Димка был красивым парнем, но небольшого роста, и характером очень сильно отличался от Вальки. Валька был решительным и настойчивым, порой резким и даже грубым, но с ним Юля чувствовала себя, как за каменной стеной. Димка был вежлив, тактичен, но шагу не мог ступить, не посоветовавшись с Юлей. Это, конечно, было неплохо, но иногда ей не хватало Валькиной решительности. Она думала, что если бы смешать Димку и Вальку, то получился бы идеальный парень.
В общем, Юле было совершенно не до писем.
Она вспомнила, что даже не послала Саше открытку с Новым годом, только в день его рождения, четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, когда получила кучу валентинок, две из которых были не подписаны. Даже с днем рождения поздравлять Сашу было уже поздно, и Юлька, махнув рукой, выкинула и его, и окно в Париж из головы.
Больше писем от Саши она не получала.
Юля вспомнила о Саше и об окне в Париж только через пять лет, когда уже окончила школу и училась на первом курсе политехнического университета. Это удивительно, но почти все ее мечты, о которых она говорила с Сашей пять лет назад, сбылись. На следующий день рождения она получила в подарок компьютер. Еще через год Юлина сестра вышла замуж, переехала к мужу, и у Юли появилась своя комната. Дружба с Димой пошла ей на пользу, он помогал ей в учебе, и Юля окончила школу без троек. Весной две тысячи девятого родители Юли поменяли двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, и они всей семьей готовились переехать в другой район города. В последний вечер перед переездом Юля разбирала вещи в своей комнате, укладывая их в большие коробки – что перевезти с собой, а что выбросить на помойку. Коробка на выброс уже была почти полна, когда Юля вытащила из антресоли плакат, упакованный в пожелтевшую газету.
Она хотела сразу кинуть его в коробку, приготовленную к выносу на помойку, но воспоминание о чудесном окне в Париж удержало её. Юля давно не вспоминала свой самый романтический вечер, но сейчас, повинуясь внезапному порыву, развернула газету и достала плакат с Эйфелевой башней. Порывшись в одной из коробок, предназначенных для перевозки на новую квартиру, достала скотч и приклеила кальку к стеклу.
И минут пять смотрела на башню, пытаясь представить ее настоящей.
На что она надеялась? Что снова почувствует себя в Париже? Ага, как бы не так. Она видела просто плакат, нарисованный на полупрозрачной бумаге, приклеенный к стеклу, через который просачивался свет уличного фонаря.
Юля вернулась к упаковке своих вещей, а плакат решила так и оставить на окне. Пусть будущие жильцы этой квартиры делают с ним, что хотят.
– Юля, у тебя всё готово? – послышался из-за двери голос мамы.
– Да, почти, – ответила она.
В комнату вошёл папа и вынес коробки в прихожую, чтобы завтра утром погрузить в машину. Разобранный письменный стол, готовый к перевозке, уже стоял в прихожей.
В комнате остались только пустой платяной шкаф с антресолью и кровать, которые папа разберет завтра, пока они с мамой перевозят в новую квартиру первую партию вещей. Почти без мебели и без штор на окне комната казалась неуютной и похожей на дешёвый гостиничный номер. Юле предстояло провести здесь последнюю ночь. Было немного грустно уезжать, хотя её комната в новой квартире и больше, и не узкая и длинная, как эта, а почти квадратная. Но в этом узком и длинном «пенале» она жила всю свою жизнь, а это без малого двадцать лет... Сначала вдвоем со старшей сестрой, а потом одна, когда сестра вышла замуж.
– Юля, Володя, идите чай пить, – позвала мама дочь и мужа.
На кухне тоже вся мебель была разобрана. Вместо стола мама использовала коробку с посудой, а сидеть пришлось по-турецки на полу.
Они пили чай и говорили о новой квартире.
– Это очень хороший и престижный новый район, – сказал папа.
Но он забыл добавить, что это тоже окраина города, только другая.
– А какой чудесный вид на город из окна гостиной! – подхватила мама.
