скрытый смысл, или ему только показалось? Когда она удалилась, он быстро нырнул в купе, запираться не стал… и опытным жестом, молниеносно раскрыл ее дорожную сумку из отличной кожи… То, что он там увидел, заставило его изумленно отпрянуть, – справившись с замешательством, он приподнял вещи, несколько книг… на самом дне притаился черный бархатный мешочек размером с ладошку ребенка. Мужчина сунул его в карман брюк, привел содержимое сумки в порядок, – то есть вернул все в прежнее положение. Сверху лежала плоская бутылочка в дорогой позолоченной оправе, с пробкой в виде человеческой головы. Фу-ты… ну и ну! Как это прикажете понимать?
Чутким ухом он уловил шаги по коридору, приглушенные ковром, быстро закрыл сумку, сел и сделал вид скучающего барина, которому не терпится опрокинуть пару рюмочек и развлечься.
– Я вас заждался! Пойдемте в вагон-ресторан?
Она заперла за собой дверь купе, одарила его загадочной улыбкой и медленно покачала головой. Ее глаза смеялись, будто она знала, чем он тут занимался в ее отсутствие.
– Вы же не собираетесь никуда идти? – прошептала она, наклоняясь и обдавая его запахом духов. – А выпить можно и здесь. У меня есть вино.
Ему очень хотелось поглядеть, что в мешочке, но Незнакомка уже достала ту самую бутылочку, два крохотных позолоченных стаканчика и поставила на столик. Ему стало жарко…
– С вашего разрешения?
Она милостиво кивнула, словно повелительница жалкому подданному. Он сбросил пиджак, ослабил и без того свободный узел галстука, чувствуя, как стеснилось дыхание. О, черт!
– Наливайте же! – раздался ее шепот.
Густое темное вино пахло яблоками. Она выпила первая, наблюдая за ним потемневшими глазами. Такой мужчина, и… робеет?
Вино ударило в голову: то ли потому, что он с утра ничего не ел, то ли оказалось слишком крепким, с пряным, каким-то жгучим вкусом. В груди разлилась слабость… Неужели, она успела что-то добавить в его стаканчик? Да нет… он внимательно следил за ее руками, – взгляда не сводил.
– Простите, – стараясь держаться молодцом, сказал он. – Я на минуточку.
Она заперла купе и, постояв минутку, последовала его примеру, – сначала обшарила карманы его пиджака, потом попыталась справиться с замочком портфеля из крокодиловой кожи. Не тут-то было! Оставил бы он портфель, если бы тот легко открывался!
Она села, положила руку себе на грудь, ощущая сильные удары сердца… и выпила еще вина…
* * *
Он не помнил, как добрался до туалета, ополоснул лицо холодной водой… и пришел в себя, только когда в дверь постучали. Оказалось, он стоит перед умывальником, держа в руке бархатный мешочек из ее сумки. Что за дьявольщина? Вырвавшиеся из его уст ругательства совершенно не вязались с содержимым мешочка, – овальным золотым футляром тонкой работы с изображением девы Марии на крышке. Внутри находился кусочек ароматической смолы.
«Ладанка?! – догадался он. – Вот, откуда шел этот странный церковный запах!» И тотчас в замутненном сознании всплыли вещи из ее сумки, – какие–то черные балахоны, шапочка конической формы, деревянное распятие и книги… «Псалтирь», «Требник», «Деяния святых апостолов»… Он не обнаружил там ни одной женской принадлежности: ни косметички, ни флакончика с туалетной водой, ни кружевного белья, ни модной кофточки, ни яркого шарфика, ни запасных колгот… вообще ничего. И это никак не вязалось с его соседкой по купе, с ее подчеркнуто чувственной внешностью, стильной прической, с меховым розовым болеро от Валентино, умопомрачительными духами, с ее сапфирами, наконец! Дочь олигарха? Он скорее готов был поверить ее словам, чем собственным глазам. Как будто сумка принадлежала другой женщине, – монахине или послушнице… но откуда в ней такая ценная старинная вещица, как футляр с ладаном? Какая-то храмовая реликвия?
