В знак своей преданности он преподнес королю подарок, от которого отказаться мог лишь глупец или сумасшедший. Но и принять его означало навсегда отринуть здравомыслие. Моррос решил, что судьба королевства важнее собственной гордыни, а благоразумие и так не свойственно правителям.
Корона Гунунга, Архетелос в виде короны с зубцами в форме закругленного Юдвелского хребта, где, по преданию, и живет бог гор. Корона позволяет окружать себя непроницаемой и невидимой стеной, защищающей от любого внешнего воздействия. Даже стоя под градом стрел, можно не бояться смерти.
— Как много у тебя еще подобных игрушек? — спросил король.
— Сколько пожелаете, мой король. Те, что вы только что видели, ручные, но я подготовил множество и более серьезных, специально для эйнармов. Но разумно ли использовать их открыто, пока здесь викаране?
Король оглянулся на палатки за спиной, в одной из которых спали члены Церкви. Хотя, возможно, шум и свет далеких всполохов и пожара их разбудил, однако они не спешили показываться. Теперь Викаранай старается следить за всеми важными событиями в мире, начиная от простых переговоров монархов и заканчивая военными действиями. Острый глаз выискивает любые признаки магии, и даже королю не избежать наказания.
Глупому королю, усмехнулся про себя Моррос, гладя большим пальцем вечно холодный перстень-Архетелос.
— Они не представляют опасности, — спокойно ответил король, — но пока я не доберусь до Сердца Дракона, их лучше не трогать. Постарайся замаскировать бомбы под обычные современные снаряды. Викаранов не подпустят к эйнармам, они не смогут ничего разглядеть.
Морросу наскучила картина уже затухающего пожарища. Новое оружие Каруста работало превосходно, а больше его ничего не интересовало. Убийцы окружали его невидимой защитой почти так же, как Архетелос на его голове. Орудие не может предать, но вот люди...
Никогда не доверяй, как-то раз сказал ему отец. В детстве Моррос долго пытался понять, о ком именно говорит король, но лишь с возрастом пришло осознание, что он имел в виду всех. Каруст, Убийцы из Манона, даже Самуран — все они потенциальные предатели, готовые вонзить меч в спину. Или в грудь, чтобы видеть страх и отчаяние в глазах жертвы.
Моррос был к этому готов со дня смерти отца и брата. Он ждал.
По размерам Зел едва ли превосходил Эфер, но зато компенсировал это высотой. Он и так стоял на холме, но башни с длинными шпилями превращали его даже не в ежа, а в дикобраза. Казалось, что острые крыши вот-вот взлетят в небо арбалетными стрелами и пронзят облака.
Узкие улочки петляли между кирпичными и каменными домами, подобно ручейкам, пересекаясь и заводя в тупики. Айван быстро привык к закоулкам Эфера, но здесь ему казалось, что ни один нормальный человек даже за всю жизнь не сможет выучить какая куда ведет.
Чтобы найти подходящую гостиницу, Айвану пришлось целый час плутать по городу, попадая то в кварталы красных фонарей, где полуголые женщины за деньги готовы обслужить кого угодно, то в тупики, оканчивающиеся либо частными домами, либо входами в сомнительные заведения, наподобие бара в Эфере, где проводили время посаки, только куда злачнее. У таких домов входы сторожили солдаты с алебардами. В каждом из трех тупиков, куда забредал маг-седокта, цвет одеяний стоящих там стражников разнился.
По улицам тоже ходили солдаты в форме четырех разных окрасок. Красный, зеленый, синий и пурпурный. Айван понятия не имел, что они значат, но заметил, что флаги на шпилях тоже делятся на четыре цвета, да к тому же на них изображены разные фигуры животных, растений и даже оружия. Парень решил не тратить время на размышления, а продолжить поиски.
