Последние слова Великанова, конечно, произнесла тихо, чтобы Козявкина их не услышала.
- Великанова!
- А?
- А я ням-ням! Конфетку твою ням-ням!
- Ты это… ты брось!
Колени Великановой подогнулись сами собой и она присела на камень, тяжело дыша.
- Вкусненькая конфетка! А сладенькая! Ни пером описать, ни в сказки рассказать! – жужжала сверху Козявкина.
У Великановой закружилась голова, она вот-вот могла упасть в обморок. Мир померк для нее.
- Не парься, Великанова! Цела и невредима твоя конфетка. Вот она!
У Великановой тяжелящий камень свалился с души.
- Не вижу я! – прокричала Великанова. – Брось вниз, чтобы я убедилась, что она цела и невредима. А потом я тебе ее заброшу назад.
- Великанова! А где наши друзья? Что-то я их не вижу!
- У такой подлой натуры не может быть друзей.
- Мы здесь! – раздались звонкие голоса.
Вышло около десятка Козявкиных и Великановых.
- Друзья! А вы сможете подняться ко мне на скалу? – крикнула Козявкина.
Козявкины и Великановы стали карабкаться по почти отвесной каменной стене, как какие-то паучки.
- Ты чего задумала, Козявкина? – оживилась Великанова и забегала возле скалы. – Ты решила поделиться с ними нашей конфеткой? Лучше не делай этого! Умоляю тебя! Разделим ее пополам! Нам больше достанется. Я согласная!
Никто не обращал на нечеловеческие страдания Великановой никакого внимания, что, в общем-то, не очень гуманно. Клоны их продолжали подниматься всё выше и выше. Вероятно, на Сраме не слишком придерживались принципов гуманизма и милосердия.
Козявкина со своими новоиспеченными дружками мирно о чем-то беседовала на скалистом пятачке. Многое бы отдала Великанова, чтобы узнать о том, какой там новый заговор плетется вокруг нее.
- Друзья мои! Если вам удается копировать сложные органические образования, то думаю, что особого труда для вас не составит скопировать вот этот примитивный объект.
Козявкина держала на ладони конфетку.
- Разумеется, сохранив при этом все его вкусовые и питательные качества.
Лжедевчонки стали передавать друг другу конфетку, рассматривать ее с разных сторон и обнюхивать. Было ясно, что конфетку они впервые держат в руках.
- Мы предпочли бы иметь дело с живыми объектами, - произнесла одна из самозванок. – Это гораздо интереснее!
Козявкина рассердилась. Если им неинтересно иметь дело с этим объектом, то в скором времени у них не будет возможности иметь дело и с живыми объектами. А всё-таки их существование было бы невозможно без этих самых живых объектов.
- Хотя мне совершенно непонятно, живые ли вы или какие там! – закончила Козявкина свою патетическую речь.
- Попробуем! Нам надо посоветоваться!
- Посоветуйтесь! – согласилась Козявкина. – Бардак, как и у нас на Земле, где по всякому поводу, а чаще всего без всякого повода, проводят совещания. Лишь бы ничего не делать! Лишь бы не работать! Везде всё одинаково!
Одна из Лжекозявкиных сказала, что они сделают это, но им нужно время. Сколько, пока она не может сказать.
- Не год надеюсь и не пятилетка? – недовольно пробурчала Козявкина.
- Позвольте нам спуститься вниз? – спросили они.
- А я? – испугалась Козявкина и побледнела.
- Спуститесь вместе с нами!
- Я боюсь высоты.
Но никто не слушал Козявкину. Сильные и мягкие руки легко подхватили ее. Не успела Козявкина даже ойкнуть, как уже стояла внизу у подножия скалы.
- Где моя конфетка? – возопила Великанова, увидев снова врага перед собой и испытав необычайный прилив сил.
Разъяренной мегерой Великанова набросилась на них, готовая разорвать их на части. Тут же замерла на месте, застыла, как соляной столб с широко выпученным глазами. Хотя глазастых столбов, кажется, не бывает. Лжекозявкина пристально поглядела на нее, и этого было вполне достаточно, чтобы Великанова стала само спокойствие, мягкость и пушистость. Даже выражение лица у нее стало приторно-сладким.
