Я сама слышала, как он с тетей Светой ругался по этому поводу, когда пьяный был. Не услышать было нельзя, они же на весь дом кричали. Тетя Света, конечно, уверяла, что и Алешка, и Анжелка – дети дяди Андрея. А он не верил. Когда я услышала это, тоже стала замечать, что мои сестра и брат действительно совсем не похожи на дядю Андрея. Анжелка была похожа на тетю Свету, и кто на самом деле ее отец, судить было трудно. А вот Алешка не походил ни на мать, ни на отца. Может, потому тетя Света больше любила Анжелку. Хотя, если бы она любила меня хотя бы так же, как Алешку, я была бы на седьмом небе от счастья.
Дяди Андрея не стало, и дела на лесопилке пошли очень плохо. Потому что тетя Света была домохозяйкой, и в управлении лесопильным производством ничего не понимала. Доходы упали, и, чтобы совсем не разориться, тетя Света продала лесопилку. Я предполагала, она устроится куда-нибудь на работу, но она об этом даже не думала. Несмотря на это деньги на еду и одежду у нее были, и жить хуже мы не стали. Я решила, что тетя тратит деньги, вырученные за лесопилку, и со страхом ждала тот день, когда они кончатся.
Но прошел год, а деньги не кончились. Правда, тетя Света стала ворчливой и раздражительной, и всё время сетовала, что ей не хватает средств. Однако, ни себе, ни Анжеле с Алешкой ни в чем не отказывала. А я и так у нее ничего не просила. Заметив, что мне стала мала куртка, или джинсы уже коротки, она ворчала, что я слишком быстро расту, и денег на меня не напасешься, но покупала новые. И всё время напоминала мне, что она меня одевает и кормит на собственные деньги, и я должна быть за это ей благодарна.
Я и была. Старалась всегда быть послушной, никогда не возражала, и училась хорошо. Тетя Света меня никогда не хвалила, но с первого класса каждое лето на месяц отправляла в какой-нибудь лагерь на отдых, вроде как за мои заслуги. Когда я окончила восьмой класс, она обмолвилась, что путевка в летний лагерь стоит недешево. Я сказала, что могу и не ездить, если это так дорого. А она ответила, что путевка уже куплена, и нечего капризничать. А я вовсе и не капризничала, просто хотела сэкономить ей деньги.
В общем, несмотря на то, что тетя Света потратила на меня кучу денег, у нее их осталось достаточно, для того, чтобы съездить на юг вместе с Анжелкой и Алешкой. Когда я вернулась из лагеря, они сразу и уехали, а меня тетя Света в доме за хозяйку оставила. И огород, и куры, и поросята, и овцы – всё на меня повесила на целый месяц. И пообещала, когда они вернутся, если всё будет в порядке, она купит мне телефон.
Я решила, что тете понравилось, как я хозяйничала, потому что она меня хотя и не похвалила, но и не ругала. В итоге она купила телефоны Анжеле, Алеше и себе, а мне отдала свой старый. Но я и этому была рада, все мои одноклассники имели телефоны чуть ли не с первого класса, а я уже перешла в девятый, и у меня единственной из класса его не было.
Вообще-то я всегда помогала тете Свете по хозяйству. Кормила кур и выгоняла овец в стадо, встречала их, чистила хлев. Но делать всё одной было тяжеловато. Хотя к концу месяца я втянулась, и эта работа уже не казалась мне слишком обременительной. Еще мне иногда Славик Сапожников помогал, мой одноклассник, сын нашей соседки тети Клавы, которая работала продавцом в сельском магазине.
Славика все считали немножко дурачком, хотя учился он хорошо. На переменах в школе он всегда что-то читал, на дискотеки не ходил, а в компьютере у него ни одной игрушки не было. Зачем тогда вообще человеку компьютер? Ребята в классе с ним дружили, но только ради того, чтобы списывать у него домашние задания и контрольные. А за спиной посмеивались и называли больным на всю голову.