Хозяин гостиницы смерил парня суровым взглядом, и посуровел еще больше, когда Айван спросил о жилье. Ему бы тут же отказали, коль постояльцы не заселяли лишь половину всех комнат. Хозяин так и заявил, что если объявятся нормальные гости, парня вышвырнут вон. Оно и не удивительно. Айван выглядит лет на пятнадцать-шестнадцать, более-менее опрятен, не считая развалившейся обуви, а значит, деньги на выпивку тратить не будет. Да и съесть много не сможет. Совершенно невыгодный клиент.
Под вечер Айван заказал легкий ужин, после чего отправился спать. Эфер так ему осточертел, что он не желал оставаться в каком-либо городе больше, чем на одну ночь. Завтра утром в путь. В очень длинный путь, и лишь в одиночку.
Перед сном он достал из сумки Архетелос. Несколько листьев последней сорванной ветки уже превратились в ничто от воздействия магического камня. По пути к гостинице, Айван не увидел ни единого деревца, а потому не знал, куда можно положить Сердце Дракона. Поразмыслив минут десять, он не нашел ничего лучше, как запихнуть Архетелос за щеку, да так и спать, надеясь не подавиться им во сне.
Айвану показалось, что он попал в настоящий ураган. Его швыряло из стороны в сторону, одежда задиралась и перекручивалась, больно стягивая кожу, а в глаза ударил яркий свет. И лишь сердитые голоса с топаньем множества сапог заставили его усомниться в катастрофе природной, догадавшись, что причина ее — человек.
— Имя! — закричали ему прямо в лицо, обдавая зловоньем гнилозубого рта и кислой слюной. — Говори свое имя!
Сильные руки вцепились ему в грудки, встряхивая его тощее тело после каждого вопроса. Но Айван не мог ответить. Не только потому, что не успел проснуться и осознать происходящее, но и из-за покоившегося во рту Архетелоса, бьющего изнутри по зубам. Он что-то попытался промычать в ответ, но вышло неважно.
— Да он, похоже, дурной, — заметил один из людей.
— Блаженный, не иначе, — подтвердил второй.
— Глядите! — раздался еще один голос. Айван скосил глаза и увидел в руках худого мужичка со следами от оспы на лице свой заплечный мешок, из которого он достал гриморий и конфигар, завернутые в тряпицу.
— Колдовской инструментарий! Есть там еще что?
— Немного снеди, оловянная кружка и миска с ложкой, да и мусор всякий. А еще склянка с землей.
— Землей?
— Ага, — хмыкнул мужик с угрями, высыпая на пол содержимое банки.
— Ну, точно дурачок. Да и котомка не его, стащил у кого-нибудь да грязи насыпал зачем-то. Ну его в Бездну, вещи отнесем наместнику, а этого здесь оставим, пусть хозяин гостиницы сам с ним возится.
— Тебя в Бездну! — огрызнулся тот, что продолжал держать Айвана за грудки. — Бросим его в темницу, Сехрим сам решит, что с ним делать. Может, поджарим ему пятки поутру на усладу публике. Скажем, что колдун себе язык откусил, чтобы не выдать тайн своих, вот народу потеха будет.
Вот так, под шутки, гнусный смех и тумаки стражников Айвана отволокли в темницу, где бросили на холодный каменный пол, спугнув старого жильца — большую грязную крысу.
Ну и попал, подумал маг-седокта, из капкана да в котел. Снова все потерял.
Айван чуть не подавился, когда попытался проглотить накатывающие слезы. Из-за страха грядущего он совсем забыл об Архетелосе у себя во рту. Вытащив красный камень и обтерев слюни, он стал гадать, какая из трех глухих стен ведет на свободу.
В этот раз помощи ждать неоткуда, да и времени нет. Чтобы выжить, пора научиться своими силами решать проблемы, а они только начинаются.
Выбрав противоположную от железной двери стену, Айван приложил к ней Архетелос, и каменная кладка мгновенно испарилась.
Промокший лес заполонял легкий туман, оседая на одежде, в волосах и бороде маленькими каплями, и даже непромокаемое одеяло едва спасало от утреннего налета инея. Поникшие деревья сгорбились над странником, словно стараясь прикрыть его от непогоды, но тщетно.