Ручку двери подергали с другой стороны, и он вышел, едва не столкнувшись с негодующей старушкой, которая хотела в туалет.
Поезд мчался на всех парах; вагон мотало, и добраться по коридору до своего купе оказалось непростой задачей. Каждый шаг давался ему невероятным трудом, – голова кружилась, ноги налились свинцом.
– Тебе плохо? – спросила Незнакомка, обвивая его руками, приникая к нему всем своим горячим телом. Ее блузка расстегнулась, и сапфир синей звездой лежал в ложбинке между грудями… ее глаза стали огромными, на половину лица, а губы казались раскрытыми лепестками розы, сладкими и ароматными. – Сделай еще глоток!
Золотистый край стаканчика коснулся его рта, и он, не в силах противиться, выпил обжигающую жидкость. Тяжкое оцепенение отпустило его члены, сменилось эйфорической легкостью… почти невесомостью. Руки женщины порхали над ним, ее шелковистые волосы приятно щекотали его пылающую кожу… поцелуи длились целую вечность, – тысячу раз он умирал и воскресал, исступленно сжимая в объятиях сияющую нимфу, фею, фурию, гарпию, валькирию, вакханку, девственницу, шемаханскую царицу, дриаду, ведьму, весталку, небесную апсару… то целомудренную и кроткую, то неистовую, то робкую, то бесстыдную, разнузданную жрицу любви… птицу в сказочных перьях с радужным хвостом и лицом девичьим, – прельстительным, ангельским…
Истощенный любовной страстью, истомленный, измученный, он провалился в забытье, в зияющую черную бездну… откуда нет возврата…
Радужная птица поднялась с измятого, горячего ложа, почистила перышки, обрела вполне приличный вид… и прислушалась к дыханию любовника. Крепко ли спит? Убедившись, что проснется он не скоро, жрица любви занялась портфелем. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы справиться с хитрым замочком.
– Хмм-м! – вырвалось у нее при виде нескольких карточных колод, увесистой пачки денег, двух паспортов на разные имена, набора отмычек, выкидного ножа…
Так вот, кто оказался ее последним мужчиной в мире, который она покидает навсегда! Что ж, он подарил ей незабываемые мгновения… и должен быть вознагражден.
Она подняла с полу его брюки, без всяких угрызений совести проверила карманы, – золотой футляр для ладана! Ну, разумеется! Поколебавшись, она засунула футляр обратно, а брюки аккуратно повесила…
* * *
Он проснулся в темноте, в духоте, насыщенной парaми яблок и женских духов. Щелкнул выключателем, – в изголовье загорелась тусклая лампочка. Кроме него, в купе никого не было. Ему приснился дивный сон, похожий на историю из «Тысячи и одной ночи»… или все произошло наяву?
Он огляделся, плохо соображая, где находится и как сюда попал. Поезд? Разве он собирался куда-то ехать? Голова гудела, тело не слушалось, память отказывалась служить ему. Он со стоном сел, потом встал и приоткрыл окно, впуская влажный ночной воздух… На соседней полке стоял его портфель, а на столике лежала церковная книга с закладкой.
– Требник, – прочитал он, беря ее в руки и открывая на заложенной странице. – Молитвословия об отгнании злых духов… Что за бред?
Он потянулся к портфелю, заглянул внутрь, – кажется, все на месте: карты, нож, деньги… и какая-то бутылка. Че-е-ерт! Откуда здесь бутылка? Он не помнил, покупал ли вино… вообще-то он предпочитал крепкие напитки, – водку, коньяк, виски.
Бутылка была не простая: в золоченой оправе из стеблей, цветков и листьев и с пробкой в виде человеческой головы. Он поднял бутылку к свету, – внутри виднелась странная фигурка, похожая на человечка; на дне оставалось чуть-чуть вина. «Мандрагора! – осенило его. – Волшебный корень влюбленных! Согласно поверьям, он вырастает под виселицей из семени казненного, и те, кто попробуют его, не могут жить друг без друга».
И он все вспомнил… женщину, которую встретил в метро, запах ее духов, ее низкий бархатный голос, сладкий вкус ее губ, содрогания ее тела… и монашеское одеяние в ее дорожной сумке. Кто она? Ведьма, святая? И где теперь ее искать?
