Ей вдруг очень захотелось увидеть и услышать мать. И словно по мановению волшебной палочки она услышала голос, вышедшей с ней на телепатический контакт, Дживы. Голос матери показался девушке слишком взволнованным:
– Любавушка, слышишь ли ты меня? Где ты, что с тобой? Я вся извелась, ожидая тебя. Неужели ты все еще на Мидгарде? Скорее ответь мне, доченька моя, – после этих слов матери по телу девушки пробежал небольшой холодок. И спонтанно нарастающее волнение овладели сущностью девушки.
– Что случилось мама? Почему ты так взволнована? Да, я действительно пока на Мидгарде, но думаю, что это небольшое недоразумение, просто кабина мгновенного перемещения по каким-то причинам перенесла нас с Манкольном в другое место. Но ты не волнуйся за меня, с нами все в полном порядке, Манкольн вызвал воздухоплавающий челнок, который скоро прилетит и доставит нас к Вратам Междумирья. Мама, ты не представляешь как здесь прекрасно, ведь я никогда не видела полярных ночей, – щебетала девушка, обрадованная голосом матери.
– Любавушка, умоляю тебя, постарайся поскорее вернуться, я очень люблю тебя, – проговорила Джива и отключилась. Любаву очень насторожил чрезмерно взволнованный голос матери, но находящийся рядом с ней Манкольн вдохновлял и успокаивал сущность девушки. Однако ей начало передаваться непонятно откуда возникнувшее в недрах её сознания волнение. Она не могла точно определить, что вызвало его, волнение за неё родной матушки либо что-то еще. Однако возникшее в душе смятение и зарождающийся страх уже не покидали её. Тем временем молодые люди подошли к ближайшему дому. Это был не дворец, но довольно неплохой для данного городка терем. Хозяева вероятнее всего уже отдыхали и на дорожках, связывающих между собой близлежащие терема, было пусто. Но в тереме светилось одно из окон. Манкольн, подойдя к терему, громким голосом произнес:
– Люди добрые, помогите уставшим путникам обрести приют и покой.
От его взора не укрылось то, что ни одного воздухоплавающего челнока не стояло около теремов. Через пару минут из дверей терема вышла молодая женщина, и низко поклонившись нежданным гостям, пригласила их внутрь. Через некоторое время Манкольн и Любава сидели за дубовым столом, и пили душистый, настоянный на местных травах чай. Гостеприимная хозяйка, пытаясь угодить, угощала молодых людей различными сладостями и фруктами. В тереме все было устроено просто, но в то же время было видно, что хозяева жили в достатке и благополучии. После нескольких глотков ароматного душистого чая Любава успокоилась. Тревога, мучившая её после разговора с матерью, постепенно отступила, и девушка с интересом рассматривала внутренний интерьер терема, выстроенного из стволов каких-то крупных деревьев. На Ингарде все дворцы и терема были выстроены из природного камня либо из искусственных материалов, деревья, считавшиеся священными, для построек не использовались. Полярная ночь подходила к концу и свет, аккумулированный солнечными батареями, несколько недель не видевших светила, заметно потускнел. И хозяйка зажгла свечи, установленные в различных частях терема. Любава вообще никогда не видала свечей, для неё многое на Мидгарде было в новинку и вызывало интерес. Но девушка, воспитанная согласно ведическим традициям, отличающаяся изысканной культурой, манерами поведения и этикой, не позволяла задавать лишних вопросов. Манкольн в отличие от девушки расспрашивал хозяйку о наличии в городе, какого либо транспорта. Узнав о том, что кабины мгновенных перемещений в городе недавно вышли из строя, и единственным быстроходным транспортом служили воздухоплавающие челноки, Манкольн догадался, что рассчитывать на них не придется. Хозяйка подтвердила его опасения, сообщив о том, что