– И квартиры в доме новой планировки, – добавил папа. – Тебе там понравится, дочка.
– А разве я говорила, что не понравится? – спросила Юля. – Я там была, мне уже всё понравилось.
Особенно ей понравился вид из окна её комнаты: на реку, заливные луга и лес за ней. Отчасти благодаря этому виду Юля сразу полюбила свою новую комнату.
– Но все твои подруги остаются здесь, – сказала мама. – Зато оттуда тебе будет гораздо удобнее добираться до университета, потому что рядом конечная остановка первого маршрута.
– Ага, и еще в доме супермаркет на первом этаже, – внесла свою лепту Юля.
– Да-да-да, – согласно закивала мама. – Это очень удобно.
– И нам с мамой до работы ближе, – продолжил папа. – Нам повезло, что удалось поменяться именно на тот район.
– Пап, мам, вы кого убеждаете, что там лучше, чем здесь, себя или меня? – улыбнулась Юля.
– Тебя, – хором сказали мама и папа.
– Я же уже говорила, мне там нравится, – ответила Юля.
Они еще побеседовали о достоинствах новой квартиры и недостатках старой, и пошли спать, так как телевизор тоже был уже упакован, и делать было совершенно нечего.
Юля вошла в свою полупустую комнату, переоделась в ночную сорочку, и, повесив джинсы и футболку на спинку кровати, легла в постель. Если бы она не догадалась заклеить окно плакатом, уличный фонарь светил бы ей прямо в глаза. Теперь же она видела только размытый светлый прямоугольник с нарисованной Эйфелевой башней.
Юле не спалось, видимо, из-за завтрашнего переезда и непривычной обстановки в комнате. И она пялилась на Эйфелеву башню, вспоминая о том вечере с Сашей. Они танцевали вальс... Юлька пожаловалась, что у неё кружится голова, и Саша посоветовал ей смотреть всегда в одну и ту же точку, быстро поворачивая туда голову, когда заканчивается очередной поворот в рисунке танца. Она выбрала этой точкой Эйфелеву башню.
«Интересно, где сейчас Саша? – с ностальгической грустью подумала Юля. – Каким он стал? Чем занимается? Вспоминает ли тот чудесный вечер? Как бы я хотела его повторить...»
Юля не поняла, в какой момент времени Эйфелева башня перестала быть нарисованной. Она поморгала, протерла глаза, думая, что показалось, или что она уже спит. Юля даже ущипнула себя. Нет, она не спала, а башня по-прежнему была где-то далеко за окном, и на ней горели огни, а на рисунке они гореть просто не могли.
Не веря своим глазам, Юля встала и подошла к окну. Протянула руку, чтобы потрогать плакат, но почему-то не решилась. Не хотелось разрушать иллюзию. И она открыла балконную дверь.
Свежий ночной воздух ворвался в комнату. И у него был незнакомый аромат. Очень приятно пахло какими-то цветами. Но какие цветы в Кирове в начале мая? Снег еще не весь растаял, даже листья на деревьях не распустились. И лишь на самых солнцепёках появились миниатюрные солнышки мать-и-мачехи. Да и холодно еще, а этот воздух – теплый!
И балкон почему-то кажется другим, гораздо больше... В темноте не очень хорошо было видно.
Юля подняла глаза и увидела Эйфелеву башню, а под ней – море огней большого города. Из её окна никогда не было видно столько огней. Сразу за пятиэтажкой, в которой она жила, начинался частный сектор, и из окна можно было видеть лишь цепочки редких уличных фонарей и светящиеся прямоугольники окон одноэтажных домов.
Неужели это на самом деле Париж?..
Откуда-то снизу слышался шорох автомобильных шин по асфальту, музыка, смех... разговоры... на французском! Юля не знала этого языка, но могла его узнать по произношению, и даже понять несколько общеизвестных слов и фраз. Например: S’il vous plait. Merci beaucoup. Bonjour. Au revoir. Deja vu. C'est la vie. Cherchez la femme. Parlez-vous franсais? (Пожалуйста. Большое спасибо. Доброе утро. До свидания. Дежавю. Это жизнь. Ищите женщину. Вы говорите по-французски?). И ей показалось, что она уловила несколько знакомых слов.
