась и лисьи зеленые глаза сверкнули в полумраке зала. Легким движением она вскинула руку к шляпе. Потом чуть отступила назад и, продолжая мелко выбивать чечетку, послала ему лёгкий воздушный поцелуй. Затем, не отводя глаз, она отступила немного назад, словно приглашая Мячикова следовать за ней.
И он не устоял. Медленно поднялся и постукивая то пяткой, то носком по полу, выложенному керамической плиткой, двинулся вслед за ней.
Они так и не оторвали друг от друга взгляда, пока Ариша, продолжая пританцовывать, уводила Мячикова за кулису. А потом они неистово целовались, путаясь в складках занавеса.
Их прервали в начале робкие, а затем всё усиливающиеся аплодисменты. Оторвавшись друг от друга, они некоторое время озирались по сторонам, не понимая, что происходит.
Как потом оказалось, артисты пришли посмотреть из-за кулисы на причину установившейся в зале мертвой тишины, нарушаемой лишь постукиванием каблуков по кафельному полу.
Ошалевшие от неожиданности, а ещё больше от внезапно вспыхнувшей страсти, будучи оба профессиональными артистами, оба по привычке раскланялись, на что последовал дружный и короткий взрыв хохота.
Мячиков шепнул Арише, что подождет её на улице, и выскочил в темноту через уже знакомую дверь.
Он успел по мобильнику вызвать такси, когда послышался знакомый рёв мотора и из темноты вынырнул таинственный мотоциклист. Мячикову сейчас было всё равно, кто стоит на пути его нового счастья. Ради него он мог казалось сразиться не только с наглым байкером, но и с самим Циклопом. И даже возможно победить его.
Мячиков, не раздумывая, двинулся навстречу рычащему мотоциклу.
- Привет, - сказал он парню.
Тот стянул с головы шлем и оказался курносым подростком с лохматыми, торчащими во все стороны, волосами. Сходство с Аришей в чертах лица было слишком явным, чтобы усомниться в родстве.
- Привет, - сказал байкер Мячикову, взмахнув разметавшейся под шлемом гривой волос.
- За сестрой? - робко предположил Мячиков.
- Ага. Достала уже. Который уж день удираем от этого придурка.
- От которого?
- Да вон от того, - парень быстро надел шлем и, дав газу, исчез в темноте.
Мячиков медленно словно во сне развернулся и увидел, как из двери показался и понесся ему навстречу разъяренный Циклоп. В тот же момент к Мячикову подкатило такси. Не раздумывая, он открыл дверь и забрался внутрь машины.
- Гони! - завопил Мячиков таксисту.
Тот всмотрелся в темноту за окном и, произнеся короткое "Уй, ё...!", надавил ногой на газ. Но Циклоп успел добежать до машины и ударить кулаком по крыше так, что у сидящего внутри Мячикова посыпались искры из глаз. Водитель, матерясь, пригнулся к рулю, и они помчались по улице. Когда свернули за угол, Мячиков оглянулся и ужасом увидел, что Циклоп продолжает их преследовать, лишь немного отстав от такси. Через пару поворотов они наконец оторвались от погони и перевели дух.
- Чёрт, - проговорил таксист, нервно крутанув баранку. - Чем ты его разозлил?
- Не знаю, - буркнул Мячиков в ответ. - Я даже не знаю кто это.
- Да это Прошка, сынок директора ресторана. Ещё подростком помешался на всяких качалках. А когда вымахал, акселерат чёртов, всех нормальных мужиков под себя подмял. Фишка у него такая, чтобы быть самым сильным в городе, понимаешь?
- Понимаю...
Мячиков брел по набережной, и единственным собеседником в данный момент был упрямый докучливый мелкий и противный осенний дождь. Конечно, Мячиков мог разговаривать и сам с собой. Но в этот момент ему нужен был собеседник. Такой, чтобы выслушал и понял, как хреново Мячикову в данный момент.