Он не заблуждался на свой счет, никогда не верил в воровскую романтику и знал, что плохо кончит. Но азарт игры, где на кон ставят собственную жизнь, спасал его от скуки. Он открыл странную бутылку и поднес горлышко к губам… Выпить, что ли, до дна? Где-то ему пришлось читать, будто мандрагору еще применяют против одержимости демонами…
Он вспомнил шепот Незнакомки в любовном угаре… «Ты уверен, что мы существуем?» В самом деле, уверен ли он? Они оба притворялись: она – монахиней или… раскаявшейся блудницей, или дочерью олигарха; он – игрок и вор, – преуспевающим бизнесменом, светским львом. Сколько у них лиц? Сколько у них душ? И снисходит ли благодать на таких, как они?
«Что, если мне завязать? – подумал он. – Найду ее… если понадобится, украду, увезу силой! Мы поселимся в Вене или Страсбурге… снимем уютную квартирку, повесим в спальне бархатные шторы и будем жить, как добропорядочные буржуа…»
В окно подул ветер с дождем, охладил его горячий лоб, и такая навалилась тоска, что захотелось взвыть во весь голос… чтобы обрушились небеса или… поезд сошел с рельсов и полетел под откос, вниз, в тартарары, в черную непроглядность ночи…
Лика выдвигала ящики один за другим, проверяя, не осталось ли там чего. Может, завалялась какая-нибудь дорогая сердцу мелочь? Бабушкин комод не вписывался в нынешний интерьер ее квартиры. Деньги на ремонт и покупку новой мебели дал Артем, любовник Лики.
«Выбрось всю эту рухлядь, – потребовал он. – Будем встречаться у тебя. Не люблю гостиничные номера и чужие постели».
Артема она побаивалась и слушалась беспрекословно. Ей казалось, что так и должно быть. «Жена да убоится мужа своего». Правда, Артем ей не муж… пока. Лика втайне надеялась, что в конце концов ему надоест лгать жене, и они разведутся.
Лика ужасно ревновала, когда Артем звонил домой. Он выходил из комнаты и вполголоса говорил с женой в кухне или в коридоре. Лика не позволяла себе подслушивать. После разговора Артем возвращался хмурый, недовольный, но никогда не обсуждал с Ликой свои проблемы. Он был настоящим мужчиной. Только однажды он обмолвился, что большая часть бизнеса принадлежит жене, поэтому к разводу надо подойти с умом.
Лика наклонилась, выдвинула нижний ящик комода и заметила в дальнем углу коробочку. Открыла, а внутри – бусина! Неровная, выточенная вручную из натурального камня лазурита, со сквозным отверстием для нити.
«Это небесный камень, – вспомнились Лике слова бабушки. – Мне его шаманка подарила. Беречь велела, как зеницу ока. Это бусина из ее ожерелья!»
Бабушка Лики занималась наукой, изучала экологию Байкала. Бусину она привезла из последней экспедиции. Шаманка лечила ее от странной болезни, которую бабушка – тогда еще молодая женщина, – подхватила на берегу озера. Местный доктор сразу заявил, что отвезет больную к шаманам.
– Иначе твоя сотрудница умрет, – предупредил он начальника экспедиции. Тот дал добро.
По словам бабушки, шаманка долго била в бубен, потом затянула заунывную песню. Больная перестала ощущать свое тело… ей казалось, что она летит над водой и кто-то зовет ее. Лика-а-аа!.. Лика-аа-ааа!.. Бубен шаманки не давал ей забыться. Ритмичные удары держали ее в воздухе и не давали упасть в ледяное озеро. Очнулась она уже в домике, где над ней склонился седой доктор в очках.
– Ну, слава богу, пришла в себя. Значит, жить будет.
На третий день бабушка встала на ноги, а болезни как не бывало. Тогда только она вспомнила, что на прощанье шаманка дала ей лазоревую бусинку из своего ожерелья. Вложила в руку и молвила: «Тебе это без надобности. А внучке твоей пригодится. Приглянулась мне она!»