В общем, когда тетя Света уехала, Славик стал приходить ко мне и помогать. Первый раз я даже немного испугалась. Перепрыгнул через забор со своего участка на наш, выхватил у меня из рук мотыгу и стал вместо меня окучивать картошку. Я-то полдня бы провозилась, а он за час всё окучил, а я за это время успела целую грядку моркови прополоть. Потом он улыбнулся, вручил мне мотыгу и тем же манером через забор ушел к себе. Ни здрасьте, ни до свидания, слова не сказал. Ну не придурок ли?.. И так было еще не раз. То навоз выкидать из хлева поможет, сумки из магазина принести, и все без слов, улыбнется и всё.
Короче, несмотря на то, что я физически устала за этот месяц, зато душой отдохнула.
С тех пор тетя Света часто стала куда-нибудь уезжать, иногда вместе с Анжелкой и Алешкой, а чаще одна. И оставляла на меня не только хозяйство, но и сестру с братом. А они меня, как старшую сестру вообще не воспринимали, а только как бесплатную няньку, или прислугу. Может быть, потому, что с раннего детства знали, что я не родная дочь, а удочеренная, а они родные. Родители этого ни от кого не скрывали. Да я сама виновата, всегда прибирала за Анжелкой и Алешкой, чтобы тетя меня не ругала. Потому что знала, если они набедокурят, попадет в первую очередь мне. Вот они и привыкли.
Однажды, едва тетя Света уехала, а я ушла работать в огород, Анжелка, которой в то время было десять лет, пригласила подружек, и они устроили такое, что я, когда вернулась и увидела это, чуть в обморок не упала. Подружки Анжелы уже ушли, а она лежала в гостиной на диване и смотрела телевизор. А вокруг было всё перевернуто вверх дном, на полу рассыпаны попкорн, раздавленные крекеры и конфеты, разлита газировка, скатерть со стола тоже валялась на полу во всем этом мусоре, а самое главное, была разбита любимая тети Светина хрустальная ваза, которая всегда стояла с цветами на столе в гостиной. Растоптанные цветы валялись на полу в луже среди осколков вазы.
– Анька, это что такое? – громко возмутилась я, когда ко мне вернулся дар речи. Я, когда злилась на Анжелку, всегда Анькой называла, потому что её это очень раздражало.
– Я праздновала свой день рождения, – спокойно ответила сестренка.
– Ты праздновала день рождения три дня назад! – возразила я.
– Да, но мама не разрешила мне позвать всех, кого я хотела, – ответила Анжелка. – Вот я и пригласила их сегодня.
Тетя Света редко чего не разрешала своей любимой доченьке. Но в прошлый день рождения ее подружки точно так же разнесли комнату Анжелы, даже люстру разбили. И что в свое оправдание сказала эта негодница? Она заявила, что та люстра ей никогда не нравилась, и давно пора было ее сменить. В этот раз тетя решила подстраховаться. Анжела, конечно, была недовольна, но спорить не стала. Наверняка она знала, что мать скоро уедет, и задумала оторваться, когда ее не будет дома. Ладно, всё, что они тут насвинячили, убрать можно, но что делать с вазой? Анжелка ни за что не признается, что ее разбили она и ее подруги. Как обычно, свалит на меня. Люстру ей свалить на меня не удалось только потому, что я в то время уже уехала в лагерь.
Я подбежала к Анжеле, схватила за плечи, и как следует встряхнула.
– Мама оставила меня за старшую, и ты должна меня слушаться!
– Мама никакая тебе не мама, а я не сестра, и тебе ничего не должна! – дерзко ответила Анжелка.
– Ах, ничего не должна? – разозлилась я. – Если еще раз ты приведешь в дом своих дебильных подружек без моего ведома, я... – тут я запнулась, понимая, что ничего не смогу ей сделать. А, плевать, все равно за вазу отвечать придется. – Я запру тебя в твоей комнате до тех пор, пока не вернется мама!
– А я всё ей расскажу! – крикнула Анжелка. – Что ты меня взаперти держала! И что вазу ты разбила, скажу! И она выгонит тебя из дома!
Да я и сама бы ушла, только мне некуда.