Нандин привык бродить по лесам и спать прямо на земле, привалившись спиной к стволу и не обращая внимания на впивающиеся в ребра корни, но раньше он был не один. Когда-то он служил десятником и вел своих солдат через самые топкие болота и густые чащобы, и никто из них никогда не жаловался на неудобства. Берсеркерам подобное не престало.
Но произошедшее во время войны все изменило. Нет больше десятка, как и сотни, в которую она входила. В живых остался один лишь Нандин, но не потому, что оказался сильнее или смекалистее, а потому, что сбежал, с тех пор превратившись в изгоя для собственного же народа.
Подавшись на самый восток, он попал в Гедорн, где король Моррос милостиво даровал ему место в своей армии. Нандин мог командовать собственной ротой, но узнав о планах короля, вновь дезертировал. Бессмысленные убийства осточертели ему, он бежал от смерти, но костлявая не отстает, направляя его безвольную руку против все новых и новых врагов. Она стравливает людей и наблюдает за исходом, скалясь своим голым черепом.
Нандин в этот раз решил обойти Эфер стороной. Вдоль края леса добраться до перевала Ланго и оказаться в Ледяных землях. Но чем больше он шел, тем больше думал об Айване. Вот у кого есть цель, пусть и невыполнимая. Перенестись в иной мир, где нет войн и убийств, где смерть не поджидает за углом, чтобы утащить в Бездну, а указывает мирно почившим путь в Бескрай. Всего лишь сказки.
День выдался теплым и даже солнечным. Нандин шел уже вторые сутки, и только сейчас смог развести костер, переломав старое скрюченное деревце и выбрав самые сухие ветви. Соорудив импровизированный вертел, он поставил жариться недавно пойманного зайца, готовясь к ужину. Пламя сильно дымило, но берсеркер и думать не мог, что в лесу найдутся люди, способные учуять запах.
Первым он услышал ржание лошади, и даже не сразу сообразил, что в лесу подобных животных не водится. Бросив готовящееся мясо, Нандин подобрал свои вещи и, заметая следы, отбежал от костра на несколько саженей, скрывшись в густом кустарнике. Он обнажил меч, готовый воспользоваться им, если его начнут искать.
Как он и полагал, это оказались викаране во главе с Лютером. Однако он удивился, насчитав так мало людей, да еще и в столь плачевном состоянии. Всего три человека, ведущие на поводу четырех навьюченных лошадей. Доспехи, помятые и заляпанные грязью, пестрели следами, словно от когтей.
Завидев свежий костер с еще недожарившимся зайцем, они подняли державшие в руках мечи и пристально вгляделись в подлесок. Нандин едва дышал, чтобы не выдать себя. Их вид может оказаться лишь маскарадом, и стоит берсеркеру выскочить, как его пронзят арбалетные болты. Но что-то подсказывало, что все совсем не так.
Постояв так минут десять, викаране крепко стреножили коней и достали из сумок факелы, окружив ими костер, но пока не зажигая. Нандин понял, что про ужин ему сегодня можно забыть. Всего трое, подумал он, но лучшие из всех. Пусть уставшие и потрепанные, однако рисковать не стоит. Слишком взвешенные мысли для берсеркера, но лишь новое мышление позволило ему прожить так долго.
Он хотел дождаться ночи, а затем перебить викаранов. Они идут по следам Айвана, в Зел, и берсеркер собирался сделать мальчишке прощальный подарок, обрубив последние хвосты.
Однако ночь принесла с собой не только темноту, какая может быть лишь в лесу, но и нечто, что в ней скрывается. Духи, что вернулись после гибели, приняв облик тех, кто умер самой страшной смертью. Полесицы, придание о коих рассказал Нандину Айван, ухмыляясь тому, что смог устрашить самого берсеркера нелепыми россказнями.
