Она уже хотела запустить в нее чем-нибудь, таким тяжелым-претяжелым! Но ничего такого под рукой не оказалось. А раскидываться кроссовками – много чести! Еще попробуй забери их у Великановой, скажет, что ее, хотя они ей даже на нос не налезут. Но молодость и красота взяли свое, и вскоре Козявкина стала издавать такие же характерные звуки, как и Великанова. Так закончился их второй день пребывания на Сраме. Можно даже сказать, что неплохо закончился. С голоду не умерли, спят мягко…
- Что у нас сегодня по расписанию, агрессивный агрессор? – это были первые слова Великановой после пробуждения.
- Если бы не было агрессивного агрессора, у тебя бы начались уже голодные колики,- ответила Козявкина, с нескрываемым презрением глядя на взлохмаченную подругу, которая громко зевала на всю планету.
- Это как?
- А сейчас у тебя был бы совершенно пустой желудок и тобой двигала бы одна мысль, чего бы поесть. Ни о чем другом ты не могла бы думать. И живот ходил бы волнами от голодных конвульсий.
- Мною всегда двигает чувство чего бы покушать. Неужели и на завтрак у нас будут одни только конфеты? – в отчаянии воскликнула Великанова и заломила руки, как какая-нибудь трагическая актрисса. – Как я их ненавижу!
- Я тоже! – грустно произнесла Козявкина.
Они даже не могли смотреть в сторону конфеточной горы, которая, кажется, нисколько не уменьшилась после вчерашнего объедания.
- У нас нет выбора. Возьмем по пригоршне и идем к роднику. Кстати, и помоемся за одно.
Вот чего не понимала Великанова, так вот этого ежеутреннего мытья. Ну, где ты за ночь успеешь загрязниться?
- Не было печали! – фыркнула Великанова. – С раннего утра красоту смывать!
Но это совсем не значит, что Великанова вообще не умывалась. Время от времени она плескала на свои щеки капельки воды.
Козявкина ее одернула.
- Молчу! Слова нельзя сказать!
Великанова надулась, сердито посмотрела на Козявкину. Почему, чем меньше человек, тем он противнее?
Рассовали конфеты по карманам. При этом на их лицах было написано такое отвращение, как будто они туда совали тарантулов. После чего долго вытирали ладошки о шорты.
- Надежда только на тебя! – воскликнула Великанова. – Ты же у нас находчивая и умная!
Причем по выражению лица Великановой можно было понять, что она совершенно противоположного мнения.
- Есть у меня идея,- произнесла Козявкина. – Надо обратиться за помощью к нашим друзьям, а то что-то они не очень-то помогают нам, хотя своим существованием обязаны именно нам.
Друзья были заняты странной работой. Они таскали камни и выкладывали из них стену, причем не было заметно, что эта тяжелая работа слишком утомляла их, а камни для них были слишком тяжелы.
- Тоже решили прославиться в веках и завести у себя великую китайскую стену,- прокомментировала их действия Козявкина. Она вообще не понимала, зачем нужно строить всякие стены. – Глядишь, потом и пирамиды начнут строить. Всякой ерундой занимаются! Где тут ваш прораб?
- Что? – переспросили у нее.
- Старший производитель работ!
- Это я! – пред ней предстала одна из Лжекозявкиных.
Козявкина облегченно вздохнула:
- Хорошо, что это ты, а не… Впрочем, иначе и не должно быть. Так же, моя лучшая заклятая подруга Великанова?
- А вы понимаете, что нам надо питаться? – требовательно спросила Козявкина и строго поглядела на прораба.
Прорабша смотрела на нее большими выразительными глазами и молчала. Козявкина занервничала.
- Если у нас не будет хлеба, мяса, молока, яиц и других продуктов питания, мы просто умрем,- по слогам, как первокласснице объясняла Козявкина прорабше свою мысль, при этом подкрепляла свои слова убедительными жестами. – Если же мы умрем, то и ваше существование теряет смысл, поскольку становится невозможным, ведь вы всего-навсего наши копии. Для вас обязательно наличие оригинала, то есть нас. Так же? Поэтому вы должны спасти нас!