- Понимаю! Понимаю! – пробормотала Великанова и опустилась на камень, сложив ручки на коленях.
- Куда вы пошли? – спросила Козявкина у лжедевчонок, которые группой двинулись прочь. – А конфетка?
- Мы позовем вас, когда всё будет готово. Мы надеемся, что справимся. Но нам надо время.
- Это… сами, смотрите, не слопайте! – обеспокоилась Козявкина, уже жалея о том, что отдала конфетку. – А то я вам!
Козявкина погрозила кулачком, который разве мог напугать только муху или комара.
Козявкина подошла к Великановой, села рядом с ней на камень, дотянулась ладошкой до ее плеча и уткнулась личиком в ее талию, так провинившаяся дочка ластится к маме.
- Дружба – великое дело! – сказала Козявкина. Промокла щечки о футболку Великановой.
Великанова согласилась. Козявкина отодвинулась от нее и стала пристально вглядываться в ее лицо. Так смотрят на незнакомца, который чем-то привлек наше внимание.
- Ты настоящая Великанова? – спросила она и, поднявшись на цыпочках, прикоснулась к ее лицу.
- Разница есть?
- Здрасьте! Приехали!
Великанова развела ручками, показывая крайнюю степень удивления неуместным вопросом.
- Настоящая! Только конфетки-то нету! Тю-тю!
Великанова раздосадованно чмокнула.
- Счастье не в конфетке, Великанова.
- Ну, да! Когда ее нет,- согласилась Великанова, едва сдерживая слезы. Хотя, может быть, было бы лучше, если бы она выплакала свое горе.
- Безотрадная планета! Камни! Камни! Камни! Хорошо хоть мы родник нашли! – в словах Козявкиной было столько горечи. – Да! Удачное получилось путешествие! Ничего не скажешь! На старости лет будет о чем вспомнить и рассказать внучатам. Если они, конечно, дождутся нас из этого путешествия!
Великанова вздохнула.
- Девочки!
Что такое? Они обернулись. Перед ними стояла одна из Лжевеликановых с блаженной улыбкой на лице.
- За мной идите!
Они обошли несколько камней, петляя между ними, как зайцы, пытающиеся запутать следы. Их взгляду открылся вход в пещеру. Такие пещеры они видели в учебнике по истории древнего мира.
- Хозяин этого жилища случайно не пещерный медведь, - спросила Козявкина. Хотя лжедевчонки вроде бы и дружелюбные, но ухо всё-таки нужно держать на макушке.
- Нет! Здесь не живет пещерный медведь,- услышали они ответ.
- Совершенно лишены чувства юмора,- ухмыльнулась Козявкина. – Так что, Великанова, запомни их отличительный признак. Если отсутствует чувство юмора, то это не мы, то есть не я.
- Да! Я очень чувствительная,- заявила Великанова.
- Это точно! Поэтому с тобой возникают всякие сложности.
Подруги вошли в пещеру следом за гостеприимными хозяевами. Оглядели пещеру. Впечатление, конечно, было удручающим. Перспектива провести еще одну ночь на голых камнях их не очень-то обрадовала. И тут они увидели такое! Не может быть! Перед ними была целая гора шоколадных конфет «Лакомка». А может быть, это мираж?
- Это что? – оторопела Великанова. – Это можно есть? Вот всю эту гору нам? И это можно есть?
- Вы же этого хотели?
- Конечно, мы этого хотели. Мы счастливые люди на свете! – закричали и запрыгали девчонки.
- Эти конфеты совершенно идентичны представленному образцу.
Подругу схватили по целой пригоршне и стали торопливо развертывать фантики.
- Великанова! Ты пробуешь первой! – предложила Козявкина на всякий случай. Как говорится, береженного Бог бережет.
Великанова согласилась. К ней вернулось прежнее оптимистическое настроение. Разве можно перед такой горой конфет ощущать какую-либо тоску? После того, как Великанова, громко чмокая, сжевала третью пригоршню, Козявкина развернула конфетку, осмотрела ее, аккуратно положила на язычок и стала жеманно посасывать ее, издавая приторные звуки.
