– Кем велено? И кого я должен был видеть?
– Не знаю,… мимолетное движение. Отчетливо помню только предупредительный крик. Услышал и рванулся в сторону. Все.
– Извини, но я был с тобой все время рядом, однако никакого крика не слышал!
– И никого не видел?
– Нет... Хотя, погоди. Да, что-то очень стремительное на мгновение заслонило свет уличного фонаря. А может, все это мне привиделось, не каждый день стреляют в твоих друзей.
– Однако от чего-то наш стрелок должен был откинуть копыта? К тому моменту почему-то без оружия.
– И без головы!
Друзья замолчали. В дверь закрытого на ключ номера скреблись. Дверная ручка пару раз дернулась. Затем тихо постучали.
Сергей бесшумно рванулся к двери, схватив с комода по пути тяжеленную настольную лампу, сделанную из оникса. Оказавшись в два прыжка возле двери, он прижался всем телом к стене. В результате его молниеносного рывка, электрический шнур, соединяющий лампу с розеткой, выскочил и просвистел как пуля возле самого уха Савелия. Голосом постояльца дорогого отеля, которому основательно опостылел назойливый сервис, он лениво спросил по-русски:
– Кто?
– Конь в пальто! Открывай, придурок!
В номер ввалились Тимофей и Джим. За ними не спеша вошел третий: чопорный пожилой джентльмен в строгом черном костюме, черных дорогих ботинках и, соответственно, черном галстуке, контрастно оттеняющим белоснежную рубашку.
Незнакомец тщательно осмотрел номер, заглянул в шкафы, ванную, за занавески на окнах, которые после этого плотно задвинул. При совершении своих действий, он внимательно следил за лампой в руке Сергея. Забыв поставить ее на место, тот оживленно размахивал ею, рассказывая в деталях об их с Савелием вечерней прогулке.
Внимательно выслушав увлекательный рассказ Сергея, он обратился к нему с предложением, сильно смахивающим на приказ:
– Я рекомендую, чтобы вы, как можно быстрее, переехали в более спокойное место. Главный проинформирован о случившимся и сожалеет. Он просит, если вас это не затруднит, прислушаться к его совету.
Он еще раз пристально посмотрел на Сергея и продолжил:
– Со всей любезностью готов вас немедленно туда сопроводить.
Сергей лучезарно улыбнулся.
– В спокойное место?! Я и мои друзья полагали, что приехали в эпицентр мировой демократии, а здесь... Чего вы так на меня все смотрите?! Я что-то не то сказал, или чего-то не догоняю? И вот сейчас вы мне в этом оплоте всемирного небескокойства предлагаете спокойное место?!
– Серега, прекращай цирк! Сам прекрасно знаешь, откуда ветер дует, – Тимофей устало вздохнул и принялся собирать вещи.
– Шучу я, шучу, друзья. Мы готовы, – Сергей церемонно поклонился человеку в черном.
Спустились в вестибюль гостиницы, где их новый знакомый что-то шепнул администратору. Одно лишь слово, после которого она, расплывшись в подобострастной улыбке, совершила ряд доступных лишь людям ее профессии заклинаний с бумагами и телефоном, в результате которых буквально через минуту к входу в гостиницу подкатила машина… Естественно, черного цвета.
Внедорожник домчал их до места практически мгновенно, пассажиры даже не успели прикурить сигары, любезно предложенные незнакомцем.
– Никак не могу понять, почему наши личности так опекают.
Савелий внимательно наблюдал за сложными манипуляциями провожатого, отпирающего входную дверь в здание, построенного, похоже, задолго до основания этих самых соединенных штатов с их белым домом.
– Это они не нас опекают, Сава. Они, кажется, оберегают сейчас исключительно тебя. И джип у нас бронированный по полной программе, – Сергей сдержанно вздохнул.
