«Нет, не хочу я попасть в ее сингулярность», – вспомнил он это зловещие слово из хаоса знаний, которыми его пичкали в начальной школе, и немного забеспокоился за свою жизнь.
Сингулярности поначалу позитивно отреагировала на появление Гениного звездолета. Но затем, как положено поступать всем дырам, считала информацию с притаившегося в корабле Гениного мозга и вовремя выяснила: кого она принимает в свое лоно.
«Это – неминуемый конец, – подумала мудрая дыра, во всем разобравшись, – он же погубит меня, паразит!»
Естественно, она тут же выплюнула Гену на хрен, не допустив до себя, а напоследок еще и напакостила. Лишний раз хочу вам заметить, что наша лекция не о психологии черных дыр, а я – не умудренный опытом врач-психиатр и тем более не ходячее пособие по выживанию в подобных ситуациях. В конце концов, вы и без меня намного лучше во всем этом разбираетесь.
Так или иначе, но буквально в следующий момент после осознания дырой своего ужасного будущего, Гена оказался сидящим на завалинке возле своего сарая. Рядом с ним примостился Колян, только что сказавший: «Раз ты так решил, то лети, останавливать тебя я не имею права…»
«Так! – подумал Гена. – Отрыгнула меня дыра, сволочь ненасытная. Вот ведь загогулина! Похоже, что я переместился во времени! Назад, к моменту своего отлета».
До него дошел хитроумный план дыры, однако одного она не учла: он никогда и ничего не забывает: «Решила, глупая, что я навсегда дорогу к ней потеряю!»
Подошел сержант из охраны и стрельнул у Гены сигарету.
– Жарко сегодня… Лететь изволите? – сочувственно спросил он и хитро прищурился. – А бумага на вылет у вас имеется?
– Да мы быстренько, туда и обратно, – ответил Колян и подмигнул ему. – Вот, кстати, прими для своих.
Незаметно для случайных прохожих, он пододвинул сержанту ногой ящик с Белугой.
– Да! – воскликнул обрадованный предстоящей перспективе бывалый сержант и полез в карман галифе. – Чуть было не забыл! Вам срочная телеграмма, Геннадий. Второй день ее таскаю, – он протянул ему мятое послание.
На замызганном клочке бумажки с прилипшими табачными крошками можно было прочитать следующее:
«Плюг! Лететь нельзя! Срочно мне позвони! Твой крокодил».
– На вот, звони, – прочитав послание, сказал обеспокоенный друг и протянул Гене спутниковый аппарат.
– Слава вселенским богам, ты жив! – услышал Гена в трубке взволнованный голос. – Чуть грех на душу не взял. Тебе ни в коем случае нельзя лететь, брат.
И он стал рассказывать. Оказывается, что при разгрузке вкусных и полезных фруктов, он не досчитался нескольких ящиков. Послал, как положено, рекламацию, не забыв при этом похвастаться своей дружбой с Геной. Так вот, похищенные при погрузке ящики были с извинениями немедленно доставлены поставщиками на Землю. Их сопровождала записка от доброжелателей. Чтобы замять неприятный инцидент с недостачей и оказать полезную услугу серьезному крокодилу, они написали ему послание. В нем говорилось, что вызов на печальное для Гены мероприятие – это хитро продуманная ловушка.
«Ничего он у тебя не получит, – писали они, – кроме пули в лоб. Сразу после того, как перепишет на них по прилету свое наследство. А то, что перепишет – это точно, не сомневайся».
Кто такие «они» в записке не уточнялось, да и было это совершенно не принципиально.
– Если тебе нужны деньги, то обращайся, друг, дам сколько надо, даже без процентов. Только ты не лети, пожалуйста, – сказал ему напоследок преданный американский крокодил из созвездия Ящерицы.
«Так он же, зараза, невольно выдал мое местонахождение, – подумал Гена с чувством благодарности к своему недальновидному другу.
Немного поразмыслив, Гена тяжело вздохнул и сделал неутешительный вывод: «Жди теперь непрошеных гостей. Ну и пес с ними, встретим по всем правилам. А сейчас я пойду, пожалуй, с Василием на рыбалку».