последний из челноков улетел на континент примерно полчаса назад. Но она предложила гостям воспользоваться, оставшимся от её далеких предков машине. Манкольн помнил эти доисторические повозки, созданные на основе обычного колеса с применением гравитационных двигателей. Но на них уже много веков никто не ездил. Однако выбора не было, и он с благодарностью согласился воспользоваться, предложенной добродушной хозяйкой, самоходной машиной. Манкольн рассчитал, что если даже их машина позволит двигаться со скорость не более трехсот километров в час, к ближайшим Вратам Междумирья они доберутся приблизительно через два с половиной – три часа. И тогда он отправит Любаву на Ингард, а сам вернется на свой космодром. Хорн наверняка уже поджидает его. Хозяйка, убедившись в том, что гости сыты, предложила им отдохнуть с дороги. Но Манкольн поблагодарив за радушие и гостеприимство, попросил отвести его к машине. Увидев машину, стоящую в небольшой, примыкающей к терему постройке, Манкольн понял, что поторопился с выводами. Машине было как минимум два, а то и все три тысячелетия. И вместо гравитационного на ней был установлен двигатель на быстрых мезонах, развивающий значительно меньшую мощность и, следовательно, скорость. Но это было лучше, чем ничего. Проверив, что машина исправна, Манкольн позвал Любаву и, еще раз поблагодарив хозяйку, сел за руль. Когда-то, очень давно, ему довелось прокатиться на подобной машине, передвижение на которой было далеко не безопасным. И Манкольн заметно волновался. Но выбора не было и юноша, взяв в руки джойстиковый пульт начал движение. Четыре шаровидных колеса с гравитационными успокоителями позволяли двигаться плавно и мягко, но развиваемая скорость не могла подняться выше двухсот километров в час. Любава сидела на соседнем сиденье и с интересом рассматривала машину. В отличие от Манкольна, она впервые видела эту историческую реликвию, двигающуюся по земле, а не по воздуху. Но все же девушку больше интересовали окрестности. Правда, опустившийся на Мидгард полумрак, не позволял хорошо разглядеть окружающую флору. Все внимание Манкольна было сконцентрировано на дороге, могущей преподнести различные неожиданности. И вдруг почти половину, едва видимого в опустившемся полумраке небосвода, озарила яркая вспышка, вслед за которой последовал громоподобный раскат. Вспышка на мгновенье ослепила Манкольна, и он резко затормозил машину. Резкое торможение едва не послужило причиной трагедии. Манкольн и Любава едва не вылетели с сидений. Их спасла взрывная волна, вновь прижавшая и почти вдавившая их тела в сиденья.
– Что это? – Испуганно воскликнула девушка, заворожено глядя на зарево, в центре которого находился черный круг. Манкольн, сам не понимающий в чем дело, поспешил успокоить взволнованную девушку.
– Не пугайся любимая, это, наверное, какие-нибудь испытания на Фатте, видишь её черный круг внутри зарева? – пытаясь казаться спокойным, проговорил Манкольн. Но волнение охватило и его, как ему самому казалось, бесстрашного пилота. Он уже намеревался вновь продолжить движение, как прямо перед ними возникло голографическое изображение Тарха.
– Папа!? – непроизвольно воскликнула Любава и услышала громкий голос отца, обращенный к жителям Мидгарда. Услышав из уст отца о произошедшей трагедии, Любава с испугом глядя на Манкольна, сидящего с окаменевшим бледным лицом прошептала:
– Что же нам делать? Милый Манкольн, давай, скорее, уедем отсюда, я хочу домой, я боюсь, – но, спохватившись о том, что она приходилась дочерью двум Высшим Иерархам, девушка сумела взять себя в руки и уже более спокойным тоном проговорила, – поехали Манкольн, я знаю, все будет хорошо. Скоро мы доедем до Врат Междумирья и будем спасены.
