Кьяра

- ШиДаро, - прошипел герцог, в очередной раз оттягивая воротник рубашки. – Проклятие какое-то с этой девицей на мою голову!
       Но опускать руки или впадать в отчаяние было не в привычках этого деятельного человека. И уже спустя несколько минут раздумий и беспорядочных метаний по ковру, решение оказалось найдено. Герцог АшРидсан позвал своего камердинера и отдал тому распоряжение относительно томящейся в застенках дворцовой тюрьмы, нерадивой фрейлины.
       

       ГЛАВА 4.

       
       Кьяра потеряла счет времени. Минуты превратились в часы, а часы растянулись в года. Казалось, что с того момента, как она пришла в себя после допроса, прошло ни много ни мало, а несколько лет. В камере было темно и сыро. Пахло плесенью и мышами. Через совсем крошечное окошко у самого потолка почти не проникало ни света, ни свежего воздуха. Сжавшись в комочек на узкой жесткой койке, намертво привинченной к стене, Кьяра находилась в какой-то прострации. Она уже не плакала – слезы закончились. Страх за собственное будущее растворился в темноте и тишине тюремной камеры. Она никак не могла понять, где просчиталась? Почему все ужасы последних… дней… недель… или, быть может, она и в самом деле провела в этой камере уже несколько лет... произошли с ней? Чем она заслужила подобное? Разве Кьяра не была предана своей госпоже? Разве она не хранила тайны герцоги АшНавар, как свои собственные? Разве не чтила ее интересы и не выполняла все пожелания принцессы? Так почему же сама Аделина так поступила с ней, Кьярой? За что она отдала палачам самую верную свою фрейлину и наперсницу? Подставила?
       А в том, что герцогиня подставила ее, Кьяра больше не сомневалась. Ни секунды. И дело было даже не в том, что сказал тот пухлый дознаватель, имени которого девушка не запомнила. Просто сама Кьяра всю жизнь провела при дворе и не понаслышке знала, как зачастую благодарят за верность сильные мира сего тех из своих слуг, кому не посчастливилось узнать какую-нибудь тайну. Аделина просто избавилась от нее. Вышвырнула за ненадобностью, а чтобы Кьяра не могла выдать ее тайны, никому не рассказала о том, кем и для чего на самом деле был приобретен фиал из бледно-фиолетового стекла, подстроила этот арест. Только Аделина тоже просчиталась. Кьяра молчать не будет. Она расскажет. Все-все расскажет. И пусть ей не поверят, не важно, главное, что в любом случае, показания фрейлины бросят тень и на принцессу.
       С другой стороны, Кьяра допускала, что Ее Высочество и в самом деле могла замыслить нечто неблаговидное, как то покушение на жизнь Его Величества. Аделина, несмотря на молодость, была горда, своенравна, избалована и амбициозна и не единожды Кьяре доводилось выслушивать стенания своей госпожи относительно того, какой бы замечательной королевой она могла стать, если бы судьба распорядилась иначе. Но раньше девушка просто не обращала внимания на подобные стоны и жалобы, считая, что принцесса просто сходит с ума от скуки или бесится из-за отсутствия внимания со стороны законного супруга.
       Но теперь, если припомнить все эти речи, да соотнести с тем фиалом… вырисовывалась вполне себе отчетливая картинка, сильно попахивающая государственной изменой. А если ко всему вышеизложенному прибавить то, чьей дочерью являлась Ее Высочество Аделина, то… это вполне мог быть заговор с целью воцарения на престоле Шархема новой династии. И она, Кьяра ШиДаро, оказалась первой жертвой заговорщиков.
       Вот такие мысли бродили в голове у девушки, пока она, скрючившись, сидела в тюремной камере, оплакивая свою молодость и свободу. О том, чтобы покинуть эти застенки даже мечтать не получалось. Хорошо еще, если ее сразу казнят, а не заставят всю жизнь томиться в заключении. Впрочем, умирать Кьяра тоже не желала.
