Глава 1. Ныряльщик с Крита
В таверне «У французского короля» стоял гвалт, обычный как для этого времени суток, так и для заведения, столь популярного у корсаров Тортуги.
Под потолком плавали сизые клубы дыма, а служанки не успевали таскать подносы с едой и кружки с выпивкой.
Экипаж «Арабеллы» занимал несколько сдвинутых столов в углу и шумно отмечал свое возвращение с богатой добычей, доставшейся им после десантной экспедиции на золотые прииски Санта-Мария на Мэйне. Было с чего гулять!
Отношение буйного берегового братства к капитану Бладу, равно как и ко всей команде «Арабеллы», уже давно было уважительным, его авторитет неуклонно рос. У него был прекрасно оснащенный корабль и тщательно отобранная команда. Слава о капитане гремела по всему Карибскому морю, так что в желающих служить под его началом недостатка не было
Питер Блад, опустив веки, курил трубку, набитую душистым вирджинским табаком, и слушал, как его люди, перекрикивая друг друга, вспоминают подробности последних операций. Кто-то тронул его за плечо. Питер обернулся и увидел Ибервиля, молодого, но известного своей лихостью французского корсара, только что поступившего к нему на службу. Француз прежде сам был капитаном, однако недавно удача изменила ему, и он потерял свой корабль. Блад уже успел оценить богатый опыт Ибервиля и назначил его одним из своих офицеров.
– Месье капитан, с вами хотят поговорить.
Блад слегка удивился, но кивнул: поговорить так поговорить. Он встал и направился следом за Ибервилем в противоположный угол таверны, где за столом сидел незнакомый Бладу невысокий, покрытый бронзовым загаром человек с черными вьющимися волосами и темными глазами. Он был в короткой безрукавке и узких штанах, и Блад невольно задержал взгляд на его необыкновенно широкой груди и бугрящихся мускулами сильных руках.
Ибервиль сказал:
– Это Коста, он родом с Кандии.
– Крит, – немедленно поправил тот. – Крит, а не Кандия!
Потом он взглянул на Блада из-под черных завитков волос и спросил вместо приветствия:
– Это ты тот капитан, который оставил Истерлинга с носом?
Конечно, Блад не забыл историю, случившуюся вскоре после его прибытия на Тортугу, однако теперь она казалась ему незначительным происшествием, и он не ожидал, что кто-то о ней еще помнит. В конце концов, теперь за ним числились и более громкие дела.
– Мое имя Питер Блад, и я действительно тот капитан, который тебя интересует. Чем могу быть полезен?
Коста довольно хмыкнул и, подозвав служанку, бросил ей серебряную монету:
– Бутылку лучшего рома и три кружки!
Когда девушка ушла, он сказал негромко:
– Истерлинг бахвалился, что знает, где Морган спрятал свои сокровища. Наверняка он показывал тебе карту или что-то в этом роде?
– И что с того?
– А то, что он ни черта не знает! А я знаю.
Питеру порядком надоели разговоры про невесть где зарытые клады, и он поморщился. Вмешался Ибервиль:
– Коста – ныряльщик, он кое-что нашел.
– Ныряльщик?
Так вот чем объясняется невероятная ширина грудной клетки! Блад почувствовал пробуждающийся интерес.
Тем временем служанка поставила перед ними запыленную бутылку и три вполне чистые кружки, и Коста разлил ром, придирчиво принюхиваясь и кривясь при этом.
– Ну и гадость же вы здесь пьете...
Питер отхлебнул из кружки и нашел ром вполне сносным, но критянин явно имел другое мнение.
Коста вытащил из-за пояса позеленевшую медную пластинку, на которой можно было различить надпись «Оксфорд». Вероятно, ранее она украшала собой лафет пушки или корабельный рундук. Блад недоуменно взглянул на нее:
– И что это значит?
– Фрегат «Оксфорд», на котором Морган хранил немалую часть своей добычи, взорвался у берегов Эспаньолы, – сказал Ибервиль.
– Я нашел его, – гордо добавил Коста. – И трюмы его полны ценностей.
– Почему же ты пришел с этим ко мне?
– Я рад, что Истерлинг получил по заслугам. У него есть должок передо мной. Этот лживый ублюдок не заплатил мне обещанную долю после того как я поднял груз утопленного им по дури испанца. Поэтому я и пришел к тому, кто смог его прижучить, – его губы скривились в усмешке. – Да и для перевозки клада нужен корабль со смелой командой.
– А ты не боишься остаться ни с чем и даже проститься с жизнью, раскрывая такую тайну?
– Это вторая причина, по которой я пришел к тебе. Я слышал, ты кое-что знаешь о чести и держишь слово.
– Помилуй Боже! Честь пирата – это что-то новенькое, – усмехнулся Блад.
Тем не менее он подумал, что раз уж судьба не оставила ему другого выбора, кроме как стать корсаром, то почему же не попробовать отыскать клад Моргана? Это ведь будет скорее исследовательская операция, чем военная.
– Так где же находится клад? – спросил Блад. – Ведь, как я понял, «Оксфорд» взорвался.
– Поблизости от Эспаньолы есть один островок... Фрегат лежит на дне у его берегов.
– Но разве возможно силами одного ныряльщика поднять тяжелый груз со дна моря?
– Об этом не беспокойся, я кое-что придумал.
– Сколько ты хочешь?
– Половину стоимости поднятого.
– Однако! – воскликнул Блад, не ожидавший подобного.
– Без меня вам не видать сокровища.
– Я подумаю – ответил Блад. – Мне нужно спросить мнение моих офицеров. Но должен сразу сказать тебе, что твои требования непомерны.
– Только не думай слишком долго, капитан. Я узнал, что в те места направляется Рескатор. Думаю, он тоже ищет сокровища Моргана.
– Это еще кто?
– Пират Средиземного моря и друг султана Марокко. Он несколько лет назад перебрался в Новый Свет, но у нас еще не забыли его.
– Говорят, он ренегат и прежде был знатным вельможей, – заметил Ибервиль.
Блад удивился: при всем богатстве пиратской «фауны» Карибского моря, ему не приходилось слышать о последователях Магомета.
– Рескатор время от времени появляется в Карибском море. Как правило, он ищет затонувшие корабли, поэтому и нужно спешить, – сказал критянин.
– У него тоже есть долг перед тобой, Коста?
– Правитель Марокко – вассал турецкого султана, поработившего мою родину, – в глазах критянина зажегся мрачный огонь. – Я не хочу, чтобы его друг завладел сокровищем, которое я нашел.
***
Вполне закономерно, что размер доли ныряльщика не вызвал ни малейшего восторга у офицеров «Арабеллы».
– Одна пятая! – изрек Волверстон. – Как по мне, и то слишком щедро! Или пусть ищет кого другого. И неизвестно еще, что там на дне. За пару сундуков с золотом тащиться под бок к испанцам....
Его поддержал Дайк, но Блад чувствовал, как его все больше и больше захватывает эта идея. Найти один из кладов Моргана, о которых идет столько разговоров! Многие безуспешно искали сокровища знаменитого пирата – а они будут первыми, кто сможет этим похвастать. Кроме того, его интересовал сам процесс поднятия груза. Блад слышал про греков и мальтийцев, непревзойденных ныряльщиков, но ему еще не приходилось участвовать в подобном деле.
Он сказал:
– Считайте, что мы заплатим за опыт по поднятию затонувших ценностей. К тому же все снаряжение принадлежит Косте.
– А слава о том, что нам достался клад Моргана? Тот же Истерлинг лопнет от злости и зависти, и не он один! Да и риск нарваться на испанцев не так уж велик: Коста сказал мне, что остров расположен неподалеку от французской части Эспаньолы. – Ибервиль принял сторону своего капитана.
Хагторп пожал плечами. Он предпочитал жаркую схватку обсуждению любых условий любых контрактов.
В конце концов они остановились на одной третьей – и если Косту это не устраивает, сокровище лучше оставить там, где оно и пролежало все время.
***
На следующий день капитан Блад сообщил свое решение критянину. Они снова сидели в таверне «У французского короля», полупустой в этот утренний час. На столике стояла, как водится, очередная бутылка, ром даже был разлит по кружкам, но ни тот, ни другой не пригубили из них.
Коста задумался – хотя на самом деле и не ожидал, что его условия будут безоговорочно приняты. Деньги были необходимы, его товарищи остро в них нуждались, но вряд ли кто-нибудь согласится дать больше... И нельзя забывать про риск оказаться за бортом после того как дело будет сделано! Этот пират, по крайней мере, ведет честную игру, чего нельзя сказать о других.
– Хорошо, – сказал он, – по рукам!
– Раз уж мы заключили сделку, могу я узнать, где конкретно находится остров? И как ты собираешься поднимать столь тяжелый груз?
В глазах критянина мелькнуло сомнение, и Блад усмехнулся:
– А еще говоришь, что знаешь кое-что обо мне.
– Я могу сегодня показать тебе то, что придумал, – Коста оглянулся, хотя поблизости никого не было. – Но про остров скажу, когда твой корабль поднимет якорь.
***
Критянин привел Блада к одному из портовых складов.Внутри обнаружилась напоминающая колокол конструкция высотой около четырех ярдов, покрытая слоем свинца, с окошком в верхней части и сиденьями для ныряльщиков внутри.
– На какую глубину ты сможешь опуститься? – спросил заинтригованный корсар.
– Не менее двадцати пяти ваших ярдов. Этого вполне достаточно.
– А воздух? – Блад знал, что при затоплении остаются пространства, заполненные воздухом, но сколько времени сможет пробыть человек без вреда для себя, многократно его вдыхая и выдыхая?
Коста показал на груду бутылок в углу склада:
– Я заткну их пробками и буду разбивать уже под водой. Это поможет продержаться дольше.
– Как ты собираешься поднимать клад?
– Взрыв почти разломил корабль, часть золота рассыпана по дну и перемешана с обломками. Я еще не решил, как поднимать его, может, на месте придет что-то в голову. Но то, что осталось... Его ценность огромна. Я видел хорошо сохранившиеся сундуки – их достаточно будет обвязать веревками. А еще там были золотые идолы. Видать, Морган добрался до сокровищ инков.
Блад внимательно посмотрел на него. Коста не очень походил на простого греческого или критского парня, но каждый имеет право на свои тайны. Они отправятся к этому острову, и критянин выполнит свою часть работы, а потом их дороги разойдутся навсегда.
– Нам понадобится пара дней на подготовку, – сказал Питер. – Надо еще погрузить эту махину на «Арабеллу». Я дам тебе матросов в помощь, приходи, когда будешь готов.
Глава 2. Залив Массачусетс
Туманным мартовским утром старая и донельзя грязная шхуна бороздила неприветливые воды Атлантического океана, входя в Массачусетский залив. На борту ее красовалось имя «Пресвятая дева», хотя со святостью на шхуне дело обстояло еще хуже, чем с чистотой.
Капитан суденышка пинком распахнул дверь своей каюты и вышел на палубу. Это был мужчина огромного роста и свирепого вида, с курчавыми черными волосами и помятым, сизым от беспробудного пьянства лицом. Он оглядел мутным взглядом океан, шхуну, затерянную в беспредельном его пространстве, и принялся на чем свет стоит костерить всех и вся.
Досталось и океану, угрюмо катящему высокие валы, слишком холодному в этих широтах после Карибской лазури, и ленивой команде, и несчастливой звезде капитана. Особое место в его проклятиях отводилось некоему докторишке.
Капитана звали Истерлинг. После неудачной попытки завладеть красавцем-кораблем «Синко Льягас», закончившейся потерей «Бонавентуры» и захваченного им галеона «Санта Барбара» с грузом ценностей, в его жизни наступила длительная черная полоса. Истерлинга еще немало помотало по Карибскому морю; почти вся команда покинула его, осталась лишь кучка никчемных ленивых мерзавцев, которым было все равно, с кем плавать.
