Кухарки и служанки умолкли, лукаво переглядываясь. Из бального зала вышла статная темноволосая девушка лет двадцати четырёх, в сером форменном платье и белом переднике. Кружевная наколка держалась на чёрных кудрях двумя серебряными булавками. Голубые глаза Флиры смотрели из-под пушистых ресниц спокойно и холодно. Тяжёлый поднос, уставленный грязной посудой, она несла изящно, словно он был невесомый. Плавными шагами Флира проследовала на кухню, не удостоив болтливых работниц взглядом, лишь на секунду встретившись глазами с матерью. Остальные женщины с завистью посмотрели ей вслед.
— Простите меня десятеро, но я думаю, Ирмеф, что твоя дочка красивее Финоры, — сказала судомойка.
Никто ей не возразил — все понимали, что это правда. И лишь пожилая кухарка, та, что затеяла разговор, сказала, покачав головой:
— Красива, спору нет. Но как бы от красоты-то беды не вышло.
Ирмеф глянула на неё исподлобья, однако промолчала. И тут грянула музыка.
Каждого бала принцесса ждала, словно чуда, но сегодня всё было иначе. Ни прелестное васильковое платье с сапфировой диадемой, ни восхищённые взгляды придворных не радовали Финору. Лишь в музыке находила она утешение — нехитрые мелодии уносили её вдаль, в прошлое, в ту ночь, когда она обронила заколку, и будущая свадьба с Хино казалась всего лишь страшной сказкой. Правила этикета велели скрывать свою тоску, и принцесса выглядела весёлой и счастливой. Ни родные, ни гости не знали, каково приходится Финоре. Они говорили ей дежурные комплименты и радовались её чудесному — не иначе! — спасению.
Прошло уже восемь танцев, когда распорядитель объявил о приезде нового гостя — должно быть, тот задержался из-за пурги. Ведь пока принцесса болела, в Финории наступила зима, и все окрестности замело снегом. Завидев вошедшего, Финора встрепенулась — его фигура показалась ей знакомой. Списав это на чаяние выдать желаемое за действительное, она вновь вернула внимание музыкантам, которые временно прекратили играть, и стала с чересчур преувеличенным интересом изучать инструменты взглядом.
— Посланец из дружественной Хинории граф Орион! — провозгласил распорядитель, и у принцессы подогнулись колени. Ей пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы не упасть. Поняв, что с её стороны куда более странно выглядит полное отсутствие интереса к гостю, Финора повернула голову в его сторону, встречаясь с ним глазами ровно в ту же секунду. Но лишь на мгновение, сразу за которым граф отдал шапку слуге, поклонился собранию и скользнул по принцессе небрежным взглядом.
«Он разлюбил меня», — подумала Финора, и мир вмиг стал серым, как простыни на ложе Уходящих. Она отвернулась и попыталась придать своему лицу любезно-ледяное выражение, моля Десятерых, чтобы поскорее заиграли музыканты и её пригласил какой-нибудь князь или герцог, но всё сложилось иначе. Музыканты действительно заиграли — после того как распорядитель объявил трижды-шаг, модный танец, завезённый из солнечной Химерии — но никто из местных дворян не успел пригласить принцессу.
Едва зазвучало вступление, как перед Финорой оказался граф Орион. Он церемонно поклонился и протянул ей руку. От такой неслыханной дерзости по залу прокатилась волна ропота. Принцесса хотела отвергнуть нахального кавалера. И как только он посмел предложить ей танец, когда его стараниями вместо этого бала вполне могли сейчас идти поминки по ней, Финоре? А если слухи об этом танце дойдут до Хино, не сносить ей головы. «Благоразумнее будет отказаться», — подумала она, но в то же мгновение рука её сама легла в его руку, а взгляд устремился к нему.
«Что я творю?» — с ужасом осознала содеянное принцесса, а граф уже увлекал её на середину зала под звуки знакомой мелодии, которая сейчас играла как-то по-особенному. То ли музыканты изменили темп, то ли сердце Финоры застучало быстрей. Магия музыки захватила принцессу… А граф уверенно и бережно вёл её, не отрывая глаз, и остальные пары расступились, давая им простор.