       Она сидела, обхватив колени руками, положив на них голову, и смотрела перед собой ничего невидящим взглядом. Хотелось уснуть, забыться, отрешиться от нехороших мыслей, но не получалось. Вязкая апатия не желала сменяться сном. И когда звякнул металлический замок, и тяжелая дверь натужно заскрипела, открываясь, девушка не подала признаков жизни. Она не шелохнулась, не повернула голову, чтобы посмотреть, кто это решил почтить ее своим присутствием.
       Но что-то было не так. Слабый свет факела не осветил камеру, легкие крадущиеся шаги совершенно не походили на топот от ног стражников или тюремщика. Да и раздались они совсем близко с ее лежанкой и, странное дело, именно это почему-то заставило Кьяру на мгновение вынырнуть из того отрешенного состояния, в котором она находилась последнее время – раньше никто не приближался к ней. К тому же, местные стражи не имели привычки подкрадываться, они громко топали тяжелыми подкованными сапогами, бряцали оружием или ключами, тяжело шумно дышали и не таились, словно призраки в ночи.
       А этот посетитель старался не производить лишнего шума. Даже фонарь в камеру не внес и оставил дверь слегка приоткрытой – это Кьяра отметила машинально, когда не услышала, как тяжелая металлическая конструкция грохнула об косяк, как обычно.
       И это было странно. Так странно, что девушка встрепенулась и подняла голову, подслеповато сощурилась, чтобы в бледном желтоватом свете, выбивающимся из-за неплотно прикрытой двери, посмотреть, кто это почтил ее своим присутствием.
       И это спасло ей жизнь.
       Каким-то чудом, рассмотрев резкое движение темной фигуры прямо перед собой, Кьяра дернулась. Рука злоумышленника с зажатым в ней кинжалом просвистела прямо над головой девушки и запуталась в пышных юбках. Клинок безжалостно разрезал плотную ткань, чудом не задев бедро, вспорол тонкий, набитый соломой, тюфяк и застрял в дереве лежанки. Хрипло вскрикнув, Кьяра отшатнулась, но запуталась в собственном платье, к тому же от долгого сидения в однообразной позе все мышцы задеревенели и это привело к тому, что неуклюже взмахнув руками, точно ветряная мельница, девушка грохнулась с лежанки на пол. Послышался треск ткани, скрип и тихое ругательство злоумышленника, что безрезультатно пытался вытащить лезвие, застрявшее в досках.
       От удара об каменный пол камеры, у Кьяры вышибло дух, вдобавок она больно ударилась локтем, ушибла бедро и на мгновение отключилась от происходящего.
       Этого промедления хватило злоумышленнику, чтобы выдернуть кинжал из деревянной полки, на которой только что сидела Кьяра, и наброситься на девушку во второй раз. Плохо соображая, что делает, Кьяра лягнулась и… попала. Ее нога угодила неизвестному в живот и тот, согнувшись пополам от боли, выронил нож.
       Путаясь в юбках, морщась от боли в ушибленной руке и ноге, Кьяра с кряхтением поднялась на ноги. Искать выроненный убийцей кинжал в потемках было бесполезно, и потому девушка с громким криком о помощи рванула к двери. Ею владело присущее всем живым существам желание сбежать от опасности, спрятаться, зарыться с головой в какой-нибудь темный уголок и там, скуля от боли и несправедливости, зализывать свои раны и оплакивать собственную незавидную участь.
       Неведомый злоумышленник тоже не терял времени даром. Плюнув на выроненный кинжал, он бросился следом за ускользающей жертвой и успел схватить девушку за плечо прежде, чем та выскочила за дверь камеры. Резко рванул сразу на себя, а затем изо всех сил оттолкнул ее в сторону.
       Соприкосновение с каменной стеной не закончилось для Кьяры ничем хорошим. Она не успела выставить вперед руки, чтобы хоть немного смягчить удар и ощутимо приложилась о каменную кладку. Голова взорвалась болью. Темнота камеры тут же раскрасилась яркими радужными кругами, а сознание стало ускользать.
       «Ну вот, и конец, - успела подумать девушка, прежде чем окончательно провалилась в беспамятство».