Но здоровяк знал, что духи существуют. Обретая самый разный облик, от подобных жертве до чудовищ, обладающих кошмарной силой, они нападают на тех, кто нарушил их покой. Иногда это можно сделать, разворошив их обиталище, иногда просто оказавшись рядом, но зачастую они нападают сами, ища нечто, что потеряли при жизни.
Духов, что не должны пребывать в мире живых, все называют Посторонними, и лишь одно способно их упокоить навечно. У Нандина этого не было.
Мерзкие твари напали с наступлением ночи. Первым их заметил часовой, подняв тревогу, первым и погиб. Лютер никогда не встречал Полесиц, но не раз сталкивался с Посторонними, ненавидя их почти так же, как колдунов. Викаранай считал этих духов прямым подтверждением связи магов с Бездной, их злобной и нечестивой натуры.
Все Полесицы явились в облике женщин в простых белых платьях до пят, с длинными распущенными волосами и острыми когтями. Завидев викаранов, они истошно завопили, их лица исказились гримасой жуткого гнева, а когти стали еще больше и острее.
Годарак, первый заступивший на караул, испугался и запаниковал, пусть и успел закричать о нападении. Он бросился на духов с простым мечом, и те разорвали его вместе с доспехами прежде, чем остальные успели достать Божий камень. Времени заряжать арбалеты не было, и викаране начали швырять болты прямо руками, отгоняя духов. Несколько Полесиц оказались на расстоянии удара, и рыцари бросились на них, зажимая скудное оружие в руках.
Через полчаса Посторонние убрались прочь, растворившись в тихой ночи, словно страшный сон, оставив после себя истерзанное тело викарана, следы когтей на доспехах и до смерти перепуганных лошадей, некоторые из которых порвали путы и умчались в лес вместе с припасами и оружием.
Во вторую ночь все повторилось, но, несмотря на подготовленность: факелы, весь имеющийся Божий камень и крепко привязанные лошади — Полесицам удалось убить второго рыцаря, ранить Войтоса, разорвать двух лошадей и еще одну серьезно ранить, и Лютеру пришлось лично прервать ее муки.
Третья ночь должна была стать решающей, ибо следующим днем они уже собирались оказаться в Зеле. На сей раз Лютер приказал своим последним людям забыть о сне, решив оказаться в городе уставшим, зато живым.
Неожиданно они почуяли запах дыма и жареного мяса.
— Мурра и остальные? — спросил Войтос, вместе со всеми вглядываясь в густой лес.
— Они уже давно должны быть в городе.
— Если их не задержали Посторонние.
— Они не рубили деревьев, — неуверенно подал голос рыцарь. — Недалеко от моего селения в лесу тоже живут подобные духи, только мы зовем их лесавками. Говорят, что если не вредить лесу, они никого не трогают, но стоит отломить хоть одну ветку, и домой уже не вернешься.
Лютер вспомнил погребальный костер, который они соорудили для погибших викаранов, срубив несколько деревьев. Лес огромен, и даже если вырубить сотню самых крупных стволов, это никак не навредит чащобе. Однако, судя по всему, Полесицы считали иначе. Посторонние всегда имеют собственное, отличное от прочих мнение.
Бестелесные духи закружили вокруг факелов смертельным хороводом, выжидая удобного случая, чтобы наброситься. Лошади ржали и били копытами, не в силах разорвать пут. Викаране стояли спиной к спине, выставив перед собой арбалеты. Еще несколько орудий заряженными лежало на земле и ждало своего часа. Их хватит, чтобы прикончить десяток духов с расстояния, а потом придется схлестнуться в ближнем бою. В мешках покоилось несколько доспехов, что не унесли с собой сбежавшие лошади, но они были такими же, как и на рыцарях, и едва могли защитить от когтей Полесиц.
Неожиданно неподалеку раздался страшный рев, и из подлеска, ломая кусты, вылетел берсеркер, отмахиваясь своим огромным мечом от наседающих на него Посторонних. Добравшись до импровизированного лагеря, он вырвал из земли один из факелов и ткнул им в лицо ближайшей Полесице. Простое пламя не способно убить Посторонних, но может их отогнать.
