В преддверии реструктуризации ПМ переношу сюда статьи по книгам

***Буду рада вашим мыслям!

Эпиграф:
«Настоящий мужчина должен быть могуч, вонюч и волосат...»
(народное творчество)

Традиционным типом мужчины, особенно в женских романах, да и в мужских зачастую, выступает этакий могучий самец. Косая сажень в плечах, нескончаемая мужская сила... хм... в другом месте. Он одной левой мочит врагов, правой в это время прижимая любимую. Конечно же, с рычанием.

Это, безусловно, шутка. Однако подобный образ, в большей или меньшей степени утрированности, давно уже никого не удивляет и даже наоборот, является этаким эталоном мужественности.

Но мало кто задумывался о том, что эта мужественность – суть внешние проявления, то, что лежит на поверхности. А что же такое истинная, внутренняя мужественность? Возможно, то, что останется от мужчины, лиши его косой сажени и прочих атрибутов? Если он не будет принцем, королём, демиургом, владельцем заводов и пароходов? Возможно, если сделать его рабом, поставить в невыносимые условия – удастся увидеть тот внутренний стержень, который сохраняется, когда всё остальное уже потеряно.

Отрывок из романа Раб. Книга 1. Чужая боль

Тамалия

– Ну что? – пищит Олинка, вот дар у человека, к чему ни прикасается – всё поганит. Ведь у меня возникло ощущение, что Антеру действительно было бы приятно поднять меня на руки, почувствовать себя сильным мужчиной, вынести девушку из моря – романтика же! Показалось, оттаял немного, успокоился. Надумал себе, наверное, много чего, но я всё-таки не теряла надежду, что рано или поздно мы это преодолеем.

А теперь и того не останется, только обувание госпожи да дурацкое соревнование двух рабов, никакого удовольствия!

– А может, всё-таки поменяемся? – говорит тоскливо, глаза предвкушающие... Антер бросает на меня настороженный взгляд, ну вот, снова гадости ожидает. А ты чего хотела?

– Олинка, ты мне что обещала?

– Так я же только на пробежку...

– Нет уж, мне и самой интересно, далеко ли он меня донесёт. Так что: кто быстрее, или кто дальше? – уточняю.

– Давай кто быстрее... А как с проигравшим? Накажем?

Тьфу на тебя, больная. Лихорадочно придумываю, чем бы её отвлечь.

– Не, – говорю. – Давай... проигравшего раба поцелует победившая хозяйка.

Соображает, что ей может выпасть шанс поцеловать Антера, радостно кивает.

– Только в щёку, – добавляю. – А то в губы целоваться терпеть не могу.

Она тускнеет, но и на то согласна.

– Что, вообще? – удивляется. – А я люблю...

– Вообще!

– Ладно, – вздыхает. – Идёт.

Вижу, что Антеру поцелуем в щёчку не обойтись, прости милый, это же лучше, чем идти в комнату наказаний под присмотром Олинки, правда?

Впрочем, Антер, похоже, не собирается уступать, как-то подозрительно глаза у него загорелись, подхватывает меня на руки, кажется, прежде, чем успеваю приказать.

– Не страшно... – шепчу ему тихонько, – даже если не выиграем...

Смотрит брезгливо на Олинку, на держащего её раба – тщеславие, что ли, проснулось? Да уж, время и место те ещё... Впрочем, могло быть и хуже.

– Начали? – интересуется Олинка. Киваю. Она отсчитывает, и наши мальчики срываются в бег.

Антер

Целоваться не любит, надо же... Интересно, правда ли? Не хочу, чтобы она целовала очередного Олинкиного раба, даже в щёчку, но проиграть ещё меньше хочется. Что за дурь такая в голове, откуда? Но вот добегу первым, разобьюсь в лепёшку, а добегу, хоть в чём-то за последние шесть лет буду первым! Пусть в дурацком соревновании, но ведь из всего, что хозяева могли придумать, оно самое безобидное.

Держит в руках поводок, чтобы не мешался. У Олинкиного раба ошейник, нужно было идиотке расслабить его, от бега парень немного задыхаться начинает. Да и желания у него, по-моему, особенного нет. Только... чёрт, да, только страх.

Вдруг вспоминаются Олинкины приходы, кровоточащие колени рабов, ссадины, как она меня хлестнула... Метко, болезненно, упиваясь. Это тебя Ямалита не накажет, или накажет не физически, а что Олинка со своим за проигрыш сделает – можно представить...

Я уже впереди, уже почти добежали, осознаю, что хозяйка и правда далеко не пушинка, попробуй столько пронести, хотя и тяжёлой она мне не кажется, и сама так держится за плечи, что мои руки меньше устают... Но тоже тяжело дышу, и руки уже отваливаются, и ноги с непривычки скоро подгибаться начнут.

Чуть спотыкаюсь, замедляю ход. Приходим почти одновременно, я совсем немного позади. Ну и не первый, подумаешь. Кому я что доказал бы?

Тамалия

Антер ставит меня на землю, Олинкин раб продолжает её держать.

– Всё-таки мы выиграли?! – радостно восклицает Олинка.

– Похоже, – соглашаюсь, посматривая на Антера. Молчит, лицо непроницаемое.

– А что это он тебя без разрешения опустил? – подозрительно интересуется Олинка.

– Я разрешила, – говорю, – просто ты не услышала. Ты бы своему тоже разрешила, да ошейник ослабила, задохнётся же.

Олинка смотрит на раба, разрешает поставить несравненную тушку на землю и даже – о чудо! – ослабить ошейник. Бедняга судорожно вдыхает, лицо красное. Смотреть невозможно.

– Так что, я твоего раба целую? – спрашивает на всякий случай, даже не глядя на меня – всё внимание Антеру. Стоит мой хороший, молчит терпеливо.

– В щёчку, – напоминаю. Кивает, хватает его лицо руками, наклоняет к себе, Антер в последний момент всё-таки выворачивается щекой, Олинка недовольна, но тут ей приходит гениальная идея оставить на нём засос, кажется, полегчало несчастной. Фу гадость какая, чем бы свести...

– Ну что, идём к остальным? – интересуется Олинка.

– Ты иди, я хочу песок смыть, – сообщаю, – скоро придём.

Олинка смотрит на меня с интересом, но ведь здесь приличное общество, не позволяет вести себя так, как у меня дома. Ну да, папа из-за любого угла выглянуть может...

Олинка идёт к гостям, я вхожу в ту часть дома, где «комнаты для отдыха».

– Антер... – не удерживаюсь, спрашиваю тихо. – Мне показалось, или ты специально поддался?

– Накажете? – интересуется.

– Антер... – смотрю на него. Отвечает неожиданно серьёзным взглядом:

– А Олинка, как думаете?

Вот чёрт. Закусываю губу. Ты там увлеклась, азарт разыгрался. А он, как обычно, о ком-то кроме себя подумал... Какой же ты у меня... невероятный. О господи, ну как я могу снова и снова его обманывать, обнадёживать и разбивать мечту?! Может, плюнуть на всё и сбежать? Пусть кого-нибудь другого присылают...

Заглядываю в одну из «комнат для отдыха» – там Селий с Халиром с двух сторон к рабыне пристроились, вот чёрт, могли бы и запереться! Закрываю дверь, а то не удержусь в драку кинусь...

Смотрю на Антера, хоть бы не видел... Кажется, всё-таки видел, глаза мрачные. Молчит.

Внезапно навстречу выруливает Ажалли, ох, как же хочется сообщить, чем её сыночек занимается!

– Леди Ямалита! – зовёт, подходя. Останавливаюсь, вопросительно смотрю. Вдруг произносит:

– Хочу извиниться за поведение Селия. Он у меня ещё слишком молодой, как тестостерон в голову бьёт – ничего не соображает. Ну вы же знаете, наверное, эти мужчины – в ежовых рукавицах держать нужно. Больше такого не повторится, пожалуйста, не обижайтесь, вы наша гостья, подруга Свеллы, да ещё и на реабилитации, а он вас так нехорошо обнимал! Но вы уж простите дурака, а я ему от себя ещё добавлю.

Да что ж они все, думают, я отскочила от него потому, что он обнял меня не так? А то, что на пульт Антера нажал – вообще никто, кроме Халира, не заметил?

– Ладно, – улыбаюсь, – прощу, только вы ему этого не говорите, пусть пока не знает.

Улыбается заговорщически, что-то «рукавицы» твои обратный эффект имеют... Ладно, сама воспитывай своих отпрысков.

– Возвращайтесь к гостям, а то уж думают, что вы обиделись...

– Просто... накатило. Захотелось побыть одной. Но я скоро вернусь, сейчас себя в порядок приведу и приду.

Кивает, кидает взгляд на Антера, но признаёт моё право тащить раба, куда мне заблагорассудится.

Отхожу подальше, осторожно открываю еще одну из дверей. Пусто.

Большая кровать, трюмо, душевая – можно и правда сполоснуть ноги от солёной воды, жаль косметичку не взяла, подновила бы макияж...

Оборачиваюсь, не могу найти замка на двери, на мысленные приказы тоже не реагирует – не запирается. Интересно, это специально утонченное издевательство со стороны хозяев?

Приводим себя в порядок, пока поправляю причёску и по возможности косметику, раздумываю. Поставить, что ли, Антера на страже, чтобы никого не впускал, и попытаться прорваться в сеть?

Красавец мой садится на край кровати. Этот узор на спине рубашки... Не могу вытерпеть! Залезаю сзади, кладу ладони на плечи.

– Как ты? – спрашиваю. – Руки болят?

– Что вы, госпожа.

– Сделать массаж? – предлагаю. Кажется, изумление даже от спины исходит. Не удерживаюсь, опускаю голову на плечо, ты даже не представляешь себе, какой ты... Для тебя это всё так естественно... Если бы я могла знать, что происходит в твоей душе... Через полгода ты меня, наверное, совсем возненавидишь... А я до конца жизни всех мужчин с тобой сравнивать буду – кем стали бы на твоём месте?



Так в чём истинная мужественность? В том, чтобы победить как можно больше врагов, соблазнить как можно больше девиц? Или, может быть, в том, чтобы даже находясь в невыносимо тяжелом положении заступиться за того, кому ещё хуже?



Отрывок из романа Раб. Книга 1. Чужая боль. Нидейла Нэльте

Тамалия

– Как ты? – хмуро интересуется Халир, несколько виновато поглядывая.

– Жива, – усмехаюсь.

– Ты... извини, в общем. Нельзя мне.

– Халир, я надеюсь, мы всё расставили по местам? Ты своему другу объяснишь? Чтобы мне не пришлось.

– Зря ты так, ты же ему действительно понравилась. Да и мать с сестрой не против вашего союза. Они его давно сватали, с восемнадцати, ему же двадцать два уже, чем дальше, тем сложнее попасть к нормальной жене. А ты красивая, самостоятельная. («Одинокая, хотел сказать?») Он постоянно взбрыкивал, а тебя как увидел – сам согласен. Что тебе, плохо? Может, даже к управлению семейным бизнесом допустили бы, Свелла же твоя подруга. Ну это я только предполагаю, конечно, но сама подумай, хорошие связи...

– Знаешь, Халир, как по мне, хороший муж лучше хороших связей.

– А чем тебе Селий плох?

– Да трус он, – вздыхаю. – Ну ты – ладно, понимаю: предупреждение – это серьёзно, мне опасность не грозила, подумаешь, мельденла укусила...

– Мельденла? – округляет глаза.

– Антер вовремя заметил, – отмахиваюсь, очень хорошо, мне нравится эффект. – Обошлось, местный медик справился. Но Селий-то чего сбежал? Мог же прыгнуть, спасти, вынести на руках. Такой шанс упустил.

– Ты не о том мужчине мечтаешь, – вразумляет. – В нашем матриархальном обществе такие не водятся. Знаете, вы, бабы, прости, девушки, хотите, чтобы и слушались вас, и главными считали, и в то же время и в огонь и в воду ради вас. Не бывает так, уж одно из двух. Или подкаблучник, или герой.

– Знаешь, Халир, а ты умнее, чем притворяешься.

– А ты?

– А я мужей заводить не спешу. Мне и так хорошо.

– С постельным своим? – хмыкает.

– Хотя бы.

– Где он, кстати?

– Не твоё дело.

– Я, конечно, допускаю, что Амира его хорошо обучила, она в некоторых кругах известна. Или кто из предыдущих хозяек-хозяев. Но не жить же тебе вечно с рабом. Да и героя из него не получишь никак, статус с рабским не совместим.

В этот момент яхта делает особо резкий рывок, чуть не подскакиваю на диване. Видимо, для Халира я и без того постоянно вверх-вниз ходуном хожу, не обращает внимания. И хорошо, уж про то, что сейчас Антер яхту ведёт вручную, рассказывать точно не собираюсь.

– Даже интересно, почему ты так уверен, – продолжаю разговор.

– А потому, что стоит на кнопочку нажать, и они трясутся и рыдают как последние тряпки.

– А ты не рыдал бы? Или твой драгоценный Селий?

– В этом между нами и разница, Лита. У нас нет чипов, из-за которых мы превращаемся в тряпки.

– В этом и разница, Халир. Вы тряпки и без чипов.



Так чем отличается внутренняя мужественность от внешней? Атрибутами, которые можно убрать или добавить? Или, может быть, внутренним стержнем, который позволяет не просто выживать – оставаться человеком в нечеловеческих условиях?



Цитата из книги:

Тамалия

– Да я не про то, – вздыхаю. С чего это, интересно, он такое наговорил? – То, что ты ей сказал, твоё дело. Но неужели ты думал, будто я её сейчас лупить начну?!

– Ну... вы не были довольны... А за такие слова любой хозяин мог бы и кнутом ударить.

– Чужого раба?

– Конечно, – с недоумением. – Она же вас оскорбила.

– А ты героя изображаешь.

Пожимает плечами, отворачивается.

– Ничего я не изображаю, – в сторону. – Жалко просто. Девушки же... совсем не выдерживают.