В конце концов его занесло далеко на север, к берегам Новой Англии. Что делать – он и сам толком не знал, надеясь, что подвернется случай и он сможет захватить какое-нибудь судно или, на худой конец, получить фрахт.
Северные территории бурно развивались, но хотя Истерлинг и слышал, что в Бостоне, этом центре деловой жизни английских колоний, привыкли иметь дело с людьми самыми различными, он не представлял, как ему удастся договориться с неуступчивыми суровыми квакерами, населяющими эти земли.
«Пресвятая дева» уже находилась в Бостонской бухте, как вдруг туман сгустился, охватывая шхуну своими призрачными щупальцами подобно мифическому кракену.
Это вызвало новую порцию проклятий капитана. Он заорал на матросов, приказывая убрать паруса. Не зная этих вод, нечего было и пытаться двигаться в опаловом мареве, подсвеченном встающим солнцем, – особенно сейчас, когда начинался утренний отлив.
Его приказ запоздал: не прошло и нескольких минут, как шхуна содрогнулась от сильного удара, раздался треск ломающегося дерева и скрежет песка под килем. «Пресвятая дева» накренилась на левый борт и замерла.
Команда наконец-то забегала по палубе, из грузового люка показалась растрепанная голова одного из матросов, и он крикнул, что шхуна получила пробоину, напоровшись на камни, и трюм заполняется водой.
Истерлинг едва устоял на ногах. Проклиная нерасторопность своих людей, он подскочил к рулевому – молодому, вечно сонному парню – и отвесил ему затрещину. Потом капитан кинулся к борту, пытаясь рассмотреть, на что они налетели.
Это был совсем маленький островок, скорее даже песчаная банка. Он едва виднелся над поверхностью воды, появляясь только в часы отлива, но шхуна крепко сидела на мели.
Богохульствуя и призывая небо и ад ответить, за что он терпит все эти несчастья, Истерлинг приказал бить в сигнальный колокол: не хватало еще, чтобы другой корабль врезался в них в этом чертовом тумане. Он знал, что судоходство здесь очень оживленное, и рано или поздно кто-то придет к ним на помощь.
И верно: довольно скоро порыв ветра разорвал кисею тумана, проступили очертания бухты и города впереди. А совсем недалеко от них обнаружился прекрасный трехмачтовый корабль с черным корпусом и позолоченными портами пушек.
Кажется, на корабле их заметили, потому что он замедлил ход. Туман все больше рассеивался, и Истерлинг, вне себя от бессильной злобы, через подзорную трубу жадно вглядывался в этого красавца, похожего на «Синко Льягас», как родной брат. Под лучами солнца на борту судна пламенело название, составленное из бронзовых букв.
«Голдсборо», – прочитал капитан, уже видя, что на корабле спустили шлюпку и она движется по направлению к шхуне.
***
Жоффрей де Пейрак, прежде один из самых могущественных дворян Французского королевства, а ныне авантюрист, широко известный на Средиземноморье под именем Рескатор, прибыл в Бостон по важным делам,
Несколько лет назад он оставил Старый свет, вынужденный подчиниться ультиматуму алжирского пирата Меццо-Морте. Де Пейрак пытался спасти Анжелику, свою жену. Он еще надеялся воссоединиться с ней, но она вновь ускользнула, на этот раз – навсегда.
Тогда он отправился в Новую Францию, чтобы начать все сначала, и немало преуспел в этом. Его радушно принимали также и в Массачусетсе, особенно в Бостоне; ему удалось найти путь к сердцам замкнутых английских протестантов, поначалу с подозрением отнесшихся к «французскому пирату».
«Голдсборо» был создан по его чертежам. Он оплатил строительство еще нескольких кораблей, и на верфях Бостона должны были приступить к выполнению его заказов. Как раз за этим он и посетил город; кроме того, в Гарварде обучались его сыновья, и он хотел повидать их.