Корона Гунунга, Архетелос в виде короны с зубцами в форме закругленного Юдвелского хребта, где, по преданию, и живет бог гор. Корона позволяет окружать себя непроницаемой и невидимой стеной, защищающей от любого внешнего воздействия. Даже стоя под градом стрел, можно не бояться смерти.
— Как много у тебя еще подобных игрушек? — спросил король.
— Сколько пожелаете, мой король. Те, что вы только что видели, ручные, но я подготовил множество и более серьезных, специально для эйнармов. Но разумно ли использовать их открыто, пока здесь викаране?
Король оглянулся на палатки за спиной, в одной из которых спали члены Церкви. Хотя, возможно, шум и свет далеких всполохов и пожара их разбудил, однако они не спешили показываться. Теперь Викаранай старается следить за всеми важными событиями в мире, начиная от простых переговоров монархов и заканчивая военными действиями. Острый глаз выискивает любые признаки магии, и даже королю не избежать наказания.
Глупому королю, усмехнулся про себя Моррос, гладя большим пальцем вечно холодный перстень-Архетелос.
— Они не представляют опасности, — спокойно ответил король, — но пока я не доберусь до Сердца Дракона, их лучше не трогать. Постарайся замаскировать бомбы под обычные современные снаряды. Викаранов не подпустят к эйнармам, они не смогут ничего разглядеть.
Морросу наскучила картина уже затухающего пожарища. Новое оружие Каруста работало превосходно, а больше его ничего не интересовало. Убийцы окружали его невидимой защитой почти так же, как Архетелос на его голове. Орудие не может предать, но вот люди...
Никогда не доверяй, как-то раз сказал ему отец. В детстве Моррос долго пытался понять, о ком именно говорит король, но лишь с возрастом пришло осознание, что он имел в виду всех. Каруст, Убийцы из Манона, даже Самуран — все они потенциальные предатели, готовые вонзить меч в спину. Или в грудь, чтобы видеть страх и отчаяние в глазах жертвы.
Моррос был к этому готов со дня смерти отца и брата. Он ждал.
Глава 3: Посторонние
По размерам Зел едва ли превосходил Эфер, но зато компенсировал это высотой. Он и так стоял на холме, но башни с длинными шпилями превращали его даже не в ежа, а в дикобраза. Казалось, что острые крыши вот-вот взлетят в небо арбалетными стрелами и пронзят облака.
Узкие улочки петляли между кирпичными и каменными домами, подобно ручейкам, пересекаясь и заводя в тупики. Айван быстро привык к закоулкам Эфера, но здесь ему казалось, что ни один нормальный человек даже за всю жизнь не сможет выучить какая куда ведет.
Чтобы найти подходящую гостиницу, Айвану пришлось целый час плутать по городу, попадая то в кварталы красных фонарей, где полуголые женщины за деньги готовы обслужить кого угодно, то в тупики, оканчивающиеся либо частными домами, либо входами в сомнительные заведения, наподобие бара в Эфере, где проводили время посаки, только куда злачнее. У таких домов входы сторожили солдаты с алебардами. В каждом из трех тупиков, куда забредал маг-седокта, цвет одеяний стоящих там стражников разнился.
По улицам тоже ходили солдаты в форме четырех разных окрасок. Красный, зеленый, синий и пурпурный. Айван понятия не имел, что они значат, но заметил, что флаги на шпилях тоже делятся на четыре цвета, да к тому же на них изображены разные фигуры животных, растений и даже оружия. Парень решил не тратить время на размышления, а продолжить поиски.
Хозяин гостиницы смерил парня суровым взглядом, и посуровел еще больше, когда Айван спросил о жилье. Ему бы тут же отказали, коль постояльцы не заселяли лишь половину всех комнат. Хозяин так и заявил, что если объявятся нормальные гости, парня вышвырнут вон. Оно и не удивительно. Айван выглядит лет на пятнадцать-шестнадцать, более-менее опрятен, не считая развалившейся обуви, а значит, деньги на выпивку тратить не будет. Да и съесть много не сможет. Совершенно невыгодный клиент.