– Да, да милая, – вновь разгоняя машину, немного растерянно проговорил юноша, – нам осталось совсем немного, мне уже знакомы здешние места. Врата Междумирья находятся здесь рядом с взлетно-посадочной площадкой для военных вайтмар и вайтман. Так что мы в любом случае сможем улететь отсюда. А я смогу, наконец, связаться с Хорном, возможно, он сумеет прилететь за нами на нашей вайтмане. – В это время на Фатте, изменившей цвет с черного на красный, а затем на оранжевый, начали возникать многочисленные вспышки, сопровождающиеся взрывами. Ближняя к Мидгарду луна стала похожей на гигантский фейерверк. Молодые люди увидели, как после нового мощного взрыва, отколовшийся от неё огромный осколок ярко-желтого цвета начал двигаться к земле. Манкольн гнал машину с максимально возможной для неё скоростью. Он забыл о всякой опасности. К счастью впереди стали видны, пока еще далекие, огни космодрома и радужный цвет, исходящий от Игл небесных, входящих в комплекс Врат Междумирья. Он уже мысленно рассчитывал, как подвезет девушку прямо к порталу Врат и, отправив её на другую планету, сможет, наконец, связаться с Хорном. Без разрешения Хорна он не имел права самовольно покинуть планету. К тому же он должен любой ценой добраться до их с Хорном вайтманы. Огромный раскаленный Сварожич, оторвавшийся от Фатты, с огромной скоростью приближался к поверхности планеты. Манкольну казалось, что он падает прямо на Асгард. «Но ведь там сейчас находятся Иерархи, и вместе с ними Тарх – отец Любавы».
Эта внезапная мысль молнией ударила по, воспаленному от происходящего, мозгу юноши. Но он ничего не сказал вслух, и лишь сильнее стиснув зубы, крепче ухватился за джойстик управления. Крепко сжатый в побелевших от напряжения пальцах, пульт казалось, не выдержит, оказанного на него давления и расколется. Но Манкольн не обращал на это внимания. Врата Междумирья, уже видимые вдали, приближались. В это самое время раздался оглушительной силы и мощности взрыв. Это Сварожич, упав у подножия Меру, взорвался от столкновения. Почти одновременно с взрывом дрогнула земля. Машину подбросило, перевернуло в воздухе, но по счастливой случайности снова поставило на колеса. Манкольн судорожно нажимал на кнопки джойстика, но машина не реагировала на попытки управлять ею. Еще какое-то время она двигалась по инерции, медленно вращаясь на шаровых колесах вокруг вертикальной оси. Затем два колеса попали, в только что возникшую в земле трещину, и машина остановилась. До Врат Междумирья оставалось не менее трех километров. В это время упругая горячая волна ударила по машине с такой силой, что перевернула её в воздухе. Манкольн и Любава вылетели с сидений и, перевернувшись несколько раз в воздухе, их тела упали на продолжавшую гудеть и трескаться землю. Несколько минут они оба были без сознания. Наконец первым очнулся Манкольн. Быстро сообразив, что с ним произошло, он бросился к неподвижно лежащей в нескольких метрах от него Любаве. Ноги его были целы, и лишь резкая боль в предплечье пронзила его тело. Но, не обращая внимания на боль, он мгновенно подбежал к лежащей на спине девушке. Ему показалось, что любимая не подает признаков жизни, и он, опустившись перед ней на колени, принялся осыпать её лицо горячими поцелуями. Слезы, непроизвольно выступившие на убитом от горя лице юноши, крупными градинами падали на прелестный лик любимой.
– Любавушка, Любава. Милая, очнись, – шептали его вмиг пересохшие губы. И девушка, как будто услышав его мольбу, открыла глаза.
– Манкольн, где мы? Что со мной? – но, моментально все вспомнив, взглянула в глаза плачущего над ней Манкольна, добавила, – все хорошо милый со мной все в порядке.
– Любавушка, милая, – продолжал шептать уже от радости, понявший, что девушка жива, Манкольн, – не ушиблась ли ты при падении? И, видя, что девушка начала подниматься, помог ей встать. К счастью Любава отделалась лишь несколькими ушибами. И молодые люди бегом побежали в сторону, сияющих разными цветами в ночном полумраке, Игл небесных. В это время девушка услышала голос, вышедшей с ней на телепатический контакт, Дживы.