– Ну и пусть выгонит! – мстительно сказала я, снова встряхнув сестру. – Я-то на улице не останусь, в детдоме тоже жить можно, а вот тебе самой придется прибираться в доме и полоть грядки в огороде! А еще кормить поросят и кур, и выгонять овец в стадо!
В последнее время тетя Света занималась больше собой, чем домашним хозяйством, и ее дела автоматически переложились на меня.
Я знала, что Анжела терпеть не может возиться с животными и в огороде. Мои угрозы подействовали.
– Ладно, я не расскажу маме, – буркнула она. – И прибраться помогу. Отпусти.
Я отпустила Анжелу и сказала:
– Подмети здесь и убери осколки. А я принесу воды и вымою пол.
Я вышла из комнаты, и услышала стук со второго этажа, где находились спальни тети Светы, Анжелы, и Алешки.
– Милана, выпусти меня! – услышала я крик брата вслед за стуком.
А еще минуту назад удивлялась, куда делся Алешка, и почему еще час назад не наябедничал мне про Анжелку и ее подруг.
Я побежала на второй этаж. Алешка стучался из комнаты тети Светы. Я вспомнила, что у нас в доме только ее комната запирается снаружи. Уже лет семь, как тетя всегда запирала свою комнату, даже если уходила ненадолго в сельский магазин. Анжела закрыла там брата, чтобы он не мешал ей веселиться с подружками. Если бы она закрыла меня, я просто вылезла бы через окно, хотя этажи в доме высокие. Но Алешке всего девять лет, и то исполнится лишь через несколько дней.
Ключ торчал в скважине замка, и я открыла дверь. Алешка относился ко мне немного лучше, чем его сестра, он побежал мне навстречу и схватил за руку.
– Эта дура заперла меня! – пожаловался брат. – Чтобы я не смог помешать им отрываться!
– Это еще что, – вздохнула я. – Они любимую мамину вазу разбили... Просто не знаю, что теперь делать.
– Нет ничего проще, – усмехнулся мальчик. – Нужно просто купить новую. Я видел такую в одном магазине в Кирове, когда мы с мамой ездили за подарком для Анжелки.
– Но мама оставила мне немного денег, их едва хватит на еду до ее возвращения, – сказала я. – Если я поеду в город и куплю эту вазу, нам придется питаться только хлебом и овощами. И о всяких «Космостарс» и «Киндерпингви» на завтрак и о мороженом на десерт после обеда вам придется забыть.
– Ты можешь взять Анжелкину копилку, да и мою тоже, – сказал Алешка, и вдруг добавил: – Только зачем, когда ты сама богачка.
– Не смешно! – отрезала я. У меня ведь ничего своего нет, ну, кроме одежды, конечно, и та куплена тетей Светой. – У меня даже копилки нет!
– Зачем тебе копилка, когда у тебя в городе две квартиры и куча денег на сберкнижке, – сказал Алешка.
– Какие квартиры, какие деньги, ты сошел с ума? – спросила я.
– Ниоткуда я не сошел, – сказал брат, шагнул обратно в комнату, и открыл верхний ящик комода тети Светы, тот, в котором она хранила все документы и разные бумаги: – Вот, сама посмотри.
– Ты зачем лазил в мамин комод? – нахмурилась я.
– Мне тут было скучно, и я искал что-нибудь интересное.
Тетя Света, уезжая, всегда запирала свою комнату, но хитрая Анжелка давно стащила запасной ключ. Тетя подумала, что сама засунула его куда-то, а потом забыла. Анжеле не было нужно в комнате матери ничего конкретного, просто хотелось, чтобы в доме ей были доступны все уголки. Вот, пригодилось, чтобы на время избавиться от назойливого младшего брата.
– Алёша, я ничего не буду смотреть в комнате мамы, – твердо сказала я. – А ты дашь мне слово, что забудешь обо всём, что видел в мамином комоде. Пошли отсюда. Кстати, я воспользуюсь предложением опустошить ваши копилки.
Когда я вернулась в гостиную, Анжела уже всё подмела и застелила стол другой, чистой скатертью.
