- По самые уши!
Между тем жара, усталость и избыток поглощенной воды сделали свое благое дело. Наши подруги заснули. Как бы ни было тягостно их положение, но объятия Морфея были настолько крепки, что вырваться из них они смогли только ночью, хорошо выспавшись. Проснулась первой Великанова.
- Блин! Ни фигушечки! Где это мы? Козявкина! Темень-то какая!
Великанова стала ползать на карачках и ощупывать поверхность. Поскольку ничего разглядеть было нельзя. Ее рука почувствовала что-то теплое, округлое и мягкое.
- Может, это не Козявкина, а какой-нибудь динозавр? – прошептала она. – На свою голову разбудишь! Козявкина!
Она стала вызывать подругу.
- Фонарика плохо нет. Э! без Козявкиной плохо, стрёмно! Она хоть и вредная, и некрасивая, но с ней не так страшно, поспокойнее.
- Ой! А мы красавицы такие! Дылда долгоногая! И рот лошадиный! Да на меня, если хочешь знать все пацаны западают, взглядов не отводят!
Великанова приняла подругу в объятия.
- Ах, ты моя ненаглядная! – ликовала она.
- Отпусти! Что ты тискаешь меня! Раздавишь же, слониха!
Они сели, как можно только, теснее, согревая друг друга.
- Ночи здесь прохладные. Без жилья пропадем! – сказала деловито Козявкина.
- И без жратвы тоже.
- Об еде больше ни слова! Иначе я тебя убью! – рассердилась Козявкина.
Великанова согласилась.
- И тем самым продлишь свое жалкое и ничтожное существование.
И фыркнула.
- Типун тебе на язык!
- А типун – это что такое? – заинтересовалась Великанова.
- Откуда я знаю!
- Ну, если это что-то съедобное, то десяток-другой типунов нам бы сейчас не помешали! – мечтательно произнесла Великанова.
- Сколько здесь длится ночь? – спросила Великанова.
Великанова уверенно ответила:
- До утра! А как иначе!
- А если здесь ночь длится несколько месяцев.
- Как так? – поразилась Великанова и шумно задышала.
- Смена дня и ночи зависит от скорости вращения планеты вокруг своей оси. Чем она быстрее вращается, тем короче день и ночь. И наоборот. Наша Земля оборачивается за двадцать четыре часа вокруг оси. А со срамом не знаю, - отбарабанила Козявкина.
- А если он оборачивается за двадцать четыре года? – спросила Великанова.
- Двадцать четыре года будем сидеть без света,- равнодушно отвечала Козявкина.
- Оборзели! – воскликнула Великанова. – Мы же тогда ослепнем в этой темени!
- У меня есть идея!
- Если бы ее еще и кушать можно было! – мечтательно произнесла Великанова.
- Вот что, новоиспеченные подруги, скоро ли будет утро, то есть рассветет? – обратилась Козявкина к темноте.
- Как только, так сразу!
- Вы что у Попкова проходили тренинг по прикольчикам? Отвечайте определенно, когда наступит утро! Через сколько часов? – строго потребовала Козявкина.
- Что такое час?
- Ну, час – это время обращения планеты вокруг своей оси, поделенное на двадцать четыре части,- как учительница, продиктовала Козявкина.
- Мы считаем!
- Ну, я поражаюсь, Козявкина! – раздался восхищенный голос Великановой. – Ты такая махонькая и как в тебе уместился такой умище? Уму непонятно!
- Умище, запомни, Великанова, не зависит от роста и длины ног. У высоких все жизненные силы уходят в рост, а у маленьких и симпатичных в мозг.
- На счет симпатичных это, конечно, одно воображение?
Великанова скривила рот.
- Ты не смотри, что я маленькая! Как-то раз я смотрела по телевизору приемы уличного бокса, - пригрозила Козявкина.
- Я только мультики смотрю и рекламу, - с чувством превосходства произнесла Великанова.
- Утро наступит через час,- раздался монотонный голос.
Козявкина проворчала:
- Если бы еще знать, сколько длится этот срамный час! Всё как ни у людей!
- До рассвета в картишки перекинемся, в дурачка? – предложила Великанова. – Чтобы время быстрее прошло!
- Великанова! Ты что?
