Доподлинно никто не знает, откуда взялось это название - "зеленка", но есть версия, что от новогодней елки. Так цирковые называют заключительный спектакль в дни школьных каникул, во время которого поощряются самые разные розыгрыши. Главный прикол в том, чтобы зрители ничего не поняли. Этот смех только для своих.
("Цирк да и только". Елена Ольшанская. Из cтатьи с официального сайта цирка Никулина "На Цветном").
Программа "Медвежьи игры" заканчивала свои гастроли в одном из старых российских цирков. Близился день с заключительным представлением, и легкий налет грусти от предстоящего расставания с очередным городом и успевшими появиться новыми друзьями, и, одновременно, возбуждение от предстоящего и такого привычного для любого циркового артиста переезда в следующий город, царили повсюду - от манежа до самой дальней клетки с серебристой лисой, которую вот уже несколько программ пытались продать. Лиса была грустная и совсем седая, и покупать ее никто не хотел. В конце концов, к ней подселили еще кошек, и кошачья команда оккупировала противоположный угол клетки, сократив личное пространство лисы вдвое, от чего та погрустнела еще больше...
Старшему униформисту Егору Прытину грустить было некогда. Он сидел в "красном углу" комнаты, отведенной для униформы, и думал. А думал он о том, как бы еще так половчее завести и увлечь свою зеленую команду, с которой ему пришлось повозиться в этом сезоне из-за очередного сокращения финансирования. Его уже давно не удивляло то, что это сокращение каким-то невероятным образом внезапнее и сокрушительнее всего обрушивалось именно на униформу, или по современным терминам штатного расписания - технический персонал манежа. Сам он, получая оклад в пять тысяч рублей, уходить из цирка не собирался, и каждый раз, предваряя вопрос "почему", пояснял - исключительно из любви к искусству.
Команда у него в этом сезоне подобралась... что надо. Хоть и помучился же он с ними поначалу. Шутка ли? Почти все - подростки от четырнадцати до шестнадцати лет. При упоминании "почти" Егор поморщился и повел носом в сторону большого старого шкафа. В нем хранились костюмы униформистов, в которых они работали на манеже во время представлений. Униформа - именно поэтому так и называли их, чернорабочих арены, незаменимых и незаметных тружеников.
Додумав эту пафосную мысль, Егор снова потянул носом в сторону шкафа с униформой. Так и есть! Пахнет, все равно пахнет! Говорил он Акиму, чтобы тот мылся! Хоть иногда! И чем так обязаны в цирке этому человеку? Не понятно. Сколько униформистов сменилось за те несколько лет, что он руководит ими. А этого Акима никак не заменят. Бестолковый, неряшливый человек он. Но жаловаться на Акима бесполезно. Егор уже перестал. Все равно одно и то же. Выслушают внимательно, посочувствуют и... все.
Заметив раздражение на лице боса, сметливые мальчишки, расположившиеся после очередного представления на диванчике в противоположном от "красного" углу, зашептались, а потом тихонько загоготали, поминая не мытого ни разу Акима.
Егор нахмурился, злясь на себя за то, что в очередной раз показал слабость подчиненным. И, принял тут же решение - устроить "разбор полетов" своей непоседливой, но довольно смышленой команде. "И правда, - подумал он. - Молодцы они у него все-таки, молодцы!" И перед глазами Егора понеслись воспоминания самых первых дней. Когда он собрал их всех и призадумался, как же их, таких зеленых, обучить такому сложному цирковому мастерству - мастерству униформиста. А потом сам себе усмехнулся, радуясь, что все получилось, и за такое короткое время ребята сумели освоить все тонкости работы униформы. При этом никогда не жаловались на трудности.