– Колян, я никуда не лечу, передумал.
Вот так Гена спас от неминуемой погибели не только ни в чем не повинную черную дыру, но и свою жизнь.
Вывод один: самому надо зарабатывать, а не надеяться, что о тебе вспомнит на смертном одре заморский прадедушка, сваливший туда после революции. Незапланированных чудес, короче, не бывает.
9
Неподвижный рептилоид, укутавшись в китайский пуховик, сидел на чуть припорошенной снегом завалинке. Битых два часа сидел он в позе «Мыслителя» Родена и думал, наблюдая за закатом декабрьского солнца. Один. Трезвый.
– Стряслось чего? Может, заболел? – забеспокоились слушатели.
– Заболел? Да нет, на дворе вроде не холодно, да и изба его в меру протоплена, ведь печка добротная, умелыми мастерами сложенная, с большой любовью и уважением к ее хозяину. Дело тут в другом и кажется мне, что свои мозги он проветривал. Довелось мне недавно заглянуть в его жилище…, – начал Автор и замолчал.
– Что не так?
– Не так? – очнулся Автор от раздумий. – Да, да, не так. Дело в том, что весь дом его доверху заполнен книжками, что твоя Ленинская библиотека. Ладно бы фантастикой или любовными романами – в этом нет ничего необычного, так нет же, все сплошь физика, да астрономия. Но больше всего меня поразило то, что наиболее читаемой им книгой оказалась Общая теория относительности Эйнштейна. Как я об этом узнал? Элементарно: на фоне всех остальных она выглядела самой потрепанной и основательно перепачканной остатками всевозможной снеди. У меня сложилось впечатление, что Гена ее каждодневно читал, не отрываясь от приема жирной пищи. И заметьте: куда не кинешь взгляд – ни одной пустой бутылки.
– Стоп, стоп! Ну, вы и врете! Нестыковочка. Вот скажите нам: кто такие мудреные книжки в трезвом уме читает? В них и с бутылкой-то не разберешься!
– Вот и я о том же. Видимо, вы правы. Наверное, он заболел и скорее всего – головой. А ваше замечание о том, что я вру – совершенно беспочвенно, так как Автор никогда не врет. Может иногда фантазирует, но поверьте – крайне редко.
– В таком случае надо во всем разобраться и помочь ему, загнется же! Невооруженным глазом видно, что у него беда.
– Хорошо, тогда давайте начнем разбираться по порядку, не заглядывая далеко в прошлое, а прямо с сегодняшнего утра:
На рассвете к Гене опять приперся Василий. По делу: обсудить свою новую продукцию, которую приволок в плетеной корзине, покрякивая на ходу от чрезмерных усилий. Брякнул на давно немытый пол жалобно звякнувшую тяжесть, отдышался и спросил:
– Изучаешь? – он неодобрительно кивнул в сторону штабеля с книгами. – Делать тебе, что ли, больше нечего? Я тут принес немного, попробуй, а затем обменяемся мнениями. Вот ведь незадача, – добавил он, снимая галоши, – никогда не угадаешь: то мороз, то слякоть. Что с погодой третий год творится, ума не приложу.
– Давай попозже, – ответил Гена на заманчивое предложение о дегустации. – Вот ты мне лучше скажи: что ты думаешь об ОТО?
– Простите?
– Теория относительности, общая.
– Ах, это! Так у нас с детства все с ней знакомы. Вот, например, у меня в хозяйстве десяток коров голландских, а у тебя не одной. Что это значит? То, что я относительно тебя богатей. Уловил мысль?
– Уловил, только я не о том, ты мне привел обычный житейский пример, а я тебя спрашиваю о глобальной проблеме. Скажи мне, что ты знаешь про черные дыры?
– То, что до твоего приезда к нам у меня была полнейшая дыра в кармане. А сейчас? Вон, баба моя, например, смоталась недавно в Таиланд позагорать. А раньше? Самое большое – к маме своей в Сыктывкар. Как тебе такой пример?
– Опять ты меня не понял. Я же тебя спрашиваю с научной точки зрения.
Было заметно, что Василий сильно обиделся.