«У меня сын, – прошептала Лика. – А внучки нет».
«Будет, – улыбнулась шаманка и показала желтые от курения зубы. – Назови ее, как себя, и бусину передай. Непременно!»
Бусину бабушка зажала в кулачке, да так крепко, что доктор разжать не сумел. Решил, судорога пальцы свела. На третий день пальцы разжались, и бусина выпала, закатилась под кровать. Бабушка давай искать, весь пол обшарила. Нашла в темном углу, в паутине. Бусинка мягко светилась, будто лунный зрачок.
Эту историю Лика узнала перед тем, как бабушка отошла в мир иной. Умирая, она вложила в ладонь внучки подарок шаманки. С тех пор бусинка хранилась в маленькой коробочке от обручального кольца. Внучка в мистику не верила и до поры до времени о подарке забыла. Если бы не новая мебель…
Лика смотрела на бусину, а та, казалось, смотрела на нее голубым глазом. Поблескивала, как лунный блик на воде. Внезапно в ушах Лики раздался глухой шум… словно кто-то бил в большой бубен, украшенный колокольчиками и лисьими хвостами. Стены комнаты раздвинулись, и Лика очутилась в степи. Над ее головой мерцали звезды. Она скакала на дикой кобылице, а за ней мчалась стая волков. Ближе всего подобрался матерый вожак. Он вырвался вперед, из пасти капала слюна. Еще мгновение, и волк набросится на нее, загрызет. В предчувствии смерти у всадницы перехватило дыхание. Она в ужасе обернулась, но в глазах волка не было ярости…
– Ну что, хозяйка, грузить?
Лика вздрогнула и уронила коробочку. Бусинка с тихим звоном покатилась по паркету.
– Время – деньги! – рассердился грузчик и выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов. – Работаем или мечтаем? У нас такса высокая. Простoй – за ваш счет!
– Работаем, работаем…
Пока грузчики таскали старую мебель и собирали новую, Лика ползком обследовала пол. Бусина обнаружилась за креслом, у самого плинтуса. Лика обтерла ее от пыли, нанизала на тонкий кожаный шнурок и надела на шею. Артему такое вульгарное украшение вряд ли понравится. У него тонкий вкус и взыскательный подход к жизни.
Лика заплатила грузчикам и с облегчением вздохнула. Наконец она осталась в квартире одна. Бусина холодила ей кожу. Прошло около часа, и Лика сообразила, что впадает в транс. У нее в ушах бил бубен и сквозь этот назойливый ритм пробивался женский голос:
– Пусти меня! Пусти…
Старуха в одежде, расшитой бисером и кусочками меха, быстро вращалась посреди комнаты. Множество ее косичек развевались в воздухе. Тело Лики одеревенело, голова закружилась. Бух-бух-бух! Бам-бам бам! – не умолкал бубен. – Динь-динь динь! – вторили колокольчики.
– Пусти меня!.. Пусти меня… пусти…
Страшная старуха скалила желтые зубы, приближалась, размахивая бубном и потряхивая косичками. Она вращалась все быстрее и быстрее, пока не превратилась в пестрый звенящий вихрь, который окутал Лику, впитался в ее кровь, разбежался искрами по телу, проник в сердце и душу.
Бам-бам-бам! Динь-динь динь! – стучало у нее в висках. – Бух-бух-бух!
Она вдруг стала легкой, как пушинка, оторвалась от земли и полетела по ночному городу, заглядывая в окна квартир на верхних этажах. Ее сопровождала волчья стая. «Это моя свита!» – догадалась Лика. Крупный клыкастый вожак не сводил с нее раскосых желтых глаз. Было совсем не страшно, а весело и забавно.
В одном из окон Лика увидела кошмарную картину. Вместо того чтобы отпрянуть и лететь прочь, она с любопытством приникла к стеклу. В полутемной комнате с красными обоями стоял стол, за ним сидели мужчина и женщина. Они пили шампанское и болтали. Мужчина, улучив момент, бросил в ее бокал какую-то растворимую таблетку.