Сопровождающий, впустив их в просторный холл и незаметно исчез, сказав напоследок фразу, которая поначалу их озадачила:
– Жить и работать теперь будете здесь. С полицией я разобрался. Извините за беспокойство. О вас позаботятся Они, но не мы.
«Спокойное место» оказалось вовсе не тем местом, где живут. Более всего оно походило на место, где работают, а судя по американским боевикам, сильно смахивало на подпольную лабораторию по производству наркотиков.
Первая мысль друзей оказалась ошибочной.
Это была не лаборатория, а типичная крепость, знакомая всем из легенд о средневековых рыцарях. С подъемными мостами, рвом, воротами, окованными железом, башнями с пушками и…
Шутка, конечно. На самом деле здание походило на халабуду конца семнадцатого века, которую давно не реставрировали снаружи, чего нельзя было сказать о ее внутреннем содержании. Чего стоили только входные двери, сделанные из титана двадцати сантиметровой толщины, хитроумные замки, сложный контроль на входе, могучие наружные стены. Таких стен друзья не видели с момента их совместного посещения в школьные годы Новгородского детинца. Всевозможные средства контроля только для того, чтобы попасть в очередное помещение. Автоматика делала свое дело, об остальном заботилась охрана. Если кинематограф достоверно доносит до нас факты, то это были настоящие ниндзя: неуловимые движения спортивного вида людей, не говорящих ни слова.
– Тебе они не показались странными, Сережа? Те, что из охраны?
– Показались, и об этом я спросил Джима. Знаешь, что он мне ответил? «Не на все ваши вопросы вы сейчас вправе получить ответы. Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает. Потом сами все поймете». Круто, да? Многие его ответы мне очень даже не нравятся. Бог с ними, поработаем, а там видно будет.
Огромная лаборатория занимала весь третий этаж большого, очень старинного здания. Помещений было много и практически все они оказались доверху забиты электронной аппаратурой. Складывалось впечатление, что это нечто среднее между студией грамзаписи и химической лабораторией, так как в воздухе постоянно висел, как в больнице, запах лекарств. Эти странности подметил Сергей и поделился своими наблюдениями с Савелием. Поинтересовались у Тимофея, но диалог с ним не заладился: тот просто послал мающихся от безделья друзей ко всем чертям.
Время пришло, началась работа и у них. Собственно, для Савелия и Сергея она сводилась к тому, что их ежедневно усаживали в оригинальные кресла. Огромные, немного похожие на массажные, но явно такими не являющимися. Скорее всего, они походили на кресла космонавтов, отправляющихся в дальний перелет. Например, на Марс.
Приветливо улыбаясь, симпатичные лаборантки опутывали их утром с ног до головы километрами разноцветных проводов, монтировали сотни датчиков и капиллярных трубок. На голову водружали специальный шлем, подключая его с помощью хитроумных приспособлений к еще более хитроумным аппаратам.
Никто, кроме особо посвящённых, во всех тонкостях происходящего не разбирался. Друзья не входили в их число. В любое время суток в лаборатории суетились знакомые вроде бы японцы, лица которых поразительно походили друг на друга. При встрече с остальным персоналом, они непременно кланялись и вежливо улыбались. Странные люди. Сергей с Савелием не пили уже давно, им это было строго-настрого запрещено, да особо сейчас не хотелось.
Несколько раз Савелию звонила жена. Она уже вернулась из Турции и очень волновалась за него, так как не могла понять цели его столь длительной командировки. В ее голосе проскакивали обиженные нотки, поскольку она ни разу не была в Америке. Савелий же каждый раз уклончиво уходил от прямого ответа, и это волновало ее еще больше.
Тимофея друзья видели редко. Тот днями и ночами пропадал в какой-то совсем секретной секции. Друзья как-то попытались туда проникнуть, но получили от охраны вежливый отказ.
Вот кто совсем не скучал, так это Сергей. Он рассматривал суету вокруг как очередное занимательное приключение. Тем более что уже успел познакомиться с одной ослепительно красивой лаборанткой по имени Джил.