Сам Егор тоже когда-то пришел в цирк, будучи чуть постарше, чем эти мальчишки. Но тогда в униформе работали серьезные и обученные люди. Ему с легкостью давалось все. Сметливый был, сообразительный. Ну, эти тоже... Не подвели. Буквально за несколько дней до премьеры научились ставить клетки для хищников, готовить манеж для конного номера... Но все равно. Им повезло. Был всего один воздушный номер, да и тот с ассистентом. Но в программе много животных. И с ними тоже нужно уметь работать. Униформист обязан не только свою работу выполнять на манеже, но также следить за тем, чтобы не помешать работе артистов. Особенно четвероногих. А это целое искусство!
Хорошо, что серьезных накладок не было. Может быть ребят и дальше работать оставят, хотя... Серьезная программа приезжает. Много реквизита. И он очень сложный. Вряд ли дирекция будет так рисковать. Скорее всего, расщедрится, и наймет контингент посерьезнее. Опечаленный предстоящим расставанием, Егор вдруг решил вместо "разбора полетов" позабавить своих ребят хорошей цирковой историей. Пусть, уходя из цирка, унесут в памяти что-то интересное.
- А кто из вас, шнурки, знает, что такое "зеленка"?
Шнурками Егор звал ребят специально, чтобы не заигрывались и помнили свой малый статус. В цирке легко заиграться. Гоша вон постоянно пытается показывать какие-то комические фокусы. А Ярик вообще на месте усидеть не может. Вон и сейчас пихает в бок спокойного Шлёму.
Услыхав новое слово , ребята притихли. А Ярик не удержался:
- Нет, не знаем. Расскажи, Егор.
- А "зеленкой", шнурки, называют заключительное представление гастролей. А почему?
Шнурки ерзали по дивану, но молчали.
- А потому, что на этом представлении разрешается всем шутить и устраивать веселые розыгрыши.
Шнурки дружно раскрыли рты, и глаза ребят забегали в поисках грандиозных, умопомрачительных шалостей.
- Стоп! - прервал важный думательный процесс Егор. - Отставить! Я не для того вам про это рассказал, чтобы вы мне тут цирк на фиг порушили. А для того, чтобы вы знали, что такое настоящая "зеленка". А настоящая "зеленка", шнурки, это вещь очень серьезная и довольно опасная. Потому как шутить надо так, чтобы ни один зритель в зале вашей шутки не заметил. Это раз. И во-вторых, ни один артист во время представления ни пострадать ни завалить свои трюки из-за чьей-то глупой шутки не должен. И, кроме того, вынужден вас разочаровать окончательно. В нашем цирке "зеленку" запретили наистрожайшим образом давным-давно. И кто тот запрет нарушит, будет наказан жесточайшим образом. Вот так-то, шнурки. А теперь перейдем к разбору полетов.
Но разбор полетов не получался. Ребята слушали его вполуха, и уже невозможно было остановить то, что так опрометчиво запустил в этот день старший униформист Егор Прытин.
***
В каждой цирковой гримерке имеется хотя бы одно зеркало. И зеркала эти, также как и в любом театре, а также и... магазине одежды, имеют малюсенький дефект. Все они чуть-чуть удлиняют изображение.
Это зеркало, похоже, поступало наоборот. Во всяком случае, так казалось жене директора программы, Весте Даниловне. Ее отяжелевшая с годами фигура никак не хотела выглядеть прилично, как Веста Даниловна не пыталась затянуть корсет, прикрыть легкой воздушной накидкой пышные обнаженные плечи и скрыть под изящной драпировкой выпуклые в неподходящих местах бедра.
Двойной подбородок раздражал Весту Даниловну больше всего. И в данный момент она яростно прихлопывала его мокрым скрученным полотенцем.
Веста Даниловна когда-то работала "воздух" и взмывала под самый купол цирка. Может быть, именно нежелание расстаться с прошлым заставляло ее каждый раз рисковать и вставлять в свой номер дрессуры собачек фрагмент, в котором она раскачивалась на трапеции. Хотя и не поднимаясь над манежем высоко.
