- Кнутом погладить?
Возле них понемногу собирались люди, держась, правда, на почтительном расстоянии.
- Джинера перестала быть вольным городом? — громко спросил Брикасс.
Стражник побагровел и шагнул к нему. В воздухе раздался свист, однако Арно гибко отклонился назад и влево, и граненный наконечник чиркнул по стене дома.
- Северино! — Отдернулась занавеска и из паланкина выглянула девушка. — Что происходит?
Стражник потупился:
- Оборванцы, дона Лара.
- Разве дуки Джинеры уподобились солнцеликому шейху Эль-Аяту, чьи подданные лобызают оставленные им в дорожной пыли следы?
Девушка гневно свела брови: слова Арно ей не понравились. А он в упор разглядывал ее.
Шелковая чадра закрывала ее лицо до черных, оттененных длинными ресницами, глаз; под полупрозрачной тканью можно было различить точеные скулы и пухлые губы. На плечи из-под золотого обруча струились вьющиеся волосы, тонкие пальцы сжимали костяной веер.
Но яркая красота доны Лары не тронула Брикасса.
- Должен ли и я припасть губами к камням мостовой, благородная сьера?
- Нишкни! — прошипел Микеле. — Простите моего товарища, сиятельная дона, он чужеземец...
- Видимо, те земли населены дикарями! — резко произнесла та.
- Дикари чтут установленные ими для себя обычаи, — не остался в долгу Арно, — в отличии от...
Микеле наградил его чувствительным тычком в бок, а стражник взревел, вновь занося кнут.
- Стой, Северино! — велела дона Лара. — Я прощаю это человека. Он и вправду прибыл издалека, так пусть знает великодушие дженерских дуков.
- Аве дук Конти! — послышалось из успевшей собраться толпы.
— Кланяйся! — рявкнул Северино.
Арно поклонился с безукоризненной учтивостью, которой позавидовали бы придворные шаркуны в Аридже, и, выпрямившись, с ноткой иронии произнес:
- Аве, дона Лара.
Девушка, ничего не ответив, откинулась на стенку паланкина и стукнула сложенным веером, подавая сигнал двигаться вперед.
Северино, сматывая кнут, смерил Арно угрюмым взглядом:
- Я запомню тебя, чужеземец.
- В тебя Запредельная Тварь вселилась, а, Фальго? — зло бросил Микеле, когда они отошли на несколько шагов. — Повезло, что это старшая дочь сиятельного дука, ее мать тоже была чужеземкой. А если бы оказалась его нынешняя жена или еще кто... поркой бы не отделался.
Брикасс оглянулся на удаляющийся паланкин.
- Повезло, — усмехнулся он.
- Рисковый ты... — продолжал бубнить Ринетти, — Но со стражей дука шутки плохи. Так что давай-ка быстро к моим, а потом на «Борей». Нечего тебе по городу шляться.
* двойная крона
** бифштекс на косточке
Несмотря на предостережение Микеле, Арно выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливали свирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д'Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.
Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе не возможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократический квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе...
Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:
- Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.
- Они не дикари.
- Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост...
Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.
На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:
- Парус слева по носу!
Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя, как из-за лежащего в четверти лиги островка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.
«Сахрейнские пираты!» — пронеслось в голове Арно. — «Так близко от Этррури?!»
Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: «Борей» еще может вырваться в открытое море.
- Капитан, проскочим! — крикнул он.
Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:
- Лечь в дрейф!
Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейшую возможность для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.
- Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!
Миландос поморщился:
- Тебя это не касается, Фальго.
Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:
- Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?
- Здесь я отдаю приказы! — рявкнул Миландос.
Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру. Капитан верно истолковал его жест:
- А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!
К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, как бык, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу, есть шанс добраться до оставленного в каюте оружия и тогда... Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.
Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.
Миландос, опуская вымбовку, буркнул:
- Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.
Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:
- Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.
На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.
- Прости, Эль-Сауф... — со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. — Торговля была неудачной...
- На все воля Сейд Тахрира*, — пират коснулся левой рукой лба. — И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?
- Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. — он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца,: — Но я уже приготовил твою долю, вот она!
- Я огорчен, — ровным тоном произнес тот. — Ведь это только половина доли...
Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.
- Отработаю... Странником клянусь!
- Что мне до северных божков! — Эль-Сауф презрительно фыркнул. — Конечно, отработаешь... А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.
Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шестнадцативесельную шлюпку.
Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении четырех вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.
- Кстати, кто это у тебя такой прыткий? — Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе Брикасса. — Не припомню его.
- Один бездельник, — неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. — Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.
- Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.
Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды... В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.
- Ах, Рем, мой дорогой друг! — тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. — Не вздумал ли ты обмануть меня? Благородный сьер из королевского флота... — он возвысил голос: — Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?
- Сам... Его! — доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: — Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!
* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники
Арно двинул раскалывающейся от боли головой и к горлу подкатила тошнота. Он приоткрыл глаза, моргнул, привыкая к свету фонаря, покачивающегося на вбитом в бимс крюке. Значит, его оттащили в трюм, как и приказал капитан. Слышался плеск и мерное буханье тулумбаса*: корабль шел на веслах.
- Эй! Очнулся?
Над ним кто-то наклонился.
- Микеле? — прохрипел Арно.
- Твой приятель среди гребцов, на палубе. Ветер-то стих...
- А ты... кто?
- Джузе из Амальфи.
В команде не было никого с таким именем. Арно огляделся, пытаясь понять, где находится. Он лежал на соломе в закутке, отгороженном решеткой, судя по всему – в средней части корабля. И это был не «Борей»!
- Эль-Сауф потребовал у Миландоса гребцов, — подтвердил его догадку Джузе. — Тот отдал вас. Ты показался господину ценным, он велел побыть с тобой.
Брикасс стиснул челюсти, чтобы не заорать в голос. Вероломный Миландос продал его пирату! Если бы в руках была шпага, он захватил бы пару мерзавцев с собой, за Предел!
- Сколько прошло времени? — выговорил он сквозь зубы.
- Вечереет. Крепко тебя приложили. Уж думал — отправишься к Аль-Бахру, Морскому Змею. Славь Сейд Тахрира, что выжил и разум не оставил тебя.
- Разве этррури поклоняются... языческим демонам?
Джузе отстранился и Арно наконец смог рассмотреть его: утонченные черты лица уроженца юга Этррури подобали бы принцу, однако тоска затравленного зверя во взгляде разрушала благостный образ. Одет лекарь был по-сахрейнски — в длинную рубаху и бинити — широкие штаны из небеленного хлопка, схваченные на лодыжках шнурками.
- Северянин, что ты знаешь о силе и власти Сейд Тахрира? Когда придет твой черед... — пробормотал он, затем сменил тон: — Впрочем, не важно. Выпей-ка вот это.
Джузе поднес к его губам плоскую фляжку и в рот полилась терпкая жидкость с резким неприятным запахом. Горло обожгло и Арно закашлялся.
- Это что... за зелье демонов?
- Великий Цедалиус считал экстракт корня Пеонии лучшим средством от головных хворей, — заявил Джузе. Его тон приобрел менторские нотки: — Особенно, если смешать его в равной пропорции с соком древа Го, произрастающего в сердце Сахрейна и бараг-шуном**.
- Ты лекарь?
Этррури вдохнул, потом неохотно ответил:
- Я учился в университете Амальфи, изучал медицину, математику, фармакопею и науку о флюидах***. Теперь я присматриваю за имуществом господина Эль-Сауфа.
- В том числе — лечишь.
- Если на то есть повеление...
Настил заскрипел под чьими-то грузными шагами. К клетке приблизился сахрейнец огромного роста, с лицом, иссеченным шрамами. Он гортанно сказал что-то лекарю, выслушал ответ, затем бросил взгляд на Арно и, развернувшись, ушел по полутемному твиндеку в сторону кормы.
- Эль-Сауф желает расспросить тебя, — пояснил Джузе.
- Так пусть придет, — криво усмехнулся Арно. — Я полностью к его услугам.
Мерзкое снадобье придало ему сил. Тошнота улеглась, и в голове больше не вспыхивали искры боли.
- Ш-ш-ш. Будь осторожен. Как бы господин не решил, что твоя ценность преувеличена, — недобро улыбнулся Джузе.
Вновь послышались шаги и неясные голоса. Вскочив, лекарь согнулся в низком поклоне. Лязгнула решетка, в круг отбрасываемого фонарем света вступил сахрейнец, одетый богато, если не сказать — роскошно: кафтан из серебристой парчи, перетянутый алым кушаком, за который были заткнуты два пистолета, атласные шаровары и тюрбан с золотой брошью. Судя по всему, это и был Эль-Сауф, чьим имуществом Арно теперь являлся. Верзила почтительно держался за спиной пирата. Несколько мгновений Эль-Сауф молча разглядывал пленника, потом спросил:
- Как ты оказался у моего доброго друга Рема?
Арно ответил не сразу, раздумывая, насколько стоит быть откровенным. Пират, должно быть, видел стычку...