Друзья давно заметили, что весь персонал так называемой лаборатории весьма необычен. Каждый из них имел как минимум по два-три высших образования, а также массу всевозможных навыков и умений, не связанных с исполняемыми ими служебными обязанностями.
Так вот, о Сергее и его знакомой. Несмотря на юные годы, Джил ухитрилась получить несколько высших образований. Основным же ее коньком являлась нетрадиционная медицина: травы, настойки и тому подобное, о чем Сергей знал только из сказок.
Эксперименты затянулись на долгих два месяца. Испытуемым вводили всевозможные препараты, подключали к датчикам, анализировали результаты. Бесконечные тесты, диаграммы и графики. Деньги, по всей видимости, текли рекой, и когда уже стало казаться, что вся их затея – полный отстой и конкретный научный тупик, прозвучал долгожданный сигнал.
На самом деле это был даже не сигнал, а слабенький пик на диаграмме одного из второстепенных приборов. Его никто бы не заметил, если бы сидевший в тот момент на своем рабочем месте Савелий после введения очередной дозы препаратов, вдруг не дернулся и тихо не застонал.
Помещение, в котором он «работал», мгновением позже заполнилось огромным количеством незнакомых ему людей. Он даже не подозревал, что их здесь так много.
Сигнал, если его так можно назвать, выглядел очень слабым и неустойчивым. Но это, несомненно, был он! Посвященные в тему мгновенно во всем разобрались, на скорую руку проверив полученные данные.
На уставших от изнурительной работы лицах начали расплываться счастливые улыбки, послышались веселые возгласы, кто-то дружески похлопал Савелия по спине. Лаборатория ликовала. Свершилось!
Джим сиял. Зазвонил телефон, проводной, особый. Звонок предназначался ему, Джиму. Не снимая с лица счастливой улыбки, он снял трубку. Немногие в зале видели, как улыбка постепенно сползает с его лица. Он быстро вышел, но через пять минут вернулся и пригласил русских друзей в свой кабинет.
Кабинет выглядел на редкость уютным, хотя немного мелковатый для такого человечища, коим являлся их друг Джимми. Усевшись в удобные кресла вокруг небольшого круглого столика, на котором откуда-то появились четыре бокала и бутылка очень дорогого бурбона, россияне вопросительно уставились на американца.
Все, кроме хозяина кабинета, улыбались. Только теперь друзья заметили, что с Джимом за несколько последних минут произошла странная метаморфоза. В смысле – перерождение. Теперь в его облике уже ничего не напоминало того простодушного парня, который встретил их несколько месяцев назад в аэропорту Даллес. Они слегка оторопели.
Сейчас на них смотрел персонаж из черно-белых американских кинохроник пятидесятых годов, участник процесса против коммунистических идей в США, запущенного в то время президентом Джефферсоном. Процесса, уже давно подзабытого в России, находящейся в эйфории от побед псевдо-демократии. Лицо Джима как две капли воды походило сейчас на лицо того человека, который провозгласил крестовый поход против страны Советов. Человека, загрузившего, сам того не ведая, холодную войну двух сверхдержав.
– Господа! – троица приготовилась внимательно слушать.
Глупые улыбки, однако, со своих лиц они убрали.
– Я обязан вас проинформировать о том, что вы оказались посвящены в государственную тайну Соединенных Штатов Америки и в связи с этим должны неукоснительно следовать тем регламентам, которые накладывает на Вас эта ситуация.
У троицы слегка вытянулись лица.
– Джимми! Ты чего, не понял я ни хрена! Что накладывает? – Тимофей нервно вздрогнул в кресле.
Сергей же тихо задумался. Не как всегда: мыча и подпевая себе под нос старые советские песни, которые уже основательно всем окружающим надоели в этой его «думательной тишине». Тем более что многих слов из них он не помнил, добавляя от себя что-то совсем несуразное. Сейчас он думал абсолютно тихо, приоткрыв по привычке рот. Рот, в который по причине отсутствия какой-либо наживы, еще ни разу не запускал свою загребущую лапу ни один московский стоматолог.