– Милка, отдай мне мой ключ от маминой комнаты, – сказала она.
– Он не твой, – ответила я. – И ты его больше не получишь.
Анжела обиженно надулась. Но пожаловаться маме, что я забрала у нее ключ от маминой же комнаты, она не сможет. Ключ я положила под бумаги в ящике комода тети Светы, а дверь комнаты захлопнула. Потому что не собиралась копаться в ее документах.
Но то, что сказал мне младший брат, запало в душу, и я не могла об этом не думать. У меня две квартиры и куча денег? Откуда? Но не придумал же Алёшка всё это. Когда умер дядя Андрей, тетя Света как-то обмолвилась, что мои родители были нищими, и Орловы меня на самом деле взяли к себе из милости.
Я поняла, что не найду покоя, если не узнаю, что он высмотрел там, в этом ящике с бумагами. Но я закрыла дверь комнаты, и запасной ключ оставила в комнате тети Светы, так что сама уже не могла в нее попасть.
Хотя почему нет? Форточка открыта. Моё окно находилось как раз над окном комнаты тети Светы. Оно маленькое, но я не толстая, пролезу. Спущусь по веревке до окна второго этажа, просуну руку в форточку, открою окно и залезу внутрь. А потом вернусь тем же путем. Но прежде запру дверь на два оборота. Потому что тетя Света, уезжая, всегда закрывала свою комнату именно так. Если, вернувшись, она заметит, что дверь заперта всего лишь на защелку, она поймет, что туда кто-то заходил. Анжелка никогда не признается, что у нее был ключ, и виноватой снова окажусь я. Мстительная сестра, наверное, уже предвкушает, как тетя будет ругать меня и лишит компьютера на целый месяц. Но теперь, когда я решилась проникнуть в комнату тети Светы через окно, пусть сестренка обломится.
Через пару дней я сделала это. Напоила вечером сестру и брата чаем с ромашкой, чтобы спали покрепче, пробралась в комнату тети и открыла ящик с бумагами. Не знаю, что интересного девятилетний мальчик нашел в этих бумагах, а я бы точно заскучала после первых пяти листков. Тут были пачки квитанций за электричество, квитанции об оплате налога на дом и земельный участок, и... а вот это уже интересно – квитанции об оплате налога за две квартиры, которые принадлежат... мне. Мне! А я об этом даже не знала! Тетя Света как-то сказала мне, что у моих родителей ничего не было, и что мы жили на съемной квартире. А тут... целых две квартиры, одна однокомнатная, вторая двухкомнатная. Одна была мамина, другая папина.
И были документы еще на одну однокомнатную квартиру, на имя тети Светы. Куплена она была недавно, как раз примерно в то время, когда была продана лесопилка. Ключи от всех квартир с адресами на брелоках я обнаружила тут же.
В ящике еще лежали расписки об оплате сдачи этих квартир, как на длительный срок, так и посуточно. За каждые сутки – не маленькая сумма. А еще лежали извещения на получение ежемесячного пособия на мое содержание тетей Светой, как моей опекуншей. Бумаги на получение бесплатных (!) путевок в лагеря отдыха для меня от отдела опеки и попечительства. И сберкнижка на мое имя, с суммой на счёте, которой я сначала даже не поверила, пока цифры три раза не пересчитала. Мама дорогая, да на эти деньги можно еще одну квартиру купить!
Да я не Золушка, я, оказывается, принцесса!
И дядя Андрей, и тетя Света всегда обманывали меня. Они не удочеряли меня, а просто оформили опекунство. А когда дяди Андрея не стало, тетя Света всё время напоминала мне, что я живу в её доме из милости. Теперь я узнала, что благополучие нашей так называемой семьи держится не только на продаже лесопилки... документы на ее продажу лежали тут же, и стоила она не так чтобы дорого. По крайней мере, две трети средств, чтобы шикарно жить, тетушка получала от сдачи моих квартир. И еще смела попрекать меня, что я живу на ее деньги!..
