Обведя взглядом площадь было видно сеточное коричневое плетение, удерживающее некоторых людей на месте. Значит, Лай не обманул. И если они удерживают убийц, то я могу заняться раненым драконом.
Я расслабилась. И сразу огненный смерч пропал, и я провалилась в объятья эльфа. Меня обняли и крепко прижали. Мои плечи непроизвольно начали вздрагивать. Но времени расслабляться нет, надо заниматься живыми. Оглянувшись, я увидела, как над мамой и Наром суетились эльфы. Я дернулась в их сторону, но Лай меня удержал, отрицательно помотав головой и кивнув на другую кучку народа, среди которой на земле виднелась черная макушка. Заняться живыми, он прав.
Я вливала резерв в Линиэля, а он плел заклинание, в структуру которого все время что-то добавляли другие эльфы и драконы. Через десять минут все были взмокшие, ну, кроме меня. Меня отправили вливать резерв для заклинания в другого эльфа. И так до тех пор, пока Танн не открыл глаза.
Хримарриат вздохнул с облегчением и прижал к себе жену правой рукой, а меня левой. Рядом стоял Лай и неодобрительно, но молча косился на нас. А мы уставшие не обращали ни на что внимания. Главное, он будет жить.
А вот моя мама… Я, высвободившись из объятий, поспешила туда, где сидел понурившийся отец. Вокруг суетились люди… и нелюди, но мама все так же была недвижима и бездыханна. Я присела рядом, взяла, за похолодевшую руку:
– Прости, – только и смогла прошептать я. Прекрасно понимаю, что ничего не воротишь назад! Но я бы жизнь свою отдала, что бы изменить события сегодняшнего дня.
Отец положил свою руку поверх моей и легонько сжал:
– Не твоя вина. Не кори себя.
– Это все неправильно! НЕПРАВИЛЬНО!
Вздохнув и оторвавшись от родительницы, пошла к Граввлану. Там в окружении народа сидел безутешный отец, потерявший единственного законного наследника. Бастарды не в счет.
– Он погиб с честью, достойной не многих! Храбрость его будет воспета в веках! – коснулась я плеча правителя.
– Да на кой мне ваши почести и слава?! Мне нужен сын! Верните мне сына! – тут он вдруг обернулся, зло уставился на меня. – Это ты во всем виновата! Это он тебя защищал! Если бы не ты…
За меня неожиданно вступился Линиэль. Как только он рядом оказался?
– Если бы Вы отменили свадьбу, как того требуют законы эльфов, если бы вняли голосу разума, а не гнались за добычей, то возможно ваш сын сейчас был бы с вами. Но вы предпочли власть и богаство и получили то, к чему стремились.
– Да как вы смеете обвинять меня в том, что мой сын мертв?! Это обвинение грозит перейти в грандиозный конфликт, вы это понимаете?
– Понимаю, – кивнул Владыка, – и если вам так будет угодно, то я даже не стану вас останавливать в очередном проигрышном деле.
Приобняв меня за плечи Линиэль стал уводить меня прочь от этого места.
Все остальное я помню, как в мутном отрывочном сне.
Помню, как утешая Линиэль обмолвился, что Богов не переделать, и что они всегда забирают самое дорогое. Помню, как меня это разозлило и я, как таран, полетела в храм, как встала перед статуей Хорста и сказала ему все, что я думаю о его божественной заднице, и как я ее использую не по назначению. Это сейчас мне стыдно за свое поведение тогда. Но в тот момент я действительно угрожала Богу. Еще сказала Созидателю, если он не оторвет свой торс от любимой, и не обратит внимание на то, что твориться на этой земле, я и до него доберусь. Самое интересно, что я не угрожала, я просто констатировала факт. Моя ненависть к Богам просто переросла в потребность действовать.Меня оттуда вытащили силком, я вслед потрясала кулаком статуям.
Потом я помню маму в гробу и шествующую процессию. Я уже не плакала. Все слезы были вылеты еще на днях. Я просто шла туда, куда меня вели, и делала то, что говорили. Я попеременно перекочевывала из рук Лайя в руки Танна. Они что-то спрашивали, я отвечала. Что конкретно, сказать не могу – не помню.
Траурная процессия заполонила все улочки города. Пока дошли до семейного склепа, у меня уже кончились силы идти, и я просто висела на ком-то из них. Но когда настало мое время прощаться с мамой, я нашла в себе силы произнести речь. Пусть это будет достойно императрицы.
Больше я ничего не помню – ни поминок, ни того, кто выражал нам соболезнования. Вообще ничего. Благо от меня только и требовалось замереть статуей и кивать в знак благодарности.
Еще помню, что отец проводил много времени со мной. Я залезала к нему подмышку и молча сидели и смотрели в окно. И в эти минуты нас никто не тревожил. Иногда к нам присоединялся брат. Он чувствовал себя виноватым, ведь мать погибла защищая его, даже не родного сына. Но мы быстро переубедили его – будь он для нее не родным, она бы не совершила то, что… совершила. Это был ее выбор, так поступила бы любая мать. Наше семейное уединение, кажется, не обошлось без старания эльфо-драконьей парочки.
Зачем такая боль?
Зачем такие слезы?
Всю душу жжет огонь
И вдребезги все грезы.
Как сердце бьется!
Как оно болит!
И вновь на части рвется,
И ярким пламенем горит!
И сил нет больше,
И земля уходит из-под ног,
И с каждым днем все дольше
Льется горечи поток.
У каждого свой путь,
И каждому дано по силе.
Но как на верх взглянуть,
Ведь ноги тянуться к могиле.
Все катится быстрей слеза,
И нету сил остановиться,
И полные от слез глаза
Со смертью не хотят смириться.
Скажи, ребенку малому дано
Такое в жизни перенесть?!!
И знаю я, что все равно
Не удержать отвагу мне и честь.
(стихотворение посвящено памяти моей маме Лидии Гончаровой)
Дни мои проходили в небытие. Я ковыряла ложкой в тарелке, мне задавали вопросы – я отвечала, меня выгуливали, укладывали спасть, а я все надеялась, что это просто кошмарный сон и вот я открою глаза и увижу перед собой улыбающуюся мать.
Время шло, а я все не просыпалась…
– Лиа, ты нас прости, но нам пора. Танн хоть и сопротивляется, но свадьбу отменять, сама понимаешь, нельзя, – вот тут Хримарриат вырвал меня из моего маленького мирка апатии и безразличия.
– Угу, понимаю. Вот только почему он сопротивляется? – этот вопрос взволновал, заставив вернуться в реальный мир. – Его тоже насильно женят?
Отец Танна крякнул.
– С чего ты взяла, что насильно?
– Вы же сказали, что он сопротивляется.
Меня погладили по голове и наградили нежным отцовским взглядом. С чего бы это?
– Он сопротивляется, потому что считает, что должен о тебе заботиться. Что он отвечает за все произошедшее.
Я бы упала, если бы не сидела. Какое он отношение имеет к случившимся событиям? Это я должна за него бояться! Он принял на себя стрелу, что предназначалась мне! Это я и озвучила вслух Хримарриату.
– В том-то и дело, что он считает, что ничего не случилось, если бы он все-таки убил того золотого дракона.
– Нолиар? Что он сделал на этот раз? – я даже вскочила от волны злости на этого мерзавца.
– Они тебе не сказали? – в глазах Владыки промелькнуло изумление, сменившееся пониманием.
– Под они вы подразумеваете Лайя и Танна? – подтверждающий кивок. – И что они должны были сказать?
– Что это он организовал покушение.
– Отец знает? – опять кивок.
Вот всегда так! Все все знают, кроме меня! И почему я узнаю последней!
– Лиа, ты куда? – донеслось до меня, когда я уже выходила за дверь.
– Искать Нолиара, – зло бросила я. Только не добавила, что ему конец.
Искать я пошла! Где мне его искать?! Начать с темницы, что ли? Больше то такому и быть негде. Решено, туда и пойду.
Я петляла по темным коридорам, сопровождаемая изумленными взглядами стражников. Ну, да, сюда я забредала не часто, точнее всего один раз в детстве и то по ошибке. После того, что я увидела здесь, у меня не возникало желания сюда спускаться. Кроме прочих неприятных запахов, вокруг пахло смертью и обреченностью. Я всегда боялась, что меня захватит это чувство и не отпустит. Тут нет солнца и тепла, только сырость и тьма. А если учесть, что путь мне освещает мой мертвячок, то ощущения были не самыми приятными.
Дойдя до самих камер у ближайшего стражника спросила, где находиться пленники. М-да, оказывается, мне предстоит пройти сквозь всех этих осужденных, многие из которых осуждены на смерть моим отцом за свои преступления. И почему я уверенна, что мне они не обрадуются? Но до Нолиара я дойду! И пусть молит Богов, что б он дожил до казни, потому что сотворю с ним нечто страшное! Пока еще не знаю что именно, но сотворю обязательно… за маму, за Нара!
Первый же мой шаг был прерван громким окриком. Я вздрогнула. Вот уж не думала, что и тут меня в покое не оставят. Неужели они не понимают, что они мне здесь не нужны?
– Лиа, не ходи туда, – голос синеглазого был полон просьбы, – там нет ничего, что бы стоило увидеть.
– А мне и не надо видеть! Я его и в темноте на штандарт порву! – рыкнула я, вырывая руку, за которую успел меня поймать Танн.
– А ты кровожадная, – улыбнулся Лай.
Весело ему, да? А мне вот совсем наоборот!
– Не сердись! – протиснулся между мной и чернявым эльф, приобняв за плечи. – Если хочешь высказать ему все, что накипело у тебя в душе, пойдем. Но позволь закону наказать его по справедливости – он не заслуживает легкой смерти! – и это говорит эльф?! О! Я много пропустила! – Твой отец сейчас занимается выяснением родства с этим преступником, так что не думай, что про него забыли и оставят без наказания.
Все это время эльф, приобняв меня за плечи, выводил обратно из темницы. Вот паразит! Нет уж! Я доберусь до него! И уж если после этого от Нолиара что-то останется, тогда «это» и придадим закону! Решительно вырвавшись из рук, я упрямо затопала обратно в темницу. Стражник, невольный свидетель всех этих сцен, стоял вытянувшись по струнке и пытался слиться со стеной, только бы не попадаться мне на глаза. Неужели я так страшно выгляжу?
– Ты упрямая до невероятности! – наградил меня сердитым взглядом Танн.
– А вы должны мне были сказать, кто стоял за этим… всем! – язык не повернулся сказать о смерти матери.
– Мы не хотели тебя тревожить, – невинно захлопал глазами эльф. – Ты так сильно переживала… А тут мы с известием, что это все сделали вовсе не враги, а твой предполагаемый брат двоюродный… Мы не смогли, прости.
«Не хотели они!» – ворчала я сопровождаемая двумя молчаливыми фигурами. – « А то, что для меня это может быть важным, их не интересует! Вот почему я все узнаю последней, а? кто мне скажет?»
Сзади под мое монотонное ворчание раздавались горестные вздохи, но оправдываться они явно не собирались, что злило еще больше.
За очередным поворотом меня остановил Танн, огорошив:
– Анилиа, твой отец вообще-то запретил кому-либо общаться с Нолиаром.
Я, кажется, зарычала. Это же надо было дождаться, когда я почти дойду до конца, что бы мне это сказать. Да я сейчас его сама здесь прикопаю, этого несносного чернявого!
– А твой отец мне сказал, что тебе пора уезжать и готовиться к свадьбе. Почему ты еще тут?
Как-то совсем нехорошо на меня посмотрел парень, с таким хищным прищуром. Мне даже захотелось за Лайя спрятаться, но я сдержалась.
– Как только я посчитаю нужным, я сразу покину этот весьма негостеприимный дом, – окатил меня ледяным тоном Танн.
Я, сжав кулаки, хотела кинуться в него вертевшейся на языке репликой, но мою руку сжал эльф, напомнив, что мы здесь совсем по другому поводу. Выдохнув несколько раз, я успокоилась. И вообще, чего я так завелась? Как будто сама некоторое время назад к алтарю не ехала, но не устраивал же мне истерики Лай. А он имел на это право, в отличие от меня.
До нужной камеры мы дошли молча. Как и следовало ожидать у самой двери и у каждого поворота стояли по двое стражников.
– Откройте, – потребовала я.
– Император Сидиан запретил любое общение с заключенным.
– Знаю я! Просто хочу спросить, зачем он убил мою мать.
– Я итак тебе отвечу, – раздалось из-за двери.
Лица стражников вытянулись. Правильно, запрет на общение с пленным есть, а вот ему никто разговаривать не запрещал. Пусть так.
– Это была месть! Твой отец забрал у меня отца, а я хотел забрать у него сына, только твоя мать помешала, за что и получила.
Мой рывок к двери, сдержали парни. Потом синяки на руках будут.
– Пустите, – шипела я на них, – этот гад не стоит того, что бы жить. Его казнить, нельзя помиловать! Но до самой казни ему не дожить, уж я лично прослежу за этим!
– Ваш отец приказал не трогать его до решения Совета, – робко встрял один из стражников.
– Вот он пусть и ждет! А я требую мести! – очередной рывок сопроводил звук рвущейся ткани.
– Да у вас там страсти кипят! Вам лишние свидетели ни к чему, – из-за двери послышалась злая усмешка верящей в свою неприкосновенность мрази.
Стражники заметно напряглись под взглядами трех злобных магов.
– Ваше Высочество…
– Послушай сюда, Нолиар, – процедил сквозь зубы Танн, – молись всем известным тебе Богам, что бы тебя казнили здесь. Потому что если по великой доброте душевной тебе сохранят жизнь, тебя ждет Драконий суд. И поверь, там наказание по сравнению с которым дарованная смерть – это великое благодеяние.
И потянув меня за руку Танн двинулся на выход.
– Я не понимаю, – сказала я по пути наверх.
– Чего? – поинтересовался эльф.
– Что стоит Нолиару превратиться в дракона и разнести дворец к троллевой матери?
Парни переглянувшись, одновременно усмехнулись. Но ответил только Танн:
– Заклинание. Ниши маги наложили заклинание, которое не дает ему возможность менять облик.
– То есть как только они уедут…
– Те, кто контролирует заклинание не уедут, пока не будет вынесен приговор. Так что можешь быть спокойна.
– Угу, – буркнула я, будешь тут спокойна!
Уже добравшись до своей комнаты, я все же решила спросить у чернявого:
– А что с ним сделают драконы? – уточнила я у Танна.
– Первое – это лишат крыльев, а значит самого ценного, что есть у каждого дракона – свободы и полета. А второе… за покушение на наследника, лишат… м-м-м… возможности самому оставить наследников.
– Это как? – не поняла я.
– Не суть важно как! – и чего он так завелся? – Главное, что он не сможет наделать таких же подонков как он. Ясно?
Я кивнула. Суть понятна, ага.
Провожали драконью делегацию всем городом. Были и цветы, были разноцветные огненный шары – подарок от эльфийских послов драконам. Пока я горевала, они умудрились мир заключить, теперь эльфы и драконы друзья, ага… на бумаге. А сами сторонятся друг друга. Но мне кажется им надо время свыкнуться с мыслью, что закоренелые враги теперь союзники.
Красиво! Дракону улетающие под восходящее солнце, окрашивающее небо невероятными красками. Опять-таки спасибо эльфам, что поставили мощный блокирующий щит на всех, чьи мысли могли бы прочитать драконы.
А я, даже не поблагодарила Танна, за его поддержку пока я… хм, отсутствовала. Я зажала чешуйку и как могла громко подумала: «Спасибо! Удачи! И… свадьбы без сучка? и задоринки!» Мне показалось, или один из драконов выбился из схемы, но быстро вернулся в строй?
– Попрощалась? – услышала я тихий голос эльфа над самым ухом. Я чуть заметно кивнула. – Но ты же обещала, что придешь на его свадьбу.
– Не я – отец. Я ничего не обещала.
Ага, перед самым отлетом, отец Танна договорился с моим отцом о присутствии нашего семейства на их торжестве. Это все потому, что меня дракон так и не смог убедить присутствовать на церемонии, обещав невероятную зрелищность.
Я расслабилась. И сразу огненный смерч пропал, и я провалилась в объятья эльфа. Меня обняли и крепко прижали. Мои плечи непроизвольно начали вздрагивать. Но времени расслабляться нет, надо заниматься живыми. Оглянувшись, я увидела, как над мамой и Наром суетились эльфы. Я дернулась в их сторону, но Лай меня удержал, отрицательно помотав головой и кивнув на другую кучку народа, среди которой на земле виднелась черная макушка. Заняться живыми, он прав.
Я вливала резерв в Линиэля, а он плел заклинание, в структуру которого все время что-то добавляли другие эльфы и драконы. Через десять минут все были взмокшие, ну, кроме меня. Меня отправили вливать резерв для заклинания в другого эльфа. И так до тех пор, пока Танн не открыл глаза.
Хримарриат вздохнул с облегчением и прижал к себе жену правой рукой, а меня левой. Рядом стоял Лай и неодобрительно, но молча косился на нас. А мы уставшие не обращали ни на что внимания. Главное, он будет жить.
А вот моя мама… Я, высвободившись из объятий, поспешила туда, где сидел понурившийся отец. Вокруг суетились люди… и нелюди, но мама все так же была недвижима и бездыханна. Я присела рядом, взяла, за похолодевшую руку:
– Прости, – только и смогла прошептать я. Прекрасно понимаю, что ничего не воротишь назад! Но я бы жизнь свою отдала, что бы изменить события сегодняшнего дня.
Отец положил свою руку поверх моей и легонько сжал:
– Не твоя вина. Не кори себя.
– Это все неправильно! НЕПРАВИЛЬНО!
Вздохнув и оторвавшись от родительницы, пошла к Граввлану. Там в окружении народа сидел безутешный отец, потерявший единственного законного наследника. Бастарды не в счет.
– Он погиб с честью, достойной не многих! Храбрость его будет воспета в веках! – коснулась я плеча правителя.
– Да на кой мне ваши почести и слава?! Мне нужен сын! Верните мне сына! – тут он вдруг обернулся, зло уставился на меня. – Это ты во всем виновата! Это он тебя защищал! Если бы не ты…
За меня неожиданно вступился Линиэль. Как только он рядом оказался?
– Если бы Вы отменили свадьбу, как того требуют законы эльфов, если бы вняли голосу разума, а не гнались за добычей, то возможно ваш сын сейчас был бы с вами. Но вы предпочли власть и богаство и получили то, к чему стремились.
– Да как вы смеете обвинять меня в том, что мой сын мертв?! Это обвинение грозит перейти в грандиозный конфликт, вы это понимаете?
– Понимаю, – кивнул Владыка, – и если вам так будет угодно, то я даже не стану вас останавливать в очередном проигрышном деле.
Приобняв меня за плечи Линиэль стал уводить меня прочь от этого места.
Все остальное я помню, как в мутном отрывочном сне.
Помню, как утешая Линиэль обмолвился, что Богов не переделать, и что они всегда забирают самое дорогое. Помню, как меня это разозлило и я, как таран, полетела в храм, как встала перед статуей Хорста и сказала ему все, что я думаю о его божественной заднице, и как я ее использую не по назначению. Это сейчас мне стыдно за свое поведение тогда. Но в тот момент я действительно угрожала Богу. Еще сказала Созидателю, если он не оторвет свой торс от любимой, и не обратит внимание на то, что твориться на этой земле, я и до него доберусь. Самое интересно, что я не угрожала, я просто констатировала факт. Моя ненависть к Богам просто переросла в потребность действовать.Меня оттуда вытащили силком, я вслед потрясала кулаком статуям.
Потом я помню маму в гробу и шествующую процессию. Я уже не плакала. Все слезы были вылеты еще на днях. Я просто шла туда, куда меня вели, и делала то, что говорили. Я попеременно перекочевывала из рук Лайя в руки Танна. Они что-то спрашивали, я отвечала. Что конкретно, сказать не могу – не помню.
Траурная процессия заполонила все улочки города. Пока дошли до семейного склепа, у меня уже кончились силы идти, и я просто висела на ком-то из них. Но когда настало мое время прощаться с мамой, я нашла в себе силы произнести речь. Пусть это будет достойно императрицы.
Больше я ничего не помню – ни поминок, ни того, кто выражал нам соболезнования. Вообще ничего. Благо от меня только и требовалось замереть статуей и кивать в знак благодарности.
Еще помню, что отец проводил много времени со мной. Я залезала к нему подмышку и молча сидели и смотрели в окно. И в эти минуты нас никто не тревожил. Иногда к нам присоединялся брат. Он чувствовал себя виноватым, ведь мать погибла защищая его, даже не родного сына. Но мы быстро переубедили его – будь он для нее не родным, она бы не совершила то, что… совершила. Это был ее выбор, так поступила бы любая мать. Наше семейное уединение, кажется, не обошлось без старания эльфо-драконьей парочки.
Зачем такая боль?
Зачем такие слезы?
Всю душу жжет огонь
И вдребезги все грезы.
Как сердце бьется!
Как оно болит!
И вновь на части рвется,
И ярким пламенем горит!
И сил нет больше,
И земля уходит из-под ног,
И с каждым днем все дольше
Льется горечи поток.
У каждого свой путь,
И каждому дано по силе.
Но как на верх взглянуть,
Ведь ноги тянуться к могиле.
Все катится быстрей слеза,
И нету сил остановиться,
И полные от слез глаза
Со смертью не хотят смириться.
Скажи, ребенку малому дано
Такое в жизни перенесть?!!
И знаю я, что все равно
Не удержать отвагу мне и честь.
(стихотворение посвящено памяти моей маме Лидии Гончаровой)
Дни мои проходили в небытие. Я ковыряла ложкой в тарелке, мне задавали вопросы – я отвечала, меня выгуливали, укладывали спасть, а я все надеялась, что это просто кошмарный сон и вот я открою глаза и увижу перед собой улыбающуюся мать.
Время шло, а я все не просыпалась…
– Лиа, ты нас прости, но нам пора. Танн хоть и сопротивляется, но свадьбу отменять, сама понимаешь, нельзя, – вот тут Хримарриат вырвал меня из моего маленького мирка апатии и безразличия.
– Угу, понимаю. Вот только почему он сопротивляется? – этот вопрос взволновал, заставив вернуться в реальный мир. – Его тоже насильно женят?
Отец Танна крякнул.
– С чего ты взяла, что насильно?
– Вы же сказали, что он сопротивляется.
Меня погладили по голове и наградили нежным отцовским взглядом. С чего бы это?
– Он сопротивляется, потому что считает, что должен о тебе заботиться. Что он отвечает за все произошедшее.
Я бы упала, если бы не сидела. Какое он отношение имеет к случившимся событиям? Это я должна за него бояться! Он принял на себя стрелу, что предназначалась мне! Это я и озвучила вслух Хримарриату.
– В том-то и дело, что он считает, что ничего не случилось, если бы он все-таки убил того золотого дракона.
– Нолиар? Что он сделал на этот раз? – я даже вскочила от волны злости на этого мерзавца.
– Они тебе не сказали? – в глазах Владыки промелькнуло изумление, сменившееся пониманием.
– Под они вы подразумеваете Лайя и Танна? – подтверждающий кивок. – И что они должны были сказать?
– Что это он организовал покушение.
– Отец знает? – опять кивок.
Вот всегда так! Все все знают, кроме меня! И почему я узнаю последней!
– Лиа, ты куда? – донеслось до меня, когда я уже выходила за дверь.
– Искать Нолиара, – зло бросила я. Только не добавила, что ему конец.
Искать я пошла! Где мне его искать?! Начать с темницы, что ли? Больше то такому и быть негде. Решено, туда и пойду.
Я петляла по темным коридорам, сопровождаемая изумленными взглядами стражников. Ну, да, сюда я забредала не часто, точнее всего один раз в детстве и то по ошибке. После того, что я увидела здесь, у меня не возникало желания сюда спускаться. Кроме прочих неприятных запахов, вокруг пахло смертью и обреченностью. Я всегда боялась, что меня захватит это чувство и не отпустит. Тут нет солнца и тепла, только сырость и тьма. А если учесть, что путь мне освещает мой мертвячок, то ощущения были не самыми приятными.
Дойдя до самих камер у ближайшего стражника спросила, где находиться пленники. М-да, оказывается, мне предстоит пройти сквозь всех этих осужденных, многие из которых осуждены на смерть моим отцом за свои преступления. И почему я уверенна, что мне они не обрадуются? Но до Нолиара я дойду! И пусть молит Богов, что б он дожил до казни, потому что сотворю с ним нечто страшное! Пока еще не знаю что именно, но сотворю обязательно… за маму, за Нара!
Первый же мой шаг был прерван громким окриком. Я вздрогнула. Вот уж не думала, что и тут меня в покое не оставят. Неужели они не понимают, что они мне здесь не нужны?
– Лиа, не ходи туда, – голос синеглазого был полон просьбы, – там нет ничего, что бы стоило увидеть.
– А мне и не надо видеть! Я его и в темноте на штандарт порву! – рыкнула я, вырывая руку, за которую успел меня поймать Танн.
– А ты кровожадная, – улыбнулся Лай.
Весело ему, да? А мне вот совсем наоборот!
– Не сердись! – протиснулся между мной и чернявым эльф, приобняв за плечи. – Если хочешь высказать ему все, что накипело у тебя в душе, пойдем. Но позволь закону наказать его по справедливости – он не заслуживает легкой смерти! – и это говорит эльф?! О! Я много пропустила! – Твой отец сейчас занимается выяснением родства с этим преступником, так что не думай, что про него забыли и оставят без наказания.
Все это время эльф, приобняв меня за плечи, выводил обратно из темницы. Вот паразит! Нет уж! Я доберусь до него! И уж если после этого от Нолиара что-то останется, тогда «это» и придадим закону! Решительно вырвавшись из рук, я упрямо затопала обратно в темницу. Стражник, невольный свидетель всех этих сцен, стоял вытянувшись по струнке и пытался слиться со стеной, только бы не попадаться мне на глаза. Неужели я так страшно выгляжу?
– Ты упрямая до невероятности! – наградил меня сердитым взглядом Танн.
– А вы должны мне были сказать, кто стоял за этим… всем! – язык не повернулся сказать о смерти матери.
– Мы не хотели тебя тревожить, – невинно захлопал глазами эльф. – Ты так сильно переживала… А тут мы с известием, что это все сделали вовсе не враги, а твой предполагаемый брат двоюродный… Мы не смогли, прости.
«Не хотели они!» – ворчала я сопровождаемая двумя молчаливыми фигурами. – « А то, что для меня это может быть важным, их не интересует! Вот почему я все узнаю последней, а? кто мне скажет?»
Сзади под мое монотонное ворчание раздавались горестные вздохи, но оправдываться они явно не собирались, что злило еще больше.
За очередным поворотом меня остановил Танн, огорошив:
– Анилиа, твой отец вообще-то запретил кому-либо общаться с Нолиаром.
Я, кажется, зарычала. Это же надо было дождаться, когда я почти дойду до конца, что бы мне это сказать. Да я сейчас его сама здесь прикопаю, этого несносного чернявого!
– А твой отец мне сказал, что тебе пора уезжать и готовиться к свадьбе. Почему ты еще тут?
Как-то совсем нехорошо на меня посмотрел парень, с таким хищным прищуром. Мне даже захотелось за Лайя спрятаться, но я сдержалась.
– Как только я посчитаю нужным, я сразу покину этот весьма негостеприимный дом, – окатил меня ледяным тоном Танн.
Я, сжав кулаки, хотела кинуться в него вертевшейся на языке репликой, но мою руку сжал эльф, напомнив, что мы здесь совсем по другому поводу. Выдохнув несколько раз, я успокоилась. И вообще, чего я так завелась? Как будто сама некоторое время назад к алтарю не ехала, но не устраивал же мне истерики Лай. А он имел на это право, в отличие от меня.
До нужной камеры мы дошли молча. Как и следовало ожидать у самой двери и у каждого поворота стояли по двое стражников.
– Откройте, – потребовала я.
– Император Сидиан запретил любое общение с заключенным.
– Знаю я! Просто хочу спросить, зачем он убил мою мать.
– Я итак тебе отвечу, – раздалось из-за двери.
Лица стражников вытянулись. Правильно, запрет на общение с пленным есть, а вот ему никто разговаривать не запрещал. Пусть так.
– Это была месть! Твой отец забрал у меня отца, а я хотел забрать у него сына, только твоя мать помешала, за что и получила.
Мой рывок к двери, сдержали парни. Потом синяки на руках будут.
– Пустите, – шипела я на них, – этот гад не стоит того, что бы жить. Его казнить, нельзя помиловать! Но до самой казни ему не дожить, уж я лично прослежу за этим!
– Ваш отец приказал не трогать его до решения Совета, – робко встрял один из стражников.
– Вот он пусть и ждет! А я требую мести! – очередной рывок сопроводил звук рвущейся ткани.
– Да у вас там страсти кипят! Вам лишние свидетели ни к чему, – из-за двери послышалась злая усмешка верящей в свою неприкосновенность мрази.
Стражники заметно напряглись под взглядами трех злобных магов.
– Ваше Высочество…
– Послушай сюда, Нолиар, – процедил сквозь зубы Танн, – молись всем известным тебе Богам, что бы тебя казнили здесь. Потому что если по великой доброте душевной тебе сохранят жизнь, тебя ждет Драконий суд. И поверь, там наказание по сравнению с которым дарованная смерть – это великое благодеяние.
И потянув меня за руку Танн двинулся на выход.
– Я не понимаю, – сказала я по пути наверх.
– Чего? – поинтересовался эльф.
– Что стоит Нолиару превратиться в дракона и разнести дворец к троллевой матери?
Парни переглянувшись, одновременно усмехнулись. Но ответил только Танн:
– Заклинание. Ниши маги наложили заклинание, которое не дает ему возможность менять облик.
– То есть как только они уедут…
– Те, кто контролирует заклинание не уедут, пока не будет вынесен приговор. Так что можешь быть спокойна.
– Угу, – буркнула я, будешь тут спокойна!
Уже добравшись до своей комнаты, я все же решила спросить у чернявого:
– А что с ним сделают драконы? – уточнила я у Танна.
– Первое – это лишат крыльев, а значит самого ценного, что есть у каждого дракона – свободы и полета. А второе… за покушение на наследника, лишат… м-м-м… возможности самому оставить наследников.
– Это как? – не поняла я.
– Не суть важно как! – и чего он так завелся? – Главное, что он не сможет наделать таких же подонков как он. Ясно?
Я кивнула. Суть понятна, ага.
Провожали драконью делегацию всем городом. Были и цветы, были разноцветные огненный шары – подарок от эльфийских послов драконам. Пока я горевала, они умудрились мир заключить, теперь эльфы и драконы друзья, ага… на бумаге. А сами сторонятся друг друга. Но мне кажется им надо время свыкнуться с мыслью, что закоренелые враги теперь союзники.
Красиво! Дракону улетающие под восходящее солнце, окрашивающее небо невероятными красками. Опять-таки спасибо эльфам, что поставили мощный блокирующий щит на всех, чьи мысли могли бы прочитать драконы.
А я, даже не поблагодарила Танна, за его поддержку пока я… хм, отсутствовала. Я зажала чешуйку и как могла громко подумала: «Спасибо! Удачи! И… свадьбы без сучка? и задоринки!» Мне показалось, или один из драконов выбился из схемы, но быстро вернулся в строй?
– Попрощалась? – услышала я тихий голос эльфа над самым ухом. Я чуть заметно кивнула. – Но ты же обещала, что придешь на его свадьбу.
– Не я – отец. Я ничего не обещала.
Ага, перед самым отлетом, отец Танна договорился с моим отцом о присутствии нашего семейства на их торжестве. Это все потому, что меня дракон так и не смог убедить присутствовать на церемонии, обещав невероятную зрелищность.