- Ах да! Картишки-то мы забыли в каюте! – вспомнила Великанова. – И опять, как без света играть? А ты, пользуясь полной темнотой, будешь мошенничать. Честно же ты выиграть у меня не можешь. Козявкина! А всё же твоего… ну, этого… как его… Робинзона всё же спасли. Помнишь, ты рассказывала?
- Спасли.
- Значит, и нас спасут! – облегченно вздохнула Великанова.
- Не вижу никакой связи.
- Ну, всех же, кто оказывался на необитаемом острове или планете, в конце концов всё равно спасают. Значит, и нас спасут.
- Да! Если на каком-нибудь корабле окажутся такие же умники, как мы с тобой, и сумеют сбить корабль с истинного курса. Да и то никакой гарантии, что корабль полетит именно к Сраму.
- А что сейчас кушают наши в кают-компании?
Великанова прикрыла глаза.
- Подливочка с перловкой, фрикадельки, рыбные котлетки…
- Если ты немедленно не замолчишь, я тебя убью! – прошипела Козявкина.
- Нельзя слова сказать! А еще подруга называется! – обиделась Великанова.
- Смотри, Великанова!
- Кого смотреть? Полная темень! – пробурчала Великанова.
- Вон же! Видишь блеснуло!
- Где блеснуло? Ничего не вижу!
- Вон же! Я же показываю!
- А я вижу, что ты показываешь! Я себя не вижу! Постой! Вижу! И правда, блеснуло! Вон блеснуло! Это школьный автобус за нами едет! У него так фары блестят.
- Или Попков с фонариком идет. Куда он без любимой Великановой? Как ему сейчас тяжело без тебя! Представляю! Не ест и не спит, бедолага.
- Мне говоришь, чтобы я о еде не говорила, а сама говоришь об еде.
Наступало утро. Где-то там вдалеке блеснул лучик, превратившийся в светлое облачко, которое становилось всё больше и ярче, радуя всё живое своим появлением.
С каждым мгновением далекий горизонт светлеет и тьма уползает в свои мрачные норы. И вот уже в утренних сумерках подруги смогли увидеть друг друга и свою многочисленную свиту, расположившуюся на камнях, неподалеку от них. Подруги радостно завопили, ведь они же не птички, чтобы чирикать гимн начинающемуся утру.
Они стали толкать друг друга, хлопать в ладоши, то есть делать утреннюю физзарядку, чего бы они никогда не стали делать на Земле. Лжедевчонки с начала с удивлением наблюдали за ними, а затем стали повторять их движения, ведь ничего своего они придумать не могли. Никогда Срам не оглашался такими громкими и радостными криками. Наверно, даже недра Срама содрогнулись.
- Я вспомнила! Я вспомнила! – закричала Козявкина и захлопала в ладоши.
- Вспомнила? Свое имя? Очень интересно! – воскликнула Козявкина.
- Хуже! В смысле, лучше! Оду солнцу. Я вспомнила оду солнцу!
Она взобралась на большой камень. Отставила левую ножку. Повернула голову в сторону восходящего светила и, махая короткими ручками, принялась скандировать, как настоящий Демосфен:
- Посмотрите! Всходит солнце!
Заливает мир лучами!
Вы на улицах бессонных
Бога солнца не встречали?
У него глаза сияют
Блеском радостного утра,
С головы его свисают
Кудри цвета перламутра.
Он веселый и прозрачный
Вас обнимет у порога.
Просыпайтесь же пораньше!
Так чудес на свете много
У таинственного бога!
Вот прекрасная царевна,
Раскрывая ставни окон,
Улыбнется и зажмурит
Ослепленные глаза.
Солнце! Солнце! Это радость!
Это счастье нашей жизни!
Мы язычники и солнцу
Поклоняемся как богу!
- Офигеть! – воскликнула Великанова и захлопала в ладоши. – Впервые в жизни я не жалею, что у меня такая подруга. Но кушать от этого меньше что-то не захотелось. Извиняюсь, конечно! Если можно было насытиться стихами, я бы целыми днями слушала эту… как ее?.. оду.
Козявкина ее успокоила:
- У нас еще в запасе двадцать девять суток, а за это время или мы найдем еду, или кто-нибудь использует нас для еды. Так что держи хвост пистолетом, Великанова!