Лжекозявкина кивнула.
- Неужели на вашем Сраме нет ничего съедобного, не считая конфет, конечно? – строго спросила Козявкина, понимая, что она имеет полное право строжиться и даже должна строжиться.
Лжекозявкина кивнула.
Козявкина и Великановва обрадовались. Друзья должны им помочь, не могут не помочь.
- За чем же дело встало? – воскликнули они хором. Если всё понятно, то надо исполнять.
- Попробуем! – сказала Лжекозявкина. – Но это очень опасно.
А им какое дело до этого? Опасно умереть с голода на этой планете, не дождавшись корабля с Земли.
- Ну, да! Охота, то сё! – сказала Козявкина.
- Вроде того,- кивнула прорабша. Она по-прежнему стояла на месте, чем начала раздражать Козявкину.
- Как-то всё загадками,- пробурчала Козявкина. – Но это ваши дела! Хотя с друзьями надо быть искренними. Если вы нам принесете обычной пищи, мы будем вам очень благодарны, дорогие наши копии. А наша радость – это ваша радость. Ну, и наоборот, соответственно.
Лжекозявкина отошла к остальным и что-то стала говорить. Все ее внимательно слушали. Было далеко, и наши подруги не могли расслышать того, о чем они говорили, но судя по жестам, страсти были довольно накалены. Видно, что начальница в чем-то убеждала остальных.
- Нас это не касается, - сказала Козявкина. – В конце концов, своим существованием они обязаны нам. Пусть не забывают об этом и хорошенечко расстараются для сохранения нашей жизни.
- Ага! – звонко выкрикнула Великанова. – А то, понимаешь, пришли на всё готовенькое. А мы, значит, загибаться должны! Не выйдет, господа хорошие! Чтобы всё было сделано!
- Да! – кивнула Козявкина. – Видите, какая она строгая! Она никакой расхлябанности не потерпит!
У входа пещеры или выхода, что в общем-то одно и то же, их ожидал приятный сюрприз. Хорошо, когда сюрпризы бывают приятными. Знаете, как это приятно получать приятные сюрпризы! На плоском камне, источая божественный запах, лежали куриные окорочка, ломти хлеба, огурчики-помидорчики, груда яблок, виноград и несколько кругов колбасы. Подруги всплеснули руками и воскликнули:
- Не может быть!
Ну, как после этого не поверить в чудеса, в добрых волшебников и кудесников, а также в русские народные и литературные сказки?
- Это всё настоящее или мираж? – спросила Козявкина.
- Попробуйте! – предложила Лжекозявкина, стоявшая в смиренной позе прислуги при господах возле роскошного стола.
Ну, об этом можно было и не напоминать! Тем более Великановой, которая и муляжи бы сгрызла.
- Что тут пробовать? Жрать надо! – торжественно изрекла Великанова. Если бы у нее был личный экземпляр, он столько бы записал афоризмов, пополнив книгу золотых мыслей.
Схватила самый большой окорочок и вцепилась в него острыми крупными зубами, как хищник. Если вы смотрели фильмы про первобытных людей, то, конечно же, запомнили сцены, где наши лохматые предки обгладывали мясо с костей убитых мамонтов и прочих допотопных животных. С каким вдохновением делали они это, не отвлекаясь на всякие посторонние мысли!
- Откуда это великолепие? – спросила Козявкина, набив полный рот, поэтому у нее получилось «Ооо оо оооооо». Не один бы нормальный человек, не понял, что она сказала. Но, кажется, нормальных людей здесь вообще не было.
Лжедевчонки, видно, все были полиглотами. Как по команде, они взглянули на одну из Лжекозявкиных, которая сидела в стороне на камне, погрузившись в мысли и вроде совершенно не воспринимая происходящего.
- Видно, настало время рассказать всё,- сказала она, подняв глаза и долго молчала, о чем-то думая. – Рассказ этот не будет коротким, поэтому подкрепитесь хорошенько!