– Девочка моя, что с тобой? Мое сердце почувствовало, что с тобой что-то произошло. Я пытаюсь понять, где ты сейчас находишься, чтобы попытаться помочь тебе, но, к сожалению не могу. Ответь мне поскорее девочка моя дорогая.
– Со мной все нормально, мамочка, мы с Манкольном находимся почти рядом с Вратами Междумирья, и я скоро буду дома. Не переживай за меня, – отвечала дочь матери, несколько замедлив бег.
– Девочка моя, ничего не бойся, что бы ни произошло с тобой, помни, что я всегда буду рядом с тобой. Знай, что мы с папой очень любим тебя.
Контакт неожиданно прервался, но на душе у девушки вдруг стало легко и спокойно. Все происходящее сейчас с ней и Манкольном, казалось простым и обыденным, словно они снимались в голографическом фильме. Слова матери вселили в сущность девушки уверенность и силу. Волнения и страх, преследовавшие её последние минуты, бесследно исчезли. Крепче прежнего сжав ладонь Манкольна, она уже сама увлекла его к спасительным Вратам. Они заметили людей, так же как и они бегущих к Вратам Междумирья, до которых оставалось немного более километра. К тому времени ядро, оставшееся от Фатты, скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь постепенно тускнеющее зарево. В результате чего стало заметно темнее, и лишь меркнущее, от скрывшейся за горизонтом Фатты, зарево, да отдельные всполохи от, догорающих в атмосфере Сварожичей, продолжали освещать дорогу бегущим. Любава с Манкольном уже отчетливо видели скопившуюся перед Вратами толпу людей, вереницей проходящую через портал и это придало им новый заряд энергии. В это самое время земля под ногами бегущих задрожала. Резко усилились подземные толчки и одновременно стали возникать трещины в земной коре. Через несколько мгновений гигантской силы толчок, сопровождавшийся оглушительным грохотом, выбил почву из под ног молодых людей. Все вокруг вдруг закружилось, в каком-то гигантском водовороте, и девушка лишилась сознания. Внезапно придя в себя, и осмотревшись по сторонам, она не увидела рядом с собой Манкольна. Это обеспокоило и напугало её. Вокруг зияли огромные трещины, образовавшиеся в земной коре. Девушка закричала, зовя любимого. Земля продолжала гудеть под ногами и вздрагивать от резких толчков. И вдруг в одной из трещин показалась сначала голова, а затем из неё вылез и сам юноша. Он был весь в земле, но цел и невредим. Любава вскрикнув от радости, что Манкольн жив, бросилась к нему навстречу. Добежав до, неподвижно стоящего на краю огромной трещины Манкольна, Любава заключила его в свои объятия. Ничего, не видя вокруг кроме любимого, она с нежностью обнимала его, все еще не пришедшего в себя и стоящего с опушенными руками. Манкольн вдруг вышел из оцепенения и тоже обнял девушку, крепко прижав её к себе.
– Дорогой мой, милый Манкольн, ты жив, – шептала девушка, целуя своего возлюбленного. Крупные, горьковато-соленые слезы текли по её лицу. Манкольн же, обнимая и в ответ, целуя девушку, шептал лишь её имя. Но вдруг он резко замолчал, а в глазах его возник ужас. Чтобы не испугать девушку, он еще крепче прижал её хрупкое тело к себе и, немигающими, полными ужаса глазами, смотрел за её спину. Гигантской высоты, черная волна с неимоверной скоростью двигалась к ним со стороны побережья. Любава, словно что-то почувствовав, подняла свой взгляд. Не видевшая до этого мгновенья ничего вокруг себя, она вдруг отчетливо увидела, окружающую их действительность. На месте Врат Междумирья виднелись лишь громадные серые глыбы. Иглы Небесные, потерявшие свой цвет и расколотые на части лежали рядом с развалинами межзвездного портала. Оставшиеся в живых люди, хаотично метались вокруг развалин.