Мне было очень больно и обидно так, что я заплакала. Сначала я решила, что выскажу тете Свете всё, что о ней думаю, как только она вернется. Но, немного успокоившись, подумала, и поняла, что ничего не скажу ей. Тогда она поймет, что я рылась в ее бумагах, а мне это надо? Мне было только пятнадцать лет, и, если я пожаловалась бы в опеку, меня отправили бы в детдом или передали другому опекуну.
Дяди Андрея не стало, и дела на лесопилке пошли очень плохо. Потому что тетя Света была домохозяйкой, и в управлении лесопильным производством ничего не понимала. Доходы упали, и, чтобы совсем не разориться, тетя Света продала лесопилку. Я предполагала, она устроится куда-нибудь на работу, но она об этом даже не думала. Несмотря на это деньги на еду и одежду у нее были, и жить хуже мы не стали. Я решила, что тетя тратит деньги, вырученные за лесопилку, и со страхом ждала тот день, когда они кончатся.
Но прошел год, а деньги не кончились. Правда, тетя Света стала ворчливой и раздражительной, и всё время сетовала, что ей не хватает средств. Однако, ни себе, ни Анжеле с Алешкой ни в чем не отказывала. А я и так у нее ничего не просила. Заметив, что мне стала мала куртка, или джинсы уже коротки, она ворчала, что я слишком быстро расту, и денег на меня не напасешься, но покупала новые. И всё время напоминала мне, что она меня одевает и кормит на собственные деньги, и я должна быть за это ей благодарна.
Я и была. Старалась всегда быть послушной, никогда не возражала, и училась хорошо. Тетя Света меня никогда не хвалила, но с первого класса каждое лето на месяц отправляла в какой-нибудь лагерь на отдых, вроде как за мои заслуги. Когда я окончила восьмой класс, она обмолвилась, что путевка в летний лагерь стоит недешево. Я сказала, что могу и не ездить, если это так дорого. А она ответила, что путевка уже куплена, и нечего капризничать. А я вовсе и не капризничала, просто хотела сэкономить ей деньги.
В общем, несмотря на то, что тетя Света потратила на меня кучу денег, у нее их осталось достаточно, для того, чтобы съездить на юг вместе с Анжелкой и Алешкой. Когда я вернулась из лагеря, они сразу и уехали, а меня тетя Света в доме за хозяйку оставила. И огород, и куры, и поросята, и овцы – всё на меня повесила на целый месяц. И пообещала, когда они вернутся, если всё будет в порядке, она купит мне телефон.
Я решила, что тете понравилось, как я хозяйничала, потому что она меня хотя и не похвалила, но и не ругала. В итоге она купила телефоны Анжеле, Алеше и себе, а мне отдала свой старый. Но я и этому была рада, все мои одноклассники имели телефоны чуть ли не с первого класса, а я уже перешла в девятый, и у меня единственной из класса его не было.
Вообще-то я всегда помогала тете Свете по хозяйству. Кормила кур и выгоняла овец в стадо, встречала их, чистила хлев. Но делать всё одной было тяжеловато. Хотя к концу месяца я втянулась, и эта работа уже не казалась мне слишком обременительной. Еще мне иногда Славик Сапожников помогал, мой одноклассник, сын нашей соседки тети Клавы, которая работала продавцом в сельском магазине.
Славика все считали немножко дурачком, хотя учился он хорошо. На переменах в школе он всегда что-то читал, на дискотеки не ходил, а в компьютере у него ни одной игрушки не было. Зачем тогда вообще человеку компьютер? Ребята в классе с ним дружили, но только ради того, чтобы списывать у него домашние задания и контрольные. А за спиной посмеивались и называли больным на всю голову.
В общем, когда тетя Света уехала, Славик стал приходить ко мне и помогать. Первый раз я даже немного испугалась. Перепрыгнул через забор со своего участка на наш, выхватил у меня из рук мотыгу и стал вместо меня окучивать картошку. Я-то полдня бы провозилась, а он за час всё окучил, а я за это время успела целую грядку моркови прополоть. Потом он улыбнулся, вручил мне мотыгу и тем же манером через забор ушел к себе. Ни здрасьте, ни до свидания, слова не сказал. Ну не придурок ли?.. И так было еще не раз. То навоз выкидать из хлева поможет, сумки из магазина принести, и все без слов, улыбнется и всё.