- Ага! – кивнули подруги.
- Мы любим это! – воскликнула Великанова.
Но на самом деле она воскликнула «О оо о!», поскольку в это самое время во рту у нее был довольно увесистый кусок окорочка.
Нет никакой необходимости описывать сцену трапезы наших подруг. Никогда они еще не ели с таким аппетитом. Только после того, как они насытились, как Козявкина сказала «до отвала», после чего громко икнула, вытерла жирные руки о футболку и шорты, она спросила:
- Откуда такое изобилие? Ведь здесь ничего нет, кроме голых камней. Даже травинки нигде не видно.
Лжекозявкины и лжевеликановы переглянулись и промолчали. Здесь была какая-то тайна, которой они не желали делиться.
- Не хотите говорить, не надо! – миролюбиво произнесла Козявкина.
Зачем лезть в чужую душу, особенно когда так плотно и вкусно поешь и чувствуешь такое блаженство!
- Накрывайте хотя бы раз шесть – семь в день подобный стол,- пробурчала Великанова. Пальцы в отличие от подруги она не вытирала, а тщательно облизывала. Это такая вкуснотища!
- Можно разнообразить ассортимент! Добавить экзотических фруктов, к примеру. Айвокадо, там…Великанова! Пойдем пить воду! В ближайшее время нужно обзавестись посудой. Все же мы культурные цивилизованные люди, а не дикари какие-нибудь. Кстати, можно тут у вас разжиться посудой? Дом без посуды – это не дом. Согласна, Великанова? Али у тебя собственное мнение, чему я буду искренне рада и весьма удивлена? Ну, буркни чавой-нибудь, Великанова!
- Согласна!
Напившись родниковой воды, с раздувшимися животами, они стали нежиться на солнышке, или, как там у них, главная звезда называется, отдуваясь после весьма обильного обеда.
- Знаешь, Козявкина! Мне здесь начинает нравиться. Кормимся до отвала, делаем что хотим и в школу, самое главное, ходить не надо. Ненавижу эту школу! Какой дурак ее только придумал!
- Тем более, что здесь нет Попкова! – вяло поддержала разговор Козявкина. Уж чего-чего, а чесать языком ей сейчас совершенно не хотелось. Полная расслабленность и полное нежелание шевелить чем-либо.
Наступил вечер. Посередине пещеры трещал жизнерадостный костер, разбрасывая искры. На куче тряпок расположились счастливые подруги, которые были уверены и что жить стоит, несмотря ни на что, потому что можно жить великолепно, несмотря ни на что и никак иначе. Неподалеку от них на камне сидела та самая Лжекозявкина, которую они считали старшей и которая должна была сейчас им поведать нечто такое, после чего их глаза откроются истине. Как-то грустно она поглядела на девчонок, вздохнула и начала рассказ, который, как она предупредила заранее, будет долгим и потребует от них определенных усилий.
- Это было давно,- начала она.
- Жили-были дед да баба! – задорно выкрикнула Великанова, которая пребывала в очень приподнятом настроении.
Козявкина так зло фыркнула на нее, что дальше развивать сказочную тему она не стала, а только недовольно пробурчала, но так пробурчала, чтобы никто, кроме нее, этого не услышал:
- Не дают слова сказать, ртызатыкатели.
Надулась и дальше развивать сказочную тему не стало, тем более, что и не было большой любительницей сказок.
- Наша планета была процветающей, а обитатели ее счастливы и безмятежны. Они не знали нужды. Все жили в достатке. Не было тюрем, потому что не было преступников. На дверях не висели замки. В нашем языке даже не было таких слов, как ЛЕНЬ, ВОРОВСТВО, ЛОЖЬ, ОБМАН, НАСИЛИЕ, ДРАКА и многих других нехороших слов и выражений. Все работали или учились, и ни у кого даже не могло возникнуть мысли, что всё это может рухнуть в одночасье по воле всего лишь одного, но очень злого и высокомерного обитателя планеты. Всё обрушил он один, хитрый, умный и коварный, порождение самой тьмы.