       В себя Кьяра приходила урывками. Голова раскалывалась от боли, во рту ощущался премерзкий привкус, в глаза, будто песка насыпали. Малейшее движение век или глазных яблок приводило к тому, что внутри головы все взрывалось от боли, и девушка снова проваливалась в беспамятство.
       В один из таких кратких моментов, когда Кьяра очнулась, на заднем плане она слышала ругань, потом ее куда-то несли, а потом… снова спасительная тишина.
       В очередной раз сознание вернулось, боль тоже, но она уже не была такой резкой, такой всепоглощающей. Глаза все еще открывать было страшно, потому Кьяра просто лежала, прислушиваясь к происходящему вокруг. Лежала долго, время от времени снова уплывая в небытие, затем опять выныривая на поверхность. Во время редких прояснений, девушка прислушивалась к происходящему вокруг, не открывая глаз. Было тихо, лишь изредка до ее слуха доносились чьи-то тихие шаги, вдалеке раздавались голоса, но как Кьяра ни пыталась, разобрать о чем говорили, не смогла, пахло чем-то знакомым, но вспомнить, что это за запах, тоже не удавалось.
       - Шиисса уже пришла в себя? – тихий голос с мягкими нотками обеспокоенности нарушил тишину, и Кьяра медленно приоткрыла глаза. Первым, что она увидела, было бледное незнакомое лицо. Тонкие дуги бровей, зачесанные назад и убранные под чепец волосы, внимательный, но вместе с тем какой-то проникновенный взгляд серых глаз.
       - Я… - говорить было трудно, во рту все пересохло, и потому первым делом девушка попросила: - пить…
       Лицо исчезло, а через мгновение ей помогли приподняться и к губам поднесли чашку с водой. Теплая влага смочила пересохшее горло, потекла внутрь, возвращая девушку к жизни. Напившись, Кьяра огляделась.
       Она находилась, наверное, в лазарете или лечебнице, вполне возможно, что тюремной. Вдохновленный лик принадлежал монахине.
       - Спасибо, - растянула спекшиеся губы в улыбке Кьяра. – А…
       Она хотела спросить, где находится, но монахиня приложила тонкий сухой палец к губам девушки и покачала головой.
       - Вам не следует разговаривать. Отдыхайте. Я позову лекаря.
       Сестра милосердия неслышно отошла от кровати, на которой лежала Кьяра и так же бесшумно выскользнула за дверь. Фрейлина осталась одна. Воспоминания о произошедшем в камере возвращались неумолимо и Кьяра поморщилась. Она вспомнила, как на нее напали, как она пыталась вырваться, оттолкнуть злоумышленника и как у нее ничего не получилось. Вспомнился и удар о каменную стену, а потом – темнота и боль.
       Интересно, что случилось? Кто-то все же услышал ее крики и пришел на помощь? И кто был тем ночным убийцей? Как он проник в казематы? Как смог обойти стражей? И, самое главное, кто послал убийцу? Кому так сильно успела насолить Кьяра? По всему выходило, что это дело рук Аделины. Но…
       Мысли путались. Кьяра еще не до конца пришла в себя и чувствовала, что силы покидают ее. Глаза слипались.
       В следующий раз ее разбудили голоса. С трудом разлепив веки, девушка успела заметить, как дверь напротив ее ложа распахнулась, и в сопровождении давешней монахини в палату вошел тот самый шесс дознаватель, с которым она уже успела познакомиться. Мысленно застонав, Кьяра приготовилась к угрозам.
       - Как чувствуете себя, шиисса ШиДаро? – участливо спросил шесс, присаживаясь на табурет подле кровати.
       - Неважно, - хрипло отозвалась девушка, немного сбитая с толку вежливостью и участием, проскальзывавшими в голосе дознавателя. Как, ей не будут грозить пытками и не станут обвинять в попытке отравить короля? Или это трюк такой, чтобы заставить выболтать все, что она знает и признаться в том, чего не совершала?
       - Лекарь говорит, что ничего серьезного с вами не случилось, - словно не услышав ее ответа, продолжил говорить шесс дознаватель. – Легкое сотрясение и общее истощение организма. Через несколько дней будете, как новенькая.