– Сказал бы сразу, что пить не будешь. Голову мне тут морочишь, когда дел невпроворот. Я тут через всю деревню образцы пер, три дня не пил! Готовился, чтобы соблюсти чистоту эксперимента. А ты! – он поднялся, надел галоши на валенки и ушел месить декабрьскую слякоть. Видимо, к бывшему председателю их колхоза, давно развалившегося по причине полной нерентабельности, невозвратной изношенности основных средств производства и неконкурентоспособностью с продукцией буржуазных стран.
«Ничего, к обеду вернется, – подумал Гена, – вон и корзину свою оставил, хитрюга».
Рука Гены непроизвольно потянулась к спутниковому телефону, любезно предоставленному ему высокопоставленным другом.
– Колян…
– Привет, Гена. Что-то случилось, родной? Голос мне твой не нравится. Давай, докладывай что стряслось.
– Ты ОТО читал? Ну, Общую теорию относительности, по-вашему.
– Нет, – коротко ответил Колян, наивно полагая, что Гена от него отвяжется и перейдет к более понятным для него темам.
– Ясно. Говорила мне мама: учись Гена, пригодится. А я? Ладно! – махнул он от досады рукой.
– Слушай, не переживай. Ты об этом с Василием переговори. Он у нас эрудит, враз тебе все по косточкам разберет.
– Пробовал, полный провал и недопонимание. С Академиком твоим мне можно пообщаться?
– Нет проблем, дельная мысль. Тебе это зачем понадобилось? Как я погляжу, ты у себя в Смирновке от скуки маешься.
– Землю хочу спасти, – коротко ответил Гена и выложил своему другу все как есть. О том, почему он отказался лететь летом за наследством, о загогулине своей временной, о подозрениях, высказанных американским крокодилом и, естественно, о своем прадедушке.
– Понимаешь, – печально продолжил он, – прилетят они за мной на Землю, даже не сомневайся. Видимо, очень им нужно вернуть то, что спер мой предок. Конечно, я этого не допущу, поскольку в любом случае загодя отсюда слиняю. Но они же все равно нагрянут на Землю со своим флотом, страху на всех нагонят и запугают, разыскивая меня. Пушек у них – мама не горюй, могут потом и пальнуть в отместку из-за неудачных поисков.
– Зови Академика, не тяни, – голос Коляна мгновенно обрел твердость и решительность, – а я продублирую твой звонок и сам скоро буду.
Телефонный разговор с ученым мужем у Гены сперва не заладился, не хотел Академик в такую даль ехать, ленился. Однако, при вскользь упомянутой корзине Василия с образцами, обещал прибыть немедленно.
– Свой культурный уровень необходимо каждодневно повышать, – философски заявил он и вскорости прибыл на такси.
– Петля времени, говоришь? – Академик с Геной и Василием дегустировали уже вторую емкость с живительным напитком. – Занятная это штука – время. Вот путешествие в будущее – это элементарно, каждый школьник об этом знает, но в прошлое! Слышь, а на хрена тебе это нужно, братан? Здесь что ли плохо живется? Так ведь, Вась?
Василий утвердительно закивал головой, как бы говоря, что очень хорошо. Тем более сейчас, после одобрения уважаемыми людьми его нового шедевра.
«Простите, оговорился. Все время хочется назвать Гену человеком. Хотя, таких честных и порядочных «людей» нам бы с вами не помешало иметь побольше», – подумал Автор.
«Делать нечего, придется колоться», – решил Гена и рассказал дотошному ученому всю свою подноготную. Не всю, конечно, а только ту ее часть, которая касалась его сегодняшней просьбы: разъяснить ему эту чертову теорию на двух мозолистых пальцах.
– Офигеть! – только и смог сказать Академик, выслушав печальную историю одинокого рептилоида.
Задумался, еще раз переварил полученную информацию и продолжил:
– Квантовое доказательство Фейнмана, – сделал он научный вывод, бесполезный для понимания Гены. – Постой, но ведь твое корыто по этому принципу и летает. Что ты мне, зеленый, голову морочишь?!