Дверь гримерки скрипнула, и в нее протиснулась узкоглазая физиономия униформиста Акима.
- Ну? - сказала Веста Даниловна.
Аким кивнул ей в ответ, прищурив сильнее и без того узкий глаз, а затем исчез также тихо, как и появился.
Веста Даниловна закатила глаза с огромными приклеенными ресницами и шумно выдохнула.
- Слава богу, - проговорила она. - Наконец-то эта гадина заплатит за все мои мучения.
Она сложила пухлые руки лодочкой и что-то истово в них зашептала. Может, конечно, она молилась. Но почему-то гораздо больше эта большая черная женщина, яростно шепчущая что-то себе в ладони, напоминала сейчас ведьму, читающую заклинание.
Закончив, Веста Даниловна поспешно сняла грим, морщась от боли оторвала от век искусственные ресницы, затем грузно поднялась и принялась стягивать с себя корсет.
***
Директор программы и руководитель номера "Медвежьи игры" любил молоденьких артисток. До умопомрачения. Сегодняшней страстью его была воздушная гимнастка Гелла.
И в данный момент, он был занят тем, что караулил предмет своей страсти. Ловушка была расставлена по-умному. Рахат Саидович сидел за гримировальным столиком, в полном порядке, благоухая туалетной водой "Бригада", и поглядывал в зеркало на отражение полураскрытой двери. Дверь в гримерку была приоткрыта чуть-чуть. Ровно на столько, чтобы слышать шаги проходящего по коридору человека. В эту игру они с Геллой уже играли давно. С переменным успехом. Рахат Саидович пытался поймать девушку, когда та почти неслышно скользила по коридору мимо его гримерки. А Гелла тренировала легкость своих шагов, пытаясь каждый раз проскочить мимо незамеченной.
В этот раз выиграл Рахат Саидович.
- Геллочка! Это ты, детка? Загляни-ка на минуточку.
Гелле в ее прекрасные двадцать шесть самого расцвета никак не хотелось связываться с шестидесятилетним стариком. Пусть даже он и был директором программы. Конечно, она знала, что некоторые девочки соглашались на подобного рода связи. Это давало в цирке дополнительную защиту при разного рода острых ситуациях одиноким молодым артисткам. Но Гелла в данный момент пребывала в состоянии ожидания своего принца. Она любила по вечерам смотреть фильмы с романтическим сюжетом, и мечтать о сильном красивом мужчине, который вскоре появится в ее жизни, и построит для нее высокий и надежный загородный замок. И посему, весь свой романтизм, окутывающий молодую привлекательную девушку просто с ног до головы, дарить просто так кому ни попадя Гелла не намеревалась.
На этот раз Гелла в игре "поймай меня" проиграла, поэтому, опустив прекрасные лучистые глаза как можно ниже, девушка приоткрыла дверь гримерки пошире и произнесла:
- Добрый день, Рахад Саидович!
- Добрый, добрый! Ну что же ты через порог? Заходи. Присаживайся.
Пришлось зайти. Чтобы сильно не раздражать старика, Гелла примостилась на краешек стула, который как бы специально был придвинут поближе к гримерскому столику, спрятав однако подальше под стул стройные ноги, и накинув на колени воздушный шарф из органзы. Но прозрачной тканью не удалось скрыть прекрасной формы грудь, талию и все остальное. Костюм гимнастки прекрасно подчеркивал все прелести юной артистки.
Рахад Саидович чуть не захлебнулся слюной, закашлялся, но в удовольствии жадно охватить такую красу взглядом себе не отказал.
- Как сегодня работалось?
Гелла пожала плечами:
- Нормально, Рахад Саидович.
- Как Алексей? Лучше работает?
Алексей, профессиональный цирковой ассистент, специализировавшийся исключительно на страховке воздушных номеров, поначалу никак не мог приспособиться к особенностям работы Геллы. Ее номер был выстроен так, что большинство трюков приходилось делать на свободной лонже. И тут требовалось мастерство страховщика, который должен был буквально чувствовать, в какой момент и на сколько подтянуть страховку, чтобы гимнастка не повредила спину.