Великанова подвела итог:
- Первое – лучше! Или ты так не считаешь? Пока я так не покушаю, я ни о чем другом думать не могу. Так уж устроен мой организм. Я всегда по утрам, как только проснусь, сразу бегу к холодильнику. И только откушав, приступаю к утреннему туалету. Ой! Забыла о том, что ты просила, чтобы я не говорила о еде. Хотя покушать – это главный смысл нашего существования. И о чем еще говорить, если не о еде?
- Ага! – согласилась Великанова. – Вздремнуть что ли?
- Счастливый ты человек, Великанова! Ты, как бык, который нажрется помоев и на верху блаженства, потому что у него отсутствуют всякие духовные запросы. Завидуя я таким людям.
- Можешь дальше трандычить! – томно произнесла Великанова, раскинувшись на теплом камне. – Так быстрее засыпается.
- Великанова!
- Ну, что там у тебя опять! Ну, давай о своих этих самых духовных… как их? Вопросах-запросах!
- Великанова!
В голосе Козявкиной было столько ужаса, что подруга не могла не почувствовать этого. Она уже хотела подскочить, но Козявкина остановила ее:
- Не шевелись!
Из-под камня, на котором возлежала Великанова
Поежившись от утреннего ветерка, Великанова сунула ладошки в карманы шортов, и тут же лицо ее преобразилось волшебным образом. Сначала изумление, а затем счастливая улыбка. Так, наверно, улыбается человек, выигравший миллион. Причем это была такая широкая улыбка, что Козявкина была уверена, что сейчас эта улыбка вылезет за пределы лица Великановой.
- Смотри, Козявкина, что я нашла!
Она держала в руках конфетку. Самую настоящую!
Козявкина метнулась к Великановой и вырвала у нее конфетку из рук.
- Ни фига себе! – завизжала Великанова. Лицо ее стало пунцовым.
- Это борзость! Отдай!
Она бросилась на Козявкину, как орел бросается на беззащитную птичку.
- Верни конфетку, агрессор!
Она навалилась на Козявкину всем телом. Козявкина запищала. Мелькнула мысль, что это последние мгновения ее жизни. Но кулачок с конфеткой не разжимала. И откуда только в ее маленькой ручке взялась такая цепкость?
- Вы посмотрите только! Где это видано, чтобы у Великановой отобрали конфетку! – кричала Великанова.
Она пыталась разжать кулачок Козявкиной, пыхтела и ругалась.
- В такой мелюзге и столько силы? – изумилась она и усилила напор.
Недаром говорится, сила солому ломит. Всё-таки явное превосходство было на стороне Великановой. Она отжала мизинец Козявкиной и ухватилась за следующий палец. Успех вызвал у Великановой новый прилив сил. Она уже не сомневалась в скорой победе. Да за конфетку она и Геракла бы поломола.
- Конфетка моя. Мне ее и нямнякать! – шипела Великанова.
Она разжала средний и указательны пальцы Козявкиной. Победа была близка!
- Вот она моя конфеточка! Вот она моя сладенькая! Сейчас я тебя ням-ням! Даже фантика не получишь от нее! Хотела тебе дать фантик понюхать и пожевать, а теперь не дам! Сама виновата!
И тут Великанова взревела, как раненный вепрь.
Она отпрянула назад и, схватив левой рукой правую, стала покачивать ее, как младенца, и дико выть. Если на Сраме были еще какие-то обитатели, то в эти минуты они должны были онеметь от ужаса и шерсть, если она у них имелась, должна была стать дыбом, как у кошки, которая, случайно прогуливаясь по двору, вдруг нос с носом сталкивается в огромным цепным псом, скалящим зубы и демонстрирующим свою крайнюю решимость.
- Ты мне откусила руку!
Это было некоторым преувеличением со стороны Великановой, даже при всем желании Козявкина не смогла бы этого сделать. Великановой все же досталось, как говорится, на орехи. Не все и не всегда решает сила. Козявкина, воспользовавшись благоприятным моментом, вскочила на ноги и отбежала на безопасное расстояние, остановилась, чтобы насладиться страданиями Великановой.
- Ох! И дура же ты, Великанова! Дурища стоеросовая! – победно кричала она. – Дурней любой дуры! Королева дур! Дуремар дуремаристый!
