Куртку камуфляжную, конечно, и десантные ботинки: зима же. Втиснулся в свой звездолет и дал по газам.
«И куда мне лететь?» – возникла в его голове далеко не лишняя мысль.
– Мы ничего не поняли! – подали голос давно молчавшие слушатели, часть из которых уже давно крепко спала, – Гена на свою 6-ю, что ли летит? За своим наследством?
– Опять без спроса свой голос подаете! За каким к черту наследством, если он в прошлое собрался?! Конечно на 6-ю, а всеми наследными делами в нашей части Вселенной занимаются в галактике М87 скопления Девы, а на 6-й кроме одного спившегося юриста с 1-й больше никого нет. Да и то он разбирает дела исключительно мирские, типа кто у кого живность спер. Историю своей планеты надо вам подтянуть, олухи, а то так и умрете недоразвитыми! Еще раз повторю для непонятливых: прадеда он собрался в прошлом остановить, от поступка его опрометчивого. Понятно?!
– Извините, не подумали. Не злитесь, не надо пятый пункт ваших Правил применять! Мы больше не будем.
– Хорошо, на первый раз прощу. Так вот, прошлый свой визит к черной дыре, как вы помните, Гена совершил немного не в себе. Иначе говоря, он был слегка пьян, чрезмерно задумчив и сильно взволнован предстоящей церемонией вступления в наследство, поэтому и угодил тогда по неосторожности в эту самую дыру.
«Хоть убей, не помню, как я попал туда в прошлый раз! – в отчаянии думал он, блуждая по вселенским закоулкам. – Попробуем вспомнить. Я летел, летел, задумался, пригубил для храбрости. Потом начал вспоминать истории о своем прадеде. Еще пригубил за упокой его души. А тогда пролетал мимо… Ага, вот она зацепочка! Так сейчас и сделаю», – он налил себе Васиного пойла, выпил и несколькими мгновениями позже прибыл на место.
Черная дыра в это время с аппетитом уминала жирную местную галактику. Почувствовав еще издали присутствие Гены, она поперхнулась и запаниковала.
«Вот ведь дура я старая, – подумала она, – надо было мне его еще в первый раз разорвать на мелкие кусочки и утрамбовать в своей сингулярности. А я слюни распустила, сентиментальность, понимаешь, накатила».
Одним словом, разволновалась дыра не на шутку, но виду не подала. Не стала даже Генину геометрию изменять. Ну, вы знаете – это как бы растягивать его по мере приближения к своему лону и так далее. Ограничилась лишь строгим окриком:
– Какого … ты опять приперся, сволочь?! – гаркнула она. Мысленно, конечно, поскольку голоса у черных дыр отроду не было. Гаркнула с добавлением присущих этому моменту эпитетов и обидных определений. Гаркнула, сама испугавшись последствий своего недружелюбного поведения.
Другой бы рептилоид или, к примеру, гуманоид сразу бы струсил и убежал, поджав хвост. Но вы же знаете Гену – он не таков.
– Ты это того, не балуй! Я ведь тоже кое-что могу. Да я…, – продолжения своих угроз Гена пока не придумал.
«Пугает, стервец! Хотя может и нет, мне недавно сестрицы рассказывали, как он пару галактик загубил, душегуб. А что, вот возьму, да и сделаю раз в жизни доброе дело. С меня ведь не убудет. Да и жизнь свою, возможно, сохраню. Чем черт не шутит».
– Чего тебе надобно, добрый молодец? – заискивающе спросила она.
Гена почувствовал благоприятный момент и кратко изложил ей свой стратегический план перемещения во времени и спасения прадеда. Назад, естественно, лет так на триста по земному исчислению.
– Из-за такого пустяка ты меня стращал?! – успокоилась дыра. – Начнем?
– Давай! – скомандовал он и последнее, что услышал, были мысли дыры. Что-то похожее на «Уппс!».
«Вероятно, я не расслышал слов ее напутствия, вроде: «Успеха…», – с надеждой на хорошее продолжение подумал Гена.
Несмотря на это, что-то его все же беспокоило.