Юля отпустила ручку балконной двери, подошла к перилам балкона, чтобы посмотреть на город поближе, и несколько минут во все глаза смотрела на ночной Париж, слушала его звуки и вдыхала его аромат.
Она была лишь в тонкой ночной сорочке, поэтому скоро ей стало холодно, несмотря на довольно теплый ветер с улицы. Захотелось юркнуть под одеяло. Юля вернулась в комнату, прикрыла балкон, легла, и крепко уснула, так что мама с папой утром с трудом разбудили ее.
Едва открыв глаза, Юля бросилась к окну. И с разочарованием увидела на стекле нарисованную Эйфелеву башню, а за стеклом балконной двери – знакомую панораму родного города. И уже не могла понять, приснилась ей столица Франции, или она на самом деле открыла окно в Париж.
А бывает ли, чтобы запах приснился во сне?.. Юля о таком никогда не слышала.
Но, пусть даже ей всё приснилось, она бережно сняла со стекла плакат, свернула его, упаковала в газету и не выпускала из рук до того момента, пока не приехала в новую квартиру. Она хотела сразу прикрепить плакат на окно в своей комнате, но... оно оказалось больше, чем в старой квартире, и калька не закрывала полностью всё стекло. Юля с сожалением свернула плакат и, когда привезли её мебель, снова спрятала его в антресоль.
Она и раньше интересовалась всем французским, а теперь еще стала изучать французский язык, мечтая когда-нибудь поехать в Париж и увидеть его не во сне, а наяву.
Юля окончила университет, устроилась на работу, но в изучении французского далеко не продвинулась. Перевести небольшой текст или понять французскую речь она худо-бедно могла, но вот говорить как следует так и не научилась. Да и без надобности это было. Все равно поездка в Париж с каждым годом становилась всё нереальнее. Цены росли, зарплата за ними просто не успевала. Хорошо, что хоть на юг Юля сумела съездить, правда, не в купальный сезон, а в начале мая, и всего на три дня. И не выбралась бы, если бы не Маринка Краснова. Она нашла жениха в Сочи, и в мае две тысячи пятнадцатого у них состоялась свадьба. Марина пригласила всю бывшую «элиту», и Юля не могла упасть в грязь лицом, не явившись на очередную «элитную» вечеринку. Заняла денег, но поехала.
Окончив школу, члены «элитного клуба» перестали устраивать вечеринки так часто, как раньше. Потому что все они поступили в разные учебные заведения, а некоторые ребята и девчонки вообще уехали учиться в другие города. Иногда, конечно, они встречались, но уже ни разу – в полном составе.
Вот и на свадьбу Марины в Сочи прибыла не вся «элита». Накануне торжества одноклассники собрались в маленьком кафе на Каштановой набережной. Вспоминали школьные годы, свои прошлые вечеринки, танцевали. Девчонки, как всегда, восхищались Юлиным платьем. На этот раз ей захотелось стиля ретро, и она вытащила из бабушкиного сундука крепдешиновое платье нежно-лилового цвета с мелкими белыми цветами, которое та носила во времена своей молодости. Юля даже не стала его перекраивать, только немного подогнала по фигуре, и платье стало лучше нового. Шелк прекрасно облегал фигуру, а пышная юбка до середины колена подчеркивала тонкую талию и стройность ног.
Засиделись за полночь, а разговоры всё продолжались. Наконец, Марина объявила, что боится проспать собственную свадьбу, поэтому вечеринка окончена, и встала из-за стола. Одноклассники потянулись к выходу из кафе, продолжая общую беседу.
Марина вышла на улицу первой.
– Ой, ребята, смотрите, каштаны зацвели! – воскликнула она. – Это хороший знак! Чувствуете, какой божественный аромат?