Савелий тоже думал:
«Вот тебе раз, еще одна тайна! Смешно!»
С тайнами на его Родине давно привыкли обходиться играючи. Продавали тайны практически все. Большие и маленькие чиновники; ученые и инженеры, обиженные властью и еле сводившие концы с концами. Да что там говорить, даже простые люди, вплоть до самого бесперспективного жэковского пропойцы-сантехника, готовы были их продавать, нашелся бы только соответствующий покупатель. Как водится, абсолютно никто эти тайны бывшей страны Советов не покупал, но сам процесс продажи будоражил и затягивал. Помнится…»
Джим бесцеремонно прервал воспоминания российских дилеров, брокеров и посредников:
– Вы поняли, что я вам только что сказал, или нет?!
– Джимми, дорогой! Если честно, то я не понял ничего! Если ты так шутишь, то поверь, это совсем не смешно. Если говоришь серьезно, то изволь объясниться, а если не желаешь этого делать, то все мы незамедлительно обращаемся к послу России в США и на х….(крутой литер) уе…м (крутой литер) все в Москву! – Тимофей буквально закипел от возмущения.
Прим.: всё-таки преждевременно автор убрал сноску «литер». Оказывается, что не все эмоции можно передать словом «блин». Русский язык слишком сложен с точки зрения эмоциональной нагрузки, тем более, применительно к текущей ситуации. Возвращаю ее с глубочайшими к вам извинениями.
Сергей с Савелием опешили, так как их друг при них еще ни разу, со времен своего неудачного превращения из пионера в комсомольца, таким изощренным матом не выражался. Это был именно тот самый момент, который можно описать так: «даже Тимофей не понимает, что происходит!»
– Извините, что вышло так грубо и глупо, но я же не дипломат, черт возьми! Извините. Без каких-либо личных мотивов. Все вы мне крайне симпатичны и если мне будет позволено, я продолжил бы и дальше называть вас своими друзьями. Меня просто страшно завело начальство, – Джим тяжело вздохнул, виноватым взглядом посмотрел на своих русских друзей и еще раз вздохнул.
– Хорош друг, темницу нам прочит! – Тимофей бросил гневный взгляд на американца. – Ну и как твое начальство нас заказало?
– Я получил от них указание… Короче, они просят вас оставаться на месте до прибытия специальной группы из Центра, чтобы согласовать с ними план дальнейших действий.
– Что значит из Центра? – Тимофей наморщил лоб.
«Ему это идет, – подумал Сергей. – Становится похож на ежика. Бородатого, но очень умного».
– Из центра Галактики или Вселенной? – Савелий попробовал неуклюже пошутить. Получилось глупо и совсем не смешно.
– Из Центра. Можете называть его АНБ или, если вам так больше нравится, ЦРУ.
После последних слов Джима, Сергей, наконец, захлопнул свой рот. Все обдумав, он принял решение, обретя при этом свойственный ему тяжелый юмор.
– Я требую уточнения: кому я продаюсь? – жестко спросил он. – Объяснитесь, пожалуйста, Джеймс.
– Серж! Лично вам я все расскажу позже. И только при условии получения мною соответствующих инструкций от Центра!
– Да ладно, Джеймс, чего там! Мы же никому ничего не разболтаем. Вы же знаете, что мы не страдаем слабоумием. Будем держать язык за зубами, в отличие от некоторых известных американских государственных деятелей. Разве что Савелий! Совсем о нем забыл... Но он нам, поверьте, не помеха. Мы его, если сболтнет чего лишнего, просто уберем. Например, на какой-нибудь необитаемый остров. Да никто в это и не поверит, если нам удастся спастись, кроме оголтелых фанатиков, приверженцев теории всемирных заговоров.