– Любавушка, слышишь ли ты меня? Где ты, что с тобой? Я вся извелась, ожидая тебя. Неужели ты все еще на Мидгарде? Скорее ответь мне, доченька моя, – после этих слов матери по телу девушки пробежал небольшой холодок. И спонтанно нарастающее волнение овладели сущностью девушки.
– Что случилось мама? Почему ты так взволнована? Да, я действительно пока на Мидгарде, но думаю, что это небольшое недоразумение, просто кабина мгновенного перемещения по каким-то причинам перенесла нас с Манкольном в другое место. Но ты не волнуйся за меня, с нами все в полном порядке, Манкольн вызвал воздухоплавающий челнок, который скоро прилетит и доставит нас к Вратам Междумирья. Мама, ты не представляешь как здесь прекрасно, ведь я никогда не видела полярных ночей, – щебетала девушка, обрадованная голосом матери.
– Любавушка, умоляю тебя, постарайся поскорее вернуться, я очень люблю тебя, – проговорила Джива и отключилась. Любаву очень насторожил чрезмерно взволнованный голос матери, но находящийся рядом с ней Манкольн вдохновлял и успокаивал сущность девушки. Однако ей начало передаваться непонятно откуда возникнувшее в недрах её сознания волнение. Она не могла точно определить, что вызвало его, волнение за неё родной матушки либо что-то еще. Однако возникшее в душе смятение и зарождающийся страх уже не покидали её. Тем временем молодые люди подошли к ближайшему дому. Это был не дворец, но довольно неплохой для данного городка терем. Хозяева вероятнее всего уже отдыхали и на дорожках, связывающих между собой близлежащие терема, было пусто. Но в тереме светилось одно из окон. Манкольн, подойдя к терему, громким голосом произнес:
– Люди добрые, помогите уставшим путникам обрести приют и покой.
От его взора не укрылось то, что ни одного воздухоплавающего челнока не стояло около теремов. Через пару минут из дверей терема вышла молодая женщина, и низко поклонившись нежданным гостям, пригласила их внутрь. Через некоторое время Манкольн и Любава сидели за дубовым столом, и пили душистый, настоянный на местных травах чай. Гостеприимная хозяйка, пытаясь угодить, угощала молодых людей различными сладостями и фруктами. В тереме все было устроено просто, но в то же время было видно, что хозяева жили в достатке и благополучии. После нескольких глотков ароматного душистого чая Любава успокоилась. Тревога, мучившая её после разговора с матерью, постепенно отступила, и девушка с интересом рассматривала внутренний интерьер терема, выстроенного из стволов каких-то крупных деревьев. На Ингарде все дворцы и терема были выстроены из природного камня либо из искусственных материалов, деревья, считавшиеся священными, для построек не использовались. Полярная ночь подходила к концу и свет, аккумулированный солнечными батареями, несколько недель не видевших светила, заметно потускнел. И хозяйка зажгла свечи, установленные в различных частях терема. Любава вообще никогда не видала свечей, для неё многое на Мидгарде было в новинку и вызывало интерес. Но девушка, воспитанная согласно ведическим традициям, отличающаяся изысканной культурой, манерами поведения и этикой, не позволяла задавать лишних вопросов. Манкольн в отличие от девушки расспрашивал хозяйку о наличии в городе, какого либо транспорта. Узнав о том, что кабины мгновенных перемещений в городе недавно вышли из строя, и единственным быстроходным транспортом служили воздухоплавающие челноки, Манкольн догадался, что рассчитывать на них не придется. Хозяйка подтвердила его опасения, сообщив о том, что последний из челноков улетел на континент примерно полчаса назад. Но она предложила гостям