Огонь потрескивал, отбрасывая на лица Боримира и Лесаны пляшущие тени. Лес, погружённый в темноту, оставил им лишь небольшой круг света вокруг костра. Они уже третью ночь дежурили у кромки леса, выжидая Огневицу. Туловичок сидел в стороне, ворча и отчитывая за что-то Боровёнка.
Боримир молча смотрел на пламя. Его лицо оставалось непроницаемым, словно высечено из камня. Лесана, закутавшись в плащ, украдкой бросала на него взгляды.
— Боримир, — тихо позвала она, нарушая напряжённую тишину. — Как их звали?
Он поднял глаза. Тени, играя на его лице, подчёркивали усталость и боль, затаившуюся в его взгляде. На мгновение он хотел отвернуться, но её мягкий и настойчивый взгляд удержал его.
— Я был кузнецом, — наконец произнёс он. Голос звучал низко, ровно. — У меня была жена, Дарина, и двое детей: Арслан и Лада. Они были всем моим миром.
Его голос дрогнул, но он продолжил:
— Однажды я задержался в кузнице, доделывал заказ. Когда вернулся домой… там уже никого не осталось. Кривовики пришли ночью. Они питаются страхом, высасывают жизнь до последнего вздоха. Оставили мне только пустые тела.
Лесана сжала край плаща, её глаза блестели от сдерживаемых слёз.
— Дарина. Лада. Арслан, — тихо повторила она. — Их имена должны жить.
Её слова ударили Боримира сильнее, чем любое оружие. Он поднял на неё взгляд, в котором смешались боль и тихая благодарность.
— А ты? — хрипло спросил он. — У тебя тоже, кажется, жизнь не была лёгкой.
— Я сирота, — призналась она. — Не помню родителей. Меня нашли у лесного ручья, завернутую в тряпицу. Меня приютил старый травник, живший на окраине деревни. Он меня вырастил. Его звали Сварог. Он был добрым, хотя и строгим. Учил меня всему, что знал: травам, снадобьям, ритуалам. Говорил, что я “дитя леса”. Я тогда не понимала, что он имел в виду. Но со временем поняла: лес принимает меня, будто я часть его.
Она провела пальцами по деревянному оберегу на своей шее, вырезанному в форме листа.
— Этот оберег он дал мне перед смертью. Сказал, что в нём часть силы леса. И что однажды я пойму, зачем он мне нужен.
— Ты веришь в это? — тихо спросил Боримир.
— Не знаю, — она пожала плечами. — Но когда я в лесу, мне кажется, что я не одна. Хочу увидеть лес таким, каким он был раньше. Живым, — спустя минуту добавила она.
Ночь смыкалась вокруг них, но её тьма на этот раз казалась чуть теплее.
На исходе третьей ночи они заметили светящуюся фигуру, медленно приближающуюся к Великой Ольхе. Она двигалась плавно, касаясь корней дерева, словно общалась с самой землёй.
— Это она, — прошептал Боримир. — Огневица.
Когда фигура вышла из тени, их взгляду предстала… травница Ядвига или то, что когда-то было ею. Теперь это была Огневица. Её глаза горели пламенем, а тело, окутанное языками огня, излучало угрожающий жар.
Боримир шагнул вперёд, крепче сжимая меч.
Огневица усмехнулась, её огненное лицо исказилось, словно сама смерть глядела на них из-под пламени.
— Ты думаешь, что способен победить меня? — её смех звучал, как скрежет камня по камню. — Ты понятия не имеешь, с кем связался.
Она подняла руки, и огонь вокруг неё вспыхнул, вырываясь наружу. Она оказалась рядом с Боримиром в одно мгновение. Её пылающие руки схватили его за плечи, прожигая до кости.
Боримир, корчась от боли, с криком поднял меч и вонзил его в грудь Огневицы.
— Я заберу у тебя самое дорогое. — прошептала она, когда её тело начало растворяться в пламени. Её глаза, полные ненависти, впились в него.
Её пламя взметнулось, охватывая Боримира. Жар обжигал тело, и сознание начинало угасать. Последним, что он увидел, было лицо Лесаны, её глаза, полные отчаяния, и руки, тянущиеся к нему.