– Не знаю,… мимолетное движение. Отчетливо помню только предупредительный крик. Услышал и рванулся в сторону. Все.
– Извини, но я был с тобой все время рядом, однако никакого крика не слышал!
– И никого не видел?
– Нет... Хотя, погоди. Да, что-то очень стремительное на мгновение заслонило свет уличного фонаря. А может, все это мне привиделось, не каждый день стреляют в твоих друзей.
– Однако от чего-то наш стрелок должен был откинуть копыта? К тому моменту почему-то без оружия.
– И без головы!
Друзья замолчали. В дверь закрытого на ключ номера скреблись. Дверная ручка пару раз дернулась. Затем тихо постучали.
Сергей бесшумно рванулся к двери, схватив с комода по пути тяжеленную настольную лампу, сделанную из оникса. Оказавшись в два прыжка возле двери, он прижался всем телом к стене. В результате его молниеносного рывка, электрический шнур, соединяющий лампу с розеткой, выскочил и просвистел как пуля возле самого уха Савелия. Голосом постояльца дорогого отеля, которому основательно опостылел назойливый сервис, он лениво спросил по-русски:
– Кто?
– Конь в пальто! Открывай, придурок!
В номер ввалились Тимофей и Джим. За ними не спеша вошел третий: чопорный пожилой джентльмен в строгом черном костюме, черных дорогих ботинках и, соответственно, черном галстуке, контрастно оттеняющим белоснежную рубашку.
Незнакомец тщательно осмотрел номер, заглянул в шкафы, ванную, за занавески на окнах, которые после этого плотно задвинул. При совершении своих действий, он внимательно следил за лампой в руке Сергея. Забыв поставить ее на место, тот оживленно размахивал ею, рассказывая в деталях об их с Савелием вечерней прогулке.
Внимательно выслушав увлекательный рассказ Сергея, он обратился к нему с предложением, сильно смахивающим на приказ:
– Я рекомендую, чтобы вы, как можно быстрее, переехали в более спокойное место. Главный проинформирован о случившимся и сожалеет. Он просит, если вас это не затруднит, прислушаться к его совету.
Он еще раз пристально посмотрел на Сергея и продолжил:
– Со всей любезностью готов вас немедленно туда сопроводить.
Сергей лучезарно улыбнулся.
– В спокойное место?! Я и мои друзья полагали, что приехали в эпицентр мировой демократии, а здесь... Чего вы так на меня все смотрите?! Я что-то не то сказал, или чего-то не догоняю? И вот сейчас вы мне в этом оплоте всемирного небескокойства предлагаете спокойное место?!
– Серега, прекращай цирк! Сам прекрасно знаешь, откуда ветер дует, – Тимофей устало вздохнул и принялся собирать вещи.
– Шучу я, шучу, друзья. Мы готовы, – Сергей церемонно поклонился человеку в черном.
Спустились в вестибюль гостиницы, где их новый знакомый что-то шепнул администратору. Одно лишь слово, после которого она, расплывшись в подобострастной улыбке, совершила ряд доступных лишь людям ее профессии заклинаний с бумагами и телефоном, в результате которых буквально через минуту к входу в гостиницу подкатила машина… Естественно, черного цвета.
Внедорожник домчал их до места практически мгновенно, пассажиры даже не успели прикурить сигары, любезно предложенные незнакомцем.
– Никак не могу понять, почему наши личности так опекают.
Савелий внимательно наблюдал за сложными манипуляциями провожатого, отпирающего входную дверь в здание, построенного, похоже, задолго до основания этих самых соединенных штатов с их белым домом.
– Это они не нас опекают, Сава. Они, кажется, оберегают сейчас исключительно тебя. И джип у нас бронированный по полной программе, – Сергей сдержанно вздохнул.