– Извините, но я не такой двинутый на науке ученый, как вы. Когда в школе проходили этот предмет, я на свалке рылся. Хотел насобирать списанные детали от звездолетов, построить из них свой и улететь куда подальше. Прогулял полезный в дальнейшей своей жизни предмет. А сама теория эта, помнится, называлась у нас «Теорией выеденного яйца».
Гена приготовился рассказать умному собеседнику все причины, побудившие его податься в эмиграцию, но не успел, поскольку их серьезные научные дебаты прервал Колян, ворвавшийся в накуренную избу.
– Ну-ка дайте мне попробовать! – воскликнул он, налил и выпил первач Василия. – Ничего рецептик, годится. Как я вижу, вы уже давно научные беседы ведете, – бросил он свой взгляд на батарею пустой посуды. – О главном уже говорили?
– О каком таком главном? – спросил самый авторитетный в их компании ученый, только отошедший от откровений Гены.
– Так он собирается в очередной раз нашу Землю спасать. Хобби у него такое.
– Да ты что?! А мне он ничего об этом не говорил.
– Скромничает. У него уже давно эта позитивная привычка появилась – не дать в обиду нашу с тобой Родину, – Колян подумал и рассказал ошалевшему Академику несколько предыдущих эпизодов из беспокойной жизни уничтожителя планет и галактик Гены.
– Мистика! – промолвил Академик. – Слушай, а не его ли в том заслуга, что у нас три года такая хреновая погода? Во всем мире зима как зима, а у нас скоро черемуха в декабре расцветет.
– Может быть и его, кто его знает. Хотя… что-то в этом есть, он же у нас тепло любит. Твоя работа Геннадий? – спросил он притихшего рептилоида нарочито грозно.
– Моя, – подыграл ему Гена, догадавшись, что друзья хотят отвлечь его от тяжелых мыслей. Слово «друзья» относилось сейчас исключительно к Коляну и Академику, поскольку третий из присутствующих давно смешно посапывал, счастливо улыбаясь во сне.
– Ну, рассказывай о своем плане, – подытожил Колян, поняв, что предварительная часть научного симпозиума закончена.
– Есть у меня одна знакомая черная дыра, – начал Гена и изложил им свой авантюрный план.
– Ну, ты даешь! А если на этот раз она тебя слопает? Думал об этом?
– А то! Однако я считаю, что не посмеет, испугается неминуемых последствий. Ведь и слоны мышей боятся.
– Понятно, ты хочешь уничтожить причинно-следственную связь, – сделал безапелляционный вывод ученый Академик.
– Да, предупредить своего прадеда о последствиях его легкомысленного поступка и спасти нашу Землю от нашествия врагов.
– У нас на Земле кто-нибудь пытался такое сделать? – задал риторический вопрос Колян, далекий от науки.
– Пытался, но только в фантастических романах, а у вас, Геннадий? Вон у вас какие звездолеты, закачаешься.
– Скоро и у нас такие будут, – встрял в разговор Колян, уверенный в своих прогнозах и рассказал Академику очередную ошеломительную историю из жизни Гены: о пришельцах из Нью-Атлантиды.
– Чудеса, да и только, а я еще ехать к вам не хотел! Голливуд отдыхает.
Неожиданно проснулся Василий без малейшего намека на головную боль, трезвым взглядом проанализировал обстановку, сделал свой вывод и потопал за добавкой.
– Каковы будут практические шаги, Гена? – Академик окончательно вошел в роль спасителя своей Отчизны.
– Собираюсь, лечу, попадаю, выставляю дыре ультиматум, что хочу смотаться на триста лет назад. Туда и обратно. Вот, собственно, и весь мой план.
– Не густо. Жаль, что опыта у нас нет. Думаешь, что сработает? Фантастика прямо! – Академик улыбнулся перспективе стать свидетелем мирового открытия.
– Когда летишь? – деловито спросил Колян.
– Так прямо сейчас и лечу, только переоденусь. Да, чуть было не забыл, золотишко мне надо с собой прихватить.
– На кой ляд оно тебе сдалось?
– Так, на всякий случай. Да, если у меня все удачно сложится, вы тут без меня не расходитесь, – обратился он к друзьям. – Все, пока!