Под вечер Айван заказал легкий ужин, после чего отправился спать. Эфер так ему осточертел, что он не желал оставаться в каком-либо городе больше, чем на одну ночь. Завтра утром в путь. В очень длинный путь, и лишь в одиночку.
Перед сном он достал из сумки Архетелос. Несколько листьев последней сорванной ветки уже превратились в ничто от воздействия магического камня. По пути к гостинице, Айван не увидел ни единого деревца, а потому не знал, куда можно положить Сердце Дракона. Поразмыслив минут десять, он не нашел ничего лучше, как запихнуть Архетелос за щеку, да так и спать, надеясь не подавиться им во сне.
Айвану показалось, что он попал в настоящий ураган. Его швыряло из стороны в сторону, одежда задиралась и перекручивалась, больно стягивая кожу, а в глаза ударил яркий свет. И лишь сердитые голоса с топаньем множества сапог заставили его усомниться в катастрофе природной, догадавшись, что причина ее — человек.
— Имя! — закричали ему прямо в лицо, обдавая зловоньем гнилозубого рта и кислой слюной. — Говори свое имя!
Сильные руки вцепились ему в грудки, встряхивая его тощее тело после каждого вопроса. Но Айван не мог ответить. Не только потому, что не успел проснуться и осознать происходящее, но и из-за покоившегося во рту Архетелоса, бьющего изнутри по зубам. Он что-то попытался промычать в ответ, но вышло неважно.
— Да он, похоже, дурной, — заметил один из людей.
— Блаженный, не иначе, — подтвердил второй.
— Глядите! — раздался еще один голос. Айван скосил глаза и увидел в руках худого мужичка со следами от оспы на лице свой заплечный мешок, из которого он достал гриморий и конфигар, завернутые в тряпицу.
— Колдовской инструментарий! Есть там еще что?
— Немного снеди, оловянная кружка и миска с ложкой, да и мусор всякий. А еще склянка с землей.
— Землей?
— Ага, — хмыкнул мужик с угрями, высыпая на пол содержимое банки.
— Ну, точно дурачок. Да и котомка не его, стащил у кого-нибудь да грязи насыпал зачем-то. Ну его в Бездну, вещи отнесем наместнику, а этого здесь оставим, пусть хозяин гостиницы сам с ним возится.
— Тебя в Бездну! — огрызнулся тот, что продолжал держать Айвана за грудки. — Бросим его в темницу, Сехрим сам решит, что с ним делать. Может, поджарим ему пятки поутру на усладу публике. Скажем, что колдун себе язык откусил, чтобы не выдать тайн своих, вот народу потеха будет.
Вот так, под шутки, гнусный смех и тумаки стражников Айвана отволокли в темницу, где бросили на холодный каменный пол, спугнув старого жильца — большую грязную крысу.
Ну и попал, подумал маг-седокта, из капкана да в котел. Снова все потерял.
Айван чуть не подавился, когда попытался проглотить накатывающие слезы. Из-за страха грядущего он совсем забыл об Архетелосе у себя во рту. Вытащив красный камень и обтерев слюни, он стал гадать, какая из трех глухих стен ведет на свободу.
В этот раз помощи ждать неоткуда, да и времени нет. Чтобы выжить, пора научиться своими силами решать проблемы, а они только начинаются.
Выбрав противоположную от железной двери стену, Айван приложил к ней Архетелос, и каменная кладка мгновенно испарилась.
***
Промокший лес заполонял легкий туман, оседая на одежде, в волосах и бороде маленькими каплями, и даже непромокаемое одеяло едва спасало от утреннего налета инея. Поникшие деревья сгорбились над странником, словно стараясь прикрыть его от непогоды, но тщетно.
