Кьяра

на то, что под резиденцию герцога АшНавара был отдан один из величественных дворцов столицы, располагающийся в центре самого большого парка, и сам принц и Ее Высочество Аделина, предпочитали жить в королевском дворце. Герцогиня занимала весь третий этаж южного крыла и по старой традиции, здесь же были размещены ее фрейлины. Потому Кьяре не требовалось снова тенью скользить по многочисленным коридорам и вздрагивать от малейшего шороха. Ее покои располагались всего через несколько дверей от покоев принцессы.
       Оказавшись в тишине собственной спальни, которая, впрочем, была совсем не так роскошна, как комнаты Ее Высочества и уступала даже гостевым покоям, девушка шумно выдохнула и прислонилась спиной к двери. Закрыла глаза и позволила себе несколько минут просто постоять без движения. Эта ночь, насыщенная самыми разнообразными событиями и волнениями, совершенно измучила Кьяру. И теперь она чувствовала себя выжатой, словно заморский фрукт, из которого местные повара готовят сладкий сок.
       Но стоять так всю ночь было бы глупостью, и спустя несколько мгновений, Кьяра заставила себя поднять веки и отлепиться от двери. Потянулась, словно кошка, подняв руки вверх и привстав на носочки, тряхнула волосами, с грустью заметив, что светлые локоны рассыпались по плечам. Шпильки, которыми сегодня утром горничная скрепила ее прическу, остались на ковре в гостевых покоях.
       Эта мысль вернула Кьяру в воспоминания о страстных ласках и горячих поцелуях. Тело тут же отозвалось сладостной дрожью, взор затуманился, а внизу живота снова закрутилась тугая спираль.
       - О, Ша-а-арх, - простонала Кьяра и всхлипнула тихонько.
       Собственное тело предавало ее, сладостный дурман туманил голову, дыхание участилось.
       - Нет-нет-нет, - помотала головой Кьяра, в попытке вернуть себе самообладание и избавиться от наваждения.
       Она решительно рванула завязки на плаще, отбрасывая его в сторону и нисколько не заботясь о том, что многострадальный предмет гардероба, в очередной раз оказался на полу, распустила шнуровку на платье, стараясь отогнать от себя видение того, как эти самые завязки еще несколько часов назад собственноручно завязывал незнакомый шиисс. Одним гибким движением, Кьяра высвободилась из плена грубой ткани, затем спустила с плеч сорочку и, оставшись лишь в коротеньких панталонах, переступила через ворох одежды на полу.
       Стараясь успокоить зарождающийся жар в крови, она поплескала на лицо холодной водой, и, понимая, что эта процедура нисколько не помогла, принялась поливать тело. Плескаться в небольшом тазу для умывания было не слишком удобно, но другого выхода Кьяра не видела. Звать прислугу для того, чтобы ей приготовили ванну, было неразумно. А магические кристаллы для подогрева воды были слишком дороги и имелись лишь в покоях Его Величества.
       Магия в их мире уже почти совсем исчезла. С каждым поколением магов рождалось все меньше и меньше, а их сила и умения и вовсе вырождались. И потому каждый маг обязан был пройти регистрацию и после соответствующего обучения поступить на службу короне. А разные магические игрушки, амулеты и артефакты, все реже и реже можно было отыскать, да и стоили они бешеных денег, так что не каждому было по карману.
       Наскоро ополоснувшись в холодной воде и накинув на влажное тело легкую ночную сорочку, Кьяра забралась в постель. Поворочалась несколько минут, пытаясь найти удобное положение, и закрыла глаза, твердо намереваясь отдаться во власть сновидений.
       Но стоило молодой фрейлине смежить веки, как воспоминания накатили лавиной. Она словно заново вернулась в гостевые покои, снова почувствовала на своей коже прикосновение губ и ладоней незнакомого шиисса, даже запах его кожи, казалось, окутал девушку с ног до головы. Все чувства, что еще недавно притупились, вспыхнули с новой силой и, выгнувшись дугой, Кьяра застонала.
       О спокойном сне не могло быть и речи.