Лика с болезненным вниманием наблюдала, как женщина выпивает шипучее вино, морщится и жалуется собеседнику на странный вкус. Тот смеется и подает ей дольку персика, закусить. Женщина хватается за горло, хрипит и корчится. Мужчина с улыбкой смотрит, как ее голова запрокидывается, тело клонится в сторону и падает со стула…
Чутким ухом он уловил шаги по коридору, приглушенные ковром, быстро закрыл сумку, сел и сделал вид скучающего барина, которому не терпится опрокинуть пару рюмочек и развлечься.
– Я вас заждался! Пойдемте в вагон-ресторан?
Она заперла за собой дверь купе, одарила его загадочной улыбкой и медленно покачала головой. Ее глаза смеялись, будто она знала, чем он тут занимался в ее отсутствие.
– Вы же не собираетесь никуда идти? – прошептала она, наклоняясь и обдавая его запахом духов. – А выпить можно и здесь. У меня есть вино.
Ему очень хотелось поглядеть, что в мешочке, но Незнакомка уже достала ту самую бутылочку, два крохотных позолоченных стаканчика и поставила на столик. Ему стало жарко…
– С вашего разрешения?
Она милостиво кивнула, словно повелительница жалкому подданному. Он сбросил пиджак, ослабил и без того свободный узел галстука, чувствуя, как стеснилось дыхание. О, черт!
– Наливайте же! – раздался ее шепот.
Густое темное вино пахло яблоками. Она выпила первая, наблюдая за ним потемневшими глазами. Такой мужчина, и… робеет?
Вино ударило в голову: то ли потому, что он с утра ничего не ел, то ли оказалось слишком крепким, с пряным, каким-то жгучим вкусом. В груди разлилась слабость… Неужели, она успела что-то добавить в его стаканчик? Да нет… он внимательно следил за ее руками, – взгляда не сводил.
– Простите, – стараясь держаться молодцом, сказал он. – Я на минуточку.
Она заперла купе и, постояв минутку, последовала его примеру, – сначала обшарила карманы его пиджака, потом попыталась справиться с замочком портфеля из крокодиловой кожи. Не тут-то было! Оставил бы он портфель, если бы тот легко открывался!
Она села, положила руку себе на грудь, ощущая сильные удары сердца… и выпила еще вина…
* * *
Он не помнил, как добрался до туалета, ополоснул лицо холодной водой… и пришел в себя, только когда в дверь постучали. Оказалось, он стоит перед умывальником, держа в руке бархатный мешочек из ее сумки. Что за дьявольщина? Вырвавшиеся из его уст ругательства совершенно не вязались с содержимым мешочка, – овальным золотым футляром тонкой работы с изображением девы Марии на крышке. Внутри находился кусочек ароматической смолы.
«Ладанка?! – догадался он. – Вот, откуда шел этот странный церковный запах!» И тотчас в замутненном сознании всплыли вещи из ее сумки, – какие–то черные балахоны, шапочка конической формы, деревянное распятие и книги… «Псалтирь», «Требник», «Деяния святых апостолов»… Он не обнаружил там ни одной женской принадлежности: ни косметички, ни флакончика с туалетной водой, ни кружевного белья, ни модной кофточки, ни яркого шарфика, ни запасных колгот… вообще ничего. И это никак не вязалось с его соседкой по купе, с ее подчеркнуто чувственной внешностью, стильной прической, с меховым розовым болеро от Валентино, умопомрачительными духами, с ее сапфирами, наконец! Дочь олигарха? Он скорее готов был поверить ее словам, чем собственным глазам. Как будто сумка принадлежала другой женщине, – монахине или послушнице… но откуда в ней такая ценная старинная вещица, как футляр с ладаном? Какая-то храмовая реликвия?
Ручку двери подергали с другой стороны, и он вышел, едва не столкнувшись с негодующей старушкой, которая хотела в туалет.
Поезд мчался на всех парах; вагон мотало, и добраться по коридору до своего купе оказалось непростой задачей. Каждый шаг давался ему невероятным трудом, – голова кружилась, ноги налились свинцом.