С той минуты как он вышел из такси, уже несколько пивных банок были отпинаны, смяты и втоптаны в землю. Но перед этим их содержимое неизменно оказывалось у Мячикова внутри.
Всю дорогу Мячиков рассуждал о том, какая всё-таки гадская у него судьба. И прав, прав тысячу раз Вася, когда клянет её злодейку.
Возвращаться в Малинки после погони было бессмысленно. Ариша наверняка уже ушла домой, либо её подхватил по дороге братец, так удачно смывшийся. Что подумала она, когда выйдя во двор ресторана, поняла, что его нет?
Нет, конечно, если брат вернулся за ней, то наверняка рассказал, как Прошка напал на Мячикова. И тут вроде получалось, что Мячиков вовсе не трус какой-то, а настоящий герой, уведший за собой чудовище подальше от любимой...
От любимой... Это слово заставило его остановиться и посмотреть растерянно по сторонам. Прямо перед ним серела в сумерках знакомая стена с не менее знакомой дверью. Ну конечно, куда ж ещё могли притащить его собственные ноги? Он стоял у служебного входа в цирк. Ещё немного потоптавшись, Мячиков открыл дверь и вошёл внутрь тёмного коридора.
Он наткнулся на что-то возле стены, и это что-то загремело, унося с собой эхо в темноту. Почти сразу же в конце коридора забрезжил свет и раздался голос сторожа Григория Палыча:
- Это кто там шумит? Вот я счас леву на вас спущу! - и сам для пущей важности рыкнул так похоже на настоящего льва, что, не знай Мячиков, что все львы заперты по клеткам, сам бы испугался до смерти.
- Это я, дядя Гриша! - заорал он на свет и стал продвигаться сам в том же направлении.
- Ромка! Это ты что ль?
- Я, дядя Гриша, я.
- А чего по ночам шляешься, не спишь?
- Да тут такая история приключилась...
Наконец, коридор был покорен, и дальше Мячиков уже старался не терять из виду согбенную спину сторожа, из-за которой точно ореол святого мерцали свечные лучи.
В каморке у сторожа с наклеенными на стенах старыми цирковыми афишами было тепло и уютно. На стуле возле аккуратно заправленной байковым одеялом лежанки попыхивал паром большой алюминиевый чайник. На втором стуле на чистой бумажке были разложены хлеб, колбаса и несколько конфет "Старт".
- Давай со мной чайку, - предложил сторож.
- Да не, дядь Гриш, я по дороге пивом заправился по самое по нехочу.
- Ну-ну... а я вот чаёвничать собрался. Вдруг слышу - гремит кто-то. Думал, опять Зритель шалит.
- Зритель?
- А тебе ещё не рассказывали? Тут у нас привидение обитает. Мы его Зрителем зовём. Очень похож на того самого мужика, который лет пять тому назад остался в цирке после представления, а утром его нашли мертвым, запутавшимся в занавесе. Доктор сказал - разрыв сердца, о!
- Может он повстречал ещё одно привидение? - решил поддержать шутку Мячиков.
- Может и повстречал, - хитро усмехнулся сторож, прихлебывая из большой эмалированной кружки исходящий паром чаёк.
- То есть по цирку бродит не одно привидение, а целых два?
- Да нет, я думаю, это он не привидения испугался, а директора нашего, Залесского.
И Григорий Палыч рассказал Мячикову одну интригующую подробность из жизни директора.
Все началось с того, что лет семь тому назад повадился ночевать в здании старого цирка один мужик. Первый раз его заметили артисты и выперли вон. А потом он научился прятаться. Да так здорово, что даже ежевечерние обходы и дежурства, установленные специально по этому случаю директором, не помогали этого мужика засечь. И единственные свидетельства его пребывания были обнаруженные лишь поутру. Это были новые дыры в стенах подвальной части цирка. В конце-концов, была устроена тотальная облава и мужика нашли. Он прятался в свежевыдолбленной собственноручно нише за выступом в стене перед самым входом в подвальное помещение.