       Кровь бурлила, в ушах шумело, во рту пересохло, а тело желало разрядки. Вздохнув особенно громко, Кьяра подняла руки и погладила свою грудь сквозь тонкую ткань сорочки. Обхватила полушария ладонями, сминая их, перекатывая соски между пальцами.
       - О, богиня… - тихий вздох сорвался с губ девушки, ее словно молнией пронзило от одного только прикосновения.
       Соски затвердели, и малейшее к ним прикосновение отзывалось болью. Тонкая ткань рубашки раздражала кожу, мешала и Кьяра, не долго думая, сорвала ее со своего тела, откинув куда-то в темноту комнаты.
       Она ласкала себя сама, скользила ладонями по телу, слегка царапая ноготками кожу. Выгибалась, как кошка от этих прикосновений, стонала, уже не сдерживаясь. Жар распространялся по венам, словно накатившая лавина. Дыхание стало прерывистым и хриплым, в ушах нарастал шум. Перед глазами уже давно плясали серебристые звездочки, и Кьяра зажмурилась, крепко-крепко, но это не помогало.
       Продолжая ласкать себя, Кьяра представляла, что это ладони шиисса накрывают ее груди, это его пальцы сжимают сосок так, что мимолетная боль отдается сладостным томлением во всем теле, заставляя ее выгибаться и срывая с губ громкие стоны.
       Кьяра представляла, как шиисс склоняется над ней, и его темные волосы скользят по ее разгоряченной коже, губы выписывают какие-то замысловатые символы, горячие прикосновения обжигают.
       - О, Шаххррр, - низ живота пульсировал болью, напряжение нарастало и Кьяра, скользнув кончиками пальцев по телу, слегка царапнув ногтями живот, прикоснулась к средоточию своей женственности. Осторожно раздвинула лепестки, провела пальцем сверху вниз и всхлипнула от наслаждения, что доставило ей это прикосновение.
       Раньше она никогда не позволяла себе подобных ласк. В этом просто не было нужды. Она никогда не испытывала ничего подобного той буре чувств, что обрушилась на нее в эту ночь, никогда не желала усмирить бушующий в крови пожар. Он просто никогда не полыхал так ярко.
       Кьяра не считала себя скромницей или ханжой. Никогда не краснела, стоило другим фрейлинам в ее присутствии заговорить о своих постельных утехах или начать обсуждать любовников. Не принимала участия в подобных разговорах – это да, но и не отворачивалась смущенно. Ее мать, шиисса Марлена ШиДаро, не могла похвастаться благочестивым поведением и Кьяра еще в детстве несколько раз становилась свидетельницей того, как благородная шиисса устраивала постельные игры с очередным из своих любовников. В те времена маленькая Кьяра просто не могла уйти. Можно было отвернуться – что она и делала – но закрыть уши и ничего не слышать было уже сложнее.
       Да и потом, став взрослой и заняв очередную должность при дворе, Кьяра несколько раз становилась свидетельницей того как не слишком стыдливые придворные, предавались зачастую пагубной страсти в кулуарах дворца. Но просто смотреть ей никогда не было интересно и потому, она всегда стремилась поскорее исчезнуть, не мешать.
       А сейчас она с ума сходила от желания. Ее кровь превратилась в горячую лаву, что выжигала девушку изнутри, низ живота пульсировал, и Кьяра чувствовала, что если ничего не сделать, не усмирить это бушующее пламя, то она просто сойдет с ума. Вспыхнет, словно свечка и сгорит всего за каких-нибудь несколько ударов сердца.
       От прикосновения собственных пальцев тело пронзила дрожь, заставляя выгибаться и стонать. Движения, сразу медленные, осторожные, скорее исследовательские, становились все откровенней и уверенней. Быстрее. Сильнее. Глубже.
       - Оххх! – стон сорвался с губ и потерялся где-то в складках бархатного полога над кроватью.
       Кьяра выгнулась в последний раз, чувствуя, как горячая волна накрывает ее с головой. Рухнула на покрывало, тяжело дыша и по-прежнему наблюдая перед глазами россыпь ярких звездочек. Тело звенело, в голове было пусто.