Трижды-шаг — танец подвижный, и кружащейся паре нужно много места. Не сразу он прижился в холодной и чопорной Финории, долгие годы старшее поколение ругало его за некоторую вольность: уж слишком близко находились друг к другу дама и кавалер, но постепенно танец проник в высшие круги и стал обязательным не только на королевских балах, но и на обычных вечеринках.
Подумать о том, так ли уж не правы были мудрые старшие поколения, Финора не успела, ибо калейдоскоп ощущений, захвативший её в головокружительный вихрь, в то же мгновение заставил благоразумие капитулировать. Руки графа, что сомкнулись на талии, превращали в реальность её самое заветное желание об объятиях, о которых она чуть не попросила его в безрассудном порыве, едва успев поднять голову с ложа Уходящих. Не успевший покинуть его запах мороза заставлял жалеть, что существующие рамки приличия не позволят прижаться ближе, и оттого принцесса делала ещё более глубокие вдохи каждый раз, когда танцевальные движения требовали приблизиться к партнёру плотнее. Стремилась запечатлеть в памяти этот чистый, свежий, казавший таким непокорным аромат. Граф Орион пах свободой.
Финории, Хинории и другим странам Иэны не скоро ещё предстояло погрузиться в унылые времена чёрных и серых одежд: приглашённые блистали многоцветьем тканей. И если мужские костюмы не отличались чрезмерной пестротой, то наряды женщин были подобны цветам. Пышные, хотя и без кринолинов, юбки, широкие газовые ленты, привязанные к рукавам у плеча и ниспадающие до пола, прозрачные шлейфы в тон платью, закреплённые на причёске — всё это создавало волшебную картину, но даже на фоне этого великолепия тёмно-васильковое платье Финоры было словно яркая искра. Все невольно загляделись на молодую пару: кто-то с умилением, кто-то с завистью, а родители принцессы, царственные Финора и Фино — с тревогой.
— Как красива наша дочь, — шепнул король королеве.
— Что это за молокосос? — неприязненно спросила она. — Едва заявился, и сразу кинулся к принцессе. Как будто здесь мало дам пониже рангом.
— Впервые вижу этого выскочку, — признался Фино. — Сказали, что он из Хинории. Может, принёс вести от старого короля? Что, если тот расторгнул помолвку?
— Не дай Десятеро, — испугалась королева. — Смотри, по-моему, этот белобрысый что-то говорит ей на ухо. Мне это не нравится!
— Когда объявили танец, она могла не подать руки. Но почему-то приняла приглашение.
— Это всё её врождённая мягкость характера, — покачала головой Финора-средняя. — Я уверена, что у неё просто не достало решимости отказать наглецу.
— А по-моему, она вполне довольна, — заметил Фино. — Они болтают, словно знают друг друга давно.
— Даже, я бы сказала, не болтают, а воркуют. Как бы не пошли слухи. Сегодня же напишу будущему супругу Финоры, чтобы не посылал к нам этого, как его, Омирана?
— Ориона. Графа, — уточнил король. — Кстати, я не припомню такого рода среди Хинорской знати. Надо проверить по геральдической книге — уж не вымышленное ли это имя? Завтра с утра дам задание звездочёту.
— Я вне себя, — сказала королева, сохраняя на лице улыбку. — Давай прервём танец.
— Не будем создавать лишнего шума, — возразил король. — В наших силах сделать так, чтобы наглец навсегда позабыл нашу дочь.
— Ты хочешь возродить смертную казнь? — ужаснулась королева. — Как в дикой Хинории?
— Нет, конечно. Побойся Десятерых, как ты могла обо мне такое подумать? Достаточно припугнуть его. Для этого у нас достаточно средств и верных людей.
— Пожалуй, ты прав, — согласилась она. — Скорей бы танец кончился, ну почему они все такие длинные?