- Мою конфетку отдай! – рыдала Великанова, как безутешная вдова. – Ты враг номер один! Империя зла! Исчадие ада!
- Да пойми же ты, Великанова, что эта конфетка – наш единственный шанс выжить.
- Ага! Это моя конфетка! Ты сейчас еще съешь, у тебя начнется прилив сил. А я, голодная, окончательно ослабну. И когда я не смогу пошевелить ни рукой, ни ногой, ты набросишься на меня, чтобы питаться моим аппетитным телом. Представляю, как ты будешь, урча и хрюкая, перемалывать мои красивые и стройные косточки. Ты еще хуже Попкова. Мне кажется, что он бы все равно не позволил себе этого.
- Не буду я есть твои косточки, Великанова! Бррр! Скоро у нас будут тонны конфет.
У нас будут тонны конфет, целые горы! Понимаешь, Великанова?
Но Великанова уже справилась с болью, она подскочила и метнулась вперед, как стрела, пущенная из лука. Если бы кто-нибудь увидел ее лицо в эту минуту, то до конца своих дней забыл о спокойном глубоком сне без кошмарных сновидений.
Козявкина была на волосок… да что там на волосок! … на полволоска от гибели. А согласитесь, погибнуть в самом расцвете, не очень-то приятно. А самое обидное, что погибнет она не от рук злодея, а от самой лучшей подруги, от единственной подруги. Но смертельная опасность вызвала в миниатюрной Козявкиной такой прилив сил, она так рванула, что Великанова остолбенело воскликнула:
- Козявкина! Где ты?
Козявкиной не было нигде. Как сквозь землю провалилась.
- Может быть, она испарилась? – пробормотала Великанова. – Всё-таки выпить столько воды! И как она в нее только влезла! Тут вон солнце как стало припекать! А вода на солнце испаряется. Ты чего испарилась, Козявкина!
Всякое желание убивать Козявкину тоже испарилось. Она стала кричать.
- Какие мы догадливые! – услышала она знакомый голос сверху.
Уж не превратилась ли Козявкина в ангела.
- Хотя догадливость не является отличительной чертой моей заклятой подруги.
Великанова задрала голову. Перед ней возвышалась черная высокая скала, а на самом верху скалы егозилась маленькая точка, в которой, только хорошо присмотревшись, можно было разглядеть Козявкину. А если еще сильней напрячь зрение, то можно было бы увидеть крохотные ножки и ручки. И самодовольное личико, которое, однако, для Великановой в данный момент было самым симпатичным в мире, если, конечно, не иметь в виду свое.
- Козявкина! Как ты там оказалась? У тебя крылья выросли?
- Как я тут оказалась, не знаю. Но сейчас меня не это волнует,- пищала сверху Козявкина.
- Что тебя волнует?
- Как я отсюда буду спускаться, ума не приложу!
- Вот что, Козявкина! Конфетку бросай вниз! А уж потом мы будем решать, как тебя спустить на землю. Что-нибудь придумаем!
- А вот это ты видишь?
Но Великанова, обладавшая орлиной зоркостью, то, что ей показала Козявкина, не смогла увидеть, да и не старалась особеннно.
- Конфетка-то тебе зачем? – крикнула Великанова. И решила апеллировать к здравому смыслу подруги, хотя никаких надежд на этот счет не питала. – Подумай сама! Всё равно тебе с этой скалы спуститься не удастся. Зря только съешь конфетку. А мне она поможет выжить и дождаться возвращения «Привета». Ведь логично же? Уверяю тебя, что твои останки в целостности и сохранности будут доставлены на Землю и переданы твоим родственникам для дальнейшего погребения.
- Накося выкуси! – пропищала Козявкина сверху.
- Ты подлая, Козявкина! В тебе нет и капли великодушия и благородства. Как я могла такого человека считать своей подругой?
Видя, что Козявкина не ведется, Великанова решила сменить тактику.
- Ладно! Я согласна на компромисс. Так и быть, забирай себе фантик. Ну, а то, что завернуто в нем, можешь бросать вниз. Я на всё готова ради любимой подруги… Чтобы ты себе все руки-ноги переломала, когда будешь лететь вниз!