       Полежав несколько томительно долгих мгновений, слушая, как успокаивается биение собственного сердца, как стихает бешеный рев крови в ушах, Кьяра поднялась с кровати. В очередной раз провела все водные процедуры, накинула на разгоряченное еще тело другую сорочку и упала на кровать. Завернулась с головой в одеяло и закрыла глаза с твердым намерением на этот раз уснуть.
       Ей это удалось. Правда, весь остаток ночи, девушка видела во сне обнаженное тело незнакомого шиисса, чувствовала на своем теле прикосновение его рук и слышала его жаркий шепот.
       Стоит ли говорить, что за ночь Кьяра не выспалась и встала совершенно разбитой и взбудораженной. Все тело ломило от неудовлетворенного желания, по жилам разливалось сладостное томление и не сказать, что от этого фрейлина Ее Высочества принцессы Аделины приходила в восторг.
       Весь день Кьяра исполняла свои обязанности подле принцессы. Была невнимательна и витала в облаках, чем вызвала неудовольствие личной камеристки герцогини АшНавар и смешки со стороны остальных дам. Сама принцесса, к счастью, была не менее рассеяна и почти совсем не обращала внимания на то, что происходило вокруг нее. И лишь ближе к вечеру, Аделина, проходя мимо своей доверенной фрейлины, одарила ту несмелой улыбкой и одними губами, прошептала:
       - Сегодня все решится.
       Кьяра мысленно пожелала своей госпоже удачи, с трудом дотерпела оставшиеся несколько часов своего дежурства и вернулась в собственную спальню.
       На протяжении всего дня, девушку несколько раз посещали предательские мысли о том, что стоит все-таки наведаться в гостевые покои. Продолжить то, что так и не было доведено до конца. Избавится, наконец, от этого невыносимого желания. Но чем ближе оказывалось темное время суток, тем неуверенней себя чувствовала Кьяра. А когда все же осталась в одиночестве, то и вовсе передумала. Забралась в постель и строго-настрого приказала себе не думать о всякой ерунде.
       А на рассвете ее разбудил топот множества ног, бряцание оружия и звук выбитой двери.
       - Именем короля! Шиисса Кьяра ШиДаро, вы арестованы!
       

***

       Сжавшись в комочек на жесткой узкой койке в тюремной камере, расположенной в подземельях королевского дворца, Кьяра судорожно всхлипывала. Обхватив себя руками за плечи и подтянув к груди колени, девушка старалась хоть как-то согреться, но ничего не помогало. Тонкая ткань платья, что Кьяра успела накинуть на себя, после того, как в ее спальню ворвались гвардейцы Его Величества, совершенно не защищала от холода, плаща ей взять не позволили, а одеяло заключенным не полагалось. Слезы непрерывным потоком текли по уже опухшему лицу, искусанные в кровь губы нещадно болели, но, ни остановить рыдания, ни перестать и дальше терзать собственные губы, Кьяра не могла.
       Она не понимала, что произошло. Как так получилось, что еще вчера, она была приближенной фрейлиной принцессы Шархема, ее доверенной подругой, а уже сегодня ее объявили государственной преступницей? И обвинили в покушении на жизнь короля. Ее, Кьяру ШиДаро, обвинили в том, что она замышляла убить короля Шархема! Это даже звучало неправдоподобно!
       Когда во время допроса толстяк-дознаватель из Тайной Службы огласил ей обвинение, по которому она оказалась в застенках, Кьяра сразу рассмеялась. Она ни на минуту не поверила в то, что все это может быть всерьез. Решила сразу, что это просто глупая и жестокая шутка, что вот сейчас кто-нибудь войдет в дверь и скажет, что все в порядке и Кьяра может возвращаться в свои покои.
       Но ничего подобного, само собой, не произошло. И дознаватель продолжал расспрашивать Кьяру о том, кто ее надоумил подлить королю яд, где она его взяла, чем заплатила, и кто помогал нерадивой фрейлине в ее темном деле. Сначала он говорил с ней вежливо и даже немного заискивающе, понимал, что перед ним не какая-нибудь шесса-служанка, а благородная шиисса. Нервничал, вытирал белоснежным платком пот, что струился по щекам, словно извинялся каждый раз, когда задавал вопрос.