Надел он чистую белую футболку с двуглавым золотым орлом на фоне российского триколора, ни разу не надеванные фирменные джинсы и бейсболку с логотипом Спартака.
Сингулярности поначалу позитивно отреагировала на появление Гениного звездолета. Но затем, как положено поступать всем дырам, считала информацию с притаившегося в корабле Гениного мозга и вовремя выяснила: кого она принимает в свое лоно.
«Это – неминуемый конец, – подумала мудрая дыра, во всем разобравшись, – он же погубит меня, паразит!»
Естественно, она тут же выплюнула Гену на хрен, не допустив до себя, а напоследок еще и напакостила. Лишний раз хочу вам заметить, что наша лекция не о психологии черных дыр, а я – не умудренный опытом врач-психиатр и тем более не ходячее пособие по выживанию в подобных ситуациях. В конце концов, вы и без меня намного лучше во всем этом разбираетесь.
Так или иначе, но буквально в следующий момент после осознания дырой своего ужасного будущего, Гена оказался сидящим на завалинке возле своего сарая. Рядом с ним примостился Колян, только что сказавший: «Раз ты так решил, то лети, останавливать тебя я не имею права…»
«Так! – подумал Гена. – Отрыгнула меня дыра, сволочь ненасытная. Вот ведь загогулина! Похоже, что я переместился во времени! Назад, к моменту своего отлета».
До него дошел хитроумный план дыры, однако одного она не учла: он никогда и ничего не забывает: «Решила, глупая, что я навсегда дорогу к ней потеряю!»
Подошел сержант из охраны и стрельнул у Гены сигарету.
– Жарко сегодня… Лететь изволите? – сочувственно спросил он и хитро прищурился. – А бумага на вылет у вас имеется?
– Да мы быстренько, туда и обратно, – ответил Колян и подмигнул ему. – Вот, кстати, прими для своих.
Незаметно для случайных прохожих, он пододвинул сержанту ногой ящик с Белугой.
– Да! – воскликнул обрадованный предстоящей перспективе бывалый сержант и полез в карман галифе. – Чуть было не забыл! Вам срочная телеграмма, Геннадий. Второй день ее таскаю, – он протянул ему мятое послание.
На замызганном клочке бумажки с прилипшими табачными крошками можно было прочитать следующее:
«Плюг! Лететь нельзя! Срочно мне позвони! Твой крокодил».
– На вот, звони, – прочитав послание, сказал обеспокоенный друг и протянул Гене спутниковый аппарат.
– Слава вселенским богам, ты жив! – услышал Гена в трубке взволнованный голос. – Чуть грех на душу не взял. Тебе ни в коем случае нельзя лететь, брат.
И он стал рассказывать. Оказывается, что при разгрузке вкусных и полезных фруктов, он не досчитался нескольких ящиков. Послал, как положено, рекламацию, не забыв при этом похвастаться своей дружбой с Геной. Так вот, похищенные при погрузке ящики были с извинениями немедленно доставлены поставщиками на Землю. Их сопровождала записка от доброжелателей. Чтобы замять неприятный инцидент с недостачей и оказать полезную услугу серьезному крокодилу, они написали ему послание. В нем говорилось, что вызов на печальное для Гены мероприятие – это хитро продуманная ловушка.
«Ничего он у тебя не получит, – писали они, – кроме пули в лоб. Сразу после того, как перепишет на них по прилету свое наследство. А то, что перепишет – это точно, не сомневайся».
Кто такие «они» в записке не уточнялось, да и было это совершенно не принципиально.
– Если тебе нужны деньги, то обращайся, друг, дам сколько надо, даже без процентов. Только ты не лети, пожалуйста, – сказал ему напоследок преданный американский крокодил из созвездия Ящерицы.
«Так он же, зараза, невольно выдал мое местонахождение, – подумал Гена с чувством благодарности к своему недальновидному другу.
Немного поразмыслив, Гена тяжело вздохнул и сделал неутешительный вывод: «Жди теперь непрошеных гостей. Ну и пес с ними, встретим по всем правилам. А сейчас я пойду, пожалуй, с Василием на рыбалку».
– Колян, я никуда не лечу, передумал.