У него было другое имя. Но об этом знали немногие, только те, кто умел держать язык за зубами. Поэтому настоящего его имени никто не знал. А то имя, которое знали, считали его настоящим именем.
Его знали, как Дору. Значит, он всегда был Дору. И никем другим он не мог быть. И под этим именем он войдет в историю. Один писака, теперь имени его никто и никогда не узнает, написал книгу рассказов об его детстве, а какой-то мазила еще и иллюстрировал ее. Он всё сочинил, потому что все, кто знали маленького Дору и юношу Дору потом исчезнут таинственным образом. Народ должен был помнить Дору только таким, каким он пред ним предстал. Хотя Дору был изображен чудо-ребенком, уже с первых шагов проявлявшим гениальность, весь тираж книги сожгли, набор рассыпали, туда же в огонь отправились и эскизы. Автор же, как и многие другие на Сраме, пропал бесследно. И о нем вскоре забыли.
Начиналось же все с того, что однажды в руки Дору попала книжка Низшего, зкстравагантного философа. И говори после этого о пользе чтения. На Сраме никто ничего не запрещал, пока власть не взял Дору. После этого стали вводиться все новые и новые запреты. Не запрещались и опусы Низшего. Но те, кто брался читать его книжечки, через несколько страниц забрасывал их, чтобы никогда больше не брать в руки. Если бы им сказали, что когда-то идеи Низшего были весьма популярны, они очень удивились бы этому. Бред сумасшедшего, к тому же скверно и неубедительно изложенный. Таково было мнение об этих сочинениях. Дору прочитал всё, написанное Низшим, а с самой главной его книгой он никогда не расставался, даже ложась спать, клал ее рядом с постелью. И постоянно перечитывал ее, хотя уже знал наизусть. Но с каждым чтением для него открывались новые мысли.
Чем больше Дору читал книг Низшего, тем мрачнее и нелюдимей становился он, тем больше презирал окружающих и себя за ту жизнь, которую они вели, и понимал, что будет жить теперь иначе. Чтобы достичь в жизни вершин, надо тех, кого ты презираешь, сделать своими помощниками, подчиненными, чтобы они беспрекословно исполняли любой твой приказ, каким бы нелепым он ни был, и ни на мгновение не задумываясь, шли бы на смерть, если ты их пошлешь.
Был чудесный летний день. Всё радовалось жизни, теплу, свету. Сидеть в это время в помещении никто не желал. Дору сидел на скамейке в удаленном уголку парка. Мимо него шли веселые смеющиеся люди… будем их называть так, поскольку они совершенно похожи на нас с вами, землян, только что живут на другой планете. Пели птицы, порхая с ветки на ветку. В зеленой траве ползали муравьи и жуки и прыгали кузнечики. Все воспринимали жизнь как радостное и нужное дело, которое способно нам подарить массу радости. Только Дору чувствовал себя несчастным стариком, хотя он был молод, жизнь которого прошла даром и закончилась, а дальше тьма. Он держал в руках книжку Низшего, надобность иметь ее при себе никакой не было, потому что он знал ее наизусть, мог даже ночью подняться и начать цитировать с любой страницы. Он никогда с ней не расставался. Она стала его талисманом. Дору ничего вокруг не видел и не слышал, он жил только своими мыслями, тяжелыми и злыми, которые не отпускали его сутки напролет.
Вдруг он очнулся. Удивленно открыл глаза, хотя и не закрывал их. Но и с открытыми глазами он мог ничего не видеть вокруг. Рядом стояла прекрасная девушка и трясла его за плечо, как будто пыталась разбудить. Он поднял глаза к ее лицу и увидел, как она красива, просто удивительно красива.
- Вам плохо?
- Что?
- У вас такой вид, что я подумала, что вам плохо,- сказала она. В глазах ее была тревога. – Может, я вам помогу чем-нибудь помочь.