- Райское наслаждение! – провозгласила она, воздев глаза долу.
Даже лицо ее стало каким-то приторно сладким. Она то и дело томно прикрывала глазки.
Великанова с ней согласилась.
- Плохо только, что когда-то эта куча закончится! – подвела она грустный итог со счастливой улыбкой.
- Прежде чем закончится эта куча, в тебе, Великанова, слипнется даже то, что никак не предназначено для слипания, - заметила Козявкина, которая не торопилась с поеданием конфет.
- Умничаешь много!
«А ведь этот человек еще полчаса назад была готова разорвать меня на кусочки», - подумала Козявкина.
Счастливые подруги побежали к роднику. Теперь их томила невыразимая жажда, но ее можно было всегда утолить. Они несколько раз проследовали по этому маршруту туда и назад, пока не почувствовали тошноту и полное отвращение к конфетам, которые уже не представлялись им райским наслаждением.
- Сейчас меня стошнит и вырвет,- сказала Козявкина. Ее лицо исказила гримаса, живот заходил волнами.
- Выйдем на свежий воздух! Я уже задыхаюсь от этой конфетной вони! – простонала Великанова.
Они расположились на камне. Им было плохо.
- Больше никогда в жизни не съем ни одной конфеты,- сказала Великанова. Из ее рта потянулась слюна. – Мне плохо! Сейчас бы картошечку с селедочкой и хлебушком. Какая это прелесть! А потом это и творожком еще придавить!
- Слушай! – встрепетнулась Козявкина. Глазки ее ярко заблестели, губки запрыгали и лицо засияло радостной улыбкой. – Ну-ка, пошарься у себя хорошо в карманах, а я у себя. Давай, подруга! Может, хоть крошку хлебную найдем!
Они обшарили свои карманы, вывернули их наружу, затолкали назад и еще раз обшарили.
И вот на камне лежало зеркальце, поломанная расческа, кусок бумажки, несколько фантиков, комочек скатавшихся волос, кусочек темно-зеленого пластилина, половинка увеличительного стеклышка, пустой стержень от авторучки, кусочек джинсовой ткани, две пуговицы, огрызок красного карандаша, веточка от яблока, засохший зеленый листик и прочая куча мусора, в котором даже не было никакого желания рыться, всё равно там не было ничего толкового.
- Зачем ты эту грязь держишь у себя в карманах? – воскликнула Козявкина, брезгливо осматривая кучу. – Когда-нибудь ты делаешь ревизию своим карманам, то есть выворачиваешь их?
- Ты сама-то выворачиваешь? – спросила Великанова.
Как говорят картежники, крыть было нечем. Поскольку из своих карманов Козявкина тоже вытащила немало мусора.
- Ну, вот что! Пока есть силы, надо заняться строительством жилища! – решительно заявила Козявкина.
- Чем тебе не показалась пещера? – спросила Великанова. Уж чем-чем, а строительством она точно не желала заниматься.
- А это гора конфет?
- Ну, знаешь, как бы ни были тебе противны шоколадные конфеты, всё-таки это еда! – резонно заметила Великанова. – Другой еды у нас нет. А если мы уйдем из пещеры, конфеты могут растащить. Да скорей всего и растащат. Я первая их буду растаскивать, так и знай! А еще неизвестно кто есть на этой планете. На конфетки всякий позарится! Где же ты видела, чтобы конфеты оставляли без присмотра? Как-то на перемене я оставила на парте конфетку, а когда вернулась ее уже не было. Я еще хотела заявление в полицию написать. И до сих пор еще никто не признался, кто ее взял. До чего же бессовестный народ пошел!
- Великанова! Здесь, кроме нас с тобой, никого нет. По крайней мере, до сих пор еще никто не попадался.
- А ты точно знаешь, что никого нет. Муравьи обязательно должны водиться. А они очень любят сладкое.
- Ладно! Уговорила! Тем более, что и жилище нам строить не из чего. Ну, пойдем, подруга! – скомандовала Козявкина.
«До чего мы любим командовать!» - подумала Великанова, но решила подчиниться. А что ей еще оставалось делать?