       - Угу… - только и смогла, что буркнуть Кьяра, все еще не понимая, что происходит.
       А шесс дознаватель продолжал:
       - Вы знаете, что произошло? Какие события привели к тому, что вы оказались здесь?
       - На меня напали… в камере… - Кьяра облизала пересохшие губы и осмотрелась по сторонам в поисках чего бы попить. Но добрая монахиня оставила ее наедине с шессом дознавателем, а кувшин с водой виднелся на небольшом столике у противоположной стены. Добраться до него сейчас не представлялось возможным. Вот если бы дознаватель ушел, тогда она бы попыталась встать, а так… нет, лучше не рисковать.
       - Это да… - буркнул дознаватель. Он как-то ссутулился, скукожился на своем стуле и теперь выглядел донельзя потерянным и несчастным. – Вы видели, кто на вас напал?
       - Нет, - забывшись, Кьяра мотнула головой и тихо охнула, когда от этого простого движения в голове взорвался снаряд боли, а перед глазами все поплыло.
       - Осторожнее, шиисса, - всполошился шесс дознаватель. – Вам нельзя делать резких движений!
       Мужчина подскочил со своего стула и принялся топтаться рядом с кроватью, заламывая руки и тяжело вздыхая.
       - Дайте воды… - тихонько попросила Кьяра, пережидая приступ головокружения.
       Как это ни странно, шесс дознаватель принес кружку и даже помог напиться, и только после того, как Кьяра утолила жажду, уселся снова на свой стул.
       - Значит, - снова принялся за допрос, - вы не узнали того человека, который хотел напасть на вас?
       - Я его не рассмотрела, - ответила девушка, больше не рискуя трясти головой и поглядывая на шесса из-под полуприкрытых век, - было темно и в тот момент меня больше всего волновало, как остаться в живых.
       - Все понятно, - дознаватель кивнул каким-то своим мыслям и поднялся. – Поправляйтесь, шиисса. Всего доброго, - он даже слегка поклонился и развернулся, чтобы покинуть палату.
       - Эй… подождите, - ошарашенная происходящим и сбитая с толку странным заискивающим видом работника Тайной Службы, Кьяра решилась спросить. – А кто это был и… как я… почему…
       - Вы хотите знать, что помешало злоумышленнику довести свое черное дело до конца? – шесс дознаватель снова повернулся к девушке и внимательно посмотрел на нее. Кьяра кивнула осторожно. – Ваши крики были услышаны и стражи подоспели вовремя.
       - А… зачем?
       - Боюсь, - усмехнулся шесс дознаватель, - этого мы никогда не узнаем. – И словно в ответ на удивленный взгляд девушки, добавил, - злоумышленник умер. Его отравили.
       На этом работник Тайной Службы, видимо решил, что и так сказал достаточно и, откланявшись, покинул удивленную донельзя Кьяру.
       После ухода шесса дознавателя, она попыталась встать, но быстро почувствовала, что еще не готова к подобным подвигам. Голова болела жутко, вся правая сторона лица тоже отзывалась ноющей болью, стоило девушке прикоснуться к ней или же просто поморщиться.
       - Однако, - пробормотала фрейлина себе под нос, осторожно, кончиками пальцев ощупывая распухшую щеку, - могу себе представить какая я сейчас красавица. Синячище, небось, на все лицо.
       Грустно вздохнув, девушка перестала терзать себя своеобразным осмотром и осторожно уместила болящую голову на подушке. Закрыла глаза, полежала немного и со вздохом снова приподнялась. Надо было подумать, но мысли путались в ее пострадавшей в результате неудачного покушения голове.
       Странно было все. Вот просто все, что произошло с Кьярой за последнее время.
       Обвинение в покушении на короля. Ладно, с этим вроде все более-менее понятно. В тюремных застенках Кьяра оказалась милостью Ее Высочества Аделины. Принцесса подставила ее с зельем и бросила на произвол судьбы, когда ее афера оказалась раскрыта. Искать причины такого поведения своей госпожи, мучить больную голову, пытаясь размышлять на тему, что именно произошло и почему все так получилось, Кьяра и не думала.