Короче, несмотря на то, что я физически устала за этот месяц, зато душой отдохнула.
С тех пор тетя Света часто стала куда-нибудь уезжать, иногда вместе с Анжелкой и Алешкой, а чаще одна. И оставляла на меня не только хозяйство, но и сестру с братом. А они меня, как старшую сестру вообще не воспринимали, а только как бесплатную няньку, или прислугу. Может быть, потому, что с раннего детства знали, что я не родная дочь, а удочеренная, а они родные. Родители этого ни от кого не скрывали. Да я сама виновата, всегда прибирала за Анжелкой и Алешкой, чтобы тетя меня не ругала. Потому что знала, если они набедокурят, попадет в первую очередь мне. Вот они и привыкли.
Однажды, едва тетя Света уехала, а я ушла работать в огород, Анжелка, которой в то время было десять лет, пригласила подружек, и они устроили такое, что я, когда вернулась и увидела это, чуть в обморок не упала. Подружки Анжелы уже ушли, а она лежала в гостиной на диване и смотрела телевизор. А вокруг было всё перевернуто вверх дном, на полу рассыпаны попкорн, раздавленные крекеры и конфеты, разлита газировка, скатерть со стола тоже валялась на полу во всем этом мусоре, а самое главное, была разбита любимая тети Светина хрустальная ваза, которая всегда стояла с цветами на столе в гостиной. Растоптанные цветы валялись на полу в луже среди осколков вазы.
– Анька, это что такое? – громко возмутилась я, когда ко мне вернулся дар речи. Я, когда злилась на Анжелку, всегда Анькой называла, потому что её это очень раздражало.
– Я праздновала свой день рождения, – спокойно ответила сестренка.
– Ты праздновала день рождения три дня назад! – возразила я.
– Да, но мама не разрешила мне позвать всех, кого я хотела, – ответила Анжелка. – Вот я и пригласила их сегодня.
Тетя Света редко чего не разрешала своей любимой доченьке. Но в прошлый день рождения ее подружки точно так же разнесли комнату Анжелы, даже люстру разбили. И что в свое оправдание сказала эта негодница? Она заявила, что та люстра ей никогда не нравилась, и давно пора было ее сменить. В этот раз тетя решила подстраховаться. Анжела, конечно, была недовольна, но спорить не стала. Наверняка она знала, что мать скоро уедет, и задумала оторваться, когда ее не будет дома. Ладно, всё, что они тут насвинячили, убрать можно, но что делать с вазой? Анжелка ни за что не признается, что ее разбили она и ее подруги. Как обычно, свалит на меня. Люстру ей свалить на меня не удалось только потому, что я в то время уже уехала в лагерь.
Я подбежала к Анжеле, схватила за плечи, и как следует встряхнула.
– Мама оставила меня за старшую, и ты должна меня слушаться!
– Мама никакая тебе не мама, а я не сестра, и тебе ничего не должна! – дерзко ответила Анжелка.
– Ах, ничего не должна? – разозлилась я. – Если еще раз ты приведешь в дом своих дебильных подружек без моего ведома, я... – тут я запнулась, понимая, что ничего не смогу ей сделать. А, плевать, все равно за вазу отвечать придется. – Я запру тебя в твоей комнате до тех пор, пока не вернется мама!
– А я всё ей расскажу! – крикнула Анжелка. – Что ты меня взаперти держала! И что вазу ты разбила, скажу! И она выгонит тебя из дома!
Да я и сама бы ушла, только мне некуда.
– Ну и пусть выгонит! – мстительно сказала я, снова встряхнув сестру. – Я-то на улице не останусь, в детдоме тоже жить можно, а вот тебе самой придется прибираться в доме и полоть грядки в огороде! А еще кормить поросят и кур, и выгонять овец в стадо!
В последнее время тетя Света занималась больше собой, чем домашним хозяйством, и ее дела автоматически переложились на меня.