Остальные поспешили взглянуть на цветущие каштаны, и в дверях образовалась небольшая давка. Юля подождала, когда одноклассники вывалятся на улицу, и вышла следом. И вдруг встала, как вкопанная. Она никогда не видела цветущих каштанов нигде, кроме как на картинках, и не знала, как они пахнут. Но этот аромат определенно был ей знаком.
Несколько мгновений потребовалось, чтобы вспомнить. Той странной ночью, когда она ночевала в последний раз в старой квартире и открыла окно в Париж, она чувствовала тот же аромат. Тогда Юля не знала, но теперь была в курсе, что в Париже тоже много каштанов. И они начинают цвести в конце апреля – начале мая. Неужели ей всё-таки не приснилось?.. С ума сойти...
Она стояла, прикрыв глаза, вдыхая аромат цветов каштана, и представляла, что она в Париже...
– Юль, пойдём, погуляем? – услышала она рядом голос Валентина.
Поссорившись с Валькой в восьмом классе, Юля больше с ним не дружила. На выпускном вечере он один раз пригласил ее на танец и предложил снова встречаться. Соблазн был велик, потому что Валька ей всё еще нравился. Но совсем недавно Димка признался Юле в любви, и она ответила ему, что тоже любит. Как же она теперь ему скажет: «Извини, Дима, я ошибалась, я тебя не люблю, а люблю Вальку»? Да и, честно говоря, стоило вспомнить о дикой Валькиной ревности, как все её симпатии к нему тут же испарялись. И она ответила: «Нет». Валька сразу развернулся и ушел, оставив Юлю одну посреди зала.
И после выпускного бала она ни разу его не видела. Но слышала от одноклассников, что он окончил авиатехникум, устроился на работу на большой завод и неплохо зарабатывал. Сегодня Маринка весь вечер нашёптывала Юле, что зря она в школе его бросила. Парень он дельный, далеко пойдёт и многого добьется. А красавец какой! И до сих пор, между прочим, по Юльке сохнет. Женат был, но развелся. И всё из-за первой школьной любви, то есть любви к Юльке. И она будет полной дурой, если такого парня упустит.
Юля и сама видела, что Валентин, возмужав, стал еще красивее, чем был в школе. Теперь он ещё больше напоминал артиста Харрисона Форда, игравшего Хана Соло в «Звездных войнах».
А Димка на свадьбу Марины не приехал. С ним Юля дружила вплоть до окончания школы даже немного дольше, и всерьёз считала, что они любят друг друга. Но на первом курсе они расстались, и Юля давно с ним не виделась. В университете она встречалась то с одним, то с другим парнем, но и с ними тоже рассталась, еще до защиты дипломов. И с тех пор жила в гордом одиночестве. Подруги считали, что она слишком требовательна к мужчинам, и пора бы снизить планку, если хочет выйти замуж.
Марина настоятельно советовала Юле снова присмотреться к Валентину. Сообщила по секрету, что, когда она ему звонила, приглашая на свадьбу, он интересовался, а приедет ли Юля, и если она будет, то он приедет обязательно. Вот почему Маринка так уговаривала её приехать, даже предлагала дорогу оплатить.
Но присмотреться к Валентину в кафе Юле просто не удалось. Потому что на него постоянно вешались Лена и Клава. Юля с ним даже словом за весь вечер перемолвиться не смогла, и кроме привета при встрече они друг другу ничего не сказали.
А сейчас девчонки, стремясь поскорее выскочить на улицу и ощутить божественный аромат цветущих каштанов, оставили Валентина и убежали вперед.
Представить, что она в Париже, Юле не удалось. И она ответила:
– Ну... пойдем.
Он взял её за руку и потянул на боковую улочку, чтобы скрыться с глаз одноклассников и особенно одноклассниц.
– А мы не заблудимся? – опасливо спросила Юля, когда на первом же перекрестке они снова куда-то свернули.