Огневица исчезла, и лес затих. Всё погрузилось в мёртвую тишину.
Лесана бросилась к Боримиру. Его тело было изранено, обожжённое, едва живое.
— Боримир, — прошептала она, опускаясь рядом с ним на землю. — Не оставляй меня.
Но он не отвечал. Его глаза были закрыты, дыхание было поверхностным, он умирал. Её сердце сжималось от страха. Она вспомнила оберег, что носила с детства. Листок дерева, оставленный ей Сварогом.
Лесана сняла оберег и осторожно положила его на грудь Боримира. Свет, едва заметный, заструился из оберега, окутывая Боримира. Его раны начали затягиваться, а дыхание становилось ровнее.
— Ты будешь жить, — прошептала она. — Я не позволю тебе уйти.
Боримир проснулся ближе к полудню. Его тело было слабым, но жгучая боль в плечах почти исчезла. Потянувшись, он сел на постели и осторожно провёл рукой по заживающим ранам. На коже остались лишь едва заметные следы, словно с тех событий прошло не несколько дней, а долгие месяцы. Он не мог понять, как это стало возможным.
На столе рядом с постелью лежал оберег в виде листка дерева. Боримир потянулся к нему, но дверь тихо скрипнула, и в комнату вошёл староста.
— Боримир! Живой! — лицо старика светилось удивлением и облегчением. — Мы думали… ты не выживешь. Когда тебя принесли в село, живого места на тебе не было.
— Лесана? — резко спросил Боримир, вскидывая голову.
Староста нахмурился и отвёл взгляд.
— Она ушла в лес. Как только мы забрали тебя от Ольхи. Мы больше её не видели. Она не вернулась… даже не попрощалась, — его голос звучал с ноткой сожаления.
Боримир почувствовал, как горечь сжала его грудь. Её последний взгляд и вытянутые к нему руки всё ещё стояли перед его глазами. Он указал на оберег.
— Это она оставила?
Староста кивнул.
— Да. Мы нашли его на тебе.
Боримир взял оберег. В его руке он был тёплым, будто нёс в себе частицу Лесаны. Он сжал его крепче, чувствуя странную связь.
В этот момент у окна раздался стук. Боримир обернулся и увидел ворона, сидевшего на подоконнике. Птица смотрела на него своими чёрными, как ночь, глазами.
— А, это ты? — пробормотал Боримир.
Ворон не ответил, но расправил крылья, и перед Боримиром поднялся вихрь. В его сердце начали проявляться образы: он увидел себя, раненого, и Лесану, надевающую на него оберег. Её взгляд был тёплым и добрым, но потом картина сменилась. Лесана стояла перед Ольхой, её колени подгибались, и она медленно оседала на землю.
Когда видения рассеялись, Боримир поднялся и направился в лес.
С каждым его шагом лес оживал. На мёртвых ветвях появлялась зелень, под ногами стелилась трава, но вместо облегчения это усиливало его тревогу. Восстановление леса не означало, что всё кончено.
Его путь привёл его к Великой Ольхе. Там его ждали Туловичок и Боровёнок.
— Ну и горазд же ты дрыхнуть, Ловчий, — ворчливо произнёс Туловичок. — Мы тебя тут с рассвета ждём.
— Что с ней? — Боримир не мог скрыть напряжения в голосе.
— Лесана… — Туловичок тяжело вздохнул. — Её забрал лес, она теперь его часть.
— Как это возможно? — хрипло спросил Боримир.
— Она отдала тебе свой оберег, чтобы спасти твою жизнь. А у неё самой не осталось защиты. Лес забрал её сердце, чтобы сохранить свою силу. Теперь её душа — сердце этого леса.
Слова звучали, как удары молота. Боримир молчал, его взгляд был прикован к Ольхе.
— Она не ушла совсем, — продолжил Туловичок. — Она стала стражем леса. Её дух теперь в каждом дереве, в каждой травинке.
Боримир подошёл к древнему дереву. Её величественные ветви вновь покрывались зеленью. Одна из веточек мягко коснулась его лица, и он почувствовал, как будто Лесана была рядом.
— Ты спасла меня, — прошептал он. — А я не смог спасти тебя.