воспользоваться, оставшимся от её далеких предков машине. Манкольн помнил эти доисторические повозки, созданные на основе обычного колеса с применением гравитационных двигателей. Но на них уже много веков никто не ездил. Однако выбора не было, и он с благодарностью согласился воспользоваться, предложенной добродушной хозяйкой, самоходной машиной. Манкольн рассчитал, что если даже их машина позволит двигаться со скорость не более трехсот километров в час, к ближайшим Вратам Междумирья они доберутся приблизительно через два с половиной – три часа. И тогда он отправит Любаву на Ингард, а сам вернется на свой космодром. Хорн наверняка уже поджидает его. Хозяйка, убедившись в том, что гости сыты, предложила им отдохнуть с дороги. Но Манкольн поблагодарив за радушие и гостеприимство, попросил отвести его к машине. Увидев машину, стоящую в небольшой, примыкающей к терему постройке, Манкольн понял, что поторопился с выводами. Машине было как минимум два, а то и все три тысячелетия. И вместо гравитационного на ней был установлен двигатель на быстрых мезонах, развивающий значительно меньшую мощность и, следовательно, скорость. Но это было лучше, чем ничего. Проверив, что машина исправна, Манкольн позвал Любаву и, еще раз поблагодарив хозяйку, сел за руль. Когда-то, очень давно, ему довелось прокатиться на подобной машине, передвижение на которой было далеко не безопасным. И Манкольн заметно волновался. Но выбора не было и юноша, взяв в руки джойстиковый пульт начал движение. Четыре шаровидных колеса с гравитационными успокоителями позволяли двигаться плавно и мягко, но развиваемая скорость не могла подняться выше двухсот километров в час. Любава сидела на соседнем сиденье и с интересом рассматривала машину. В отличие от Манкольна, она впервые видела эту историческую реликвию, двигающуюся по земле, а не по воздуху. Но все же девушку больше интересовали окрестности. Правда, опустившийся на Мидгард полумрак, не позволял хорошо разглядеть окружающую флору. Все внимание Манкольна было сконцентрировано на дороге, могущей преподнести различные неожиданности. И вдруг почти половину, едва видимого в опустившемся полумраке небосвода, озарила яркая вспышка, вслед за которой последовал громоподобный раскат. Вспышка на мгновенье ослепила Манкольна, и он резко затормозил машину. Резкое торможение едва не послужило причиной трагедии. Манкольн и Любава едва не вылетели с сидений. Их спасла взрывная волна, вновь прижавшая и почти вдавившая их тела в сиденья.
– Что это? – Испуганно воскликнула девушка, заворожено глядя на зарево, в центре которого находился черный круг. Манкольн, сам не понимающий в чем дело, поспешил успокоить взволнованную девушку.
– Не пугайся любимая, это, наверное, какие-нибудь испытания на Фатте, видишь её черный круг внутри зарева? – пытаясь казаться спокойным, проговорил Манкольн. Но волнение охватило и его, как ему самому казалось, бесстрашного пилота. Он уже намеревался вновь продолжить движение, как прямо перед ними возникло голографическое изображение Тарха.
– Папа!? – непроизвольно воскликнула Любава и услышала громкий голос отца, обращенный к жителям Мидгарда. Услышав из уст отца о произошедшей трагедии, Любава с испугом глядя на Манкольна, сидящего с окаменевшим бледным лицом прошептала:
– Что же нам делать? Милый Манкольн, давай, скорее, уедем отсюда, я хочу домой, я боюсь, – но, спохватившись о том, что она приходилась дочерью двум Высшим Иерархам, девушка сумела взять себя в руки и уже более спокойным тоном проговорила, – поехали Манкольн, я знаю, все будет хорошо. Скоро мы доедем до Врат Междумирья и будем спасены.