Нандин привык бродить по лесам и спать прямо на земле, привалившись спиной к стволу и не обращая внимания на впивающиеся в ребра корни, но раньше он был не один. Когда-то он служил десятником и вел своих солдат через самые топкие болота и густые чащобы, и никто из них никогда не жаловался на неудобства. Берсеркерам подобное не престало.
Но произошедшее во время войны все изменило. Нет больше десятка, как и сотни, в которую она входила. В живых остался один лишь Нандин, но не потому, что оказался сильнее или смекалистее, а потому, что сбежал, с тех пор превратившись в изгоя для собственного же народа.
Подавшись на самый восток, он попал в Гедорн, где король Моррос милостиво даровал ему место в своей армии. Нандин мог командовать собственной ротой, но узнав о планах короля, вновь дезертировал. Бессмысленные убийства осточертели ему, он бежал от смерти, но костлявая не отстает, направляя его безвольную руку против все новых и новых врагов. Она стравливает людей и наблюдает за исходом, скалясь своим голым черепом.
Нандин в этот раз решил обойти Эфер стороной. Вдоль края леса добраться до перевала Ланго и оказаться в Ледяных землях. Но чем больше он шел, тем больше думал об Айване. Вот у кого есть цель, пусть и невыполнимая. Перенестись в иной мир, где нет войн и убийств, где смерть не поджидает за углом, чтобы утащить в Бездну, а указывает мирно почившим путь в Бескрай. Всего лишь сказки.
День выдался теплым и даже солнечным. Нандин шел уже вторые сутки, и только сейчас смог развести костер, переломав старое скрюченное деревце и выбрав самые сухие ветви. Соорудив импровизированный вертел, он поставил жариться недавно пойманного зайца, готовясь к ужину. Пламя сильно дымило, но берсеркер и думать не мог, что в лесу найдутся люди, способные учуять запах.
Первым он услышал ржание лошади, и даже не сразу сообразил, что в лесу подобных животных не водится. Бросив готовящееся мясо, Нандин подобрал свои вещи и, заметая следы, отбежал от костра на несколько саженей, скрывшись в густом кустарнике. Он обнажил меч, готовый воспользоваться им, если его начнут искать.
Как он и полагал, это оказались викаране во главе с Лютером. Однако он удивился, насчитав так мало людей, да еще и в столь плачевном состоянии. Всего три человека, ведущие на поводу четырех навьюченных лошадей. Доспехи, помятые и заляпанные грязью, пестрели следами, словно от когтей.
Завидев свежий костер с еще недожарившимся зайцем, они подняли державшие в руках мечи и пристально вгляделись в подлесок. Нандин едва дышал, чтобы не выдать себя. Их вид может оказаться лишь маскарадом, и стоит берсеркеру выскочить, как его пронзят арбалетные болты. Но что-то подсказывало, что все совсем не так.
Постояв так минут десять, викаране крепко стреножили коней и достали из сумок факелы, окружив ими костер, но пока не зажигая. Нандин понял, что про ужин ему сегодня можно забыть. Всего трое, подумал он, но лучшие из всех. Пусть уставшие и потрепанные, однако рисковать не стоит. Слишком взвешенные мысли для берсеркера, но лишь новое мышление позволило ему прожить так долго.
Он хотел дождаться ночи, а затем перебить викаранов. Они идут по следам Айвана, в Зел, и берсеркер собирался сделать мальчишке прощальный подарок, обрубив последние хвосты.
Однако ночь принесла с собой не только темноту, какая может быть лишь в лесу, но и нечто, что в ней скрывается. Духи, что вернулись после гибели, приняв облик тех, кто умер самой страшной смертью. Полесицы, придание о коих рассказал Нандину Айван, ухмыляясь тому, что смог устрашить самого берсеркера нелепыми россказнями.
Но здоровяк знал, что духи существуют. Обретая самый разный облик, от подобных жертве до чудовищ, обладающих кошмарной силой, они нападают на тех, кто нарушил их покой. Иногда это можно сделать, разворошив их обиталище, иногда просто оказавшись рядом, но зачастую они нападают сами, ища нечто, что потеряли при жизни.