«Черт, не упустил ли я какие-то важные детали? Все ведь произошло так сумбурно! Кажется так, что всё-таки что-то в спешке упустил», – с досадой на самого себя подумал путешественник во времени, оказавшись на месте.
Гена не ошибся. Когда он вылез из звездолета, его сковал нестерпимый холод. Стояла лютая зима, колючий снег застилал глаза и его транспортное средство. Гена заметно мерз в своей одежде не по сезону, особенно туго пришлось ногам и хвосту. Он огляделся: «Нет, это явно не 6-я».
Гена прошелся немного в неизвестном направлении, утопая по грудь в сугробах и вскоре оказался на проезжей дороге – укатанной колее, испещренной отпечатками лошадиных копыт и следами нижних конечностей аборигенов в обуви.
«Цивилизация налицо, – бодро подумал он и немного приободрился. – Сейчас найду местного и поспрашиваю его что почем», – он отхлебнул из припасенной для такого случая фляги немного обжигающего напитка и побрел куда глаза глядят.
Ожидаемый абориген не заставил себя долго ждать. На необъятных санях, груженых копной прошлогоднего сена, тот тащился пешком, держась за уздечку запряженной в сани тощей лошади неопределенного цвета.
– Здравствуй, друг! – как положено поступать каждой воспитанной рептилии, поприветствовал Гена возницу. – Где это я?
– Надрался уже спозаранку? Эх! Знамо где – в Рассее-матушке, мать твою так! – ответил тот по-русски с добавлением до боли знакомых Гене междометий.
«Так ведь это Земля!» – с удивлением подумал он и совершил полагающийся в таких случаях обряд эмоциональной разгрузки.
– Слышь, а какой сейчас год на дворе? – попытался он выудить из неразговорчивого мужика как можно больше информации.
– Эко тебя, паря! – посочувствовал сердобольный мужик, – на вот, зипун накинь и поехали греться, а то ты весь зеленый.
«Сам виноват, – думал с досадой Гена, примостившись на свободном уголке саней. – По всей видимости, мои земные воспоминания были более яркими, чем с 6-й. Они и перекрыли в моем мозгу унылые воспоминания с первой моей Родины. К тому же я слишком расплывчато поставил дыре главную задачу. Вот ведь чертова спешка!» – он про себя от души выговорился и попытался заснуть.
Полусонный взгляд его скользил по сторонам, стараясь узнать родные места, но вскоре он бросил это занятие. Поскольку: во-первых, сугробы были выше его головы, во-вторых, жутко клонило в сон.
Гена не заметил, как они прибыли на место, как его на руках отнесли в избу и уложили на широкую лавку. Проснулся он лишь тогда, когда его бережно растолкали и повели греться в затопленную местными мужиками баню. Затем был сытный обед из двух блюд: каши и горячего хмельного напитка, жаркими волнами растекающегося по его внутренностям. Только тогда к нему вернулась речь и способность трезво оценивать ситуацию. Одно было ясно, что попал он в Россию, и это уже радовало, но вот в какое время? Посему он повторно задал бородатому мужику животрепещущий вопрос:
– Так какой сейчас год?
– Семь тыщ двести одиннадцатый от Сотворения Мира. Постой, а ты случаем не из недовольных старообрядцев будешь? Тех, у которых нынешняя власть пять с половиной тыщ лет украла? Или, прости господи, не соглядатай? – грозно спросил он ошалевшего Гену.
– Да не, не похож он на ярыжку. Посмотри, морда ведь разбойничья. Знамо – в лесах промышлял по осени, а сейчас погреться выбрался. Промышлял в лесах, нехристь? – спросил его второй мужик, не по злобе, а так, озорства ради. И хитро прищурился.
– Из стран южных я, из Крыма – соврал Гена.
– Так там же турки! Утек?
– Утек, – ответил изворотливый рептилоид, сообразив, что попал в точку.
– Что же они с тобой сделали, изверги! А идет у нас тыща семьсот третий годок от рождества господа бога и спаса нашего Иисуса Христа. Царь наш так повелел своим указом три года тому назад.