– Нет, – улыбнулся Валентин. – Я тут часто отдыхал, все переулки знаю. Ну, рассказывай, Юленька, как живешь?
– Неплохо, – уклончиво ответила она. – А ты?
– Тоже неплохо, – сказал он и добавил: – Маринка мне говорила, ты не замужем?
В общем, Юле было совершенно не до писем.
Она вспомнила, что даже не послала Саше открытку с Новым годом, только в день его рождения, четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, когда получила кучу валентинок, две из которых были не подписаны. Даже с днем рождения поздравлять Сашу было уже поздно, и Юлька, махнув рукой, выкинула и его, и окно в Париж из головы.
Больше писем от Саши она не получала.
***
Юля вспомнила о Саше и об окне в Париж только через пять лет, когда уже окончила школу и училась на первом курсе политехнического университета. Это удивительно, но почти все ее мечты, о которых она говорила с Сашей пять лет назад, сбылись. На следующий день рождения она получила в подарок компьютер. Еще через год Юлина сестра вышла замуж, переехала к мужу, и у Юли появилась своя комната. Дружба с Димой пошла ей на пользу, он помогал ей в учебе, и Юля окончила школу без троек. Весной две тысячи девятого родители Юли поменяли двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, и они всей семьей готовились переехать в другой район города. В последний вечер перед переездом Юля разбирала вещи в своей комнате, укладывая их в большие коробки – что перевезти с собой, а что выбросить на помойку. Коробка на выброс уже была почти полна, когда Юля вытащила из антресоли плакат, упакованный в пожелтевшую газету.
Она хотела сразу кинуть его в коробку, приготовленную к выносу на помойку, но воспоминание о чудесном окне в Париж удержало её. Юля давно не вспоминала свой самый романтический вечер, но сейчас, повинуясь внезапному порыву, развернула газету и достала плакат с Эйфелевой башней. Порывшись в одной из коробок, предназначенных для перевозки на новую квартиру, достала скотч и приклеила кальку к стеклу.
И минут пять смотрела на башню, пытаясь представить ее настоящей.
На что она надеялась? Что снова почувствует себя в Париже? Ага, как бы не так. Она видела просто плакат, нарисованный на полупрозрачной бумаге, приклеенный к стеклу, через который просачивался свет уличного фонаря.
Юля вернулась к упаковке своих вещей, а плакат решила так и оставить на окне. Пусть будущие жильцы этой квартиры делают с ним, что хотят.
– Юля, у тебя всё готово? – послышался из-за двери голос мамы.
– Да, почти, – ответила она.
В комнату вошёл папа и вынес коробки в прихожую, чтобы завтра утром погрузить в машину. Разобранный письменный стол, готовый к перевозке, уже стоял в прихожей.
В комнате остались только пустой платяной шкаф с антресолью и кровать, которые папа разберет завтра, пока они с мамой перевозят в новую квартиру первую партию вещей. Почти без мебели и без штор на окне комната казалась неуютной и похожей на дешёвый гостиничный номер. Юле предстояло провести здесь последнюю ночь. Было немного грустно уезжать, хотя её комната в новой квартире и больше, и не узкая и длинная, как эта, а почти квадратная. Но в этом узком и длинном «пенале» она жила всю свою жизнь, а это без малого двадцать лет... Сначала вдвоем со старшей сестрой, а потом одна, когда сестра вышла замуж.
– Юля, Володя, идите чай пить, – позвала мама дочь и мужа.
На кухне тоже вся мебель была разобрана. Вместо стола мама использовала коробку с посудой, а сидеть пришлось по-турецки на полу.
Они пили чай и говорили о новой квартире.
– Это очень хороший и престижный новый район, – сказал папа.
Но он забыл добавить, что это тоже окраина города, только другая.
– А какой чудесный вид на город из окна гостиной! – подхватила мама.
– И квартиры в доме новой планировки, – добавил папа. – Тебе там понравится, дочка.
– А разве я говорила, что не понравится? – спросила Юля. – Я там была, мне уже всё понравилось.