Мужик был доставлен в кабинет директора, и тот устроил ему настоящий допрос с пристрастием, грозя в случае неповиновения отдать на растоптание слонихе Джулии.
Слониху Джулию Мячиков знал хорошо. Она работала именно в той программе, с которой ездил по гастролям Мячиков. Слониха была очень спокойной дамой. Никому и в голову не могло придти, что она может кого-то затоптать. Самое большее, на что покушалось это скромнейшее создание, это разного рода бумажки. Не раз несчастные теряли свои паспорта, доверенности и прочие ценные документы и справки, зазевавшись возле слоновника. Но прокричавшись на злодейку, каждый нес ей извинения в виде связки бананов или морковок. Потому как невинность её была очевидна всем из-за добрых глаз и ласкового нрава. Слониха обычно начинала поглаживать орущего хоботом по голове. От такого массажа тот приходил в восторг и умиление, и уже через пять минут прощал ей все свои убытки.
Так вот, хоть угроза и была настоящей фикцией, мужик раскололся, и поведал директору какую-то страшную правду. Никто при том не присутствовал. Но с тех пор директор частенько бродит по ночам по зданию цирка. Но со Зрителем его не спутаешь. Зритель прозрачен и худ. А директор вполне материален и фактурой покрупнее и покруглее будет.
Мячиков сидел на лежанке сторожа и позёвывая слушал его странные истории. В какой-то момент он почувствовал, что засыпает. Сторож предложил Мячикову свое спальное место и тот не отказался.
- А может это один и тот же мужик? - пробормотал он, засыпая.
- Все может быть, - ответил сторож, гася лампу.
Ему снова снился цирк. Он стоял у кулис и готовился к выходу. Стояла пугающая тишина, и было странное ощущение пустого зала. Откуда-то сверху доносились неясные звуки и шорохи, слышалось нарастающее завывание ветра. Наконец, кулисы раздвинулись, и в темноте начала проступать еле приметная дорожка из света. По ней он и пошёл...
Откуда-то издалека послышалась музыка. Песня была знакома и любима до боли. "Дорога без конца, дорога без начала и конца..." Досадно, но мелодия стихла, не доиграв до конца. Но в руках у него оказалась флейта, и ему захотелось её доиграть...
Слева послышался звук проносящейся мимо машины и визг тормозов. И он еле увернулся от фонтана брызг.
Потом впереди промелькнула чья-то огромная пугающая тень, и он, почувствовав страх, шарахнулся от неё, прикрывшись руками.
Картинка снова сменилась. Шелест листвы и блеск озера в сумерках. Тихий смех. Ему тоже захотелось вот также легко и беззаботно смеяться. Он набрал полную грудь воздуха и... обернулся на едва уловимое движение слева.
Это была его бывшая жена Марианна. Слегка склонив кукольную кудрявую головку, она улыбнулась, мило и томно изобразила воздушный поцелуй. Рука её потянулась к внутреннему карману его куртки. Он знал, что сейчас сам достанет деньги и отдаст ей. Отдаст все. Как всегда. Ему для неё никогда не было жалко денег...
Картинка снова сменилась и слева послышался визг тормозов, раздалась короткая автоматная очередь. Он быстро среагировал и упал лицом вниз, прикрыв голову руками. В руках откуда-то появился автомат, и он начал отстреливаться, целясь наугад в темноту. Было страшно, и показалось, что вот сейчас настанет тот самый последний миг... Но и эти звуки стихли где-то в темноте.
Он поднялся на ноги и понял, что может не успеть дойти до чего-то очень важного. Поэтому надо спешить. И он пошел, потом побежал, задыхаясь от встречного ветра. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит наружу, и, чтобы удержать его, он прикрыл грудь руками. Ноги вдруг стали ватными и непослушными. И он начал оседать куда-то вниз...
Но... "The Show must go on!" - запел из темноты Фредди Меркури. И он поднялся вновь, выпрямился в полный рост и... декорации сменились снова...
Теперь он стоял на помосте, на котором бил "степ". Любимый номер во всём представлении, его отдушина. В котором он ощущал себя настоящим Артистом. Сейчас, во сне все было очевидно. Вот помост, вот он в больших клоунских ботинках... Зазвучала музыка и...
Странно, но ноги будто были не его, а сами по себе. Он, глядя вниз, с удивлением наблюдал, как ботинки отбивают первые па с носка на пятку, с пятки на носок... Не удивила привычная тупая боль, к которой привык за столько лет работы.
Музыка постепенно ускорялась, была знакома и незнакома одновременно. Возможно из-за рваного, бешеного ритма. Ему никогда ещё не приходилось бить степ в таком темпе. Поэтому, когда музыка стихла и отпустила, он с облегчением вздохнул и... провалился в глубокий сон.
Проснулся Мячиков в кромешной тьме и долго вспоминал, где же ему довелось уснуть на этот раз. Мысли блуждали среди воспоминаний точно в лабиринте, но всякий раз их поток прерывался, когда ухо улавливало тихий неясный звук. Словно кто-то скребся за стенкой, и от этого Мячикову становилось жутковато.
Наконец, он решил пощупать пространство на наличие знакомых вещей. Рука наткнулась на странный предмет, звякнувший, точно звонок на любимом в детстве велосипеде. И тут он вспомнил рассказ сторожа о привидении.
Поскрябывание все не прекращалось, и Мячиков решился наконец встать и пойти проведать сердобольного дядю Гришу, приютившего его на ночь в своей каморке.
Натыкаясь постоянно на предметы и стены, он нашел дверь и именно ее неожиданно пронзительный скрип прервал скрежет, заставивший его проснуться.
Вспомнив мысленно направление, в котором слышался непонятный звук, Мячиков пошел по коридору, пока под одной из дверей не увидал слабый свет.
Толкнув дверь, Мячиков оказался в небольшой захламленной комнате, посреди которой стоял фонарь. Луч целил в потолок, поэтому, центр комнаты освещался ярким, а на периферии более слабым светом. Противоположная стена скрывалась в темноте.
Мячиков постоял, прислушиваясь к тишине, а потом хрипло позвал.
- Дядя Гриша…
Ответом ему была тишина.
И тут в дальнем углу что-то зашуршало.
Мячикову стало не по себе.
- Эй, кто здесь? - сделав осторожный шаг назад, спросил он.
Тишина. Мячиков лихорадочно соображал, как поступить. Либо идти искать сторожа дядю Гришу и потом возвращаться с ним в странную комнату. Либо самому проверить что там в темноте, да и собственные нервы заодно испытать на прочность. Мячиков колебался несколько секунд, а потом решительно потянулся к фонарю.
Тут из темноты послышался знакомый голос.
- Мячиков, это ты что ли?
- Федор Михайлович? - откликнулся Мячиков, узнав голос директора.
- Я, я, - разрушил сомнения Мячикова окончательно Залесский, появляясь из тени. - Ты чего ночью в цирке забыл?
- Я тут… случайно зашел. А вы…
Последнюю фразу Мячиков сказал явно зря. Потому что из-за директорских очков сверкнуло две злых молнии и он хрипло произнес.
- Мыши замучили.
Мячиков ему не поверил. Мыши такого скрежета не издают точно.
Сегодня Ариша исполняла степ под веселую ирландскую мелодию. Она появилась из-за кулисы в углу небольшой полукруглой сцены и, придерживая руками свою ковбойскую шляпу и пританцовывая, двинулась в зал, останавливаясь у столов, и поддразнивая посетителей, как бы приглашая их потанцевать с ней. Мячиков снова поразился её мелкой технике, и, одновременно почувствовал, как где-то внутри зародился протест против мужской части посетителей ресторана. Ему вдруг захотелось вскочить и разметать по залу столы, стулья и мужиков, нагло улыбающихся Арише, когда она, кокетливо подмигивая, заигрывала с ними.