— Восемь минут хочешь не хочешь, а отдай, — улыбнулся Фино. — Это правило ещё более железное, чем запрет выходить на улицу до совершеннолетия. Кстати, о совершеннолетии. Не пора ли нам начать подготовку? У Финоры нет ни одной фрейлины.
— Да, завтра же составим список подходящих девушек. Они все должны быть совершеннолетними, незамужними, хорошо образованными…
И королевская чета погрузилась в обсуждение, будто забыв о танцующей паре. Судьбу Финоры решали без неё.
— И снова я прошу простить меня за дерзость, — сказал граф, едва в танце началась медленная часть и музыка заиграла тише.
— Вы в своём обыкновении, — отвечала принцесса. — Улыбайтесь же, на нас смотрят. Виноватую мину прибережёте на потом.
— Вы тоже в своём обыкновении, — сказал граф с такой очаровательной улыбкой, что Финора покраснела — не то от стыда, не то от другого чувства, неведомого ей самой. — Вы прекрасны, как синяя оса, и столь же больно жалите. Да, я поступил дерзко, но нам доподлинно известно, что того самого «потом» может и не наступить. Это был единственный способ поговорить с вами без посторонних ушей.
— Говорите, у вас три минуты. Потом опять начнётся быстрый танец, — приказала Финора, разочарованная, что этот, вероятно, единственный момент, в котором она могла побыть в плену рук графа, он решил испортить очередным бессмысленным разговором.
— Этот бал худшее, что только можно было придумать, — без всяческих экивоков и книксенов заговорил Орион. — Уже этим вечером королю Хино доложат, что слухи о вашем чудесном выздоровлении самая что ни на есть правда, и он окончательно утвердится в желании сделать вас своей женой.
— Что поделать, моя хворь и выздоровление — ваших рук дело, граф, — будто поддерживая его сравнение с синей осой, ядовито отозвалась принцесса. — Пора бы вам уже принять то, что мне известно наверняка: от судьбы не уйти. А эти ваши попытки выглядят просто смешно. Дайте угадаю: у вас созрел очередной план? Знаете, не откажу себе в удовольствии его услышать и хорошенько посмеяться! — процедила она сквозь широкую улыбку, которая на протяжении всего вечера не сходила с лица и от которой нещадно сводило скулы. — Говорите!
— Упадите в обморок и притворитесь, что болезнь вернулась к вам. Тогда Хино потеряет к вам интерес, и брачный договор расторгнут, — граф Орион, очевидно, куда лучше Финоры следивший за отведёнными на разговор тремя минутами, с ходу повиновался.
— Если это шутка, то на редкость неудачная.
— Я не шучу. Это лучший способ отвадить от вас этого негодяя.
— Я не смогу обмануть лекарей!
— Сможете — просто не подпускайте их к себе. Как не подпускали в подростковом возрасте.
— Граф, вы в своём уме? Опустим то, что вы так бесцеремонно в курсе всего, что со мной происходило даже в детстве! Опустим. Вы на самом деле серьёзно предлагаете мне обмануть всех, включая моих родителей? Ни за что!
— Жаль. — На его лицо упала тень грусти, а истекающее время не предполагало возможности продолжить спор. — Тогда мне придётся убить Хино на турнире, — констатировал он так, словно гибель короля Хинории была лишь несвершившимся фактом.
— Вы так уверены в своём мастерстве? А вы не думали о том, что ОН может вас убить? — Финора не хотела, чтобы её и без того скорбную участь омрачила ещё и нелепая гибель графа.
— Я не подпущу к вам это исчадие Подземья. Даже ценой своей жизни.
— Граф, оставьте свою идею. Это безумство.
— Вы хотите замуж за Хино? — спросил он, пристально глядя ей в глаза, и принцесса чуть не пропустила положенный в этом месте поклон.
— Не хочу, — вырвалось у неё. — Я боюсь этой свадьбы, как ночного кошмара, но никогда не пойду против родительской воли. Я принцесса, если вы забыли, а титул накладывает не только права, но и обязанности. Те, о которых вы, даже наблюдая за мной много лет, понятия не имеете и иметь не можете! Не вам судить меня. И закончим этот бессмысленный разговор.