- Да! – сказал Дору. Он снова обрел спокойствие, хотя и злился, что кто-то посмел нарушить его одиночество. Он смотрел на девушку, видел, как она красива и юна, но не испытывал волнения. – Очень можете мне помочь, если оставите меня в покое. Я не нуждаюсь ни в какой помощи!
Сначала она отодвинулась.
- Что у нас сегодня по расписанию, агрессивный агрессор? – это были первые слова Великановой после пробуждения.
- Если бы не было агрессивного агрессора, у тебя бы начались уже голодные колики,- ответила Козявкина, с нескрываемым презрением глядя на взлохмаченную подругу, которая громко зевала на всю планету.
- Это как?
- А сейчас у тебя был бы совершенно пустой желудок и тобой двигала бы одна мысль, чего бы поесть. Ни о чем другом ты не могла бы думать. И живот ходил бы волнами от голодных конвульсий.
- Мною всегда двигает чувство чего бы покушать. Неужели и на завтрак у нас будут одни только конфеты? – в отчаянии воскликнула Великанова и заломила руки, как какая-нибудь трагическая актрисса. – Как я их ненавижу!
- Я тоже! – грустно произнесла Козявкина.
Они даже не могли смотреть в сторону конфеточной горы, которая, кажется, нисколько не уменьшилась после вчерашнего объедания.
- У нас нет выбора. Возьмем по пригоршне и идем к роднику. Кстати, и помоемся за одно.
Вот чего не понимала Великанова, так вот этого ежеутреннего мытья. Ну, где ты за ночь успеешь загрязниться?
- Не было печали! – фыркнула Великанова. – С раннего утра красоту смывать!
Но это совсем не значит, что Великанова вообще не умывалась. Время от времени она плескала на свои щеки капельки воды.
Козявкина ее одернула.
- Молчу! Слова нельзя сказать!
Великанова надулась, сердито посмотрела на Козявкину. Почему, чем меньше человек, тем он противнее?
Рассовали конфеты по карманам. При этом на их лицах было написано такое отвращение, как будто они туда совали тарантулов. После чего долго вытирали ладошки о шорты.
- Надежда только на тебя! – воскликнула Великанова. – Ты же у нас находчивая и умная!
Причем по выражению лица Великановой можно было понять, что она совершенно противоположного мнения.
- Есть у меня идея,- произнесла Козявкина. – Надо обратиться за помощью к нашим друзьям, а то что-то они не очень-то помогают нам, хотя своим существованием обязаны именно нам.
Друзья были заняты странной работой. Они таскали камни и выкладывали из них стену, причем не было заметно, что эта тяжелая работа слишком утомляла их, а камни для них были слишком тяжелы.
- Тоже решили прославиться в веках и завести у себя великую китайскую стену,- прокомментировала их действия Козявкина. Она вообще не понимала, зачем нужно строить всякие стены. – Глядишь, потом и пирамиды начнут строить. Всякой ерундой занимаются! Где тут ваш прораб?
- Что? – переспросили у нее.
- Старший производитель работ!
- Это я! – пред ней предстала одна из Лжекозявкиных.
Козявкина облегченно вздохнула:
- Хорошо, что это ты, а не… Впрочем, иначе и не должно быть. Так же, моя лучшая заклятая подруга Великанова?
- А вы понимаете, что нам надо питаться? – требовательно спросила Козявкина и строго поглядела на прораба.
Прорабша смотрела на нее большими выразительными глазами и молчала. Козявкина занервничала.
- Если у нас не будет хлеба, мяса, молока, яиц и других продуктов питания, мы просто умрем,- по слогам, как первокласснице объясняла Козявкина прорабше свою мысль, при этом подкрепляла свои слова убедительными жестами. – Если же мы умрем, то и ваше существование теряет смысл, поскольку становится невозможным, ведь вы всего-навсего наши копии. Для вас обязательно наличие оригинала, то есть нас. Так же? Поэтому вы должны спасти нас!
Лжекозявкина кивнула.
- Неужели на вашем Сраме нет ничего съедобного, не считая конфет, конечно? – строго спросила Козявкина, понимая, что она имеет полное право строжиться и даже должна строжиться.