– Да, да милая, – вновь разгоняя машину, немного растерянно проговорил юноша, – нам осталось совсем немного, мне уже знакомы здешние места. Врата Междумирья находятся здесь рядом с взлетно-посадочной площадкой для военных вайтмар и вайтман. Так что мы в любом случае сможем улететь отсюда. А я смогу, наконец, связаться с Хорном, возможно, он сумеет прилететь за нами на нашей вайтмане. – В это время на Фатте, изменившей цвет с черного на красный, а затем на оранжевый, начали возникать многочисленные вспышки, сопровождающиеся взрывами. Ближняя к Мидгарду луна стала похожей на гигантский фейерверк. Молодые люди увидели, как после нового мощного взрыва, отколовшийся от неё огромный осколок ярко-желтого цвета начал двигаться к земле. Манкольн гнал машину с максимально возможной для неё скоростью. Он забыл о всякой опасности. К счастью впереди стали видны, пока еще далекие, огни космодрома и радужный цвет, исходящий от Игл небесных, входящих в комплекс Врат Междумирья. Он уже мысленно рассчитывал, как подвезет девушку прямо к порталу Врат и, отправив её на другую планету, сможет, наконец, связаться с Хорном. Без разрешения Хорна он не имел права самовольно покинуть планету. К тому же он должен любой ценой добраться до их с Хорном вайтманы. Огромный раскаленный Сварожич, оторвавшийся от Фатты, с огромной скоростью приближался к поверхности планеты. Манкольну казалось, что он падает прямо на Асгард. «Но ведь там сейчас находятся Иерархи, и вместе с ними Тарх – отец Любавы».
Эта внезапная мысль молнией ударила по, воспаленному от происходящего, мозгу юноши. Но он ничего не сказал вслух, и лишь сильнее стиснув зубы, крепче ухватился за джойстик управления. Крепко сжатый в побелевших от напряжения пальцах, пульт казалось, не выдержит, оказанного на него давления и расколется. Но Манкольн не обращал на это внимания. Врата Междумирья, уже видимые вдали, приближались. В это самое время раздался оглушительной силы и мощности взрыв. Это Сварожич, упав у подножия Меру, взорвался от столкновения. Почти одновременно с взрывом дрогнула земля. Машину подбросило, перевернуло в воздухе, но по счастливой случайности снова поставило на колеса. Манкольн судорожно нажимал на кнопки джойстика, но машина не реагировала на попытки управлять ею. Еще какое-то время она двигалась по инерции, медленно вращаясь на шаровых колесах вокруг вертикальной оси. Затем два колеса попали, в только что возникшую в земле трещину, и машина остановилась. До Врат Междумирья оставалось не менее трех километров. В это время упругая горячая волна ударила по машине с такой силой, что перевернула её в воздухе. Манкольн и Любава вылетели с сидений и, перевернувшись несколько раз в воздухе, их тела упали на продолжавшую гудеть и трескаться землю. Несколько минут они оба были без сознания. Наконец первым очнулся Манкольн. Быстро сообразив, что с ним произошло, он бросился к неподвижно лежащей в нескольких метрах от него Любаве. Ноги его были целы, и лишь резкая боль в предплечье пронзила его тело. Но, не обращая внимания на боль, он мгновенно подбежал к лежащей на спине девушке. Ему показалось, что любимая не подает признаков жизни, и он, опустившись перед ней на колени, принялся осыпать её лицо горячими поцелуями. Слезы, непроизвольно выступившие на убитом от горя лице юноши, крупными градинами падали на прелестный лик любимой.
– Любавушка, Любава. Милая, очнись, – шептали его вмиг пересохшие губы. И девушка, как будто услышав его мольбу, открыла глаза.
– Манкольн, где мы? Что со мной? – но, моментально все вспомнив, взглянула в глаза плачущего над ней Манкольна, добавила, – все хорошо милый со мной все в порядке.
– Любавушка, милая, – продолжал шептать уже от радости, понявший, что девушка жива, Манкольн, – не ушиблась ли ты при падении? И, видя, что девушка начала подниматься, помог ей встать. К счастью Любава отделалась лишь несколькими ушибами. И молодые люди бегом побежали в сторону, сияющих разными цветами в ночном полумраке, Игл небесных. В это время девушка услышала голос, вышедшей с ней на телепатический контакт, Дживы.