Вот так Гена спас от неминуемой погибели не только ни в чем не повинную черную дыру, но и свою жизнь.
Вывод один: самому надо зарабатывать, а не надеяться, что о тебе вспомнит на смертном одре заморский прадедушка, сваливший туда после революции. Незапланированных чудес, короче, не бывает.
9
Неподвижный рептилоид, укутавшись в китайский пуховик, сидел на чуть припорошенной снегом завалинке. Битых два часа сидел он в позе «Мыслителя» Родена и думал, наблюдая за закатом декабрьского солнца. Один. Трезвый.
– Стряслось чего? Может, заболел? – забеспокоились слушатели.
– Заболел? Да нет, на дворе вроде не холодно, да и изба его в меру протоплена, ведь печка добротная, умелыми мастерами сложенная, с большой любовью и уважением к ее хозяину. Дело тут в другом и кажется мне, что свои мозги он проветривал. Довелось мне недавно заглянуть в его жилище…, – начал Автор и замолчал.
– Что не так?
– Не так? – очнулся Автор от раздумий. – Да, да, не так. Дело в том, что весь дом его доверху заполнен книжками, что твоя Ленинская библиотека. Ладно бы фантастикой или любовными романами – в этом нет ничего необычного, так нет же, все сплошь физика, да астрономия. Но больше всего меня поразило то, что наиболее читаемой им книгой оказалась Общая теория относительности Эйнштейна. Как я об этом узнал? Элементарно: на фоне всех остальных она выглядела самой потрепанной и основательно перепачканной остатками всевозможной снеди. У меня сложилось впечатление, что Гена ее каждодневно читал, не отрываясь от приема жирной пищи. И заметьте: куда не кинешь взгляд – ни одной пустой бутылки.
– Стоп, стоп! Ну, вы и врете! Нестыковочка. Вот скажите нам: кто такие мудреные книжки в трезвом уме читает? В них и с бутылкой-то не разберешься!
– Вот и я о том же. Видимо, вы правы. Наверное, он заболел и скорее всего – головой. А ваше замечание о том, что я вру – совершенно беспочвенно, так как Автор никогда не врет. Может иногда фантазирует, но поверьте – крайне редко.
– В таком случае надо во всем разобраться и помочь ему, загнется же! Невооруженным глазом видно, что у него беда.
– Хорошо, тогда давайте начнем разбираться по порядку, не заглядывая далеко в прошлое, а прямо с сегодняшнего утра:
На рассвете к Гене опять приперся Василий. По делу: обсудить свою новую продукцию, которую приволок в плетеной корзине, покрякивая на ходу от чрезмерных усилий. Брякнул на давно немытый пол жалобно звякнувшую тяжесть, отдышался и спросил:
– Изучаешь? – он неодобрительно кивнул в сторону штабеля с книгами. – Делать тебе, что ли, больше нечего? Я тут принес немного, попробуй, а затем обменяемся мнениями. Вот ведь незадача, – добавил он, снимая галоши, – никогда не угадаешь: то мороз, то слякоть. Что с погодой третий год творится, ума не приложу.
– Давай попозже, – ответил Гена на заманчивое предложение о дегустации. – Вот ты мне лучше скажи: что ты думаешь об ОТО?
– Простите?
– Теория относительности, общая.
– Ах, это! Так у нас с детства все с ней знакомы. Вот, например, у меня в хозяйстве десяток коров голландских, а у тебя не одной. Что это значит? То, что я относительно тебя богатей. Уловил мысль?
– Уловил, только я не о том, ты мне привел обычный житейский пример, а я тебя спрашиваю о глобальной проблеме. Скажи мне, что ты знаешь про черные дыры?
– То, что до твоего приезда к нам у меня была полнейшая дыра в кармане. А сейчас? Вон, баба моя, например, смоталась недавно в Таиланд позагорать. А раньше? Самое большое – к маме своей в Сыктывкар. Как тебе такой пример?
– Опять ты меня не понял. Я же тебя спрашиваю с научной точки зрения.
Было заметно, что Василий сильно обиделся.