Я знала, что Анжела терпеть не может возиться с животными и в огороде. Мои угрозы подействовали.
– Ладно, я не расскажу маме, – буркнула она. – И прибраться помогу. Отпусти.
Я отпустила Анжелу и сказала:
– Подмети здесь и убери осколки. А я принесу воды и вымою пол.
Я вышла из комнаты, и услышала стук со второго этажа, где находились спальни тети Светы, Анжелы, и Алешки.
– Милана, выпусти меня! – услышала я крик брата вслед за стуком.
А еще минуту назад удивлялась, куда делся Алешка, и почему еще час назад не наябедничал мне про Анжелку и ее подруг.
Я побежала на второй этаж. Алешка стучался из комнаты тети Светы. Я вспомнила, что у нас в доме только ее комната запирается снаружи. Уже лет семь, как тетя всегда запирала свою комнату, даже если уходила ненадолго в сельский магазин. Анжела закрыла там брата, чтобы он не мешал ей веселиться с подружками. Если бы она закрыла меня, я просто вылезла бы через окно, хотя этажи в доме высокие. Но Алешке всего девять лет, и то исполнится лишь через несколько дней.
Ключ торчал в скважине замка, и я открыла дверь. Алешка относился ко мне немного лучше, чем его сестра, он побежал мне навстречу и схватил за руку.
– Эта дура заперла меня! – пожаловался брат. – Чтобы я не смог помешать им отрываться!
– Это еще что, – вздохнула я. – Они любимую мамину вазу разбили... Просто не знаю, что теперь делать.
– Нет ничего проще, – усмехнулся мальчик. – Нужно просто купить новую. Я видел такую в одном магазине в Кирове, когда мы с мамой ездили за подарком для Анжелки.
– Но мама оставила мне немного денег, их едва хватит на еду до ее возвращения, – сказала я. – Если я поеду в город и куплю эту вазу, нам придется питаться только хлебом и овощами. И о всяких «Космостарс» и «Киндерпингви» на завтрак и о мороженом на десерт после обеда вам придется забыть.
– Ты можешь взять Анжелкину копилку, да и мою тоже, – сказал Алешка, и вдруг добавил: – Только зачем, когда ты сама богачка.
– Не смешно! – отрезала я. У меня ведь ничего своего нет, ну, кроме одежды, конечно, и та куплена тетей Светой. – У меня даже копилки нет!
– Зачем тебе копилка, когда у тебя в городе две квартиры и куча денег на сберкнижке, – сказал Алешка.
– Какие квартиры, какие деньги, ты сошел с ума? – спросила я.
– Ниоткуда я не сошел, – сказал брат, шагнул обратно в комнату, и открыл верхний ящик комода тети Светы, тот, в котором она хранила все документы и разные бумаги: – Вот, сама посмотри.
– Ты зачем лазил в мамин комод? – нахмурилась я.
– Мне тут было скучно, и я искал что-нибудь интересное.
Тетя Света, уезжая, всегда запирала свою комнату, но хитрая Анжелка давно стащила запасной ключ. Тетя подумала, что сама засунула его куда-то, а потом забыла. Анжеле не было нужно в комнате матери ничего конкретного, просто хотелось, чтобы в доме ей были доступны все уголки. Вот, пригодилось, чтобы на время избавиться от назойливого младшего брата.
– Алёша, я ничего не буду смотреть в комнате мамы, – твердо сказала я. – А ты дашь мне слово, что забудешь обо всём, что видел в мамином комоде. Пошли отсюда. Кстати, я воспользуюсь предложением опустошить ваши копилки.
Когда я вернулась в гостиную, Анжела уже всё подмела и застелила стол другой, чистой скатертью.
– Милка, отдай мне мой ключ от маминой комнаты, – сказала она.
– Он не твой, – ответила я. – И ты его больше не получишь.
Анжела обиженно надулась. Но пожаловаться маме, что я забрала у нее ключ от маминой же комнаты, она не сможет. Ключ я положила под бумаги в ящике комода тети Светы, а дверь комнаты захлопнула. Потому что не собиралась копаться в ее документах.