- Займемся обустройством нашего жилища! Кстати, Великанова! А куда подевались наши друзья?
Действительно, рядом с ними никого не было. Девчонки еще раз хорошенько осмотрелись. Ходили следом, были кругом, а сейчас ни души. Если, конечно, у них есть души. Но скорей всего есть. Потому что без души даже не сможешь разговаривать и мыслить. Не случилось ли чего-нибудь?
Козявкина остановилась и подняла камень, точнее черный гладкий камешек, который вполне уместился на ее ладони.
- Это камень. Как ты думаешь, у него есть душа? – спросила Козявкина, поглаживая ладошкой камень.
- Спятила? Это же камень, Козявкина!
Нет, и этот человек считает себя умным?
- У тебя есть душа, Великанова?
- Как же?
Великанова пожала плечами. Непонятно, что творилась с Козявкиной, какой-то бред несет.
- Как же ты знаешь об этом?
- Ну, я разговариваю, думаю, - Великанова замялась. Таких идиотских вопросов ей до сих пор не задавали. – Ну, я сержусь, переживаю. А у камня ничего этого нет. Он же не может сердиться! Послушай, Козявкина, вот ты же умная? По крайней мере, ты сама себя такой считаешь.
- Тебе нужны еще какие-то доказательства? – удивилась Козявкина. Для нее всё было очевидно.
- Ладно! Не хлопай нервами! – сказала Великанова. Эх, какая всё-таки она разнесчастная! – Вот я постоянно слышу: душа, душа, душа… Как будто все помешались на этом слове! Что это такое «душа»? Чувства, то, что я думаю?
- Ты сама себе объяснила, что такое душа,- сказала довольная Козявкина. Всё-таки она оказывала на подругу благотворное влияние.
- Здорово это у тебя получается! Значит, и у собак, и у деревьев даже есть душа? – ухмыльнулась Великанова.
- Ну, на счет собак и деревьев не знаю.
- Но ведь они тоже чувствуют! Собаки лают, кошки мяукают, а деревья что-то свое шелестят.
- Это так! – кивнула Козявкина. – Деревья шелестят. Наверно, они тоже что-то хотят сказать.
Приближалась ночь. Ночевать в пещере на голых камнях как-то было им не очень привлекательно. А еще и полная темнота и неизвестно, кто или что там таится в глубинах этой пещеры. Вылезет среди полной темноты и схавает, и даже не будешь знать, кем ты схаван. Впрочем, у них теперь были многочисленные друзья, которые не могли не помочь им.
- Великанова! Снимай свою футболку! – приказала Козявкина. На Сраме у Козявкиной начал проявляться командирский характер.
- Чтобы тебе было тепло ночью, а я околела к утру? А вот на-ко выкуси!
Великанова показала ей фигушку.
- Дело хозяйское! – сказала Козявкина и решительно сдернула с себя футболку. – Только у меня будет гора футболок, в которые я зароюсь, и мне будет мягко и тепло. А кое-кто будет спать на голых камнях. Если они такие умные и разумные, что спасу нету! Прямо гении!
- Вон оно что! – сообразила Великанова. – Чо сразу-то накатывать, агрессорша!
Великанова тут же освободилась от футболки и хотела даже снять шорты, но подруга удержала ее. Их друзья недолго поколдовали. И вот перед ними была куча футболок, из которых подруги сделали себе довольно уютные спальные гнездышки.
- А вот фонарики мы с тобой не захватили! – вздохнула Великанова, укрывшись с ног до головы и вдыхая ароматы пота от собственной и козявкинской футболки. Всё было такое родное!
- Мы много чего не захватили! Только, пожалуйста, Великанова, если будешь говорить, то только не об еде!
Козявкина громко икнула. Даже думать было противно, что на свете есть самая разнообразная еда.
- А что может быть лучше еды! Хотя лучше было бы, если ты о ней сейчас не упомянула,- сказала Великанова. Закрыла глаза и ей сразу представилась школьная столовая.
«Ой, теперь я точно не усну!» - проворчала Великанова и тут же заснула счастливым сытым сном. Своим богатырским храпом она долго не давала Козявкиной сосредоточиться на сне. Козявкина переворачивалась с бока на бок, затыкала уши, но всё было бесполезно.