Лжекозявкина кивнула.
Козявкина и Великановва обрадовались. Друзья должны им помочь, не могут не помочь.
- За чем же дело встало? – воскликнули они хором. Если всё понятно, то надо исполнять.
- Попробуем! – сказала Лжекозявкина. – Но это очень опасно.
А им какое дело до этого? Опасно умереть с голода на этой планете, не дождавшись корабля с Земли.
- Ну, да! Охота, то сё! – сказала Козявкина.
- Вроде того,- кивнула прорабша. Она по-прежнему стояла на месте, чем начала раздражать Козявкину.
- Как-то всё загадками,- пробурчала Козявкина. – Но это ваши дела! Хотя с друзьями надо быть искренними. Если вы нам принесете обычной пищи, мы будем вам очень благодарны, дорогие наши копии. А наша радость – это ваша радость. Ну, и наоборот, соответственно.
Лжекозявкина отошла к остальным и что-то стала говорить. Все ее внимательно слушали. Было далеко, и наши подруги не могли расслышать того, о чем они говорили, но судя по жестам, страсти были довольно накалены. Видно, что начальница в чем-то убеждала остальных.
- Нас это не касается, - сказала Козявкина. – В конце концов, своим существованием они обязаны нам. Пусть не забывают об этом и хорошенечко расстараются для сохранения нашей жизни.
- Ага! – звонко выкрикнула Великанова. – А то, понимаешь, пришли на всё готовенькое. А мы, значит, загибаться должны! Не выйдет, господа хорошие! Чтобы всё было сделано!
- Да! – кивнула Козявкина. – Видите, какая она строгая! Она никакой расхлябанности не потерпит!
У входа пещеры или выхода, что в общем-то одно и то же, их ожидал приятный сюрприз. Хорошо, когда сюрпризы бывают приятными. Знаете, как это приятно получать приятные сюрпризы! На плоском камне, источая божественный запах, лежали куриные окорочка, ломти хлеба, огурчики-помидорчики, груда яблок, виноград и несколько кругов колбасы. Подруги всплеснули руками и воскликнули:
- Не может быть!
Ну, как после этого не поверить в чудеса, в добрых волшебников и кудесников, а также в русские народные и литературные сказки?
- Это всё настоящее или мираж? – спросила Козявкина.
- Попробуйте! – предложила Лжекозявкина, стоявшая в смиренной позе прислуги при господах возле роскошного стола.
Ну, об этом можно было и не напоминать! Тем более Великановой, которая и муляжи бы сгрызла.
- Что тут пробовать? Жрать надо! – торжественно изрекла Великанова. Если бы у нее был личный экземпляр, он столько бы записал афоризмов, пополнив книгу золотых мыслей.
Схватила самый большой окорочок и вцепилась в него острыми крупными зубами, как хищник. Если вы смотрели фильмы про первобытных людей, то, конечно же, запомнили сцены, где наши лохматые предки обгладывали мясо с костей убитых мамонтов и прочих допотопных животных. С каким вдохновением делали они это, не отвлекаясь на всякие посторонние мысли!
- Откуда это великолепие? – спросила Козявкина, набив полный рот, поэтому у нее получилось «Ооо оо оооооо». Не один бы нормальный человек, не понял, что она сказала. Но, кажется, нормальных людей здесь вообще не было.
Лжедевчонки, видно, все были полиглотами. Как по команде, они взглянули на одну из Лжекозявкиных, которая сидела в стороне на камне, погрузившись в мысли и вроде совершенно не воспринимая происходящего.
- Видно, настало время рассказать всё,- сказала она, подняв глаза и долго молчала, о чем-то думая. – Рассказ этот не будет коротким, поэтому подкрепитесь хорошенько!
- Ага! – кивнули подруги.
- Мы любим это! – воскликнула Великанова.
Но на самом деле она воскликнула «О оо о!», поскольку в это самое время во рту у нее был довольно увесистый кусок окорочка.