- Я нанялся к нему в Барадосе. А на обратном пути... мы не сошлись во мнениях по одному вопросу
- Клянуь палицей Сейд Тахрира, ты иной породы, не ровня бездельникам Миландоса. Кто ты? И что делал на том корыте? Если твоя семья богата, она может выкупить тебя.
- Тебя ждет разочарование, — дернул уголком рта Арно. — Семьи у меня нет.
- И больше ты ничего не хочешь сказать? — Эль-Сауф смотрел испытующее.
Арно отрицательно мотнул головой.
- Ну что ж. Мне был нужен гребец и я его получил. Но на тебя другие планы. Ибо мудрый человек не наденет на скакуна ярмо, уподабливая его волу, если на базаре за него дадут цену двух волов, — пират плотоядно улыбнулся и прищелкнул языком: — Кем бы ты ни был, красивые невольники дорого стоят в Саэтте, тем более — северяне с синими глазами. Если повезет, попадешь евнухом в гарем к солнцеликому Эль-Аяту, да продлятся его дни. А если особенно повезет — в храм Сейд Тахрира,
Арно внутренне содрогнулся. Ему доводилось слышать об омерзительных мистериях, проводимых в капищах Сахрейна, и даже если истории были приукрашены, будущему, обрисованному пиратом, он предпочел бы смерть.
- А если с товаром в дороге приключится неприятность? — медленно проговорил он.
- Неужто я не обеспечу доставку товару в сохранности? Однако я заинтригован и, пожалуй, дам тебе право выбора — так повелел нам Дарующий освобождение. Ты храбр и упрям, но не очень умен. Полагаешь, что можешь терпеть боль и не боишься смерти, но как бы тебе не пришлось изменить мнение. Правда, Мусайед? — оглянулся он на верзилу.
Брикасс лихорадочно взвешивал «за» и «против». До Саэтты больше седмицы пути. Как знать, за это время может представиться шанс...
Видимо, Эль-Сауфу наскучило ждать.
- Да будет так, — он пожал плечами и велел Мусайеду: — Займись им.
- Дурак... — прошелестел Джузе.
Арно мельком глянул на лекаря, так и стоявшего, низко склонив голову, и сказал в спину уходящему пирату:
Возле них понемногу собирались люди, держась, правда, на почтительном расстоянии.
- Джинера перестала быть вольным городом? — громко спросил Брикасс.
Стражник побагровел и шагнул к нему. В воздухе раздался свист, однако Арно гибко отклонился назад и влево, и граненный наконечник чиркнул по стене дома.
- Северино! — Отдернулась занавеска и из паланкина выглянула девушка. — Что происходит?
Стражник потупился:
- Оборванцы, дона Лара.
- Разве дуки Джинеры уподобились солнцеликому шейху Эль-Аяту, чьи подданные лобызают оставленные им в дорожной пыли следы?
Девушка гневно свела брови: слова Арно ей не понравились. А он в упор разглядывал ее.
Шелковая чадра закрывала ее лицо до черных, оттененных длинными ресницами, глаз; под полупрозрачной тканью можно было различить точеные скулы и пухлые губы. На плечи из-под золотого обруча струились вьющиеся волосы, тонкие пальцы сжимали костяной веер.
Но яркая красота доны Лары не тронула Брикасса.
- Должен ли и я припасть губами к камням мостовой, благородная сьера?
- Нишкни! — прошипел Микеле. — Простите моего товарища, сиятельная дона, он чужеземец...
- Видимо, те земли населены дикарями! — резко произнесла та.
- Дикари чтут установленные ими для себя обычаи, — не остался в долгу Арно, — в отличии от...
Микеле наградил его чувствительным тычком в бок, а стражник взревел, вновь занося кнут.
- Стой, Северино! — велела дона Лара. — Я прощаю это человека. Он и вправду прибыл издалека, так пусть знает великодушие дженерских дуков.
- Аве дук Конти! — послышалось из успевшей собраться толпы.
— Кланяйся! — рявкнул Северино.
Арно поклонился с безукоризненной учтивостью, которой позавидовали бы придворные шаркуны в Аридже, и, выпрямившись, с ноткой иронии произнес:
- Аве, дона Лара.
Девушка, ничего не ответив, откинулась на стенку паланкина и стукнула сложенным веером, подавая сигнал двигаться вперед.
Северино, сматывая кнут, смерил Арно угрюмым взглядом:
- Я запомню тебя, чужеземец.