- Великанова!
- А?
- А я ням-ням! Конфетку твою ням-ням!
- Ты это… ты брось!
Колени Великановой подогнулись сами собой и она присела на камень, тяжело дыша.
- Вкусненькая конфетка! А сладенькая! Ни пером описать, ни в сказки рассказать! – жужжала сверху Козявкина.
У Великановой закружилась голова, она вот-вот могла упасть в обморок. Мир померк для нее.
- Не парься, Великанова! Цела и невредима твоя конфетка. Вот она!
У Великановой тяжелящий камень свалился с души.
- Не вижу я! – прокричала Великанова. – Брось вниз, чтобы я убедилась, что она цела и невредима. А потом я тебе ее заброшу назад.
- Великанова! А где наши друзья? Что-то я их не вижу!
- У такой подлой натуры не может быть друзей.
- Мы здесь! – раздались звонкие голоса.
Вышло около десятка Козявкиных и Великановых.
- Друзья! А вы сможете подняться ко мне на скалу? – крикнула Козявкина.
Козявкины и Великановы стали карабкаться по почти отвесной каменной стене, как какие-то паучки.
- Ты чего задумала, Козявкина? – оживилась Великанова и забегала возле скалы. – Ты решила поделиться с ними нашей конфеткой? Лучше не делай этого! Умоляю тебя! Разделим ее пополам! Нам больше достанется. Я согласная!
Никто не обращал на нечеловеческие страдания Великановой никакого внимания, что, в общем-то, не очень гуманно. Клоны их продолжали подниматься всё выше и выше. Вероятно, на Сраме не слишком придерживались принципов гуманизма и милосердия.
Козявкина со своими новоиспеченными дружками мирно о чем-то беседовала на скалистом пятачке. Многое бы отдала Великанова, чтобы узнать о том, какой там новый заговор плетется вокруг нее.
- Друзья мои! Если вам удается копировать сложные органические образования, то думаю, что особого труда для вас не составит скопировать вот этот примитивный объект.
Козявкина держала на ладони конфетку.
- Разумеется, сохранив при этом все его вкусовые и питательные качества.
Лжедевчонки стали передавать друг другу конфетку, рассматривать ее с разных сторон и обнюхивать. Было ясно, что конфетку они впервые держат в руках.
- Мы предпочли бы иметь дело с живыми объектами, - произнесла одна из самозванок. – Это гораздо интереснее!
Козявкина рассердилась. Если им неинтересно иметь дело с этим объектом, то в скором времени у них не будет возможности иметь дело и с живыми объектами. А всё-таки их существование было бы невозможно без этих самых живых объектов.
- Хотя мне совершенно непонятно, живые ли вы или какие там! – закончила Козявкина свою патетическую речь.
- Попробуем! Нам надо посоветоваться!
- Посоветуйтесь! – согласилась Козявкина. – Бардак, как и у нас на Земле, где по всякому поводу, а чаще всего без всякого повода, проводят совещания. Лишь бы ничего не делать! Лишь бы не работать! Везде всё одинаково!
Одна из Лжекозявкиных сказала, что они сделают это, но им нужно время. Сколько, пока она не может сказать.
- Не год надеюсь и не пятилетка? – недовольно пробурчала Козявкина.
- Позвольте нам спуститься вниз? – спросили они.
- А я? – испугалась Козявкина и побледнела.
- Спуститесь вместе с нами!
- Я боюсь высоты.
Но никто не слушал Козявкину. Сильные и мягкие руки легко подхватили ее. Не успела Козявкина даже ойкнуть, как уже стояла внизу у подножия скалы.
- Где моя конфетка? – возопила Великанова, увидев снова врага перед собой и испытав необычайный прилив сил.
Разъяренной мегерой Великанова набросилась на них, готовая разорвать их на части. Тут же замерла на месте, застыла, как соляной столб с широко выпученным глазами. Хотя глазастых столбов, кажется, не бывает. Лжекозявкина пристально поглядела на нее, и этого было вполне достаточно, чтобы Великанова стала само спокойствие, мягкость и пушистость. Даже выражение лица у нее стало приторно-сладким.