– Тебе плохо? – спросила Незнакомка, обвивая его руками, приникая к нему всем своим горячим телом. Ее блузка расстегнулась, и сапфир синей звездой лежал в ложбинке между грудями… ее глаза стали огромными, на половину лица, а губы казались раскрытыми лепестками розы, сладкими и ароматными. – Сделай еще глоток!
Золотистый край стаканчика коснулся его рта, и он, не в силах противиться, выпил обжигающую жидкость. Тяжкое оцепенение отпустило его члены, сменилось эйфорической легкостью… почти невесомостью. Руки женщины порхали над ним, ее шелковистые волосы приятно щекотали его пылающую кожу… поцелуи длились целую вечность, – тысячу раз он умирал и воскресал, исступленно сжимая в объятиях сияющую нимфу, фею, фурию, гарпию, валькирию, вакханку, девственницу, шемаханскую царицу, дриаду, ведьму, весталку, небесную апсару… то целомудренную и кроткую, то неистовую, то робкую, то бесстыдную, разнузданную жрицу любви… птицу в сказочных перьях с радужным хвостом и лицом девичьим, – прельстительным, ангельским…
Истощенный любовной страстью, истомленный, измученный, он провалился в забытье, в зияющую черную бездну… откуда нет возврата…
Радужная птица поднялась с измятого, горячего ложа, почистила перышки, обрела вполне приличный вид… и прислушалась к дыханию любовника. Крепко ли спит? Убедившись, что проснется он не скоро, жрица любви занялась портфелем. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы справиться с хитрым замочком.
– Хмм-м! – вырвалось у нее при виде нескольких карточных колод, увесистой пачки денег, двух паспортов на разные имена, набора отмычек, выкидного ножа…
Так вот, кто оказался ее последним мужчиной в мире, который она покидает навсегда! Что ж, он подарил ей незабываемые мгновения… и должен быть вознагражден.
Она подняла с полу его брюки, без всяких угрызений совести проверила карманы, – золотой футляр для ладана! Ну, разумеется! Поколебавшись, она засунула футляр обратно, а брюки аккуратно повесила…
* * *
Он проснулся в темноте, в духоте, насыщенной парaми яблок и женских духов. Щелкнул выключателем, – в изголовье загорелась тусклая лампочка. Кроме него, в купе никого не было. Ему приснился дивный сон, похожий на историю из «Тысячи и одной ночи»… или все произошло наяву?
Он огляделся, плохо соображая, где находится и как сюда попал. Поезд? Разве он собирался куда-то ехать? Голова гудела, тело не слушалось, память отказывалась служить ему. Он со стоном сел, потом встал и приоткрыл окно, впуская влажный ночной воздух… На соседней полке стоял его портфель, а на столике лежала церковная книга с закладкой.
– Требник, – прочитал он, беря ее в руки и открывая на заложенной странице. – Молитвословия об отгнании злых духов… Что за бред?
Он потянулся к портфелю, заглянул внутрь, – кажется, все на месте: карты, нож, деньги… и какая-то бутылка. Че-е-ерт! Откуда здесь бутылка? Он не помнил, покупал ли вино… вообще-то он предпочитал крепкие напитки, – водку, коньяк, виски.
Бутылка была не простая: в золоченой оправе из стеблей, цветков и листьев и с пробкой в виде человеческой головы. Он поднял бутылку к свету, – внутри виднелась странная фигурка, похожая на человечка; на дне оставалось чуть-чуть вина. «Мандрагора! – осенило его. – Волшебный корень влюбленных! Согласно поверьям, он вырастает под виселицей из семени казненного, и те, кто попробуют его, не могут жить друг без друга».
И он все вспомнил… женщину, которую встретил в метро, запах ее духов, ее низкий бархатный голос, сладкий вкус ее губ, содрогания ее тела… и монашеское одеяние в ее дорожной сумке. Кто она? Ведьма, святая? И где теперь ее искать?