– Сказал бы сразу, что пить не будешь. Голову мне тут морочишь, когда дел невпроворот. Я тут через всю деревню образцы пер, три дня не пил! Готовился, чтобы соблюсти чистоту эксперимента. А ты! – он поднялся, надел галоши на валенки и ушел месить декабрьскую слякоть. Видимо, к бывшему председателю их колхоза, давно развалившегося по причине полной нерентабельности, невозвратной изношенности основных средств производства и неконкурентоспособностью с продукцией буржуазных стран.
«Ничего, к обеду вернется, – подумал Гена, – вон и корзину свою оставил, хитрюга».
Рука Гены непроизвольно потянулась к спутниковому телефону, любезно предоставленному ему высокопоставленным другом.
– Колян…
– Привет, Гена. Что-то случилось, родной? Голос мне твой не нравится. Давай, докладывай что стряслось.
– Ты ОТО читал? Ну, Общую теорию относительности, по-вашему.
– Нет, – коротко ответил Колян, наивно полагая, что Гена от него отвяжется и перейдет к более понятным для него темам.
– Ясно. Говорила мне мама: учись Гена, пригодится. А я? Ладно! – махнул он от досады рукой.
– Слушай, не переживай. Ты об этом с Василием переговори. Он у нас эрудит, враз тебе все по косточкам разберет.
– Пробовал, полный провал и недопонимание. С Академиком твоим мне можно пообщаться?
– Нет проблем, дельная мысль. Тебе это зачем понадобилось? Как я погляжу, ты у себя в Смирновке от скуки маешься.
– Землю хочу спасти, – коротко ответил Гена и выложил своему другу все как есть. О том, почему он отказался лететь летом за наследством, о загогулине своей временной, о подозрениях, высказанных американским крокодилом и, естественно, о своем прадедушке.
– Понимаешь, – печально продолжил он, – прилетят они за мной на Землю, даже не сомневайся. Видимо, очень им нужно вернуть то, что спер мой предок. Конечно, я этого не допущу, поскольку в любом случае загодя отсюда слиняю. Но они же все равно нагрянут на Землю со своим флотом, страху на всех нагонят и запугают, разыскивая меня. Пушек у них – мама не горюй, могут потом и пальнуть в отместку из-за неудачных поисков.
– Зови Академика, не тяни, – голос Коляна мгновенно обрел твердость и решительность, – а я продублирую твой звонок и сам скоро буду.
Телефонный разговор с ученым мужем у Гены сперва не заладился, не хотел Академик в такую даль ехать, ленился. Однако, при вскользь упомянутой корзине Василия с образцами, обещал прибыть немедленно.
– Свой культурный уровень необходимо каждодневно повышать, – философски заявил он и вскорости прибыл на такси.
– Петля времени, говоришь? – Академик с Геной и Василием дегустировали уже вторую емкость с живительным напитком. – Занятная это штука – время. Вот путешествие в будущее – это элементарно, каждый школьник об этом знает, но в прошлое! Слышь, а на хрена тебе это нужно, братан? Здесь что ли плохо живется? Так ведь, Вась?
Василий утвердительно закивал головой, как бы говоря, что очень хорошо. Тем более сейчас, после одобрения уважаемыми людьми его нового шедевра.
«Простите, оговорился. Все время хочется назвать Гену человеком. Хотя, таких честных и порядочных «людей» нам бы с вами не помешало иметь побольше», – подумал Автор.
«Делать нечего, придется колоться», – решил Гена и рассказал дотошному ученому всю свою подноготную. Не всю, конечно, а только ту ее часть, которая касалась его сегодняшней просьбы: разъяснить ему эту чертову теорию на двух мозолистых пальцах.
– Офигеть! – только и смог сказать Академик, выслушав печальную историю одинокого рептилоида.
Задумался, еще раз переварил полученную информацию и продолжил:
– Квантовое доказательство Фейнмана, – сделал он научный вывод, бесполезный для понимания Гены. – Постой, но ведь твое корыто по этому принципу и летает. Что ты мне, зеленый, голову морочишь?!
– Извините, но я не такой двинутый на науке ученый, как вы. Когда в школе проходили этот предмет, я на свалке рылся. Хотел насобирать списанные детали от звездолетов, построить из них свой и улететь куда подальше. Прогулял полезный в дальнейшей своей жизни предмет. А сама теория эта, помнится, называлась у нас «Теорией выеденного яйца».