- Понимаю! Понимаю! – пробормотала Великанова и опустилась на камень, сложив ручки на коленях.
- Куда вы пошли? – спросила Козявкина у лжедевчонок, которые группой двинулись прочь. – А конфетка?
- Мы позовем вас, когда всё будет готово. Мы надеемся, что справимся. Но нам надо время.
- Это… сами, смотрите, не слопайте! – обеспокоилась Козявкина, уже жалея о том, что отдала конфетку. – А то я вам!
Козявкина погрозила кулачком, который разве мог напугать только муху или комара.
Козявкина подошла к Великановой, села рядом с ней на камень, дотянулась ладошкой до ее плеча и уткнулась личиком в ее талию, так провинившаяся дочка ластится к маме.
- Дружба – великое дело! – сказала Козявкина. Промокла щечки о футболку Великановой.
Великанова согласилась. Козявкина отодвинулась от нее и стала пристально вглядываться в ее лицо. Так смотрят на незнакомца, который чем-то привлек наше внимание.
- Ты настоящая Великанова? – спросила она и, поднявшись на цыпочках, прикоснулась к ее лицу.
- Разница есть?
- Здрасьте! Приехали!
Великанова развела ручками, показывая крайнюю степень удивления неуместным вопросом.
- Настоящая! Только конфетки-то нету! Тю-тю!
Великанова раздосадованно чмокнула.
- Счастье не в конфетке, Великанова.
- Ну, да! Когда ее нет,- согласилась Великанова, едва сдерживая слезы. Хотя, может быть, было бы лучше, если бы она выплакала свое горе.
- Безотрадная планета! Камни! Камни! Камни! Хорошо хоть мы родник нашли! – в словах Козявкиной было столько горечи. – Да! Удачное получилось путешествие! Ничего не скажешь! На старости лет будет о чем вспомнить и рассказать внучатам. Если они, конечно, дождутся нас из этого путешествия!
Великанова вздохнула.
- Девочки!
Что такое? Они обернулись. Перед ними стояла одна из Лжевеликановых с блаженной улыбкой на лице.
- За мной идите!
Они обошли несколько камней, петляя между ними, как зайцы, пытающиеся запутать следы. Их взгляду открылся вход в пещеру. Такие пещеры они видели в учебнике по истории древнего мира.
- Хозяин этого жилища случайно не пещерный медведь, - спросила Козявкина. Хотя лжедевчонки вроде бы и дружелюбные, но ухо всё-таки нужно держать на макушке.
- Нет! Здесь не живет пещерный медведь,- услышали они ответ.
- Совершенно лишены чувства юмора,- ухмыльнулась Козявкина. – Так что, Великанова, запомни их отличительный признак. Если отсутствует чувство юмора, то это не мы, то есть не я.
- Да! Я очень чувствительная,- заявила Великанова.
- Это точно! Поэтому с тобой возникают всякие сложности.
Подруги вошли в пещеру следом за гостеприимными хозяевами. Оглядели пещеру. Впечатление, конечно, было удручающим. Перспектива провести еще одну ночь на голых камнях их не очень-то обрадовала. И тут они увидели такое! Не может быть! Перед ними была целая гора шоколадных конфет «Лакомка». А может быть, это мираж?
- Это что? – оторопела Великанова. – Это можно есть? Вот всю эту гору нам? И это можно есть?
- Вы же этого хотели?
- Конечно, мы этого хотели. Мы счастливые люди на свете! – закричали и запрыгали девчонки.
- Эти конфеты совершенно идентичны представленному образцу.
Подругу схватили по целой пригоршне и стали торопливо развертывать фантики.
- Великанова! Ты пробуешь первой! – предложила Козявкина на всякий случай. Как говорится, береженного Бог бережет.
Великанова согласилась. К ней вернулось прежнее оптимистическое настроение. Разве можно перед такой горой конфет ощущать какую-либо тоску? После того, как Великанова, громко чмокая, сжевала третью пригоршню, Козявкина развернула конфетку, осмотрела ее, аккуратно положила на язычок и стала жеманно посасывать ее, издавая приторные звуки.
- Райское наслаждение! – провозгласила она, воздев глаза долу.