Рахад Саидович тогда сам взял под контроль работу Алексея, чем сразу испортил партнерские отношения Геллы с ассистентом. Получилось, что старик сделал все только хуже. Но сказать ему этого никто бы не решился.
Не услыхав ответ на свой вопрос, Рахад Саидович слегка нахмурил кустистые восточные брови и сказал:
- Геллочка, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Если что-то нужно, ты только скажи.
И, почти не выдержав паузы, пафосно вскинув руку вверх, словно в комплименте, продолжил:
- Сегодня вечером в буфете собираются мои друзья! День рождения! Я приглашаю тебя! Приходи обязательно! В девять!
***
Ярика родители назвали в честь города, в котором он родился и проживал всю свою пока еще недолгую шестнадцатилетнюю жизнь. Ярик, сколько себя помнил, мечтал сделать свое Шоу.
В пять лет, чтобы Дед Мороз подарил ему велосипед, мальчик предпринял первую попытку. Он тщательно готовил свое выступление. В тайне от родителей репетировал перед большим зеркалом в прихожей. И когда долгожданный день наступил, и в дверь протиснулся большой мужик в красном халате с белой бородой и большим красным мешком, Ярик выбежал на середину комнаты, вскинул руки вверх, и громко проскандировал:
- С новым годом! С новым годом! Здравствуй, дедушка Мороз!
Опешивший от такого напора мужик, сел на приготовленный для него стул, и до самого конца Шоу, устроенного Яриком в его честь, даже рта не раскрыл. А Ярик рассказал стихотворение, спел песню и даже станцевал - смешно так, как получилось, старательно повторяя движения, которые видел как-то по телевизору в каком-то взрослом шоу.
Сегодня у Ярика было очень важное дело. Он готовил свое второе по счету Шоу, "зеленку".
Сразу же после того, как Егор рассказал им про "зеленку", в голове у Ярика сложился грандиозный план. И план этот был рассчитан на хорошие отношения с клоуном Толиком, которые как-то с самого начала завязались у команды униформистов с этим артистом.
Толик называл себя клоуном "с осенью в сердце". Его большие грустные глаза никогда не улыбались, хотя выбегая на манеж, он всегда демонстрировал широкую улыбку. Работал Толик хорошо. Репризы его были хоть и не очень оригинальны по сюжету, но Толик умудрялся их исполнить так смешно и по-своему, что никто и думал о плагиате. Зритель принимал Толика всегда хорошо.
Однажды какой-то умудренный опытом артист, знавший настоящего "клоуна с осенью в сердце", Леонида Енгибарова, сделал Толику замечание:
- Чтобы называться клоуном с осенью в сердце, грусти в глазах, молодой человек, маловато.
Толик тогда промолчал, потому что где-то там, в глубине души сам понимал, что стать вторым Леонидом Енгибаровым ему в этой жизни точно не светит.
Толик умел завязывать хорошие отношения. Поэтому ребята из униформы с радостью выполняли все его просьбы. Найти пустую коробку для реквизита, отвести гостя в зал... Толик умел так попросить, что любую его просьбу хотелось тот час же выполнить.
И Ярик решил, что лучшей кандидатуры для своего Шоу ему просто не подобрать.
В данный момент Ярик пробирался пустыми коридорами к самой потайной комнате в цирке - музыкальной студии. Располагалась она напротив аппаратной, из которой во время представления музыкальные и световые операторы руководили процессами озвучки и освещения.
Хозяйничал в музыкальной студии Зяма Габай. Инженер-электронщик по образованию, никто не помнил точно, когда он появился в цирке. Но работу Зяма свою знал, и вот в начале этого года выпросил-таки себе комнату под студию.