       И Кьяра расслабилась, поверила в то, что все происходящее просто недоразумение. Даже предположила вслух, что ее оговорили специально – какая-нибудь завистница, что мечтала занять место Кьяры рядом с Ее Высочеством, решила таким образом избавиться от соперницы.
       Толстяк кивал, соглашался, а потом вдруг приподнялся со своего неудобного стула и изо всех сил хлопнул ладонью по столу.
       - Хватит нести чушь! Королевский маг подтвердил, что ты лично влила яд в вино Его Величества! – всю вежливость и участие дознавателя, словно водой смыло. Он прямо на глазах превратился в сурового и непримиримого человека. И он обвинял Кьяру уже всерьез. – Признайся, кто надоумил тебя это сделать, и где ты взяла яд! И тогда, возможно, тебя пощадят. В противном же случае… - тут он мерзко ухмыльнулся, окидывая растерявшуюся Кьяру сальным взглядом, от которого захотелось поежиться, - ты знаешь, что ждет государственную преступницу, обвиненную в покушении на жизнь самого короля?
       Все это дознаватель произнес, тихим вкрадчивым голосом, приближаясь к сидящей рядом с его столом Кьяре.
       - Тебя казнят, - он склонился над девушкой, ухватил ее своими потными руками за подбородок и заставил смотреть прямо в глаза, - но сначала отправят в пыточную. Королевские палачи, - пальцы его второй руки уже спускались вниз по шее, оставляя на нежной коже мерзкий след, который хотелось стереть, - лучшие специалисты по развязыванию языков несговорчивых преступников.
       Кьяра сглотнула и попыталась вскочить на ноги. Ее не пустили, толкнули сильно, так, что она снова упала на жесткий стул, а затем дознаватель мерзко-мерзко улыбнулся и провел кончиками пальцев по коже, как раз над вырезом декольте.
       - Ты красивая, - прошептал он, склоняясь к уху девушки, - а с красивыми государственными преступницами поступают и того хуже.
       В этот момент его ладонь легла на девичью грудь и больно сжала полушарие.
       - Я ничего не делала! – взвизгнула Кьяра, все-таки умудрившись вскочить и отбежать от дознавателя на несколько шагов. – Я не подливала никакой яд! Я вообще не знаю, о чем вы говорите!
       Само собой, ей никто не поверил.
       Ее не били и пока не спешили применять «особые методы допроса», про которые обмолвился мерзкий дознаватель, но угрозы сделали свое дело. Кьяра испугалась. Она знала, что за нее некому заступиться. Ей некому помочь.
       Разве что, Ее Высочество.
       И потому требовала встречи с принцессой. Сразу даже пыталась угрожать дознавателю, говорила о своем положении, о том, что является не последней фрейлиной герцогини.
       Но все было напрасно.
       Впрочем, Кьяра и не питала никаких иллюзий относительно заступничества герцогини. Стоило лишь вспомнить о том, как та посмотрела, когда ее выводили из спальни в кандалах.
       О, герцогиня АшНавар, услышав шум и крики гвардейцев, вышла из своих покоев, чтобы посмотреть, что происходит, а когда увидела Кьяру, презрительно скривилась и, отвернувшись, скрылась за дверью.
       Звякнули засовы на двери камеры, натужно заскрипела тяжелая дверь и Кьяра зажмурилась от света.
       - На выход, - скомандовал один из стражников.
       Он не входил в камеру, остался стоять по ту сторону двери и дожидаться, пока ослепленная светом девушка справится с онемевшими от холода и неудобного положения членами.
       Ее вели какими-то темными узкими переходами. Вели долго, так, что Кьяра успела даже немного согреться и расправила плечи, гордо задрала подбородок. Смотрела она прямо перед собой, всем своим видом демонстрируя независимость и пренебрежение к окружающим.
       В конце концов, она не какая-нибудь там шесса, а благородная шиисса. В ее жилах течет кровь древнего рода и пусть теперь у Кьяры не осталось заступников и покровителей, это вовсе не значит, что она опустится до самоунижения.