Сопровождающий, впустив их в просторный холл и незаметно исчез, сказав напоследок фразу, которая поначалу их озадачила:
– Жить и работать теперь будете здесь. С полицией я разобрался. Извините за беспокойство. О вас позаботятся Они, но не мы.
«Спокойное место» оказалось вовсе не тем местом, где живут. Более всего оно походило на место, где работают, а судя по американским боевикам, сильно смахивало на подпольную лабораторию по производству наркотиков.
Первая мысль друзей оказалась ошибочной.
Это была не лаборатория, а типичная крепость, знакомая всем из легенд о средневековых рыцарях. С подъемными мостами, рвом, воротами, окованными железом, башнями с пушками и…
Шутка, конечно. На самом деле здание походило на халабуду конца семнадцатого века, которую давно не реставрировали снаружи, чего нельзя было сказать о ее внутреннем содержании. Чего стоили только входные двери, сделанные из титана двадцати сантиметровой толщины, хитроумные замки, сложный контроль на входе, могучие наружные стены. Таких стен друзья не видели с момента их совместного посещения в школьные годы Новгородского детинца. Всевозможные средства контроля только для того, чтобы попасть в очередное помещение. Автоматика делала свое дело, об остальном заботилась охрана. Если кинематограф достоверно доносит до нас факты, то это были настоящие ниндзя: неуловимые движения спортивного вида людей, не говорящих ни слова.
– Тебе они не показались странными, Сережа? Те, что из охраны?
– Показались, и об этом я спросил Джима. Знаешь, что он мне ответил? «Не на все ваши вопросы вы сейчас вправе получить ответы. Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает. Потом сами все поймете». Круто, да? Многие его ответы мне очень даже не нравятся. Бог с ними, поработаем, а там видно будет.
Огромная лаборатория занимала весь третий этаж большого, очень старинного здания. Помещений было много и практически все они оказались доверху забиты электронной аппаратурой. Складывалось впечатление, что это нечто среднее между студией грамзаписи и химической лабораторией, так как в воздухе постоянно висел, как в больнице, запах лекарств. Эти странности подметил Сергей и поделился своими наблюдениями с Савелием. Поинтересовались у Тимофея, но диалог с ним не заладился: тот просто послал мающихся от безделья друзей ко всем чертям.
***
Время пришло, началась работа и у них. Собственно, для Савелия и Сергея она сводилась к тому, что их ежедневно усаживали в оригинальные кресла. Огромные, немного похожие на массажные, но явно такими не являющимися. Скорее всего, они походили на кресла космонавтов, отправляющихся в дальний перелет. Например, на Марс.
Приветливо улыбаясь, симпатичные лаборантки опутывали их утром с ног до головы километрами разноцветных проводов, монтировали сотни датчиков и капиллярных трубок. На голову водружали специальный шлем, подключая его с помощью хитроумных приспособлений к еще более хитроумным аппаратам.
Никто, кроме особо посвящённых, во всех тонкостях происходящего не разбирался. Друзья не входили в их число. В любое время суток в лаборатории суетились знакомые вроде бы японцы, лица которых поразительно походили друг на друга. При встрече с остальным персоналом, они непременно кланялись и вежливо улыбались. Странные люди. Сергей с Савелием не пили уже давно, им это было строго-настрого запрещено, да особо сейчас не хотелось.
Несколько раз Савелию звонила жена. Она уже вернулась из Турции и очень волновалась за него, так как не могла понять цели его столь длительной командировки. В ее голосе проскакивали обиженные нотки, поскольку она ни разу не была в Америке. Савелий же каждый раз уклончиво уходил от прямого ответа, и это волновало ее еще больше.
Тимофея друзья видели редко. Тот днями и ночами пропадал в какой-то совсем секретной секции. Друзья как-то попытались туда проникнуть, но получили от охраны вежливый отказ.
Вот кто совсем не скучал, так это Сергей. Он рассматривал суету вокруг как очередное занимательное приключение. Тем более что уже успел познакомиться с одной ослепительно красивой лаборанткой по имени Джил.