Конечно, многое надо было еще сделать. К примеру, обить стены звукоизоляционным материалом... Но Зяма не торопился. Работал себе. Был немногословен, довольно замкнут.
("Цирк да и только". Елена Ольшанская. Из cтатьи с официального сайта цирка Никулина "На Цветном").
Программа "Медвежьи игры" заканчивала свои гастроли в одном из старых российских цирков. Близился день с заключительным представлением, и легкий налет грусти от предстоящего расставания с очередным городом и успевшими появиться новыми друзьями, и, одновременно, возбуждение от предстоящего и такого привычного для любого циркового артиста переезда в следующий город, царили повсюду - от манежа до самой дальней клетки с серебристой лисой, которую вот уже несколько программ пытались продать. Лиса была грустная и совсем седая, и покупать ее никто не хотел. В конце концов, к ней подселили еще кошек, и кошачья команда оккупировала противоположный угол клетки, сократив личное пространство лисы вдвое, от чего та погрустнела еще больше...
Старшему униформисту Егору Прытину грустить было некогда. Он сидел в "красном углу" комнаты, отведенной для униформы, и думал. А думал он о том, как бы еще так половчее завести и увлечь свою зеленую команду, с которой ему пришлось повозиться в этом сезоне из-за очередного сокращения финансирования. Его уже давно не удивляло то, что это сокращение каким-то невероятным образом внезапнее и сокрушительнее всего обрушивалось именно на униформу, или по современным терминам штатного расписания - технический персонал манежа. Сам он, получая оклад в пять тысяч рублей, уходить из цирка не собирался, и каждый раз, предваряя вопрос "почему", пояснял - исключительно из любви к искусству.
Команда у него в этом сезоне подобралась... что надо. Хоть и помучился же он с ними поначалу. Шутка ли? Почти все - подростки от четырнадцати до шестнадцати лет. При упоминании "почти" Егор поморщился и повел носом в сторону большого старого шкафа. В нем хранились костюмы униформистов, в которых они работали на манеже во время представлений. Униформа - именно поэтому так и называли их, чернорабочих арены, незаменимых и незаметных тружеников.
Додумав эту пафосную мысль, Егор снова потянул носом в сторону шкафа с униформой. Так и есть! Пахнет, все равно пахнет! Говорил он Акиму, чтобы тот мылся! Хоть иногда! И чем так обязаны в цирке этому человеку? Не понятно. Сколько униформистов сменилось за те несколько лет, что он руководит ими. А этого Акима никак не заменят. Бестолковый, неряшливый человек он. Но жаловаться на Акима бесполезно. Егор уже перестал. Все равно одно и то же. Выслушают внимательно, посочувствуют и... все.
Заметив раздражение на лице боса, сметливые мальчишки, расположившиеся после очередного представления на диванчике в противоположном от "красного" углу, зашептались, а потом тихонько загоготали, поминая не мытого ни разу Акима.
Егор нахмурился, злясь на себя за то, что в очередной раз показал слабость подчиненным. И, принял тут же решение - устроить "разбор полетов" своей непоседливой, но довольно смышленой команде. "И правда, - подумал он. - Молодцы они у него все-таки, молодцы!" И перед глазами Егора понеслись воспоминания самых первых дней. Когда он собрал их всех и призадумался, как же их, таких зеленых, обучить такому сложному цирковому мастерству - мастерству униформиста. А потом сам себе усмехнулся, радуясь, что все получилось, и за такое короткое время ребята сумели освоить все тонкости работы униформы. При этом никогда не жаловались на трудности.
Сам Егор тоже когда-то пришел в цирк, будучи чуть постарше, чем эти мальчишки. Но тогда в униформе работали серьезные и обученные люди. Ему с легкостью давалось все. Сметливый был, сообразительный. Ну, эти тоже... Не подвели. Буквально за несколько дней до премьеры научились ставить клетки для хищников, готовить манеж для конного номера... Но все равно. Им повезло. Был всего один воздушный номер, да и тот с ассистентом. Но в программе много животных. И с ними тоже нужно уметь работать. Униформист обязан не только свою работу выполнять на манеже, но также следить за тем, чтобы не помешать работе артистов. Особенно четвероногих. А это целое искусство!