Нет никакой необходимости описывать сцену трапезы наших подруг. Никогда они еще не ели с таким аппетитом. Только после того, как они насытились, как Козявкина сказала «до отвала», после чего громко икнула, вытерла жирные руки о футболку и шорты, она спросила:
- Откуда такое изобилие? Ведь здесь ничего нет, кроме голых камней. Даже травинки нигде не видно.
Лжекозявкины и лжевеликановы переглянулись и промолчали. Здесь была какая-то тайна, которой они не желали делиться.
- Не хотите говорить, не надо! – миролюбиво произнесла Козявкина.
Зачем лезть в чужую душу, особенно когда так плотно и вкусно поешь и чувствуешь такое блаженство!
- Накрывайте хотя бы раз шесть – семь в день подобный стол,- пробурчала Великанова. Пальцы в отличие от подруги она не вытирала, а тщательно облизывала. Это такая вкуснотища!
- Можно разнообразить ассортимент! Добавить экзотических фруктов, к примеру. Айвокадо, там…Великанова! Пойдем пить воду! В ближайшее время нужно обзавестись посудой. Все же мы культурные цивилизованные люди, а не дикари какие-нибудь. Кстати, можно тут у вас разжиться посудой? Дом без посуды – это не дом. Согласна, Великанова? Али у тебя собственное мнение, чему я буду искренне рада и весьма удивлена? Ну, буркни чавой-нибудь, Великанова!
- Согласна!
Напившись родниковой воды, с раздувшимися животами, они стали нежиться на солнышке, или, как там у них, главная звезда называется, отдуваясь после весьма обильного обеда.
- Знаешь, Козявкина! Мне здесь начинает нравиться. Кормимся до отвала, делаем что хотим и в школу, самое главное, ходить не надо. Ненавижу эту школу! Какой дурак ее только придумал!
- Тем более, что здесь нет Попкова! – вяло поддержала разговор Козявкина. Уж чего-чего, а чесать языком ей сейчас совершенно не хотелось. Полная расслабленность и полное нежелание шевелить чем-либо.
Наступил вечер. Посередине пещеры трещал жизнерадостный костер, разбрасывая искры. На куче тряпок расположились счастливые подруги, которые были уверены и что жить стоит, несмотря ни на что, потому что можно жить великолепно, несмотря ни на что и никак иначе. Неподалеку от них на камне сидела та самая Лжекозявкина, которую они считали старшей и которая должна была сейчас им поведать нечто такое, после чего их глаза откроются истине. Как-то грустно она поглядела на девчонок, вздохнула и начала рассказ, который, как она предупредила заранее, будет долгим и потребует от них определенных усилий.
- Это было давно,- начала она.
- Жили-были дед да баба! – задорно выкрикнула Великанова, которая пребывала в очень приподнятом настроении.
Козявкина так зло фыркнула на нее, что дальше развивать сказочную тему она не стала, а только недовольно пробурчала, но так пробурчала, чтобы никто, кроме нее, этого не услышал:
- Не дают слова сказать, ртызатыкатели.
Надулась и дальше развивать сказочную тему не стало, тем более, что и не было большой любительницей сказок.
- Наша планета была процветающей, а обитатели ее счастливы и безмятежны. Они не знали нужды. Все жили в достатке. Не было тюрем, потому что не было преступников. На дверях не висели замки. В нашем языке даже не было таких слов, как ЛЕНЬ, ВОРОВСТВО, ЛОЖЬ, ОБМАН, НАСИЛИЕ, ДРАКА и многих других нехороших слов и выражений. Все работали или учились, и ни у кого даже не могло возникнуть мысли, что всё это может рухнуть в одночасье по воле всего лишь одного, но очень злого и высокомерного обитателя планеты. Всё обрушил он один, хитрый, умный и коварный, порождение самой тьмы.
У него было другое имя. Но об этом знали немногие, только те, кто умел держать язык за зубами. Поэтому настоящего его имени никто не знал. А то имя, которое знали, считали его настоящим именем.