Особенно ей понравился вид из окна её комнаты: на реку, заливные луга и лес за ней. Отчасти благодаря этому виду Юля сразу полюбила свою новую комнату.
– Но все твои подруги остаются здесь, – сказала мама. – Зато оттуда тебе будет гораздо удобнее добираться до университета, потому что рядом конечная остановка первого маршрута.
– Ага, и еще в доме супермаркет на первом этаже, – внесла свою лепту Юля.
– Да-да-да, – согласно закивала мама. – Это очень удобно.
– И нам с мамой до работы ближе, – продолжил папа. – Нам повезло, что удалось поменяться именно на тот район.
– Пап, мам, вы кого убеждаете, что там лучше, чем здесь, себя или меня? – улыбнулась Юля.
– Тебя, – хором сказали мама и папа.
– Я же уже говорила, мне там нравится, – ответила Юля.
Они еще побеседовали о достоинствах новой квартиры и недостатках старой, и пошли спать, так как телевизор тоже был уже упакован, и делать было совершенно нечего.
Юля вошла в свою полупустую комнату, переоделась в ночную сорочку, и, повесив джинсы и футболку на спинку кровати, легла в постель. Если бы она не догадалась заклеить окно плакатом, уличный фонарь светил бы ей прямо в глаза. Теперь же она видела только размытый светлый прямоугольник с нарисованной Эйфелевой башней.
Юле не спалось, видимо, из-за завтрашнего переезда и непривычной обстановки в комнате. И она пялилась на Эйфелеву башню, вспоминая о том вечере с Сашей. Они танцевали вальс... Юлька пожаловалась, что у неё кружится голова, и Саша посоветовал ей смотреть всегда в одну и ту же точку, быстро поворачивая туда голову, когда заканчивается очередной поворот в рисунке танца. Она выбрала этой точкой Эйфелеву башню.
«Интересно, где сейчас Саша? – с ностальгической грустью подумала Юля. – Каким он стал? Чем занимается? Вспоминает ли тот чудесный вечер? Как бы я хотела его повторить...»
Юля не поняла, в какой момент времени Эйфелева башня перестала быть нарисованной. Она поморгала, протерла глаза, думая, что показалось, или что она уже спит. Юля даже ущипнула себя. Нет, она не спала, а башня по-прежнему была где-то далеко за окном, и на ней горели огни, а на рисунке они гореть просто не могли.
Не веря своим глазам, Юля встала и подошла к окну. Протянула руку, чтобы потрогать плакат, но почему-то не решилась. Не хотелось разрушать иллюзию. И она открыла балконную дверь.
Свежий ночной воздух ворвался в комнату. И у него был незнакомый аромат. Очень приятно пахло какими-то цветами. Но какие цветы в Кирове в начале мая? Снег еще не весь растаял, даже листья на деревьях не распустились. И лишь на самых солнцепёках появились миниатюрные солнышки мать-и-мачехи. Да и холодно еще, а этот воздух – теплый!
И балкон почему-то кажется другим, гораздо больше... В темноте не очень хорошо было видно.
Юля подняла глаза и увидела Эйфелеву башню, а под ней – море огней большого города. Из её окна никогда не было видно столько огней. Сразу за пятиэтажкой, в которой она жила, начинался частный сектор, и из окна можно было видеть лишь цепочки редких уличных фонарей и светящиеся прямоугольники окон одноэтажных домов.
Неужели это на самом деле Париж?..
Откуда-то снизу слышался шорох автомобильных шин по асфальту, музыка, смех... разговоры... на французском! Юля не знала этого языка, но могла его узнать по произношению, и даже понять несколько общеизвестных слов и фраз. Например: S’il vous plait. Merci beaucoup. Bonjour. Au revoir. Deja vu. C'est la vie. Cherchez la femme. Parlez-vous franсais? (Пожалуйста. Большое спасибо. Доброе утро. До свидания. Дежавю. Это жизнь. Ищите женщину. Вы говорите по-французски?). И ей показалось, что она уловила несколько знакомых слов.