Он не заблуждался на свой счет, никогда не верил в воровскую романтику и знал, что плохо кончит. Но азарт игры, где на кон ставят собственную жизнь, спасал его от скуки. Он открыл странную бутылку и поднес горлышко к губам… Выпить, что ли, до дна? Где-то ему пришлось читать, будто мандрагору еще применяют против одержимости демонами…
Он вспомнил шепот Незнакомки в любовном угаре… «Ты уверен, что мы существуем?» В самом деле, уверен ли он? Они оба притворялись: она – монахиней или… раскаявшейся блудницей, или дочерью олигарха; он – игрок и вор, – преуспевающим бизнесменом, светским львом. Сколько у них лиц? Сколько у них душ? И снисходит ли благодать на таких, как они?
«Что, если мне завязать? – подумал он. – Найду ее… если понадобится, украду, увезу силой! Мы поселимся в Вене или Страсбурге… снимем уютную квартирку, повесим в спальне бархатные шторы и будем жить, как добропорядочные буржуа…»
В окно подул ветер с дождем, охладил его горячий лоб, и такая навалилась тоска, что захотелось взвыть во весь голос… чтобы обрушились небеса или… поезд сошел с рельсов и полетел под откос, вниз, в тартарары, в черную непроглядность ночи…
Часть 3 - рассказ БУСИНА ОТ ШАМАНКИ
Лика выдвигала ящики один за другим, проверяя, не осталось ли там чего. Может, завалялась какая-нибудь дорогая сердцу мелочь? Бабушкин комод не вписывался в нынешний интерьер ее квартиры. Деньги на ремонт и покупку новой мебели дал Артем, любовник Лики.
«Выбрось всю эту рухлядь, – потребовал он. – Будем встречаться у тебя. Не люблю гостиничные номера и чужие постели».
Артема она побаивалась и слушалась беспрекословно. Ей казалось, что так и должно быть. «Жена да убоится мужа своего». Правда, Артем ей не муж… пока. Лика втайне надеялась, что в конце концов ему надоест лгать жене, и они разведутся.
Лика ужасно ревновала, когда Артем звонил домой. Он выходил из комнаты и вполголоса говорил с женой в кухне или в коридоре. Лика не позволяла себе подслушивать. После разговора Артем возвращался хмурый, недовольный, но никогда не обсуждал с Ликой свои проблемы. Он был настоящим мужчиной. Только однажды он обмолвился, что большая часть бизнеса принадлежит жене, поэтому к разводу надо подойти с умом.
Лика наклонилась, выдвинула нижний ящик комода и заметила в дальнем углу коробочку. Открыла, а внутри – бусина! Неровная, выточенная вручную из натурального камня лазурита, со сквозным отверстием для нити.
«Это небесный камень, – вспомнились Лике слова бабушки. – Мне его шаманка подарила. Беречь велела, как зеницу ока. Это бусина из ее ожерелья!»
Бабушка Лики занималась наукой, изучала экологию Байкала. Бусину она привезла из последней экспедиции. Шаманка лечила ее от странной болезни, которую бабушка – тогда еще молодая женщина, – подхватила на берегу озера. Местный доктор сразу заявил, что отвезет больную к шаманам.
– Иначе твоя сотрудница умрет, – предупредил он начальника экспедиции. Тот дал добро.
По словам бабушки, шаманка долго била в бубен, потом затянула заунывную песню. Больная перестала ощущать свое тело… ей казалось, что она летит над водой и кто-то зовет ее. Лика-а-аа!.. Лика-аа-ааа!.. Бубен шаманки не давал ей забыться. Ритмичные удары держали ее в воздухе и не давали упасть в ледяное озеро. Очнулась она уже в домике, где над ней склонился седой доктор в очках.
– Ну, слава богу, пришла в себя. Значит, жить будет.
На третий день бабушка встала на ноги, а болезни как не бывало. Тогда только она вспомнила, что на прощанье шаманка дала ей лазоревую бусинку из своего ожерелья. Вложила в руку и молвила: «Тебе это без надобности. А внучке твоей пригодится. Приглянулась мне она!»
«У меня сын, – прошептала Лика. – А внучки нет».
«Будет, – улыбнулась шаманка и показала желтые от курения зубы. – Назови ее, как себя, и бусину передай. Непременно!»