Друзья давно заметили, что весь персонал так называемой лаборатории весьма необычен. Каждый из них имел как минимум по два-три высших образования, а также массу всевозможных навыков и умений, не связанных с исполняемыми ими служебными обязанностями.
Так вот, о Сергее и его знакомой. Несмотря на юные годы, Джил ухитрилась получить несколько высших образований. Основным же ее коньком являлась нетрадиционная медицина: травы, настойки и тому подобное, о чем Сергей знал только из сказок.
Эксперименты затянулись на долгих два месяца. Испытуемым вводили всевозможные препараты, подключали к датчикам, анализировали результаты. Бесконечные тесты, диаграммы и графики. Деньги, по всей видимости, текли рекой, и когда уже стало казаться, что вся их затея – полный отстой и конкретный научный тупик, прозвучал долгожданный сигнал.
На самом деле это был даже не сигнал, а слабенький пик на диаграмме одного из второстепенных приборов. Его никто бы не заметил, если бы сидевший в тот момент на своем рабочем месте Савелий после введения очередной дозы препаратов, вдруг не дернулся и тихо не застонал.
Помещение, в котором он «работал», мгновением позже заполнилось огромным количеством незнакомых ему людей. Он даже не подозревал, что их здесь так много.
Сигнал, если его так можно назвать, выглядел очень слабым и неустойчивым. Но это, несомненно, был он! Посвященные в тему мгновенно во всем разобрались, на скорую руку проверив полученные данные.
На уставших от изнурительной работы лицах начали расплываться счастливые улыбки, послышались веселые возгласы, кто-то дружески похлопал Савелия по спине. Лаборатория ликовала. Свершилось!
Джим сиял. Зазвонил телефон, проводной, особый. Звонок предназначался ему, Джиму. Не снимая с лица счастливой улыбки, он снял трубку. Немногие в зале видели, как улыбка постепенно сползает с его лица. Он быстро вышел, но через пять минут вернулся и пригласил русских друзей в свой кабинет.
Кабинет выглядел на редкость уютным, хотя немного мелковатый для такого человечища, коим являлся их друг Джимми. Усевшись в удобные кресла вокруг небольшого круглого столика, на котором откуда-то появились четыре бокала и бутылка очень дорогого бурбона, россияне вопросительно уставились на американца.
Все, кроме хозяина кабинета, улыбались. Только теперь друзья заметили, что с Джимом за несколько последних минут произошла странная метаморфоза. В смысле – перерождение. Теперь в его облике уже ничего не напоминало того простодушного парня, который встретил их несколько месяцев назад в аэропорту Даллес. Они слегка оторопели.
Сейчас на них смотрел персонаж из черно-белых американских кинохроник пятидесятых годов, участник процесса против коммунистических идей в США, запущенного в то время президентом Джефферсоном. Процесса, уже давно подзабытого в России, находящейся в эйфории от побед псевдо-демократии. Лицо Джима как две капли воды походило сейчас на лицо того человека, который провозгласил крестовый поход против страны Советов. Человека, загрузившего, сам того не ведая, холодную войну двух сверхдержав.
– Господа! – троица приготовилась внимательно слушать.
Глупые улыбки, однако, со своих лиц они убрали.
– Я обязан вас проинформировать о том, что вы оказались посвящены в государственную тайну Соединенных Штатов Америки и в связи с этим должны неукоснительно следовать тем регламентам, которые накладывает на Вас эта ситуация.
У троицы слегка вытянулись лица.
– Джимми! Ты чего, не понял я ни хрена! Что накладывает? – Тимофей нервно вздрогнул в кресле.
Сергей же тихо задумался. Не как всегда: мыча и подпевая себе под нос старые советские песни, которые уже основательно всем окружающим надоели в этой его «думательной тишине». Тем более что многих слов из них он не помнил, добавляя от себя что-то совсем несуразное. Сейчас он думал абсолютно тихо, приоткрыв по привычке рот. Рот, в который по причине отсутствия какой-либо наживы, еще ни разу не запускал свою загребущую лапу ни один московский стоматолог.