Но то, что сказал мне младший брат, запало в душу, и я не могла об этом не думать. У меня две квартиры и куча денег? Откуда? Но не придумал же Алёшка всё это. Когда умер дядя Андрей, тетя Света как-то обмолвилась, что мои родители были нищими, и Орловы меня на самом деле взяли к себе из милости.
Я поняла, что не найду покоя, если не узнаю, что он высмотрел там, в этом ящике с бумагами. Но я закрыла дверь комнаты, и запасной ключ оставила в комнате тети Светы, так что сама уже не могла в нее попасть.
Хотя почему нет? Форточка открыта. Моё окно находилось как раз над окном комнаты тети Светы. Оно маленькое, но я не толстая, пролезу. Спущусь по веревке до окна второго этажа, просуну руку в форточку, открою окно и залезу внутрь. А потом вернусь тем же путем. Но прежде запру дверь на два оборота. Потому что тетя Света, уезжая, всегда закрывала свою комнату именно так. Если, вернувшись, она заметит, что дверь заперта всего лишь на защелку, она поймет, что туда кто-то заходил. Анжелка никогда не признается, что у нее был ключ, и виноватой снова окажусь я. Мстительная сестра, наверное, уже предвкушает, как тетя будет ругать меня и лишит компьютера на целый месяц. Но теперь, когда я решилась проникнуть в комнату тети Светы через окно, пусть сестренка обломится.
Через пару дней я сделала это. Напоила вечером сестру и брата чаем с ромашкой, чтобы спали покрепче, пробралась в комнату тети и открыла ящик с бумагами. Не знаю, что интересного девятилетний мальчик нашел в этих бумагах, а я бы точно заскучала после первых пяти листков. Тут были пачки квитанций за электричество, квитанции об оплате налога на дом и земельный участок, и... а вот это уже интересно – квитанции об оплате налога за две квартиры, которые принадлежат... мне. Мне! А я об этом даже не знала! Тетя Света как-то сказала мне, что у моих родителей ничего не было, и что мы жили на съемной квартире. А тут... целых две квартиры, одна однокомнатная, вторая двухкомнатная. Одна была мамина, другая папина.
И были документы еще на одну однокомнатную квартиру, на имя тети Светы. Куплена она была недавно, как раз примерно в то время, когда была продана лесопилка. Ключи от всех квартир с адресами на брелоках я обнаружила тут же.
В ящике еще лежали расписки об оплате сдачи этих квартир, как на длительный срок, так и посуточно. За каждые сутки – не маленькая сумма. А еще лежали извещения на получение ежемесячного пособия на мое содержание тетей Светой, как моей опекуншей. Бумаги на получение бесплатных (!) путевок в лагеря отдыха для меня от отдела опеки и попечительства. И сберкнижка на мое имя, с суммой на счёте, которой я сначала даже не поверила, пока цифры три раза не пересчитала. Мама дорогая, да на эти деньги можно еще одну квартиру купить!
Да я не Золушка, я, оказывается, принцесса!
И дядя Андрей, и тетя Света всегда обманывали меня. Они не удочеряли меня, а просто оформили опекунство. А когда дяди Андрея не стало, тетя Света всё время напоминала мне, что я живу в её доме из милости. Теперь я узнала, что благополучие нашей так называемой семьи держится не только на продаже лесопилки... документы на ее продажу лежали тут же, и стоила она не так чтобы дорого. По крайней мере, две трети средств, чтобы шикарно жить, тетушка получала от сдачи моих квартир. И еще смела попрекать меня, что я живу на ее деньги!..
Мне было очень больно и обидно так, что я заплакала. Сначала я решила, что выскажу тете Свете всё, что о ней думаю, как только она вернется. Но, немного успокоившись, подумала, и поняла, что ничего не скажу ей. Тогда она поймет, что я рылась в ее бумагах, а мне это надо? Мне было только пятнадцать лет, и, если я пожаловалась бы в опеку, меня отправили бы в детдом или передали другому опекуну.