– Девочка моя, что с тобой? Мое сердце почувствовало, что с тобой что-то произошло. Я пытаюсь понять, где ты сейчас находишься, чтобы попытаться помочь тебе, но, к сожалению не могу. Ответь мне поскорее девочка моя дорогая.
– Со мной все нормально, мамочка, мы с Манкольном находимся почти рядом с Вратами Междумирья, и я скоро буду дома. Не переживай за меня, – отвечала дочь матери, несколько замедлив бег.
– Девочка моя, ничего не бойся, что бы ни произошло с тобой, помни, что я всегда буду рядом с тобой. Знай, что мы с папой очень любим тебя.
Контакт неожиданно прервался, но на душе у девушки вдруг стало легко и спокойно. Все происходящее сейчас с ней и Манкольном, казалось простым и обыденным, словно они снимались в голографическом фильме. Слова матери вселили в сущность девушки уверенность и силу. Волнения и страх, преследовавшие её последние минуты, бесследно исчезли. Крепче прежнего сжав ладонь Манкольна, она уже сама увлекла его к спасительным Вратам. Они заметили людей, так же как и они бегущих к Вратам Междумирья, до которых оставалось немного более километра. К тому времени ядро, оставшееся от Фатты, скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь постепенно тускнеющее зарево. В результате чего стало заметно темнее, и лишь меркнущее, от скрывшейся за горизонтом Фатты, зарево, да отдельные всполохи от, догорающих в атмосфере Сварожичей, продолжали освещать дорогу бегущим. Любава с Манкольном уже отчетливо видели скопившуюся перед Вратами толпу людей, вереницей проходящую через портал и это придало им новый заряд энергии. В это самое время земля под ногами бегущих задрожала. Резко усилились подземные толчки и одновременно стали возникать трещины в земной коре. Через несколько мгновений гигантской силы толчок, сопровождавшийся оглушительным грохотом, выбил почву из под ног молодых людей. Все вокруг вдруг закружилось, в каком-то гигантском водовороте, и девушка лишилась сознания. Внезапно придя в себя, и осмотревшись по сторонам, она не увидела рядом с собой Манкольна. Это обеспокоило и напугало её. Вокруг зияли огромные трещины, образовавшиеся в земной коре. Девушка закричала, зовя любимого. Земля продолжала гудеть под ногами и вздрагивать от резких толчков. И вдруг в одной из трещин показалась сначала голова, а затем из неё вылез и сам юноша. Он был весь в земле, но цел и невредим. Любава вскрикнув от радости, что Манкольн жив, бросилась к нему навстречу. Добежав до, неподвижно стоящего на краю огромной трещины Манкольна, Любава заключила его в свои объятия. Ничего, не видя вокруг кроме любимого, она с нежностью обнимала его, все еще не пришедшего в себя и стоящего с опушенными руками. Манкольн вдруг вышел из оцепенения и тоже обнял девушку, крепко прижав её к себе.
– Дорогой мой, милый Манкольн, ты жив, – шептала девушка, целуя своего возлюбленного. Крупные, горьковато-соленые слезы текли по её лицу. Манкольн же, обнимая и в ответ, целуя девушку, шептал лишь её имя. Но вдруг он резко замолчал, а в глазах его возник ужас. Чтобы не испугать девушку, он еще крепче прижал её хрупкое тело к себе и, немигающими, полными ужаса глазами, смотрел за её спину. Гигантской высоты, черная волна с неимоверной скоростью двигалась к ним со стороны побережья. Любава, словно что-то почувствовав, подняла свой взгляд. Не видевшая до этого мгновенья ничего вокруг себя, она вдруг отчетливо увидела, окружающую их действительность. На месте Врат Междумирья виднелись лишь громадные серые глыбы. Иглы Небесные, потерявшие свой цвет и расколотые на части лежали рядом с развалинами межзвездного портала. Оставшиеся в живых люди, хаотично метались вокруг развалин.