Савелий тоже думал:
«Вот тебе раз, еще одна тайна! Смешно!»
С тайнами на его Родине давно привыкли обходиться играючи. Продавали тайны практически все. Большие и маленькие чиновники; ученые и инженеры, обиженные властью и еле сводившие концы с концами. Да что там говорить, даже простые люди, вплоть до самого бесперспективного жэковского пропойцы-сантехника, готовы были их продавать, нашелся бы только соответствующий покупатель. Как водится, абсолютно никто эти тайны бывшей страны Советов не покупал, но сам процесс продажи будоражил и затягивал. Помнится…»
Джим бесцеремонно прервал воспоминания российских дилеров, брокеров и посредников:
– Вы поняли, что я вам только что сказал, или нет?!
– Джимми, дорогой! Если честно, то я не понял ничего! Если ты так шутишь, то поверь, это совсем не смешно. Если говоришь серьезно, то изволь объясниться, а если не желаешь этого делать, то все мы незамедлительно обращаемся к послу России в США и на х….(крутой литер) уе…м (крутой литер) все в Москву! – Тимофей буквально закипел от возмущения.
Прим.: всё-таки преждевременно автор убрал сноску «литер». Оказывается, что не все эмоции можно передать словом «блин». Русский язык слишком сложен с точки зрения эмоциональной нагрузки, тем более, применительно к текущей ситуации. Возвращаю ее с глубочайшими к вам извинениями.
Сергей с Савелием опешили, так как их друг при них еще ни разу, со времен своего неудачного превращения из пионера в комсомольца, таким изощренным матом не выражался. Это был именно тот самый момент, который можно описать так: «даже Тимофей не понимает, что происходит!»
– Извините, что вышло так грубо и глупо, но я же не дипломат, черт возьми! Извините. Без каких-либо личных мотивов. Все вы мне крайне симпатичны и если мне будет позволено, я продолжил бы и дальше называть вас своими друзьями. Меня просто страшно завело начальство, – Джим тяжело вздохнул, виноватым взглядом посмотрел на своих русских друзей и еще раз вздохнул.
– Хорош друг, темницу нам прочит! – Тимофей бросил гневный взгляд на американца. – Ну и как твое начальство нас заказало?
– Я получил от них указание… Короче, они просят вас оставаться на месте до прибытия специальной группы из Центра, чтобы согласовать с ними план дальнейших действий.
– Что значит из Центра? – Тимофей наморщил лоб.
«Ему это идет, – подумал Сергей. – Становится похож на ежика. Бородатого, но очень умного».
– Из центра Галактики или Вселенной? – Савелий попробовал неуклюже пошутить. Получилось глупо и совсем не смешно.
– Из Центра. Можете называть его АНБ или, если вам так больше нравится, ЦРУ.
После последних слов Джима, Сергей, наконец, захлопнул свой рот. Все обдумав, он принял решение, обретя при этом свойственный ему тяжелый юмор.
– Я требую уточнения: кому я продаюсь? – жестко спросил он. – Объяснитесь, пожалуйста, Джеймс.
– Серж! Лично вам я все расскажу позже. И только при условии получения мною соответствующих инструкций от Центра!
– Да ладно, Джеймс, чего там! Мы же никому ничего не разболтаем. Вы же знаете, что мы не страдаем слабоумием. Будем держать язык за зубами, в отличие от некоторых известных американских государственных деятелей. Разве что Савелий! Совсем о нем забыл... Но он нам, поверьте, не помеха. Мы его, если сболтнет чего лишнего, просто уберем. Например, на какой-нибудь необитаемый остров. Да никто в это и не поверит, если нам удастся спастись, кроме оголтелых фанатиков, приверженцев теории всемирных заговоров.