Бусину бабушка зажала в кулачке, да так крепко, что доктор разжать не сумел. Решил, судорога пальцы свела. На третий день пальцы разжались, и бусина выпала, закатилась под кровать. Бабушка давай искать, весь пол обшарила. Нашла в темном углу, в паутине. Бусинка мягко светилась, будто лунный зрачок.
Эту историю Лика узнала перед тем, как бабушка отошла в мир иной. Умирая, она вложила в ладонь внучки подарок шаманки. С тех пор бусинка хранилась в маленькой коробочке от обручального кольца. Внучка в мистику не верила и до поры до времени о подарке забыла. Если бы не новая мебель…
Лика смотрела на бусину, а та, казалось, смотрела на нее голубым глазом. Поблескивала, как лунный блик на воде. Внезапно в ушах Лики раздался глухой шум… словно кто-то бил в большой бубен, украшенный колокольчиками и лисьими хвостами. Стены комнаты раздвинулись, и Лика очутилась в степи. Над ее головой мерцали звезды. Она скакала на дикой кобылице, а за ней мчалась стая волков. Ближе всего подобрался матерый вожак. Он вырвался вперед, из пасти капала слюна. Еще мгновение, и волк набросится на нее, загрызет. В предчувствии смерти у всадницы перехватило дыхание. Она в ужасе обернулась, но в глазах волка не было ярости…
– Ну что, хозяйка, грузить?
Лика вздрогнула и уронила коробочку. Бусинка с тихим звоном покатилась по паркету.
– Время – деньги! – рассердился грузчик и выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов. – Работаем или мечтаем? У нас такса высокая. Простoй – за ваш счет!
– Работаем, работаем…
Пока грузчики таскали старую мебель и собирали новую, Лика ползком обследовала пол. Бусина обнаружилась за креслом, у самого плинтуса. Лика обтерла ее от пыли, нанизала на тонкий кожаный шнурок и надела на шею. Артему такое вульгарное украшение вряд ли понравится. У него тонкий вкус и взыскательный подход к жизни.
Лика заплатила грузчикам и с облегчением вздохнула. Наконец она осталась в квартире одна. Бусина холодила ей кожу. Прошло около часа, и Лика сообразила, что впадает в транс. У нее в ушах бил бубен и сквозь этот назойливый ритм пробивался женский голос:
– Пусти меня! Пусти…
Старуха в одежде, расшитой бисером и кусочками меха, быстро вращалась посреди комнаты. Множество ее косичек развевались в воздухе. Тело Лики одеревенело, голова закружилась. Бух-бух-бух! Бам-бам бам! – не умолкал бубен. – Динь-динь динь! – вторили колокольчики.
– Пусти меня!.. Пусти меня… пусти…
Страшная старуха скалила желтые зубы, приближалась, размахивая бубном и потряхивая косичками. Она вращалась все быстрее и быстрее, пока не превратилась в пестрый звенящий вихрь, который окутал Лику, впитался в ее кровь, разбежался искрами по телу, проник в сердце и душу.
Бам-бам-бам! Динь-динь динь! – стучало у нее в висках. – Бух-бух-бух!
Она вдруг стала легкой, как пушинка, оторвалась от земли и полетела по ночному городу, заглядывая в окна квартир на верхних этажах. Ее сопровождала волчья стая. «Это моя свита!» – догадалась Лика. Крупный клыкастый вожак не сводил с нее раскосых желтых глаз. Было совсем не страшно, а весело и забавно.
В одном из окон Лика увидела кошмарную картину. Вместо того чтобы отпрянуть и лететь прочь, она с любопытством приникла к стеклу. В полутемной комнате с красными обоями стоял стол, за ним сидели мужчина и женщина. Они пили шампанское и болтали. Мужчина, улучив момент, бросил в ее бокал какую-то растворимую таблетку.
Лика с болезненным вниманием наблюдала, как женщина выпивает шипучее вино, морщится и жалуется собеседнику на странный вкус. Тот смеется и подает ей дольку персика, закусить. Женщина хватается за горло, хрипит и корчится. Мужчина с улыбкой смотрит, как ее голова запрокидывается, тело клонится в сторону и падает со стула…