Гена приготовился рассказать умному собеседнику все причины, побудившие его податься в эмиграцию, но не успел, поскольку их серьезные научные дебаты прервал Колян, ворвавшийся в накуренную избу.
– Ну-ка дайте мне попробовать! – воскликнул он, налил и выпил первач Василия. – Ничего рецептик, годится. Как я вижу, вы уже давно научные беседы ведете, – бросил он свой взгляд на батарею пустой посуды. – О главном уже говорили?
– О каком таком главном? – спросил самый авторитетный в их компании ученый, только отошедший от откровений Гены.
– Так он собирается в очередной раз нашу Землю спасать. Хобби у него такое.
– Да ты что?! А мне он ничего об этом не говорил.
– Скромничает. У него уже давно эта позитивная привычка появилась – не дать в обиду нашу с тобой Родину, – Колян подумал и рассказал ошалевшему Академику несколько предыдущих эпизодов из беспокойной жизни уничтожителя планет и галактик Гены.
– Мистика! – промолвил Академик. – Слушай, а не его ли в том заслуга, что у нас три года такая хреновая погода? Во всем мире зима как зима, а у нас скоро черемуха в декабре расцветет.
– Может быть и его, кто его знает. Хотя… что-то в этом есть, он же у нас тепло любит. Твоя работа Геннадий? – спросил он притихшего рептилоида нарочито грозно.
– Моя, – подыграл ему Гена, догадавшись, что друзья хотят отвлечь его от тяжелых мыслей. Слово «друзья» относилось сейчас исключительно к Коляну и Академику, поскольку третий из присутствующих давно смешно посапывал, счастливо улыбаясь во сне.
– Ну, рассказывай о своем плане, – подытожил Колян, поняв, что предварительная часть научного симпозиума закончена.
– Есть у меня одна знакомая черная дыра, – начал Гена и изложил им свой авантюрный план.
– Ну, ты даешь! А если на этот раз она тебя слопает? Думал об этом?
– А то! Однако я считаю, что не посмеет, испугается неминуемых последствий. Ведь и слоны мышей боятся.
– Понятно, ты хочешь уничтожить причинно-следственную связь, – сделал безапелляционный вывод ученый Академик.
– Да, предупредить своего прадеда о последствиях его легкомысленного поступка и спасти нашу Землю от нашествия врагов.
– У нас на Земле кто-нибудь пытался такое сделать? – задал риторический вопрос Колян, далекий от науки.
– Пытался, но только в фантастических романах, а у вас, Геннадий? Вон у вас какие звездолеты, закачаешься.
– Скоро и у нас такие будут, – встрял в разговор Колян, уверенный в своих прогнозах и рассказал Академику очередную ошеломительную историю из жизни Гены: о пришельцах из Нью-Атлантиды.
– Чудеса, да и только, а я еще ехать к вам не хотел! Голливуд отдыхает.
Неожиданно проснулся Василий без малейшего намека на головную боль, трезвым взглядом проанализировал обстановку, сделал свой вывод и потопал за добавкой.
– Каковы будут практические шаги, Гена? – Академик окончательно вошел в роль спасителя своей Отчизны.
– Собираюсь, лечу, попадаю, выставляю дыре ультиматум, что хочу смотаться на триста лет назад. Туда и обратно. Вот, собственно, и весь мой план.
– Не густо. Жаль, что опыта у нас нет. Думаешь, что сработает? Фантастика прямо! – Академик улыбнулся перспективе стать свидетелем мирового открытия.
– Когда летишь? – деловито спросил Колян.
– Так прямо сейчас и лечу, только переоденусь. Да, чуть было не забыл, золотишко мне надо с собой прихватить.
– На кой ляд оно тебе сдалось?
– Так, на всякий случай. Да, если у меня все удачно сложится, вы тут без меня не расходитесь, – обратился он к друзьям. – Все, пока!
Надел он чистую белую футболку с двуглавым золотым орлом на фоне российского триколора, ни разу не надеванные фирменные джинсы и бейсболку с логотипом Спартака.