Пока Мячиков испытывал душевное смятение, Ариша подошла так близко, что ему стало вдруг любопытно, а подойдёт ли она и к нему.
И это случилось. Девушка внезапно развернулась и лисьи зеленые глаза сверкнули в полумраке зала. Легким движением она вскинула руку к шляпе. Потом чуть отступила назад и, продолжая мелко выбивать чечетку, послала ему лёгкий воздушный поцелуй. Затем, не отводя глаз, она отступила немного назад, словно приглашая Мячикова следовать за ней.
И он не устоял. Медленно поднялся и постукивая то пяткой, то носком по полу, выложенному керамической плиткой, двинулся вслед за ней.
Они так и не оторвали друг от друга взгляда, пока Ариша, продолжая пританцовывать, уводила Мячикова за кулису. А потом они неистово целовались, путаясь в складках занавеса.
Их прервали в начале робкие, а затем всё усиливающиеся аплодисменты. Оторвавшись друг от друга, они некоторое время озирались по сторонам, не понимая, что происходит.
Как потом оказалось, артисты пришли посмотреть из-за кулисы на причину установившейся в зале мертвой тишины, нарушаемой лишь постукиванием каблуков по кафельному полу.
Ошалевшие от неожиданности, а ещё больше от внезапно вспыхнувшей страсти, будучи оба профессиональными артистами, оба по привычке раскланялись, на что последовал дружный и короткий взрыв хохота.
Мячиков шепнул Арише, что подождет её на улице, и выскочил в темноту через уже знакомую дверь.
Он успел по мобильнику вызвать такси, когда послышался знакомый рёв мотора и из темноты вынырнул таинственный мотоциклист. Мячикову сейчас было всё равно, кто стоит на пути его нового счастья. Ради него он мог казалось сразиться не только с наглым байкером, но и с самим Циклопом. И даже возможно победить его.
Мячиков, не раздумывая, двинулся навстречу рычащему мотоциклу.
- Привет, - сказал он парню.
Тот стянул с головы шлем и оказался курносым подростком с лохматыми, торчащими во все стороны, волосами. Сходство с Аришей в чертах лица было слишком явным, чтобы усомниться в родстве.
- Привет, - сказал байкер Мячикову, взмахнув разметавшейся под шлемом гривой волос.
- За сестрой? - робко предположил Мячиков.
- Ага. Достала уже. Который уж день удираем от этого придурка.
- От которого?
- Да вон от того, - парень быстро надел шлем и, дав газу, исчез в темноте.
Мячиков медленно словно во сне развернулся и увидел, как из двери показался и понесся ему навстречу разъяренный Циклоп. В тот же момент к Мячикову подкатило такси. Не раздумывая, он открыл дверь и забрался внутрь машины.
- Гони! - завопил Мячиков таксисту.
Тот всмотрелся в темноту за окном и, произнеся короткое "Уй, ё...!", надавил ногой на газ. Но Циклоп успел добежать до машины и ударить кулаком по крыше так, что у сидящего внутри Мячикова посыпались искры из глаз. Водитель, матерясь, пригнулся к рулю, и они помчались по улице. Когда свернули за угол, Мячиков оглянулся и ужасом увидел, что Циклоп продолжает их преследовать, лишь немного отстав от такси. Через пару поворотов они наконец оторвались от погони и перевели дух.
- Чёрт, - проговорил таксист, нервно крутанув баранку. - Чем ты его разозлил?
- Не знаю, - буркнул Мячиков в ответ. - Я даже не знаю кто это.
- Да это Прошка, сынок директора ресторана. Ещё подростком помешался на всяких качалках. А когда вымахал, акселерат чёртов, всех нормальных мужиков под себя подмял. Фишка у него такая, чтобы быть самым сильным в городе, понимаешь?