«Хорошо хоть со временем не перепутала, карга старая, – помянул он дыру. После уточнения даты мозги у Гены встали на место. – Тютелька в тютельку рассчитала. С местом вот только неувязочка вышла. Ничего, разберемся, когда вернусь. Если повезет, конечно».
За первый месяц своего пребывания в царской России, Гена более или менее подстроился под старинный язык своей новой родины, с его затейливыми оборотами речи и известными словами, звучащими для него немного странно. Неизменными оказались лишь исконные русские междометия.
«Вот она – нетленная память веков», – с гордостью за российский народ думал он.
Все бы ничего, но здесь не было того, что требовалось рептилоиду в первую очередь – самогона для дозаправки звездолета. Не пили его предки крепкий алкоголь, поэтому и не гнали столь необходимое ему топливо! Гена неторопливо отхлебывал из кружки вкусный местный напиток: «Да, на таком горючем далеко не улетишь, однако пару бочонков медовухи я бы с собой на обратную дорогу прихватил».
– В столицу тебе надо ехать, – предложили ему смекалистые русские мужики, – там ты точно добудешь интересующий тебя продукт.
Сказано – сделано и вот он едет в Москву. Ехать с одной остановкой даже на крейсерской скорости саней ему предстояло сутки. Чтобы не терять зря время, по дороге Гена заполнял пробелы в своих знаниях об истории России. Поскольку он обозвался беженцем из Крыма, незатейливые вопросы не вызывали удивления у его спутников. Царь – это понятно, об этом он прекрасно знал по современным учебникам, с большим удовольствием когда-то им прочитанным. Армия – стрелецкие войска и несколько лично сформированных Царем полков. И те и другие – отличные профессионалы в своем деле.
– Слышь, Иван, – спросил он одного из Иванов, которые помогли ему адаптироваться после посадки (или чего там в этом случае бывает, когда ты перемещаешься взад на большие промежутки времени), – я тут слышал новость, что у нас начался рекрутский набор в армию. Знаешь что об этом?
– Знамо, сам Царь самолично участвует. Ты только заранее для себя реши: в регулярную армию хочешь податься или самогонку добыть? Ведь если в армию, то можешь живым и не вернуться: война у нас с Карлом шведским идет, забыл что ли на чужбине? Хотя, все равно не вернешься, ведь служба-то эта пожизненная. «Доколе силы и здоровье позволят», – сказал наш добрый царь Петр.
– Вот, хлебни моего напитка, – предложил Гена, благодарный за полученную информацию.
– Жжется сильно, – то ли от полученного удовольствия, то ли в качестве критики в отношении его самогонки сказал словоохочий мужичок.
Проезжаемые по пути деревеньки ничем нашего героя не удивили: незамысловатая архитектура, все как в Смирновке. Умели его предки добротные дома строить, века им стоять. Дороги – супер, кто бы там чего не говорил. Правда, непонятно как они будут выглядеть весной, но сейчас его все устраивало. Местные разбойнички по дороге их не донимали, видимо сильно озябли и разбрелись по окрестным кабакам греться. Слово за слово и вот перед ними засверкала золотыми куполами Москва.
– Даже и не знаю, куда тебе сперва податься, – задумчиво произнес захмелевший от непривычного напитка Иван, – деньги-то у тебя есть?
– Золото, – коротко ответил Геннадий.
– Серьезный товар. Нет, в кабак тебе с ним никак нельзя. Сразу сцапают и в приказ на дознание.
Он надолго задумался, прикидывая в уме подходящие варианты.
– К выкрестам тебе нужно идти. Они помогут: и золотишко твое примут, и товар помогут добыть. Тебе же, как я понял, бочек десять этого зелья требуется?
– Выкресты? – переспросил Гена, услышав новое слово.
– Евреи, окрещенные в христианскую веру. Царь их потянул за собой из Европы для развития торговли. Только с ними надо держать ухо востро. Зазеваешься, руки твои откусят по самые локти.