Между тем жара, усталость и избыток поглощенной воды сделали свое благое дело. Наши подруги заснули. Как бы ни было тягостно их положение, но объятия Морфея были настолько крепки, что вырваться из них они смогли только ночью, хорошо выспавшись. Проснулась первой Великанова.
- Блин! Ни фигушечки! Где это мы? Козявкина! Темень-то какая!
Великанова стала ползать на карачках и ощупывать поверхность. Поскольку ничего разглядеть было нельзя. Ее рука почувствовала что-то теплое, округлое и мягкое.
- Может, это не Козявкина, а какой-нибудь динозавр? – прошептала она. – На свою голову разбудишь! Козявкина!
Она стала вызывать подругу.
- Фонарика плохо нет. Э! без Козявкиной плохо, стрёмно! Она хоть и вредная, и некрасивая, но с ней не так страшно, поспокойнее.
- Ой! А мы красавицы такие! Дылда долгоногая! И рот лошадиный! Да на меня, если хочешь знать все пацаны западают, взглядов не отводят!
Великанова приняла подругу в объятия.
- Ах, ты моя ненаглядная! – ликовала она.
- Отпусти! Что ты тискаешь меня! Раздавишь же, слониха!
Они сели, как можно только, теснее, согревая друг друга.
- Ночи здесь прохладные. Без жилья пропадем! – сказала деловито Козявкина.
- И без жратвы тоже.
- Об еде больше ни слова! Иначе я тебя убью! – рассердилась Козявкина.
Великанова согласилась.
- И тем самым продлишь свое жалкое и ничтожное существование.
И фыркнула.
- Типун тебе на язык!
- А типун – это что такое? – заинтересовалась Великанова.
- Откуда я знаю!
- Ну, если это что-то съедобное, то десяток-другой типунов нам бы сейчас не помешали! – мечтательно произнесла Великанова.
- Сколько здесь длится ночь? – спросила Великанова.
Великанова уверенно ответила:
- До утра! А как иначе!
- А если здесь ночь длится несколько месяцев.
- Как так? – поразилась Великанова и шумно задышала.
- Смена дня и ночи зависит от скорости вращения планеты вокруг своей оси. Чем она быстрее вращается, тем короче день и ночь. И наоборот. Наша Земля оборачивается за двадцать четыре часа вокруг оси. А со срамом не знаю, - отбарабанила Козявкина.
- А если он оборачивается за двадцать четыре года? – спросила Великанова.
- Двадцать четыре года будем сидеть без света,- равнодушно отвечала Козявкина.
- Оборзели! – воскликнула Великанова. – Мы же тогда ослепнем в этой темени!
- У меня есть идея!
- Если бы ее еще и кушать можно было! – мечтательно произнесла Великанова.
- Вот что, новоиспеченные подруги, скоро ли будет утро, то есть рассветет? – обратилась Козявкина к темноте.
- Как только, так сразу!
- Вы что у Попкова проходили тренинг по прикольчикам? Отвечайте определенно, когда наступит утро! Через сколько часов? – строго потребовала Козявкина.
- Что такое час?
- Ну, час – это время обращения планеты вокруг своей оси, поделенное на двадцать четыре части,- как учительница, продиктовала Козявкина.
- Мы считаем!
- Ну, я поражаюсь, Козявкина! – раздался восхищенный голос Великановой. – Ты такая махонькая и как в тебе уместился такой умище? Уму непонятно!
- Умище, запомни, Великанова, не зависит от роста и длины ног. У высоких все жизненные силы уходят в рост, а у маленьких и симпатичных в мозг.
- На счет симпатичных это, конечно, одно воображение?
Великанова скривила рот.
- Ты не смотри, что я маленькая! Как-то раз я смотрела по телевизору приемы уличного бокса, - пригрозила Козявкина.
- Я только мультики смотрю и рекламу, - с чувством превосходства произнесла Великанова.
- Утро наступит через час,- раздался монотонный голос.
Козявкина проворчала:
- Если бы еще знать, сколько длится этот срамный час! Всё как ни у людей!
- До рассвета в картишки перекинемся, в дурачка? – предложила Великанова. – Чтобы время быстрее прошло!
- Великанова! Ты что?