- В тебя Запредельная Тварь вселилась, а, Фальго? — зло бросил Микеле, когда они отошли на несколько шагов. — Повезло, что это старшая дочь сиятельного дука, ее мать тоже была чужеземкой. А если бы оказалась его нынешняя жена или еще кто... поркой бы не отделался.
Брикасс оглянулся на удаляющийся паланкин.
- Повезло, — усмехнулся он.
- Рисковый ты... — продолжал бубнить Ринетти, — Но со стражей дука шутки плохи. Так что давай-ка быстро к моим, а потом на «Борей». Нечего тебе по городу шляться.
* двойная крона
** бифштекс на косточке
Глава 19
Несмотря на предостережение Микеле, Арно выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливали свирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д'Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.
Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе не возможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократический квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе...
Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:
- Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.
- Они не дикари.
- Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост...
Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.
На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:
- Парус слева по носу!
Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя, как из-за лежащего в четверти лиги островка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.
«Сахрейнские пираты!» — пронеслось в голове Арно. — «Так близко от Этррури?!»
Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: «Борей» еще может вырваться в открытое море.
- Капитан, проскочим! — крикнул он.
Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:
- Лечь в дрейф!
Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейшую возможность для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.
- Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!
Миландос поморщился:
- Тебя это не касается, Фальго.
Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:
- Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?
- Здесь я отдаю приказы! — рявкнул Миландос.
Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру. Капитан верно истолковал его жест:
- А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!
К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, как бык, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу, есть шанс добраться до оставленного в каюте оружия и тогда... Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.
Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.
Миландос, опуская вымбовку, буркнул:
- Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.
Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:
- Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.
На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.
- Прости, Эль-Сауф... — со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. — Торговля была неудачной...
- На все воля Сейд Тахрира*, — пират коснулся левой рукой лба. — И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?
- Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. — он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца,: — Но я уже приготовил твою долю, вот она!
- Я огорчен, — ровным тоном произнес тот. — Ведь это только половина доли...
Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.
- Отработаю... Странником клянусь!
- Что мне до северных божков! — Эль-Сауф презрительно фыркнул. — Конечно, отработаешь... А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.
Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шестнадцативесельную шлюпку.
Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении четырех вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.
- Кстати, кто это у тебя такой прыткий? — Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе Брикасса. — Не припомню его.
- Один бездельник, — неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. — Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.
- Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.
Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды... В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.
- Ах, Рем, мой дорогой друг! — тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. — Не вздумал ли ты обмануть меня? Благородный сьер из королевского флота... — он возвысил голос: — Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?
- Сам... Его! — доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: — Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!
* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники
Глава 20
Арно двинул раскалывающейся от боли головой и к горлу подкатила тошнота. Он приоткрыл глаза, моргнул, привыкая к свету фонаря, покачивающегося на вбитом в бимс крюке. Значит, его оттащили в трюм, как и приказал капитан. Слышался плеск и мерное буханье тулумбаса*: корабль шел на веслах.
- Эй! Очнулся?
Над ним кто-то наклонился.
- Микеле? — прохрипел Арно.
- Твой приятель среди гребцов, на палубе. Ветер-то стих...
- А ты... кто?
- Джузе из Амальфи.
В команде не было никого с таким именем. Арно огляделся, пытаясь понять, где находится. Он лежал на соломе в закутке, отгороженном решеткой, судя по всему – в средней части корабля. И это был не «Борей»!
- Эль-Сауф потребовал у Миландоса гребцов, — подтвердил его догадку Джузе. — Тот отдал вас. Ты показался господину ценным, он велел побыть с тобой.
Брикасс стиснул челюсти, чтобы не заорать в голос. Вероломный Миландос продал его пирату! Если бы в руках была шпага, он захватил бы пару мерзавцев с собой, за Предел!
- Сколько прошло времени? — выговорил он сквозь зубы.
- Вечереет. Крепко тебя приложили. Уж думал — отправишься к Аль-Бахру, Морскому Змею. Славь Сейд Тахрира, что выжил и разум не оставил тебя.
- Разве этррури поклоняются... языческим демонам?
Джузе отстранился и Арно наконец смог рассмотреть его: утонченные черты лица уроженца юга Этррури подобали бы принцу, однако тоска затравленного зверя во взгляде разрушала благостный образ. Одет лекарь был по-сахрейнски — в длинную рубаху и бинити — широкие штаны из небеленного хлопка, схваченные на лодыжках шнурками.
- Северянин, что ты знаешь о силе и власти Сейд Тахрира? Когда придет твой черед... — пробормотал он, затем сменил тон: — Впрочем, не важно. Выпей-ка вот это.