— Жаль, — повторил граф Орион, вновь не став спорить. — В таком случае последняя просьба — не просьба даже, а совет: нарушьте правило. Выйдите на улицу до совершеннолетия, чтобы взгляд дракона не пропал зря.
— И что будет? — прищурилась принцесса. — Поведайте, вы не так давно обронили, что не имеете от меня секретов!
— Я бы с радостью, да только три минуты истекли, — блеснул улыбкой граф и закружил её в стремительном вихре танца — началась финальная часть трижды-шага. Теперь было не до разговоров. Летящая мелодия, быстрый темп и словесный поединок наполнили обоих куражом, и остаток танца прошёл так энергично, что когда отзвучал последний аккорд, им все зааплодировали.
Граф отвёл свою даму к дивану, где сидели её царственные родители, отвесил им церемонный поклон и затерялся в толпе.
— Ты бледна, дочка, — заволновалась королева. — Не нужно много танцевать после болезни.
— Да, — Финора провела рукой по лбу, стирая капельки пота. — Я лучше отдохну. — Она села — точнее, упала — на соседний диван и выхватила веер.
Король сам предложил ей прохладного напитка и весело сказал:
— А мы с твоей мамой обсуждали твою будущую помолвку! Мы решили, что самое время начать набирать для тебя фрейлин.
Стакан дрогнул в руке принцессы. Она не ответила.
Прислуга смотрела на танцующих. Это не возбранялось, лишь бы не заходили без дела в зал. Ирмеф и её дочь Флира стояли в стороне от остальных служанок и вполголоса переговаривались, глядя на танцующую пару.
— Какое платье у принцессы! Сколько оборок! А как шлейф за ней летит — будто облачко синее, — на все лады восхищалась Ирмеф нарядом Финоры.
— На то она и принцесса, чтоб в шелках ходить, — сказала в ответ Флира.
— Да… Кому что на роду написано. Кому на балах плясать, а кому грязную посуду отмывать. Это платьишко синее на тебя надеть — оно бы во сто раз лучше смотрелось. К чёрным волосам синее больше идёт.
— Мама, на каждом балу я с детства слышу от тебя одно и то же. Хватит, прошу тебя. Я — не принцесса, и точка. Мне не видать балов и шелков, — с горечью сказала Флира.
— Не видать, — вздохнула Ирмеф. — А всё ж ты красивей нашей принцессы — даже служанки с этим согласились. Она хоть и принцесса, а словно коза облезлая. Никогда белый волос не обойдёт по красоте чёрный! И имя у неё грубое, даром что королевское. Фи-нора, — скривившись, словно выплюнула Ирмеф.
— Граф, похоже, так не считает, — возразила Флира. — Глядит на неё, как на картину.
— Этот нищеброд? — фыркнула Ирмеф. — Да он сам облезлый! Хороша парочка: он облезлый и она облезлая. Ей бы черноволосого кавалера, хоть не так позорно бы смотрелись эти пляски. Ты, дочка смотри: когда будешь выбирать жениха — тёмненького выбирай.
— А если мне нравятся светленькие? — процедила Флира, пристально следя за кружащейся парой.
— Кстати, насчёт светленьких, — понизила голос Ирмеф. — Завязывай свои шашни с конюхом.
— Кто тебе сказал? — дёрнулась Флира.
— Я сама не слепая.
— Тебе наврали!
— Наврали не наврали, а ты себя загубишь. Тебе с твоей красотой не конюх нужен, а принц.
— Зачем так высоко? Мне б и графа хватило, — задумчиво ответила Флира.
Королева Финора-средняя не стала выпытывать у дочери, кто с ней танцевал. После жаркого трижды-шага она затеяла разговор о фрейлинах, а потом незаметно подвела его к будущей свадьбе. Принцесса рассеянно кивала, обмахиваясь веером, а сама искала в пёстрой толпе графа Ориона. Но тщетно — он словно растаял в воздухе. «Может, дракон его унёс?» — подумала Финора.