Он закрыл глаза, сжимая оберег. Перед ним возник её образ — прозрачный, как утренний туман. Её взгляд был наполнен теплом и покоем.
Боримир стоял перед великой Ольхой. Её потрескавшаяся кора мерцала тусклым зелёным светом, словно лес собирался вновь вздохнуть после долгой агонии. Лесана... Её больше не было рядом, но он чувствовал её. Каждое движение ветра, каждый шёпот листвы отзывались в его сердце.
— Ты жива, — прошептал он, голос дрогнул.
Она спасла его. Спасла лес и село, пожертвовав собой. Эта мысль обжигала сильнее любого ранения. Но в глубине души он знал: её жертва была не напрасной. Лес оживал, медленно, словно просыпался от векового сна.
Ему казалось, что лес дышит вместе с ним, что каждый шорох — её голос, каждый луч света — её взгляд.
Боримир крепче сжал оберег. Он знал: его борьба ещё далека от завершения. Нечисть не отступит, да и люди вновь могут нарушить хрупкое равновесие. Но теперь он чувствовал в себе больше, чем просто гнев и долг. Теперь он будет сражаться за память. За свою семью. За своих детей. За неё.
Повернувшись, он сделал шаг вперёд, а затем ещё один, выходя из леса. За его спиной шептались деревья, провожая его в путь.
Прошло пять лет. Пять долгих лет, которые Боримир провёл в постоянных битвах, преследуя чудовищ и уничтожая нечисть. Каждый бой был для него не только испытанием силы, но и попыткой заглушить боль утраты. Он искал смерти в этих сражениях, но она упрямо обходила его стороной. С каждым годом его сердце становилось всё пустее, несмотря на благодарность спасённых людей и уничтоженных врагов. Единственное, что связывало его с этим миром, был оберег — тот самый листочек, который согревался в моменты смертельной опасности.
Этот оберег не раз спасал его жизнь, но с каждым годом он всё сильнее напоминал Боримиру о том, что его тянет назад — к Великой Ольхе. Ночами он просыпался от жара оберега, чувствуя, как он зовёт его к месту, где он однажды ощутил присутствие Лесаны.
Когда Боримир вернулся в Грушу, его встретили как героя. Селяне радовались его возвращению. Кто-то, правда, тихо ворчал, что Ловчий притягивает беды, но большинство было благодарно. "Жить рядом с Ловчим — это честь," — говорили они. Однако Боримир не ощущал ни гордости, ни радости. Ему казалось, что внутри него зияет пустота, которую не могло заполнить даже их признание.
Однажды, отправившись к Великой Ольхе, он заметил на земле странные следы. Копыта Боровёнка… а рядом — маленькие ножки. Оберег на груди нагрелся, словно ожил. Боримир коснулся его, вспоминая, как Лесана вручила ему эту веточку, и вдруг понял: что-то важное должно случиться.
Следы вели к поляне у Ольхи. Он шагал быстрее, чувствуя, как сердце колотится всё сильнее. И вдруг услышал знакомый смех, перемешанный с визгливым хрюканьем.
Раздвинув кусты, он увидел маленькую девочку, лет четырёх. Она радостно бегала вокруг Ольхи, гоняясь за довольным Боровёнком. Девочка смеялась, её звонкий смех наполнял поляну. Её движения были лёгкими и естественными, словно она была частью леса.
Боримир застыл. Девочка была невероятно похожа на Лесану. Каждое её движение, каждая черта напоминали ему о той, кого он потерял. Сердце сжалось от непривычного, почти забытого чувства тепла.
Он хотел было шагнуть вперёд, но в этот момент рядом с ним на ветку сел Вихрь.
Ворон склонил голову, и перед глазами Боримира вспыхнуло видение. Он увидел, как новорождённый ребёнок, обвитый зелёными ветвями, лежит у подножия Великой Ольхи. Лесана стояла рядом — её очертания были едва видимы, словно сотканные из света и листвы. Её руки, ставшие частью дерева, нежно держали младенца. Её взгляд, полный любви и спокойствия, будто говорил: "Она — наше продолжение."
Видение исчезло, но тепло в сердце Боримира осталось.
Раздвинув кусты, он шагнул на поляну, где билось маленькое сердце — сердце, которое было частью его, частью Лесаны, частью леса.