Джузе поднес к его губам плоскую фляжку и в рот полилась терпкая жидкость с резким неприятным запахом. Горло обожгло и Арно закашлялся.
- Это что... за зелье демонов?
- Великий Цедалиус считал экстракт корня Пеонии лучшим средством от головных хворей, — заявил Джузе. Его тон приобрел менторские нотки: — Особенно, если смешать его в равной пропорции с соком древа Го, произрастающего в сердце Сахрейна и бараг-шуном**.
- Ты лекарь?
Этррури вдохнул, потом неохотно ответил:
- Я учился в университете Амальфи, изучал медицину, математику, фармакопею и науку о флюидах***. Теперь я присматриваю за имуществом господина Эль-Сауфа.
- В том числе — лечишь.
- Если на то есть повеление...
Настил заскрипел под чьими-то грузными шагами. К клетке приблизился сахрейнец огромного роста, с лицом, иссеченным шрамами. Он гортанно сказал что-то лекарю, выслушал ответ, затем бросил взгляд на Арно и, развернувшись, ушел по полутемному твиндеку в сторону кормы.
- Эль-Сауф желает расспросить тебя, — пояснил Джузе.
- Так пусть придет, — криво усмехнулся Арно. — Я полностью к его услугам.
Мерзкое снадобье придало ему сил. Тошнота улеглась, и в голове больше не вспыхивали искры боли.
- Ш-ш-ш. Будь осторожен. Как бы господин не решил, что твоя ценность преувеличена, — недобро улыбнулся Джузе.
Вновь послышались шаги и неясные голоса. Вскочив, лекарь согнулся в низком поклоне. Лязгнула решетка, в круг отбрасываемого фонарем света вступил сахрейнец, одетый богато, если не сказать — роскошно: кафтан из серебристой парчи, перетянутый алым кушаком, за который были заткнуты два пистолета, атласные шаровары и тюрбан с золотой брошью. Судя по всему, это и был Эль-Сауф, чьим имуществом Арно теперь являлся. Верзила почтительно держался за спиной пирата. Несколько мгновений Эль-Сауф молча разглядывал пленника, потом спросил:
- Как ты оказался у моего доброго друга Рема?
Арно ответил не сразу, раздумывая, насколько стоит быть откровенным. Пират, должно быть, видел стычку...
- Я нанялся к нему в Барадосе. А на обратном пути... мы не сошлись во мнениях по одному вопросу
- Клянуь палицей Сейд Тахрира, ты иной породы, не ровня бездельникам Миландоса. Кто ты? И что делал на том корыте? Если твоя семья богата, она может выкупить тебя.
- Тебя ждет разочарование, — дернул уголком рта Арно. — Семьи у меня нет.
- И больше ты ничего не хочешь сказать? — Эль-Сауф смотрел испытующее.
Арно отрицательно мотнул головой.
- Ну что ж. Мне был нужен гребец и я его получил. Но на тебя другие планы. Ибо мудрый человек не наденет на скакуна ярмо, уподабливая его волу, если на базаре за него дадут цену двух волов, — пират плотоядно улыбнулся и прищелкнул языком: — Кем бы ты ни был, красивые невольники дорого стоят в Саэтте, тем более — северяне с синими глазами. Если повезет, попадешь евнухом в гарем к солнцеликому Эль-Аяту, да продлятся его дни. А если особенно повезет — в храм Сейд Тахрира,
Арно внутренне содрогнулся. Ему доводилось слышать об омерзительных мистериях, проводимых в капищах Сахрейна, и даже если истории были приукрашены, будущему, обрисованному пиратом, он предпочел бы смерть.
- А если с товаром в дороге приключится неприятность? — медленно проговорил он.
- Неужто я не обеспечу доставку товару в сохранности? Однако я заинтригован и, пожалуй, дам тебе право выбора — так повелел нам Дарующий освобождение. Ты храбр и упрям, но не очень умен. Полагаешь, что можешь терпеть боль и не боишься смерти, но как бы тебе не пришлось изменить мнение. Правда, Мусайед? — оглянулся он на верзилу.
Брикасс лихорадочно взвешивал «за» и «против». До Саэтты больше седмицы пути. Как знать, за это время может представиться шанс...
Видимо, Эль-Сауфу наскучило ждать.
- Да будет так, — он пожал плечами и велел Мусайеду: — Займись им.
- Дурак... — прошелестел Джузе.
Арно мельком глянул на лекаря, так и стоявшего, низко склонив голову, и сказал в спину уходящему пирату:
