Настя с трудом переключилась с Нилы на путеводитель, который ей сунула Итсаску. Вампирша была единственной, на кого чары Нилы не влияли: она сама могла очаровывать своих жертв, а потому не поддавалась обаянию другого хищника. Она приложила немало усилий, чтобы пересилить их в сознании Насти, но в итоге ей удалось отвлечь девушку. Сержа она держала за руку: парням практически невозможно было сопротивляться Ниле, но Итсаску смогла оградить его от ее чар. Вампирша усмехнулась, бросив взгляд на чернокожую красавицу: до чего же все слабы перед самым низменным из инстинктов, как легко манипулировать страстью людей… Суккуб же с интересом разглядывала вампиршу. Темные глаза Нилы, казалось, пожирали странный наряд Итсаску: девушка была в кожаном корсете с глубоким вырезом, на шее болтался медальон с часами. Кожаная куртка с металлическими заклепками была расстегнута, а холщовые коричневые штаны заправлены в высокие сапоги. Итсаску уже привыкла, что ее разглядывают на улицах и в транспорте, поэтому не придавала интересу Нилы значения.
Венеция поразила Настю в самое сердце. Увядающая красота города на воде, где нет машин, но есть каналы, мосты и лодки, завораживала. Настя и не думала, что облупившаяся краска на фасадах зданий, сырость уходящих под воду ступеней, паутиной затянутые фонари в переулках и старые лодки могут обладать таким шармом. Венеция брала за душу, очаровывала и не отпускала. Прогулки по городу на несколько дней стали для Насти верхом счастья. Она исходила туристические маршруты, бродила по пустынным маленьким улочкам, ежась от холода, ела пиццу с ребятами у самого края канала, заходила в музеи, побывала в соборе Святого Марка. Прошлась она и по торговой улице, разглядывая причудливые маски и изделия из цветного стекла, а также магазины с одеждой известных дизайнеров. Один наряд на витрине особенно поразил ее: вечернее платье цвета ночного неба на восходе солнца, когда глубина небосвода из черного переходит в глубокий цвет индиго. Ткань переливалась золотистыми и серебристыми всполохами, как искрами. Настя даже не приценивалась: ведь по названию марки и так было понятно, что оно ей не по средствам. Да и платье на бал у нее уже было.
Вечером перед балом она пошла с девушками в одну парикмахерскую, где ее подруг, судя по возгласам шумных парикмахеров, уже знали. Там им сделали вечерние прически. Вернувшись в номер, Настя испуганно замерла на пороге: кто-то убрал с постели зеленое платье, которое она положила туда, чтобы одеться, и разложил вместо него другое. Синее, то самое, что она видела на днях в витрине бутика. Настя, задержав дыхание, приблизилась к платью. Оно было волшебным, даже лучше, чем на витрине. Ткань легкая и нежная, с мелкими искрами, вспыхивающими то тут, то там. Рядом с платьем лежала коробочка. Настя открыла ее и ахнула от удивления: там лежала та самая маска, которой она любовалась в Барселоне. О том, что это будет маскарад, она и не подозревала!
С часто бьющимся сердцем одевалась Настя на бал. И когда вместе с Ликой плыла на речном трамвайчике к ярко освещенному палаццо на Большом канале, не чуяла под ногами палубу. Голова кружилась от восторга и ощущения сказочности происходящего. Лакеи в ливреях встречали на причале дворца прибывающих, помогали сойти с лодок, показывали дорогу. По красному ковру она прошла вслед за Ликой в палаццо.
На мгновение, оказавшись внутри дворца, Настя растерялась. Все тонуло в ярком свете, в золотом убранстве, в мягких коврах. Здесь было тепло, уютно и потрясающе красиво. Едва ощущая пол под ногами, Настя двигалась вслед за Ликой дальше, ослепленная роскошью и элегантностью интерьера и гостей.
Бальная зала сверкала и искрилась, светильники переливались сотнями граней хрустальных подвесок, которые слегка раскачивались, словно в задумчивости следуя в такт музыке. Оркестр стоял на возвышении, музыка разливалась нежными волнами по зале, движение прекрасных и загадочных людей в масках, казалось, было подчинено ей. И вся роскошь расписных потолков и стен, лепнины, блеск паркета, свет люстр, магия музыки и красота людей отражались и умножались в огромных зеркалах, раздвигающих пространство залы еще дальше и выше, хотя Насте на мгновение показалось, что в зеркалах движутся не отражения гостей, а другие гости, словно там зала продолжалась, приглашая к участию потусторонние силы.
А в огромных темных окнах, где тоже отражались тускло люстры, жила стихия воды, плескавшейся за стенами дворца, лунную дорожку перечерчивали черными гондолами и светлыми катерами. Тьма, окружавшая дворец, была даже прекраснее золотой залы. В ней угадывался город, чей магнетизм так манил своей загадочной и неувядающей красотой.
Настя пыталась охватить взглядом каждую деталь, каждого человека, группу, маску, брошь, украшение, улыбку, движение веера из огромных колышущихся перьев. Но это было невозможно. Невозможно было зарисовать в памяти каждую ноту смеха, разнообразие языков, радость в глазах масок, невозможно записать ускоренный ритм взволнованного сердца.
Лика тронула ее за руку и улыбнулась. Девушка была одета в платье небесно-голубого цвета, которое заставляло ее васильковые глаза под белой маской переливаться и светиться еще сильнее.
- Кажется, я узнаю Итсаску и Сержа, - она указала Насте на вошедшую пару.
Итсаску была в черном платье с высоким кружевным воротником, который переливался мрачным влажным блеском при движении. У нее был вид злой колдуньи из детских сказок, а Серж, который гордо вел ее под руку, был одет в костюм, напоминавший платье испанского дворянина, но черного цвета и с красными узорами, а вместо кружевного пышного воротника его лицо обрамлял воротник из черных и алых вороньих перьев. Масок на них не было, но на лице был грим.
- Они второй год наряжаются парой.
- Вот как? – но Настю интересовал другой вопрос: - Лика, почему Цезарь поменял мне платье?
- О чем это ты? Я думала, ты просто передумала сама.
- Девушки, вы обе сегодня просто ослепительны, - Диего, одетый в безупречный смокинг, в аккуратной маске из переливающихся белых кристаллов, которые играли с цветом его глаз, взял их под локоть, встав между ними.
- Весьма неожиданный выбор платья, - сказал он Насте.
Но Настя уже поняла: здесь что-то определенно не так. Маска, которая привлекла ее внимание в Барселоне, платье, на которое она бросила мимолетный взгляд, пожелав его на мгновение. Кто читал ее мысли? Это мог быть только Диего. За маской она не могла прочитать выражение его лица, но, кажется, он сам был удивлен.
- А какое, ты думал, я надену?
- Зеленое. Я искал девушку в зеленом платье.
Тогда это мог быть только Цезарь. Но зачем он прислал ей его?
- Выглядишь сногсшибательно, - уверил ее Диего.
- Девушки, Диего, - ребята повернулись. Венецианская маска смотрела на них оценивающе.
- Цезарь, - Диего улыбнулся и пожал ему руку.
Цезарь задержал взгляд на Насте и слегка кивнул.
- Анжелика, Анастасия, вы сегодня сияете больше всех. Где наши две вороны?
- Вон там, - Диего указал на Итсаску и Сержа.
- А Джонни?
Девушки растерянно огляделись.
- Мы думали, он придет с вами, - ответила Лика.
Но тут Настя заметила маску со светлой бородой в красивом сером костюме, входящим рядом с человеком в черных кожаных брюках, убранных в высокие сапоги, в черной кожаной не то куртке, не то камзоле, из которого выглядывала белая рубашка наподобие дворянских, с кружевными манжетами.
- Вот там, похоже, Джонни, - толкнула она локтем Лику. Лика посмотрела и вздохнула:
- О да, это он! Как всегда чертовски красив.
Настя хотела было удивиться, но почувствовала, что вздох подруги относится не к Джонни, а к его спутнику.
Джонни шагал легко и пружинисто, словно насмехаясь над своим видом, над балом и всеми. Еще немного, и он бы небрежно пожал плечами. Может, сделал бы колесо, с него станется. Так он шел, легко, чуть подпрыгивая. А может, такой казалась его походка рядом с ровной, уверенной, властной походкой его спутника. Тот шел, как царь царей, каждый шаг – весомый аргумент в его пользу. Каждый кивок – снисхождение. Скромный костюм должен был сделать его неприметным среди ярких красок бала. Но лишь, напротив, выделял его среди всех. Толпа расступилась перед ними, маски столпились по периметру залы, оркестр после попурри из классики и современных мелодий заиграл очень красивую мелодию, вступление к вальсу или еще какому-то танцу: должно быть, бал вот-вот начнется.
Настя видела, как улыбается ей Джонни: она же так хотела, чтоб он пригласил ее на танец! Но, странным образом, взгляд переходил на его спутника. Маска как у Зорро лишь частично прикрывала действительно красивое лицо с волевым подбородком, блестящие темные волосы были гладко зачесаны назад. Настя снова перевела взгляд на Джонни. Она видела: он пригласит ее, Джонни смотрел на нее восхищенно, но его спутник оказался быстрее. Вступление к вальсу заканчивалось, он успел протянуть ей руку, и прежде, чем Настя успела задуматься, как отказать, она вложила свою руку в его.
«Джонни!» - мелькнула и погасла как молния мысль, но тут же сменилась другой, тревожной: «Я же не умею!», но рука ее партнера уже легла на талию.
- Я не… - выдохнула она, но тут он увлек ее в танец.
Мелодия нарастала плавными кругами, захватывая их, словно в воронку, увеличивая ритм, и Настя вдруг поняла, что плавно, красиво и грациозно кружит по зале, делая развороты, словно всегда танцевала вальсы. Это её партнер умело направлял ее, легко приподнимал, подхватывал, кружил. Танец пьянил. Поначалу музыка казалась знакомой, потом она узнала ее: то был «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». Для Насти этот балет с детства был связан с Новым Годом и Рождеством: отец водил ее маленькую накануне праздников на этот балет в Кремль и в Большой театр. Разве не волшебство, что сейчас, под Новый год она танцует вальс под музыку русского композитора в Венеции? Она бы не могла пожелать лучшего! Это было исполнением мечты, которую она даже не успела представить, словно кто-то по мановению волшебной палочки превратил ее в сказочную принцессу и отпустил танцевать под самую прекрасную и самую новогоднюю для нее музыку. И подарил партнера, который помог станцевать этот вальс. Она смотрела ему в глаза, ловила его улыбку. Если бы ей нужен был герой для девичьих грез, им бы стал он, пусть в маске, но она чувствовала его нутром, словно он был создан для этого танца с ней. Волшебного, безумного, легкого, магического танца.
Они кружили по зале легко и непринужденно, улыбаясь друг другу, словно герои мультфильма про принцессу и принца. Оркестр то ли следовал за ними, то ли заманивал в сказку. Мелодия была необыкновенно прекрасной, хотелось плакать от счастья. Они танцевали одни. Остальные смотрели, завороженные волшебным синим и мистическим черным, трогательной восторженностью девушки и абсолютной уверенностью мужчины.
Настя ощущала себя легкой, такой легкой, что не чувствовала пола под ногами. Не было времени даже на удивление, она словно много раз уже танцевала с этим мужчиной, знала, когда он заставит ее сделать поворот, когда поймает снова за руку и привлечет к себе. Счастье пузырьками двигалось в крови, как шампанское, и Настя видела краем глаза, как красиво ее платье в кружении, как сверкают и переливаются серебряные нити в ткани, нежно, словно звезды на темном небе, как красиво изгибается стан, когда она отклоняется от партнера.
Музыка подхватывала, кружила, улыбалась ей в лице этого незнакомца. Восторг нарастал вслед за мелодией, казалось, что это вечность мягко качает ее в своих ладонях. И хотелось в тот момент только одного: чтобы этот танец не кончался как можно дольше!
Зрителям чудилось, что еще немного, и они оторвутся от пола, взлетят, продолжат кружиться вокруг огромных светильников под расписным потолком. Поглощенные друг другом.
Цезарь испытывал желание вырвать палочку из рук дирижера, оборвать этот танец, пока не поздно. Но было поздно уже давно, в тот самый момент, как человек в черном протянул руку Насте. Или даже раньше, гораздо раньше. С болью в сердце он наблюдал за прекрасной парой. Бедная девочка!
Когда музыка завершилась, зал разразился аплодисментами. Под них незнакомец отвел Настю обратно к застывшей и изумленной Лике, элегантно поклонился, поцеловал ей руку и, подхватив Лику, отправился танцевать следующий танец, но в этот раз к ним присоединились остальные маски. Бал начался.
Насте казалось, что первый танец раскрепостил ее и освободил от скованности. Она танцевала с Диего, Джонни, Цезарем, ее приглашали незнакомцы... Когда пробило двенадцать часов, гости сняли маски. И теперь все начали знакомиться друг с другом, обнимать неузнанных ранее друзей. Через полчаса их пригласили в соседний зал, где были накрыты длинные столы, все расселись согласно указанным на карточках именам. Настя оказалась между Диего и Джонни. Огромная ель, украшенная игрушками и огнями, стояла в противоположном углу залы, заваленная подарками.
Настя поискала глазами незнакомца в черном, но не увидела его поблизости. Пока все шумно рассаживались, она выскользнула на балкон глотнуть свежего воздуха. Лакей, стоящий рядом с балконной дверью, подал ей теплую накидку. Воздух был холодным и сырым, но Настя дышала им с восторгом. Город, лежавший перед ней в полусвете и полутьме, был прекрасен. Волшебно было все в эти часы. Настя подумала, сколько таких ночей прожила Венеция, сколько удивительных событий.
Она облокотилась на каменную балюстраду, глядя вниз, на канал, когда за ее спиной раздался вкрадчивый, перекатистый и чуть хрипловатый голос, от которого у нее по коже пошли мурашки, словно кто-то мягко провел по шее кончиками пальцев.
- Прекрасный вечер, не правда ли?
Настя еще не развернулась, но уже знала, кому принадлежит этот голос. Незнакомец в черном стоял чуть позади нее, держа руки за спиной. Свет из залы падал ему в спину. Лицо его было в темноте. Настя знала, что ее-то лицо как раз хорошо освещено. Поэтому она поспешила вновь отвернуться от света и ответила как можно спокойнее:
- Да, чудесный!
- Этот город стоит на воде, этот дворец стоит на вбитых в дно деревянных сваях. Чудо человеческого упрямства. Если человек задумал построить город, даже республику на воде, его ничто не остановит.
Она прикрыла глаза и позволила его голосу свободно окутать ее в свою магию, как в ласковый шелк.
- Анастасия… красивое имя. Оно вам нравится? – он подошел и положил руки рядом с ней на каменное ограждение балкона.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Это не секрет, если вас представляют направо и налево. Новое лицо в нашей небольшой семье не остается незамеченным.
- Ничего себе небольшая… А вы из какого агентства?
- Из венецианского. Увы, но сырость этого города навеки со мной, - он усмехнулся. – И как вам Барселона?
- Я ее полюбила, - улыбнулась Настя. – Это город совершенно неожиданных знакомств.
- Вижу, что с Венецией у Барселоны много общего, - улыбнулся он в ответ.
Настя вдруг смутилась. Незнакомец стоял так близко, а совсем недавно танцевал с ней, крепко держа ее за руку. В полусвете, освещавшем одну половину его повернутого к ней лица, она видела мужественную красоту чётких черт, большие, красивые темные глаза с загнутыми ресницами.
Венеция поразила Настю в самое сердце. Увядающая красота города на воде, где нет машин, но есть каналы, мосты и лодки, завораживала. Настя и не думала, что облупившаяся краска на фасадах зданий, сырость уходящих под воду ступеней, паутиной затянутые фонари в переулках и старые лодки могут обладать таким шармом. Венеция брала за душу, очаровывала и не отпускала. Прогулки по городу на несколько дней стали для Насти верхом счастья. Она исходила туристические маршруты, бродила по пустынным маленьким улочкам, ежась от холода, ела пиццу с ребятами у самого края канала, заходила в музеи, побывала в соборе Святого Марка. Прошлась она и по торговой улице, разглядывая причудливые маски и изделия из цветного стекла, а также магазины с одеждой известных дизайнеров. Один наряд на витрине особенно поразил ее: вечернее платье цвета ночного неба на восходе солнца, когда глубина небосвода из черного переходит в глубокий цвет индиго. Ткань переливалась золотистыми и серебристыми всполохами, как искрами. Настя даже не приценивалась: ведь по названию марки и так было понятно, что оно ей не по средствам. Да и платье на бал у нее уже было.
Вечером перед балом она пошла с девушками в одну парикмахерскую, где ее подруг, судя по возгласам шумных парикмахеров, уже знали. Там им сделали вечерние прически. Вернувшись в номер, Настя испуганно замерла на пороге: кто-то убрал с постели зеленое платье, которое она положила туда, чтобы одеться, и разложил вместо него другое. Синее, то самое, что она видела на днях в витрине бутика. Настя, задержав дыхание, приблизилась к платью. Оно было волшебным, даже лучше, чем на витрине. Ткань легкая и нежная, с мелкими искрами, вспыхивающими то тут, то там. Рядом с платьем лежала коробочка. Настя открыла ее и ахнула от удивления: там лежала та самая маска, которой она любовалась в Барселоне. О том, что это будет маскарад, она и не подозревала!
С часто бьющимся сердцем одевалась Настя на бал. И когда вместе с Ликой плыла на речном трамвайчике к ярко освещенному палаццо на Большом канале, не чуяла под ногами палубу. Голова кружилась от восторга и ощущения сказочности происходящего. Лакеи в ливреях встречали на причале дворца прибывающих, помогали сойти с лодок, показывали дорогу. По красному ковру она прошла вслед за Ликой в палаццо.
На мгновение, оказавшись внутри дворца, Настя растерялась. Все тонуло в ярком свете, в золотом убранстве, в мягких коврах. Здесь было тепло, уютно и потрясающе красиво. Едва ощущая пол под ногами, Настя двигалась вслед за Ликой дальше, ослепленная роскошью и элегантностью интерьера и гостей.
Бальная зала сверкала и искрилась, светильники переливались сотнями граней хрустальных подвесок, которые слегка раскачивались, словно в задумчивости следуя в такт музыке. Оркестр стоял на возвышении, музыка разливалась нежными волнами по зале, движение прекрасных и загадочных людей в масках, казалось, было подчинено ей. И вся роскошь расписных потолков и стен, лепнины, блеск паркета, свет люстр, магия музыки и красота людей отражались и умножались в огромных зеркалах, раздвигающих пространство залы еще дальше и выше, хотя Насте на мгновение показалось, что в зеркалах движутся не отражения гостей, а другие гости, словно там зала продолжалась, приглашая к участию потусторонние силы.
А в огромных темных окнах, где тоже отражались тускло люстры, жила стихия воды, плескавшейся за стенами дворца, лунную дорожку перечерчивали черными гондолами и светлыми катерами. Тьма, окружавшая дворец, была даже прекраснее золотой залы. В ней угадывался город, чей магнетизм так манил своей загадочной и неувядающей красотой.
Настя пыталась охватить взглядом каждую деталь, каждого человека, группу, маску, брошь, украшение, улыбку, движение веера из огромных колышущихся перьев. Но это было невозможно. Невозможно было зарисовать в памяти каждую ноту смеха, разнообразие языков, радость в глазах масок, невозможно записать ускоренный ритм взволнованного сердца.
Лика тронула ее за руку и улыбнулась. Девушка была одета в платье небесно-голубого цвета, которое заставляло ее васильковые глаза под белой маской переливаться и светиться еще сильнее.
- Кажется, я узнаю Итсаску и Сержа, - она указала Насте на вошедшую пару.
Итсаску была в черном платье с высоким кружевным воротником, который переливался мрачным влажным блеском при движении. У нее был вид злой колдуньи из детских сказок, а Серж, который гордо вел ее под руку, был одет в костюм, напоминавший платье испанского дворянина, но черного цвета и с красными узорами, а вместо кружевного пышного воротника его лицо обрамлял воротник из черных и алых вороньих перьев. Масок на них не было, но на лице был грим.
- Они второй год наряжаются парой.
- Вот как? – но Настю интересовал другой вопрос: - Лика, почему Цезарь поменял мне платье?
- О чем это ты? Я думала, ты просто передумала сама.
- Девушки, вы обе сегодня просто ослепительны, - Диего, одетый в безупречный смокинг, в аккуратной маске из переливающихся белых кристаллов, которые играли с цветом его глаз, взял их под локоть, встав между ними.
- Весьма неожиданный выбор платья, - сказал он Насте.
Но Настя уже поняла: здесь что-то определенно не так. Маска, которая привлекла ее внимание в Барселоне, платье, на которое она бросила мимолетный взгляд, пожелав его на мгновение. Кто читал ее мысли? Это мог быть только Диего. За маской она не могла прочитать выражение его лица, но, кажется, он сам был удивлен.
- А какое, ты думал, я надену?
- Зеленое. Я искал девушку в зеленом платье.
Тогда это мог быть только Цезарь. Но зачем он прислал ей его?
- Выглядишь сногсшибательно, - уверил ее Диего.
- Девушки, Диего, - ребята повернулись. Венецианская маска смотрела на них оценивающе.
- Цезарь, - Диего улыбнулся и пожал ему руку.
Цезарь задержал взгляд на Насте и слегка кивнул.
- Анжелика, Анастасия, вы сегодня сияете больше всех. Где наши две вороны?
- Вон там, - Диего указал на Итсаску и Сержа.
- А Джонни?
Девушки растерянно огляделись.
- Мы думали, он придет с вами, - ответила Лика.
Но тут Настя заметила маску со светлой бородой в красивом сером костюме, входящим рядом с человеком в черных кожаных брюках, убранных в высокие сапоги, в черной кожаной не то куртке, не то камзоле, из которого выглядывала белая рубашка наподобие дворянских, с кружевными манжетами.
- Вот там, похоже, Джонни, - толкнула она локтем Лику. Лика посмотрела и вздохнула:
- О да, это он! Как всегда чертовски красив.
Настя хотела было удивиться, но почувствовала, что вздох подруги относится не к Джонни, а к его спутнику.
Джонни шагал легко и пружинисто, словно насмехаясь над своим видом, над балом и всеми. Еще немного, и он бы небрежно пожал плечами. Может, сделал бы колесо, с него станется. Так он шел, легко, чуть подпрыгивая. А может, такой казалась его походка рядом с ровной, уверенной, властной походкой его спутника. Тот шел, как царь царей, каждый шаг – весомый аргумент в его пользу. Каждый кивок – снисхождение. Скромный костюм должен был сделать его неприметным среди ярких красок бала. Но лишь, напротив, выделял его среди всех. Толпа расступилась перед ними, маски столпились по периметру залы, оркестр после попурри из классики и современных мелодий заиграл очень красивую мелодию, вступление к вальсу или еще какому-то танцу: должно быть, бал вот-вот начнется.
Настя видела, как улыбается ей Джонни: она же так хотела, чтоб он пригласил ее на танец! Но, странным образом, взгляд переходил на его спутника. Маска как у Зорро лишь частично прикрывала действительно красивое лицо с волевым подбородком, блестящие темные волосы были гладко зачесаны назад. Настя снова перевела взгляд на Джонни. Она видела: он пригласит ее, Джонни смотрел на нее восхищенно, но его спутник оказался быстрее. Вступление к вальсу заканчивалось, он успел протянуть ей руку, и прежде, чем Настя успела задуматься, как отказать, она вложила свою руку в его.
«Джонни!» - мелькнула и погасла как молния мысль, но тут же сменилась другой, тревожной: «Я же не умею!», но рука ее партнера уже легла на талию.
- Я не… - выдохнула она, но тут он увлек ее в танец.
Мелодия нарастала плавными кругами, захватывая их, словно в воронку, увеличивая ритм, и Настя вдруг поняла, что плавно, красиво и грациозно кружит по зале, делая развороты, словно всегда танцевала вальсы. Это её партнер умело направлял ее, легко приподнимал, подхватывал, кружил. Танец пьянил. Поначалу музыка казалась знакомой, потом она узнала ее: то был «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». Для Насти этот балет с детства был связан с Новым Годом и Рождеством: отец водил ее маленькую накануне праздников на этот балет в Кремль и в Большой театр. Разве не волшебство, что сейчас, под Новый год она танцует вальс под музыку русского композитора в Венеции? Она бы не могла пожелать лучшего! Это было исполнением мечты, которую она даже не успела представить, словно кто-то по мановению волшебной палочки превратил ее в сказочную принцессу и отпустил танцевать под самую прекрасную и самую новогоднюю для нее музыку. И подарил партнера, который помог станцевать этот вальс. Она смотрела ему в глаза, ловила его улыбку. Если бы ей нужен был герой для девичьих грез, им бы стал он, пусть в маске, но она чувствовала его нутром, словно он был создан для этого танца с ней. Волшебного, безумного, легкого, магического танца.
Они кружили по зале легко и непринужденно, улыбаясь друг другу, словно герои мультфильма про принцессу и принца. Оркестр то ли следовал за ними, то ли заманивал в сказку. Мелодия была необыкновенно прекрасной, хотелось плакать от счастья. Они танцевали одни. Остальные смотрели, завороженные волшебным синим и мистическим черным, трогательной восторженностью девушки и абсолютной уверенностью мужчины.
Настя ощущала себя легкой, такой легкой, что не чувствовала пола под ногами. Не было времени даже на удивление, она словно много раз уже танцевала с этим мужчиной, знала, когда он заставит ее сделать поворот, когда поймает снова за руку и привлечет к себе. Счастье пузырьками двигалось в крови, как шампанское, и Настя видела краем глаза, как красиво ее платье в кружении, как сверкают и переливаются серебряные нити в ткани, нежно, словно звезды на темном небе, как красиво изгибается стан, когда она отклоняется от партнера.
Музыка подхватывала, кружила, улыбалась ей в лице этого незнакомца. Восторг нарастал вслед за мелодией, казалось, что это вечность мягко качает ее в своих ладонях. И хотелось в тот момент только одного: чтобы этот танец не кончался как можно дольше!
Зрителям чудилось, что еще немного, и они оторвутся от пола, взлетят, продолжат кружиться вокруг огромных светильников под расписным потолком. Поглощенные друг другом.
Цезарь испытывал желание вырвать палочку из рук дирижера, оборвать этот танец, пока не поздно. Но было поздно уже давно, в тот самый момент, как человек в черном протянул руку Насте. Или даже раньше, гораздо раньше. С болью в сердце он наблюдал за прекрасной парой. Бедная девочка!
Когда музыка завершилась, зал разразился аплодисментами. Под них незнакомец отвел Настю обратно к застывшей и изумленной Лике, элегантно поклонился, поцеловал ей руку и, подхватив Лику, отправился танцевать следующий танец, но в этот раз к ним присоединились остальные маски. Бал начался.
Насте казалось, что первый танец раскрепостил ее и освободил от скованности. Она танцевала с Диего, Джонни, Цезарем, ее приглашали незнакомцы... Когда пробило двенадцать часов, гости сняли маски. И теперь все начали знакомиться друг с другом, обнимать неузнанных ранее друзей. Через полчаса их пригласили в соседний зал, где были накрыты длинные столы, все расселись согласно указанным на карточках именам. Настя оказалась между Диего и Джонни. Огромная ель, украшенная игрушками и огнями, стояла в противоположном углу залы, заваленная подарками.
Настя поискала глазами незнакомца в черном, но не увидела его поблизости. Пока все шумно рассаживались, она выскользнула на балкон глотнуть свежего воздуха. Лакей, стоящий рядом с балконной дверью, подал ей теплую накидку. Воздух был холодным и сырым, но Настя дышала им с восторгом. Город, лежавший перед ней в полусвете и полутьме, был прекрасен. Волшебно было все в эти часы. Настя подумала, сколько таких ночей прожила Венеция, сколько удивительных событий.
Она облокотилась на каменную балюстраду, глядя вниз, на канал, когда за ее спиной раздался вкрадчивый, перекатистый и чуть хрипловатый голос, от которого у нее по коже пошли мурашки, словно кто-то мягко провел по шее кончиками пальцев.
- Прекрасный вечер, не правда ли?
Настя еще не развернулась, но уже знала, кому принадлежит этот голос. Незнакомец в черном стоял чуть позади нее, держа руки за спиной. Свет из залы падал ему в спину. Лицо его было в темноте. Настя знала, что ее-то лицо как раз хорошо освещено. Поэтому она поспешила вновь отвернуться от света и ответила как можно спокойнее:
- Да, чудесный!
- Этот город стоит на воде, этот дворец стоит на вбитых в дно деревянных сваях. Чудо человеческого упрямства. Если человек задумал построить город, даже республику на воде, его ничто не остановит.
Она прикрыла глаза и позволила его голосу свободно окутать ее в свою магию, как в ласковый шелк.
- Анастасия… красивое имя. Оно вам нравится? – он подошел и положил руки рядом с ней на каменное ограждение балкона.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Это не секрет, если вас представляют направо и налево. Новое лицо в нашей небольшой семье не остается незамеченным.
- Ничего себе небольшая… А вы из какого агентства?
- Из венецианского. Увы, но сырость этого города навеки со мной, - он усмехнулся. – И как вам Барселона?
- Я ее полюбила, - улыбнулась Настя. – Это город совершенно неожиданных знакомств.
- Вижу, что с Венецией у Барселоны много общего, - улыбнулся он в ответ.
Настя вдруг смутилась. Незнакомец стоял так близко, а совсем недавно танцевал с ней, крепко держа ее за руку. В полусвете, освещавшем одну половину его повернутого к ней лица, она видела мужественную красоту чётких черт, большие, красивые темные глаза с загнутыми ресницами.