Как и предполагал его мудрый провожатый, Гена чуть было не попал в историю, которая могла для него закончиться неминуемой гибелью. Названные выкресты, ласковыми разговорами забрали у Гены золото, якобы на проверку его соответствия заявленному названию, а затем громко крикнули на оживленной улице «Слово и дело». Так что наш герой еле ноги унес из Немецкой слободы. Даром, что в Москве было в это время многолюдно, со всех сторон тянулись большие санные обозы, привозившие в столицу людишек для регулярного войска. Так что наш герой удачно растворился в шумной толпе.
– Готовимся шведа воевать, – ответил на его вопрос усатый фузилер Лейб-Гвардии Преображенского полка. Нарву будем штурмом брать. Айда с нами. Вот, войско набираем. Если добровольно от скудного жития надумаешь, вали к нам в Преображенское. Там у нас идет основной набор. А не надумаешь, то бог тебе судья.
«Не было бы у меня нерешенного дельца, точно бы пошел за Родину воевать, – Гена был полон патриотического энтузиазма, – хотя, если это продлится пожизненно, то звездолет мой непременно заржавеет, а судя по доброму царскому указу, сил и здоровья может у меня и не хватить».
Как не старался он увильнуть от пронырливых рекрутов, они-таки его сцапали и отконвоировали на сборный пункт. Там ему, при большом стечении народа, приказали донага раздеться и предоставить отборочной комиссии возможность заглянуть во все свои интимные места. Посмотрели они туда Гене, посмотрели и решили доложить об этом своему начальству.
– Странного новобранца мы у себя наблюдаем, – доложил офицер приемного пункта, – одежда на нем не нашенская, а еще хвост имеется. Надо бы Царю доложить, он такие кунштюки любит.
Оперативно доложили по цепочке, и вот Гена стоит перед светлыми очами Самого. Поглазеть на странное создание набилось в палаты уйма титулованных господ, до невозможности вонявших перегаром.
«Точно – Царь», – вспомнил он цветные картинки из учебника по истории.
– Мин херц, полюбуйся на это, – сказал статный мужчина с нагловатым взглядом и накладными волосами. Он вытолкнул без пяти минут воина вперед, снял с себя парик, почесал стриженую голову и снова напялил чужие волосы на место.
«Вши, – уверенный в своем выводе подумал Гена, – слава богу, что они ко мне равнодушны. А наглый господин, видимо, – Меншиков», – предположил он, будучи не совсем уверен в этом, поскольку видел его изображение на картине в музее лишь один раз. И то, тот на ней был без парика, старый и уже не у дел.
– Да! – сказал великий государь, удовлетворившись увиденным, – разные диковинки я в жизни повидал, но такого шикарного хвоста – никогда!
«Вот и пришел мне конец, – в отчаяние подумал Гена, вспомнив полюбившиеся ему истории из жизни этой коронованной особы, – или в зоопарк меня определит или в кунсткамеру. Заспиртуют, конечно, для сохранности…»
– Имя у тебя имеется, молодец? – первым делом спросил его главный русский, с любопытством разглядывая Гену со всех сторон.
– Так точно! Гена я из Смирновки, ваша светлость.
– Ну, положим, не светлость, а Государь, Царь и Великий князь всея Руси, и так далее. Что умеешь делать, Гена Смирнов?
– Стрелять из разного вида оружия умею! – радостно отрапортовал он, довольный, что обрел фамилию.
– И из пушки умеешь? – лукаво спросил великий государь.
– Так точно, умею!
– Врешь, небось. А покажи! – он повел рептилоида в сопровождении двух денщиков на местное стрельбище.
«Вот это старье, – подумал без пяти минут солдат, оценив тяжелую чугунную трубу с запалом, – даже казенник еще не предусмотрен».
Под бдительным взглядом Петра Гена зарядил пушку, прицелился, вспоминая азы баллистики, которую проходил в учебке на 6-й и выстрелил. Пушка изрыгнула огонь, и полукилограммовое чугунное ядро с легкостью пробило деревянную мишень.
– Лихо стреляешь, молодец, – похвалил его великий бомбардир, – хочешь верой и правдой послужить своему Отечеству? Пушкарем ко мне на службу пойдешь?
«И куда мне лететь?» – возникла в его голове далеко не лишняя мысль.
– Мы ничего не поняли! – подали голос давно молчавшие слушатели, часть из которых уже давно крепко спала, – Гена на свою 6-ю, что ли летит? За своим наследством?
– Опять без спроса свой голос подаете! За каким к черту наследством, если он в прошлое собрался?! Конечно на 6-ю, а всеми наследными делами в нашей части Вселенной занимаются в галактике М87 скопления Девы, а на 6-й кроме одного спившегося юриста с 1-й больше никого нет. Да и то он разбирает дела исключительно мирские, типа кто у кого живность спер. Историю своей планеты надо вам подтянуть, олухи, а то так и умрете недоразвитыми! Еще раз повторю для непонятливых: прадеда он собрался в прошлом остановить, от поступка его опрометчивого. Понятно?!
– Извините, не подумали. Не злитесь, не надо пятый пункт ваших Правил применять! Мы больше не будем.
– Хорошо, на первый раз прощу. Так вот, прошлый свой визит к черной дыре, как вы помните, Гена совершил немного не в себе. Иначе говоря, он был слегка пьян, чрезмерно задумчив и сильно взволнован предстоящей церемонией вступления в наследство, поэтому и угодил тогда по неосторожности в эту самую дыру.
«Хоть убей, не помню, как я попал туда в прошлый раз! – в отчаянии думал он, блуждая по вселенским закоулкам. – Попробуем вспомнить. Я летел, летел, задумался, пригубил для храбрости. Потом начал вспоминать истории о своем прадеде. Еще пригубил за упокой его души. А тогда пролетал мимо… Ага, вот она зацепочка! Так сейчас и сделаю», – он налил себе Васиного пойла, выпил и несколькими мгновениями позже прибыл на место.
Черная дыра в это время с аппетитом уминала жирную местную галактику. Почувствовав еще издали присутствие Гены, она поперхнулась и запаниковала.
«Вот ведь дура я старая, – подумала она, – надо было мне его еще в первый раз разорвать на мелкие кусочки и утрамбовать в своей сингулярности. А я слюни распустила, сентиментальность, понимаешь, накатила».
Одним словом, разволновалась дыра не на шутку, но виду не подала. Не стала даже Генину геометрию изменять. Ну, вы знаете – это как бы растягивать его по мере приближения к своему лону и так далее. Ограничилась лишь строгим окриком:
– Какого … ты опять приперся, сволочь?! – гаркнула она. Мысленно, конечно, поскольку голоса у черных дыр отроду не было. Гаркнула с добавлением присущих этому моменту эпитетов и обидных определений. Гаркнула, сама испугавшись последствий своего недружелюбного поведения.
Другой бы рептилоид или, к примеру, гуманоид сразу бы струсил и убежал, поджав хвост. Но вы же знаете Гену – он не таков.
– Ты это того, не балуй! Я ведь тоже кое-что могу. Да я…, – продолжения своих угроз Гена пока не придумал.
«Пугает, стервец! Хотя может и нет, мне недавно сестрицы рассказывали, как он пару галактик загубил, душегуб. А что, вот возьму, да и сделаю раз в жизни доброе дело. С меня ведь не убудет. Да и жизнь свою, возможно, сохраню. Чем черт не шутит».
– Чего тебе надобно, добрый молодец? – заискивающе спросила она.
Гена почувствовал благоприятный момент и кратко изложил ей свой стратегический план перемещения во времени и спасения прадеда. Назад, естественно, лет так на триста по земному исчислению.
– Из-за такого пустяка ты меня стращал?! – успокоилась дыра. – Начнем?
– Давай! – скомандовал он и последнее, что услышал, были мысли дыры. Что-то похожее на «Уппс!».
«Вероятно, я не расслышал слов ее напутствия, вроде: «Успеха…», – с надеждой на хорошее продолжение подумал Гена.
Несмотря на это, что-то его все же беспокоило.