Хорошо, что серьезных накладок не было. Может быть ребят и дальше работать оставят, хотя... Серьезная программа приезжает. Много реквизита. И он очень сложный. Вряд ли дирекция будет так рисковать. Скорее всего, расщедрится, и наймет контингент посерьезнее. Опечаленный предстоящим расставанием, Егор вдруг решил вместо "разбора полетов" позабавить своих ребят хорошей цирковой историей. Пусть, уходя из цирка, унесут в памяти что-то интересное.
- А кто из вас, шнурки, знает, что такое "зеленка"?
Шнурками Егор звал ребят специально, чтобы не заигрывались и помнили свой малый статус. В цирке легко заиграться. Гоша вон постоянно пытается показывать какие-то комические фокусы. А Ярик вообще на месте усидеть не может. Вон и сейчас пихает в бок спокойного Шлёму.
Услыхав новое слово , ребята притихли. А Ярик не удержался:
- Нет, не знаем. Расскажи, Егор.
- А "зеленкой", шнурки, называют заключительное представление гастролей. А почему?
Шнурки ерзали по дивану, но молчали.
- А потому, что на этом представлении разрешается всем шутить и устраивать веселые розыгрыши.
Шнурки дружно раскрыли рты, и глаза ребят забегали в поисках грандиозных, умопомрачительных шалостей.
- Стоп! - прервал важный думательный процесс Егор. - Отставить! Я не для того вам про это рассказал, чтобы вы мне тут цирк на фиг порушили. А для того, чтобы вы знали, что такое настоящая "зеленка". А настоящая "зеленка", шнурки, это вещь очень серьезная и довольно опасная. Потому как шутить надо так, чтобы ни один зритель в зале вашей шутки не заметил. Это раз. И во-вторых, ни один артист во время представления ни пострадать ни завалить свои трюки из-за чьей-то глупой шутки не должен. И, кроме того, вынужден вас разочаровать окончательно. В нашем цирке "зеленку" запретили наистрожайшим образом давным-давно. И кто тот запрет нарушит, будет наказан жесточайшим образом. Вот так-то, шнурки. А теперь перейдем к разбору полетов.
Но разбор полетов не получался. Ребята слушали его вполуха, и уже невозможно было остановить то, что так опрометчиво запустил в этот день старший униформист Егор Прытин.
***
В каждой цирковой гримерке имеется хотя бы одно зеркало. И зеркала эти, также как и в любом театре, а также и... магазине одежды, имеют малюсенький дефект. Все они чуть-чуть удлиняют изображение.
Это зеркало, похоже, поступало наоборот. Во всяком случае, так казалось жене директора программы, Весте Даниловне. Ее отяжелевшая с годами фигура никак не хотела выглядеть прилично, как Веста Даниловна не пыталась затянуть корсет, прикрыть легкой воздушной накидкой пышные обнаженные плечи и скрыть под изящной драпировкой выпуклые в неподходящих местах бедра.
Двойной подбородок раздражал Весту Даниловну больше всего. И в данный момент она яростно прихлопывала его мокрым скрученным полотенцем.
Веста Даниловна когда-то работала "воздух" и взмывала под самый купол цирка. Может быть, именно нежелание расстаться с прошлым заставляло ее каждый раз рисковать и вставлять в свой номер дрессуры собачек фрагмент, в котором она раскачивалась на трапеции. Хотя и не поднимаясь над манежем высоко.
Дверь гримерки скрипнула, и в нее протиснулась узкоглазая физиономия униформиста Акима.
- Ну? - сказала Веста Даниловна.
Аким кивнул ей в ответ, прищурив сильнее и без того узкий глаз, а затем исчез также тихо, как и появился.
Веста Даниловна закатила глаза с огромными приклеенными ресницами и шумно выдохнула.
- Слава богу, - проговорила она. - Наконец-то эта гадина заплатит за все мои мучения.
Она сложила пухлые руки лодочкой и что-то истово в них зашептала. Может, конечно, она молилась. Но почему-то гораздо больше эта большая черная женщина, яростно шепчущая что-то себе в ладони, напоминала сейчас ведьму, читающую заклинание.
Закончив, Веста Даниловна поспешно сняла грим, морщась от боли оторвала от век искусственные ресницы, затем грузно поднялась и принялась стягивать с себя корсет.
***
Директор программы и руководитель номера "Медвежьи игры" любил молоденьких артисток. До умопомрачения. Сегодняшней страстью его была воздушная гимнастка Гелла.
И в данный момент, он был занят тем, что караулил предмет своей страсти. Ловушка была расставлена по-умному. Рахат Саидович сидел за гримировальным столиком, в полном порядке, благоухая туалетной водой "Бригада", и поглядывал в зеркало на отражение полураскрытой двери. Дверь в гримерку была приоткрыта чуть-чуть. Ровно на столько, чтобы слышать шаги проходящего по коридору человека. В эту игру они с Геллой уже играли давно. С переменным успехом. Рахат Саидович пытался поймать девушку, когда та почти неслышно скользила по коридору мимо его гримерки. А Гелла тренировала легкость своих шагов, пытаясь каждый раз проскочить мимо незамеченной.
В этот раз выиграл Рахат Саидович.
- Геллочка! Это ты, детка? Загляни-ка на минуточку.
Гелле в ее прекрасные двадцать шесть самого расцвета никак не хотелось связываться с шестидесятилетним стариком. Пусть даже он и был директором программы. Конечно, она знала, что некоторые девочки соглашались на подобного рода связи. Это давало в цирке дополнительную защиту при разного рода острых ситуациях одиноким молодым артисткам. Но Гелла в данный момент пребывала в состоянии ожидания своего принца. Она любила по вечерам смотреть фильмы с романтическим сюжетом, и мечтать о сильном красивом мужчине, который вскоре появится в ее жизни, и построит для нее высокий и надежный загородный замок. И посему, весь свой романтизм, окутывающий молодую привлекательную девушку просто с ног до головы, дарить просто так кому ни попадя Гелла не намеревалась.
На этот раз Гелла в игре "поймай меня" проиграла, поэтому, опустив прекрасные лучистые глаза как можно ниже, девушка приоткрыла дверь гримерки пошире и произнесла:
- Добрый день, Рахад Саидович!
- Добрый, добрый! Ну что же ты через порог? Заходи. Присаживайся.
Пришлось зайти. Чтобы сильно не раздражать старика, Гелла примостилась на краешек стула, который как бы специально был придвинут поближе к гримерскому столику, спрятав однако подальше под стул стройные ноги, и накинув на колени воздушный шарф из органзы. Но прозрачной тканью не удалось скрыть прекрасной формы грудь, талию и все остальное. Костюм гимнастки прекрасно подчеркивал все прелести юной артистки.
Рахад Саидович чуть не захлебнулся слюной, закашлялся, но в удовольствии жадно охватить такую красу взглядом себе не отказал.
- Как сегодня работалось?
Гелла пожала плечами:
- Нормально, Рахад Саидович.
- Как Алексей? Лучше работает?
Алексей, профессиональный цирковой ассистент, специализировавшийся исключительно на страховке воздушных номеров, поначалу никак не мог приспособиться к особенностям работы Геллы. Ее номер был выстроен так, что большинство трюков приходилось делать на свободной лонже. И тут требовалось мастерство страховщика, который должен был буквально чувствовать, в какой момент и на сколько подтянуть страховку, чтобы гимнастка не повредила спину.
Рахад Саидович тогда сам взял под контроль работу Алексея, чем сразу испортил партнерские отношения Геллы с ассистентом. Получилось, что старик сделал все только хуже. Но сказать ему этого никто бы не решился.
Не услыхав ответ на свой вопрос, Рахад Саидович слегка нахмурил кустистые восточные брови и сказал:
- Геллочка, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Если что-то нужно, ты только скажи.
И, почти не выдержав паузы, пафосно вскинув руку вверх, словно в комплименте, продолжил:
- Сегодня вечером в буфете собираются мои друзья! День рождения! Я приглашаю тебя! Приходи обязательно! В девять!
***
Ярика родители назвали в честь города, в котором он родился и проживал всю свою пока еще недолгую шестнадцатилетнюю жизнь. Ярик, сколько себя помнил, мечтал сделать свое Шоу.
В пять лет, чтобы Дед Мороз подарил ему велосипед, мальчик предпринял первую попытку. Он тщательно готовил свое выступление. В тайне от родителей репетировал перед большим зеркалом в прихожей. И когда долгожданный день наступил, и в дверь протиснулся большой мужик в красном халате с белой бородой и большим красным мешком, Ярик выбежал на середину комнаты, вскинул руки вверх, и громко проскандировал:
- С новым годом! С новым годом! Здравствуй, дедушка Мороз!
Опешивший от такого напора мужик, сел на приготовленный для него стул, и до самого конца Шоу, устроенного Яриком в его честь, даже рта не раскрыл. А Ярик рассказал стихотворение, спел песню и даже станцевал - смешно так, как получилось, старательно повторяя движения, которые видел как-то по телевизору в каком-то взрослом шоу.
Сегодня у Ярика было очень важное дело. Он готовил свое второе по счету Шоу, "зеленку".
Сразу же после того, как Егор рассказал им про "зеленку", в голове у Ярика сложился грандиозный план. И план этот был рассчитан на хорошие отношения с клоуном Толиком, которые как-то с самого начала завязались у команды униформистов с этим артистом.
Толик называл себя клоуном "с осенью в сердце". Его большие грустные глаза никогда не улыбались, хотя выбегая на манеж, он всегда демонстрировал широкую улыбку. Работал Толик хорошо. Репризы его были хоть и не очень оригинальны по сюжету, но Толик умудрялся их исполнить так смешно и по-своему, что никто и думал о плагиате. Зритель принимал Толика всегда хорошо.
Однажды какой-то умудренный опытом артист, знавший настоящего "клоуна с осенью в сердце", Леонида Енгибарова, сделал Толику замечание:
- Чтобы называться клоуном с осенью в сердце, грусти в глазах, молодой человек, маловато.
Толик тогда промолчал, потому что где-то там, в глубине души сам понимал, что стать вторым Леонидом Енгибаровым ему в этой жизни точно не светит.
Толик умел завязывать хорошие отношения. Поэтому ребята из униформы с радостью выполняли все его просьбы. Найти пустую коробку для реквизита, отвести гостя в зал... Толик умел так попросить, что любую его просьбу хотелось тот час же выполнить.
И Ярик решил, что лучшей кандидатуры для своего Шоу ему просто не подобрать.
В данный момент Ярик пробирался пустыми коридорами к самой потайной комнате в цирке - музыкальной студии. Располагалась она напротив аппаратной, из которой во время представления музыкальные и световые операторы руководили процессами озвучки и освещения.
Хозяйничал в музыкальной студии Зяма Габай. Инженер-электронщик по образованию, никто не помнил точно, когда он появился в цирке. Но работу Зяма свою знал, и вот в начале этого года выпросил-таки себе комнату под студию.
Конечно, многое надо было еще сделать. К примеру, обить стены звукоизоляционным материалом... Но Зяма не торопился. Работал себе. Был немногословен, довольно замкнут.