Юля отпустила ручку балконной двери, подошла к перилам балкона, чтобы посмотреть на город поближе, и несколько минут во все глаза смотрела на ночной Париж, слушала его звуки и вдыхала его аромат.
Она была лишь в тонкой ночной сорочке, поэтому скоро ей стало холодно, несмотря на довольно теплый ветер с улицы. Захотелось юркнуть под одеяло. Юля вернулась в комнату, прикрыла балкон, легла, и крепко уснула, так что мама с папой утром с трудом разбудили ее.
Едва открыв глаза, Юля бросилась к окну. И с разочарованием увидела на стекле нарисованную Эйфелеву башню, а за стеклом балконной двери – знакомую панораму родного города. И уже не могла понять, приснилась ей столица Франции, или она на самом деле открыла окно в Париж.
А бывает ли, чтобы запах приснился во сне?.. Юля о таком никогда не слышала.
Но, пусть даже ей всё приснилось, она бережно сняла со стекла плакат, свернула его, упаковала в газету и не выпускала из рук до того момента, пока не приехала в новую квартиру. Она хотела сразу прикрепить плакат на окно в своей комнате, но... оно оказалось больше, чем в старой квартире, и калька не закрывала полностью всё стекло. Юля с сожалением свернула плакат и, когда привезли её мебель, снова спрятала его в антресоль.
Она и раньше интересовалась всем французским, а теперь еще стала изучать французский язык, мечтая когда-нибудь поехать в Париж и увидеть его не во сне, а наяву.
***
Юля окончила университет, устроилась на работу, но в изучении французского далеко не продвинулась. Перевести небольшой текст или понять французскую речь она худо-бедно могла, но вот говорить как следует так и не научилась. Да и без надобности это было. Все равно поездка в Париж с каждым годом становилась всё нереальнее. Цены росли, зарплата за ними просто не успевала. Хорошо, что хоть на юг Юля сумела съездить, правда, не в купальный сезон, а в начале мая, и всего на три дня. И не выбралась бы, если бы не Маринка Краснова. Она нашла жениха в Сочи, и в мае две тысячи пятнадцатого у них состоялась свадьба. Марина пригласила всю бывшую «элиту», и Юля не могла упасть в грязь лицом, не явившись на очередную «элитную» вечеринку. Заняла денег, но поехала.
Окончив школу, члены «элитного клуба» перестали устраивать вечеринки так часто, как раньше. Потому что все они поступили в разные учебные заведения, а некоторые ребята и девчонки вообще уехали учиться в другие города. Иногда, конечно, они встречались, но уже ни разу – в полном составе.
Вот и на свадьбу Марины в Сочи прибыла не вся «элита». Накануне торжества одноклассники собрались в маленьком кафе на Каштановой набережной. Вспоминали школьные годы, свои прошлые вечеринки, танцевали. Девчонки, как всегда, восхищались Юлиным платьем. На этот раз ей захотелось стиля ретро, и она вытащила из бабушкиного сундука крепдешиновое платье нежно-лилового цвета с мелкими белыми цветами, которое та носила во времена своей молодости. Юля даже не стала его перекраивать, только немного подогнала по фигуре, и платье стало лучше нового. Шелк прекрасно облегал фигуру, а пышная юбка до середины колена подчеркивала тонкую талию и стройность ног.
Засиделись за полночь, а разговоры всё продолжались. Наконец, Марина объявила, что боится проспать собственную свадьбу, поэтому вечеринка окончена, и встала из-за стола. Одноклассники потянулись к выходу из кафе, продолжая общую беседу.
Марина вышла на улицу первой.
– Ой, ребята, смотрите, каштаны зацвели! – воскликнула она. – Это хороший знак! Чувствуете, какой божественный аромат?
Остальные поспешили взглянуть на цветущие каштаны, и в дверях образовалась небольшая давка. Юля подождала, когда одноклассники вывалятся на улицу, и вышла следом. И вдруг встала, как вкопанная. Она никогда не видела цветущих каштанов нигде, кроме как на картинках, и не знала, как они пахнут. Но этот аромат определенно был ей знаком.