«Черт, не упустил ли я какие-то важные детали? Все ведь произошло так сумбурно! Кажется так, что всё-таки что-то в спешке упустил», – с досадой на самого себя подумал путешественник во времени, оказавшись на месте.
Гена не ошибся. Когда он вылез из звездолета, его сковал нестерпимый холод. Стояла лютая зима, колючий снег застилал глаза и его транспортное средство. Гена заметно мерз в своей одежде не по сезону, особенно туго пришлось ногам и хвосту. Он огляделся: «Нет, это явно не 6-я».
Гена прошелся немного в неизвестном направлении, утопая по грудь в сугробах и вскоре оказался на проезжей дороге – укатанной колее, испещренной отпечатками лошадиных копыт и следами нижних конечностей аборигенов в обуви.
«Цивилизация налицо, – бодро подумал он и немного приободрился. – Сейчас найду местного и поспрашиваю его что почем», – он отхлебнул из припасенной для такого случая фляги немного обжигающего напитка и побрел куда глаза глядят.
Ожидаемый абориген не заставил себя долго ждать. На необъятных санях, груженых копной прошлогоднего сена, тот тащился пешком, держась за уздечку запряженной в сани тощей лошади неопределенного цвета.
– Здравствуй, друг! – как положено поступать каждой воспитанной рептилии, поприветствовал Гена возницу. – Где это я?
– Надрался уже спозаранку? Эх! Знамо где – в Рассее-матушке, мать твою так! – ответил тот по-русски с добавлением до боли знакомых Гене междометий.
«Так ведь это Земля!» – с удивлением подумал он и совершил полагающийся в таких случаях обряд эмоциональной разгрузки.
– Слышь, а какой сейчас год на дворе? – попытался он выудить из неразговорчивого мужика как можно больше информации.
– Эко тебя, паря! – посочувствовал сердобольный мужик, – на вот, зипун накинь и поехали греться, а то ты весь зеленый.
«Сам виноват, – думал с досадой Гена, примостившись на свободном уголке саней. – По всей видимости, мои земные воспоминания были более яркими, чем с 6-й. Они и перекрыли в моем мозгу унылые воспоминания с первой моей Родины. К тому же я слишком расплывчато поставил дыре главную задачу. Вот ведь чертова спешка!» – он про себя от души выговорился и попытался заснуть.
Полусонный взгляд его скользил по сторонам, стараясь узнать родные места, но вскоре он бросил это занятие. Поскольку: во-первых, сугробы были выше его головы, во-вторых, жутко клонило в сон.
Гена не заметил, как они прибыли на место, как его на руках отнесли в избу и уложили на широкую лавку. Проснулся он лишь тогда, когда его бережно растолкали и повели греться в затопленную местными мужиками баню. Затем был сытный обед из двух блюд: каши и горячего хмельного напитка, жаркими волнами растекающегося по его внутренностям. Только тогда к нему вернулась речь и способность трезво оценивать ситуацию. Одно было ясно, что попал он в Россию, и это уже радовало, но вот в какое время? Посему он повторно задал бородатому мужику животрепещущий вопрос:
– Так какой сейчас год?
– Семь тыщ двести одиннадцатый от Сотворения Мира. Постой, а ты случаем не из недовольных старообрядцев будешь? Тех, у которых нынешняя власть пять с половиной тыщ лет украла? Или, прости господи, не соглядатай? – грозно спросил он ошалевшего Гену.
– Да не, не похож он на ярыжку. Посмотри, морда ведь разбойничья. Знамо – в лесах промышлял по осени, а сейчас погреться выбрался. Промышлял в лесах, нехристь? – спросил его второй мужик, не по злобе, а так, озорства ради. И хитро прищурился.
– Из стран южных я, из Крыма – соврал Гена.
– Так там же турки! Утек?
– Утек, – ответил изворотливый рептилоид, сообразив, что попал в точку.
– Что же они с тобой сделали, изверги! А идет у нас тыща семьсот третий годок от рождества господа бога и спаса нашего Иисуса Христа. Царь наш так повелел своим указом три года тому назад.
«Хорошо хоть со временем не перепутала, карга старая, – помянул он дыру. После уточнения даты мозги у Гены встали на место. – Тютелька в тютельку рассчитала. С местом вот только неувязочка вышла. Ничего, разберемся, когда вернусь. Если повезет, конечно».
***
За первый месяц своего пребывания в царской России, Гена более или менее подстроился под старинный язык своей новой родины, с его затейливыми оборотами речи и известными словами, звучащими для него немного странно. Неизменными оказались лишь исконные русские междометия.
«Вот она – нетленная память веков», – с гордостью за российский народ думал он.
Все бы ничего, но здесь не было того, что требовалось рептилоиду в первую очередь – самогона для дозаправки звездолета. Не пили его предки крепкий алкоголь, поэтому и не гнали столь необходимое ему топливо! Гена неторопливо отхлебывал из кружки вкусный местный напиток: «Да, на таком горючем далеко не улетишь, однако пару бочонков медовухи я бы с собой на обратную дорогу прихватил».
– В столицу тебе надо ехать, – предложили ему смекалистые русские мужики, – там ты точно добудешь интересующий тебя продукт.
Сказано – сделано и вот он едет в Москву. Ехать с одной остановкой даже на крейсерской скорости саней ему предстояло сутки. Чтобы не терять зря время, по дороге Гена заполнял пробелы в своих знаниях об истории России. Поскольку он обозвался беженцем из Крыма, незатейливые вопросы не вызывали удивления у его спутников. Царь – это понятно, об этом он прекрасно знал по современным учебникам, с большим удовольствием когда-то им прочитанным. Армия – стрелецкие войска и несколько лично сформированных Царем полков. И те и другие – отличные профессионалы в своем деле.
– Слышь, Иван, – спросил он одного из Иванов, которые помогли ему адаптироваться после посадки (или чего там в этом случае бывает, когда ты перемещаешься взад на большие промежутки времени), – я тут слышал новость, что у нас начался рекрутский набор в армию. Знаешь что об этом?
– Знамо, сам Царь самолично участвует. Ты только заранее для себя реши: в регулярную армию хочешь податься или самогонку добыть? Ведь если в армию, то можешь живым и не вернуться: война у нас с Карлом шведским идет, забыл что ли на чужбине? Хотя, все равно не вернешься, ведь служба-то эта пожизненная. «Доколе силы и здоровье позволят», – сказал наш добрый царь Петр.
– Вот, хлебни моего напитка, – предложил Гена, благодарный за полученную информацию.
– Жжется сильно, – то ли от полученного удовольствия, то ли в качестве критики в отношении его самогонки сказал словоохочий мужичок.
Проезжаемые по пути деревеньки ничем нашего героя не удивили: незамысловатая архитектура, все как в Смирновке. Умели его предки добротные дома строить, века им стоять. Дороги – супер, кто бы там чего не говорил. Правда, непонятно как они будут выглядеть весной, но сейчас его все устраивало. Местные разбойнички по дороге их не донимали, видимо сильно озябли и разбрелись по окрестным кабакам греться. Слово за слово и вот перед ними засверкала золотыми куполами Москва.
– Даже и не знаю, куда тебе сперва податься, – задумчиво произнес захмелевший от непривычного напитка Иван, – деньги-то у тебя есть?
– Золото, – коротко ответил Геннадий.
– Серьезный товар. Нет, в кабак тебе с ним никак нельзя. Сразу сцапают и в приказ на дознание.
Он надолго задумался, прикидывая в уме подходящие варианты.
– К выкрестам тебе нужно идти. Они помогут: и золотишко твое примут, и товар помогут добыть. Тебе же, как я понял, бочек десять этого зелья требуется?
– Выкресты? – переспросил Гена, услышав новое слово.
– Евреи, окрещенные в христианскую веру. Царь их потянул за собой из Европы для развития торговли. Только с ними надо держать ухо востро. Зазеваешься, руки твои откусят по самые локти.
Как и предполагал его мудрый провожатый, Гена чуть было не попал в историю, которая могла для него закончиться неминуемой гибелью. Названные выкресты, ласковыми разговорами забрали у Гены золото, якобы на проверку его соответствия заявленному названию, а затем громко крикнули на оживленной улице «Слово и дело». Так что наш герой еле ноги унес из Немецкой слободы. Даром, что в Москве было в это время многолюдно, со всех сторон тянулись большие санные обозы, привозившие в столицу людишек для регулярного войска. Так что наш герой удачно растворился в шумной толпе.
– Готовимся шведа воевать, – ответил на его вопрос усатый фузилер Лейб-Гвардии Преображенского полка. Нарву будем штурмом брать. Айда с нами. Вот, войско набираем. Если добровольно от скудного жития надумаешь, вали к нам в Преображенское. Там у нас идет основной набор. А не надумаешь, то бог тебе судья.
«Не было бы у меня нерешенного дельца, точно бы пошел за Родину воевать, – Гена был полон патриотического энтузиазма, – хотя, если это продлится пожизненно, то звездолет мой непременно заржавеет, а судя по доброму царскому указу, сил и здоровья может у меня и не хватить».
Как не старался он увильнуть от пронырливых рекрутов, они-таки его сцапали и отконвоировали на сборный пункт. Там ему, при большом стечении народа, приказали донага раздеться и предоставить отборочной комиссии возможность заглянуть во все свои интимные места. Посмотрели они туда Гене, посмотрели и решили доложить об этом своему начальству.
– Странного новобранца мы у себя наблюдаем, – доложил офицер приемного пункта, – одежда на нем не нашенская, а еще хвост имеется. Надо бы Царю доложить, он такие кунштюки любит.
Оперативно доложили по цепочке, и вот Гена стоит перед светлыми очами Самого. Поглазеть на странное создание набилось в палаты уйма титулованных господ, до невозможности вонявших перегаром.
«Точно – Царь», – вспомнил он цветные картинки из учебника по истории.
– Мин херц, полюбуйся на это, – сказал статный мужчина с нагловатым взглядом и накладными волосами. Он вытолкнул без пяти минут воина вперед, снял с себя парик, почесал стриженую голову и снова напялил чужие волосы на место.
«Вши, – уверенный в своем выводе подумал Гена, – слава богу, что они ко мне равнодушны. А наглый господин, видимо, – Меншиков», – предположил он, будучи не совсем уверен в этом, поскольку видел его изображение на картине в музее лишь один раз. И то, тот на ней был без парика, старый и уже не у дел.
– Да! – сказал великий государь, удовлетворившись увиденным, – разные диковинки я в жизни повидал, но такого шикарного хвоста – никогда!
«Вот и пришел мне конец, – в отчаяние подумал Гена, вспомнив полюбившиеся ему истории из жизни этой коронованной особы, – или в зоопарк меня определит или в кунсткамеру. Заспиртуют, конечно, для сохранности…»
– Имя у тебя имеется, молодец? – первым делом спросил его главный русский, с любопытством разглядывая Гену со всех сторон.
– Так точно! Гена я из Смирновки, ваша светлость.
– Ну, положим, не светлость, а Государь, Царь и Великий князь всея Руси, и так далее. Что умеешь делать, Гена Смирнов?
– Стрелять из разного вида оружия умею! – радостно отрапортовал он, довольный, что обрел фамилию.
– И из пушки умеешь? – лукаво спросил великий государь.
– Так точно, умею!
– Врешь, небось. А покажи! – он повел рептилоида в сопровождении двух денщиков на местное стрельбище.
«Вот это старье, – подумал без пяти минут солдат, оценив тяжелую чугунную трубу с запалом, – даже казенник еще не предусмотрен».
Под бдительным взглядом Петра Гена зарядил пушку, прицелился, вспоминая азы баллистики, которую проходил в учебке на 6-й и выстрелил. Пушка изрыгнула огонь, и полукилограммовое чугунное ядро с легкостью пробило деревянную мишень.
– Лихо стреляешь, молодец, – похвалил его великий бомбардир, – хочешь верой и правдой послужить своему Отечеству? Пушкарем ко мне на службу пойдешь?