Даже лицо ее стало каким-то приторно сладким. Она то и дело томно прикрывала глазки.
Великанова с ней согласилась.
- Плохо только, что когда-то эта куча закончится! – подвела она грустный итог со счастливой улыбкой.
- Прежде чем закончится эта куча, в тебе, Великанова, слипнется даже то, что никак не предназначено для слипания, - заметила Козявкина, которая не торопилась с поеданием конфет.
- Умничаешь много!
«А ведь этот человек еще полчаса назад была готова разорвать меня на кусочки», - подумала Козявкина.
Счастливые подруги побежали к роднику. Теперь их томила невыразимая жажда, но ее можно было всегда утолить. Они несколько раз проследовали по этому маршруту туда и назад, пока не почувствовали тошноту и полное отвращение к конфетам, которые уже не представлялись им райским наслаждением.
- Сейчас меня стошнит и вырвет,- сказала Козявкина. Ее лицо исказила гримаса, живот заходил волнами.
- Выйдем на свежий воздух! Я уже задыхаюсь от этой конфетной вони! – простонала Великанова.
Они расположились на камне. Им было плохо.
- Больше никогда в жизни не съем ни одной конфеты,- сказала Великанова. Из ее рта потянулась слюна. – Мне плохо! Сейчас бы картошечку с селедочкой и хлебушком. Какая это прелесть! А потом это и творожком еще придавить!
- Слушай! – встрепетнулась Козявкина. Глазки ее ярко заблестели, губки запрыгали и лицо засияло радостной улыбкой. – Ну-ка, пошарься у себя хорошо в карманах, а я у себя. Давай, подруга! Может, хоть крошку хлебную найдем!
Они обшарили свои карманы, вывернули их наружу, затолкали назад и еще раз обшарили.
И вот на камне лежало зеркальце, поломанная расческа, кусок бумажки, несколько фантиков, комочек скатавшихся волос, кусочек темно-зеленого пластилина, половинка увеличительного стеклышка, пустой стержень от авторучки, кусочек джинсовой ткани, две пуговицы, огрызок красного карандаша, веточка от яблока, засохший зеленый листик и прочая куча мусора, в котором даже не было никакого желания рыться, всё равно там не было ничего толкового.
- Зачем ты эту грязь держишь у себя в карманах? – воскликнула Козявкина, брезгливо осматривая кучу. – Когда-нибудь ты делаешь ревизию своим карманам, то есть выворачиваешь их?
- Ты сама-то выворачиваешь? – спросила Великанова.
Как говорят картежники, крыть было нечем. Поскольку из своих карманов Козявкина тоже вытащила немало мусора.
- Ну, вот что! Пока есть силы, надо заняться строительством жилища! – решительно заявила Козявкина.
- Чем тебе не показалась пещера? – спросила Великанова. Уж чем-чем, а строительством она точно не желала заниматься.
- А это гора конфет?
- Ну, знаешь, как бы ни были тебе противны шоколадные конфеты, всё-таки это еда! – резонно заметила Великанова. – Другой еды у нас нет. А если мы уйдем из пещеры, конфеты могут растащить. Да скорей всего и растащат. Я первая их буду растаскивать, так и знай! А еще неизвестно кто есть на этой планете. На конфетки всякий позарится! Где же ты видела, чтобы конфеты оставляли без присмотра? Как-то на перемене я оставила на парте конфетку, а когда вернулась ее уже не было. Я еще хотела заявление в полицию написать. И до сих пор еще никто не признался, кто ее взял. До чего же бессовестный народ пошел!
- Великанова! Здесь, кроме нас с тобой, никого нет. По крайней мере, до сих пор еще никто не попадался.
- А ты точно знаешь, что никого нет. Муравьи обязательно должны водиться. А они очень любят сладкое.
- Ладно! Уговорила! Тем более, что и жилище нам строить не из чего. Ну, пойдем, подруга! – скомандовала Козявкина.
«До чего мы любим командовать!» - подумала Великанова, но решила подчиниться. А что ей еще оставалось делать?
- Займемся обустройством нашего жилища! Кстати, Великанова! А куда подевались наши друзья?