- Понимаю...
***
Мячиков брел по набережной, и единственным собеседником в данный момент был упрямый докучливый мелкий и противный осенний дождь. Конечно, Мячиков мог разговаривать и сам с собой. Но в этот момент ему нужен был собеседник. Такой, чтобы выслушал и понял, как хреново Мячикову в данный момент.
С той минуты как он вышел из такси, уже несколько пивных банок были отпинаны, смяты и втоптаны в землю. Но перед этим их содержимое неизменно оказывалось у Мячикова внутри.
Всю дорогу Мячиков рассуждал о том, какая всё-таки гадская у него судьба. И прав, прав тысячу раз Вася, когда клянет её злодейку.
Возвращаться в Малинки после погони было бессмысленно. Ариша наверняка уже ушла домой, либо её подхватил по дороге братец, так удачно смывшийся. Что подумала она, когда выйдя во двор ресторана, поняла, что его нет?
Нет, конечно, если брат вернулся за ней, то наверняка рассказал, как Прошка напал на Мячикова. И тут вроде получалось, что Мячиков вовсе не трус какой-то, а настоящий герой, уведший за собой чудовище подальше от любимой...
От любимой... Это слово заставило его остановиться и посмотреть растерянно по сторонам. Прямо перед ним серела в сумерках знакомая стена с не менее знакомой дверью. Ну конечно, куда ж ещё могли притащить его собственные ноги? Он стоял у служебного входа в цирк. Ещё немного потоптавшись, Мячиков открыл дверь и вошёл внутрь тёмного коридора.
Он наткнулся на что-то возле стены, и это что-то загремело, унося с собой эхо в темноту. Почти сразу же в конце коридора забрезжил свет и раздался голос сторожа Григория Палыча:
- Это кто там шумит? Вот я счас леву на вас спущу! - и сам для пущей важности рыкнул так похоже на настоящего льва, что, не знай Мячиков, что все львы заперты по клеткам, сам бы испугался до смерти.
- Это я, дядя Гриша! - заорал он на свет и стал продвигаться сам в том же направлении.
- Ромка! Это ты что ль?
- Я, дядя Гриша, я.
- А чего по ночам шляешься, не спишь?
- Да тут такая история приключилась...
Наконец, коридор был покорен, и дальше Мячиков уже старался не терять из виду согбенную спину сторожа, из-за которой точно ореол святого мерцали свечные лучи.
В каморке у сторожа с наклеенными на стенах старыми цирковыми афишами было тепло и уютно. На стуле возле аккуратно заправленной байковым одеялом лежанки попыхивал паром большой алюминиевый чайник. На втором стуле на чистой бумажке были разложены хлеб, колбаса и несколько конфет "Старт".
- Давай со мной чайку, - предложил сторож.
- Да не, дядь Гриш, я по дороге пивом заправился по самое по нехочу.
- Ну-ну... а я вот чаёвничать собрался. Вдруг слышу - гремит кто-то. Думал, опять Зритель шалит.
- Зритель?
- А тебе ещё не рассказывали? Тут у нас привидение обитает. Мы его Зрителем зовём. Очень похож на того самого мужика, который лет пять тому назад остался в цирке после представления, а утром его нашли мертвым, запутавшимся в занавесе. Доктор сказал - разрыв сердца, о!
- Может он повстречал ещё одно привидение? - решил поддержать шутку Мячиков.
- Может и повстречал, - хитро усмехнулся сторож, прихлебывая из большой эмалированной кружки исходящий паром чаёк.
- То есть по цирку бродит не одно привидение, а целых два?
- Да нет, я думаю, это он не привидения испугался, а директора нашего, Залесского.
И Григорий Палыч рассказал Мячикову одну интригующую подробность из жизни директора.
Все началось с того, что лет семь тому назад повадился ночевать в здании старого цирка один мужик. Первый раз его заметили артисты и выперли вон. А потом он научился прятаться. Да так здорово, что даже ежевечерние обходы и дежурства, установленные специально по этому случаю директором, не помогали этого мужика засечь. И единственные свидетельства его пребывания были обнаруженные лишь поутру. Это были новые дыры в стенах подвальной части цирка. В конце-концов, была устроена тотальная облава и мужика нашли. Он прятался в свежевыдолбленной собственноручно нише за выступом в стене перед самым входом в подвальное помещение.
Мужик был доставлен в кабинет директора, и тот устроил ему настоящий допрос с пристрастием, грозя в случае неповиновения отдать на растоптание слонихе Джулии.
Слониху Джулию Мячиков знал хорошо. Она работала именно в той программе, с которой ездил по гастролям Мячиков. Слониха была очень спокойной дамой. Никому и в голову не могло придти, что она может кого-то затоптать. Самое большее, на что покушалось это скромнейшее создание, это разного рода бумажки. Не раз несчастные теряли свои паспорта, доверенности и прочие ценные документы и справки, зазевавшись возле слоновника. Но прокричавшись на злодейку, каждый нес ей извинения в виде связки бананов или морковок. Потому как невинность её была очевидна всем из-за добрых глаз и ласкового нрава. Слониха обычно начинала поглаживать орущего хоботом по голове. От такого массажа тот приходил в восторг и умиление, и уже через пять минут прощал ей все свои убытки.
Так вот, хоть угроза и была настоящей фикцией, мужик раскололся, и поведал директору какую-то страшную правду. Никто при том не присутствовал. Но с тех пор директор частенько бродит по ночам по зданию цирка. Но со Зрителем его не спутаешь. Зритель прозрачен и худ. А директор вполне материален и фактурой покрупнее и покруглее будет.
Мячиков сидел на лежанке сторожа и позёвывая слушал его странные истории. В какой-то момент он почувствовал, что засыпает. Сторож предложил Мячикову свое спальное место и тот не отказался.
- А может это один и тот же мужик? - пробормотал он, засыпая.
- Все может быть, - ответил сторож, гася лампу.
***
Ему снова снился цирк. Он стоял у кулис и готовился к выходу. Стояла пугающая тишина, и было странное ощущение пустого зала. Откуда-то сверху доносились неясные звуки и шорохи, слышалось нарастающее завывание ветра. Наконец, кулисы раздвинулись, и в темноте начала проступать еле приметная дорожка из света. По ней он и пошёл...
Откуда-то издалека послышалась музыка. Песня была знакома и любима до боли. "Дорога без конца, дорога без начала и конца..." Досадно, но мелодия стихла, не доиграв до конца. Но в руках у него оказалась флейта, и ему захотелось её доиграть...
Слева послышался звук проносящейся мимо машины и визг тормозов. И он еле увернулся от фонтана брызг.
Потом впереди промелькнула чья-то огромная пугающая тень, и он, почувствовав страх, шарахнулся от неё, прикрывшись руками.
Картинка снова сменилась. Шелест листвы и блеск озера в сумерках. Тихий смех. Ему тоже захотелось вот также легко и беззаботно смеяться. Он набрал полную грудь воздуха и... обернулся на едва уловимое движение слева.
Это была его бывшая жена Марианна. Слегка склонив кукольную кудрявую головку, она улыбнулась, мило и томно изобразила воздушный поцелуй. Рука её потянулась к внутреннему карману его куртки. Он знал, что сейчас сам достанет деньги и отдаст ей. Отдаст все. Как всегда. Ему для неё никогда не было жалко денег...
Картинка снова сменилась и слева послышался визг тормозов, раздалась короткая автоматная очередь. Он быстро среагировал и упал лицом вниз, прикрыв голову руками. В руках откуда-то появился автомат, и он начал отстреливаться, целясь наугад в темноту. Было страшно, и показалось, что вот сейчас настанет тот самый последний миг... Но и эти звуки стихли где-то в темноте.
Он поднялся на ноги и понял, что может не успеть дойти до чего-то очень важного. Поэтому надо спешить. И он пошел, потом побежал, задыхаясь от встречного ветра. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит наружу, и, чтобы удержать его, он прикрыл грудь руками. Ноги вдруг стали ватными и непослушными. И он начал оседать куда-то вниз...
Но... "The Show must go on!" - запел из темноты Фредди Меркури. И он поднялся вновь, выпрямился в полный рост и... декорации сменились снова...
Теперь он стоял на помосте, на котором бил "степ". Любимый номер во всём представлении, его отдушина. В котором он ощущал себя настоящим Артистом. Сейчас, во сне все было очевидно. Вот помост, вот он в больших клоунских ботинках... Зазвучала музыка и...
Странно, но ноги будто были не его, а сами по себе. Он, глядя вниз, с удивлением наблюдал, как ботинки отбивают первые па с носка на пятку, с пятки на носок... Не удивила привычная тупая боль, к которой привык за столько лет работы.
Музыка постепенно ускорялась, была знакома и незнакома одновременно. Возможно из-за рваного, бешеного ритма. Ему никогда ещё не приходилось бить степ в таком темпе. Поэтому, когда музыка стихла и отпустила, он с облегчением вздохнул и... провалился в глубокий сон.
***
Проснулся Мячиков в кромешной тьме и долго вспоминал, где же ему довелось уснуть на этот раз. Мысли блуждали среди воспоминаний точно в лабиринте, но всякий раз их поток прерывался, когда ухо улавливало тихий неясный звук. Словно кто-то скребся за стенкой, и от этого Мячикову становилось жутковато.
Наконец, он решил пощупать пространство на наличие знакомых вещей. Рука наткнулась на странный предмет, звякнувший, точно звонок на любимом в детстве велосипеде. И тут он вспомнил рассказ сторожа о привидении.
Поскрябывание все не прекращалось, и Мячиков решился наконец встать и пойти проведать сердобольного дядю Гришу, приютившего его на ночь в своей каморке.
Натыкаясь постоянно на предметы и стены, он нашел дверь и именно ее неожиданно пронзительный скрип прервал скрежет, заставивший его проснуться.
Вспомнив мысленно направление, в котором слышался непонятный звук, Мячиков пошел по коридору, пока под одной из дверей не увидал слабый свет.
Толкнув дверь, Мячиков оказался в небольшой захламленной комнате, посреди которой стоял фонарь. Луч целил в потолок, поэтому, центр комнаты освещался ярким, а на периферии более слабым светом. Противоположная стена скрывалась в темноте.
Мячиков постоял, прислушиваясь к тишине, а потом хрипло позвал.
- Дядя Гриша…
Ответом ему была тишина.
И тут в дальнем углу что-то зашуршало.
Мячикову стало не по себе.
- Эй, кто здесь? - сделав осторожный шаг назад, спросил он.
Тишина. Мячиков лихорадочно соображал, как поступить. Либо идти искать сторожа дядю Гришу и потом возвращаться с ним в странную комнату. Либо самому проверить что там в темноте, да и собственные нервы заодно испытать на прочность. Мячиков колебался несколько секунд, а потом решительно потянулся к фонарю.
Тут из темноты послышался знакомый голос.
- Мячиков, это ты что ли?
- Федор Михайлович? - откликнулся Мячиков, узнав голос директора.
- Я, я, - разрушил сомнения Мячикова окончательно Залесский, появляясь из тени. - Ты чего ночью в цирке забыл?
- Я тут… случайно зашел. А вы…
Последнюю фразу Мячиков сказал явно зря. Потому что из-за директорских очков сверкнуло две злых молнии и он хрипло произнес.
- Мыши замучили.
Мячиков ему не поверил. Мыши такого скрежета не издают точно.