- Ах да! Картишки-то мы забыли в каюте! – вспомнила Великанова. – И опять, как без света играть? А ты, пользуясь полной темнотой, будешь мошенничать. Честно же ты выиграть у меня не можешь. Козявкина! А всё же твоего… ну, этого… как его… Робинзона всё же спасли. Помнишь, ты рассказывала?
- Спасли.
- Значит, и нас спасут! – облегченно вздохнула Великанова.
- Не вижу никакой связи.
- Ну, всех же, кто оказывался на необитаемом острове или планете, в конце концов всё равно спасают. Значит, и нас спасут.
- Да! Если на каком-нибудь корабле окажутся такие же умники, как мы с тобой, и сумеют сбить корабль с истинного курса. Да и то никакой гарантии, что корабль полетит именно к Сраму.
- А что сейчас кушают наши в кают-компании?
Великанова прикрыла глаза.
- Подливочка с перловкой, фрикадельки, рыбные котлетки…
- Если ты немедленно не замолчишь, я тебя убью! – прошипела Козявкина.
- Нельзя слова сказать! А еще подруга называется! – обиделась Великанова.
- Смотри, Великанова!
- Кого смотреть? Полная темень! – пробурчала Великанова.
- Вон же! Видишь блеснуло!
- Где блеснуло? Ничего не вижу!
- Вон же! Я же показываю!
- А я вижу, что ты показываешь! Я себя не вижу! Постой! Вижу! И правда, блеснуло! Вон блеснуло! Это школьный автобус за нами едет! У него так фары блестят.
- Или Попков с фонариком идет. Куда он без любимой Великановой? Как ему сейчас тяжело без тебя! Представляю! Не ест и не спит, бедолага.
- Мне говоришь, чтобы я о еде не говорила, а сама говоришь об еде.
Наступало утро. Где-то там вдалеке блеснул лучик, превратившийся в светлое облачко, которое становилось всё больше и ярче, радуя всё живое своим появлением.
С каждым мгновением далекий горизонт светлеет и тьма уползает в свои мрачные норы. И вот уже в утренних сумерках подруги смогли увидеть друг друга и свою многочисленную свиту, расположившуюся на камнях, неподалеку от них. Подруги радостно завопили, ведь они же не птички, чтобы чирикать гимн начинающемуся утру.
Они стали толкать друг друга, хлопать в ладоши, то есть делать утреннюю физзарядку, чего бы они никогда не стали делать на Земле. Лжедевчонки с начала с удивлением наблюдали за ними, а затем стали повторять их движения, ведь ничего своего они придумать не могли. Никогда Срам не оглашался такими громкими и радостными криками. Наверно, даже недра Срама содрогнулись.
- Я вспомнила! Я вспомнила! – закричала Козявкина и захлопала в ладоши.
- Вспомнила? Свое имя? Очень интересно! – воскликнула Козявкина.
- Хуже! В смысле, лучше! Оду солнцу. Я вспомнила оду солнцу!
Она взобралась на большой камень. Отставила левую ножку. Повернула голову в сторону восходящего светила и, махая короткими ручками, принялась скандировать, как настоящий Демосфен:
- Посмотрите! Всходит солнце!
Заливает мир лучами!
Вы на улицах бессонных
Бога солнца не встречали?
У него глаза сияют
Блеском радостного утра,
С головы его свисают
Кудри цвета перламутра.
Он веселый и прозрачный
Вас обнимет у порога.
Просыпайтесь же пораньше!
Так чудес на свете много
У таинственного бога!
Вот прекрасная царевна,
Раскрывая ставни окон,
Улыбнется и зажмурит
Ослепленные глаза.
Солнце! Солнце! Это радость!
Это счастье нашей жизни!
Мы язычники и солнцу
Поклоняемся как богу!
- Офигеть! – воскликнула Великанова и захлопала в ладоши. – Впервые в жизни я не жалею, что у меня такая подруга. Но кушать от этого меньше что-то не захотелось. Извиняюсь, конечно! Если можно было насытиться стихами, я бы целыми днями слушала эту… как ее?.. оду.
Козявкина ее успокоила:
- У нас еще в запасе двадцать девять суток, а за это время или мы найдем еду, или кто-нибудь использует нас для еды. Так что держи хвост пистолетом, Великанова!
Великанова подвела итог:
- Первое – лучше! Или ты так не считаешь? Пока я так не покушаю, я ни о чем другом думать не могу. Так уж устроен мой организм. Я всегда по утрам, как только проснусь, сразу бегу к холодильнику. И только откушав, приступаю к утреннему туалету. Ой! Забыла о том, что ты просила, чтобы я не говорила о еде. Хотя покушать – это главный смысл нашего существования. И о чем еще говорить, если не о еде?
- Ага! – согласилась Великанова. – Вздремнуть что ли?
- Счастливый ты человек, Великанова! Ты, как бык, который нажрется помоев и на верху блаженства, потому что у него отсутствуют всякие духовные запросы. Завидуя я таким людям.
- Можешь дальше трандычить! – томно произнесла Великанова, раскинувшись на теплом камне. – Так быстрее засыпается.
- Великанова!
- Ну, что там у тебя опять! Ну, давай о своих этих самых духовных… как их? Вопросах-запросах!
- Великанова!
В голосе Козявкиной было столько ужаса, что подруга не могла не почувствовать этого. Она уже хотела подскочить, но Козявкина остановила ее:
- Не шевелись!
Из-под камня, на котором возлежала Великанова
Поежившись от утреннего ветерка, Великанова сунула ладошки в карманы шортов, и тут же лицо ее преобразилось волшебным образом. Сначала изумление, а затем счастливая улыбка. Так, наверно, улыбается человек, выигравший миллион. Причем это была такая широкая улыбка, что Козявкина была уверена, что сейчас эта улыбка вылезет за пределы лица Великановой.
- Смотри, Козявкина, что я нашла!
Она держала в руках конфетку. Самую настоящую!
Козявкина метнулась к Великановой и вырвала у нее конфетку из рук.
- Ни фига себе! – завизжала Великанова. Лицо ее стало пунцовым.
- Это борзость! Отдай!
Она бросилась на Козявкину, как орел бросается на беззащитную птичку.
- Верни конфетку, агрессор!
Она навалилась на Козявкину всем телом. Козявкина запищала. Мелькнула мысль, что это последние мгновения ее жизни. Но кулачок с конфеткой не разжимала. И откуда только в ее маленькой ручке взялась такая цепкость?
- Вы посмотрите только! Где это видано, чтобы у Великановой отобрали конфетку! – кричала Великанова.
Она пыталась разжать кулачок Козявкиной, пыхтела и ругалась.
- В такой мелюзге и столько силы? – изумилась она и усилила напор.
Недаром говорится, сила солому ломит. Всё-таки явное превосходство было на стороне Великановой. Она отжала мизинец Козявкиной и ухватилась за следующий палец. Успех вызвал у Великановой новый прилив сил. Она уже не сомневалась в скорой победе. Да за конфетку она и Геракла бы поломола.
- Конфетка моя. Мне ее и нямнякать! – шипела Великанова.
Она разжала средний и указательны пальцы Козявкиной. Победа была близка!
- Вот она моя конфеточка! Вот она моя сладенькая! Сейчас я тебя ням-ням! Даже фантика не получишь от нее! Хотела тебе дать фантик понюхать и пожевать, а теперь не дам! Сама виновата!
И тут Великанова взревела, как раненный вепрь.
Она отпрянула назад и, схватив левой рукой правую, стала покачивать ее, как младенца, и дико выть. Если на Сраме были еще какие-то обитатели, то в эти минуты они должны были онеметь от ужаса и шерсть, если она у них имелась, должна была стать дыбом, как у кошки, которая, случайно прогуливаясь по двору, вдруг нос с носом сталкивается в огромным цепным псом, скалящим зубы и демонстрирующим свою крайнюю решимость.
- Ты мне откусила руку!
Это было некоторым преувеличением со стороны Великановой, даже при всем желании Козявкина не смогла бы этого сделать. Великановой все же досталось, как говорится, на орехи. Не все и не всегда решает сила. Козявкина, воспользовавшись благоприятным моментом, вскочила на ноги и отбежала на безопасное расстояние, остановилась, чтобы насладиться страданиями Великановой.
- Ох! И дура же ты, Великанова! Дурища стоеросовая! – победно кричала она. – Дурней любой дуры! Королева дур! Дуремар дуремаристый!
- Мою конфетку отдай! – рыдала Великанова, как безутешная вдова. – Ты враг номер один! Империя зла! Исчадие ада!
- Да пойми же ты, Великанова, что эта конфетка – наш единственный шанс выжить.
- Ага! Это моя конфетка! Ты сейчас еще съешь, у тебя начнется прилив сил. А я, голодная, окончательно ослабну. И когда я не смогу пошевелить ни рукой, ни ногой, ты набросишься на меня, чтобы питаться моим аппетитным телом. Представляю, как ты будешь, урча и хрюкая, перемалывать мои красивые и стройные косточки. Ты еще хуже Попкова. Мне кажется, что он бы все равно не позволил себе этого.
- Не буду я есть твои косточки, Великанова! Бррр! Скоро у нас будут тонны конфет.
У нас будут тонны конфет, целые горы! Понимаешь, Великанова?
Но Великанова уже справилась с болью, она подскочила и метнулась вперед, как стрела, пущенная из лука. Если бы кто-нибудь увидел ее лицо в эту минуту, то до конца своих дней забыл о спокойном глубоком сне без кошмарных сновидений.
Козявкина была на волосок… да что там на волосок! … на полволоска от гибели. А согласитесь, погибнуть в самом расцвете, не очень-то приятно. А самое обидное, что погибнет она не от рук злодея, а от самой лучшей подруги, от единственной подруги. Но смертельная опасность вызвала в миниатюрной Козявкиной такой прилив сил, она так рванула, что Великанова остолбенело воскликнула:
- Козявкина! Где ты?
Козявкиной не было нигде. Как сквозь землю провалилась.
- Может быть, она испарилась? – пробормотала Великанова. – Всё-таки выпить столько воды! И как она в нее только влезла! Тут вон солнце как стало припекать! А вода на солнце испаряется. Ты чего испарилась, Козявкина!
Всякое желание убивать Козявкину тоже испарилось. Она стала кричать.
- Какие мы догадливые! – услышала она знакомый голос сверху.
Уж не превратилась ли Козявкина в ангела.
- Хотя догадливость не является отличительной чертой моей заклятой подруги.
Великанова задрала голову. Перед ней возвышалась черная высокая скала, а на самом верху скалы егозилась маленькая точка, в которой, только хорошо присмотревшись, можно было разглядеть Козявкину. А если еще сильней напрячь зрение, то можно было бы увидеть крохотные ножки и ручки. И самодовольное личико, которое, однако, для Великановой в данный момент было самым симпатичным в мире, если, конечно, не иметь в виду свое.
- Козявкина! Как ты там оказалась? У тебя крылья выросли?
- Как я тут оказалась, не знаю. Но сейчас меня не это волнует,- пищала сверху Козявкина.
- Что тебя волнует?
- Как я отсюда буду спускаться, ума не приложу!
- Вот что, Козявкина! Конфетку бросай вниз! А уж потом мы будем решать, как тебя спустить на землю. Что-нибудь придумаем!
- А вот это ты видишь?
Но Великанова, обладавшая орлиной зоркостью, то, что ей показала Козявкина, не смогла увидеть, да и не старалась особеннно.
- Конфетка-то тебе зачем? – крикнула Великанова. И решила апеллировать к здравому смыслу подруги, хотя никаких надежд на этот счет не питала. – Подумай сама! Всё равно тебе с этой скалы спуститься не удастся. Зря только съешь конфетку. А мне она поможет выжить и дождаться возвращения «Привета». Ведь логично же? Уверяю тебя, что твои останки в целостности и сохранности будут доставлены на Землю и переданы твоим родственникам для дальнейшего погребения.
- Накося выкуси! – пропищала Козявкина сверху.
- Ты подлая, Козявкина! В тебе нет и капли великодушия и благородства. Как я могла такого человека считать своей подругой?
Видя, что Козявкина не ведется, Великанова решила сменить тактику.
- Ладно! Я согласна на компромисс. Так и быть, забирай себе фантик. Ну, а то, что завернуто в нем, можешь бросать вниз. Я на всё готова ради любимой подруги… Чтобы ты себе все руки-ноги переломала, когда будешь лететь вниз!