Духов, что не должны пребывать в мире живых, все называют Посторонними, и лишь одно способно их упокоить навечно. У Нандина этого не было.
***
Мерзкие твари напали с наступлением ночи. Первым их заметил часовой, подняв тревогу, первым и погиб. Лютер никогда не встречал Полесиц, но не раз сталкивался с Посторонними, ненавидя их почти так же, как колдунов. Викаранай считал этих духов прямым подтверждением связи магов с Бездной, их злобной и нечестивой натуры.
Все Полесицы явились в облике женщин в простых белых платьях до пят, с длинными распущенными волосами и острыми когтями. Завидев викаранов, они истошно завопили, их лица исказились гримасой жуткого гнева, а когти стали еще больше и острее.
Годарак, первый заступивший на караул, испугался и запаниковал, пусть и успел закричать о нападении. Он бросился на духов с простым мечом, и те разорвали его вместе с доспехами прежде, чем остальные успели достать Божий камень. Времени заряжать арбалеты не было, и викаране начали швырять болты прямо руками, отгоняя духов. Несколько Полесиц оказались на расстоянии удара, и рыцари бросились на них, зажимая скудное оружие в руках.
Через полчаса Посторонние убрались прочь, растворившись в тихой ночи, словно страшный сон, оставив после себя истерзанное тело викарана, следы когтей на доспехах и до смерти перепуганных лошадей, некоторые из которых порвали путы и умчались в лес вместе с припасами и оружием.
Во вторую ночь все повторилось, но, несмотря на подготовленность: факелы, весь имеющийся Божий камень и крепко привязанные лошади — Полесицам удалось убить второго рыцаря, ранить Войтоса, разорвать двух лошадей и еще одну серьезно ранить, и Лютеру пришлось лично прервать ее муки.
Третья ночь должна была стать решающей, ибо следующим днем они уже собирались оказаться в Зеле. На сей раз Лютер приказал своим последним людям забыть о сне, решив оказаться в городе уставшим, зато живым.
Неожиданно они почуяли запах дыма и жареного мяса.
— Мурра и остальные? — спросил Войтос, вместе со всеми вглядываясь в густой лес.
— Они уже давно должны быть в городе.
— Если их не задержали Посторонние.
— Они не рубили деревьев, — неуверенно подал голос рыцарь. — Недалеко от моего селения в лесу тоже живут подобные духи, только мы зовем их лесавками. Говорят, что если не вредить лесу, они никого не трогают, но стоит отломить хоть одну ветку, и домой уже не вернешься.
Лютер вспомнил погребальный костер, который они соорудили для погибших викаранов, срубив несколько деревьев. Лес огромен, и даже если вырубить сотню самых крупных стволов, это никак не навредит чащобе. Однако, судя по всему, Полесицы считали иначе. Посторонние всегда имеют собственное, отличное от прочих мнение.
Бестелесные духи закружили вокруг факелов смертельным хороводом, выжидая удобного случая, чтобы наброситься. Лошади ржали и били копытами, не в силах разорвать пут. Викаране стояли спиной к спине, выставив перед собой арбалеты. Еще несколько орудий заряженными лежало на земле и ждало своего часа. Их хватит, чтобы прикончить десяток духов с расстояния, а потом придется схлестнуться в ближнем бою. В мешках покоилось несколько доспехов, что не унесли с собой сбежавшие лошади, но они были такими же, как и на рыцарях, и едва могли защитить от когтей Полесиц.
Неожиданно неподалеку раздался страшный рев, и из подлеска, ломая кусты, вылетел берсеркер, отмахиваясь своим огромным мечом от наседающих на него Посторонних. Добравшись до импровизированного лагеря, он вырвал из земли один из факелов и ткнул им в лицо ближайшей Полесице. Простое пламя не способно убить Посторонних, но может их отогнать.