Несколько мгновений потребовалось, чтобы вспомнить. Той странной ночью, когда она ночевала в последний раз в старой квартире и открыла окно в Париж, она чувствовала тот же аромат. Тогда Юля не знала, но теперь была в курсе, что в Париже тоже много каштанов. И они начинают цвести в конце апреля – начале мая. Неужели ей всё-таки не приснилось?.. С ума сойти...
Она стояла, прикрыв глаза, вдыхая аромат цветов каштана, и представляла, что она в Париже...
– Юль, пойдём, погуляем? – услышала она рядом голос Валентина.
Поссорившись с Валькой в восьмом классе, Юля больше с ним не дружила. На выпускном вечере он один раз пригласил ее на танец и предложил снова встречаться. Соблазн был велик, потому что Валька ей всё еще нравился. Но совсем недавно Димка признался Юле в любви, и она ответила ему, что тоже любит. Как же она теперь ему скажет: «Извини, Дима, я ошибалась, я тебя не люблю, а люблю Вальку»? Да и, честно говоря, стоило вспомнить о дикой Валькиной ревности, как все её симпатии к нему тут же испарялись. И она ответила: «Нет». Валька сразу развернулся и ушел, оставив Юлю одну посреди зала.
И после выпускного бала она ни разу его не видела. Но слышала от одноклассников, что он окончил авиатехникум, устроился на работу на большой завод и неплохо зарабатывал. Сегодня Маринка весь вечер нашёптывала Юле, что зря она в школе его бросила. Парень он дельный, далеко пойдёт и многого добьется. А красавец какой! И до сих пор, между прочим, по Юльке сохнет. Женат был, но развелся. И всё из-за первой школьной любви, то есть любви к Юльке. И она будет полной дурой, если такого парня упустит.
Юля и сама видела, что Валентин, возмужав, стал еще красивее, чем был в школе. Теперь он ещё больше напоминал артиста Харрисона Форда, игравшего Хана Соло в «Звездных войнах».
А Димка на свадьбу Марины не приехал. С ним Юля дружила вплоть до окончания школы даже немного дольше, и всерьёз считала, что они любят друг друга. Но на первом курсе они расстались, и Юля давно с ним не виделась. В университете она встречалась то с одним, то с другим парнем, но и с ними тоже рассталась, еще до защиты дипломов. И с тех пор жила в гордом одиночестве. Подруги считали, что она слишком требовательна к мужчинам, и пора бы снизить планку, если хочет выйти замуж.
Марина настоятельно советовала Юле снова присмотреться к Валентину. Сообщила по секрету, что, когда она ему звонила, приглашая на свадьбу, он интересовался, а приедет ли Юля, и если она будет, то он приедет обязательно. Вот почему Маринка так уговаривала её приехать, даже предлагала дорогу оплатить.
Но присмотреться к Валентину в кафе Юле просто не удалось. Потому что на него постоянно вешались Лена и Клава. Юля с ним даже словом за весь вечер перемолвиться не смогла, и кроме привета при встрече они друг другу ничего не сказали.
А сейчас девчонки, стремясь поскорее выскочить на улицу и ощутить божественный аромат цветущих каштанов, оставили Валентина и убежали вперед.
Представить, что она в Париже, Юле не удалось. И она ответила:
– Ну... пойдем.
Он взял её за руку и потянул на боковую улочку, чтобы скрыться с глаз одноклассников и особенно одноклассниц.
– А мы не заблудимся? – опасливо спросила Юля, когда на первом же перекрестке они снова куда-то свернули.
– Нет, – улыбнулся Валентин. – Я тут часто отдыхал, все переулки знаю. Ну, рассказывай, Юленька, как живешь?
– Неплохо, – уклончиво ответила она. – А ты?
– Тоже неплохо, – сказал он и добавил: – Маринка мне говорила, ты не замужем?