Его знали, как Дору. Значит, он всегда был Дору. И никем другим он не мог быть. И под этим именем он войдет в историю. Один писака, теперь имени его никто и никогда не узнает, написал книгу рассказов об его детстве, а какой-то мазила еще и иллюстрировал ее. Он всё сочинил, потому что все, кто знали маленького Дору и юношу Дору потом исчезнут таинственным образом. Народ должен был помнить Дору только таким, каким он пред ним предстал. Хотя Дору был изображен чудо-ребенком, уже с первых шагов проявлявшим гениальность, весь тираж книги сожгли, набор рассыпали, туда же в огонь отправились и эскизы. Автор же, как и многие другие на Сраме, пропал бесследно. И о нем вскоре забыли.
Начиналось же все с того, что однажды в руки Дору попала книжка Низшего, зкстравагантного философа. И говори после этого о пользе чтения. На Сраме никто ничего не запрещал, пока власть не взял Дору. После этого стали вводиться все новые и новые запреты. Не запрещались и опусы Низшего. Но те, кто брался читать его книжечки, через несколько страниц забрасывал их, чтобы никогда больше не брать в руки. Если бы им сказали, что когда-то идеи Низшего были весьма популярны, они очень удивились бы этому. Бред сумасшедшего, к тому же скверно и неубедительно изложенный. Таково было мнение об этих сочинениях. Дору прочитал всё, написанное Низшим, а с самой главной его книгой он никогда не расставался, даже ложась спать, клал ее рядом с постелью. И постоянно перечитывал ее, хотя уже знал наизусть. Но с каждым чтением для него открывались новые мысли.
Чем больше Дору читал книг Низшего, тем мрачнее и нелюдимей становился он, тем больше презирал окружающих и себя за ту жизнь, которую они вели, и понимал, что будет жить теперь иначе. Чтобы достичь в жизни вершин, надо тех, кого ты презираешь, сделать своими помощниками, подчиненными, чтобы они беспрекословно исполняли любой твой приказ, каким бы нелепым он ни был, и ни на мгновение не задумываясь, шли бы на смерть, если ты их пошлешь.
Был чудесный летний день. Всё радовалось жизни, теплу, свету. Сидеть в это время в помещении никто не желал. Дору сидел на скамейке в удаленном уголку парка. Мимо него шли веселые смеющиеся люди… будем их называть так, поскольку они совершенно похожи на нас с вами, землян, только что живут на другой планете. Пели птицы, порхая с ветки на ветку. В зеленой траве ползали муравьи и жуки и прыгали кузнечики. Все воспринимали жизнь как радостное и нужное дело, которое способно нам подарить массу радости. Только Дору чувствовал себя несчастным стариком, хотя он был молод, жизнь которого прошла даром и закончилась, а дальше тьма. Он держал в руках книжку Низшего, надобность иметь ее при себе никакой не было, потому что он знал ее наизусть, мог даже ночью подняться и начать цитировать с любой страницы. Он никогда с ней не расставался. Она стала его талисманом. Дору ничего вокруг не видел и не слышал, он жил только своими мыслями, тяжелыми и злыми, которые не отпускали его сутки напролет.
Вдруг он очнулся. Удивленно открыл глаза, хотя и не закрывал их. Но и с открытыми глазами он мог ничего не видеть вокруг. Рядом стояла прекрасная девушка и трясла его за плечо, как будто пыталась разбудить. Он поднял глаза к ее лицу и увидел, как она красива, просто удивительно красива.
- Вам плохо?
- Что?
- У вас такой вид, что я подумала, что вам плохо,- сказала она. В глазах ее была тревога. – Может, я вам помогу чем-нибудь помочь.
- Да! – сказал Дору. Он снова обрел спокойствие, хотя и злился, что кто-то посмел нарушить его одиночество. Он смотрел на девушку, видел, как она красива и юна, но не испытывал волнения. – Очень можете мне помочь, если оставите меня в покое. Я не нуждаюсь ни в какой помощи!
Сначала она отодвинулась.