Действительно, рядом с ними никого не было. Девчонки еще раз хорошенько осмотрелись. Ходили следом, были кругом, а сейчас ни души. Если, конечно, у них есть души. Но скорей всего есть. Потому что без души даже не сможешь разговаривать и мыслить. Не случилось ли чего-нибудь?
Козявкина остановилась и подняла камень, точнее черный гладкий камешек, который вполне уместился на ее ладони.
- Это камень. Как ты думаешь, у него есть душа? – спросила Козявкина, поглаживая ладошкой камень.
- Спятила? Это же камень, Козявкина!
Нет, и этот человек считает себя умным?
- У тебя есть душа, Великанова?
- Как же?
Великанова пожала плечами. Непонятно, что творилась с Козявкиной, какой-то бред несет.
- Как же ты знаешь об этом?
- Ну, я разговариваю, думаю, - Великанова замялась. Таких идиотских вопросов ей до сих пор не задавали. – Ну, я сержусь, переживаю. А у камня ничего этого нет. Он же не может сердиться! Послушай, Козявкина, вот ты же умная? По крайней мере, ты сама себя такой считаешь.
- Тебе нужны еще какие-то доказательства? – удивилась Козявкина. Для нее всё было очевидно.
- Ладно! Не хлопай нервами! – сказала Великанова. Эх, какая всё-таки она разнесчастная! – Вот я постоянно слышу: душа, душа, душа… Как будто все помешались на этом слове! Что это такое «душа»? Чувства, то, что я думаю?
- Ты сама себе объяснила, что такое душа,- сказала довольная Козявкина. Всё-таки она оказывала на подругу благотворное влияние.
- Здорово это у тебя получается! Значит, и у собак, и у деревьев даже есть душа? – ухмыльнулась Великанова.
- Ну, на счет собак и деревьев не знаю.
- Но ведь они тоже чувствуют! Собаки лают, кошки мяукают, а деревья что-то свое шелестят.
- Это так! – кивнула Козявкина. – Деревья шелестят. Наверно, они тоже что-то хотят сказать.
Приближалась ночь. Ночевать в пещере на голых камнях как-то было им не очень привлекательно. А еще и полная темнота и неизвестно, кто или что там таится в глубинах этой пещеры. Вылезет среди полной темноты и схавает, и даже не будешь знать, кем ты схаван. Впрочем, у них теперь были многочисленные друзья, которые не могли не помочь им.
- Великанова! Снимай свою футболку! – приказала Козявкина. На Сраме у Козявкиной начал проявляться командирский характер.
- Чтобы тебе было тепло ночью, а я околела к утру? А вот на-ко выкуси!
Великанова показала ей фигушку.
- Дело хозяйское! – сказала Козявкина и решительно сдернула с себя футболку. – Только у меня будет гора футболок, в которые я зароюсь, и мне будет мягко и тепло. А кое-кто будет спать на голых камнях. Если они такие умные и разумные, что спасу нету! Прямо гении!
- Вон оно что! – сообразила Великанова. – Чо сразу-то накатывать, агрессорша!
Великанова тут же освободилась от футболки и хотела даже снять шорты, но подруга удержала ее. Их друзья недолго поколдовали. И вот перед ними была куча футболок, из которых подруги сделали себе довольно уютные спальные гнездышки.
- А вот фонарики мы с тобой не захватили! – вздохнула Великанова, укрывшись с ног до головы и вдыхая ароматы пота от собственной и козявкинской футболки. Всё было такое родное!
- Мы много чего не захватили! Только, пожалуйста, Великанова, если будешь говорить, то только не об еде!
Козявкина громко икнула. Даже думать было противно, что на свете есть самая разнообразная еда.
- А что может быть лучше еды! Хотя лучше было бы, если ты о ней сейчас не упомянула,- сказала Великанова. Закрыла глаза и ей сразу представилась школьная столовая.
«Ой, теперь я точно не усну!» - проворчала Великанова и тут же заснула счастливым сытым сном. Своим богатырским храпом она долго не давала Козявкиной сосредоточиться на сне. Козявкина переворачивалась с бока на бок, затыкала уши, но всё было бесполезно.
